Текст книги "Спариться с бывшей (ЛП)"
Автор книги: Кейт Прайор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Неважно. Если уж на то пошло, когда я рядом с Элизой, я ощущаю себя лучше, чем обычно. Зуд в костях исчезает, и я, наконец, чувствую, что могу думать. И в этот момент я прихожу к выводу, что если я чувствую себя хорошо так близко к полнолунию, то это не я дичаю. Не может быть. Я не знаю, кто моя пара, но мы никогда не разлучались, как моя тетя Даниэль и ее пара, так что это не должно активно сводить меня с ума.
Засунув руки в карманы, я пробираюсь между переполненными стеллажами с одеждой на другую сторону магазина, к примерочным, где стоит Элиза. После сегодняшнего утра нам, вероятно, стоит немного поговорить, учитывая, что мы определенно перешли черту, о которой говорили в самом начале. Я не знаю, может быть, нет такой уж большой границы между легкими прикосновениями и засовыванием языка внутрь бывшей жены, но я чувствую, что она есть.
Элиза отступает назад, когда видит меня, и меня убивает то, что она выглядит испуганной.
– Привет, – я мягко протягиваю оливковую ветвь в устной форме. После этого утра я думал, что она потеплела ко мне немного больше, но в том, как она смотрит на меня, есть что-то такое, чего раньше не было. Или я просто этого не замечал, потому что мы не часто смотрели друг другу в глаза?
Она оглядывается в поисках Лоры или остальных. И сжимает плечики с платьями, которые выбрала, как будто защищаясь.
Я пытаюсь взять себя в руки, прежде чем хмурюсь в ответ. Для протокола: никто никогда не любил меня меньше после орального секса, включая Элизу. Если я правильно помню, это обычно то, что вызывает у нее более трогательные чувства.
Что, черт возьми, я натворил?
– Я, э-э… сожалею о сегодняшнем утре, – начинаю я, надеюсь, достаточно тихо, чтобы мои братья не услышали, или, по крайней мере, недостаточно громко, чтобы привлечь их внимание.
Элиза просто пожимает плечами и делает вид, что возвращается к перебору платьев на вешалке, но она даже не смотрит на некоторые из них, но добавляет в кучу, перекинутую через руку, не сводя с меня настороженного взгляда.
– О чем тут сожалеть?
Слова «Прости, что я отлизал тебе сразу после того, как сказал, что не собираюсь этого делать» просто не будут произнесены, пока мои братья здесь, но я уверен, что она должна знать, о чем мы говорим. И во всех остальных моментах я не очень-то старался держаться от нее подальше.
– Э-э, ну. Знаешь. Я просто пытаюсь не усложнять тебе это испытание, не переходить границы, которые мы довольно твердо установили в начале этого и всего остального, – напоминаю я ей, на случай, если она забыла ту ссору, которая у нас была по этому поводу всего несколько дней назад.
Она настороженно смотрит на меня и уходит в примерочную.
– Ты ничего не усложнял для меня, все в порядке.
То, как она ныряет за безопасную тонкую фанерную дверь и быстро запирает ее, говорит об обратном.
Я иду за ней и спрашиваю поверх двери кабинки:
– Правда?
Она машет мне пустой пластиковой вешалкой, и я отступаю на несколько футов. Я вижу, как она сбрасывает штаны в нескольких дюймах свободного пространства под дверью примерочной, а над ней – ее макушку.
Правильно. Держись подальше, сиди тихо, никаких прикосновений. Дух старателен, но плоть слаба. Я засовываю руки в карманы и жду ее ответа.
– Я смирилась со всем, что произошло между нами. Нашла завершение, которое искала. Теперь я в порядке, Шон.
Я хмурюсь.
– Когда?
– Я не знаю… Я подслушала ваш разговор с братьями на днях. О том, что ты лгал мне. Сначала это меня расстроило, но чем дольше я думаю об этом, тем больше понимаю, что на самом деле это никогда не было проблемой.
Иногда я забываю, что люди тоже могут подслушивать.
– Не было проблемой?
– Нет.
Она, конечно, не вдается в подробности, просто переодевается из одного платья в другое. Я ловлю себя на том, что кусаю костяшки пальцев, пристально вглядываясь в нее через щель между дверными петлями и стеной. После сегодняшнего утра потребность прикоснуться к ней становится непреодолимой. Член дергается при малейшем проблеске ее голеней под дверью, как у какого-нибудь подавленного представителя Викторианской эпохи.
– Подожди. Если моя ложь тебе не была причиной нашего развода, то что же тогда было? Нет, по-настоящему. Почему же тогда мы расстались?
– Шон, мы не можем продолжать в том же духе. Между нами больше ничего не исправить, я не знаю, почему ты продолжаешь копаться. Мы не… мы не собираемся снова быть вместе или что-то в этом роде. Очевидно.
Она вздыхает и прислоняется к одной из стен примерочной.
– Очевидно, пфф, да, – повторяю я, потому что да, мы полностью на одной волне. Я не надеялся, что она просто упадет в мои объятия после пары оргазмов, желая узнать, сработают ли наши отношения еще раз, или что-нибудь еще в этом роде. Вовсе нет.
– Я уезжаю после того, как вся эта свадьба закончится, – говорит она многозначительно, немного раздраженно, как будто не верит, что я с ней согласен.
– Я тоже уеду, – добавляю я, и, честно говоря, теперь это действительно звучит так, будто мы могли бы просто уйти в одном направлении, если бы она захотела. Очевидно, я на самом деле не знаю, почему она этого не хочет.
Любая идиотская фраза, которую я собираюсь сказать дальше, замирает у меня на языке, когда она открывает дверь и я вижу, что она примерила.
Это не просто модная одежда для рабочих мероприятий. Я видел ранние попытки Элизы подобрать одежду для профессионального кейтеринга: черные брюки и рубашки на пуговицах. Но это нечто совершенно другое.
Это маленькое черное коктейльное платье, которое слишком плотно облегает ее талию, и у меня пересыхает во рту от того, как ткань обхватывает ее бедра, ноги, подчеркивая каждый изгиб и движение.
Это банально, но мне нравится, когда она в атласе. Я узнаю это мгновенно, воспоминание расцветает в шелесте ткани, когда она поворачивается. У нее была еще одна такая юбка, когда мы жили вместе. Каждый раз, когда она надевала ее, я ловил себя на том, что боготворю ее, опустив голову между ее бедер.
Она с опаской топчется в дверях примерочной, прежде чем обернуться и откинуть волосы в сторону.
У меня физически сводит челюсть при виде ее обнаженной шеи и плеча. Это больше, чем просто желание поцеловать, прикусить тупым краем зубов то местечко, от которого у нее всегда перехватывает дыхание.
На мгновение я забываю, где нахожусь, пока она не спрашивает:
– Ты можешь помочь мне застегнуть эту молнию?
Я моргаю и, наконец, замечаю открытую спинку платья, то, как молния застряла в клубке ниток на середине.
Я стою рядом с ней и помогаю, перерезая нити когтем, который слишком легко появляются на моих пальцах. Я стараюсь вообще не двигаться, когда костяшки моих пальцев касаются ее спины, заставляя Элизу дрожать.
– Я только сейчас осознаю, какой это грех, что мы никогда не ходили вместе ни в какие красивые места, – бормочу я, другой рукой нахожу ее ладонь и немедленно притягиваю ближе, слегка кружа перед собой.
Она бросает взгляд на меня, все еще одетого в один из пиджаков с другого отдела магазина поверх поношенной футболки.
– Ты сам по себе выглядишь неплохо, – смеется она, наконец выглядя менее напряженной, – но когда ты сбегаешь в Атлантик-Сити, дресс-код – шлепанцы и рубашки тай-дай.
– Я серьезно. Освободи свой календарь, мы покорим праздничные мероприятия на следующий… – я замолкаю и прочищаю горло, прекращая крутить ее.
Меня поражает мысль о том, что могло бы быть. Что при более идеальном стечении обстоятельств мы могли бы остаться вместе, вместе приехать сюда на свадьбу, всю дорогу моя рука лежала на ее колене, нас бы вместе встретили в доме. У нас могла бы быть совершенно другая жизнь, и мы снова оказались бы здесь, если бы только у меня все получилось. Я мог бы привести ее домой, стараться сильнее, чтобы заставить мою мать выслушать. Мы могли бы все сделать правильно.
Элиза останавливается, глядя на меня.
Я пристально смотрю на нее, уговаривая себя не влюбляться в нее снова. Даже когда я думаю об этом, я знаю, что уже опоздал. Опоздал на десять лет.
– Тебя когда-нибудь расстраивало, что у нас никогда не было модных развлечений…?
Глаза Элизы чуть-чуть расширяются, и я слышу, как учащается ее сердцебиение, я чувствую его, как свое собственное. Я слишком долго наблюдаю, как она теребит ткань своей юбки.
– Нет, никогда. Я была счастлива… тем, что у нас было, – заканчивает она немного неуверенно.
Ее ответ меня не устраивает, но не могу сказать, я ей не верю, потому что это звучит так, будто она сама в это не верит, или потому, что я не хочу в это верить.
– Я хотел бы, чтобы все было по-другому.
– Это то, что есть, Шон.
– Нет, я должен был приложить больше усилий, чтобы все получилось. Я знал, что моя мама полюбила бы тебя, если бы только узнала получше. Я знал это. И посмотри на себя, ты вписываешься сюда лучше, чем я когда-либо.
– Шон, нет. Я счастлива, что мы развелись. Это было правильное решение.
– Что?
Элиза отворачивается от меня, останавливаясь перед зеркалом, двигаясь так, как будто оценивает платье, но ее взгляд расфокусирован, когда она говорит, на самом деле она не смотрит на свое отражение.
– Мы были слишком молоды. Я не знала, как успокоиться, когда мы начинали ссориться. Все, чего я хотела, это причинить тебе такую же боль, как чувствовала сама. Мне нужно было время, чтобы вырасти, научиться быть лучше. Не думаю, что я смогла бы научиться этому, если бы мы остались вместе.
Она долгое время молчит, позволяя правде этого заявления уколоть и разнестись по воздуху.
Мой взгляд падает с нее на мои туфли. В конце концов, она возвращается в примерочную, и я слышу, как она начинает расстегивать молнию на платье. Я воспринимаю это как намек оставить ее в покое, но она снова начинает говорить. Тихо, почти бормотать. Я не совсем уверен, что она обращается ко мне, но останавливаюсь и слушаю.
– Иногда люди разводятся. Иногда это полный разрыв, и они могут просто жить дальше и забыть об этом маленьком промахе. Они могут продолжать искать новых партнеров, создавать новые семьи. Я думаю, что это действительно наилучший сценарий для всех участников.
Я обнаруживаю, что стою прямо за дверью раздевалки, прижав к ней ладони. Если бы только между нами была всего лишь хлипкая фанерная дверь, а не мили эмоционального ущелья, которое я создал сам.
– Как это может быть лучшим сценарием?
В щели между дверью и плиткой пола появляются носки ее туфель, почти вплотную к моим. Я чувствую, как ее голова слегка стукается о дверь, и ощущаю ее присутствие так близко от меня, несмотря на разделяющую нас дверь.
Я слишком хорошо знаю, как выглядит плачущая Элиза. Иногда этот образ появляется в моих снах, то, как ее лицо немного морщится, нижняя губа дрожит, когда слезы начинают скатываться по ресницам.
Я слышу все это в ее голосе, когда она говорит.
– Потому что другой вариант заключается в том, что это не полный разрыв. Иногда есть маленькая девочка, у которой должна была быть семья, и ее бросают ради новых семей. И, боже, я могу только мечтать, каково это, когда кто-то предпочитает тебя всему остальному, думает, что ты того стоишь.
Я не спрашиваю ее, какой идиот мог даже подумать, что она этого не стоит, я и так знаю.
20
Элиза
Я безостановочно размышляла над этой мыслью.
Шон лгал мне. Шон, блядь, лгал мне. Мы прожили вместе два года, и я так и не сложила два и два. Я чувствую себя такой глупой.
Это был тихий день, гости начнут прибывать завтра. Люди заходили и выходили, украшая дом. Я почти все время проводила на кухне Хейзов, пытаясь занять руки.
Если я продолжу работать, возможно, у меня не будет времени ни о чем думать. Мне не придется сталкиваться с тем, что я увидела – волк, превращение, Шон, выделяющийся в утреннем тумане.
Возможно, я смогла бы убедить себя, что это была игра света, то, как рассвет проникал между деревьями, но ощущение его когтей на моей коже, осторожных и точных, убедило меня в том, что я видела.
Это представило все мои сны в новом свете. Поразительно ясном свете. Полная луна выходит из-за тяжелых облаков и делает ночь довольно ясной.
Завершаются последние приготовления к свадьбе, и все, что было просто рецептами и массовыми походами за продуктами, внезапно превращается в приготовление еды и бесконечное количество посуды, которую нужно мыть и снова пачкать.
Наверное, в десятый раз за сегодняшний день Эйден заходит на кухню, поднимает брови при виде теста, которое я замешиваю, и спрашивает:
– Можно мне попробовать? Что, если на этот раз я воспользуюсь чистой ложкой?
– Логан, ты можешь разобраться со своим братом? – фыркаю я, обходя одного брата, чтобы окликнуть другого. В последнее время Логан появляется чертовски редко, и я стала просто громко требовать его присутствия во всех направлениях. В конце концов, он появляется.
– Она сказала, что мы могли бы попробовать первую партию, – говорит Эйден, прежде чем я успеваю попросить Логана убрать отсюда этот раздражитель.
– Я этого не говорила, – огрызаюсь я и одергиваю себя. Я становлюсь слишком колючей, и они не заслуживают такого отношения от меня. Мы все в стрессе.
Я делаю паузу и перевожу дыхание, пощипывая переносицу, как будто это поможет ослабить давление, нарастающее у меня за глазами. Логан и Эйден наблюдают, ожидая моих следующих указаний.
– Каждый из вас может съесть только по одной штуке, но только если вы сначала помоете эти противни. Они нужны мне, чтобы начать выпекать следующую партию.
Это на мгновение отвлечет их от меня.
Несмотря на поток людей, приходящих и уходящих, работая на кухне, я чувствую себя одновременно перегруженной компанией и отчаянно одинокой. Мне нужно с кем-нибудь поговорить о том, что я видела прошлым утром, но я не могу.
Братья Хейз препираются из-за того, кто моет, а кто сушит противни, пока я добавляю в тесто последние несколько чашек муки и продолжаю замешивать.
И, как и всегда, когда я не занята расчетом и измерением пропорций, внезапно у меня появляется время подумать.
Последний день или около того я изо всех сил старалась сохранять хладнокровие. Какая бы видимость спокойствия мне ни удавалась внешне, это просто кататонический шок. Как может быть, что оборотни действительно существуют, и что тот, кого видят повсюду, – мой бывший муж?
Даже когда я разговаривала с ним в бутике, все казалось недостаточно реальным. Он был просто Шоном. Он выглядел так же, как и всегда. Казалось нереальным, что он может быть кем-то другим, возможно, даже кем-то по-настоящему опасным.
Я хотела убедиться, что мой мозг не просто дал сбой тем утром. Возможно, из-за недостатка сна мне мерещатся разные вещи, подумала я. Нет. Я скачала одно из тех приложений для мониторинга сна и прислонила телефон к окну, снимая опушку леса ранним утром, и я снова видела его.
Если Шон всегда был таким созданием, рассказал ли он правду своим братьям?
Черт, его братья. Я даже не думала о том, каким образом они были частью этого. Они все волки?
Все волосы у меня на затылке встают дыбом, и я перестаю мешать тесто. Медленно поднимаю глаза на двух братьев, болтающих передо мной.
Эйден бессвязно бормочет:
– …Я никогда не смог бы переехать в город побольше, чувак. Здесь становится слишком людно из-за того, что съезжаются все свадебные гости, я едва смог припарковаться сегодня утром. А потом мама накричала на меня за то, что я пропустил ту газету, в которой говорилось о том, что опять видели волка…
Логан закатывает глаза, вздыхает и шлепает его влажным кухонным полотенцем.
– Я имею в виду, видели койота, – неловко поправляет себя Эйден. Они оба замолкают и смотрят на меня, момент более красноречивый, чем все остальное, что они говорили.
О Боже. Они все оборотни.
Если бы я не видела этого своими глазами, смогла бы я вообще соединить все точки? Или их ужасные попытки сохранить это в секрете продолжали бы пролетать мимо моего внимания?
Я быстро опускаю взгляд, и они возвращаются к мытью последних нескольких противней. На самом деле это просто быстрое полоскание с мылом.
Шон, всегда мастер выбирать время, именно сейчас появляется на кухне и направляется прямиком к кофеварке, где давно остыл наполовину пустой кофейник.
Мои зубы скрипят, когда я смотрю на них троих. Гребаные засранцы. Они просто позволили мне оставаться в полном неведении.
И все сны, которые мне снились о встрече с волком в лесу и о том, как я позволяю ему лизать меня до конца… мои щеки вспыхивают. Если все они волки, и мы находимся на территории сверхъестественного, было ли в моих снах больше смысла? Может быть, это не просто мое подсознание переживало из-за подготовки к свадьбе и появления Шона, и все соединилось с новостями о койотах?
И Эйден дразнил меня за то, что я верю в дежавю и интуицию. Я собираюсь врезать ему за то, что он заставил меня думать, будто такие вещи были глупыми и слишком сверхъестественными, чтобы существовать в реальности.
Взволнованная и пытающаяся сдержать свой внезапный гнев, я испускаю вздох, слишком раздраженный, чтобы быть просто вздохом.
Все их взгляды немедленно устремляются на меня, и их внимание ощущается тяжестью на моей коже. Я делаю глубокий вдох через нос, и бросаю взгляд на Шона. Я живу здесь уже много лет, и мне не снились влажные сны об оборотнях. Их не было, пока не появился он.
Он единственный, на кого я сейчас по-настоящему зла, и я хочу увидеть, как он будет корчиться.
Я быстро встречаю их любопытные взгляды и пожимаю плечами.
– Я не знаю, почему все продолжают говорить о койотах. Они такие… обычные.
– Обычные? – спрашивает Эйден, в его голосе слишком много беспокойства.
– Да, не думаю, что я когда-либо жила где-нибудь, где не было бы случаев появления волков и нападений животных, – говорю я вслух, стараясь говорить как можно более непринужденно. Я обвожу взглядом всех на кухне. – В последнее время на моих дверях появилось много царапин от диких животных. Они подходят прямо к дому, это так странно.
Шон выглядит так, будто вся кровь отхлынула от его лица, и он концентрируется, притворяясь, что потягивает кофе из своей кружки, и, честно говоря, если я отняла у него пару лет жизни этим комментарием, меня это устраивает.
– Это… это так страшно, – пытается сказать Эйден, и ему не удается скрыть свой ужас.
– Я просто думала, что это нормально, – настаиваю я, а затем многозначительно смотрю на Шона. – Разве ты не помнишь? Я бы сказала, что это было довольно часто в… колледже? Мы познакомились, когда я училась в колледже.
– Тогда я действительно не обращал внимания на новости, – слабым голосом говорит он в свой кофе.
Логан метает в Шона взгляды-кинжалы с таким количеством эмоций, какого я никогда от него не видела. Я надеялась просто намекнуть, что на свете полно других оборотней, но, похоже, они поняли что-то еще из моего комментария. Интересно, заметили ли они, что волк явно преследовал меня последние несколько недель?
Судя по свирепости в выражении лица Логана, я думаю, можно с уверенностью предположить, что все они волки. И если это семья оборотней… внезапно становится понятно, почему мы с Шоном не могли быть вместе.
Возможно, мы были ошибкой с самого начала.
Шон выскальзывает из кухни, поджав хвост, возможно, не совсем метафорично. Эйден и Логан продолжают пытаться общаться за моей спиной, когда я снова переключаю свое внимание на плиту. Я вижу, как они шевелят губами и жестикулируют друг другу в отражении на полированной кафельной задней панели.
Меня не волнует, что я только что разворошила осиное гнездо. Или метафора с волчьим логовом будет уместнее, неважно.
Неудивительно, что остаток дня я провожу, стараясь как можно меньше контактировать с кем-либо из них, без особых усилий с моей стороны. Эйден почти убегает в противоположном направлении всякий раз, когда я выхожу в коридор. Логан каким-то образом умудряется быть еще менее доступным, чем обычно.
И Шон наконец-то выполнил свое обещание оставить меня в покое. Конечно, именно тогда, когда я действительно хочу поговорить с ним и, наконец, получить ответы на некоторые вопросы.
После долгого дня перепроверки, все ли у меня готово к завтрашней свадьбе, я ловлю себя на том, что смотрю на заднюю дверь своего маленького коттеджа, прокручивая ту же запутанную паутину мыслей, пока макаю пакетик мятного чая в кружку с горячей водой.
Я хочу, чтобы мы сели только вдвоем, прижавшись друг к другу, как мы привыкли делать субботними утрами, и обсудили каждую маленькую мысль и беспокойство, что крутятся у меня в голове. Я скучаю по тому, как он помог бы мне распутать мои мысли, найти все потертые края и помочь мне снова собрать все в аккуратный маленький клубок.
Мне нужно поговорить с ним об этом, но я не уверена, как. Он может просто отрицать все, и я уверена, что он так и сделает. Если он не сказал мне, когда на карту был поставлен весь наш брак, почему он просто сдастся и скажет мне сейчас?
От этой мысли у меня в горле встает твердый, болезненный комок. Все это время я не знала. Ему удавалось держать это в такой тайне, что я даже не подозревала. Возможно, все наши отношения на самом деле были притворством.
Я стою в дверях так долго, что кружка остывает у меня в руках.
Ближе к концу моего обучения в колледже было много вечеров, когда я работала в своей квартире, часами просиживая за столом у окна, чтобы написать свои работы, Шон приходил домой и заставал меня сидящей в темноте. Я слышала, как звякают его ключи в двери, как скрипит пол под ногами, когда он шел ко мне и нащупывал выключатель. Каждый раз я даже не осознавала, что стало так темно, до того момента, как он возвращался домой.
Сейчас не совсем полнолуние, но луна эффектно освещает ночь. Даже не кажется, что на улице темно. Это так похоже на те ранние утренние часы, в которые я отказалась от пробежек.
Мысль, едва ли больше чем импульс, заставляет меня открыть заднюю раздвижную дверь и выйти наружу.
Из всех случаев, когда я ходила в лес во сне, у меня не было определенной цели. И, конечно, сейчас только восемь вечера, но кто сказал, что обязательно должно быть три часа ночи, чтобы наткнуться в лесу на своего бывшего мужа-оборотня?
