Текст книги "Когда-нибудь потом (ЛП)"

Автор книги: Ким Харрисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

Аль вытянул дрожащую руку, чтобы остановить мои слова, и уронил голову.

– Достаточно, – сказал он, тяжелый звук его голоса проложил полосу металла вокруг моего сердца, больно сжимая его.

Я наклонилась ближе, запах жженого янтаря шел от огня и колол мне глаза. Ал сделал глубокий вдох, и я наблюдала, как он медленно выдохнул, разжимая руки.

– Мне жаль. Я думала, что ты знаешь. Тритон не сказала…

– Я сказал, хватит!

Я скрючилась, мое собственное горе навалилось, когда я смотрела, как он засовывает свое горе собственное вниз, отрицая его существование.

– Ал, мне нужна твоя помощь, – прошептала я, и он, казалось, стал темной глыбой перед низким огнем. – У меня есть время только завтра до полуночи. Я делала это раньше. Я не знаю, почему не получается.

Плечи Ала упали под одеялом, и выражение его лица онемело. Я даже не была уверена, слышал ли он меня.

– Ты не знаешь, чего просишь.

– Это единственный способ, как сделать надежное соединение между эльфом и демоном, – сказала я. – И поскольку никакой демон не поможет мне…

Ал отвернулся от огня. Его черные глаза смотрели на меня, и я подавила новый приступ дрожи.

– Верхняя полка, – сказал он категорично. – За книгами.

Я последовала за его взглядом к одному из немногих открытых книжных шкафов. Я, молча, встала и засунула кольца в передний карман. Чувствуя на себе его взгляд, я пересекла комнату, считая свои шаги. Комната стала еще меньше, примерно на фут. Мои руки не тряслись, когда я встала на цыпочки и, держась на полку, передвинула три книги в сторону, моя рука вслепую шарила по небольшому пространству за ними. Меня дернуло, когда я нашла прохладную, гладкую форму кольца.

– Не надевай его, – предупредил Ал, я опустилась на пятки и повернулась с кольцом в руке. Оно было крошечным, почти на мизинец. Я задумалась, чье бы оно ни было, оно не налезет на руку Ала. Если только… Ал не был в форме той тонкой черной летучей мыши.

– Что это? – спросила я, холодно, но слишком осторожно, чтобы вернуться к костру.

– Половина набора, – неохотно сообщил он, опустив глаза, когда он выхватил у меня кольцо и прижал его к себе, качая, как если бы оно было живое. Мои глаза расширились, когда я поняла, что это были его кандалы, его связь с несчастным прошлым. – Я хочу, чтобы ты увидела это, – сказал он. – Узнала, чем рискуешь.

– Мне жаль, – сказала я мягко, когда подошла, села, скрестив ноги, перед ним. Он покрылся румянцем, неловко и, стыдясь, что до сих пор был к чему-то привязан. – А где вторая половина?

Ал дико улыбнулся уродливой улыбкой.

– Ушло в прошлое вместе с его владельцем.

Взгляд мой упал. Я не мог на него смотреть. Ал был рабом?

– Ал…

– Однажды я доверял.

Я не могла ничего сказать, кутаясь от холода в уменьшающемся огне, подводя весь мир.

– Ты готова рискнуть своей жизнью, – сказал он, – а как насчет твоей души? Что, если главное кольцо попадет к кому-то другому? Что тогда? Это всего лишь рабские кольца, которые не могут быть сняты их носителем.

Мой взгляд упал на руки Ала, едва видимые среди складок одеяла. Он был без перчаток, и они выглядели твердыми и мозолистыми. Но у меня не было выбора. Жалкая и неуверенная, я подняла глаза.

– Я должна сделать это.

Я не могла сказать, о чем он думает. В его глазах танцевало красное свечение, низкое пламя, казалось, почти нормальным.

– Тогда почему ты потерпела неудачу?

О Боже. Я знала, почему у меня не получилось, и я опустила взгляд.

– Я боюсь, – прошептала я, и он улыбнулся. – Черт побери, это не смешно! – закричала я. – Я боюсь!

Все еще улыбаясь, Ал посмотрел на свои переплетенные друг с другом узловатые пальцы, но он не протянул руку, чтобы прикоснуться ко мне.

– Ты доверяешь Квену?

Несчастно, я подумала о Квене, его морали, его преданности, его силе духа. Кери любила его, а Рэй была для него целым миром. Я точно знала, что будет с Квеном, и я кивнула. Я ему доверяла.

– А ты доверяешь… Тренту? – сказал Ал. Я дернула голову, и увидела, как Ал слегка вскинул голову от моего удивленного выражения лица. – Ах, так оно и есть, – сказал Ал, невыносимо самодовольный.

– Трент, никогда не получит его, – сказала я быстро.

– Скорее всего, получит. Если ты веришь ему, то сможешь восстановить их. Покажи мне, что ты делаешь для восстановления эльфийского… серебра.

Взволнованно, я достала кольца.

– Я доверяю ему, – заявила я, но мой желудок сжался, говоря мне, что я лгу.

Ал пожал плечами, и его одеяло упало.

– Тогда покажи мне.

Хорошо. С кислым настроением, я осторожно передвинула малое кольцо в большое. Переминаясь с ноги на ногу на жестких плитах, я примостила кольца на кончики пальцев левой руки, держа их прямо на уровне глаз между нами. Последний раз взглянув на Ала, который неуклюже надел очки, я могла предположить, что это позволит ему легче видеть мою ауру, я закрыла глаза.

«Боже, пожалуйста, помоги мне сделать это», – подумала я. – «Я должна это сделать».

Выдохнув, я толкнула ауру в руку, чувствуя, что она повисла на моем согнутом локте, как рубаха, теплая и мягкая. Ал хмыкнул от удивления, когда я сделала странное завихрение в голове, и вся моя аура стала красной.

– Ты кладешь слоями свою ауру? – выдохнул он. – Одна вибрация за один раз?

Нервничая, я подумала, – «Показывать это Алу – такая ли это хорошая идея». Демон был барахольщиком. Никогда не знаешь, какое заклинание уничтожения у него валяется. Но я кивнула, не открывая глаз, когда послала усик красной ауры, змеиться по моей руке. Я вздрогнула, когда он прополз по пульсу на запястье, а затем дальше по пальцам, цепляющимся за соединенные кольца, и сгустился. Мой пульс забился сильнее. Это было то место, где обычно, все развалилось, и я осторожно, медленно, переложила свою ауру, обволакивая кольца небольшим оттенком оранжевого.

– Осторожнее… – выдохнул Ал, и у меня начала болеть голова, когда показались крошечные трещины в кольцах.

– Я могу сделать это, – сказала я сквозь зубы. Я должна это сделать. У меня нет выбора.

Но это был Трент, и я почувствовал, как слезы разочарования наворачиваются на мои глаза, а руки начинаются трястись. Он посадил меня в клетку, охотился на меня и превратил мою жизнь в ад, даже, когда я боролся с ним, он был аморальным и заслуживал наказания.

Но мое дыхание перешло в рыдание, когда я поняла, что я не верила этому больше.

Я вспомнила его измученное выражение лица в базилики безвременья, когда он умолял меня защитить здоровье его людей, его гнев, когда он отбросил от меня Ника, его готовность пожертвовать всем, умереть и положить конец всему, над чем он работал всю свою жизнь, чтобы спасти одного ребенка.

– Рэйчел, – прошептал Ал, но звон дикой магии прошел через мою душу, когда один из тысячи кружащихся глаз повернулся и посмотрел на меня. Другие тоже посмотрели на меня, и мое мужество дрогнуло, когда они смеялись надо мной, думающей, что у меня была сила, но у меня была сила выбора.

И от этого, моя уверенность окрепла. Выбор. Черт побери, я доверяла Тренту. Черт побери, пошло все на хрен, я ему доверяла, не потому что у меня не было выбора, а потому что я так решила.

Слезы покатились по моему лицу, и я вздрогнула от понимания. Я доверяла ему даже мою душу. И он не предназначен для меня.

Дикая магия засмеялась, и это было, как если бы все глаза отметили меня во мраке ночи, делая меня своей. «Я твоя», согласилась я несчастно, но это была правда, и что более важно, это был мой выбор. Так было всегда.

Я затряслась, когда вся радуга прокатилась по коже, вспыхивая ослепительно белым, который сгустился к непроницаемому черному. С вторящим звоном, кольца снова ожили.

Задыхаясь, я открыла глаза, чтобы увидеть, что кольца светятся, как сама слава. С внезапным взрывом я подумала, что изготовление колец запечатлелось в моей памяти. Звон колец в моей трясущейся руке прошел эхом сквозь меня: жестокость хозяина, страдание раба, мелкая злоба и дикая реакция, которая закончила обе жизни и сломала кольца. Это все было там, в звонком смехе дикой магии, беспощадно честной в своей жестокости. Жизни были разрушены из-за веры в силу, которая содержалась здесь, и теперь она была моя, в двух крошечных полосках из твердого металла.

– Рэйчел.

Я не могла оторвать взгляда от колец. Я чувствовала слезы на щеках и ощущала Ала, темную тень, парящую передо мной, протягивающую руки и боящуюся прикоснуться ко мне.

– Рэйчел? – На сей раз это был вопрос, и я заморгала, сжимая пальцы вокруг теплого металла. Они ожили. Все, что я теперь хотела сделать – это уничтожить их.

– Это – зло, – сказала я, захлебываясь от рыданий, когда моя аура утолщалась, энергия уколами просачивалась сквозь меня, защищая, защищая от вещи, которую я сделала. И я доверила бы это Тренту? – Это – зло! – сказала я громче, видя их сквозь слезы.

Мои руки болели, и я подскочила, когда одеяло, пахнущее Алом и жженым янтарем, приземлилось мне на плечи.

– И ты сделала это, – сказал Ал, удивленно, и я посмотрела на него, дрожа. – Ты ему доверяешь?

– Мне бы хотелось. – Хмыкнув, я вытерла рукой нос. – Неудивительно, что ты ненавидишь эльфов.

Я пошла, чтобы убрать их, и Ал схватил меня за руку. Мои пальцы медленно открылись, и он взял кольца, его лицо было торжественным, когда он разглядывал кольца в свете от камина. Его очки были разбиты, и он держал их рядом, щурясь.

– Насколько ты уверена в его преданности? – спросил он, но его тон был охраняемым и мягким.

Я вытерла глаза, пытаясь унять дрожь. Воспоминания о кольцах все еще отдавалось эхом во мне, по-прежнему окрашивая мои мысли, когда я попыталась скорректировать мой мир. Я знала, что эльфы были дикими, борясь за свое существование под ботинком демонов. Я догадалась, что демоны стремились отомстить эльфам, прокляв их на медленное исчезновение. Но я не понимала, как далеко это зашло, насколько замысловато было и сколько лет длилось.

Избавляясь от этого чувства, я взяла кольца и засунула их подальше в карман, пряча. Я хотела их использовать, а затем, когда закончу, уничтожить. Они были инструментами, и я не позволила бы страху управлять мной.

– Это неважно, – сказала я, отвечая ему. – Это выбор, который я сделала.

Ал вздохнул и посмотрел на огонь, возможно, это было ничего или все.

– Возможно, ты должна сосредоточиться на своем спасении, – прошептал он. – Дай нам умереть. Мы сломаны и не подлежим ремонту.

Я подумала об Але в его сне, выглядящем никак иначе, как элегантная летучая мышь. Сломаны? Возможно, но я соединила части его бабочки вместе моей кровью.

– Мне никогда не нравился «Титаник», – сказала я, и он фыркнул, его взгляд буравил меня. – Они оба могли влезть на ту проклятую дверь.

Ал улыбнулся, и странное, родственное ощущение наполнило меня. Вставая, я взяла его обручальные кольца с каминной полки и протянула их ему.

– Не пытайся забыть ее, – сказала я, и его руки забрали их, а в глазах читалось удивление, когда он посмотрел на меня.

– Ты не знаешь, о чем просишь.

– Да, не знаю. – Мне нужно было идти. Кольца были восстановлены, и чем скорее я использую их. Тем скорее я смогу уничтожить их. – Ты не мог бы… отправить меня домой?

Он моргнул, потом встал на ноги, с огромным вздохом.

– Моя студентка просто воссоздала дикую магии, и она не может отправить себя домой? – Он засмеялся, но я его не поддержала, и я вздрогнула, не ожидая, когда его толстый палец коснулся моей челюсти, чтобы я посмотрела ему в глаза. – Если он предаст тебя, я закончу то, что начал с его пальцев, – сказал он, и я вздрогнула. – Скажи ему это.

– Скажу.

Гладкая поверхность моего зеркала вызова скользнула в мои руки, и он попятился, глаза пробегали по мне, как будто это мог быть последний раз, когда он видел меня.

– Мы такие трусы, – мягко сказал он, и потом я судорожно вздохнула, когда линия забрала меня, моя голова разрывалась от боли. Я подумала, что отключилась, потому что я не помнила удара о твердую красную цементную плиту, которая была на могиле Пирса на моем заднем дворе, вот где Ал бросил меня.

Садясь, я потерла ушибленное бедро, глядя мимо молчаливых горгулий, примостившихся вокруг меня, когда я вытащила зеркало вызова.

– Э, привет, – сказала я, вставая нервной и пропитанной запахом жженого янтаря. Кожистые крылья зашелестели, и красные и золотые глаза заморгали. – Надеюсь, я не разбудила вас, – сказала я, передвигаясь на святую землю, мои руки прошлись по карманам, чтобы убедиться, что у меня по-прежнему все было на месте. У меня была восстановленная дикая магия. Так или иначе, я сделала это. У меня все получилось.

Завтра будет долгий день.

Глава 23

Я могла почувствовать, как горгульи смотрят на меня, когда я стала прокладывать кратчайший путь обратно в церковь, давая их неповоротливым теням столько места, сколько могла. Солнце зашло, пока я была в безвременье, и я подумала, было ли у меня было время, чтобы быстро принять душ и смыть вонь жженого янтаря, прежде чем я начну создавать кое-какие заклинания. Я не была уверена, что это будет наиболее полезно, видя, как Ку’Сокс может принять все, что я могла в него бросить и вернуть это обратно в четырех кратном увеличении.

– Не подведи меня, Трент, – пробормотала я, чувствуя себя такой же уязвимой, как новая кожа. Черт побери, почему я должна доверять ему? Мою жизнь было намного проще понимать, когда я ему не доверяла.

Позади меня, горгульи низко загудели, и я пригнулась, когда тень пронеслась над моей головой. Это была горгулья. Моя первая дикая надежда была, что это – Бис, но она умерла, когда горгулья сделала сальто и приземлилась на вершине могилы прямо напротив меня. Я знала, что это была женщина, потому что ее глаза были желтыми, а клок меха на кончике хвоста был черного цвета, а не белого. Она была стройнее, чем Бис, и тоже имела определенное изящество движений, когда двигала крыльями.

– Я подумала, ты – Бис, – сказала я, пытаясь скрыть мое удивление.

– Я – Глиссандо, – сказала молодая горгулья, ее уши были почти прижаты к черепу и немного выше, но голос был таким же скрипучим. – Друг Биса.

Неловко, я кинула взгляд за нее на церковь, свет из незанавешенных окон лился в сад.

– Мне жаль, – ответила я, и мое внимание снова вернулось к ней. – Демон…

– Забрал его, да, – прервала меня Глиссандо, ее золотистые глаза сердились. – Его отец хотел бы поговорить с вами.

– Он там? – сказала я, пропищав, и тогда я мысленно пнула себя. Конечно, он был там. Все горгульи Цинциннати были на моем заднем дворе.

– Я отведу вас к нему, – сказала Глиссандо, и мой пульс бешено заколотился. Черт побери, как я буду с ним объясняться? Почему я подвергла Биса такой опасности?

– Я должна была попытаться ухватиться за права папы Биса, когда это случилось, – пробормотала я, и Глиссандо дернула крыльями, соглашаясь. Я медленно повернулась, задаваясь вопросом, какая из пар, наблюдающих, глаз принадлежала папе Биса. Что я собиралась сказать ему? Он знал, что я демон? И что Бис был связан со мной? Бис говорил, что он разговаривал с отцом на прошлой неделе, но не так, наверное – Эй, Папа! Я привязан к демону! – это не та вещь, которую можно озвучить в непринужденной беседе.

Уши Глиссандо повернулись, ловя звук крыльев Дженкса, прежде чем я услышала их. Разозленная светящаяся пыльца пикси капала странным сочетанием синего и зеленого, когда он пулей летел через влажное кладбище.

– О Боже, от тебя воняет хуже, чем от старой, шестинедельной перечной мочи, Рэйч, – сказал он, зависая передо мной, не спуская с Глиссандо подозрительно взгляда. – Все в порядке?

Я кивнула, моя рука коснулась кармана, где лежали рабские кольца. Я собиралась доверить Тренту мою жизнь. Я – идиотка.

– Мне нужно поговорить с папой Биса, – сказала я, и пыльца пикси мелькнула удивленным золотым.

– Э, вы не возражаете, если я тоже пойду, – сказал Дженкс, желая вызвать протест.

Но горгулья размером с кошку подняла крылья и пожала ими.

Бормоча какие-то отзывы о флигеле, из которых я услышала только половину, Дженкс спрятался у меня в волосах рядом с ухом. Для него было слишком холодно, но я не собиралась оскорблять его, говоря это.

Мы повернули обратно к ожидающим горгульям, и я вздрогнула. Одно дело сказать себе, что малыш, которого вы приняли, играет с демонами, чтобы узнать линии, а другое – сказать это его отцу.

– Ты уверена, что не хочешь, чтобы с тобой пошла Айви? – спросил Дженкс, когда Глиссандо пролетела мимо нас, приземляясь на могильную плиту и нетерпеливо мигая глазами. – Она больше меня.

– Ты видел, как она точила меч, – сказала я, выбирая путь, такой же, по которому я пришла. – Ты хочешь, чтобы она пришла сюда в темноту с ними?

Должно быть, более двух дюжин пар красных или желтых глаз повернулись, наблюдая за нами и светясь в сумерках. Глиссандо нервно задвигалась, когда я прошла мимо нее, она подпрыгнула всего на несколько футов вперед.

– Могу ли я поговорить с вами? – спросила она, и я заколебалась, удивленно.

– Конечно.

Небольшой скачок и горгулья приземлилась на мое другое плечо, пугая меня и заставляя Дженкса чертыхаться. Я старалась держать себя в руках, но в моей голове не было эха линий. Бис был связан со мной. Его изображения были единственными, которые могли добраться до меня сейчас.

– Я надеялась, что Бис будет моей парой на всю жизнь, – сказала она, и Дженкс огорченно хныкнул.

– Прости, – сказала я, и последовала за ее указательным пальцем, раздвигая длинную, мокрую траву. – Я не это имела в виду…

– Все нормально, – сказала она, перебивая меня. – Я просто хотела, чтобы вы знали, что я знала его всю свою жизнь. А теперь они называют его мировым прерывателем. Мы ждали того, кто установит линии, заводя новую песню, или уничтожит нас полностью.

Я подняла брови. Мировой прерыватель? Горгульи, которых я видела, когда свалилась без предупреждения из безвременья, все повернулись, и с дурным чувством я поняла, что это – то место, куда мы направляемся. Смогу ли я произвести хорошее первое впечатление или нет?

– Глиссандо… – начала я, но тяжелые когти ущипнули меня за плечо, заставляя замолчать.

– Он всегда был просто другом, – сказала она, ее голос был хриплым, но женственным. – А теперь? – Она заколебалась, принюхиваясь. – Я имею в виду, может ли горгулья, который тратит половину своего бодрствования, пытаясь плевком попасть в летящую птицу, действительно быть тем, кто должен все изменить? – жалобно закончила она, а Дженкс издал смешок. – Он человек, а не спаситель, как все они думают. Глупая половина настолько шумит, что он не может поймать голубя за крыло.

«Спаситель?» – подумала я, в замешательстве. Они думали, что Бис был кем-то из их коллективных предсказаний? Как получилось, что я впервые об этом слышала?

– Я, э, стараюсь, чтобы вернуть все обратно.

– Вернуть? – Она фыркнула, и Дженкс прикрикнул на нее, когда ее хвост обернулся вокруг моей шеи для поддержки. – Он учится линиям, – сказала она саркастически. – Он не может ничего сделать.

Она действительно заботила о нем, и меня накрыло чувство вины. Черт побери, я действительно испортила его жизнь, и теперь он был в реальной опасности.

– Глиссандо, мне очень нравится Бис. Он важен для меня, потому что он – член моей семьи, а не из-за бабушкиных сказок. Мы собираемся исправить эту линию. Я не подведу его.

Маленькая горгулья сделала глубокий вдох.

– Спасибо, – сказала она, опустив голову. – Я скажу им, что ты идешь. Вот они, прямо там.

Она расправила свои крылья над моей головой, и я застыла.

– Подожди. Если они зовут Биса мировым прерывателем, как они называют меня?

Ее хвост скользнул вокруг моей шеи, и вес сместился.

– Ты – его меч, чтобы разрушить все.

Я моргнула, и у меня отвалилась челюсть после того, как она легко поднялась в воздух.

– Твою ж мать! – воскликнул Дженкс. – Я брал арендную плату со спасителя горгулий?

Я сглотнула, мрачно заставляя себя идти вперед.

– И с его меча, – сказала я, думая, что это было слишком много для малыша. – И что это для тебя значит?

– Это значит, что я домовладелец! – сказал он с удовлетворением. – Пошевеливайся! Холодно.

Не видя в этом юмора, я медленно вступила на небольшой пятачок неосвященной земли, отмеченный красной цементной плитой и могилой Пирса. Шесть больших горгулий, мужского и женского пола, таились на окружающих камнях, их крылья были убраны за спины. За ними скрывались десятки, наблюдающих, горгулий. Огромный горгулья сидел на статуе ангела, его когти оставляли царапины на нежном лице ангела, словно слезы.

Нервничая, я потерла ноги, и его большие красные глаза сузились. Было очевидно, что они не любили быть так близко к земле, но это привело их поближе к одной линии в Цинциннати, которая жужжала вместо того, чтобы кричать.

– Э, привет, – сказала я, вытягивая одну руку из кармана джинсов, чтобы слегка помахать, а остальные из них тихо подвигали кожистыми крыльями. У меня в кармане было два самых мощных в мире кольца, но я находилась в опасности быть раздавленной. – Эх, вы, должно быть, отец Биса.

– Я – Этюд, – сказал горгулья на статуе, его гласные терлись друг о друга низко и глубоко в горле. – Он подвигал когтями, и каменная чешуйка откололась от статуи, падая на цемент и разбиваясь. Он на секунду прижал уши и покраснел до глубокого черного цвета. Внезапно я почувствовала себя более расслабленной, увидев, что Бис делал то же самое, когда смущался.

– Не волнуйтесь, – сказала я. – Мне никогда особо не нравилась эта статуя. Это Дженкс.

Дженкс сверкнул пыльцой, но остался на моем плече.

– Я здесь, чтобы убедиться, что ни один из вас, громадин, не причин вреда Рэйчел, – сказал он громко, и горгульи вокруг нас зашумели, звуча как далекая лавина. – Я просто вас предупреждаю, это все, – закончил он, и я дернула плечом, чтобы заставить его заткнуться.

– Э, о том, что я потеряла Биса в безвременье…

– Биса? – сказал старый горгулья, и я прерывисто вздохнула. – Да. Э. Я могу с вами поговорить?

– Конечно… – В замешательстве, я засунула руки обратно в карманы, не зная теперь, что происходит. Это было не то, чего я ожидала.

– Как представляется, существует некоторый беспорядок, – сказал Этюд, указывая на горгулий, которые нас окружали. – Все, кажется, думают, что Бис собирается сделать какое-то большое дело. Но это мой сын, о ком мы говорим. Мы все знаем ошибки, которые он совершал, ошибки, которые он поет.

Горгульи закивали, наблюдая, их глаза выдавали нетерпение. Мне не нравилось их отношение, я повела бедром.

– Он спас мне жизнь и не раз.

– Все, что я хочу сказать, что это слишком – ставить все на кого-то столь молодого, – сказал папа Биса. – Ему только сорок семь.

– Он сказал мне, что ему пятьдесят! – воскликнул Дженкс.

Этюд открыл крылья, и я попятилась в испуге, но он просто решил перейти на плоский цементный булыжник. Я побледнела, когда он вышел вперед с широко расставленными пальцами. Боже Мой. Он был огромен. Я замерла, а Дженкс метнулся прочь, когда горгулья положил жилистые руки мне на плечи, возвышаясь надо мной.

– И вы, и я – оба знаем, что Бис хороший мальчик, но он просто ребенок, – мягко сказал он, сдвигая крылья, чтобы закрыть взгляды других горгулий.

Расстроенная, я позволила ему передвинуть меня назад по мягкой земле подальше от остальных.

– Они называют его мировым прерывателем, – подсказала я, и Этюд выдохнул, его уши встали торчком на мгновение. Он чувствовался, как железный колокол, и почему-то от этого у меня сводило зубы.

– Он мой сын, – сказал он. – Он связан с вами – демоном. Я вижу это по вашей ауре. Это не то, чего я хотел для него. Все хотят, чтобы их ребенок вырос немного лучше, чем они сами, – продолжил Этюд. – Успокоился, поднял несколько горгулий. Пел песни, которые резонируют со вселенной.

– Это не то, чего я хочу для моих детей, – сказал Дженкс.

– Я принимаю его выбор, – сказал папа Биса, слишком уверенно, и мне стало комфортно. – Даже если это означает, что он сможет жить вечно в безвременье и никогда снова не увидит звезд.

– Я бы не заставила его сделать это, – возразила я, и его рука на моем плече напряглась, его когти ущипнули меня, предупреждая.

– Но мы с вами знаем, что Бис – не великий герой. Он – крылатый недотепа.

У меня отвисла челюсть, и я вышла из-под его крыла.

– Этюд, думаю, быстро вы продали своего сына, – сказала я ему прямо, мне не нравилось то, что я должна была смотреть на него снизу вверх. Он был размером с небольшого слона. – Ваш сын, в нежном возрасте сорока семи лет, нашел и вытащил мою душу из лей-линии, когда у меня едва остался клочок ауры, по которому он смог меня найти. – Я ткнула пальцем в голые, хорошо вылепленные грудные мышцы Этюда, и горгулья сделал шаг назад. – Он доставил меня к единственному человеку, который, возможно, мог сохранить мне жизнь, – сказала я, следуя за ним, задрав подбородок, чтобы смотреть ему в глаза. – Он напел мне два резонанса, которые существовали в одной линии, так чтобы я могла починить ее!

– Э, Рэйч? – сказал Дженкс, зависая над плечом Этюда и выглядя встревоженным.

– И линия прямо там, – сказал я сердито, указывая. – Та, вокруг которой вы все сгрудились, как будто это последний костер никогда незаканчивающейся ночи! Прямо сейчас, Бис играет с демоном-психопатом, который пытается уничтожить безвременье. Бис пытается узнать звучание всех линий в безбожно короткий промежуток времени, так чтобы мы смогли спасти ваши нечеткие задницы!

– Рэйч? – Горгульи прилетели со всех сторон, их черные тени грозно приземлялись в большой круг.

– Если ваш сын – мировой прерыватель, то я собираюсь помочь ему пройти через все это! – закричала я.

Вздрогнув, я сделала шаг назад, внезапно осознав, что светящиеся красные и золотые глаза, смотрящие на меня, были у тел с сильными мышцами, которые могут выжать камень в пыль, как воду из губки. Но меня несло дальше.

– Теперь вы все можете оставаться на моем кладбище, потому что я знаю, что прямо сейчас линий отвратительны, даже у меня от них уже голова разболелась, а вы вероятнее всего должны быть в агонии. Но если вы когда-нибудь назовете Биса крылатым недотепой, я в полдень выйду на охоту и разорву ваши уши на маленькие кусочки!

– Э, Рэйч? – пропел Дженкс.

– Что тебе нужно, пикси? – рыкнула я, колени тряслись, когда я положила руки на бедра.

– Не бери в голову.

Этюд смотрел на меня, его большие красные глаза оценивали, и мои руки каким-то образом оказались на талии. Я знала, что это заставило меня взглянуть напуганной, но я попробовала разозлиться. В итоге было и то, и то.

– Возможно, – прогрохотал Этюд, его уши стояли торчком, – мой сын принял мудрое решение в выборе оружия, в конце концов. Ты сможешь сохранить ему жизнь?

Его голос изменился, став уважительнее. Я судорожно вдохнула и выдохнула.

– Я намерена защищать его, – тихо сказала я, веря в это. Каждый хочет, чтобы я кого-нибудь защитила. Кто будет защищать меня? – До последнего вздоха.

Этюд с любопытством взглянул на меня снова. Выпрямившись до своего полного роста, он кивнул кому-то позади меня. Я не смогла остановить свой инстинктивный шаг назад, но Этюд улыбнулся мне дикой черной зубчатой улыбкой, когда он оглянулся.

– В таком случае, – сказал он, встряхивая крылья за спиной, – что вы хотите, чтобы мы сделали с этими двумя? Мы нашли их, они прятались, и, кажется, они что-то затеяли.

– Пердеж фейри, не может быть! – воскликнул Дженкс, и я почувствовала, как мое лицо вспыхнуло.

– Ник, – сказала я, не удивленно, вся моя желчь и злость вылились в одном слове. Я не могла убрать ухмылку, когда посмотрела на Ника, висящего между двумя горгульями, его ноги были в дюймах от сырой, холодной земли. Джакс сидел на ладони другой горгульи, его крылья болтались оборванные, он явно желал быть где-нибудь еще. Рука горгульи, держащая его, излучала видимое нежное тепло, и, увидев Джакса, Дженкс чертыхнулся, достаточно громко, чтобы тот вжал голову в плечи.

Мне было все равно, что Ник мог ли читать эмоции на моем лице. Все, что я чувствовала, было особенно приятным: удовлетворение – что мы, ну, кто-то, во всяком случае, поймал его; гнев – за то, что он ударил меня; ненависть – за то, что он предал Кери и Пирса, и они погибли. А то, что мы с Айви накостыляли ему в музее было лишь незначительным утешением.

Он был здесь, чтобы украсть кольца, и я потрогала карман, чтобы успокоить себя, что они все еще были там. Сегодня, слава Богу, сад был полон ярких глаз. Крылья Дженкса посинели от холода, но он завис перед Ником, выглядя на взводе – так, как я себя чувствовала.

– Ник, Ник, Ник, – сказала я, положив руки на бедра. – Мне жаль, что я не могу сказать, что это был сюрприз.

Угрюмо, Ник скривился от боли в плечах. Лицо его было опухшим синяком, и я подумала, Ку’Сокс избил его, потому что не получил от нас колец.

– Ты позволишь мне объясниться, или просто предположим, что ты знаешь, что происходит? – сказал он.

У меня задергался глаз.

– Держите его, – сказала я сухо. – Держите на Святой земле. Дженкс, ты не мог бы слетать за ремешками?

– Твою ж мать! – сказал пикси, когда он осознал всю опасность, что Ник мог превратиться, а затем он метнулся в церковь, оставляя за собой узкую полоску пыльцы, показывающей его путь. Услышав, что гул крыльев исчезает, Джакс стал алым. Его крылья и в правду были разодраны, но главные жилы не были повреждены. Он восстановится. Даже в ярости, Дженкс был осторожен.

Окружающие горгульи зашелестели крыльями, что-то низко шепча, когда они усмехнулись моей предосторожности.

– Он не ускользнет от нас, – сказал Этюд, его голос показывал насмешливую уверенность, и я потянула линию, а горгульи прижали уши.

– Помните, я говорила вам о демоне? – сказала я, вытягивая чистую энергию и наполняя ей свою ци. – О том, у которого был Бис? Он может заскочить в этот кусок дерьма, как в старый башмак.

Этюд изогнул хвост, вопросительно, а Ник что-то пробормотал, когда держащие его острые когти ущипнул его за плечи.

– Так вы не возражаете, если я свяжу его? – добавила я, медленно шагая в сторону Ника по траве. – Просто быть на Святой земле не остановит Ку’Сокса от влезания в Ника. Ремешки, хотя бы, по крайней мере, буду препятствовать Ку’Соксу использовать линию, если он почувствует потребность зайти и посмотреть, как поживает его любимый человечек. Обходя наше соглашение, о том, что он оставит меня в покое.

– Ку’Сокс не владеет мной, – сказал Ник, а я пожала плечами.

– Все меняется. – Я остановилась перед ним, чувствуя себя уверенно с животом полным энергии и пятьюдесятью горгульями, поддерживающими меня. – Ты уже говорил мне что-то подобное, малыш Ники? Прости, если я не поверю тебе. – Может, мне не следовало быть такой самоуверенной, но я была так зла на Ника, что мне было все равно.