Текст книги "Спариться с бывшей (ЛП)"
Автор книги: Кейт Прайор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
6
Шон
Элиза, здесь. Здесь, на самом деле здесь. Я все еще не верю в это.
Шок от того, что я снова увидел ее и наблюдал, как она снова уходит, прошел, но мне все еще предстоит это пережить.
Она выглядела настолько по-другому, что я даже не сразу понял, что это она. Но в то же время все знакомое в ней вспоминается само собой. То, как она прикусывает губу, когда думает, россыпь веснушек, взмах темных ресниц, когда ее глаза смотрят в мои.
Я бы не подумал, что можно бояться возвращения домой больше, чем боялся, пока добирался сюда последние пару дней. Я действительно думал, что вся эта история с бывшей женой будет какое-то время игнорироваться, а потом превратится в неприятный разговор за ужином или что-то в этом роде.
Никогда за миллион лет я не думал, что найду ее в нашей гребаной столовой.
Когда я возвращаюсь, в доме тихо, меня буквально преследует запах Элизы. Не понимаю, как я не узнал его раньше. Он навевает воспоминания о ней, о которых я не думал годами, внезапно ставшие свежими, как в день их создания.
Я так погружен в собственные мысли, что едва замечаю, как Эйден входит в комнату, в которой я сижу, пока он не переваливается через спинку дивана, прижимаясь ко мне плечом. Только сейчас до меня доходит, что я не должен сидеть на диване после того, как несколько минут стоял под дождем. Мама могла бы… наказать меня? Она все еще может это делать?
– Я действительно говорил, что мама сойдет с ума, когда увидит тебя.
Эйден хмыкает, слишком довольный точностью своего предсказания.
Я откидываюсь на подушки, вытирая лицо руками.
– Не думаю, что ты можешь поставить себе в заслугу то, что предвидел все это. Если ты мог это сделать, тебе следовало предупредить меня или что-то в этом роде.
– Элиза могла предвидеть это. Она уверена, что она экстрасенс или что-то в этом роде, но думаю, что нет.
Он кивает, и я чувствую на себе его пристальный взгляд.
– Когда мы услышим объяснение увиденному?
Я бросаю взгляд в коридор, который кажется пустым, но в этом доме этому нельзя доверять.
– Никогда.
– Давай жеееее.
– Это не твое дело.
– Чувак. Очевидно, что она бывшая девушка или что-то в этом роде. У всех нас есть глаза, было нетрудно понять. Я просто хочу знать остальную часть истории.
Думаю, все и так ясно.
Но намного сложнее, чем я думал, просто не рассказывать Эйдену всего. С ним всегда было легко разговаривать, и из всех членов моей семьи он, вероятно, самый понимающий.
Пожимаю плечами и вздыхаю.
– Хорошо. Я скажу тебе сразу после того, как ты скажешь маме, что это ты помочился в святую воду…
Его глаза расширяются, и он зажимает мне рот рукой, прежде чем я успеваю высказать всю угрозу целиком. Это воспоминание такое старое, что я на самом деле не помню, была ли это моя идея или нет.
Однако именно в этот момент моя мама решает вернуться в коридор.
Есть что-то невероятно ностальгическое в том, что мама появляется в тот самый момент, когда один из братьев пытается силой схватить меня за голову, в то время как я стараюсь вывернуть ему руку.
На секунду кажется, что все почти вернулось на круги своя.
– Что ты сделал? Ты ее знаешь? – спрашивает наша мать, укоризненно глядя на меня.
Эйден отпускает меня, падая обратно на диван, притворяясь, что он не дрался в комнате, где это запрещено.
– Рад быть дома, – невозмутимо заявляю я, не скрывая горечи в своем тоне.
Во мне поднимается желание просто стряхнуть все капли дождя на полированный кафельный пол, и я едва сдерживаю его.
Она усмехается и ведет себя так, будто я здесь агрессор. Наконец-то я дома, только для того, чтобы принять мою законную мантию проблемного ребенка. Не знаю, почему я думал, что все будет по-другому.
– Куда она направилась? – перебивает Эйден, наклоняясь, чтобы выглянуть в окно, как будто есть шанс, что машина Элизы развернется в ближайшие несколько минут.
– Она сказала, что направляется на пивоварню или домой?
– Не знаю, – бросаю я через плечо.
Эйден бормочет что-то о том, что ему просто интересно, и приваливается к окну.
Я вздыхаю и провожу рукой по лицу. Он не заслужил этого от меня.
– Прости, чувак. Думаю, нам всем просто нужна минутка.
– Нам всем нужна минутка, – вторит моя мать, явно не соглашаясь.
Она переводит взгляд на меня, уперев руки в бока, и задает вопрос, которого я так боялся.
– Я хочу знать, почему ты ее спугнул. И что ты вообще здесь делаешь?
Моя челюсть сжимается от напряжения. Выполнение моего обещания Элизе уже проходит проверку, и сомневаюсь, что моя семья остановится, пока не будет удовлетворена.
– Слышал о свадьбе. Лора написала об этом в посте, – говорю я как бы невзначай.
И вздрагиваю, когда идеально выщипанные тонкие брови моей мамы хмурятся.
– Лора рассказала тебе?
– Нет, мам, она выложила фотографию подготовки к свадьбе в интернет.
– Мне нужно с ней поговорить, – вздыхает мама.
Она подпирает голову рукой, стараясь при этом не повредить макияж или прическу.
После долгой паузы она просто говорит:
– Ну, тебя нет в списке рассадки.
Это самое прямое заявление того, что мне тут не рады, из всех которых мне когда-либо говорили.
Логан материализуется в комнате в своей обычной манере подкрадываться незаметно, держа в руках несколько ломтиков коржей, которые выглядят так, словно слишком долго находились в духовке и почти подгорели.
– Я не знаю, планировала ли Элиза покрыть их глазурью, но мне нравится ромово-изюмный, – говорит он, его тон довольно безразличен к ситуации. Я знаю, что этому засранцу это нравится. – Но я знаю, что не все любят изюм, и я мог бы выбрать другой, если у нее найдется подходящее сочетание со вкусом глазури.
Так странно слышать, как он говорит о моей бывшей жене, как будто знает ее. Он был на стороне наших родителей, когда папа сказал, что отречется от меня, если я приведу домой человеческую девушку. Как он может говорить так, будто уважает ее мнение?
Моя мама едва смотрит на Логана. Она слишком занята разочарованием во мне, и после восьми лет разлуки, думаю, у нас еще много времени, чтобы наверстать упущенное.
После еще нескольких вдумчивых пережевываний в полной тишине семейного собрания в коридоре Логан предлагает:
– Тогда я позвоню ей через некоторое время.
Он был бы тем, кто пытается справиться с ущербом. Он всегда был хорошим сыном. Конечно, он также был бы тем, кто женится на той, кого выбрала наша мама.
– Я слышал, что видели волков, мам. Нападения животных, – говорю я, пытаясь подчеркнуть срочность, которую эта новость заставила меня почувствовать.
Она смотрит на меня равнодушно, как будто я вообще ничего не сказал.
Бросаю взгляд на Эйдена и Логана, по крайней мере, на них падает тяжесть этого заявления. Их лица мрачнеют.
Я не собираюсь прямо обвинять кого-то из них в том, что они становятся дикими и нападают на людей. Кодекс стаи всегда заключался в том, чтобы не подвергать чужаков нашему проклятию, но одичание, как правило, заставляет волка забыть о соблюдении кодекса.
Моя мать, как альфа, поджимает губы и не удостаивает взглядом никого из нас. Знаю, что она думает. Если я собираюсь открыть ящик Пандоры и намекнуть, что один из них потерял себя в своей волчьей форме, моя вина будет в том, что я вообще покинул стаю.
Вздыхаю и отступаю.
– Я беспокоился обо всех вас. Вот и все.
– Волков не видели, – решительно заявляет она, и на мгновение я сомневаюсь в себе.
Меня здесь не было, возможно, она знает лучше меня.
Но я не могу игнорировать то, что сказала мне Лора.
Беру газету со стола и показываю ей.
– Что ты на это скажешь? – спрашиваю я.
– Ничего! У нас все в порядке, наша семья крепче, чем когда-либо была, – настаивает она.
Я понимаю, что она не изменилась. Восемь лет и ни малейшего раскаяния или пересмотра. Она выдерживает мой пристальный взгляд, скрестив руки на груди, решив просто настоять на своем. Отрицает, отрицает, отрицает, пока мир не последует ее примеру и не согласится с ней.
Я смотрю ей в глаза, ища хоть какой-то возможности.
– Ну что ж. Вижу, что был не прав, приехав сюда, – говорю я, хватая свою сумку с крючка и направляясь обратно к двери.
В моем голосе слишком много язвительности для разговора с матерью.
Я наблюдаю, как она морщится от рычания в моих словах, и у меня разрывает грудь, когда вижу, что причиняю ей боль. Я хочу, чтобы это прекратилось, но мне нужно, чтобы она тоже перестала сражаться со мной.
Дверь за мной захлопывается. Я бросаю вещи на крыльцо и вытаскиваю поясную сумку, отыскав ее среди плотно упакованной сменной одежды. Я не готов совсем уйти, но дать всем немного времени, чтобы переварить то, что произошло, кажется лучшим, что я могу сделать. И мне нужно дать моему волку шанс выплеснуть всю энергию от этих чувств. Я снимаю мокрую одежду и вешаю поясную сумку на грудь.
Стягиваю рубашку, моя шея удлиняется и тело изгибается под разными углами, пока кости встают на место, а густой мех пробивается сквозь кожу. Это причиняет боль лишь на мгновение, и примерно так же, как хрустеть костяшками пальцев.
Мои лапы касаются грязной земли, и я сразу же улавливаю ее запах. Я хорошо его знаю, и чувствую его таким, каков он сейчас – корица и мускатный орех, а под ними только она, вся она, более сладкая, чем я помню.
Даже под дождем я могу различить этот запах лучше, чем какие-либо другие.
7
Элиза
Я никогда просто так не сбегала с работы. Даже не замечая, что дождь усиливается, а на мне только свитер, я прислоняюсь к своей машине и думаю о почти накопленном первоначальном взносе за дом, который я, не раздумывая, откладываю «в стол».
Обычно в городе я только хожу за продуктами, но есть небольшая забегаловка, в которой я часто бываю, и сейчас захожу автоматически, особо не задумываясь.
Закусочная почти пуста, и кажется, что это хорошая идея – похоронить свои бурлящие чувства под горкой хрустящей картошки фри. И молочным коктейлем. Ничто так не излечивает разбитое сердце, как шоколадный молочный коктейль.
Когда вы находитесь на расстоянии плевка от Вермонта, но каким-то образом все еще в Массачусетсе, в каждом уголке найдется «Настоящий кленовый сироп из Вермонта», который продается в точно такой же бутылке в форме кленового листа. Чем дальше в гору, тем дороже все для туристов-лыжников, потому что, если ты достаточно богат, чтобы иметь это глупое дорогостоящее хобби, то, вероятно, можешь позволить себе второй дом в горах, где можно проводить лето, или что там делают богатые люди. Может быть, зиму. Я, блядь, не знаю, как использовать времена года, как глагол.
Звонок на двери звенит, когда я открываю ее. В заведении осталась, наверное, одна официантка, она сидит за стойкой – полненькая, с темными локонами, акриловыми ногтями и красной помадой.
С одной стороны, Лора – именно тот друг, который мне сейчас нужен, но открывшаяся сегодня рана все еще свежа, и на полсекунды я думаю, что, возможно, мне не стоит с ней разговаривать. Она двоюродная сестра Логана и Эйдена. Это делает ее и двоюродной сестрой Шона. И, может быть, она не имеет к этому никакого отношения, но я не могу не насторожиться.
Она приподнимает бровь, глядя на меня, на ее лице появляется озабоченность, и я задаюсь вопросом, выгляжу ли так же жалко, как чувствую себя, промокшая до нитки.
– Дорогая, что случилось? – спрашивает Лора, роняя ручку.
– Плохой день на работе, – бормочу я, садясь за барную стойку. Сиденье хлюпает подо мной. – Принесешь мне шоколадный молочный коктейль и картошку фри?
Она кивает и машет рукой, отдавая заказ повару. Кажется, он услышал.
Лора устраивается по другую сторону прилавка.
– Тетя Дианна сводит тебя с ума подготовкой к свадьбе?
– Сегодня я впервые за много лет увидела своего бывшего мужа.
Слова делают это реальным, и я чувствую головокружение, просто произнося их.
Это все равно, что зажимать рукой сильный порез в надежде, что он не такой большой и отвратительный, как я боюсь, но, пока не разожму руку, чтобы смыть кровь и осмотреть его, я этого не узнаю. Прямо сейчас все, что я вижу, – это запекшаяся кровь, и не понимаю, можно ли его просто перевязать, или мне нужно, чтобы кто-нибудь отвез меня наложить швы.
– О боже мой, – говорит Лора, притихшая, благоговейная, пораженная, интерес к драме загорается в ее глазах. – Сегодня, видимо, такой день, мой кузен заходил сюда раньше, и позволь мне сказать тебе…
Она замолкает на полуслове, чего, по-моему, я никогда у нее не видела, краска сходит с ее лица. Возбуждение сменяется тихим ужасом, под стать моему.
– Этого не может быть… Шон, не так ли? Боже мой. Девочка, нет.
Я поднимаю на нее взгляд, отвлекаясь от эмоциональной раны, которую пытаюсь залечить. Черт. Не прошло и десяти минут после того, как я сказала Шону не говорить ни слова.
Сначала я хватаюсь руками за стойку, чтобы не упасть со стула, но потом у меня начинает кружиться голова. Не знаю, как собираюсь это сделать.
– Ты не можешь никому рассказывать. Не думаю, что смогу смириться с тем, что люди узнают.
– Я не буду. Обещаю. О, детка, – говорит она, нервно крутя салфетку в руках, разрывая ее на куски, пока смотрит на меня.
Я вижу, что она знает, что произошло, даже не спрашивая. Она много раз слышала историю моего развода за бокалом вина в моем коттедже, но я никогда не могла заставить себя произнести его имя.
– Я всегда думала, что то, что они сделали с ней… эм, с тобой, было несправедливо, – тихо произносит Лора через мгновение.
Она тяжело сглатывает, морщины углубляются на ее лице.
На мгновение я не уверена, что смогу спокойно смотреть на нее, хотя на самом деле она не была в этом замешана. Она их кузина, и весь этот чертов город с таким же успехом может принадлежать им.
Лора накрывает мою руку своей и сжимает. Она всегда была хорошим другом. Грустно, что наше знакомство не продлится. Честно говоря, я не знаю, смогу ли вернуться туда, не сейчас. Возможно, сегодня вечером я соберу свои вещи.
Моя первая мысль – я буду скучать по Дианне и мальчикам. Я сблизилась с ними настолько, что забочусь о них больше, чем просто, как о клиентах.
Но гнев, который я лелеяла последние годы, хочет отбросить все это в сторону. Я не должна о них заботиться. Пошел он. Пошли на хуй люди, которые не задумываясь причинили мне боль.
– Подожди, – говорит она, бросая на меня странный взгляд. – Это значит, что он бывший во всех тех историях, о которых ты мне рассказывала? Бурный роман, ласки сиськами, предложение с пончиком и свадьба по залету?
Я не осознавала, что слезы начинают течь по моим щекам, пока не выдавила смешок.
– Боже мой. Я думала, он не должен был так поступать. Предложение с пончиком вместо кольца, правда? Он должен был подарить тебе настоящее кольцо! Мы знаем, что у него есть деньги. Тьфу, и я собираюсь влупить ему за эту мистическую дрочку сиськами.
Я невольно слегка улыбаюсь этому. Не могу поверить, что даже на секунду сомневалась в том, что разговор с ней будет уместным.
Затем она оценивающе смотрит на меня и морщит нос.
– Фух, подруга. Ты подрочила сиськами моему кузену, и я точно знаю, что он этого никогда не заслуживал.
Я не могу удержаться от хихиканья в ответ. Даже если она просто пытается подбодрить меня, мне нужно было услышать такие вещи от кого-то, кто действительно его знает.
Разговор с Лорой всегда ощущается как мастер-класс по активному слушанию, выражение ее лица внимательное, а язык тела полностью сосредоточен – глаза широко раскрыты, она грызет акриловые ногти. Я, вероятно, не открылась бы ей так сильно и продолжила рассказывать, если бы она не ловила каждое мое слово, убеждая меня выговориться больше каждый раз, когда я почти заканчивала историю.
Эффект примерно такой же как от терапии, за исключением того, что ни один терапевт с энтузиазмом не кивнул бы, сказав «Что за кусок дерьма!» на мои разглагольствования. Моя последняя психотерапевт могла бы многому у нее научиться.
Спустя час я все еще чувствую, что моя грудная клетка вскрыта, но, по крайней мере, весь мусор убран. Рана чистая, и она все еще жжет и ноет, но, возможно, однажды заживет.
Мой молочный коктейль выпит, а от картошки фри осталось только немного соуса. В животе урчит шторм от невозможного сочетания.
За последние десять минут Лора чуть не отгрызла акриловый кончик своего безымянного пальца.
– И ты не знаешь, почему они никогда не хотели с тобой встречаться?
Я качаю головой. А затем делаю паузу.
– А ты? – спрашиваю я.
Она слегка пожимает плечами, ее внимание сосредоточено на стакане с кубиками льда, в котором она вертит соломинку.
– Думаю, что были какие-то, э-э, особые качества в невесте, которые они искали, – говорит она.
Ради меня она не уточняет.
– Наверное, это потому, что тогда я только пробивала себе дорогу, и вот он из какой-то васп-семьи2, с дурацким большим домом и, знаешь, они оплатили его студенческие ссуды. Бьюсь об заклад, у него никогда не было студенческих кредитов, – бормочу я, немного опьяненная эмоциями.
– Не думаю, что возможно быть одновременно католиком и васпом, – тихо вставляет Лора, и я не могу удержаться от того, чтобы не закатить глаза.
– Васком … Неважно.
Я смутно припоминаю, что было какое-то беспокойство по поводу того, что я недостаточно католичка для его отца, но это не стоило того, чтобы отрекаться от семьи. По крайней мере, не в наши дни.
– Мне жаль, что из этого ничего не вышло. Может быть, все могло бы быть по-другому, если бы они не заставили тебя пройти через это, – предполагает Лора, и я мгновенно трезвею.
– Да уж. Но я не жалею. Я счастливее без него.
Она открывает рот, чтобы ответить, но снаружи раздается глухой удар в заднюю стену закусочной, я вижу, как от этого трясется рамка для фотографии. Лора выглядит немного встревоженной и идет в подсобку посмотреть, что это было.
Я допиваю остатки слишком теплого молочного коктейля. Возвращается Лора, пожимает плечами и подает счет. Я роюсь в карманах пальто в поисках наличных. Когда я проверяю свой телефон, там несколько пропущенных звонков.
У меня скручивает внутренности, причем не из-за еды. На секунду я не уверена, от кого мне хочется звонка меньше – от Шона или от мамы.
Но это номер телефона Дианны. Я не ожидала, что это будет она. Вина и десять других противоречивых чувств неловко сочетаются с молочным коктейлем и картошкой фри.
Я смотрю на свою пустую тарелку и стакан и вздыхаю. Наверное, мне следует решить, что я собираюсь делать в ближайшее время. Я чертовски уверена, что не могу оставаться в этой забегаловке вечно.
– Мне пора, – говорю Лоре немного погодя. – Я должна разобраться с последствиями.
– Тебе пока не нужно возвращаться. Я имею в виду, если тебе нужно побыть с кем-то, ты можешь остаться в моей квартире, у меня есть диван…
Качаю головой. Я знаю про ее ужасный раскладной диван по нашим кино-вечерам, но с ее стороны очень мило предложить.
– Дам тебе знать, если мне это понадобится.
Поездка обратно на пивоварню «Аконитовый эль» проходит более автоматически, чем мне бы хотелось. В моей голове такой эмоциональный туман, я так привыкла ездить туда-сюда за продуктами, понадобившимися в последнюю минуту, что почти ничего не замечаю. Я, как обычно, заезжаю на задний двор и глушу двигатель, но это все, на что способно мое тело. Я сжимаю руль. Что я собираюсь делать?
Посидеть в машине несколько минут, по-видимому. У меня не хватает смелости или безрассудства сказать «к черту все» и просто покончить со всем этим.
Странно, что меня не встречает Эйден, когда я захожу. Вместо этого мне приходится самой вносить полдюжины подносов с готовой едой. Я чувствую себя не в своей тарелке.
Я стискиваю зубы, чтобы сдержаться. Я эмоционально изнемогаю. Было бы так легко вернуться к тому, что было раньше, просто дружелюбные клиенты и поставщик еды. Но я не могу просто замалчивать тот факт, что она была женщиной, которая отвергла мой брак, свекровью, которая ненавидела саму мысль обо мне.
С одной стороны, я уверена, что ей сейчас тоже нелегко, ведь она не знает, почему все это произошло. С другой стороны, я получаю некоторое удовольствие от того, что знаю о наших настоящих отношениях, а она нет. Я так и не поняла, почему она меня не одобрила.
У меня сжимается сердце. Как бы сильно я ни ненавидела ее за то, кто она есть, я не могу игнорировать то, что она мне искренне нравилась. Мне нравилось, что Дианна считала мои рецепты креативными, что хвалила мою стряпню, и что мы могли немного поболтать. Я нравлюсь ей так, как я хотела бы, нравится кому-то возраста моей матери. Она считала меня крутой молодой девушкой с подлинным талантом, вместо того чтобы слегка разочаровываться.
А что касается Эйдена и Логана, они были такими, какими я всегда представляла себе братьев. Рядом с ними я чувствовала себя в безопасности, и мне казалось, что они будут присматривать за мной.
Возможно, это странные отношения с клиентами. Просто так получилось.
Кто-то, должно быть, принес подносы, которые Эйден отнес на кухню Хейзов этим утром, холодный конденсат на столешнице вокруг них указывает на то, что они все еще холодные. Почему-то кажется, что это произошло год назад.
Трудно не заметить, что на чистом кухонном островке из нержавеющей стали для меня также оставлен чек.
– За организацию свадебного обслуживания. Это не было частью твоего контракта. Я бы не хотела, чтобы ты осталась без компенсации, – говорит Дианна с порога, пока я рассматриваю дополнительный ноль.
Она всегда была щедрой, но я предполагаю, что сегодняшняя закулисная драма повлияла на ее решение.
Я сомневаюсь, что она поместила бы здесь этот ноль, если бы знала, что я ее бывшая невестка.
Я смотрю на чек, задаваясь вопросом, стоит ли оставаться здесь, возвращаться к той жизни, когда у меня в голове не укладывалось, что я просто не была достойна его. Я сомневаюсь, что найду ответы, которые хотела получить восемь лет назад, но, может быть, возможность посмотреть, как мучается Шон, того стоит.
Похоже, за разрыв отношений хорошо платят.
