Текст книги "Жемчуг в золоте (СИ)"

Автор книги: Кейтилин Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

11

Магическая клетка зашипела, и от неё повалил душный голубой дым. Чем-то Айгви бросила в неё. Чем-то едким, и хорошо, что оно нацелилось только на клетку, а не на нас. Сияющие прутья истончались, с них капало нечто, чему лучше не искать названия.

Дарн тут же встал спиной к нам, раскинув руки в стороны. Прутья клетки с треском начали восстанавливаться.

– Мне страшно, – плача, шептала Аяри.

– Мне тоже. Не представляешь, насколько.

Я отчаянно жалела, что наша магия была слишком высокого порядка. Ещё и браслеты эти, гасящие любые силы… Мы не могли ни отпугнуть нечисть, ни защититься, ни вмешаться в поединок хрупкой принцессы-снежинки и её свирепого единокровного брата-паука.

– Чем же мы провинились? – всхлипнула рыжая.

– Тем, что встали поперёк горла очень многим, – буркнула я.

Мы обнялись и беспомощно вжались в холодную каменную стену. Мы не замечали холода ранее, но сейчас поняли, как сильно озябли. Снаружи клетки вовсю шла магическая дуэль между братом и сестрой, и чем дальше, тем яростнее она становилась. Если сначала они явно берегли друг друга, помня о кровной связи, то сейчас казались непримиримыми врагами – а может, и были ими на самом деле. Айгви двигалась так быстро и так легко в своём тяжёлом тёплом платье, что сразу становилось ясно – её хрупкость и женственность не более, чем маска. От силы боевых заклинаний тело сводило судорогой, кожу неприятно покалывало.

Мы казались себе… насекомыми. Нас раздавят и не заметят. В сущности, так всё и было. Мы никто.

А хотя?..

Дарн всё меньше уделял внимания клетке, и Айгви продолжала швырять в неё что-то, что её разъедало. Прутья восстанавливались всё менее охотно и неустанно истончались. Но всё равно, если к ним прикоснуться, будет очень больно, физически и магически. Так как магия у нас с Аяри заглушена браслетами, которые прилегали к коже так плотно, что их никак и не снять из-за отсутствия застёжек, будет больно только телу. Что ж, можно попробовать кое-что. Не факт, что выйдет, но почему бы и нет?!

– Лори! Ты чего?! – испуганно выдохнула Аяри.

Не ответив, я прислонила браслет к пруту клетки – и чудом не закричала.

Боль ослепила и буквально оттолкнула меня к стене. Дарн это заметил и замешкался, но Айгви безжалостно и жёстко теснила его, и ему пришлось отвечать на атаке, не теряя бдительности. От магии трещал воздух и рябило в глазах.

Да, наша энергия течений – сила высокого порядка, и она сама по себе не влияет на творимое людьми. Но мы – хозяйки течений. Мы просто люди. Мы можем повлиять. Зря я похоронила наши возможности! Отчаяние в критической ситуации – это плохо. Оно заставляет терять рассудок. Накки как-то смогла нас найти и сорвать иллюзию с помощью течений. Чем мы с Аяри хуже?!

– Пытаюсь отвоевать хотя бы магию, – прошипела я.

Мне кажется, или на браслете появилась трещинка?..

Ещё раз!

Снова боль. Я завалилась набок и свернулась клубком, держась за запястье. Аяри, причитая, гладила меня по голове. В мозгу взрывались фейерверки, перед глазами метались сполохи. От боли рука, кажется, отнялась… Но нет. Шевелится.

Не показалось! Трещинка в браслете действительно появилась, и от второго прикосновения она расширилась. Теперь я ещё меньше хочу знать, из чего сделана клетка, раз от её силы трескается такой артефакт.

– О, нет! Хватит!

Дарн…

Я не знала, что он творит. Аяри тоже не знала. Точнее, его действия были понятны – он душил собственную сестру. Принцесса Айгви беспомощно содрогалась и хваталась за воздух возле своей шеи. Сила Дарна подняла её над полом хижины, и её маленькое тело казалось кукольным, безвольным, обмякшим.

Да чтоб нам всем утонуть! Она сражалась за нас против собственного брата, а мы ничем не можем ей помочь!

Дарн швырнул сестру прямо в паутину, которая закрывала вход в хижину. Светящаяся сеть тут же оплела свою жертву. Жива ли принцесса?..

Как же так? Она проиграла… Мы теперь целиком и полностью во власти Дарна.

Разъярённый принц шагнул к клетке и энергично замахал руками. Клетка под его движениями растаяла, как ранее растаяла иллюзия перед появлением принцессы. Не знаю, что за инстинкты мною двигали, но я метнулась от его хвата так быстро, что сама не поняла, как так вышло. Увы, так же быстро пальцы Дарна сцапали меня за волосы и тряхнули с такой силой, будто хотели сорвать скальп.

Я охнула. Вслепую попыталась ухватиться за его запястье. Больно!..

– Отпустите её! – взвизгнула Аяри.

За спиной завозились. Хватка принца разжалась, и меня качнуло.

– Вот дрянь…

Раздался мощный шлепок, и Аяри рухнула без чувств. Оплеуха Дарна вышибла из неё дух.

Проклятые браслеты! Если бы не они… даже с трещиной…

Мы остались с Дарном лицом к лицу. Его взгляд был тёмным, страшным, губы – сжатыми в плотную линию. Принц двинулся на меня, я отшатнулась. Точно так же когда-то на меня наступал Ардвин. Такое сходство… такая же ярость, такое же желание подавить и причинить боль.

И бежать некуда. Меня оплетёт магическая паутина, как и принцессу.

Меня ухватили за руки и поволокли к пузырю. Он слишком близко! Я попыталась пнуть Дарна, но не попала. Принц был слишком силён, но я усложнила ему задачу – я упиралась, оседала на пол, дёргалась, безуспешно старалась укусить, пыталась выдернуть руки из его хватки. Словом, делала всё возможное без надежды на успех, но не сдавалась.

Не говоря ничего, Дарн замер на миг – и рывком вдавил меня в масляную поверхность пузыря.

Я не успела крикнуть, не успела ничего – скользкая густая жидкость залила рот, нос, глаза…

12

…Моя свекровь призналась как-то, что сын её пугает. Дескать, он был таким милым ребёнком – душа не нарадуется, но вдруг что-то пошло не так, и он стал превращаться в чудовище, и сложно теперь сказать, в какой именно момент это произошло. Понизив голос, она сказала, что это родовое проклятие откликнулось, не иначе. Ардвин просто в один прекрасный день перестал различать добро и зло и начал пробовать на зуб запреты, которые внушаются людям с рождения. Порой его… любознательность принимала шокирующие формы. Свекровь даже отказывалась рассказывать о случаях, которые, вне всякого сомнения, были ужасны. Я и не настаивала. Я и так заранее знала, что всё это правда.

Проклятие? Ну, как знать. Думаю, любая мать готова свалить вину на что угодно, если вдруг её чадо получилось «сломанным». На что угодно, кроме себя и чада. Родовое проклятие вполне подходит для этих целей. А впрочем, почему нет? Проклятие вполне могло проснуться в возрасте тринадцати лет, четырнадцати. Мальчики и девочки в это время особенно уязвимы перед злом и разрушениями, а проклятие – это такая вещь, что вряд ли настигнет, если сам не впустишь его в душу и не согласишься, что так тебе и надо. А ещё проклятия очень сильно портят характер, ломая все нравственные преграды. Ардвин под его действием превращался в чудовище, которому плевать на законы людей.

Это не оправдание. Если стал чудовищем, значит, тебя это устраивало. Если поймал проклятие, значит, ты с ним согласился.

Уж я-то знаю, как это работает. Однако чудовищем, в отличие от Ардвина, я так и не стала. И я вовсе не о скользкой гадости, в которую суждено превратиться всем, в ком проклятие проснулось.

Самые страшные чудовища всегда живут в облике человека. И в воле человека сдержать его. Договориться ли, пойти ли на сделку, подавить ли, убить ли – не так важно. Главное, остаться человеком.

…Правду говорят, что женщине на Миддуне проще умертвить мужа, чем развестись с ним. Права на развод у нас как такового нет. Так и живём – кого-то уличают в убийстве мужа, кого-то нет. Мужчине развестись с женой у нас гораздо проще, поэтому очень часто жёны давят на мужей, чтобы те добровольно с ними развелись.

Я завидую хайкари и шидро. Эти свободолюбивые дамы могут легко выпнуть из своей постели и жизни мужчину, не приносящего ничего, кроме разочарований. Хайкари – свободны, а шидро – добытчицы, и они диктуют мужчинам, как себя вести и где их место.

Свекровь и мама мне сочувствовали. И только. Ну, и говорили, что я могу всегда с ними поделиться своей долей несчастий.

Шли бы они со своими плечами, в которые можно поплакать!..

Жаль только, что большего они не могли предложить. По вполне очевидным причинам.

…А проклятие чужого рода я приняла, потому что хотела себя наказать. Это я после уже поняла, когда начала разбираться в себе. Наказать за поспешность и глупость, когда в лучшем порыве на пороге влюблённости согласилась на брак, зная, что это серьёзное дело, из брака не выпутаться, и нельзя даже ради семьи торопиться. Но… но.

Он меня насиловал. Он меня бил. Причём так, что на теле не оставалось следов и увечий, но они оставались глубоко внутри. Ему нравился мой страх и мои слёзы, он словно получал от них силу. Я всерьёз боялась за свою кошку, боялась, что он причинит ей вред, чтобы насладиться моим ужасом. Однако надо отдать должное Ардвину – всё нужное он предпочитал получать напрямую. Думаю, запугивать через кошек ему было просто скучно.

Меня тошнило от одной только мысли, что во мне будет расти его ребёнок. Уверена, я бы убила себя, если бы узнала о беременности, и поэтому, возможно, беременность так и не наступила. Любимая Мать надо мной сжалилась.

Он ещё много чего делал. Предавал зачатки доверия. Не выполнял обещаний. Отворачивался, когда мне было плохо и больно. Постоянно напоминал, кто он и кто я. Но это всё такие мелочи!.. И за мной он наблюдал с любопытством учёного, которому попался на глаза невиданный доселе вид кальмара. Чудовище под маской человека научилось вести себя по людским законам при полном равнодушии к ним – и давало себе волю, оставаясь наедине с тем, кому от него никуда не деться.

Живучая оказалась тварь.

Моё тело сдавливало, будто бы я в толще воды. Но я дышала легко, дышала воздухом. Это было странно, но я была жива.

Пока что.

Точно знаю – я находилась где-то не в мире людей, ибо странно было всё. Вокруг была кромешная тьма. Она была густой, основательной, плотной и непреодолимой. Легенды гласят, что до рождения мира существовала именно эта тьма, первичная, древняя, дикая, всепоглощающая. После Расслоения Мира она заполнила собою все пропасти между Уровнями. Говорят, в эту тьму можно попасть через бездонную впадину в Стеклянном море на северо-востоке Миддуны. Может, я нахожусь как раз в этой тьме? И меня протащило каким-то образом через впадину?

Или я не права?.. Ведь это так сложно представить человеку. Кто знает, какими силами владеет морская и земная нежить?

Моё платье было белоснежным пятном в безбрежной черноте. Оно не светилось, не рассеивало тьму. Но на его фоне пронзительно-чёрным червём тянулось нечто, исходя из моего живота. Оно выглядело некой пуповиной, которая тянулась вовне, во тьму, и растворялась где-то там, в её глубине.

С чем она соединяется?

– Моя жизнь, моё сердце… я чувствую, как бежит кровь по твоим венам, как движется твоё прекрасное тело… Я так хочу жить… Проклятие обернулось благословением, ведь я могу чувствовать тебя так же, как себя когда-то… Сколько же времени прошло?..

О боги. Нет.

Где-то в глубине души ещё теплилась надежда – вдруг получится избежать этой встречи?! Но нет. Ардвин пришёл за мной из Кораллового Чертога.

13

На мне нет тех браслетов. Наверное, они разрушились от первозданной тьмы, а я ещё жива благодаря связи с Ардвином.

Только это ничего не изменило. Я всё ещё не чувствую свою магию. Скорее всего, тоже из-за моего нахождения за границей людского мира. Только вот она бы мне всё равно не помогла в такой ситуации. Не предназначена она для грубого разрешения низменных конфликтов.

Хорошо. Пока я жива, что-то ещё можно изменить. Попробую потянуть время и что-нибудь придумать.

Поиграем, дрянь?!

– Здравствуй, любимый, – протянула я настолько сладко и противно, насколько смогла. – Я так надеялась, так верила, что ты захлебнулся, когда тонул, но ты, паразит, перешёл все границы. Абсолютно все. Миров, снов, здравого смысла… Покажись хоть ради приличия, если ты ещё не забыл, что это такое!

Тьма не рождала эха, и крик мой казался тише обычного. Но ему вняли. Я не понимала, как, но мои простые, самые обычные человеческие глаза видели, как бархатная непроглядная тьма рваными и тяжёлыми чернильными облаками расступается перед слабым, крошечным источником света, который становился всё ближе и больше.

Это было лицо Ардвина. Красивое и приятное, как и при жизни. А его вздутое скользкое тело с тонкими длинными щупальцами, казавшее в снах таким тёмным, теперь выделялось на фоне тьмы почти так же ярко, как моё платье.

Подумать только! Я могла бы под действием проклятия превратиться в нечто столь же отвратительное. И если я не придумаю, как отвязаться от Ардвина, то в его власти ускорить моё превращение. Пока сложно судить, насколько он разумен – обычно нечисть сама по себе не владеет разумом, она лишь пользуется его остатками, что сохранились после бытности человеком.

Но вне зависимости от разума Ардвином владеют первобытные инстинкты. Жить, жить, жить. Любой ценой. За чей-то счёт.

Как есть паразит. Омела на деревьях.

Ардвин улыбнулся и поднял одно из щупалец. На нём сверкал медальон в виде солнца – семейная реликвия, свадебный подарок и проводник для проклятия в одном предмете.

– Вот так ты относишься к моим подаркам? Прискорбно.

Ах да. При первом же удобном случае я выбросила медальон в море. Продавать не стала, отдавать свекрови – тоже, невзирая на её просьбы. Возможно, это неразумно, но так хотелось похоронить навсегда этот символ моей загубленной жизни!

Море – наша колыбель и великая утроба, и оно же – могила. А ещё – перекрёсток многих путей, видимых и невидимых. На одном из них, должно быть, Ардвин и подобрал медальон.

– Надо было при удобном случае сделать то же самое с тобой! – с чувством выплюнула я. – Я ненавижу тебя, мерзкий удильщик. Ты заслужил своё тело и заслужил быть нечистью. И то тебе мало! Ты заслуживаешь худшего посмертия, худшего проклятия. Ты сам выбрал быть чудовищем при жизни, и теперь плати за это!

Вдруг лицо Ардвина при этих словах как будто пошло рябью. Медальон задрожал.

– Я? Нет, это не мой выбор, – заговорил он голосом, которого я прежде не слышала. – Это проклятие выбрало меня. Оно не проявлялось много поколений. Я не знаю, почему оно выбрало меня. Я не знаю, почему…

– Потому что почва благодатная! – выпалила я. – Ты меня заразил проклятием через эту блестяшку, но я не стала чудовищем, как ты. Слабак! Ты выбрал быть слабаком! Лакомый кусочек для проклятия! Ты думал, что я слабее тебя, и вымещал всё на мне. Только я сильнее тебя. Я пережила тебя. Ты утонул, а я плыву в любые шторма, и проклятие меня так и не взяло! Слабак! Трус! Ничтожество!

Я плакала. Голос срывался. Но боги, как же мне было легко! Словно каменная хватка внутри меня разжалась наконец-то.Нет, конечно, проклятие не отпустило, но я выговаривалась, и Ардвин меня слушал. Слушал – и ему было больно. Я видела это. Его гадкое тело содрогалось, а красивое лицо искажалось, будто что-то рвалось из него наружу. Медальон-солнце соскользнул с щупальца и ухнул куда-то незнамо куда.

Я, как и тогда, оказалась во власти мужа и на его территории, если можно так сказать. Но теперь его била я. Не руками, а словами. Что стояло за его мучениями и почему слова достигали цели, я не знала, да и не хотела знать. Хотелось причинять боль, хотелось вернуть ему всё, чем он меня «наградил» когда-то, и слёзы переходили в злой смех.

Далеко не сразу я заметила, что мои пальцы начали чернеть. Зато заметила оскал Ардвина.

– Замолкни, – прошипел он.

Дух захватило.

Что-то дёрнуло меня вниз с такой силой, что я на миг лишилась чувств.

Лишилась – и так же резко обрела их в чьих-то объятиях, достаточно крепких, чтобы невольно подумать – может, спасена?

– По законам людей эта женщина свободна. Уходи, житель Кораллового Чертога. У тебя нет на неё прав.

Мой принц?..

14

Сквозь сомкнутые веки пробивался холодный свет. После кромешной темноты он был невыносим.

– Законы людей – ничто в Коралловом Чертоге, – ответил Ардвин. – Отпусти мою жену и уходи, живой, иначе Чертог выплюнет тебя в твой мир. Будет очень больно, и твоя сила тебя не защитит.

Однако же в его голосе была тревога. Не нужно хорошо знать Ардвина, чтобы услышать в его словах тщательно скрываемую дрожь.

От принца она тоже не укрылась.

– Ты слишком человечен для морского монстра, шпион моего брата, – заметил Ингрен. – Почему же так?.. О, кажется, понятно.

Я чувствовала, что он был абсолютно спокоен. Его руки, которые меня держали, не ослабляли объятий. Но что за свет?

– Нет. Нет! – вскрикнул Ардвин. – Не трогай! Не трогай это!

Вспышка. Такая ослепительная, что ударила по глазам даже сквозь веки. Я охнула и ткнулась лицом в грудь Ингрена.

– Не трону, пока не пойму твою природу. Пока отдохни и приди в себя.

С трудом разлепила глаза.

– Вы можете стоять? – тихо спросил Ингрен.

Я, жмурясь, кивнула.

Объятия разомкнулись, и мои ноги коснулись относительно твёрдой поверхности. Я не знала, земля это или что-то ещё, но стопы тут же провалились. Куда, в какую субстанцию – непонятно. Но шагать можно было.

Меня тут же мягко отодвинули за спину. Я, наконец, быстро огляделась – и обомлела.

Мы были в воде, но так же, как и во тьме, я могла дышать привычным способом. Я не превратилась ни в рыбу, ни в кого-то ещё из водных обитателей. Из моего живота по-прежнему тянулась чёрная пуповина, и меня поразило, насколько она длинная. Она терялась в серебристых, болезненного вида водорослях.

Над головами нашими смыкался сводчатый потолок. Через щели и дыры в нём проникали тонкие нити света, который походил на лунный. Грубые каменные колонны обросли великим множеством причудливых неведомых кораллов, из-за чего были разной толщины и формы. Сами кораллы были слишком ярких, тревожных цветов – настолько, что в глубинном полумраке отчётливо светились, отравляя сознание живого человека своей потусторонней природой. Не смотреть на них, не смотреть… иначе они сведут с ума, ведь это лишь их первичная оболочка, которую мой смертный взгляд смог увидеть, а мой смертный мозг – облечь в понятный образ. Ведь чем дальше, тем жутче становился истинный вид Кораллового Чертога – с потолка свисали целые кусты бледных водорослей, которые проросли сквозь безжизненные, обмякшие призрачные тела существ, похожих на людей, но искажённых, вытянутых, истончённых. Их тёмные глазницы и разинутые пропасти беззубых ртов затягивали, засасывали, завораживали… Существа, оплетённые и прошитые водорослями, висели на них вверх головами, вниз головами, и их тонкие, похожие на рисовую лапшу конечности колыхались от течений мёртвых вод.

Мимо пронёсся косяк рыбоподобных сущностей разных размеров, и у всех были пустые человекоподобные лица. Из дна Чертога прямо рядом со мной поднялась иссушенная белёсая рука с невообразимо огромной ладонью и тонкими перепончатыми пальцами, которые, кажется, хотели меня схватить, и я вскрикнула. Обладатель руки так и не высунулся, сама же рука медленно и плавно опустилась и исчезла там же, откуда появилась.

– Не бойтесь, – сказал Ингрен. – Нас не тронут. Мы оба на грани миров, но разными путями к ней пришли. Поэтому вы сейчас так легко осознаёте всё, что видите. После возвращения на сушу ваша память о Чертоге будет слабеть.

Глаза Ингрена светились, как тогда, когда он показывал нам мощь Слезы Бездны. Светились, и свет их разливался в окружающей нас мёртвой воде, точно краска.

Из сияющего сердца принца исходили тонкие полосы, которые окутывали его тело и сплетались в кружевной узор, который напоминал одновременно и сетку вен, и любимую вязаную шаль моей матери.

А ещё Ингрен не касался ногами дна Чертога. Сила Слезы, помимо узорчатого кокона, наградила его прозрачными осьминожьими щупальцами, покрывавшими всё тело. В отличие от облика Ардвина, эта форма Ингрена ничуть не пугала, даже напротив, успокаивала. Она была понятна. Это облик Отца-Спрута. Он должен защищать и оберегать своих детей. Проклятие же Ардвина выглядело жестокой и богохульной насмешкой над Отцом всего живого.

Поэтому объятия принца были такими крепкими и надёжными. Уверена, что и в обычном своём облике человека Ингрен обнимает так же.

Из бурьяна водорослей наконец поднялся Ардвин. Его взгляд пылал такой ненавистью, что, казалось, он вот-вот бросится на принца. Однако же Ингрен был хорошо защищён, и Ардвин не торопился нападать.

– Было больно? – участливо спросил Ингрен.

Ардвин молчал.

– Расскажи, что хотел узнать мой брат. Что именно ты ему поведал, показал? – продолжил Ингрен.

– Расскажу, если вернёшь её мне, – заявил Ардвин.

Я похолодела.

Ингрен бросил на меня взгляд через плечо. Снова посмотрел на Ардвина.

– С тобой очень легко общаться. Просто удивительно, насколько легко, – заметил он. – Расскажешь – я не сделаю тебе больно и отпущу с миром. А не расскажешь и будешь торговаться… будет очень больно.

Лицо Ардвина вновь пошло рябью.

– Я знаю, твои силы на исходе, мой принц, – проговорил он с шипением в голосе. – От жадности Кораллового Чертога не спасёт даже Слеза Бездны.

– На то, чтобы выудить нужную информацию, их хватит. А если не хватит, добавлю от себя. Я крепче, чем выгляжу, – добродушно ответил Ингрен. – Повторяю – если скажешь, уйдёшь с миром. Если нет, то прошу прощения, но я предупреждал. Я жду.

Ардвин смотрел поверх плеча Ингрена. На меня.

– Она настолько тебе близка, что ты будешь обсуждать при ней свои секреты? – спросил он. – Она же тоже шпионка, и лгунья вдобавок. Без неё у меня бы ничего не вышло.

Ах ты!.. Как был сволочью, так и ею и остался даже после смерти. Тварь!

Ингрен вновь мельком глянул на меня.

– Да, ты прав. Очень неприятная ситуация. Однако же она всё меняет!

Ко мне развернулись лицом, и… пронзили меня насквозь призрачным щупальцем.

От боли пропали звуки, вкусы, цвета. Лишь звон, звон, звон, нарастал, нарастал, нарастал – а это был мой крик боли. И где-то там, на грани сознания, верещал от такой же боли Ардвин.

Меня скрутило. Ноги подкосились, но я не упала – меня держали и грубо, мощными движениями вырывали из моего живота склизкую тягучую мерзость, которая кольцами плюхалась на призрачные водоросли, будто связка кишок. Боль во всем теле была такая, словно из меня вырывали вон те проросшие насквозь водоросли, а вместе с ними и все жилы и вены, чтобы наверняка. Я видела, как по моей бледной коже бегали чёрные прочерки, и чувствовала, как меня жгло изнутри.

Проклятие пустило корни во всех частях моего тела, и эти корни были только что нещадно выкорчевали.

Когда последние гноящиеся проклятием нити были вынуты, я казалась себе безвольной тряпичной куклой без костей и опоры. Меня аккуратно усадили прямо в водоросли, а мне было всё равно, схватит меня та страшная перепончатая рука или нет. Даже неплохо было бы, если бы схватила.

Как же больно. Как же плохо.

– Ничего не бойтесь. Всё хорошо. Больше оно вас не потревожит, – шепнул Ингрен.

Я что-то промычала. Сама не поняла, что.

Противная чёрная куча растворялась в воде чернильными разводами. Принц тем временем запустил в неё руки и принялся что-то там искать, пока она не исчезла вовсе. Я безучастно наблюдала за этим.

И вся эта гадость была во мне? Да как она поместилась-то?!