Текст книги "Клуб желаний"

Автор книги: Ким Стрикленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

21

К обивке дивана Гейл прилип какой-то мусор – то ли карандаш для бровей, то ли засохшая каша. Поджидая остальных, Клаудия рассеянно колупала пятнышко ногтем.

Гейл позвонила Клаудии вчера вечером, и голос у нее дрожал. Она была страшно расстроена, а для Гейл это большая редкость. Клаудия сразу приготовилась к плохим новостям, даже испугалась – не приключилось ли что с Эндрю. Гейл поведала о картинках в Интернете. Клаудия как могла успокоила ее и после долгих уговоров убедила, что им необходимо собраться. Пусть даже Гейл сгорит со стыда, надо созывать первое в истории Клуба желаний экстренное заседание.

Зал в доме Гейл располагался в задней пристройке, и зимой здесь всегда было прохладно. А сегодня, несмотря на середину марта, так просто холодно. Клаудия поплотнее запахнула кофту и, обхватив себя руками, глянула в окно. Ну и ветрище. Детские качели во дворе мотаются так, словно на них решили поразвлечься два привидения.

Чуть прихрамывая, вошла Гейл с двумя кружками в руках. Клаудия отнекивалась, но Гейл настояла на чае.

– Как там Эндрю? – спросила Клаудия.

– Лучше. – Эндрю был наверху с Эллен, и Гейл невольно бросила взгляд на лестницу. – Носится на своих костылях с жуткой скоростью. Я-то думала… Не знаю, что я думала. Ждала, наверно, что ему будет нелегко управиться с костылями. – Гейл поставила кружки на стол. – А выходит, мне гораздо труднее, чем ему. Костыли – это ненадолго. А вот с ингалятором мы расстанемся не скоро. Один из врачей даже сказал, это на всю жизнь.

– На всю жизнь? Господи…

Губы Гейл сжались в тонкую линию.

– Будем надеяться, что он ошибается, – вздохнула Клаудия.

Гейл кивнула и села рядом с Клаудией на диван, а правую ногу задрала на подушечку, очевидно именно для этой цели оставленную на журнальном столике.

Клаудия взяла свою чашку.

– Похоже, тебе костыли тоже не помешали бы. Когда же ты займешься ногой?

– Да нет, ничего. Колено то болит, то не болит. День на день не приходится. Сегодня вот плохой день. Как только все устаканится, сделаю томографию. Доктор говорит, мениск порвался. Ничего серьезного.

– А по мне, так очень серьезно.

Не зная, куда девать глаза, Клаудия отпила чаю. Такне хотелось верить, что всему виной их желания, что Эндрю и Гейл страдают из-за Клуба книголюбов. Но больно уж все одно к одному. Нет, это не совпадения, нет. Особенно если вспомнить последние события – все скверное, что случилось с ними со всеми.

Со всеми, кроме Линдси.

– Неужели и Линдси согласилась прийти на экстренное заседание? – спросила Клаудия. – Она ведь все твердит, что наши напасти не имеют никакого отношения к желаниям.

– Думаю, потому и притопает – чтоб убедить нас в своей правоте. Ты ее давно видела? Глиста в корсете! Она же никогда не была толстой. Меня это просто убивает.

Зачем – с ее-то фигурой – так себя истощать?

– Хорошо тебе говорить, ты-то у нас настоящая супермодель. Я лично еще не встречала женщины, которая не мечтала бы сбросить два-три килограмма. Минимум.

– Пожалуй, ты права. Даже я обнаружила, что бедра у меня уже не те, что прежде.

Клаудия слабо улыбнулась. Что тут скажешь? «У тебя потрясающие бедра, хотя ты уже давно не двадцатидвухлетняя порнозвезда»?

Гейл отвернулась к окну. Задумалась, прихлебывая чай.

Клаудия сбоку вглядывалась в лицо подруги: подбородок заострился, веер морщинок в уголке глаза. Гейл выглядела испуганной. Клаудия еще никогда не видела испуганную Гейл.

Должен быть способ все исправить, думала Клаудия. Должен быть способ как-то перечеркнуть наши желания.

Раздался звонок в дверь, Гейл поставила чашку.

Клаудия проворно поставила свою и вскочила:

– Сиди! Я открою.

Первой в большую комнату вошла Линдси с коробкой из кондитерской в руках, за ней Клаудия.

– Я купила пирожных. Выложить на тарелку или будем есть прямо из коробки? – Линдси водрузила коробку на стол и сама себе ответила: – Из коробки. – Она вытащила из-под шпагата пачку салфеток и принялась распечатывать.

Кого она хочет обмануть? Клаудия невольно покачала головой. Линдси со своей коробищей пирожных. Пыль в глаза пускает: «Посмотрите, как я ем. Видите? Никакой диеты. Чистая магия». Клаудия наблюдала, как Линдси сматывает бечевку. Господи, до чего тоща.

– Сколько ты сбросила, Линдси?

– Понятия не имею. Килограммов пять-шесть.

Это она-то понятия не имеет? Враки! Да она названивала Клаудии с отчетом о каждых сброшенных тридцати граммах.

– А по-моему, так все десять, не меньше. – Гейл полезла в коробку.

Линдси откусила пирожное и пожала плечами, изо рта упало несколько крошек. Она собрала их с коленей и стряхнула на салфетку на столике.

– А где Мара и Джил?

– Тему меняем, да? – бросила Клаудия.

– Мара задерживается, – объяснила Гейл, выбирая пирожное. – Работает до семи. А Джил с час назад перезвонила. Не может прийти, у них с Мэттью какие-то планы. – Гейл заговорила бархатным голосом Джил: – Он просто сказка! – И вернулась к своему обычному тону: – А еще сказала, что здорово опаздывает с работой и ей надо готовиться к выставке. Ее послушать, так она намерена вкалывать всю ночь.

– С Мэттью, надо полагать, – подмигнула Линдси. – Видите? Что я вам и пытаюсь втолковать. У Джил все великолепно. Рисует как одержимая, милуется с Мэттью. Даже нас ради него забросила. И я ее не виню – вы его видали? Это нечто!

– Но, Линдси…

– Дай мне закончить! – вскинула та руку. – Вы, девочки, вините желания во всех своих невзгодах, но взгляните на меня. Всю жизнь я из кожи вон лезла, чтоб похудеть, и вот у меня получилось, и теперь… – Линдси вдруг оборвала себя.

– Что теперь? – спросила Клаудия.

– И… и теперь все замечательно.

– Ты что-то другое хотела сказать.

– Я… нет.

– В чем дело, Линдси? – насторожилась Гейл.

– Выкладывай!

– Ладно. – Линдси выдохнула и расплылась в улыбке: – Мне предложили принять участие в показе мод Фонда!

Линдси так и сияла. Понятно, почему она не хочет ничего менять. Понятно, почему так защищает заговоры Клуба желаний.

– Я не хотела рассказывать. У меня все так хорошо – и у Джил тоже. А у вас… у вас, девочки, почему-то все вышло наоборот.

– Ага! Призналась! Ты все-таки согласна, что с нашими желаниями дело худо. – Клаудия погрозила Линдси пальцем. – Просто хочешь, чтоб для тебя все осталось по-прежнему. У Линдси все чудесно, поэтому не станем ничего менять. И неважно, что у других жизнь пошла кувырком. Линдси будет участвовать в показе мод! У Линдси теперь четвертый размер! А до какого, интересно, ты собираешься дойти? До второго? До нулевого? В последнее время мне так и хочется подкормить тебя сэндвичем. – Клаудия даже задохнулась от своей тирады.

Линдси слушала открыв рот. Перевела взгляд на Гейл, снова на Клаудию.

– Это несправедливо. Если ваши желания пошли наперекосяк, а мое – нет, то это не значит, что меня надо шпынять за то, что я… похудела. Я, что ли, виновата, что у вас все плохо! – Линдси уже вопила во весь голос. – Нечего винить меня во всех грехах. Если на то пошло, вы даже не уверены, что ваши беды начались с желаний. Вам просто легче все свалить на меня! Давайте, костерите Линдси – это так легко, так удобно.

– Что? – Клаудия всплеснула руками. – Ушам своим не верю! Ты ни минуты не сомневаешься, что все и всегда крутится вокруг тебя. А вот и не все и не всегда! Дело вовсе не в тебе, а… – Клаудия запнулась, как всегда, когда волновалась. Она молчала и лишь сверлила Линдси взглядом, с трудом переводя дыхание.

Гнев клубился между ними черной тучей, будто только и ждал еще одного слова, одной фразы, чтобы стать плотнее, превратиться в стену, которую им не одолеть.

– Быть может, вам… – тихо заговорила Гейл. – Намне стоит делить все только на белое и черное. Все, наверное, сложнее. Быть может, кое-какие наши желания сбылись, а кое-какие пошли вкривь и вкось. Нам чудится, что наши беды – результат заговоров, а на самом деле – это всего лишь совпадение. И кое-что хорошее – тоже только совпадение. Но важно, по-моему, другое: мы должны быть вместе. Быть рядом друг с другом, помогать друг другу. Только тогда мы сумеем исправить то, что не заладилось.

Линдси глубоко вздохнула.

– Я как раз хотела сказать… – Она ожгла Клаудию взглядом, в котором ясно читалось: прежде чем меня перебили. – Я хотела сказать, что ума не приложу, как это вышло, что половина наших желаний сбылась, а половина – нет. В точности как сказала Гейл. Бред какой-то, особенно если учесть, что все так хорошо началось и шло просто замечательно. Поэтому я и считала, что напасти эти никак не связаны с нашими заговорами. Совпадение. Я так считала до этой недели, до того, как после вторых желаний не посыпались новые несчастья: ты не можешь писать, а у тебя эта… гм… история с Интернетом. Словом, я решила исследовать это дело.

– Так ты все-таки согласна, – заметила Клаудия, – что кое-какие желания исполнились шиворот-навыворот?

Линдси раздраженно глянула на Клаудию:

– Да.Теперь – верю. Но есть и хорошая новость. Мы можем все исправить. Я в своих книгах прочитала – заклинания можно перевернуть. – Линдси уже была в своей стихии – командовала. Энергичная и самоуверенная. – В «Гримуаре» этому отведен целый раздел, и если бы мы читали повнимательней, мы бы его нашли. Там есть и глава про то, как исправлять негодные заклинания…

Ее перебил телефонный звонок. Гейл потянулась к трубке.

– Мара едет. – Гейл вернула телефон на журнальный столик. – Пораньше закончила. И похоже, на седьмом небе от счастья, чуть не пела в телефон. – Гейл взглянула на коробку из кондитерской. – Думаю, пирожные лучше убрать подальше.

– А мне кажется, стоит попробовать. – Мара с обиженным и смущенным лицом сидела на краешке дивана. – Просто подумала – сколько еще вреда я могу причинить?

Когда Мара появилась в большой комнате у Гейл, они изо всех сил постарались не выдать, до чего их ошеломил ее вид. А Клаудия начала стараться еще у двери. Марины джинсы трещали по швам под напором одиннадцати (по меньшей мере) лишних килограммов. Лицо у нее и без того было пухлощеким и круглым, а теперь нарисовался и второй подбородок, особенно заметный, когда Мара смеялась.

– Это такой ужас! – Мара зажмурилась и затрясла головой. – Когда я уходила, Генри снова брился. – Она не говорила, а будто пропевала каждую фразу.

– Что это у тебя с голосом? – спросила Гейл.

– Сама не знаю. И сделать ничего не могу. Слова из горла выскакивают, будто… будто я пою.

– Господи – твое второе желание!

Мара молча кивнула.

– Надо что-то делать, – решительно начала Клаудия. – Нужно исправить то, что мы натворили, но самим за это лучше не браться. Мы должны… – Она помолчала, вскинула на них глаза. – Мы должны обратиться за помощью. Найти настоящую колдунью и попросить помочь.

– Ну разумеется, – бросила Гейл. – Сейчас заглянем в «Желтые страницы» на буковку «К» – «Колдуньи внаем»…

– Точно, – хихикнула Мара. – «Укротители заклятий. Отменяем любые заклинания». – Она снова захихикала.

– Перестаньте, я серьезно. Вы разве не понимаете, что случится, если мы попробуем выкарабкаться самостоятельно? Посмотрите на Мару!

– По-моему, я зря взялась за дело в одиночку. Это было ошибкой. – Мара не сводила глаз с пирожных; голос у нее более или менее выровнялся. – Надо было не пороть горячку, а подождать, пока мы соберемся вместе. – Она все-таки выудила пирожное, с вишенкой посередине.

– А вы не боитесь, что мы сделаем только хуже? – Клаудия глянула было на Линдси и Гейл, но ее внимание приковала Мара, как она ела свое пирожное – откусывала по маленьким-маленьким кусочкам, словно хотела убедить себя, что в любую минуту может отложить его. Клаудия отвела глаза. – Вы представляете, как мы все запутаем, если попробуем отменить заклинания сообща?Мы уже и так порядочно напортачили. Поймите вы! Нам нужна помощь. Нужен спец.

Она добилась, что подруги к ней прислушались. Клаудия перевела дух.

– Можно поискать в каком-нибудь книжном магазине «Нового века» или пошарить в Интернете. – Она замялась. – Есть одна женщина… я пару раз сталкивалась с ней. То там, то сям. Не знаю, но у меня такое чувство, что она может нам помочь.

– Какая-то женщина, с которой ты сталкивалась то там, то сям? – удивилась Гейл.

– Я ее встретила в книжном магазине. Она сказала, что книжку «Викка, духовный путь» читала много лет назад. У нее был кристалл. А потом я видела ее в баре в «Дикой прерии» и… Черт, не знаю! Просто мне кажется, что она как-то может помочь, вот и все.

– Видела ее в книжном и в баре, а теперь думаешь, что она как-томожет исправить наши заговоры? – Гейл недоверчиво покачала головой.

– А я вообще не уверена, что нам нужна помощь. – Линдси взяла «Гримуар». – Все вполне может разрешиться само собой. Здесь говорится, что если мы…

Клаудия кивнула на Мару и округлила глаза.

– Само собой?Только посмотри на нее!

Мара испуганно вжалась в спинку дивана.

– Мне боязно снова влезать во все это, Линдси. Как ты не поймешь? Должен же быть кто-то, кто сумеет нам помочь!

– А где гарантия, что мы не наткнемся на какого-нибудь психа? – спросила Гейл. – А вдруг нас подвергнут психическому воздействию…

– …и сделают из нас зомби, рабынь-колдуний! – докончила Мара.

– Я вас умоляю! – Клаудия откинулась на спинку. – Мы сами психи. Тяжелее всего будет найти того, кто согласится помочь, после того как узнает, каких глупостей мы натворили.

– Не творили мы никаких глупостей! – снова взвилась Линдси. – Мы желания загадывали. Просили, чтоб они сбылись, чтоб осуществились наши мечты! – Линдси свела брови, гнев с лица испарился. Она склонила голову набок. – Ну да, наверное, наши желания были немножко эгоистичными. И наверное, неумно было приниматься за колдовство так по-любительски. Тут вы правы. Надо бы посерьезнее, повнимательнее, что ли. Но вам меня ни за что не убедить, что загадывать желания – глупость!

Подруги переглянулись. Всем стало ясно, что в этом они с Линдси согласны.

Линдси торжествующе вздернула брови. В конечном счете победа за ней.

22

Клаудия вынула конверт из своей ячейки. Странно. Обычно внутренняя школьная корреспонденция поступает только после полудня. Штемпель Академии. «Клаудия Дюбуа» выведено от руки черными чернилами. Она вскрыла конверт. Письмо было написано теми же черными чернилами.

Клаудия,

будьте любезны зайти ко мне после уроков.

Директор Чарльз Питерсон.

Началось. Что-нибудь насчет Элиота.Клаудия покрутила листок в руках. Директор Чарльз Питерсон. Что за снобизм – напоминать о своей должности.

Она перечитала еще раз, пытаясь отыскать какие-нибудь зацепки, но ничего не обнаружила. Ну просто отлично. Прекрасный повод весь день сходить с ума. Есть чем занять мысли. Эйприл, наверное, во всем призналась, и теперь, когда Питерсон знает, что Элиот – его внучатый племянник, он потребует, чтоб Клаудия отказалась от усыновления. Она подумала об Элиоте, и руки сразу заныли, вспомнив малыша. Клаудия бросила взгляд на часы. Нет, не станет она терзаться весь день. До занятий целых сорок пять минут. Эйприл и остальные еще денек подождут своих отметок за работу по «Сердцу тьмы», а к Питерсону она отправится немедленно!

Клаудия вышла из учительской и быстро зашагала к директорскому кабинету. В коридорах было темно и пусто. У главного входа она свернула направо, прошла еще одним коридором. Кабинет Питерсона находился в самом конце, но свет там не горел, и в застекленной приемной тоже было темно. Но директор должен быть здесь, ведь записку-то он оставил.

Клаудия медленно пошла назад в учительскую. «Наверное, он закинул записку вчера вечером. Хотя я ведь так поздно ушла…»

Из-под двери кабинета медсестры сочился свет. Марион может знать, зачем ее вызывают. Она даже может знать, как дела с Элиотом, – недаром вечно перешептывается с Питерсоном, перемигивается. К тому же Марион с самого начала в курсе всей истории.

Клаудия открыла дверь и остановилась на пороге приемной. В кабинете за матовым стеклом света не было. Хм-м. Странно. Она повернулась, чтобы уйти, и уже подняла руку выключить свет, как вдруг услышала явственное шуршание. Так шуршит пеленка на докторской кушетке, когда на нее укладываешься. Там кто-то есть? Грабитель? Кто-нибудь из учеников надеется раздобыть наркотики?

– Эй! Есть тут кто?

Шуршание усилилось, Клаудия услышала какое-то движение, глухой стук, шепот.

– Кто здесь? Марион, это вы? Отвечайте – или я вызываю полицию!

Внутри вспыхнул свет.

– Это я… – раздался из-за двери хриплый, запыхавшийся голос. – Не надо полиции. – Теперь медсестра старательно разыгрывала беззаботность.

Дверь открылась, на пороге, с невинной улыбкой на устах, стояла Марион. Обычно отутюженный до хруста халат помят и перекручен на сторону, нижняя пуговка на уровне колен расстегнута. И кудри что-то уж слишком круты, должно быть, по контрасту с классическим белым чепцом, кое-как нахлобученным на самую маковку.

Ночует она там, что ли?

Взгляд Клаудии опустился ниже – сестринские штаны отсутствовали, две толстые, покрытые красными пятнами колонны возвышались над белыми башмаками. Однако внимание Клаудии привлекла другая пара башмаков… Из-под кушетки за спиной Марион выглядывали надраенные до блеска черные полуботинки от Сальвадоре Феррагамо.

Первым знаком, что все идет не совсем так, как задумано, стали крики и вопли на греческом. Линдси шагнула из лифта в банкетный зал на верхнем этаже отеля «Метрон» и сразу услышала дикий ор на кухне.

В круглом зале все было готово для демонстрации, подиум в семьдесят сантиметров высотой протянулся от сцены с занавесом в дальнем конце зала до его середины. Зал мог медленно вращаться, открывая чудесный вид на город и озеро. В конце 1970-х, подчиняясь моде на вращающиеся рестораны, «Метрон» открыл здесь ресторан. С тех пор зал и остался. Столики, расставленные по кругу в соответствии с очертаниями зала, предполагалось накрыть скатертями цвета экрю, под стать пляжам озера Мичиган, которое виднелось далеко внизу за огромными, от пола до потолка, окнами.

Но скатерти оказались отнюдь не песочного цвета. Они были лиловыми. Цвет так досадно отдавал 80-ми, что у Линдси, лишь только она ступила в зал, отвисла челюсть. Лиловые!Она подошла ближе и содрогнулась. Ужас! О чем они только думают? От этого кошмарного оттенка ей стало тошно – в буквальном смысле заныла грудь. Линдси перевела дух и потрясла головой. С этим она разберется после. А сейчас надо выяснить, что творится на кухне.

Длинным изогнутым проходом она направилась в кухню. Крики стали громче. Она уже была в конце зала, почти у самых дверей, когда заметила в круглом стекле стремительно приближающийся белый колпак. Двойные двери распахнулись, и Линдси пришлось прижаться к стене, чтоб ее не сбили с ног. Мимо, пыхтя и чертыхаясь, пронесся повар-гигант.

Он помчался дальше, а Линдси принялась тереть спину, которой больно припечаталась к панели выключателей. Средний, самый большой, впился прямо под лопатку. В основном все они включали-выключали свет, каждый был помечен: «передние слева», «передние справа» и так далее, и только на том, который пырнул ее, значилось «вращение пола», и над ним была маленькая красная лампочка. Чудно, что этотрубильник поставили здесь, у всех на виду. Разве таким штуковинам не место под замком или где-нибудь в задней комнате? Хорошо хоть накрыли колпаком – правда, на беду Линдси, колпак уж очень твердый, с острыми углами.

Двери все еще ходили ходуном туда-сюда, и до Линдси доносились (то громче, то тише) чьи-то крики или брань – не разберешь, по-гречески ведь. Оставив в покое ноющую спину, Линдси ринулась на кухню.

Никки, сотрудница отеля и помощница Линдси по организации обеда, стояла к ней спиной, что-то громко кричала и хлопала в ладоши над головой, будто повторяя: «И вот еще что!»

– Никки?

Никки замерла и смущенно повернулась.

– Как дела? – поинтересовалась Линдси.

– Все хорошо. Все будет просто замечательно.

– Прекрасно. Надеюсь, все в порядке, потому что обед через три часа, и если его некому будет приготовить…

– Это был всего лишь шеф-кондитер. Такой наглый! Желает делать только то, что самому хочется, а не то, что заказано…

Линдси понимающе кивнула.

– Надумал для вашего десерта стряпать яблочный торт с лимоном и корицей! – продолжала Никки. – Якобы после салата из охлажденных морепродуктов это лучший десерт. А еще ягоды ему сегодня что-то не нравятся. Не спелые, говорит. Это он так считает. Я ему тычу в нос заказ, смотри, мол: сезонные ягоды с мятой и соусом «Гранд Марньер», а он в ответ: после креветок и кальмаров во рту останется вкус базиликового уксуса, у ягод тогда будет странный привкус. Я, говорит, опытный кондитер, мне и решать. С этим, конечно, не поспоришь, но мы же должны придерживаться заказа, платят-то нам за него. А с этим ему не поспорить. Вот и умчался, потому как ему не дают сделать по-своему.

Никки с надеждой воззрилась на Линдси: не согласится ли на яблочный торт с корицей?

Линдси улыбнулась в ответ: ягоды с мятой – и точка!

– Мы вам сделаем чудесный десерт, мисс Линдси, – не очень уверенно пообещала Никки.

– Спасибо, Никки, – Линдси одарила ее бодрой улыбкой, – ты ведь знаешь, я на тебя рассчитываю. – Немного постояла с той же улыбкой на лице, выдохнула: – Ладно, не буду мешать, пойду разбираться со скатертями.

И, покинув кухню, Линдси отправилась разбираться.

Скатерти – одна из тех мелочей, которые никто никогда не замечает, и распрекрасно вписываются в «теорию свадебного торта». Линдси ее разработала сама, и касалась она деталей.Линдси полагала, что, если вдуматься, на свадьбе никто никогда не обращает внимания на торт. Есть торт и есть. Так положено. Даже в голову не приходит хорошенько к нему присмотреться до того, как разрежут, – все они, в общем-то, похожи друг на друга как близнецы. И все же невесты часами и днями мучаются, выбирая идеальный торт, терзаются по поводу деталей – три яруса или два яруса, белые цветы или розовые? Ради чего, спрашивается? Для гостей, которые его съедят, он все равно будет обычным свадебным тортом. Не лучше и не хуже других.

Однако сегодня у Линдси решающий день. Она отвечает за обед и участвует в показе мод. Если справится со всем – перед ней распахнутся врата в рай. А потому – пропади она пропадом, «теория свадебного торта», все должно быть безупречно. Согласиться с лиловыми скатертями и заурядным яблочным тортом? Ни за что! Для Линдси это была бы катастрофа. С лимоном и корицей.Право слово. Еще воздушный рис предложили бы! А там, глядишь, угостят тебя баночным желе.

Во второй раз лиловый уже не так резанул по глазам, все-таки Линдси была подготовлена. В зале разместилось сорок лиловых столов на восемь персон каждый. А если вообще снять эти пакостные скатерти? Натуральный цвет дерева как раз и даст тот самый тон экрю. Это выход… да только в одиночку не управиться. Ей бы сейчас парочку фокусников, что выдергивают скатерти прямо из-под тарелок и приборов, и при этом ни капельки воды из стаканов не проливается, – столы-то уже накрыты. Линдси приподняла угол скатерти, чтоб глянуть на цвет дерева (если то, что надо, тогда бы она рискнула предложить свой вариант), но взору предстала металлическая ножка. Линдси разочарованно опустила скатерть.

Выскочив из зала, Линдси бросилась к лифтам, с силой вжала кнопку со стрелкой вниз. Сейчас она спустится и уж потолкует с этим организатором мероприятий. Лиловые скатерти – это ж надо!