Текст книги "Десятый столик. Трилогия (ЛП)"

Автор книги: Кейт Джиффи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Джиффи Кейт
Десятый столик

Перевод не преследует коммерческих целей и является рекламой бумажных и электронных изданий. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Данный файл предназначен только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить его с жесткого диска после прочтения и не распространять на любых зарубежных сайтах.

Спасибо!

Переводчик: vl@dany (Аня)

Редактор: Анка72 (Таня)

Переведено для группы https://vk.com/rom_com_books

Распространение на сторонних ресурсах без разрешения администрации, переводчика, редактора и ссылки на группу ЗАПРЕЩЕНО!!!

Книга Первая

Глава 1
Кади

– Можешь взять десятый столик? – спрашивает ЛуЭнн. – Карла звонила сегодня, она снова заболела. Я клянусь, если это не трое ее сопляков, тогда точно она, – фыркает ЛуЭнн и уходит с загруженным подносом.

Я беру две бутылки воды, которые нужны на пятый столик, и отношу их, прежде чем идти к десятому столу. Мужчина, наверное, на пять лет старше меня сидит в кабинке и смотрит в окно. Я видела его здесь раньше, но он всегда сидит за этим столом и никогда не бывает в моей секции.

Но я заметила.

Он заметен.

Красивый. Высокий. Хорошо одет.

Но в нем также есть что-то резкое. Может быть, это длинное стильное пальто. Может быть, это темные глаза, которые прекрасно сочетаются с его темными волосами. Может быть, это небольшая щетина на его подбородке. Большинство мужчин, которые приходят сюда, ухожены – их волосы отлично уложены и лица чисто выбриты. Этот парень не идеален, не в привычном смысле этого слова, но он прекрасно несовершенен.

– Что я могу сделать для вас? – спрашиваю я, стоя возле стола, и вытаскиваю свой блокнот для заказа. Мне это не нужно.

Я помню каждый заказ наизусть, но это позволяет мне занять свои руки, чтобы не нервничать.

Он поднимает на меня взгляд и выглядит раздраженным на секунду, но затем черты смягчаются, и небольшая улыбка украшает его лицо.

– Какой пирог у вас сегодня? – спрашивает он.

– Черничный и шоколадный.

– Хммм, – гудит он, блуждая по мне взглядом, пока решает. – Трудный выбор. Что ты предложишь?

– Я бы посоветовала с черникой и сливками.

– Горячий?

– Прямо из печи.

Поскольку нет даже девяти утра, пирог еще не остыл. Я испекла его, когда пришла сегодня утром.

– Отлично.

Он протягивает мне меню, держась за него дольше, чем необходимо, вынуждая меня посмотреть на него. Я дергаю его, и он снова улыбается, наконец-то отпуская.

– Что-нибудь еще? – спрашиваю я.

– Кофе со сливками и сахаром.

– Сейчас будет.

Я ухожу, но не могу сдержаться и оглядываюсь назад. Он смотрит на меня. Как правило, такое поведение  выводит меня из себя или пугает. Я не позволяю незнакомцам неподобающе вести себя со мной здесь на работе. Я могу за себя постоять. Но что-то в его внимании меня нервирует. Оглянувшись назад в последний раз, я вижу, что он отвернулся к окну, и позволяю себе на секунду оценить его профиль. Это великолепно.

Он великолепен.

– Я должна была тебя предупредить, что ему нужен пирог, – говорит ЛуЭнн, вырывая меня из транса. – Он всегда заказывает пирог на завтрак.

– Нет проблем, – я отрезаю большой кусок – немного больше, чем обычно – и кладу его на белую керамическую тарелку.

– Черника, да?

– Да, со сливками.

– Ты продала ему свой крем?

Я немного нервно смеюсь, наливая сливки в небольшой кувшин.

– Полагаю, что так.

Я иду обратно к столу и ставлю перед ним пирог, сливки и кофе.

– Мне просто вылить сливки сверху? – спрашивает он, взяв в руки небольшой кувшин.

– Ага,  я для вас налила их в чашку, так что вы можете использовать столько, сколько хотите.

Я наблюдаю, как он наливает немного, потом чуть больше. Не теряя времени,  поднимает ложку и вонзается в пирог, стонет от удовольствия, как только политый сливками кусочек попадает на его язык. Его глаза закрыты, когда он со стоном произносит.

– Я ждал тебя всю жизнь.

– Вы говорите с пирогом или со мной? – спрашиваю я с напускной небрежностью в голосе, потому что чувствую я себя далеко не так. Мое сердце громыхает, а тело нагревается и покалывает, и мне нужно бежать в уборную и плеснуть холодной воды на лицо, чтобы взять себя в руки.

Он выгибает бровь.

– И то, и другое, – он берет другой кусок, а затем облизывает капельку начинки с губ.

Мои колени практически подгибаются на это замечание, и я в изумлении гляжу на него.

Нервно смеюсь, не в состоянии играть непринужденность, потому что он не сводит с меня глаз, когда ест пирог, как будто пожирает свою добычу, и это делает странные вещи с моим телом. Его слова. И его напряженный взгляд.

– Дайте мне знать, если вам понадобится что-нибудь еще, – выдавливаю я, убегая, прежде чем опозорюсь.

– Не волнуйся. Обязательно, – говорит он низким хриплым голосом, который стреляет прямо в мою сердцевину.

Я быстро отворачиваюсь, не желая оглядываться назад. Мне нужно взять себя в руки. Я не знаю, что случилось со мной сегодня. Возможно, вторая чашка кофе была слишком большая.

Вернувшись к кухонному окну, я жду следующий заказ, наслаждаясь столь необходимой передышкой, и пытаюсь очистить голову от горячего парня постарше, в костюме, с сексуальной щетиной, который стонет, когда ест мой черничный пирог.

Стоп. 

Мне действительно нужно остановиться. Парням, подобным ему, нужно только одно от девушек, как я, и это не больше, чем на одну ночь. И это не мое.

– Заказ, – кричит Мак, поставив тарелку на прилавок. Я радостно беру тарелку и ставлю ее на свой поднос, нуждаясь в отвлечении.

По дороге ко второму столу я едва не спотыкаюсь о портфель, который стоит в проходе. Вместо того чтобы сказать парню смотреть, куда ставит свое дерьмо, я извиняюсь, убедившись, что ничего не пролила на дорогую кожу.

Как только я отворачиваюсь от этого недоразумения, прямо на меня налетает парень, и омлет, который я несла, теперь на его мокасинах.

Я смотрю на него, а затем снова вниз, на желток, стекающий с его ботинка на пол. Мое лицо пылает жарче, чем в чертовом аду, и я нервно сглатываю, готовясь извиниться, но прежде чем это происходит, мужчина громко рычит в отчаянии.

 – Какого черта? – восклицает он, с отвращением глядя на свои ноги. Тогда я замечаю кусок яйца на брюках, но, кроме этого, он в порядке. Могло быть гораздо хуже.

– Прошу прощения, – говорю я, наклоняюсь и вытираю штанину, а затем его туфли.

– Нужно смотреть, куда идешь, – кричит он.

– Мне очень жаль, – говорю снова, просто желая успокоить его, чтобы он ушел и не устраивал сцен.

– Ты делаешь только хуже, – рычит он. – Остановись!

– Немного осталось на штанине, сэр. И ваша обувь полностью чиста.

– У меня сегодня очень важная встреча. Я не могу пойти на нее в брюках с яйцом.

По какой-то причине то, как он говорит “брюки с яйцом”, кажется мне смешным, и я пытаюсь сдержать хихиканье.

– Нет, абсолютно нет. Мне так жаль.

– Я отправлю эти брюки в химчистку до обеда.

– Что? – спрашиваю я, не понимая, почему он говорит мне это.

– Ты слышала меня. Химчистка. До обеда. Или ты недостаточно компетентна, чтобы понять? – насмехается он, наклонившись ближе к моему лицу.

– Я… – начинаю я, но замолкаю, когда чувствую, как кто-то тянет меня с пола. Я думаю, что это Мак или ЛуЭнн пришли мне на помощь, но когда я смотрю через плечо, парень с десятого столика таращится на меня. Он выглядит сердитым, и я предполагаю, что это из-за меня. Похоже, я сегодня во всем виновата.

– Слушай, мудак, – огрызается он на парня в костюме-тройке. – Она извинилась. Это был несчастный случай. Тебе нужно успокоиться.

– Отправьте штаны. Я отнесу их в химчистку для вас, – бормочу я мужчине, желая закончить эту ситуацию. Я ненавижу скандалы и ненавижу быть в центре внимания. А сейчас весь ресторан смотрит на меня и двух мужчин, которые выглядят, как будто готовы подраться из-за упавшего яйца.

Яйцо-парень отпихивает меня в сторону, и я упираюсь в твердую грудь Пирог-парня. Защитные руки обнимают мои плечи, притягивая ближе к себе, и я думаю, что слышу рычание глубоко в его груди. Я не знаю, что сказать или сделать, поэтому отстраняюсь и нагибаюсь, чтобы продолжить убирать пол. Я стараюсь игнорировать сумасшедшего, топающего к двери, и близость мужчины, стоящего позади меня. ЛуЭнн приходит со шваброй и ворчит под нос про пафосных придурков, пока помогает мне наводить порядок.

Через минуту или около того я, наконец, вижу, что дорогая обувь Пирог-парня покидает мое периферийное зрение. Хотела бы я каким-то образом отплатить ему за то, что заступился за меня. Я хочу хотя бы поблагодарить его, но, оглядываясь на его стол, а затем на дверь, я вижу, что он ушел.

Сегодня у меня еще куча работы.

Когда возвращаюсь к уборке столов, я замечаю, что из-под его тарелки торчат деньги... его очень пустой тарелки. Я вытаскиваю их и почти проглатываю язык, когда понимаю, что это стодолларовая купюра.

Глава 2
Кади

Когда пик завтраков спадает, мы с ЛуЭнн стоим на кухне.

– В конверте на стойке регистрации лежит большая сумма денег. Они принадлежат Пирог-парню.

– Кому? – спрашивает ЛуЭнн, оторвавшись от кроссворда.

– Парню, который заказывает пирог на завтрак.

– Ты испортила его завтрак?

– Нет. На самом деле, я думала, что он ушел без оплаты, и это было прекрасно, потому что я задолжала ему, но потом я нашла стодолларовую банкноту под его тарелкой.

– Девочка, ты должна взять эти деньги и поблагодарить его в следующий раз, когда увидишь.

Я шлепаю ее полотенцем, которым вытираю блюдо.

– Я не могу.

– Конечно, ты можешь. Это легко. И сейчас позволь мне показать тебе, – она встает и подходит к кассе, вытаскивая конверт и деньги. – Ты просто делаешь это, – она берет деньги, складывает их и засовывает в лифчик.

– ЛуЭнн!

Ее смех заразителен, так что мы обе смеемся, когда дверь распахивается. Очень чопорная леди с тугим пучком на голове и в еще более тугой юбке-карандаш заходит с переносным чехлом для одежды. Она подходит к нам и перекидывает чехол через прилавок.

– Брюки должны быть у мистера Лукаса не позже полудня.

Я смотрю на нее в оцепенении.

– Он серьезно? – спрашиваю я удаляющуюся фигуру, но она не поворачивается. – Он серьезно, – говорю я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на ЛуЭнн, которая стоит рядом со мной, уперев руки в бока, и ее ноздри раздуваются.

– Я хочу сделать больше, чем размазать яйцо по его ноге, – иронизирует она. – Вот мудак.

Я вздыхаю и беру переноску.

– Я даже не знаю, где сделать нечто подобное. Тем более к полудню, – мой голос становится громче. – Никто не почистит их к полудню.

 – Пошли, – говорит она, взяв сумку. – Мы позвоним Глен и посмотрим, даст ли она нам скидку и срочную доставку.

Она поднимает трубку и набирает номер.

– Я не позволю закусочной платить за это. Это была моя ошибка. Я столкнулась с ним.

– Нет, он налетел на тебя.

– Без разницы. Это не имеет значения. Я просто почищу дебильные штаны и покончим с этим.

– В следующий раз это может быть хороший горячий кофе на его члене, – бубнит она, пока ждет ответа Глен.

Я не могу не рассмеяться. В противном случае я начну плакать. Но никаких слез в закусочной. Нет ничего, что Мак ненавидит больше, чем слезы.

~

* * *

– Что это? – спрашивает он, глядя на конверт, а затем обратно на меня.

– Это ваша сдача с понедельника.

– Я оставил это для тебя.

Я качаю головой.

– Нет, я не могу принять их.

– Ты можешь. Я дал их тебе.

– Я не могу взять девяносто пять долларов чаевых за кусок пирога и чашку кофе.

– Это лучший кусок пирога, который я когда-либо ел.

– И все же.

– Это было не только за пирог и кофе. Я хотел помочь  с оплатой счета от придурка, который заставил тебя уронить поднос.

– Это была моя вина.

– Нет, это не так.

Я вцепляюсь в край стола и разочарованно вздыхаю, потому что он смешон. Я никоим образом не могу принять девяносто пять долларов чаевых. Независимо от счета из химчистки. Несмотря на то, что это небольшая химчистка, срочное обслуживание влетело мне в копеечку. Копеечку, которой у меня не было.

– Возьми его, – требует он, двигая конверт через стол, пока не касается моей руки.

– Я не могу.

– Есть ли ограничение на то, сколько чаевых можно оставить? – он оглядывается по сторонам, как будто там может висеть табличка или объявление, где это отмечено.

– Нет, но...

– Никаких но. Теперь, я бы хотел еще один кусочек пирога. Что у вас сегодня?

– Сегодня я испекла вишневый и яблочно-карамельный, – бурчу я, понимая, что не выиграю этот спор.

– Подожди. Ты испекла?

– Да, я. Я делаю все пироги.

Его чертова бровь взмывает вверх, а темные глаза смотрят на меня так интенсивно, что мои колени слабеют.

– Так, так, так. А я думал, что мой любовный роман был с ЛуЭнн.

Я с трудом сглатываю, приказывая сердцу успокоиться.

– Неа.

Самое смешное,  несмотря на то, что ЛуЭнн проработала здесь не один десяток лет, она вряд ли сможет сделать бутерброд с сыром. Мысль о том, что она печет пирог, вызывает истерику.

– Хорошо, Кади, – мое имя, слетающее с его уст, звучит эротично. Не знаю, почему я так думаю. Я даже не уверена, знаю ли  реальный смысл эротики, но это единственный способ, как я могу описать это. Два слога с моим именем никогда не звучали так хорошо. – Я буду вишневый пирог.

Дерьмо. 

Заказ пирога не должен заставлять вас терять связную мысль.

– Верно, вишневый, – я прочищаю горло и достаю свой блокнот для заказов. Что-то пишу в нем, а затем разворачиваюсь и иду в сторону кухни.

– Кади, – кричит он, и вот опять – слабые колени, учащенное сердцебиение, бабочки в животе. – Ты что-то забыла.

Он протягивает конверт, ближайшие столики наблюдают за нами, поэтому я быстро возвращаюсь к столу и беру конверт из его протянутой руки.

* * *

– У тебя клиент за десятым столом, – говорит ЛуЭнн, заходя на кухню.

– Но Карла здесь, – говорю я, продолжая накладывать еду, которая жарится на гриле.

– Но он просит тебя, – говорит она, и я замираю. Бабочки, которые я чувствую каждый раз, находясь рядом с ним, яростно порхают в животе. Может быть, это не бабочки. Может быть, это птицы.

Я вытираю руки о полотенце и делаю глубокий вдох, прежде чем выйти к столу. Это второй раз, когда он просит меня обслужить его. Я не жалуюсь. Мне нравится ухаживать за ним и без чрезмерных чаевых. Он милый. Красивый. Интересный. Он довольно требовательный, но это заставляет мои внутренности делать смешные вещи.

– Доброе утро.

– Теперь да, – говорит он, переводя взгляд с телефона на меня, и убирает устройство во внутренний карман пиджака.

Я неловко улыбаюсь, не зная, как реагировать на него иногда.

– Пирог? – спрашиваю я, заканчивая нашу маленькую беседу.

– Что ты приготовила сегодня?

– Кокосовый со сливками и персиковый.

– Кокосовый со сливками.

Я киваю и иду обратно на кухню, чтобы взять пирог и кофе.

– Что это значит? – спрашивает ЛуЭнн.

– Понятия не имею.

– Угу.

– Что?

– Я думаю, что кто-то неравнодушен к тебе.

– Это безумие. Он... ну, он. А я – это я. Это даже не считается, – мы с Пирог-парнем полные противоположности. Он, по крайней мере, на пять лет старше меня, и хотя это в разумных пределах, просто я никогда не встречалась с парнями старше себя. Плюс, он носит скроенные костюмы и дорогие туфли, а я униформу и кроссовки. Он, наверное, живет в одном из высотных домов, прилегающих к центру города. Я живу в доме с сомнительным хозяином и еще более сомнительными коммунальными услугами.

Мы полные противоположности.

– Это не так. Он красивый парень,  ты красивая девушка. Это считается.

– Такой мужчина, как он, никогда не полюбит кого-то вроде меня. Не так, в любом случае.

– Я не была бы так уверена, – говорит она, выглядывая в маленькое окошко, туда, где он сидит.

– Кроме того, я даже не знаю его имени, – признаю я. – Ему просто нравится мой пирог.

– Теперь это так называется?

Застонав, я закатываю глаза. Предоставьте ЛуЭнн сделать это сексуальным. Я имею в виду, она не смогла бы родить пятерых детей, держа ноги закрытыми.

Глава 3
Кади

– Вчера тебя здесь не было, – говорит он, когда я подхожу к столу, чтобы принять его заказ.

– Я была, просто позже, чем обычно, –  ненавижу, что мой голос звучит, словно я мумия.

Думаю, мне уже лучше. По крайней мере, это то, что я говорю себе. Я надеюсь, что мне лучше. Последнее, чего хочу, это быть ответственной за распространение чумы.

– Похоже, ты все-таки нездорова, – в его голосе звучит искренняя забота, и это скручивает мои внутренности.

– Я... Я в порядке. Лихорадки нет, – это ложь. Я не уверена, есть  у меня температура или нет. Я не могу найти проклятый термометр. Я лечила себя просроченной бутылкой Тайленола и стаканом полугорячего чая.

– Просто потому, что у тебя нет лихорадки, не значит, что ты в порядке, – его голос режет, как будто он злится на меня за то, что я больна. Может, он гермафоб[1]1
  боязнь микробов


[Закрыть]?

– Я не заразна, если вы этого боитесь.

 Ложь. Я понятия не имею, чем болею. Все, что я знаю – в одну минуту я была в порядке, а в следующую уже нет. Я даже не думала, что смогу подняться по лестнице в свою квартиру прошлой ночью.

– Я не боюсь заразиться, – он внимательно меня рассматривает, как будто он доктор. – Но ты должна быть дома, отдыхать.

– Я не могу.

– Почему?

– Потому что я должна работать... Маку нужна помощь.

Он кивает головой, все еще смотря на меня.

– Итак, что я могу вам принести? – спрашиваю я, пытаясь покончить с этим.

– ЛуЭнн.

– Что?

– Я хочу, чтобы меня обслужила ЛуЭнн.

– Ладно, – наконец говорю я, отступая на кухню.

Точно гермафоб.

– Десятый стол хочет тебя, – говорю я ЛуЭнн, когда она проходит мимо со стопкой грязных тарелок.

– У меня вроде как полные руки.

– Вот, – я забираю у нее то, что могу донести, не уронив. – Иди, прими заказ у Пирог-парня.

ЛуЭнн громко и раздраженно фыркает, но все равно выходит из кухни.

Я ставлю посуду в большой таз и прислоняюсь к стене. Моя энергия выдохлась. Я чувствую, что могла бы проспать в течение нескольких дней, но я должна работать, потому что квартира сама себя не оплатит. Мистер Уоткинс, мой управляющий, еще два дня назад сообщил мне, что срок оплаты квартиры заканчивается в конце недели.

Через несколько минут отдыха у прилавка с закрытыми глазами я слышу громкие шаги, а затем фырканье от ЛуЭнн. Когда я открываю глаза, она смотрит на меня и качает головой.

– Сними передник и убирайся отсюда.

– Что? – спрашиваю я недоверчиво.

– Ты слышала меня. Иди домой и отдохни. Если утром тебе станет лучше, тогда приходи. Если нет, оставайся дома.

– Я не могу. Ты знаешь это, – я отталкиваюсь от прилавка и обхожу вокруг нее, готовясь открыть двери.

– Не выходи из этих дверей.

– Почему нет? Что с тобой, ЛуЭнн? – я оборачиваюсь и внимательно разглядываю ее. – Может быть, это ты больна.

– Вот, – говорит она, шагая вперед и запихивая что-то в передний карман фартука. – Не смотри на меня так. И не задавай мне вопросов. Если хочешь знать, откуда это, спроси у Нейтана.

– У кого?

– Пирог-парень, – говорит она в отчаянии, указывая рукой на дверь.

– Почему? – я так запуталась. Может быть, это Судафед [2]2
  лекарство для горла


[Закрыть], который она дала мне раньше, но ощущения в моей голове странные, и это не имеет никакого смысла.

– Его указания ясны. Ты идешь домой и отдыхаешь, пока не почувствуешь себя лучше.

– Он не босс, и мне нужно работать. У меня срок аренды в выходные, а еще двести не хватает.

– Этого должно хватить, – говорит она, показывая на карман моего фартука.

– Что? – спрашиваю я еще раз, начиная звучать как заезженная пластинка. Я достаю то, что она положила туда.

Деньги.

Сложенные деньги.

Когда я разворачиваю купюры, одна падает на пол. Это стодолларовая бумажка, как и та, что все еще в моей руке.

– Почему? – спрашиваю я, глядя на нее.

Она фыркает и закатывает глаза, бормоча себе под нос.

– Слушай, когда я подошла, чтобы принять его заказ, он сказал, что ты слишком больна, чтобы быть на работе, с чем я согласилась. Затем он спросил меня, почему ты здесь, и я ответила, что такие люди, как мы, работают даже тогда, когда нам этого не хочется. Это, казалось, разозлило его, поэтому он достал свой кошелек и выложил их, сказав, чтобы я отдала их тебе.

– Я не могу принять их. Ты знаешь это. Я просто... я не могу.

ЛуЭнн глубоко вздыхает и облокачивается на прилавок.

– Слушай, дорогая. Я знала, что ты не захочешь их принять. И сказала ему об этом. Но ты должна.

Я смотрю на деньги, а потом на нее, мое тело прогибается от крайнего истощения, которое я чувствую со вчерашнего дня.

– Может быть, я смогу возместить ему или что-то? – я смотрю на деньги и раздумываю над тем, чтобы принять его предложение.

– Я почти уверена, что он не позволит.

– Зачем он сделал это для меня?

– Некоторые люди на самом деле просто милые, – она улыбается, качая головой. – Но если ты спросишь меня, я думаю, ему нравится больше, чем пироги, которые ты печешь, и он действительно беспокоится о тебе.

Мои щеки опаляет жаром, и это не от лихорадки.

– Нет, – говорю я, качая головой в недоумении. – Такого не может быть. Он...

– Ага-ага. Он великолепен, богат, успешен. Ты уже говорила мне. Но он, очевидно, достаточно думает о тебе, чтобы оплатить выходной день. Поэтому ты должна принять деньги. Если ты считаешь, что должна отплатить ему, значит, найди способ сделать это, – она подмигивает мне, когда я смотрю на нее, и мое лицо нагревается еще больше.

– ЛуЭнн! – восклицаю я, готовая бежать обратно в зал и бросить в него деньги. – Я не такая. Я не занимаюсь такими вещами…

– Кади, – она хватает меня за плечи, заставляя успокоиться, – я не говорю, что ты должна спать с парнем. – Она смеется, закатывая глаза. – Я предлагаю просто испечь ему пирог или еще что-нибудь. Я сомневаюсь, что он что-то ожидает взамен.

Я прикусываю губу, не в состоянии очистить свою голову достаточно, чтобы мыслить здраво.

– Я хорошо разбираюсь в людях, – она все еще держит меня за плечи. – И я не получаю никаких странных вибраций от него. Я думаю, что он искренне беспокоится о тебе. Позволь кому-то позаботиться о тебе для разнообразия.

– Господь знает, что никто здесь не будет добр ко мне, – говорю я ей с сарказмом.

– Я планирую удвоить твою работу, когда ты почувствуешь себя лучше.

– Я не ожидала бы ничего меньше.

– Теперь убирайся отсюда. Иди домой и ложись спать. Я зайду вечером и проверю тебя.

Без моего согласия мое тело с удовольствием откликается на ее требование, полностью предав мою решимость. Я смотрю на деньги, скомканные в руке, и просто решаю принять их. На данный момент.

По пути домой смотрю на блестящие здания и задаюсь вопросом, в каком из них работает  Нейтан.

Чем он занимается? Я даже не знаю его фамилию. Как я должна его отблагодарить? Что он ждет от меня?

Моя голова начинает кружиться от всех вопросов вкупе со странной ситуацией, в которой я оказалась. После того, как я поднимаюсь по лестнице в свою квартиру, пыхтя и задыхаясь от усталости, я практически падаю в кровать полностью одетая.

* * *

Стук в дверь пробуждает меня из мертвого сна. Заставляя глаза открыться, я понимаю, что уже темно, и я, должно быть, проспала весь день. Я смотрю вниз и вижу, что я все еще в униформе и обуви. Раздевание было наименьшей из моих проблем, когда я добралась до  квартиры. Не растянуться на полу было гораздо важнее.

Я стону от боли в голове, когда стук продолжается. Через несколько секунд, зная, кто это не уходит, я поднимаюсь. Шаркая к двери, я вынуждена ловить себя на стене... а потом в дверной коробке, прежде чем, наконец, добираюсь до финиша.

– Я как раз собиралась звонить твоему управляющему, – говорит ЛуЭнн, когда я открываю дверь. Ее лицо обеспокоенное, а в голосе слышится паника. В одной руке она держит коричневый бумажный пакет, а другую протягивает, чтобы потрогать мой лоб. Что-то, что делает обычно мама. Я думаю, что во всех смыслах ЛуЭнн самый близкий для меня человек.

– Ты горячая, – говорит она, протискиваясь мимо меня, чтобы попасть внутрь. – Почему бы тебе не пойти принять душ? А я сделаю тебе суп и чай.

Я стою и смотрю на нее, гадая, что бы я делала без нее. Большую часть времени мы обмениваемся только саркастическими замечаниями и ворчанием о клиентах. Иногда она спрашивает о моей жизни, не то чтобы моя сильно отличается от ее. Она – это я через пятнадцать лет... или я – это она пятнадцать лет назад... в зависимости от того, как вы захотите на это взглянуть. В принципе, мы с ней похожи, поэтому не так много можно сказать.

–  Что ты стоишь? – спрашивает она, проходя в мою маленькую кухню, и ищет кастрюлю.

– Она под раковиной. У меня только одна, – я указываю на то место, где висит полотенце. – А ты умеешь готовить суп?

– Не умничай.

– Я просто не хочу, чтобы ты сожгла мою квартиру, пока я в душе.

– Я смотрю, ты не так больна, как притворяешься, – я фальшиво кашляю и даже обманчиво ей  улыбаюсь, прежде чем отправиться в ванную и снять свою одежду.

Я не могу вспомнить, когда последний раз кто-то кроме меня был в моей квартире. Я уже начала думать, что не могу вспомнить, когда в последний раз кто-то был добр ко мне, но это было бы ложью. Нейтан был добр ко мне. Он был добр в тот день, когда заступился за меня перед придурком, и он был милым сегодня, когда убедил ЛуЭнн отправить меня домой. Как правило, хорошие люди вызывают у меня подозрение, но с ним я не знаю, что и думать. Так что вместо этого я лезу в душ и смываю день и, надеюсь, эту болезнь.

Я больше не могу позволить себе не выходить на работу, даже с щедрым пожертвованием от Фонда Нейтана, которое я планирую вернуть... с процентами.