Текст книги "Десятый столик. Трилогия (ЛП)"

Автор книги: Кейт Джиффи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Глава 4
Кади

Перевернувшись в постели, я понимаю, что моя футболка влажная, значит, температура, должно быть, за ночь опустилась. Я наклоняюсь, чтобы посмотреть на будильник на тумбочке возле кровати, и вижу, что еще даже нет четырех утра. Я спала практически целые сутки.

Единственный раз я бодрствовала, когда заходила ЛуЭнн, и я приняла душ и поела суп, который она умудрилась не спалить, и чей цвет меня впечатлил.

Соскользнув с кровати, я прощупываю почву и ставлю ноги на холодный пол. Иногда трудно сказать, чувствуешь ли ты себя плохо, пока лежишь в постели. Независимо от того, насколько сильно мое тело все еще болит, у меня нет температуры, поэтому я иду на работу.

И так как я все равно встала, я могу пойти пораньше и переодеться.

Если приду достаточно рано, я смогу сделать дополнительный пирог для Нейтана в качестве первоначального взноса по кредиту.

Я плетусь в ванную и смотрю на себя в зеркало. Мои карие глаза, подчеркнутые темными кругами под ними, выглядят истощенными. Мои каштановые волосы в беспорядке.

Веснушки на носу, которые я всегда ненавидела, более выражены из-за бледности лица. Я выгляжу, как смерть.

Но, по крайней мере, я не умерла.

Я дышу.

Могло быть и хуже.

Итак, я заставляю себя принять душ, и двадцать минут спустя, когда я смотрюсь в зеркало, все не так плохо. Темные круги все равно есть, но волосы убраны в хвост, и появилось немного цвета на щеках. На сегодня этого уже достаточно.

По дороге вниз я останавливаюсь у квартиры моего управляющего, чтобы просунуть аренду в щель его двери. Реальность того, что Нейтан сделал для меня, давит еще больше, и я снова сомневаюсь.

Однако уведомление на двери, заявляющее, что все жильцы, которые до двадцать пятого числа не заплатят аренду за предыдущий месяц, будут выселены, заставляет меня оставить деньги, прежде чем я смогу передумать по этому поводу.

Нейтан кажется хорошим парнем. В глубине души почему-то я знаю, что его намерения честны.

Или, по крайней мере, я надеюсь на это.

Я уверена, что мы сможем что-нибудь придумать.

~ᵗʶᶛᶯˢᶩᶛᵗᶝ ̴ ᶹᶩᶛᵈᶛᵑᵞ©~

Мак уже на кухне готовится к завтраку. Иногда мне кажется, что он живет здесь.

Может, он спит в кабинете?

– Привет, Мак, – здороваюсь я, когда задняя дверь закрывается позади меня. Я достаю чистый передник с крючка у двери и оборачиваю его два раза вокруг талии, завязав спереди.

– Хей, Кади, – говорит он, поднимая глаза. – Судя по тому, что сказала ЛуЭнн, я не был уверен, что ты сегодня придешь. Чувствуешь себя лучше?

– Наверно. Температуры нет сегодня, так что...

– Это хорошо. Вчера у нас было много несчастных клиентов, когда выяснилось, что пирога нет.

– Это гарантия моей занятости, – смеюсь я по дороге к холодильнику за продуктами.

– Я думаю, ты подсыпаешь что-то в эти пироги, – дразнит он. – Что ты испечешь сегодня?

– Что ж, – я останавливаюсь, чтобы осмотреть полки, – похоже, у меня есть все для вишневого и, возможно, яблочного, если у тебя нет планов на эти продукты? – я достаю пакет с яблоками Гренни Смит.

– Неа. Все твое, детка.

– Спасибо, – я складываю все ингредиенты на стол и приступаю к работе. – Эй, Мак?

– Да?

– Могу я заплатить за ингредиенты для другого пирога? Ты можешь вычесть из моей зарплаты, если это нормально.

– Зачем? – спрашивает он, не говоря «нет», просто любопытствуя.

– Для Нейтана – того парня, который дал мне огромные чаевые однажды, – говорю я ему, насыпая муку в большую миску. – На днях он дал мне двести долларов... ни за что, просто потому, что я была больна. И он сказал ЛуЭнн отправить меня домой, – я задумалась над тем, что сказала Маку. – Это кажется странным. Никто никогда не делал ничего подобного раньше. Я имею в виду, у меня была пара странных клиентов на протяжении многих лет, которые думали, что большие чаевые предоставляют некоторые дополнительные услуги, но он другой. Никогда даже не пытался дать мне свой номер или что-то.

– Итак, для чего пирог? – спрашивает Мак.

– Просто подумала, что это будет хорошим началом, чтобы отплатить ему. Ему действительно нравятся пироги.

– Или именно твои пироги, – фыркает Мак, нарезая кубиками картофель.

– Остановись, – я чувствую, что мои щеки начинают гореть, так происходит каждый раз, когда кто-то упоминает, что Нейтану нравится что-то больше, чем просто пирог, точнее, мой пирог. – Я думаю, что он просто хороший парень. Презумпция невиновности и все такое.

– Если он заставит тебя чувствовать себя неудобно, приходи ко мне, – его голос суровый и решительный. Мак не говорит много, но никогда не позволит никому воспользоваться его девочками. В день фиаско с химчисткой он был готов засунуть брюки тому парню в горло, но я попросила его не беспокоиться об этом. Вспыльчивость Мака – это то, о чем мы с ЛуЭнн заботимся больше всего. Он не компанейский человек.

– Хорошо, – соглашаюсь я, хотя не думаю, что мне понадобится его помощь. По крайней мере, не с Нейтаном. По некоторым причинам, я хочу разобраться с ним сама. Он интригует меня.

Среди прочего.

Но я не собираюсь позволить себе увязнуть в этом.

Как я и сказала Маку, он хороший парень, который сделал милый поступок. Я не буду выискивать в этом что-то большее.

* * *

Остудив пирог Нейтана, я заворачиваю его в целлофан, а затем в фольгу. Я покопалась на складе в поисках коробки, но вернулась с пустыми руками, поэтому придется положить пирог в бумажный пакет. Это не-суди-книгу-по-обложке момент.

Когда ЛуЭнн отправляет меня к десятому столику, я смотрю на большие часы на стене и знаю, что настал мой выход.

Я ставлю мешок на стол перед ним, предварительно сказав:

– Пирог намного вкуснее, чем выглядит.

Он удивленно поднимает бровь.

– Это, э-э, типа аванса.

Он смотрит на пакет, и небольшая улыбка растягивает его губы.

Очень красивые губы.

Я закатываю глаза на себя, прежде чем продолжить.

– Мне понадобится вечность, чтобы заработать двести долларов, но я верну долг, – смотрю на свой фартук и нервно его разглаживаю. – И... спасибо вам за это.

– Чувствуешь себя лучше? – спрашивает он, отрезав мою нервную болтовню. Он встречает мой взгляд и снова улыбается. То, как его взгляд путешествует по моему телу, ощущается чем-то большим, чем просто наблюдение, но это может быть мое бурное воображение.

– Гораздо, – я ставлю перед ним чистую кофейную чашку и иду к кассе за горячим кофе.

Когда я наполняю его чашку, вижу, что он заглядывает в мешок и глубоко вдыхает.

– Черничный? – спрашивает он, снова вздыхая.

– Чернично-лимонный, – улыбаюсь я, потому что до сих пор это были два его любимых. – Специально для вас.

Он высовывает язык и облизывает нижнюю губу, и я тяжело сглатываю, чтобы удержаться от неподобающих звуков.

Серьезно, мне нужно взять себя в руки прежде, чем я сделаю или скажу что-то глупое.

– В любом случае, спасибо. У меня не было выходного дня с... ну, я не могу сказать вам, как долго и... – я знаю, что он не хочет услышать мою горестную историю, так что я останавливаю себя. – Просто спасибо.

– Ты ничего не должна мне возвращать. Это были чаевые, – говорит он, глядя на меня. – И я думаю, мы уже обсуждали тот факт, что нет предела, сколько клиент может дать чаевых за хорошее обслуживание.

– Я никогда не делала ничего, что стоило бы двухсот долларов, – возражаю я.

Он изгибает бровь и ухмыляется на это замечание, заставляя меня заикаться и спотыкаться о свои слова.

– Это… ну… я хочу сказать, что уже во второй раз вы выручаете меня, – я делаю паузу, пытаясь не волноваться. – Я... я не использую людей и буду чувствовать себя лучше, если вы позволите мне заплатить вам обратно.

Вот, это мой окончательный ответ. Я стою прямо и жду, пока он согласится, но по некоторым причинам знаю, что это не будет так легко. Кстати, я могу сказать, что он постоянно следит за мной, смотрит на меня. Хотела бы я знать, о чем он думает... почему он подумал, что это хорошая идея – дать официантке двести долларов ... почему этой официантке. Он делает это все время?

Он кивает головой, откашливаясь.

– Я знаю, что ты не используешь людей, Кади. И я не дал бы тебе денег, если бы не хотел. Если ты не можешь принять их как чаевые, смотри на это как на подарок.

Я слышу, как меня зовут, но качаю головой, давая ЛуЭнн знак “одну секунду” через плечо.

– Вы даже не знаете меня. Настоящую.

– Да, я знаю.

– Нет, – говорю я немного тверже, чувствуя, что дохожу до точки кипения. – Вы не знаете.

Нейтан закидывает голову назад и смеется. Это прекрасно. Его линия челюсти еще более четкая, когда кожа натягивается. Его кадык слегка качается. Он смотрит на меня, и его глаза мерцают, когда он прищуривается.

– Упрямая, не так ли? – это звучит почти как вызов.

Я хмуро гляжу на него, ненавидя то, как он, очевидно, пытается забраться мне под кожу, потому что это работает.

– Я не упрямая.

В этот момент я хотела бы найти способ забрать деньги у моего управляющего.

Я ненавижу быть должницей.

Я ненавижу чувство, что кто-то имеет преимущество надо мной.

Я ненавижу, когда кто-то говорит мне, кто я или что мне делать.

– Я отдам вам долг.

Я поворачиваюсь и практически топаю обратно на кухню, наполовину полный кофейник все еще в моей руке. Когда я ставлю его на прилавок немного жестче, чем обычно, ЛуЭнн поднимает голову.

– Кто рассердил тебя?

Разочарованно застонав, я приглаживаю свои волосы.

– Никто.

– Ладно, – тянет она. – Четвертому столику нужен кетчуп, а пятому – добавка. Карла снова звонила... заболел ребенок.

Кто бы сомневался.

Глава 5
Кади

Мы давно закрылись, и я как раз заканчиваю с полами за стойкой, когда громкий стук в стеклянную дверь почти заставляет меня обмочиться в штаны. Я тянусь через прилавок, чтобы убавить звук на радио.

Мое сердце бьется так быстро, что это заставляет меня чувствовать головокружение.

Я прищуриваю глаза, пытаясь увидеть, кто может стучать в дверь так поздно вечером.

Моя первая мысль, что Мак вернулся, но, конечно, у него есть ключ.

Я уже планирую выключить свет и спрятаться в подсобке, пока они уйдут, но потом мельком вижу знакомый профиль.

Теперь мое сердце бьется быстро по совершенно другой причине.

Я подхожу к двери, и когда он видит меня, то машет мне рукой так повседневно... как будто мы просто встретились на улице, проходя мимо друг друга. Что-то в том, что я вижу его, заставляет меня успокоиться. Я не могу объяснить это, но хочу впустить его. И, возможно, эта метафора относится не только к закусочной.

Я уже кладу руку на ручку, когда моя более разумная сторона начинает кричать о нелепой статистике убийств. Я могла бы быть следующим пропавшим человеком. Они могли найти мое расчлененное тело в морозильнике.

Он поднимает бровь, как бы спрашивая «ты собираешься впустить меня?» И я улыбаюсь... наполовину нервно, наполовину любопытно.

Любопытство побеждает каждый раз.

– Хей, – мой тон вопросительный, и это хорошо. Я не хочу показаться нервной или испуганной… или нетерпеливой.

– Хей, Кади, – его голос льется на меня, словно теплый мед, и я определенно впитываю его очарование. – Я проходил мимо и увидел тебя. Что ты делаешь здесь так поздно?

Он заглядывает за мое плечо, осматривая комнату.

– Я задержалась, чтобы отполировать полы, – я указываю себе за спину, чувствуя себя, как Бейби из «Грязных танцев» в сцене, где она несла арбузы.

– Одна? – тот же самый критический взгляд, как в тот день, когда я была больна, вернулся на его лицо.

– ЛуЭнн обычно помогает мне, но у нее дела сегодня, – выпаливаю я. Вот и плакало мое прикрытие.

Его брови сходятся на переносице.

– Это не очень безопасно для тебя – быть здесь так поздно ночью одной.

– О, мм... – я слегка качаю головой. – Ну, я делаю это все время... ну, не все время, но часто, – заговариваюсь я.

Почему мои ладони потеют? Дерьмо. Незаметно я пытаюсь вытереть их об фартук, но он выглядит не самым лучшим образом. Сегодня я умудрилась пролить на себя спагетти и Чили.

– Похоже, у тебя был долгий день, – говорит он, проследив за моим взглядом вниз.

– Да, видимо, так.

– Хорошо, что сегодня пятница.

– Наверное, – я пожимаю плечами. Я имею в виду, действительно ли это важно, когда ты работаешь и в выходные тоже?

На секунду мы стоим в неловком молчании.

– Ну, – говорю я, пытаясь придумать, что сказать или сделать, – я должна закончить.

Нейтан кивает и прикусывает губу, как будто что-то обдумывает.

– Думаю, я подожду, пока ты закончишь. Я могу проводить тебя до машины, по крайней мере. Убедиться, что ты выберешься отсюда в безопасности.

– Я... Я хожу пешком.

– Ну, тогда я отвезу тебя домой.

Спорить с Нейтаном, кажется, не очень хорошо получается, поэтому я соглашаюсь.

– Ладно.

Я впускаю его и запираю за ним дверь. Выглянув в окно, интересуюсь, видел ли кто-нибудь, как он вошел сюда, и если да, то, что они подумают.

О чем я думаю?

Я хочу его.

Самым неподобающим образом.

– Оставайся на коврике, – инструктирую я. – Полы еще не совсем высохли.

– Хорошо, – он остается на коврике, и я хватаю стул, чтобы он мог сесть.

– Я буду через несколько минут.

Когда принимаюсь за работу, я чувствую себя глупо из-за того, что позволила ему остаться. Это не первый раз, когда я остаюсь здесь после работы, и не последний. Я почти останавливаюсь и говорю ему идти, но когда поднимаю голову, он смотрит на меня, наблюдает за мной... как будто я – самое интересное, что он когда-либо видел, и интенсивность его взгляда заставляет мои слова застрять в горле. Итак, я продолжаю полировать пол, опустив голову, чтобы скрыть румянец на щеках.

Когда я заканчиваю с полом и отправляю машинку в кладовку, я выключаю весь остальной свет, и Нейтан следует за мной к задней двери, его рука нежно покоится на моей пояснице.

– Ты действительно не должен ждать меня, – говорю я, заперев за собой дверь.

– Я не мог просто оставить тебя здесь одну. Уже темно и поздно. Кроме того, – говорит он приглушенным тоном, его губы касаются моего уха – я думал о тебе весь день.

Это признание заставляет меня замереть, мой мозг пытается осмыслить, действительно ли он сказал это, или мне послышалось.

– Пойдем, – он снова кладет руку на мою поясницу и направляет меня в сторону тротуара.

– Как далеко твоя машина? – спрашиваю я, пытаясь придумать тему для разговора.

– Еще один квартал, – он движется вперед к большой парковке.

– Зачем ты дал мне деньги? – я спрашиваю, потому что мне нужно знать. Я хочу знать, что он от меня хочет.

Он делает глубокий вздох, который испаряется в холодном воздухе.

– Разве мы уже не проходили через это? – строго спрашивает он.

– Проходили... я просто... никто никогда не делал для меня ничего подобного.

Он смотрит на меня, но мы продолжаем идти в тишине по улице, прежде чем он отвечает.

– Я думаю, что вижу в тебе себя.

– Серьезно? – спрашиваю я, выгибая бровь, и останавливаюсь, когда мы подходим к парковке, ожидая, что он поведет меня в правильном направлении. – Да, я вижу сходство, – говорю я ему, резко смеясь. – Ты тоже носишь фартук?

Юмор и сарказм – мои механизмы преодоления. Когда жизнь становится слишком странной, или сложной, или грустной, я стараюсь шутить. Этого не всегда достаточно, но юмор каким-то образом уменьшает напряжение в груди и животе.

– Нет, – говорит он с большей серьезностью, когда мы подходим к автомобилю, который, вероятно, стоит больше, чем весь дом, где я живу. – Девушка пытается свести концы с концами, желая сделать больше, но, не имея выхода из текущей ситуации.

Я с трудом сглатываю и поднимаю на него глаза.

– Это... – я собираюсь сказать «это не я» или «все совсем не так», но это правда. Это я. Вопрос: откуда он знает, и почему это напоминает о нем?

– Что общего у такого богатого парня, как ты с девушкой вроде меня? – спрашиваю я, когда он пультом открывает гладкий черный автомобиль с темными тонированными стеклами.

– Больше, чем ты думаешь, – говорит он, открывая дверцу для меня.

– Скажи мне, – требую я, задержавшись снаружи автомобиля.

– Залезай.

Такой требовательный.

Я подчиняюсь, но не потому, что он сказал мне, а потому что хочу. Когда он закрывает дверь, запах кожи, дерева и специй наполняет мой нос, и я закрываю глаза, глубоко вдыхая. Запах знакомый. Это интенсивная версия того, как слабо пахнет Нейтан в закусочной. Над запахами еды и других клиентов он всегда преобладает настолько, что я скучаю по нему, когда он уходит.

Он открывает дверь со стороны водителя и плавно скользит на сиденье. Одним нажатием кнопки загорается приборная панель, и двигатель оживает. Я хочу потереться о сиденье, на котором сижу... и взять его с собой домой. Оно обволакивает меня, как кокон. Кожа настолько мягкая; я могла бы здесь спать.

– Я не всегда был богатым парнем, – говорит он, наконец. – Я знаю, каково это – чувствовать, как будто ты никогда не получишь перерыв.

Искренность его исповеди омрачает меня. Я смотрю на его профиль, пытаясь представить Нейтана каким-то иным, но понимаю, что с деньгами или без, в костюме или нет, он все равно красивый.

Он выезжает с парковки на городскую улицу.

– Куда?

– Вторая и Гаррисон, – отвечаю я, указывая налево.

Он не отвечает, только сердито рычит и поворачивает налево.

– Я пойму, если ты не хочешь ехать туда на машине. Я бы не стала, – говорю я ему, полагая, что его недовольство связано с местом.

– Меня не волнует машина.

Я киваю, не зная, что сказать.

Несколько кварталов мы едем в молчании, город мелькает за окном, медленно переходя от блестящих офисных зданий в промышленные строения.

– Как пирог? – я пытаюсь заполнить пустоту.

– Вкусный, – говорит он, его брови все еще плотно сжаты.

– Я сделала что-то неправильно? Ты можешь просто высадить меня на углу…

– Нет и нет.

Я отворачиваюсь к окну, но не могу избавиться от чувства, будто чем-то расстроила его. Все было прекрасно, пока мы не сели в машину.

– Поверни направо на следующем светофоре, – я наблюдаю за его профилем в свете уличных фонарей. Одна вещь, которая всегда преобладает, это его линия челюсти. Я никогда не видела ничего подобного, кроме разве что на модели в журнале. Его подбородок такой прямой и сильный. Мои руки немного дергаются, когда я думаю о том, чтобы прикоснуться к нему.

Машина притормаживает на углу, и я чувствую беспокойство, ползущее и свернувшееся в животе. Мой дом находится в двух кварталах, и я не хочу выходить из машины, не зная, злится он на меня или нет. Я даже не знаю, что сделала, чтобы рассердить его.

Я не уверена, почему это важно, но это так.

– Два квартала вверх. Моя квартира находится на правой стороне. Ты можешь просто остановиться на обочине.

Он смотрит на меня, и свет с улицы заставляет его глаза сиять. Я заметила их в закусочной, но сегодня вечером они другие – темнее, глубже, красивее. То, как он смотрит на меня, заставляет меня тяжело сглотнуть, и я изо всех сил пытаюсь сохранить самообладание.

Он переключает передачу, и что-то в этом движении заставляет мой живот напрячься. Мне бы понравилось смотреть, как он едет по шоссе, где может разогнаться быстрее пятидесяти километров в час.

Какого черта?

Кто получает удовольствие от парня, переключающего передачи в машине?!

– Приехали.

Он подъезжает к тротуару и заглушает двигатель.

Я думаю, что должна выйти сейчас, но я не хочу, и не знаю, что сказать. Мне нужно, чтобы он сделал или сказал что-то.

– Это не выглядит безопасным для человека, живущего в одиночестве, – говорит он, сканируя глазами здание и окрестности.

– Кто сказал, что я живу одна? – мне не нравится, как он критикует мой район, будучи настолько самонадеянным.

Хотя он прав. По обоим пунктам.

– Ты живешь одна? – спрашивает он, слегка повернувшись в кресле ко мне лицом.

Интенсивность его взгляда выталкивает из меня правду.

– Да, – я хватаюсь за дверную ручку. – Спасибо, что подвез меня домой, – поспешно говорю я.

Нейтан быстро движется, блокируя мне выход.

– Не так быстро.

Я откидываюсь на спинку, внезапно поглощенная им... его запах окутывает меня, и он так близко, что я чувствую тепло его тела. Вместо того чтобы сесть в свое кресло, он смотрит на меня сверху вниз из-под невероятно длинных ресниц, которые должно быть запрещено иметь парням. Женщины платят большие деньги за подобные ресницы.

– Твои глаза действительно карие, почти черные, – бормочу я, не зная, что еще сказать, смущенная его поведением.

Он ухмыляется.

И это идет прямиком в мое влагалище.

Как будто я физически чувствую.

Как это возможно?

Снова сглотнув, я перевожу свой взгляд от его губ обратно на глаза, которые сейчас прожигают меня насквозь.

– Я… я... пойду, – говорю я, указывая за мое плечо.

– Оставайся на месте, – требует он, и хотя я обычно не позволяю никому говорить мне, что делать, сейчас я подчиняюсь.

Я сижу и смотрю, как он грациозно выскальзывает из машины и обходит ее спереди. Когда он открывает для меня дверь, на мгновение я колеблюсь.

Его рука появляется передо мной, и секунду я смотрю на нее, прежде чем разместить в ней свою. Она мягкая, но крепкая. Он держит мою руку, пока я встаю перед ним и смущенно смотрю на него, а потом на то, где он касается меня, а затем на грязно-серое здание.

Контраст между окружением и Нейтаном с его блестящим автомобилем как день и ночь.

Он день... или, может быть, он ночь.

Несмотря на яркость его глаз, они становятся более темными, пока он продолжает смотреть на меня. И я не могу остановить мысль, каково было бы поцеловать его. Я фокусирую взгляд на его губах и замечаю, как они дергаются, а потом он высовывает язык и облизывает их, делая еще более соблазнительными.

– Я собираюсь поцеловать тебя, – говорит он. – Если ты не хочешь этого, сейчас самое время высказаться.

Я качаю головой.

– Мне нужен словесный ответ, Кади.

– Да.

– Да, ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал?

Я киваю, не в состоянии вдохнуть достаточное количество воздуха, чтобы заставить свои голосовые связки работать. Они парализованы, как и я. Нейтан подходит ближе и обхватывает мое лицо руками. Я смотрю, как его губы приближаются. Он замирает на секунду, вглядываясь в мои глаза и лицо в поисках того, что это не то, чего я хочу, но он ничего не найдет, потому что я хочу. Я хочу это – его – так сильно, что это поглощает меня.

В тот момент, когда его губы касаются моих, крупицы контроля, которые я все еще имела над моим телом, исчезают. Сначала его поцелуй мягкий и сладкий, лишь легкое прикосновение.

– Открой рот, – шепчет он мне в губы, и я делаю, разрешая ему доступ, тихо прося его о большем. И он угождает. Его язык проталкивается внутрь, и весь мой организм реагирует на ощущение быть окутанной им.

Он отстраняется слишком быстро, зубами покусывая мою нижнюю губу, и я тихо хнычу от потери контакта.

– Я буду наблюдать за тобой, пока ты не войдешь внутрь, – говорит он внезапно, есть что-то похожее на боль в его голосе.

– О... хорошо, – я киваю, как будто это абсолютно нормально… будто это то, чем я занимаюсь все время. Великолепный мужчина целует меня на тротуаре перед моей квартирой. Это постоянно происходит.

– Кади, – говорит он после того, как я, наконец, заставляю свои ноги начать двигаться. Я оборачиваюсь, все еще ощущая продолжительный эффект от его поцелуя, и вижу, что он лезет в нагрудный карман. Сделав шаг ко мне, он дает мне карточку, на которой большими черными буквами написано Нейтан Хендрикс.

– Это мой личный номер. Позвони мне. Если тебе нужно поехать куда-нибудь или задержишься на работе допоздна... что угодно.

– Хорошо, – соглашаюсь я, его слова лишь частично обрабатываются в моем мозгу. – Спасибо.

Он просто кивает и засовывает руки в карманы, ожидая, что я войду в здание.

Поднимаясь по лестнице на свой этаж, я задумываюсь, по-прежнему ли Нейтан стоит на тротуаре, выглядя, как мечта. Любопытство движет мной, и вместо того, чтобы идти, я начинаю бежать, перепрыгивая через две ступеньки. Когда я добираюсь до своей двери, я быстро отпираю оба замка и вбегаю в квартиру, захлопнув за собой дверь. Я останавливаюсь возле окна и делаю глубокий вдох, заставляя себя успокоиться и только взглянуть. Если он там, я не хочу, чтобы он знал, что я просто побежала по лестнице, чтобы украсть один последний взгляд.

И вот он. Даже с третьего этажа он по-прежнему выглядит красиво. И может быть, это мое воображение, но мне кажется, что я все еще могу видеть его темные глаза, и они смотрят на меня. Он поднимает брови, машет мне, а затем идет обратно к водительскому сиденью. Я продолжаю смотреть, как он садится и медленно отъезжает.

Я смотрю на визитку в руке и прижимаю ее к своим губам, все еще ощущая покалывание от его поцелуя.

Было бы странно позвонить ему сейчас?

Он ответит, если я позвоню?

Что я скажу?

Адреналин, который начинает просачиваться через мои вены при мысли об этом, практически бросает меня в пот. До сегодняшнего вечера я старалась не думать о нем слишком много, зная, что он полностью вне моей лиги, и я не должна даже фантазировать ни о чем.

Фантазии – это роскошь, которую я не позволяю себе. Фантазии приводят только к разочарованию.

Я реалист.

Но... после этого поцелуя, после того, как я находилась с ним в замкнутом пространстве, вдыхала его запах, прикасалась к нему... я знаю, что не смогу удержаться. Мой разум уже там. Воображает то, что я хотела, но даже не подозревала.

Я снова одергиваю занавеску, просто чтобы убедиться, что он уехал. Все, что я вижу – это пустая улица и парень, роющийся в мусорном баке, поэтому я закрываю ее и, прижав к себе мою визитную карточку Нейтана Хендрикса, ложусь в постель прямо в одежде. Я думаю, что если закрою глаза и глубоко вздохну, смогу почувствовать его запах.