Текст книги "Жемчуг в золоте (СИ)"
Автор книги: Кейтилин Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
15
Он так легко это сделал. Ну, точнее, никаких сложных манипуляций с его стороны. Зато мне было ох как тяжело!
Ингрен между тем нашёл, что искал. Из чёрного бесформенного пятна, которое наполовину растворилось в воде, он вытянул какую-то серую нить, быстро смотал её и спрятал в рукав. Все эти действия сопровождались стонами, всхлипами и скулежом Ардвина.
– Ты пожалеешь об этом, – выдавил Ардвин. – Пожалеешь, мой принц! Она предаст тебя сразу, как только кто-то предложит ей больше, чем ты. Ты не знаешь, какую продажную тварь ты пригласил на отбор!
Дурноту как рукой сняло. И это ты, ты рассуждаешь о продажности?! Моей продажности?! Да без меня ты бы никогда не выкупил своё место в круге аристократии, неблагодарный урод! И даже когда я жила с тобой, я даже не думала ни об изменах, ни о предательстве, ни о лучшей жизни, и в первую очередь из своих убеждений, а не страха, хотя я тебя ох как боялась!
Впрочем, злость схлынула так же быстро, как и накатила, точно волна. Продажная? Ну и ладно. Ещё совсем недавно меня бы это оскорбило, но сейчас стало всё равно. Продажная так продажная. Пусть так. Если так рассуждать, то все люди в разной степени продажны, и все заключают сделки друг с другом. Иначе в нашем мире не выжить, в особенности женщинам. Главное – не продешевить и всё верно рассчитать.
– Любимый, мы были под стать друг другу! – хмыкнула я. – Ты продался принцу Дайтарену всего лишь за обещание. Дешёвка. И ты всё равно не получил обещанного! Дважды дешёвка!
Ардвин медленно поднимался из водорослей. Я заметила, что он выглядел покорёженным, смятым, как будто из него вырвали огромный кусок. Он буквально истекал чёрным, и его лицо рябило и рябило, и казалось это всё таким невыносимо болезненным, отчаянным, на грани крика, что я невольно сжалась от ощущения какой-то незримой, но жестокой борьбы.
Принц стоял спиной ко мне, безупречно прямой и спокойный, но, кажется, его сияющая оболочка начала тускнеть. Силы его действительно начинали иссякать.
– Если ты рассчитывал поразить меня новостями о чьей-то продажности, то попытка неудачная. – Я слышала улыбку в голосе Ингрена. Как обычно, добродушно-снисходительную. – Нам пора, шпион моего брата. Но прежде, чем мы распрощаемся с тобой…
Пауза.
Сердце, кажется, остановилось…
Я не видела, что и как сделал Ардвин. Как он переместился так быстро?! Он же был в отдалении, шагах в десяти точно! Но как-то смог, невзирая на свой переломанный и потрёпанный вид. Спину Ингрена пробило тонкое извивающееся щупальце Ардвина. Ноги принца подогнулись. Вот-вот упадёт!
– Я говорил, что ты слабеешь! Я говорил, что будет поздно! – торжествующе верещал Ардвин. – Слезу ты больше не удержишь. Раз подвернулась такая возможность, я оставлю её здесь, в Бездне. Навсегда. Это за то, что ты отнял… всё…
Я рванулась было на помощь, но замерла. Ардвин рядом… я не могу к нему приблизиться.
Но принцесса Айгви пострадала из-за нас с Аяри. Сейчас плохо положение Ингрена, а я…
Магию свою я по-прежнему не чувствовала, да она была бы бесполезной. Но и стоять сложа руки я не могу, когда человеку, который на моей стороне, требуется помощь!
Значит, пойду врукопашную. Смешно, но другого выхода у меня нет.
Я рванулась вперёд, но призрачное щупальце Ингрена оттолкнуло меня. Ардвин закричал вновь, но как-то по-особому, ещё жутче, чем прежде. Казалось, что мёртвые воды вокруг сейчас замёрзнут от этого крика, и мы вместе с ними.
Чёрное щупальце в спине принца панически, судорожно задёргалось. На глазах оно светлело, становилось ярче, рассеивалось в воде серебристой пыльцой. Пара ударов сердца – и орущий Ардвин отпрянул от Ингрена. Его щупальце растворилось, и сила Слезы Бездны обволокла жалкий её обрывок на отвратительном, искажённом проклятием теле и поползла дальше.
Я, путаясь в водорослях, вновь устремилась к Ардвину. Гнев застилал глаза. Гнев, что эта ошибка мироздания посмела тронуть принца. Гнев, что эта ошибка сломала мне жизнь. Гнев на собственное бессилие, на то, что не боролась, когда могла, что не думала, когда надо, и что сама на себе поставила клеймо вещи без права голоса и воли. Я сбила с ног Ардвина, который корчился от боли и совсем не сопротивлялся, и запустила пальцы в его покрытую слизью плоть. Как легко она рвётся! Отходит кусками, тянется влажной отмершей кожей. Это чудовищно, да, но как же было приятно впиться хваткой такой сильной, на какую только способна, как было приятно отрывать целые шматы плоти, отрывать пугающие щупальца, как было приятно видеть перекошенное от боли лицо! Я не понимала, почему так происходит, почему вдруг его тело стало таким хрупким и податливым, но какая разница-то?! Наконец-то, наконец-то я мстила. Вся накопленная за жизнь ненависть, вне зависимости от адресата, нашла свою цель.
Я рвала, рвала, рвала своего мужа и, ослеплённая, не сразу поняла, что раны на нём начинали тускло светиться. Когда заметила, замерла. Оказывается…
– Освободите его до конца, – проговорил Ингрен за спиной. – Видите? Это лишь оболочка. Просто маска. Помогите ему. Пусть уплывает с миром.
– О…
И в самом деле. Чёрные ошмётки таяли в воде так же, как и проклятие, которое из меня вынул принц. Оно по-разному на нас воздействовало. На меня – изнутри, исподволь, а его обволокло снаружи.
А что же внутри? Кто внутри на самом деле?
Руки всё ещё дрожали, но я продолжила своё дело. Щупальца отделялись от тела, кожа и прочие ткани отходили лоскутами, и чем дальше, тем больше то, что оказывалось под безобразной оболочкой, походило на… человеческое тело? Самое обычное, без наростов, щупалец и слизи. Светлое и мягкое, знакомое. Когда-то я хорошо знала это тело, да.
Когда я дошла до застывшего искажённой маской лица, под моими лёгкими движениями оно пошло трещинками, и кусочки откалывались от него, будто восковые. Под этой маской оказалось лицо совсем другое: такое спокойное, нежное, умиротворённое, но при этом одновременно глубоко печальное.
– Это и есть… ты, Ардвин? – прошептала я. – Это ты настоящий, да?
Его веки чуть приоткрылись, а губы дрогнули. Ардвин с трудом сфокусировал на мне туманный взгляд. Он попытался что-то сказать, но я ничего не услышала. По движению его рта я лишь смутно догадалась, что, возможно, это было «спасибо».
16
Ардвин приподнялся на локтях, и я отстранилась, не в силах выдержать его взгляд. Я понимала, что с ним произошло. Легенды говорят, что прежде, чем уйти на перерождение в Туманный Водоворот, души проводят долгое время в Чертоге, чтобы мёртвые воды смыли память о прошлой жизни. Кто-то сидит здесь веками и ждёт своей очереди. Мёртвые воды вымывают и проклятия тоже, как и прочий груз прожитой жизни, так что это очищение рано или поздно настигло бы душу Ардвина.А проклятие… оно завязано на телах, на земной жизни, и передаётся по крови, и не исчезнет, пока не иссякнет воля того, кто его наложил, и пока не будут появляться готовые его принять. Проклятия – это очень «человечное» явление.
Наконец подняла глаза на Ардвина. Он слегка улыбнулся, но на этом всё. Его лицо вроде как одновременно и принадлежало ему, и при этом уже было совсем чужим. Он легко встал на ноги и носками оттолкнулся от земли. Каким лёгким он стал! Лёгким и прозрачным, как глубокий вдох в морозное утро.
Ардвин воспарил вверх. Течение подхватило его, понесло мимо колонн куда-то вовне, и очень скоро освобождённая душа исчезла из поля зрения.
Я, конечно, рада за него, но вряд ли смогу когда-либо забыть этот кошмар. И простить.
– Вы в порядке? – спохватилась я.
Ингрен с улыбкой кивнул. С удивлением я обнаружила, что не было ни тени ранения там, куда вонзилось щупальце Ардвина.
Но как?!
– Я упомянул, что я крепче, чем выгляжу, – пояснил он. – Но нам пора возвращаться. Мы задержались, и силы сейчас действительно на исходе. Их хватит только на переход на сушу.
Я вздохнула и огляделась. Коралловый Чертог жил своей жизнью. Его ничуть не тронула драма, что разыгрывалась здесь совсем недавно. Его обитатели по-прежнему сновали туда-сюда среди водорослей и занимались своими делами.
– Кем буду? Кем буду? Кем буду? – пискляво вопрошала карликовая сущность с пёстрой рогатой раковиной на спине и тонкими ручонками своими подкидывала вверх ракушки и разноцветную гальку.
На что оно гадает? Оно хочет узнать, кем станет после Туманного Водоворота?
Я тоже хочу узнать, кем буду после возвращения. Прежней Маури точно уже нет и не будет.
Ингрен подал мне руку и помог подняться.
– Хочу предупредить, – негромко сказал он. – Не пытайтесь с кем-либо обсудить увиденное. Мы с вами сможем между собой поговорить, потому что были здесь вместе. Прочие ныне живущие узрят Чертог в отпущенный час. Вы просто не сможете заговорить о нём.
О, я понимаю. Это нечто за гранью понимания. Даже я после возвращения постепенно забуду почти всё, что связано с Чертогом. Точнее, я не знаю пока, что забуду, а что запомню навсегда. Невозможно, я думаю, забыть то, что произошло с Ардвином.
Пусть успокоится его душа…
Ингрен привлёк меня к себе и обнял за плечи.
– Сильно не пугайтесь, – шепнул он.
Кожу защекотало – это по ней побежали голубоватые ниточки, те, что опутывали Ингрена с ног до головы. Это было не страшно.
А вот то, как мы взмыли вверх, прямо в потолок Чертога – это было страшно. Я зажмурилась, но ничего не произошло.
Меня просто накрыло беспамятство.
…Доподлинно неизвестно точно, откуда взялось проклятие рода Шехрани. Когда-то, как говорили мне родственники Ардвина, оно поражало представителей рода сначала каждое поколение, потом через поколение, потом ещё реже и ещё. И было время, когда долгие годы проклятие не напоминало о себе никоим образом, и стали считать, будто оно иссякло навсегда… и, точно в насмешку, оно поразило сразу троих.
Говорят, что предок рода когда-то поймал в сети больную безголосую сирену, и вместо того, чтобы проявить милосердие, он посадил её в бочку и стал продавать ценные чешуйки с её хвоста. Ослабшая беззащитная сирена скоро испустила дух, но и мучитель после её смерти недолго наслаждался нажитым за её счёт благополучием – он превратился в страшную чёрную тварь, чей облик прямо соответствовал его душевному уродству. И море в конце концов забрало его взамен безмолвно погибшей дочери и одарило проклятием его потомков.
Это одна из версий. Есть и другие, но я запомнила именно эту, потому что она ближе всего к действительности – перед искажением тела проклятие искажает душу и лишает человека милосердия, сострадания и доброты к другим – того, что является истинным богатством нашей расы. Человек становится опасен для мира уже на этом этапе. Предок Ардвина был таким изначально, и не найти для проклятия более благодатной почвы, и проклятие само себе её готовит.
Сирен боятся и ненавидят, ведь они враждебны и заманивают мужчин в морскую пучину своими прекрасными голосами. Эби-Ши тоже убила сирену из мести и в качестве трофея вырвала из её горла голосовую мембрану. И то, и то – убийство, но издевательства над беззащитным и схватка с равным, а то и превосходящим тебя противником – вещи всё-таки разные. Первое не вызывает ничего, кроме гнева и отвращения.
Наш мир жесток. И была ли я хоть чем-то лучше Эби-Ши или предка рода Шехрани, когда, ослеплённая яростью и жаждой мести, голыми руками терзала Ардвина?
Не знаю. Пока что я не могу найти ответ на этот вопрос. Очень сложно и очень больно.
Мда.
После пробуждения самое время пофилософствовать о таких вещах!
Но где же я?.. А, я в своей комнате во Дворце-на-Утёсе. Но почему вокруг моей постели стоит ширма?
– Лори, вы проснулись? – тихо спросили меня из-за ширмы.
– Ваше высочество! – воскликнула я. – Да. Проснулась.
– Как ваше самочувствие? Я могу что-то для вас сделать?
– О. Я не знаю пока что. Пока не хочется вставать, но вроде ничего нигде не болит.
– Чувствуете свою магию?
А вот это хороший вопрос.
По привычке потянулась к своей силе и выдохнула с облегчением. Она с готовностью откликнулась. Я начала бояться, что утратила её после пребывания во тьме и в Коралловом Чертоге.
– Чувствую.
– Очень хорошо. Магия течений удивительна. На границах миров она перестроилась так, чтобы сохранить вашу жизнь и человечность. Если вы её не чувствовали, то только по этой причине.
В попытках осознать сказанное я ответила не сразу. Моя магия… перестроилась? Без моего участия? И спасла меня?
Звучит безумно.
– Я ни разу не слышала, что она может и такое. Теперь буду знать.
– Ничего удивительного. Думаю, никто из хозяек течений не оказывался в вашем положении, чтобы узнать об этом свойстве.
– Откуда тогда узнали вы?
Ингрен усмехнулся.
– Мне многое рассказали. В отличие от вас, у меня нет природных сил, готовых защитить меня. Слеза Бездны была готова выйти из повиновения, когда я ослаб, и мне пришлось попросить об одолжении почтенную прабабушку. Она не любит никого из потомков, но отказать всё же не смогла и немного поделилась своей силой. Даже была столь любезна, что поговорила со мной по душам.
– Прабабушку?.. – задумчиво протянула я. Кое-что вспомнила. – Вы про её величество? Королеву-прачку, что мучила нас на призрачном корабле во время испытания?
– Да, я о ней. И наконец-то она решила не блуждать по морям в скорби, а остаться в Коралловом Чертоге. Я очень рад, что она готова обрести покой.
А уж я-то как рада. Почти как за Ардвина. Тоже, наверное, будет подбрасывать гадательные ракушки с вопросом «кем я буду?». После тяжёлых скитаний в облике прачки ответ на этот вопрос должен её интересовать особенно сильно
– А как вы себя чувствуете после всего? Слеза… повинуется вам теперь?
– Всё в порядке, благодарю за беспокойство. Жить буду. Но предлагаю вам обсудить кое-что очень важное, а именно вашу цель, с которой вы откликнулись на моё приглашение. Вы ведь её уже достигли, верно?
Я вздохнула. Да. Я не успела подумать над этим. Проклятия во мне уже нет. Я даже не удивлена, что Ингрен всё понял и сделал выводы.
– Да.
– Почему вы не сказали об этом раньше?
Настроение Ингрена изменилось. Даже ширма не мешала это понять. Голос понизился, посуровел, хотя принц сохранял спокойствие, как и всегда. Стало страшно, но никуда не деться. Достаточно лжи.
– Простите за обман, ваше высочество. Вы были моей единственной надеждой. Мастера проклятий говорили, что только сила великого артефакта может меня избавить от проклятия, поэтому я и пришла на отбор. Простите. Поэтому я так рвалась победить в отборе и сказать вам уже потом.
– Коварный план. А если бы вы проиграли? Что тогда?
– Я бы осмелилась просить вас о милости. Я… мне было стыдно и страшно говорить об этом. Я не знала, как вы к этому отнесётесь, и боялась, что вы меня прогоните, потому что проклятой не место на этом отборе. Прошу, простите меня.
Ингрен невесело рассмеялся.
– На отборе нашлось место даже для шидро. Я был готов к любым сюрпризам из жизни участниц, даже к преступлениям в прошлом, не говоря уже о проклятиях разной тяжести. Ваше молчание позволило моему брату очень некрасиво им воспользоваться. Но что случилось, то случилось. И хорошо в какой-то мере – многие вещи прояснились, хоть в итоге и разрушили нашу семью окончательно.
– Простите меня, мой принц. – Я едва не плакала. – Мне очень жаль. Я не думала, что всё так обернётся. Я заслуживаю сурового наказания.
Разлад в семье, особенно королевской – это ужасно. Братья против братьев, клан против клана. Страшно принимать участие в этом разладе, даже без умысла, даже пешкой.
Боги, какой кошмар. И умудрилась же ввязаться!
– Было бы странно, если бы думали. Вы были лишь инструментом, я это понимаю. – Голос Ингрена немного смягчился. – Об ответственности и прочем поговорим немного позже. Что же теперь с вашими целями? Останетесь ли вы здесь до конца?
– А разве я уже не исключена из отбора? Вы ведь видели моё лицо, – спохватилась я. И ведь правда! Кажется, я где-то потеряла маску. Меня так швыряло из мира в мир, что и неудивительно.
Но как спокойно я об этом рассуждаю, будто это обыденность какая-то!
– Когда? – удивился Ингрен. – Вы всё время были в маске. Вы не замечали этого?
– Разве?! – воскликнула я.
– Да. Думаю, вам было просто не до неё, и вы её не замечали на себе. Если бы я видел ваше лицо, эта ширма бы здесь не стояла.
– Вот как…
Кажется, сама судьба настаивает, чтобы я оставалась здесь. Но вот кем мне быть теперь? Какую цель искать?
Молчание затягивалось.
– Я в долгу перед вами, – сказала я наконец. – Я безмерно благодарна вам. Если бы не вы, рано или поздно я стала бы… как он. Монстром. Простите, что доставила проблемы. И спасибо, что спасли меня.
– Это было не так сложно, вполне в моих силах. Более того – вы ведь под моей защитой, я не мог вас бросить. И если вы решите остаться на отборе лишь из чувства долга, то не стоит – цена несоразмерна. Сделка должна быть выгодна обеим сторонам.
– Почему вы так откровенны со мной?
Ингрен глубоко вздохнул.
– Раз уж так вышло, что мы вместе пережили нечто необычайное, думаю, что без разговора по душам не обойтись. Чтобы вам не казалось, будто я хочу вас выпроводить, признаюсь честно – ваша выдержка поразительна для человека, который рос вдали от дворца. Я бы хотел видеть рядом такую женщину. Вы на вес золота, Лори. Я очень восхищён и я хочу, чтобы вы продолжали участие. Но если вас в действительности ничто не держит здесь, и вы захотите уйти, то из уважения к вам я не стану препятствовать.
Выдержка?!
Вспомнила злость, с которой терзала Ардвина и отрывала ему щупальца. Да уж, выдержка на высоте.
Ингрен словно прочитал мои мысли.
– Чтобы рассеять ваш скепсис, обращаю внимание – после увиденного вы остались в своём уме. И вашим первым желанием не было срочно сбежать и никогда не возвращаться. Вы спокойны и трезво рассуждаете. Это впечатляет.
– Как и вы.
«Вы были лишь инструментом…»
Ингрен очень спокойно сказал это. Лишь инструмент. Мне не понравилось быть инструментом. Но если я останусь на отборе, если я выиграю его, не продолжу ли я им быть? И чьим? И если бы я вдруг обрела могущество, сколько «инструментов» оказалось бы в моём арсенале? И сколько «инструментов» привёл в негодность Ингрен на пути к собственной силе?
Какие ужасные вещи творит с людьми жажда власти. Мне вполне хватило её демонстрация со стороны принца Дайтарена. Да, немного ранее ради избавления от проклятия я готова была на всё, готова была терпеть что угодно и справляться с чем угодно, но теперь… О, боги, я бы слишком поздно осознала, какая ловушка захлопнулась бы над моей головой.
– Над чем задумались? – спросил Ингрен.
– Над заданием, которое вы нам дали. Что нужно сделать, чтобы справиться с жаждой силы и могущества и сохранить свою личность.
– Вы нашли ответ?
– Я… не знаю. Это очень сложно. И, боюсь, мой ответ будет глупым и очевидным.
– Вы правы. Сложно. Но если не искать и не находить ответы, даже глупые, то правды никогда не узнать. К какому же выводу вы пришли?
– Хм. Жажда силы – это жажда власти, а жажда власти – это не более, чем страх перед смертью. Страхи помогают нам выжить, но если не видеть ничего, кроме страха, то он же и погубит вместо того, чтобы спасти. Поэтому, чтобы совладать с желанием могущества, нужно жить в гармонии со своим страхом, а ещё оглядываться по сторонам. Ведь выжить помогает не только страх, а многие другие вещи. Я так думаю.
– Страх перед смертью, говорите? – Ингрен казался озадаченным. – И как же вы это поняли?
– Я видела, как страшно вашему брату. Его высочество Дайтарен… он говорил об этом принцессе Айгви чуть ли не прямым текстом. И я поняла, как, должно быть, боитесь вы, как боится принцесса. Но вы со своим страхом носите в сердце настоящее средоточие могущества – и вы говорите мне, что вам вовсе не в тягость избавить меня от проклятия, и взамен не требуете никакой ответной услуги. Вы даёте мне выбор, остаться на отборе или уйти, хотя могли бы приказать, и я бы повиновалась. И с артефактом в сердце, даже без жены с даром течений, вы по-прежнему не наследник, и ваши братья живы и на своих местах. Значит, вы так решили. Значит, вы в ладу со своим страхом, и вас не тянет уничтожать и приносить в жертву всех без исключения, кто может вам угрожать. Я просто размышляла над милосердием, и… тому, кто ослеплён страхом, оно неведомо. А без милосердия человек становится чудовищем, и для этого вовсе не нужно какое-то там проклятие. Проклятие, оно так, просто обнажает то, что скрыто. Как-то так. Я могу ошибаться, простите, если сказала лишнего.
– Ни единого лишнего слова вы не сказали. Спасибо, что так серьёзно подошли к моему вопросу.
– У меня есть ещё один ответ, но он слишком идеалистичный. Не приближаться к власти, если есть возможность. Но, увы…
Ингрен рассмеялся, и я вслед за ним. Да уж, звучит поистине глупо.
– Вот именно, что увы, – отсмеявшись, ответил принц. – Мне очень интересно, какое решение вы примете. У вас есть возможность не приближаться к власти, как вы и сказали. Страх перед смертью работает и таким образом тоже, уводя от борьбы, в которой, скорее всего, не выжить. И он же, к сожалению, лишает возможности пойти сделать что-то очень важное и нужное для других. Вы правы. Без милосердия мы все – чудовища, с властью или без. И святые нынче не родятся – люди с необычайными судьбами. Их пути осилит не каждый идущий… К сожалению, мы все с червоточинами. А так стали бы самой прекрасной и совершенной расой из сотворённых Отцом и Матерью.
Вновь повисло молчание. Кажется, мы завели слишком откровенный разговор, и этого по телу шёл трепет. Вот поэтому и страшно заглядывать внутрь себя, и страшно обнажать душу перед кем-то – страшнее, чем обнажать тело. Да и стыднее.
– Лори, – продолжил Ингрен. – Если прежде это было пожелание, то теперь это большая просьба. Я очень прошу вас остаться на отборе и очень прошу победить. Вас осталось трое, и это испытание будет последним. Я уверен, что если вы найдёте для себя цель, то она будет благородной, под стать вам, и я помогу вам её достичь.
– О… я…
– Вы по-прежнему вольны в выборе. Но я буду очень рад увидеть вас на испытании.
– У меня ведь есть время решить?..
– Испытание через три дня.
– Благодарю вас за такую возможность. Я… мне хватит этого времени.
– Я буду ждать вашей победы. Отдыхайте и набирайтесь сил. Они вам пригодятся.
– Но, ваше высочество! Постойте! Что, если я не выиграю?..
Осеклась.
– Всё пойдёт своим чередом. Я не откажусь от обязательств, но буду сожалеть, если вы проиграете. Доброй ночи!
– И вам.
Дверь тихо закрылась, и я ещё какое-то время лежала, буравя взглядом ширму. На ней было изображено штормящее море и заросший соснами остров, над которым кружил буревестник – знак Ингрена.
Поразительно, что принцу очень понравился мой ответ. Он пришёл на ум буквально в несколько мгновений, как будто я всегда его знала, просто не вспоминала. Возможно, так и было – когда я изучала магию течений, наставница всегда напоминала, какая большая сила сосредоточена в руках таких, как мы, хозяек течений. Даже если учесть, что на самом деле у течений нет «хозяев», что такой силе не нужны «хозяева», той мощи, которой течения делятся с нами, хватит, чтобы кого-то свести с ума и превратить в настоящего монстра. Очень хорошо сложилось то, что я знала раньше, и то, что довелось узнать недавно.
И из-за чего на самом деле Ингрен вдруг так захотел, чтобы я победила? Из-за моего ответа? Или из-за чего-то… большего?
Нет, вряд ли. Мне, как женщине, хочется верить, что я могу понравиться просто так, без каких-либо ответов, но глупо на это надеяться. Ингрен доведёт отбор до конца, и даже если в нём проснулась симпатия, он не даст ей воли.
Только почему я думаю об этом?
И почему в качестве цели я напрочь исключила… любовь?
Ха. Наверное, потому что я не влюблена? И принц изначально искал себе жену уж точно не из соображений любви, симпатии?
Да уж. Ещё что-нибудь глупее не могла придумать?
За окном начало светать, и мне надоело лежать. Я встала и, пошатнувшись, отодвинула ширму.
– Бусинка! Моя хорошая! Соскучилась?
– Р-ря!
Рядом с террариумом лежал холщовый мешочек с кормом для ящерицы. Я положила ей кусочек и пальцем потрепала по голове. Ящерица довольно заурчала и закрыла глаза. Ну точно кошка, только с чешуёй!
Что ж, даже если уйду без победы, то уйду с фамильяром. Мне Бусинка очень пригодится в работе. Надо продолжить наши занятия. Они будут долгими, зато результат стоит того.
Есть хочу невыносимо. Пережитое потрясение не прошло даром. И велика вероятность, что в столь ранний час я никого не встречу в гостиной.
Ингрен сказал, что нас осталось трое. А было четверо. Наверное, Аяри покинула нас. Если да, то неудивительно. А вот меня что-то ещё держит здесь. Но что? Наверное, моя истинная цель, которую я ещё не осознала для себя.
И… что же с принцессой Айгви? Как она себя чувствует? Ингрен ничего не сказал о ней. Если бы с ней произошло что-то плохое, я бы об этом узнала от него. Надо было спросить…
Увы, позавтракать в одиночестве мне не удалось.
– О, привет! – воскликнула Лалли. – Это правда, что тебя украли, чтобы шантажировать Ингрена?
Я застыла на полпути к дивану.
Так. Интересная версия. Надо бы сообразить, что стоит сказать, а о чём умолчать.
Помимо Лалли, в гостиной была и Эби-Ши. Она сидела спиной ко мне, поджав ноги и согнув спину. Её распущенные сизые волосы были взлохмачены, будто она только что проснулась, или, что ещё хуже, будто она долго болела и, наконец, встала с постели.
Лалли заметила мой взгляд и хмыкнула:
– Она сидит так уже целые сутки. И, главное, почти не шевелится.
– Будь вежливее, – скривилась я. – Всё-таки она тебя слышит.
– Да подумаешь! Она такая после бала, когда ей подсунули вино. Сама ведь понимаешь, что это яд для шидро. Её только защита от отравлений спасла. – Лалли выразительно потрясла запястьем. – Ну так что? Это правда?
Я не торопилась с ответом. Эби-Ши слегка повернула голову в нашу сторону, но не более.
– Можно мне сначала позавтракать? – буркнула я.
– Да кто ж тебе не даёт?! Ешь! – всплеснула руками Лалли. – Одно другому не мешает!
О, боги. За что мне ещё и это? За что мне интерес Лалли?
– Отодвинься. От тебя молоко сейчас прокиснет.
А блинчики вкусные! Такие лёгкие, нежные. В отдельных хрустальных мисочках – сметана и вишнёвое варенье. Завтрак я уплетала за обе щеки и даже почти забыла о Лалли.
Зря. Лалли очень не любит, когда о ней забывают! Она всё это время расхаживала по гостиной и ждала, чтобы нависнуть надо мной.
– Поела? Я жду.
Я отхлебнула тёплого молока и коротко сказала:
– Это правда.
– И?! Это правда был принц Дайтарен? Правда, что он это сам сделал, лично?
– Да, всё так.
– Невероятно! – воскликнула Лалли. – Сам принц! Двух дурнушек, которые ничего собой не представляют!.. Лично!
– Такое ощущение, что ты завидуешь, – заметила я. – Хочешь поменяться местами?
– Ни за что! Мне и без таких приключений неплохо живётся. Что с вами делали, пока держали в заложниках? Эта рыжая сбежала после возвращения, сверкнув пятками, а ты проспала сутки и ведёшь себя так, словно ничего не случилось!
– Предлагаешь биться в истерике? Не буду. Что было, то прошло.
– Так что происходило? Что так напугало рыжую?
Я задумалась. Лалли, как всегда, напориста. Мне придётся постараться, чтобы мои слова выглядели правдоподобно, потому что Лалли явно что-то знает, и ей хочется подтвердить или опровергнуть информацию.
– Ничего хорошего. Нас чуть не принесли в жертву морской нечисти. Эта нечисть помогала ему следить за Ингреном. Не бесплатно, как ты могла догадаться.
– О-о! Так это правда! – воскликнула Лалли, и я впервые увидела её такой потрясённой.
– Что именно правда?
– Сейчас расскажу…
О, это так угрожающе прозвучало!
Лалли села рядом со мной и придвинула своё лицо вплотную к моему. Пришлось отодвинуться.
– Принца Дайтарена лишили титула и почестей, – понизила она голос. – В одночасье вскрылось, что ему служила целая гильдия ловцов нежити, которые общаются с ней на равных. Ты можешь себе это представить? Принцесса сказала, что он не просто… он… – Лалли осеклась, что было на неё совсем не похоже. – В общем, вещи он хотел сотворить такие, что лучше о них ничего не знать и не думать. И всё это он хотел сделать ради Слезы Бездны и её могущества. А может, и не ради, а сначала завладеть ею, а потом уже всем остальным. Но это неважно. Важно, что он теперь без всего. Хуже простолюдина. Его сослали в крепость на острове Акулий Зуб. Там и будет коротать свой век.
Ловцы нежити? Ах, ну да. Как бы ещё он вышел на Ардвина, и Ардвин на него? Без знающих и умеющих людей это очень сложно.
Акулий Зуб, Акулий Зуб… вот так глухомань. На самом краю карты, на юго-западе. Говорят, климат в тех краях не сахар: сыро, промозгло и ветрено, и под напором непрестанных ветров деревья на этом острове скрючены и едва не стелятся по земле. Рассадник чахотки!
Представляю, как Дарн рвёт и мечет. Но без толку! Он уже не принц, а не пойми кто. Интересно, сможет ли он жить вдали от дворцов, роскоши и власти? Сможет ли на этом убогом скалистом кусочке суши расположить к себе новых сторонников?
Вряд ли.
Вряд ли там наберётся столько толковых людей, готовых встать на сторону изгнанного принца.
Я про себя злорадствовала. Дарн такая же сволочь, как и Ардвин, даже хуже. Ардвина хотя бы проклятие испортило, а Дарн сам по себе такой. Такой же слабак, только поддался не проклятию, а жажде власти. Вот и поплатился. Поплатились оба. Недаром они были так похожи.
– В общем, если бы не вы с рыжей, то, скорее всего, никто бы ни о чём не узнал. Или узнал бы слишком поздно, – подытожила Лалли.
И вид такой… удовлетворённый. Дурочка. Для тебя же это как опасное и увлекательное приключение, пережитое кем-то вдали, пока ты сама отсиживалась в тепле, уюте и без забот. Только в некоторые приключения лучше не попадаться.
Послышался тихий шорох. Это Эби-Ши пошевелилась. Она вскинула голову и опустила ноги на пол.
– Что же ты смолчала о главном, Лалли? – ухмыльнулась она. – Кронпринц, наследник Майнар, после истории с Дайтареном и нежитью отрёкся от своего места и уступил его единственному брату, который остался при своих правах. Угадаешь, кому, Жемчужинка? Ты осознаёшь, что произошло?
Кронпринц? Отрёкся?! Да что же происходит-то? Да, я слышала ранее, что наследнику Майнару тяжело нести бремя своего положения. Что же заставило его уступить своё место Ингрену именно сейчас? Солидарность ли с Дарном, ведь они от одной матери? Или, может, усталость? Страх за свою жизнь? Или же он решил, что без Дарна противостоять Ингрену он не сможет, и предпочёл уступить тому дорогу без борьбы?
Ладно. Как бы там ни было, но Ингрен теперь наследник, выходит. Для его невесты это меняет практически всё.
