Текст книги "Обычная магия (ЛП)"
Автор книги: Кейтлин Рубино-Бродвей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Гил и Оливия очень старались не смотреть друг на друга, изо всех сил пытаясь держать невозмутимый вид.
Я заинтересовалась, какие это такие злые силы. В фильмах злые силы всегда носят длинные черные балахоны и под драматические музыкальные композиции вещают о судьбе. Они гораздо забавнее реалити-шоу о полицейских; в ящике злые силы всегда оказывались тощими парнями, подвязывавшими свои штаны веревками.
– И как вы думаете, я могу прогуляться туда, забрать артефакт и вернуться обратно живой? – говорю я. Вынуждена признать, приятно послушать людей, втирающих, что я могу сделать на раз-два плюнуть.
И затем все рухнуло под откос. Когда я открыла рот, Варвар Майк и его подруга обменялись взглядами. Впервые с их прибытия женщина не хмурилась. Она выглядела удивленной.
– Тебе дозволено свободно говорить?
В действительности это был не вопрос, а неподдельное изумление, направленное на Гила, Оливию и Джереми, которым это не понравилось. Оливия так и подскочила; Гил успел поймать ее под руки и усадить на диван, в то время как Джереми довольно спокойно и по-взрослому сообщил нашим гостям, что им следует удалиться.
– Вы шутите, – сказала женщина. Она посмотрела на Джереми, потом на Гила, а затем на Оливию и обратно. – Вы серьезно? Действительно?
– Я не собираюсь вам повторять, – сказал Джереми, очень хорошо копируя папин тон.
Варвар Майк поднял руки.
– Эй, малыш! Давайте все успокоимся. А теперь нам нужна простушка. Мы заплатим вдвойне, втройне, сколько захотите, но ваша простушка нужна нам. Зарегистрированная работенка. Если у нас не будет достаточно простаков, наш бизнес не выдержит конкуренции.
– Моя сестра не продается, – прошипела Оливия.
– Вы единственные владельцы? – спросила женщина.
– Владельцы? – повторил Гил.
– Законные владельцы этого. – Она указала на меня. – Те, кто уполномочен принимать или отклонять предложение о покупке. Вы даже не знаете правил?
– Мама и папа, – сказал Джереми. Оливия бросила на него убийственный взгляд. – Это правда.
– Это так, – сказал Гил, прежде чем Оливия начала буйствовать. – Но вы потратите свое время впустую. Они дадут вам тот же самый ответ. Эбби не продается. Никакой простак не продается. Согласно «правилам», покупать и продавать детей незаконно.
Женщина покачала головой, бормоча что-то про дилетантов.
– Слушай, красавчик, мы не уйдем, пока...
– Мы бы предпочли сделать официальное предложение законным владельцам, – перебил Варвар Майк. – Чтобы все упростить. Мы можем подождать здесь, пока вы за ними сходите. – Он улыбнулся мне. – Это даст нам шанс познакомиться с Эбби получше.
Гил положил руку на мое плечо, его пальцы так сильно впились, что было больно.
– Нет, спасибо. Эбби может сходить за нашими родителями. Мы останемся здесь с вами. – Он толкнул меня в сторону двери.
Папа находился в своей мастерской, мелькала игла, когда он сильно хмурился из-за сложного эскиза вышивки по специальному заказу.
– Привет, кареглазая девчушка, – сказал он, не поднимая глаз. – Что случилось?
– Они хотят сделать официальное предложение, – закончила я, изложив происходящее.
Папа отложил иглу и поправил свои усы. Они у него лихие пиратские, да и вообще, он до сих пор раскачивается на люстре и сшибает маму с ног.
– Чей черед?
– Мамин, но они не такие славные – по-крайней мере, один из них, и ты знаешь, как мама с такими расправляется. Они настаивают высказать предложение тебе.
– Хочешь побыть здесь, пока я от них избавляюсь? – спросил он.
– Ни за что, – сказала я. – Это моя любимая часть.
– Тогда пошли, – сказал он, обнимая меня. – Зачем они здесь?
– Им нужен артефакт, чтобы исполнить пророчество и остановить злого короля.
– Им нужен новый сюжет. Этот уже устарел.
Голос Варвара Майка разносился по всему холлу. Он выражал снисхождение «позвольте мне объяснить еще раз» тоном. Тон этот принуждает делать противоположное.
– Слушайте, я понимаю, вы привязаны к девочке, но она больше не ваша сестра. Она простушка и опасна, если с ней не поработать правильно.
Оливия принялась изъяснять ему, как именно он работает, когда в комнату ввалился папа.
– Что вы предлагаете? – Парень был огромен.
– Десять...
– Нет, спасибо. До свидания, – сказал папа.
– ... тысяч. Десять тысяч, – сказал Варвар Майк.
– Нет, спасибо. До свидания.
– Десять тысяч. Пятнадцать.
– До свидания, – повторил папа. Мои братья и сестры заулыбались.
– Чего вы хотите? Мы заплатим сколько угодно.
– Я хочу, чтобы вы ушли.
Женщина развела руками.
– Вы невероятные люди. Я собираюсь обсудить это с Гильдией. Они сказали нам, что тут будет простушка. Вот наша простушка, мы заработаем бабки.
– Бабки? – Впервые в жизни папин голос прозвучал опасно.
– Да, бабки, – сказал Варвар Майк. Он уставился на нас. – У вас, ребята, простушка, как вы можете этого не знать? Это стандартная процедура, мужик. Когда обнаруживается простушка, не нужная городской Гильдии, они кидают клич. – Он указал на меня. – Эта простушка наша. Назови цену, чувак.
– Эллен, – прокричал папа. – Вызывай полицию! У нас нарушители.
В следующий момент прибежала мама, ее мокрые волосы оставляли влажные пятна на халате. Она просчитала ситуацию и схватила меня так крепко, что я ходила с отпечатками ее пальцев следующие два дня.
– Ты хочешь купить моего ребенка. Мою дочь это заинтересует. – Когда они взглянули на Оливию, мама добавила: – Мою старшую дочь, которая работает на короля.
На этом авантюристы застыли. Варвар Майк уставился на всех нас и свою напарницу. Лицо его было дружелюбным, со слегка бестолковой улыбкой, но папа и мама у меня водятся давно, чтобы я знала, когда взрослые общаются, не произнося ничего. Его подруга вылупилась на меня. Реально вылупилась – обведя нас от макушки до пят – так на меня еще никто не смотрел. Но взгляд этот не был взглядом на человека; скорее он был таким, словно у нее увели ковер, который она хотела купить. Это был взгляд, говорящий «А ты ничего так». Хуже уже и быть не могло.
Затем она развернулась к Варвару Майку и пожала плечами. Тот улыбнулся нам и сказал, что ему придется жить с их решением, пожал всем руки и ушел. Его подруга на прощание ничего не сделала, что нас устроило.
Гил выждал минутку, скользнул в заклинание невидимости и последовал за ними. Он вернулся через двенадцать минут и подтвердил, что приключенцы вышли из города, направляясь на север. Это не удержало маму от бдительного вызова копов, а Оливию от закладывания вокруг дома дополнительного ряда камней, защищавших наш дом.
6
Остаток лета был довольно спокойным... никаких больше предложений, никаких больше авантюристов. Множество раз я подолгу солнечным утром засиживалась на подоконнике в папином магазине, множество раз я слушала бормотания Гила и его нападки на нас из-за кухонного стола, когда мы меньше всего этого ожидали, с криками: «Что тебе нравится больше... «разъяренный» или «доведенный до белого каления»?
Утро, когда мы уезжали, было занятым с первой секунды спешкой-спешкой-спешкой. Проснулись. Помылись. Оделись. («Белье, Эбби», – прокричала мама, предупреждающе указывая на меня пальцем.) Джереми был посреди своего ежегодного приступа тревоги «я возвращаюсь в школу», он беспокоился, что недостаточно бутылочек с микстурами и куда он запаковал свой гримуар, и почему он уложил его первым, а не оставил, чтобы поучиться в полете? (Что было странно, потому что у Джереми обычно своя книга заклинаний, приклеенная к рукам.) Оливия сделала на скорую руку вафли на завтрак.
Будто я была нормальным ребенком – волшебным ребенком, то есть идущим в волшебную школу. Я не прощалась; у моей семьи есть способы связываться друг с другом, независимо от разногласий или расстояния, вот почему я не плакала. Оливия – со свирепыми глазами, ломающимся голосом – схватила меня и прижала к себе, пока ей не удалось наконец прошипеть:
– Клянусь, Эбби, если мы не будем получать от тебя вестей каждую неделю, то я притащу тебя домой за волосы. Я не шучу.
– Да ладно тебе. Не похоже, что мы никогда не увидим ее снова, – сказал Гил, обнимая и кружа меня. – Кстати говоря, Эбс, можно я займу половину твоей спальни? – Оливия шлепнула его. – Ай! Что? Я не пытаюсь избавиться от воспоминаний о ней. Это небольшое расширение моего рабочего места. Мне нужно учиться.
– Ты хочешь учиться в комнате Оливии? – спросила я.
– О, нет. Я планирую выкупить ее.
– Я не продам. – Оливия фыркнула, прикрывая глаза.
– И этот дом не ваш, – напомнил нам папа.
– Ты можешь занять мою комнату, если мне позволено решать, – сказала я.
– Что? Эбби? Я ожидал бы этого от Оливии, потому что у нее черная, гнилая яма вместо сердца, но ты? – Гил приложил руку к груди и приложил все усилия, чтобы выглядеть потрясенным. – Моя младшая сестренка. Которую я убеждал родителей оставить, просто по доброте душевной. Они хотели избавиться от тебя, потому что ты забавно выглядела.
– Это не смешно, – сказала Оливия.
Гил проигнорировал ее.
– Ты знаешь, ведь у всех есть веснушки. Они хотели назвать тебя Крапинка и пожертвовать в местный приют для животных, но я сказал нет. Я сказал: давайте не будем судить ребенка только по количеству веснушек...
Я тихо обняла Гила.
На лужайке перед домом папа встряхнул один из стареньких ковров – зелено-золотой со спутанной бахромой – сплетенный им еще в колледже. Это был простой, без излишеств ковер-самолет, самый большой и самый важный, потому что мы оказывали Алексе услугу.
Мы забрались на него, мама определила меня между собой и папой, Джереми за нами, что бы они оба могли быстро до меня дотянуться. Ковер был зачарован держать равновесие каждого и служил щитом для предотвращения падения. Для дополнительной подстраховки папа призвал волокна скрутиться в жгут вокруг моей талии. Если я так или иначе съеду, он подтянет меня вверх как живая змея и подтолкнет на мое место.
Папа что-то пробормотал и ковер взлетел. Это тот самый момент свободного падения, когда твое тело движется вверх, а душа – в пятки. Моя любимая часть. Ковер набрал скорость, что голова закружилась, мы продолжали подниматься вверх и вверх, вверх и вверх, а затем полет стал приятнее. Вокруг бушевал ветер, подкидывая нас, словно мы были легкими как иней и потеряли половину веса. Перед нами раскинулось голубое и безоблачное небо. Я даже разглядела краешек луны, повисшей впереди.
Сначала летело всего несколько людей, но по мере приближения к Тортену воздушное пространство начало заполняться.
Поскольку мама и папа планировали остановиться в Тортене по пути к Ротермиру – высадить Джереми в школу, Алекса спросила, не возражают ли они подобрать нескольких студентов, живших поблизости и подвезти их в город. Алекса условилась о встрече и сопровождала нас всю оставшуюся дорогу.
– Они не так уж и далеко от Ротермира – одна девочка добирается из Глендейла и мальчик из Тинека. Но мне будет лучше, если вы их сопроводите. – Мама приподняла бровь в ответ на признание Алексы: – Не уверена, что родители отпустили их в Ротермир. Вы удивитесь, как ленятся некоторые люди, выяснив, что у них простак. – Тут она усмехнулась. – Не каждому ребенку посчастливилось иметь таких родителей как вы, ребята.
Папа улыбнулся и покачал головой.
– Пожалуйста. Продолжай.
Алекса поджидала нас на открытом участке луга за городом, и прикрыв глаза от солнца, наблюдала за нами. Она одарила каждого из нас бесцеремонным поцелуем в щеки. Джереми сгреб меня в нечастое объятие и взял с меня обещание сообщить ему об учебной программе. Затем Алекса сопроводила нас с папой обратно на волшебный ковер, а мама с Джереми отправились в кампус. Он должен был проверить и убедиться, что его вещи подготовлены.
Место под нами было забито – день прибытия в школьный городок всегда сумасшедший. Магазины открыты, да и на улице торговали вразнос и кристаллами, и сушеными травами, и длинными простынями, короче всем тем, что люди, возможно, забыли. Здесь вдобавок было много ковров, взлетающих и приземляющихся; пробраться через них составляло трудность; мы даже и не пытались приблизиться к кампусу, и ряды студентов припоминали друг другу давние оскорбления через всю лицу . Даже издалека я услышала как массивные двери главного входа в Тортен, распахнувшись, счастливо заскрипели, чтобы принять нового ученика.
Алекса подготовила нас к встрече с двумя новыми учениками в доме Уитлби. Только один из детей, Питер, пойдет в мой класс. Дом Уитлби находился на окраине города, маленький, белый и квадратный, с декоративной голубой плиткой вокруг окон и мурлыкающими тигровыми лилиями вдоль забора. Местечко это славное, если не смотреть ближе: не заметить сколы в плитке, что краска выцвела и осыпалась, и чары никто не поддерживал.
Перед воротами Уитлби поджидала девочка, обнимающая выцветшую кожаную сумку, ее щеки порозовели от солнца. На лице Алексы отразилось изумление и она подбежала.
– Когда же они тебя высадили? Я не ожидала, что это случится так рано.
Ответ девочки был слишком тихим, едва уловимым. Она была как запеченное в тесте крошечное яблоко – мягкая и круглая, с лютиковыми волосами, спадающими на плечи. Под глазами залегли глубокие темные тени, пальцы побелели от того, с какой силой они стискивали сумку. Казалось, она пыталась уйти в себя и исчезнуть.
– Почему ты не идешь? Уитлби здесь? – спросила Алекса.
Девочка покачала головой и не стала смотреть Алексе в глаза.
– Нет... я имею в виду, да... то есть… я не проверяла. Я не хотела их беспокоить.
Алекса кинула на ее лицо взгляд, какой она делала, когда думала что ни с того ни с сего с нами будет трудно, но шанса еще что-то добавить у нее не было, потому что из тумана вопросов и приветствий явилась мисс Уиттлби , таща за собой сына.
Мисс Уиттлби была из тех, кого мама называла «ошеломляюще красивыми» – очень прелестная с густо обрамляющими глаза ресницами, с ворохом длинных темных локонов, уложенных на макушке, – но наиболее приметной особенностью были синяк на лбу и царапина на щеке.
Это заставило меня вытаращиться на нее. Точнее, на синяк, да, на что же еще? Мисс Уиттлби взрослая. А раз ее синяки видны, значит, она простушка. Взрослая простушка!
Мне хотелось ее обнять, что было неуместно, потому что Алекса гневно требовала, что случилось с ее лицом, а папа и мама спрашивали, все ли с ней в порядке.
– О, это? Ничего. Я в полном порядке, – заверила нас мисс Уитлби, глядя на Питера. Тот уставился на землю. – У нас околачиваются авантюристы, заставляющие предложить им Питера даже несмотря на то, что он... не согласился. Обычно мы отказываем им и они идут своей дорогой. Вчера у нас побывала более затруднительная парочка, чем остальные. Видимо, Варвар Майк и Трикси не желают слышать нет.
– Да, мы тоже встречались с ними, – сухо ответил папа. – Они пришли в наш дом за Эбби...
– Ее зовут Трикси? – вмешалась я, затем поймала себя на этом. – Я хочу сказать, извините. Надеюсь, вы не слишком сильно пострадали. Но Трикси. Что, правда? – Мисс Уиттлби улыбнулась и кивнула.
– На ее месте своего имени я бы не называла.
Губы Алексы дернулись, но сама она оставалась сосредоточенной.
– Это оскорбительно. У нас не должны водиться пары разбойничающих сорвиголов, беспокоящих каждое семейство простаков в королевстве.
– Разберись, – сказал Питер. – Уверен, что это поможет.
Мисс Уитлби пробормотала сыну вести себя хорошо и повернулась к нам.
– Эбби и Фрэнсис, правильно? Это мой сын, Питер. Вы пойдете в один класс.
– Привет, – отозвалась я. Фрэнсис сплела пальцы вместе и стояла молча. Питер не знал, что еще сказать; он просто глазел на меня, словно пытаясь собрать воедино скучную головоломку.
– Где Рэндаллы? – спросила Алекса.
Мисс Уиттлби покачала головой.
– Я беседовала с миссис Рэндалл этим утром. Она сказала, что прибудут. Она не давала мне причин не доверять ей, – указала на это мисс Уиттлби, когда Алекса приподняла свои брови.
– Кто такие Рэндаллы? – спросила я.
– Семья с другим учеником, – ответила Алекса. – Фредерик Рэндалл – Фред. Он должен сейчас находиться здесь. Я знала, что они колеблются. И надавила сильнее в последнее время, сказав, что это бредово...
– Алекса, будь добрее, – упрекнул ее папа.
– И буду. Свою доброту я приберегаю для ее сына, которого они вышвырнули из дома. Обстоятельства там не как у Эбби и Питера; на просьбу Рэндаллы отвечали, что Фред проводит свои каникулы в кампусе – замечательный способ сообщить ему, что они не хотят, чтобы его нога ступала домой. Сказать честно, я удивлена, что они отправили его в школу, а не просто продали.
– Да.
– Они все еще здесь? Вы не знаете, они не уехали из города?
Мисс Уиттлби покачала головой.
– Я не знаю...
– Я думаю, что миссис Рэндалл жаловалась на ужасно высокую стоимость обучения. – Она мгновенно развернулась к официальной представительнице Алексе, работающей на короля.
– Хорошо, все на ковер, – скомандовала она. – Мы улетаем прямо сейчас. – Папа развернул ковер одним плавным движением и мы поднялись. Взрослые призвали вокруг нас ремни безопасности.
– Сделаем парочку облетов, – сказала Алекса. – Надеюсь, мы увидим Рэндаллов на дороге и заберем Фреда. Если возникнут неприятности, я справлюсь. Все это понимают? – спросила она и дернула за еще один узел на ремне. Папа кивнул. Девочка – Фрэнсис – уставилась на Алексу широко раскрытыми глазами.
Питер взглянул на свою маму. Алекса поймала его.
– Мисс Уиттлби, оставайтесь здесь. Если случатся неприятности, нам, возможно, придется бежать. Мы отправимся прямиком в город.
Мисс Уиттлби обняла Питера, сжимая до тех пор, пока он не стал издавать сдавленные хрипы и ловить воздух. Это заняло долгое время, Алекса стала дергаться и поминутно поглядывать то на часы, то на дорогу, а затем снова на часы.
Мисс Уиттлби в последний раз поцеловала Питера, наш ковер-самолет поднялся, и мы улетели.
7
Папа начал нарезать круги, сначала небольшие, а потом шире. Далеко-далеко от кампуса улицы были очень тихими. Мы пронеслись мимо женщины, ухаживающей за своим садом, человека, изо всех сил пытающегося заставить ковер подняться. Алекса сказала папе, что сейчас не время беспокоиться об ограничениях скорости, но папа просто покачал головой и сказал, что лучше быть осторожными и ничего не пропустить.
Конечно, очень трудно не заметить Варвара Майка. Он был крупным как гора. Он и Трикси находились приблизительно в десяти кварталах от края города, где улицы и здания исчезали в хаотичных мшистых лесах. С ними был ребенок. На вид он был обычным; маленький – впрямь маленький – нос с горбинкой и большие уши, торчащие из волос.
– Это они, – сказала Алекса и сошла с ковра в воздух. Мир магически потянулся к ней, небо и земля соединились, когда она преодолела огромное пространство одним прыжком.
Папа вздохнул, а потом сказал:
– Держитесь.
И мы резко понеслись вниз. Ну, фактически это было падение; папа отлично знал, как спускаться прямо, но сейчас это было так круто и быстро, и казалось, что ковер под нами просто исчез и мы падаем. Мой желудок поднялся к горлу, я не могла не рассмеяться. Питер зажмурился и схватился за волокна, а Фрэнсис отчаянно пыталась подоткнуть свое платье под ноги.
Мы остановились прямо перед Алексой, молвившей «по приказу короля». Звучало это как успокойтесь и делайте то, что я вам велю; ей нравилось так делать, когда разговаривали в кинотеатрах или некоторым нашим родственникам на очень громких семейных ужинах. Варвар Майк схватил Трикси за руку, когда та открыла рот.
– Ничего себе. – Я посмотрела на Варвара Майка и Трикси. – Вам, ребята, действительно не везет сегодня с простаками.
– Не в этот раз, – усмехнулась Трикси, дергая мальчика за руку.
– Позволю себе не согласиться, – ответила Алекса. Она снова раскраснелась, что среди прочего обычно означало, что она закончила заполнять много документов. – Этот мальчик был зачислен в Зеленую школу несколько месяцев назад. Он не кандидат на покупку. Или вы сразу же передаете его нам, или вам будет грозить штраф.
Варвар Майк добродушно пожал плечами.
– Разумеется. Какой сейчас штраф? Двадцать долларов? Думаю, что могу найти их прямо сейчас. – Он начал похлопывать себя… думаю, что у него были карманы в пушистых коротеньких шортах.
Улыбка Алексы заиграла удовлетворением.
– Штраф за похищение несовершеннолетнего – заключение, которое составляет пятнадцать лет.
Трикси выглядела более удивленной, чем тогда, когда моя семья сказала ей, что она не может купить меня. Варвар Майк покачал головой.
– Это юридически оформленная продажа.
– Продажа и покупка простаков незаконны уже больше двух лет...
– Вы шутите, – настаивал Варвар Майк. – Он же простак.
– Я понимаю, что вы путешествовали, но ваша обязанность состоит в том, чтобы ознакомиться с изменениями в законодательстве после своего возвращения в страну...
– Этот маленький змееныш-подменыш прокладывает себе дорогу к трону, – выложила Трикси, шлепнув выставленный палец Алексы, – и первое, что он сделает...
Лицо Алексы стало таким красным, как ее платье, но она очень тихо и спокойно произнесла:
– Если вы придираетесь к политике Его Величества, вы можете обратиться к нему с прошением. Он принимает по четвергам. Я слышала, в наши дни довольно легко подать прошение из тюрьмы.
– Кто-то должен... – начала Трикси.
Варвар Майк шикнул на нее, прежде чем она смогла закончить.
– Тише, Трикси.
Это было забавно, ведь несмотря на то, что заклинание Варвара Майка все еще было активно – оно затуманило пространство вокруг рта и горла Трикси – я все еще ее слышала. Не громко, это походило на подслушивание через зефир, но голос был ее. Она многое вывалила, и я не уверена, что услышь это агент короля, то это сошло бы ей с рук. Она твердила, что он обманщик и вор, что корона не принадлежит ему, и что это их работа – исправить заблуждения, и после того, как они покончат с маленьким восьмилетним королем, они вернутся... – потом последовало словосочетание, которое я, как предполагается, никогда не должна говорить. Я поглядела на других детей. По лицу Фрэнсис очевидно, что она тоже слышала Трикси.
– Пожалуйста, прошу простить мою подругу, – сказал Варвар Майк. – Иногда ее энтузиазм берет верх над разумом.
– Ей не мешало бы поучиться сдержанности, – ответила Алекса.
Варвар Майк кивнул и сказал, что они были за границей, и знаем ли мы, как тяжело жить самостоятельно, далеко от государства, далеко от людей, но они с Трикси все еще держались за Фреда мертвой хваткой. Алекса следила за ситуацией молча, что никогда не являлось хорошим знаком. Забавно, но пока Варвар Майк говорил и говорил, что они вели уединенный образ жизни, и раз уж они порастеряли лоск, то это не преступление, но я-то слышала не это. То есть и это я тоже слышала, но вдобавок я уловила низкий, тихий голос Варвара Майка, мягкое перешептывание только между ним и Трикси.
– Ты устраиваешь диверсию, а я беру мальчика.
А она ответила:
– Файербол?
– Немного тоньше, крошка.
Я поглядела на Питера, который сжимал и разжимал руки, его кулаки были белыми, потом перевела взгляд на Фреда, лицо которого было покорным и белым, на Фрэнсис, которая играла с краем ковра, будто ничего не слышала. Но мы все слышали. Я знала это.
– Алекса? – выпалила я прежде, чем успела подумать. – Что такое диверсия?
Итак, «сила» магии не означает иметь много сил... и быть в состоянии взорвать леса или квартал города. Это только одна сторона медали. Другая сторона – это контроль, техника, изящество и скорость.
Алекса владела обеими.
Ветер остановился. Все остановилось. Варвар Майк медленно потянул Фреда к себе, будто он двигался через сироп, и я увидела, как медленные тлеющие угли замерцали между рук Трикси. Папа покачнулся вперед, его руки разрезали воздух, борясь с пространством. Деревья вокруг нас протянули свои ветви медленными, сонными движениями. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что сделала Алекса: она замедлила время, пропустила его через пальцы как ленту и зажала его на пару секунд.
Потом она схватила Фреда и выдернула его из рук Варвара Майка одним плавным движением, пихнула его к нам так быстро, что ее платье и волосы, казалось, задвигались как при замедленной съемке. Питер и я схватили Фреда за руки, когда тот наполовину поднялся, наполовину подскочил на ковер, Фрэнсис отодвинулась, чтобы дать ему место. Он рассмеялся. Мы все рассмеялись, особенно, когда увидели лица приключенцев, поскольку те поняли, что Фред исчез. Мы видели растерянность, воспоминание, что он не волшебник, а затем понимание, когда время наконец настигло их. Но к тому времени Алекса прыгнула на наш ковер, подол ее юбки порвался, когда она рванула слишком быстро, папа помог ей и поднял нас в воздух.
В следующее мгновение время снова пошло, мир вокруг нас помчался вперед, облака замелькали, а кисточки ковра затрепетали так отчаянно, что я была удивлена, как это они не оторвались. Было странно видеть судорожные движения папы, когда он усаживался поудобнее, слышать его писклявые, высокие восклицания. Земля мелькала участками коричневого и зеленого цвета и...
А затем действительность вернулась, когда раздался гром, и ковер резко стал медленно и легко парить. Фрэнсис застонала и схватилась за живот. Фред все еще смеялся, немного дрожа, он держался за Алексу, будто не мог отпустить ее. Алекса обняла его и улыбнулась нам.
– Вы как?
– Мы в порядке. А ты? – начал папа.
– Обо мне не беспокойся. – Алекса твердыми руками отряхнула рукава и юбку.
– Мы должны вызвать полицию, – сказал папа.
Алекса кивнула.
– Баранья башка и Трикси, вероятно, сбежали в ту же секунду, когда увидели, что мы ушли, но ты прав.
– Не упоминайте нас, – сказал Питер. – Они не придут, если будут думать, что это из-за простаков. Скажите им, что они напали из-за нормальных людей.
– Я скажу им правду, – сказала Алекса. – И они выполнят свою работу.
Питер фыркнул.
Алекса не спускала с него глаз, когда говорила:
– Наша первоочередная задача, однако, состоит в том, чтобы доставить вас, детей, в Ротермир. Прости, Питер. Мне нужно будет навестить твою маму в городе и надлежаще с ней попрощаться.
Он пожал плечами.
– А что насчет его родителей? – спросила я, кивая в сторону Фреда.
– Они не... – начал Фред, а затем остановился.
– Они отправятся в тюрьму? – спросила я.
– Эбби. – Голос отца зазвучал предупреждающе.
– Это зависит от того, – осторожно сказала Алекса, – могу ли я поговорить с кем-то и что-то организовать. Если так хочется Фреду.
Фред посмотрел на всех нас, полуоткрыв рот, а затем взглянул на свои руки.
– Ты не должен решать прямо сейчас... – Алекса замолкла на полуслове, крутя головой. Воздух внутри силового поля завибрировал острым, тяжелым протяжным звуком. – Ох, вы, должно быть, шутите.
8
– Папа, – предупредила Алекса.
– Я их вижу, – отвечал папа. Ковер рванул вперед, набирая скорость.
Алекса быстро проверила и дважды перепроверила ремни безопасности каждого. Она уже пошла на третий заход, когда я наконец заметила ковер. Он тащился за нами, вульгарный и быстрый. Ковер принялся уворачиваться и петлять между родителями, направляющимися домой после высадки свои детей. Я видела пылающие на ветру темные волосы Трикси.
– А они отчаянные ребята, – сказала я.
Алекса мрачно кивнула.
Мимо нас что-то просвистело. Ковер. Он приблизился вплотную, так близко нарезая головокружительные круги, что почти парочку раз врезался в наш и папе пришлось замедлиться вплоть до остановки.
Варвар Майк сбросил вещи, безвредно отскочившие от силового поля. На следующем приближении я заметила, как Трикси натягивает длинные перчатки. Даже невзирая на ревущий ветер, нетрудно было понять, о чем они говорили. Не похоже, что они из сорта людей, разговаривающего тихо, и я расслышала высказывание Трикси, что если бы не мамаша какой-то там простачки, они бы уже закончили дела. Но она улыбнулась. Она улыбнулась Варвару Майку и он улыбнулся в ответ. Они наслаждались собой.
Питер пристально наблюдал за кругами ковра; надо добавить, я заметила, как его лицо стало темным и суровым. В следующий момент он оказался на ногах, вокруг его талии напряглись страховочные ремни, его кулак легко преодолел наше силовое поле и врезал в челюсть Трикси. Я уловила на ее лице удивление прежде, чем их ковер опустился вниз. На этот раз он не поднимался.
Алекса рванула Питера вниз, он скрестил руки на груди с упрямым взором. Она, казалось, несколько секунд боролась с собой, а затем произнесла:
– Как твоя рука? – Он протянул ладонь, и она ее осмотрела.
– Это был очень дурацкий поступок, – сказал папа.
– Дурацкий. – Алекса кивнула в знак согласия, затем тихим голосом добавила: – Но удар хороший.
– Тебе нужно было ударить всем телом. Не только рукой, – прибавил папа.
Что-то зазвенело, и папа загнул ковер вверх за несколько секунд до того, как мы рванули в воздух. Папа и Алекса треснулись головами об силовое поле, но мы, простаки, внезапно поднялись вверх, прямо сквозь барьер. На нас напал слепой ужас, но затем веревка вокруг моей талии рванула меня вниз, в безопасность.
Варвар Майк и Трикси плыли под нами. Больше они не улыбались. Они кружились и снова упали, а Алекса схватила меня и Фрэнсис. Ее руки обняли нас, как только искатели приключений снова столкнулись с нами, крепко и сильно. Алекса удержала нас на месте, но я начала ощущать боль в животе.
Папа поднял наш ковер, затем развернул нас, направил обратно и начал уходить от преследования запутывающим зигзагом.
– Папа, мне нужно, чтобы ты опустил силовое поле, – сказала Алекса. – Я положу этому конец прямо сейчас.
– Здесь многолюдно, – сказал папа, когда мы кружились на переполненном ковре.
– Верь мне. – Алекса усмехнулась и папа опустил силовое поле. Магический барьер не останавливал простаков, но удерживал папу и Алексу внутри, а ветер снаружи. Без него ветер был невероятным. Он несся на нас, ковровые волокна возле моих ног нагрелись, когда ветер толкал нас назад. Ремень безопасности врезался в меня так туго, что я подумала, он собирается разрезать меня пополам.
Алекса что-то прокричала папе, но я не расслышала, что именно, и он замедлился. Он попытался отделить нас от толпы, но все же мы пронеслись мимо кучи визжащих и кричащих людей. Когда приключенцы приблизились, Алекса встала. Выглядела она благодаря ветру дикой и мстительной.
– Именем короля Стивена я приказываю остановиться! – прогрохотала Алекса, ее голос прозвучал странно, с двойным резонансом, который проявлялся, когда она призывала силу.
– Любительница простаков! – прокричала Трики, настолько громко, чтобы мы смогли услышать ее через мчащийся ветер. – Никакой король мне не указ!
И тогда Алекса посмотрела на нее. Это было очень похоже на тот взгляд, который бросает на нас мама, когда ей все надоело, но без сострадания или сдержанности. Когда Алекса так смотрит, ты либо садишься и затыкаешься, либо сваливаешь.
