Текст книги "Спариться с бывшей (ЛП)"

Автор книги: Кейт Прайор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

4

Шон

Уже почти одиннадцать утра, когда я, наконец, выхожу на дорогу. Я еле волочу ноги, возвращаясь домой долгим путем, отчасти надеясь, что заблужусь.

Я отряхиваю большую часть листьев, прежде чем сесть в машину. Она арендована, потому что я просто избавился от головной боли, связанной с постоянными попытками найти парковку в Бостоне. В последнее десятилетие мне не нужна была машина, чтобы съездить в Мистик-Фоллс в дальнем уголке западного Массачусетса, потому что до сих пор я отказывался ездить домой.

Я мог бы остановиться на ночь в мотеле вместо того, чтобы спать на земле, но лучше бы этого не делать. Меньше ущерба, который придется возмещать, если к черту расцарапал несколько деревьев вместо стен.

И поскольку я растягиваю последние пару миль до дома моего детства, то выбираю маршрут через центр исторического Мистик-Фоллс. Я мог бы убить пару часов в местной забегаловке. Последние несколько раз, когда я останавливался на отдых, в холодильниках за прилавками заправочных станций появлялись бутылки с «Аконитовым элем», рядом с другими небольшими брендами. Вдоль горы было много других маленьких пивоварен или винокурен. В Мистик-Фоллс не так много туристов, но лейбл «Аконитового эля» начал распространяться.

Как только я открываю дверь, звенит колокольчик, и проходит всего несколько секунд, прежде чем я чувствую на себе слишком много взглядов. Восемь лет, а все те же завсегдатаи «Круг И», и с тех пор никто из них так и не научился не совать нос не в свое дело.

Проскальзываю на диван в кабинке, кожа обивки скрипит подо мной. Я вспоминаю омлет с лесными грибами, который они обычно готовили, когда чувствую, что кто-то нависает над столом.

Я поднимаю глаза и вижу Лору в маленьком фартуке официантки, обернутом вокруг талии, и в следующее мгновение она плюхается в кабинку напротив меня. Ее волосы в два раза длиннее, чем я их помню, но на ней все так же много косметики, как и в старших классах.

– Боже мой, я не думала, что ты появишься, – говорит она, широко раскрыв глаза, пост оставлен на обозримое будущее.

Бросаю взгляд через спинку сиденья, и, похоже, она была единственной, кто принимал заказы.

– И тебе привет, – отвечаю я, вздыхая. Хотя, когда вижу ее, трудно не улыбнуться. Думаю, я могу забыть о завтраке. Но рад, что столкнулся с ней. Разведка обстановки у моей кузины, вероятно, хорошая идея. Лора всегда была хороша в том, чтобы озвучить то, о чем остальные предпочитали шептаться.

– Шон, – говорит она с большей настойчивостью в голосе, чем того требует приветствие. Она наклоняет голову, но едва ли понижает голос. – Тебя вообще пригласили?

Вряд ли это радушный прием, но все же теплее, чем приветствия, которых я ожидаю.

Я собирался позвонить маме или написать кому-нибудь из своих братьев. Каждый раз, проезжая мимо зоны отдыха, я собирался остановиться, заправиться и сообщить им, что возвращаюсь домой. Не успел я опомниться, как уже был на подъезде к городу, и камень в мой огород – у меня нет их контактов.

– Ты действительно думаешь, что они не освободили бы для меня место за столом? – спрашиваю я, и ее глаза опускаются, когда она прикусывает губу.

Боже, не думал, что мы действительно будем это обсуждать.

Я поворачиваюсь в кабинке, закидывая ногу на сиденье рядом.

– Итак. Какая она?

Лора просто пожимает плечами.

– Никогда ее не встречала.

Мой взгляд прикован к ней. Лора знает всех и вся. Она может убедить тебя позволить ей попрактиковаться на тебе в навыках стрижки, которым обучалась перед тем, как бросила школу стилистов, и в итоге выпытывает все, о чем ты не хотел никому рассказывать, оставляя тебя сожалеть о своем решении.

Я подпираю голову рукой, внимательно наблюдая за ней, пока она разглядывает свои ногти.

– Он встречался с ней?

Ухмылка появляется на ее лице, и я могу сказать по тому, как она закатывает глаза, поворачиваясь ко мне, обнажая зубы, когда ее улыбка становится шире, что я наткнулся на ее самую последнюю любимую тему.

– Ты имеешь в виду, выбрала ли семья кого-то для него? – спрашивает она, на самом деле приглушенным голосом, чтобы остальные в закусочной нас не услышали. – Кого-то… подходящего?

– А это так?

Она закатывает глаза и смотрит в окно.

– Ну, я в этом не сомневаюсь. Тебя не было. Некоторые кузены уехали. Семья становится маленькой.

– Это случается. Люди уезжают, когда вырастают. Этого следовало ожидать.

– Другие люди так делают.

Она делает паузу, и звенит колокольчик у двери, когда кто-то еще входит в закусочную, фланелевая рубашка посетителя намокла под начинающимся дождем.

Лора вздыхает и выходит из кабинки, потягиваясь и доставая блокнот из кармана фартука. Она машет посетителям, чтобы они садились, где хотят, но останавливается, чтобы перегнуться через мое плечо с несколькими последними словами.

– И по городу ходят слухи о нападениях каких-то животных. Видели волков.

При этих словах мое сердце подскакивает к горлу, в груди нарастает приступ паники.

Лора пожимает плечами, как будто не сказала ничего важного, как будто я не вспотел из-за нее. Накручивая на палец один из своих непослушных локонов, она добавляет:

– Я бы не удивилась, если бы семья начала становиться немного суеверной.

Впервые я чувствую себя по-настоящему виноватым из-за того, что меня нет дома. Возможно, мне следовало быть здесь все это время. Возможно, я был неправ, уезжая.

Она уходит, чтобы отнести кофейник и несколько толстых керамических кружек за другой столик, и я встаю. Забываю о завтраке, мне нужно домой.

Чтобы добраться туда, я срезал через несколько служебных дорог, которые петляют по лесу, дождь не прекращается. Тревога в груди не утихает, пока я не проезжаю широкие участки фермы моих старых соседей и не оказываюсь в начале длинной подъездной дорожки, ведущей к дому.

Дом, в котором не был так давно.

Здание выглядит так же, как и раньше, может быть, крыльцо наконец-то починили. Я не узнаю ни одной машины перед домом, на клумбах в саду посажены новые цветы.

Мой младший брат на подъездной дорожке, выносит мусор, когда я начинаю въезжать на холм. Требуется мгновение, чтобы узнать его, потому что он вырос и коротко подстригся. Хотя все еще одевается, как ребенок, в свои супергеройские футболки и пушистые пижамные штаны в середине дня.

На его лице появляется улыбка, когда он видит меня, и это немного успокаивает.

– Чувак, – гремит голос Эйдена, бегущего трусцой по гравийной дорожке мне навстречу.

Едва я выхожу из машины, как он прыгает в мои объятия, словно намереваясь схватить меня, и я бросаю свою сумку на землю рядом с ним. Дождливо и немного неловко, но сердце успокаивается. По крайней мере, кто-то счастлив, что я здесь.

– Как у всех дела? – спрашиваю я, хлопая его рукой по плечу.

– Они все внутри, – говорит он, не совсем ответ на вопрос, который я задал. – Мы все еще занимаемся подготовкой к свадьбе, и я, э-э…

– Ты прятался здесь, – заканчиваю за него, и он застенчиво смеется, кивая.

– Мы должны зайти внутрь, о, вытри ноги здесь, мама взбесится, если снова обнаружит грязь внутри. Она, ну, ты знаешь… Мама такая мама.

Он морщит нос, бросая на меня понимающий взгляд. Я могу только представить, каково это – делить с ней крышу, пока она суетится с планированием и подготовкой. Тоска по дому сжимает грудь с оттенком горечи.

Он поднимает мою сумку с земли, и я следую за ним внутрь.

– Угадайте, кто здесь, – кричит Эйден, распахивая входную дверь и скидывая ботинки на коврик у двери, на полированном кафеле остаются капли мутной воды.

Люстра, свисающая с высокого потолка, слегка колышется от громкого звука его появлнеия – единственный ответ.

Дом выглядит так же, как и всегда, но чище. Прихожая пуста, но паркетные полы блестят, а в комнате витает аромат чистящих средств с лимонным ароматом.

– Это немного разочаровывает.

– Т-с-с. Мама сойдет с ума, как только ты ее увидишь.

Он вешает мою сумку вместе с остальными дождевиками, потому что она мокрая. Так же, как делал много лет назад. Удивительно легко просто вернуться домой. Как будто последние восемь лет вообще ничего не значили.

– Где мама?

Чем дальше я прохожу в дом, тем больше он пахнет домом, но в нем есть что-то более теплое. Например, корица, мускатный орех и еще что-то несъедобное. Знакомое, но заставляет меня чувствовать себя немного на взводе. Мое сердце все еще колотится, напряжение усиливается, хотя должно было бы спасть.

– Я думаю, они все в столовой.

Эйден пожимает плечами и направляется в ту сторону.

– Все?

Я повторяю, потому что это слово заставляет меня остановиться, пока следую за ним.

– Эй, когда я познакомлюсь с невестой Логана…

Я замолкаю, у меня перехватывает дыхание, когда мой взгляд падает на нее. Сердце замирает, как будто оно знало наперед, что я вот-вот полечу с обрыва.

Там, в столовой, с остальными членами моей семьи, моя жена.

5

Элиза

Я много думала о том, как бы хотела, чтобы все сложилось, если бы когда-нибудь снова встретилась со своим бывшим мужем. Многие сценарии, которые я придумывала, включали в себя то, что я стала на сорок фунтов легче и надела какие-нибудь обалденные каблуки, чтобы могла наступить в них на его самооценку.

Когда я пошла на терапию, то решила, что на самом деле мне все равно. Потому что никогда его не увижу, никогда, никогда больше. Мне не нужно было заставлять его понять, что он упустил, унижаться и рассказывать, как он был неправ и насколько полон сожалений. Мне это не нужно, и, что более важно, я больше не хочу этого. Мне даже не нравится носить каблуки.

Хотя видеть, как вся кровь отхлынула от его лица, когда он смотрит на меня, чертовски приятно.

За исключением того, что мгновение спустя я понимаю, что мы все еще стоим в столовой. Я на работе. У меня возникает почти непреодолимое желание сказать ему, чтобы он уходил, потому что он не должен быть здесь, как будто это просто какой-то хаотичный сон о работе и стрессе.

Дианна только что рассказывала мне о своих планах на свадьбу Логана, о различных закусках, которые она хочет подать, когда гости прибудут на прием, о том, какие столы нам нужно будет сервировать, как она собирается лучше всего расставить мебель для этого. Я была так взволнована возможностью показать ей, какие вкусные торты я умею печь, уговорила ее разрешить мне воспользоваться ее кухней, чтобы попробовать приготовить блюда по выбранным рецептам. Первые два из трех рецептов тортов уже в духовке, и вариант с ванилью и бурбоном пахнет потрясающе. Пока они выпекаются, мы строим планы относительно того, как будет оборудована кухня, чтобы вместить все дополнительные продукты.

– Чувак, – говорит Эйден, младший из двух братьев, когда я оглядываюсь на него, Логана и Дианну. Я всегда замечала сходство, когда они стояли в одной комнате, у них у всех были одинаковые угловатые носы и выступающий подбородок, но сейчас это слишком заметно.

Постепенно все встает на свои места.

Наверное, так ощущается инсульт или аневризма, я думаю. У меня были кошмары и похуже этого. Я перевожу взгляд на каждого из них и останавливаюсь на Дианне. Мой босс выглядит такой же озадаченной, как и я.

Это его мама. Срань господня.

– Шон?

Дианна смотрит на своего сына с выражением беспокойства на лице, оглядываясь на меня.

– Что ты здесь делаешь?

Я смотрю на Дианну в ответ, смотрю на нее новыми глазами.

Минуту назад она была просто женщиной, с которой я познакомилась на моем первом мероприятии, когда я только переехала сюда. Она вошла на кухню, когда оно подходило к концу, а я убиралась. Иногда гости заходят в подсобку, чтобы попросить рецепты. Довольно часто эти просьбы оборачиваются новой работой, и Дианна была в восторге, узнав, что я живу неподалеку, и не хотела бы я посотрудничать с небольшой местной пивоварней на постоянной основе?

И теперь она была женщиной, которая отреклась бы от своего сына за то, что он женился на мне.

– Вы двое знаете друг друга? – добавляет Логан, когда тишина в комнате затягивается, хотя, это преуменьшение века.

Я открываю рот, чтобы попытаться сформулировать какой-то ответ, но слова не слетают с языка.

Сглатываю. Сердце бешено колотится. Не знаю, как ответить на этот вопрос.

Я знаю каждую веснушку на заднице этого мужчины. Знаю, он думает, что не храпит, когда спит, но это не так, и он вызывает у себя икоту, если пытается поспешить со своей утренней рутиной, а если пощекотать местечко чуть выше его левого бедра, он выронит все, что держит.

С каждой растущей секундой я чувствую, что пол уходит у меня из-под ног, и надеюсь, что он просто поглотит меня, и я выберусь отсюда. Одновременно я вспотела, мне жарко, холодно и липко.

Я встречаюсь взглядом с Шоном и мысленно прошу его, умоляя глазами, не, не, НЕ говорить им. Я живу здесь. Мне нужна эта работа. Мне нужно, чтобы все оставалось так, как есть.

Он никогда не был особенно хорош в чтении моих посылов.

– Это… – он запинается, его голос звучит немного сдавленно, – Элиза.

Дианна в замешательстве морщит лоб.

– Да, это Элиза.

– Она работает на пивоварне, – вставляет Эйден, совершенно не помогая.

– Партнер по бизнесу, – поправляю, почти машинально. – Я обслуживаю некоторые мероприятия.

– Она готовит эти ПОТРЯСАЮЩИЕ фаршированные грибные котлеты, – начинает говорить Эйден, потому что он съедает их целыми подносами, когда Логан прерывает его, положив руку ему на плечо.

Шон резко вздыхает, его плечи немного расслабляются. Что, по его мнению, я здесь делаю?

Немного задевает то, что, по-видимому, его мать даже не помнит моего имени с тех пор, как он пытался представить меня семье много лет назад. С другой стороны, зачем ей это?

Но разве Дианна не помнит меня? Она помнит все, что говорит мне.

После того, сколько боли причинили мне эти люди, часы терапии, которые я провела, рыдая над тем фактом, что каким-то образом, не встретив меня, они решили, что я недостаточно хороша для них.

Это заставило меня разобраться в себе, понять, что же во мне было такого неправильного, и я не могла просто так внезапно соотнести все это с совершенно нормальными, милыми и отзывчивыми людьми, для которых я готовила и с которыми работала годами.

На меня накатывает какая-то оцепенелая апатия. Я так сильно хочу покончить с этим моментом, что решаю, на самом деле, да, просто уйти.

– Я оставила дома включенную духовку, – говорю, не обращаясь ни к кому конкретно, и меня не волнует, что это явная ложь. Как будто я вернусь после того, как все они, кто мы друг для друга.

Делаю несколько шагов к выходу из кухни, проходя мимо них, стараясь как можно меньше смотреть каждому в глаза.

Как только скрываюсь из виду, я перехожу на бег трусцой, тревожная неловкость просачивается в каждое мое движение, особенно когда я слышу громкие голоса из столовой.

Я толкаю входную дверь и иду по длинной подъездной дорожке, мимо своей машины, и оказываюсь на улице. Не могу остановиться. Размахиваю руками, как будто это может сжечь те мерзкие ощущения, которые я испытываю. И издаю несколько по-настоящему странных звуков, пытаясь выпустить этот ужас из своей груди – что-то среднее между истерическим смехом и сдавленным ужасом.

Думаю, что вместо этого я готова смириться с преследованием волка, честно. Теперь, когда я думаю о том сне, он уже не кажется таким ужасным, по сравнению с этим.

Раздается звук хлопающей двери, и когда я оглядываюсь, он снова здесь, снова преследует меня. Как будто того, что я увидела его в первый раз сегодня, было недостаточно.

– Элиза! Элиза, подожди, – кричит мне вслед Шон, и все мое тело напрягается.

Замираю, не ради него, но звук его дыхания, прерывистый и тяжелый, доносится до меня раньше, чем он это делает. Я закрываю глаза. Не встреть я его в доме, то узнала бы по звуку дыхания, даже если бы не слышала его десятилетие. Я могу отличить его от любого другого по малейшим ноткам, звучащим в каждом вздохе.

Я оборачиваюсь и смотрю на Шона. Действительно смотрю на него.

Время сильно изменило мои воспоминания о нем, сделав его ниже ростом, худощавее и просто… меньше. Потому что я не смогла бы выйти замуж за такого мужчину, это просто казалось нереальным. Но он высокий, с темными кудрями до подбородка, в этих круглых черепаховых очках он выглядит совсем не так придурковато, как я помню.

Возможно, моя память не была ко мне несправедлива, напоминая, каким глупо великолепным был парень, который со мной развелся, но прямо сейчас это бросается в глаза, заставляя чувствовать себя абсолютной дрянью. Даже его волосы все так же шикарно ниспадают прямо на лицо.

В то же время он кажется незнакомцем. Может быть, это из-за того, как он повзрослел или как держится. В нем достаточно того, что отличается от него прежнего.

Я понимаю, что мои зубы прокусили внутреннюю сторону щеки после того, как я слишком долго смотрела на него.

Не знаю, какие слова помогут мне разжать челюсть. Что я вообще должна ему сейчас сказать? Не хочу копаться во всей этой боли.

Было бы слишком легко следовать старым привычкам и накричать на него:

– Знаешь, может быть, все это следствие того, что ты так и не представил меня своей семье. Что твоя мама однажды встретила меня и наняла обслуживать свадьбу. Ты действительно должен был предвидеть это, Шон.

– Элиза, притормози, просто подожди, мы можем, мы можем…

Он путается в наполовину произнесенных словах, которые звучат так, будто он собирался сказать – «поговорить» или «начать все сначала», и меня не устраивает ни один из этих вариантов.

Меня охватывает это ужасное дежавю. Запутанный, мрачный беспорядок, которым был наш конец. Разговоры, которые были непродуктивными и ни к чему не привели. Решения перебирались до тех пор, пока не стали такими же плохими, как и наши первоначальные проблемы. Все то, что я сдерживала, потому что не могла заставить себя требовать лучшего у него.

Не могу здесь находиться. Мне нужно убираться отсюда.

– Нет. Заткнись, – говорю я, потому что в моем мозгу нет ничего добрее.

Он действительно замолкает, удивленно моргая.

Делаю глубокий вдох, а затем выдыхаю. Некоторое время смотрю на него. Я вроде как надеялась, что на выдохе появится что-то еще, а когда этого не произошло, мне пришлось попробовать снова.

– Я ухожу. Не звони мне, – говорю ему, хотя почти уверена, что у него больше нет моего номера. Или что я заблокировала его много лет назад. Наверное, мне следовало просто сказать, что мне нужно пространство, чтобы дышать и думать, но у меня нет на это сил.

Мне не хочется давать какие-либо ответы. Его мама наверняка сможет объяснить ему, почему я бывала в их доме последние два года, и я уверена, что он сможет выяснить остальное у них.

К его чести, он делает шаг назад и медленно кивает. Шон засовывает руки в карманы.

Я не убегаю.

Я поворачиваюсь, возвращаясь и говоря себе, что меня не трясет, когда достаю ключи из кармана и пытаюсь найти нужный.

Сажусь в машину и хочу просто уехать. Не знаю, куда бы я поехала. Я что, просто брошу эту работу? Дианну, Эйдена и Логана? Мне снова собирать вещи и съезжать к чертям собачим? Я могла бы использовать первоначальный взнос на коттедж, который я почти полностью скопила, но мне пришлось бы начать свой кейтеринговый бизнес где-то в другом месте, и это снова съело бы мои сбережения.

Нет, это были отчаянные, безумные мысли. Я не могу просто так бросить все, что построила, из-за того, что появился Шон, не так ли?

Не говоря уже о том, что раньше я никогда не бросала работу посреди рабочего дня. Торты все еще в духовке, мне еще нужно помыть чашу миксера и принадлежности, прежде чем я отправлюсь на пивоварню на сегодняшнюю дегустацию домашнего пива.

Что за дегустация? Как я собираюсь вернуться в дом, достать коржи из духовки и уклониться от вопросов, которые наверняка разнесут в клочья всю мою выстроенную жизнь?

Больно думать об отказе от контракта с пивоварней на обслуживание, когда Хейзы были так добры ко мне. Например, когда я заболела сразу после Дня благодарения и пару дней пролежала в постели, а в те выходные не смогла выполнить свою часть обязанностей. Воспоминания захлестывают меня, я думаю о стопке фильмов, которые привез Эйден с Логаном на буксире, который принес кварту супа вонтон, а позже Дианна завезла коробку травяного чая, такого необычного, что я до сих пор не могу заставить себя открыть упаковку.

Нет, нет, не думай об этом.

Чувства начинают доходить до моих глаз, и я знаю, что не могу быть здесь. Не тогда, когда кажется, что в мою сторону летит астероид эмоционального ущерба, и мне нужно убраться с его пути.

Поэтому я уезжаю. Выезжаю и двигаюсь по пустынной, извилистой дороге от дома. Я только раз смотрю в зеркало заднего вида, наблюдая, как поник мой бывший муж.

Не знаю, что заставляет меня остановиться. Меня охватывает изнеможение, и руки дрожат на руле. На самом деле я не думаю о том, чтобы остановить машину, так просто случается.

Не знаю, что мне нужно. Может быть, кто-то другой сядет за руль и увезет меня из всей этой ситуации. Я роюсь в заднем кармане джинсов и, к счастью, нахожу телефон. Оглядываюсь вокруг, и, похоже, я оставила свою сумку в доме Хейзов, но я не собираюсь возвращаться за ней в настоящий момент.

Неважно. Прямо сейчас мне просто нужно побыть ребенком, позвонить маме и поплакать.

Телефон звонит, и звонит. И звонит.

А потом прекращает.

Я мгновение колеблюсь, прежде чем позвонить отчиму, хотя бы для того, чтобы сказать ему, чтобы он передал трубку маме, но, похоже, его телефон выключен. Звонок даже не проходит.

Я звоню отцу, но он тоже не берет трубку. Я сбрасываю звонок прежде, чем автоответчик попросит меня оставить сообщение. Не уверена, что смогу связно объяснить то, что только что произошло. Я почти прокусываю нижнюю губу, пытаясь понять, стоит ли звонить моим сводным братьям и сестрам или мачехе, чтобы застрять, пытаясь рассказать им историю.

Я пробую, и телефон отключается после второго гудка.

Сначала я думаю, что вызов прервался, и набираю номер еще раз, глядя на экран. Но едва проходит один гудок, как на телефоне резко вспыхивает надпись «Вызов отклонен»..

Конечно. Ни у кого из них нет на меня времени. Зачем им это?

Волна чувств, настолько мощных, на грани с головокружением, проходит через меня. Я бросаю телефон на пассажирское сиденье и просто прислоняю голову к рулю, пока она не проходит.

Когда я поднимаю глаза, Шон все еще ждет снаружи, на самом деле, он подошел ближе, и почему-то все еще кажется, что он сдерживает себя. Он не прижимается лицом к стеклу дверцы моей машины, просто заглядывает слишком близко. Не могу решить, сдержанность это с его стороны или нет.

Я собираю себя в кулак, готовая разозлиться на него за то, что он следил за мной именно тогда, когда я просила не делать этого. Но я так устала за последние десять минут, что не могу заставить себя справиться с эмоциями.

Когда-то давно я была очарована легким бостонским акцентом и серыми спортивными штанами, которые всегда сидели так низко на его бедрах. Теперь я прожила в Массачусетсе достаточно долго, чтобы это не оказывало на меня такого сильного влияния. Надеюсь.

Его брови приподнимаются от удивления, когда я вздыхаю и опускаю стекло. В конце концов, нам придется поговорить. Он буквально последний человек на планете, с которым я хотела бы быть рядом прямо сейчас, но так или иначе, он единственный, кто ждет, чтобы услышать то, что я хочу сказать.

Смотрю на него, капли дождя стекают по его лицу, как у какого-то грустного побитого щенка.

– Привет.

– Привет.

– Ты выглядишь… здоровой?

Чувствуя себя немилосердной, я отвечаю:

– Настолько плохо, да?

Он отступает на шаг, пытаясь оправиться от этой разговорной мины.

– Нет! Нет, я просто имел в виду, что, не знал, нормально ли говорить, что ты хорошо выглядишь, но я не хотел, чтобы это прозвучало так, будто я не думаю, что ты…

Он загоняет себя в угол, жестикулируя, пока не решает просто замолчать и засунуть руки обратно в карманы.

– Это… эээ. Давно не виделись, – пытается он снова.

– Да.

– Тебе нужно одолжить телефон? Может быть, у нас разные провайдеры, если тебе нужно кому-то позвонить…

– Нет, они все были заняты.

Он приседает, вероятно, становится на колени на мокром асфальте, чтобы спуститься на уровень окна машины. Его подбородок нависает над краем двери машины.

– Послушай. На самом деле меня не пригласили на свадьбу. Я могу уехать. Если это поможет…

Я качаю головой, не в силах подобрать слова. Мне все равно. Меня больше всего расстраивает не его появление. Важно то, что это значит. Последние несколько лет, что я прожила здесь, мгновенно кажутся ложью.

– Я просто… не могу поверить, что ты работаешь на них. Из всех мест, где можно было бы найти тебя…

Шон замолкает, выглядя все еще несколько потрясенным.

– Не то чтобы я знала, что это твоя семья, когда бралась за работу, – вздыхаю. – Я имею в виду, черт возьми, они приглашают меня на вечера кино. Они были моими друзьями до того, как стали твоими братьями.

Он смотрит недоверчиво.

– Это буквально работает не так.

– Дело не в этом. Дело в том, что… мой работодатель теперь еще и твоя мама. И я не знаю, как мы собираемся оправиться от этого маленького откровения.

У меня усталый вид, который кажется слишком знакомым для таких разговоров. Теперь мне нужно разобраться с собой. Я смотрю на него, ожидая увидеть то же беспомощное выражение, которое у него всегда было, когда мы заводили серьезные разговоры. Мне всегда приходилось расхлебывать неприятности.

Но он качает головой, и что-то кажется другим.

– Мы не обязаны. Я им не говорил. Я имею в виду, они знают, что мы хорошо знаем друг друга, потому что ты сбежала, когда я появился. Но мы можем оставить все при себе. Ты можешь делать свою работу столько, сколько тебе нужно.

– Мне не нужно, чтобы ты все исправлял, – многозначительно говорю ему. – Просто держись от меня подальше. Дальше я разберусь.

Он долго молчит. Я не могу полностью винить его за то, что он все испортил своим появлением, но я хочу. И думаю, он знает, как сильно я хочу обвинить его в том, что он снова все испортил.

– Хорошо. Я не буду ничего исправлять, но и не хочу сделать хуже, – тихо предлагает он, и я с трудом сдерживаю комментарий, что он скорее всего это сделает. Он внимательно наблюдает за мной. – Я просто хочу остаться на свадьбу моего брата. Я буду держаться от тебя подальше и не расскажу им о нас.

Нас.

Это слово заставляет меня стиснуть зубы.