Текст книги "Золотые крылья и красивые вещи (ЛП)"

Автор книги: Кейли Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Ой! Еще я купила тебе свечи, но думаю, ты не из тех, кто «задувает свечи и загадывает желание», – ее безумная суматоха подходит к концу, и ее большие янтарные глаза выжидающе смотрят на меня.

И пока я стою там, тупо глядя на нее, я наблюдаю, как надежда исчезает с ее лица.

– Это была большая ошибка, не так ли? Ох, блин, ты это ненавидишь. Каллан сказал, что ты не праздновал, и я, как идиотка, даже не подумала спросить, почему. Вызывает ли все это ужасные травмирующие детские воспоминания? Черт, черт, черт. Ладно, вот просто… отвернись, и я все это уберу.

С новой миссией она проносится мимо меня и направляется к той самой столешнице, на которой стояла, когда я пришел домой. Она уже почти поднялась наверх, когда моя рука обхватывает ее тонкую талию и убирает ее прочь.

– Что? Нет! Опусти меня, чтобы я могла убрать все это дерьмо.

Когда я игнорирую ее просьбу, она начинает сопротивляться моей хватке.

Не говоря ни слова, я поворачиваю ее на руки и ставлю обратно на столешницу в сидячее положение. Конечно, она не может не попытаться уйти в последний раз, но мои руки сжимают ее голые ноги, удерживая ее на месте.

– Достаточно. Сиди на месте.

– Мне так неловко. Просто отпусти меня, Астор, – она вздыхает, закрывая лицо руками.

Мой палец поднимает ее подбородок, заставляя посмотреть на меня.

– Почему ты смущаешься?

Ее брови сдвинуты вместе.

– Ты серьезно спрашиваешь меня об этом прямо сейчас?

Ее руки дико жестикулируют по украшенному пространству.

– Оглянись! Я сделала все это для тебя и ни разу не подумала, что тебе это может не понравиться.

Словно по команде, один из длинных кусков ленты развязывается, и конец его падает на землю. При этом виде Инди все тело падает, и из ее нахмуренных губ срывается всхлип.

– Кто сказал, что мне это не нравится?

– Эмм… твое лицо такое? Возможно, я не знаю, какой торт ты предпочитаешь или какой твой любимый цвет (отсюда и черно-белые украшения), но думаю, что уже научилась читать выражение твоего лица.

Она снова пытается отстраниться от меня, и на этот раз я обхватываю ее лицо сбоку, запуская пальцы в ее влажные волосы.

– Ну, красотка, мне неприятно быть тем, кто говорит тебе это, но, похоже, тебе нужно больше практики, потому что ты ошибаешься. Я не ненавижу это, – я пока не уверен, что к этому относется, но знаю, что это полная противоположность ненависти. – Ты просто… застала меня врасплох. До того самого момента, как ты сказала, что это все для меня – на мой день рождения – я не осознавал, что это было сегодня.

– Что? Как это возможно? Ты не можешь просто забыть свой день рождения.

– Последний раз я по-настоящему отмечал свой день рождения, когда мне было семнадцать лет. Когда в следующем году умерла моя мать, отец заявил, что нам больше не нужно участвовать в таких тривиальных вещах, как дни рождения или праздники. После этого эти особые дни стали обычными вторниками и четвергами. Я старался изо всех сил стараться сделать противоположное для Каллана, когда он был ребенком, но, признаю, это далось нелегко. Я уверен, что во многих отношениях я подвел своего сына, и это, вероятно, был еще один пример моих отцовских недостатков.

Большие янтарные глаза, полные печали, смотрят на меня.

– Мне очень жаль, Астор.

– Все нормально. Я никогда не чувствовал, что упускаю что-то особенное, – я оглядываю комнату, оценивая все усилия, которые она приложила для этого ради меня. – До настоящего времени.

Свет возвращается к ее лицу, и черты ее лица становятся рельефнее.

– Может быть, тебе просто не хватало кого-то, с кем можно отпраздновать.

– Возможно.

Никакая часть нашей договоренности не требовала, чтобы она сделала что-то подобное, и тем не менее, она приложила все усилия, чтобы сделать сегодняшний день особенным для меня. Я не могу припомнить случая, чтобы кто-то приложил для меня столько усилий, хотя от него этого не требовали. Она просто сделала это, потому что хотела.

Я ловлю себя на том, что смотрю на нее так, словно внезапно вижу ее в совершенно новом свете. Как будто облако похоти и неконтролируемого голода, которое я испытывал к ней, на мгновение рассеялось, и я остался видеть добросердечную и теплую женщину, которой она является. Под ее глазами появились черные пятна от дождя, а щеки покраснели от затянувшегося смущения. Ее волосы спутаны и спутаны из-за ветра и из-за того, что мои пальцы вплетены в пряди, но, тем не менее, она выглядит прекрасно, глядя на меня снизу вверх.

В результате моего длительного осмотра Инди покусывает зубами ее розовую нижнюю губу. Это действие только усиливает мое внезапное желание поцеловать ее. Когда она мягко улыбается мне и шепчет:

– С днем рождения, Астор, – я поддаюсь тоске.

При первом же прикосновении моего рта к ее губам ее тело сжимается в шоке, а мое дыхание болезненно сбивается у меня в груди. Я не могу вспомнить, когда в последний раз мне по-настоящему хотелось поцеловать женщину, но с Инди мне кажется, что если я не поцелую ее сейчас, то буду жалеть, что не сделал этого, всю оставшуюся жизнь.

У меня уже есть длинный список сожалений, и я не хочу добавлять к нему это.

Как будто мы оба поддаемся этому моменту – друг другу – воздух в моих легких наконец высвобождается, и Инди тает от моих прикосновений. Победа, которую я ощущаю, когда она отвечает на поцелуй, неожиданна, но почему-то приветствуется.

Ее руки тянутся ко мне, но при первом же прикосновении пальцев к моим застегнутым на пуговицы плечам она убирает их, как будто ее поймали на чем-то запрещенном. До меня доходит, что до этого момента она никогда не была инициатором прикосновений. Я всегда был первым, кто тянулся к ней, поэтому она просто не знает, что ей разрешено ответить тем же.

Это моя вина. Я никогда не давал ей повода думать иначе.

– Прикоснись ко мне, – рычу я в ее мягкие губы.

Когда негласное ограничение было снято, я узнал, что Инди все это время сдерживалась. Ее руки повсюду и везде одновременно, они скользят по каждой линии моей груди и спины, пока я пожираю ее рот. Я облизываю ее губы, и она нетерпеливо придвигается ко мне, скользя языком по моему. Восхитительный стон вырывается из ее горла, когда ее пальцы касаются коротких прядей моих волос. Она тянет их, притягивая меня ближе к себе.

Мой член, напрягаясь в брюках, с нетерпением ждет возможности снова погрузиться в нее, но сейчас я наслаждаюсь этим. Это что-то новое и по-своему захватывающее. Раньше, когда я так целовал женщину, я делал это с обещанием, что это приведет в спальню, но сейчас я просто хочу испытать это. Я хочу еще немного изучить ее и ее сладкие поцелуи.

При этом я начинаю задаваться вопросом, выходит ли эта договоренность каким-то образом за пределы просто секса? Моя игрушка становится игрушкой, которую я хочу оставить себе? Когда она прижимается к моему телу и стонет, я начинаю задаваться вопросом, действительно ли это плохо.

19

Инди

Я подношу телефон ближе к уху, выходя из оживленной кофейни, где отдыхаю между уроками. Тесса разговаривает со мной, но ее слова перестали восприниматься минуту назад, когда она сообщила эту новость. Слезы облегчения почти сразу навернулись на мои глаза, и теперь, когда я стою одна на тротуаре, они свободно падают.

– Инди, ты слышала, что я сказал? – Тесса задает вопрос. – Другая организация по защите прав животных купила всю партию лошадей. Пришел донор, и они предложили вдвое больше, чем мы могли. Всех их перевезли во временный приют для лошадей недалеко от Снохомиша. Мы с Эми направляемся туда, пока говорим. Если Юпитер там, как мы думаем, он в безопасности, Инди.

– Действительно? – мой голос слышен от переполняющих меня эмоций, а нижняя губа дрожит, когда я борюсь с рыданиями. Я вытираю слезы с лица, но это бесполезно. Еще несколько секунд спустя. – Он в безопасности.

– У нас есть все основания полагать, что он там был. Два человека сообщили, что видели лошадь, соответствующую его описанию. Они даже говорили о белой отметине на его задней ноге.

Сомнение все еще подкрадывается, как ледяная вода, обрушивающаяся на счастливый момент.

– Они могут ошибаться. Черная лошадь – не такая уж редкость.

Однако Тесса быстро отменяет мои резервации.

– Мы предпочитаем верить, что это он, пока не узнаем обратное.

– Хорошо, – моя голова кивает, когда я обдумываю свои следующие шаги. Теперь я могу сделать только одно, верно? – Пришли мне адрес. Я встречу тебя там. Мне нужно самой убедиться, он ли это, – я уже мчусь обратно в кофейню и запихиваю все в сумку, не заботясь о том, помнутся или порвутся записи, над которыми я работала часами.

– Я думаю, тебе следует оставаться на месте, Инди. Некоторые лошади, вероятно, в плохом состоянии, и это может быть мрачно. Тебе не обязательно это видеть.

Хотя я ценю ее заботу обо мне, я не принимаю ее предложение.

– Я сказал, что приеду. Напиши мне адрес, Тесс, – я отключаю линию, прежде чем у нее появится возможность продолжить со мной спор.

Каблуки моих кожаных ботинок стучат по земле, когда я выбегаю из заведения и направляюсь по тротуару к месту, где припарковала машину. Моя сумка рассыпается по половице со стороны пассажира, когда я бросаю ее внутрь. Это проблема и беспорядок для другого раза. Сейчас мое внимание сосредоточено на Юпитере. Два месяца я ждала этого звонка. Шансы по-прежнему не в мою пользу, но это самый близкий результат, который у нас когда-либо был, и я цепляюсь за кусочек надежды, что он действительно ждет меня там.

Прежде чем выехать с парковки, я решаю отправить Астору короткое сообщение. Он захочет знать, где я, если я не приду сегодня вечером, как мы планировали. С момента его дня рождения две недели назад мы ужинали вместе почти каждый вечер. Честно говоря, я не знаю, как это началось, но, даже не пытаясь, мы попали в легкую рутину. Вечером один из нас покупает еду по дороге домой, а утром тот, кто встает первым, приносит другому кофе. За первые два дня он научился готовить именно так, как мне нравится, хотя безжалостно отчитывает меня за количество сахара, которое я употребляю.

Признаюсь, такое ощущение, будто мы не играем дома. Хотя я не жалуюсь. Изменения между нами с той ночи были приятными. Действительно мило. Опьяняющий жар и страсть между нами не утихли, но теперь между нами царит комфорт, которого не хватало раньше. Как будто мы оба постепенно начали сбрасывать стены, которые неосознанно воздвигли.

На этом этапе самое сложное – не стать слишком комфортным. В нашем будущем все еще маячит дата окончания. Как и мои отношения с Калланом, мое соглашение с Астором краткосрочное. Следующей весной нам придется разойтись, и уже сама мысль об этом вызывает неприятное ощущение в груди. Я быстро привязываюсь.

Инди: Я объясню позже, но я буду дома поздно. Мне жаль.

Когда мое сообщение отправляется ему, всплывает письмо от Тессы с адресом, и все мысли об ожидании его ответа растворяются в воздухе. Я уверена, что позже с ним придется расплатиться, но любое наказание, которое мне придется вынести от рук Астора, того стоит, если я действительно верну Юпитера.

Трейлеры разбросаны по всему большому участку, и волонтеры в одинаковых голубых рубашках помогают вести спасенных лошадей в большое строение, похожее на сарай, посередине. Интересно, знают ли недавно освобожденные животные, что они теперь в безопасности, что их ценность больше не измеряется количеством мяса, которое они могут дать. Каждый из них обретает новую жизнь, и я рада за каждого из них, даже если я здесь только ради одной конкретной лошади.

Я знаю, что, учитывая участие Тессы и Эми, они все переедут в дома, в которых им будет комфортно. Пара не усыновит их, пока они не будут на сто процентов уверены, что в своем новом доме они будут в безопасности. Зная Тессу, она бы сама сохранила все стадо, если бы ей это было нужно. Если уж на то пошло, у нее есть для этого ресурсы и возможности.

Как будто она ходила по стенам, ожидая моего появления, Тесса появляется в широком дверном проеме прежде, чем я успеваю войти в хаос, творящийся внутри. Судя по всему, здесь должно быть не менее сорока человек, помогающих разгружать и распределять лошадей по денникам и различным круглым штырям.

Растрепанные вьющиеся волосы Тессы собраны в пучок на макушке, а ее веснушчатое лицо выглядит обеспокоенным, когда она встает передо мной. Выражение ее лица обычно позитивное. Она определенно одна из тех отвратительных людей со стаканом, наполовину полным. Вот почему, хотя ей даже не нужно было произносить это вслух, я знаю.

– Его здесь нет, не так ли? – я горжусь тем, как умею сохранять ровный и спокойный голос, когда чувствую, будто моя душа разбивается на острые, непоправимые куски. – Он никогда не был частью этой группы, да? Они видели другую лошадь.

Голова Тессы трясется.

– В том-то и дело, Инди. Это был он. Мы были правы, он был там.

Мое сердце болезненно сжимается в груди, и страх змеится по позвоночнику и конечностям, а следом за ним следует холодный туман.

– Что ты имеешь в виду? Где он сейчас? Что случилось с моей лошадью, Тесса?

Спокойствие покинуло меня вообще, и на его место пришла паника.

Рот моего тренера открывается и закрывается, как будто она не знает, как подобрать слова. Что случилось, что ей так трудно сказать вслух? Вспышки всех ужасных возможностей проносятся в моей голове бешеной бурей.

– Он умер? – я задыхаюсь, горло и глаза горят.

При этом все ее тело трясется от удивления, а руки тянутся к моим плечам.

– Нет, нет, милая. Он не умер, – несмотря на ее обнадеживающие слова и то, как она теперь меня держит, это мало что успокаивает мой страх.

У меня перехватывает дыхание, когда я умоляю ее.

– Откуда ты знаешь, что он был там? Ты видела его сама? Пожалуйста, просто скажи мне.

Она тянется к темно-красному пуховику, который носит, и протягивает мне полароидную фотографию. Дрожащими пальцами я беру её у нее и задыхаюсь от рыданий, когда рассматриваю его. Картина маленькая и зернистая, но его страх и недоедание кристально ясны. Сильного жеребца, который всегда стоял так высоко и уверенно, нигде не видно. Юпитер слишком тощий, и в его позе заметен тот же вид поражения, который я носила последние несколько месяцев. Похоже, он близок к тому, чтобы сдаться.

– Организация, которая их спасла, берет фотографии каждой лошади и вывешивает на доске объявлений в своей штаб-квартире, чтобы они могли помнить, за кого они сражаются. Это было сделано сегодня утром, когда они впервые добрались до аукционного лота, – мягко объясняет Тесса. – Рэйчел, женщина, отвечающая за все это, дала её мне, когда объяснила, что произошло.

– Если это было сделано сегодня утром, где он сейчас?

Она заправляет упавшую мне на лицо прядь волос за ухо. Движение такое материнское, но оно не приносит мне никакого утешения.

– Его уже усыновили, Инди. У женщины, пожертвовавшей крупную сумму денег на покупку всех лошадей, было одно условие. Она хотела Юпитера. Рэйчел не могла отказать ей и рисковать, что остальных лошадей отправят через границу. Ей пришлось отдать его ей.

Слезы льются из моих глаз и падают на фотографию в моей руке.

– Почему он? Зачем ей Юпитер?

Голова Тессы печально трясется.

– Рэйчел не знает. Она пыталась объяснить твою ситуацию, но женщина была полна решимости взять его с собой.

– Итак, это все? Его действительно больше нет?

– Я так думаю, дорогая.

Я ожидаю, что она скажет мне, что у нее есть план действий, как вернуть мою лошадь, но борьба в ней ушла. Она приняла ситуацию.

– Но он в безопасности. Эта ситуация кажется безнадежной, и мне очень жаль, что она закончилась не так, как хотелось бы кому-либо из нас, но я хочу, чтобы ты помнила, что он жив. Вот что важно.

– Я просто должна… что, сдаться? Двигаться дальше?

Просто произнести эти слова вслух было больно и трудно, как мне на самом деле довести это до конца?

– Я действительно не вижу другого выхода, дорогая.

У меня такое чувство, будто меня похоронили заживо со всем, что выпало на моем пути за последние несколько месяцев. Клочок надежды на то, что в конце концов я выиграю и верну Юпитера, удерживал мою голову над поверхностью. Тот факт, что я действительно потеряла его, заставил костлявые холодные пальцы поражения схватить мои лодыжки и тянуть меня под воду.

В этот момент полного отчаяния меня даже не волнует, что я не могу дышать.

Двадцать минут.

Именно столько я ехала, прежде чем слезы стали слишком ослепляющими, и мне пришлось съехать на обочину. И вот я просидела два часа. Солнце зашло, и я думаю, что мой телефон умер. Постоянное противное жужжание телефонных звонков и сообщений прекратилось некоторое время назад. Возможно, Астор и Тесса просто сдались и предоставляют мне пространство, в котором я так отчаянно нуждаюсь прямо сейчас.

Мне нужно время, чтобы оплакать себя, и я не думаю, что смогу сделать это в доме Астора, не говоря уже о том, чтобы сделать это перед ним. Наши стены рушатся, но я сомневаюсь, что борьба с моим эмоциональным срывом является частью плана, созданного Астором, или чем-то, что он готов сделать.

Мои слезы перестали течь некоторое время назад. Даже если бы мне хотелось еще плакать, думаю, мои слезные протоки временно объявили забастовку. Итак, теперь я сижу здесь в тишине, на этой темной проселочной дороге, ожидая того же признания, которое Тесса так легко нашла ко мне, но этого не происходит. Как бы я ни старалась, я не вижу положительного ракурса.

Сегодня я потеряла лучшего друга и последнюю связь с отцом.

Мой папа. Интересно, не разочаровался ли он во мне из-за того, что я не смогла вовремя найти Юпитера? Вероятно, он больше расстроен тем, что я вообще позволила его схватить. Я почти уверена, что разочарован в себе достаточно для нас обоих.

Ужасно яркие фары освещают мою темную машину, когда по дороге едет внедорожник. Это происходит каждые пару минут, и каждый раз я просто прикрываю чувствительные, опухшие глаза и жду, пока они проедут. Однако на этот раз все по-другому. Достигнув меня, они делают незаконный разворот направо.

В моей голове раздается сигнал тревоги, когда они паркуются прямо позади меня. Впервые с тех пор, как я остановилась, меня осенило осознание того, что я совершенно одна посреди этой чертовой глуши с неработающим мобильным телефоном. Это почти подтверждает, что я буду первой мертвой в фильме ужасов.

Застыв от страха всего на секунду, я бросаюсь в бой. Поворачивая ключи зажигания, я готовлюсь уехать, как летучая мышь из ада, но стоит мне в последний раз взглянуть в зеркало заднего вида, как мой план побега улетучивается. При этом в моих костях оседает другой вид страха.

Меня не похитят. Нет, меня сейчас отругают.

Астор нашел меня.

20

Астор

Планы, которые я строил на сегодняшний вечер, рухнули, когда она прислала мне это сообщение.

Она сказала, что опоздает, и я подождал час, пока она наконец придет домой, но она так и не пришла. Каждый мой телефонный звонок и текстовое сообщение оставались без ответа. Каждый раз, когда ее сладкий голос произносил мне на ухо сообщение голосовой почты, мой гнев только рос. Я не знаю точно, сколько правил дорожного движения я нарушил, когда в ярости ехал сюда, но мне повезло, что в данный момент меня не задерживают полицейские.

Подойдя к ее машине и наконец взглянув на нее, я пришел к поразительному осознанию того, что эмоция, которую я испытывал, не была гневом. Это было горе. Если не считать моего сына, я не могу припомнить случая, когда бы я был так обеспокоен безопасностью другого человека, как безопасность Инди. Пока я искал ее, в моей голове прокручивались все возможные варианты того, что могло произойти. На минуту мне даже пришла в голову мысль, что она оставила меня и свою жизнь здесь позади, но в конечном итоге эта идея была проигнорирована. Она слишком много работала, чтобы оставаться здесь и уйти от этого сейчас.

Подруга Инди, Тесса, наконец позвонила мне в офис, и Ческа дала ей номер моего мобильного телефона. Тренер знала, что Инди живет со мной, и хотела знать, добралась ли она домой в целости и сохранности, поскольку она тоже какое-то время пыталась связаться с Инди. Она объяснила, что Инди ушла в эмоциональном состоянии, узнав, что ее любимую лошадь уже усыновили. Тесса любезно дала мне адрес святилища, прежде чем мы повесили трубку, и я использовал его как отправную точку для поиска моей девушки.

Инди не поворачивает головы, когда я останавливаюсь возле ее водительской двери. Ее глаза упрямо смотрят вперед. Только когда мои костяшки пальцев постукивают по стеклу, она не двигается, но даже тогда это всего лишь опускается ее окно.

Меня не особо интересует обмен любезностями на обочине этой чертовой дороги, и я сразу перехожу к делу.

– Какого черта ты думаешь, что ты здесь делаешь? Что я говорил о том, что заставить меня искать тебя, Инди? Я этого не делаю, – и все же ради нее я сделал это дважды. – Выйди из этой чертовой машины. Мы уезжаем.

Из-за моего необсуждаемого приказа у нее вздымаются волосы и мотается голова в мою сторону. Ярость пылает в ней янтарным огнем.

– Не веди себя так, будто кто-то заставил тебя приехать сюда. Я абсолютно уверена, что нет. Все, что мне нужно, – это немного времени, чтобы собраться с мыслями – обработать – то, что произошло. Я полагала, что все твои проигнорированные звонки ясно передали бы это сообщение, но, видимо, ты не можешь понять ни хрена намека, мистер Бэйнс.

Мои коренные зубы скрипят. Она не называла меня так с вечера моего дня рождения, и сейчас это похоже на пощечину.

– Ты забыла, с кем разговариваешь?

Теперь, когда она наконец смотрит на меня, и с помощью ярких фар моей машины я оцениваю ее внешний вид. Под опухшими красными глазами размазаны подводка для глаз и тушь. Бог знает, как долго она сидела здесь и плакала. Цвет ее лица бледный, и она выглядит просто измученной – эмоционально и физически.

Ее голова трясется.

– Нет, я точно знаю, с кем разговариваю, и надеюсь, что это также покажет, насколько серьезно я говорю, когда говорю тебе уйти. Я не могу сделать это с тобой прямо сейчас. Потеря Юпитера лишила меня всего, мне больше нечего дать тебе.

Она пытается быть сильной, но я слышу легкую дрожь в ее голосе, когда она борется со рыданиями.

– Насколько я помню, я еще не просил тебя ничего мне дать.

– Да? Ну, ночь молода. Что произойдет, когда мы пойдем домой и ты захочешь, чтобы я раздвинула для тебя ноги? Должна ли я просто подавить полное отчаяние, которое я чувствую, и сделать это с радостью и улыбкой на лице?

Она проецирует на меня свою злость. Я это прекрасно осознаю и даже могу сказать, что понимаю, но не могу остановить волну ярости в своих венах.

– Ты действительно думаешь обо мне так низко, Инди, что думаешь, что я бы попросил тебя трахнуть меня, пока у тебя сопли текут по лицу и слезы на глазах?

Найдя мой вопрос юмористическим, она издает сардонический смешок.

– С каких пор ты должен спрашивать? Разве это не сделка, которую мы заключили? «Я могу призвать, я могу иметь, когда захочу, я могу прикасаться так, как считаю нужным». Это то, что ты сказал, не так ли?

Мои пальцы сжимаются в сердитые кулаки, и, чтобы не повредить ими ее дерьмовую машину, я просто кладу их на крышу машины и наклоняюсь так, чтобы мы были на уровне глаз.

– Это твой единственный пропуск, красотка. Я забуду, как ты это сказала, потому что знаю, что твое сердце сейчас разбито, но прежде чем мы двинемся дальше, я хочу задать тебе один вопрос. Можешь ли ты назвать хоть один случай, когда я физически заставил тебя сделать то, чего ты на самом деле не хотела? Чего ты, черт возьми, не жаждала?

Она пытается продолжать борьбу, но через несколько секунд она тает из ее тела и пламя гаснет в ее больших грустных глазах.

– Нет, – вздыхает она. – Ты не заставлял меня делать то, чего я не хотела.

– Я так и думал, – рычу я, соглашаясь. – Теперь у тебя есть пять секунд, чтобы самой выйти из машины. Если ты решишь продолжать упрямиться, я вытащу тебя через это чертово окно.

Молча она поднимает окно и собирает свои вещи. Через минуту она выходит из машины совершенно несчастная и унылая.

– Пойдем. Мы и так потратили здесь достаточно времени.

Первоначальный план, который я предвидел на сегодняшний вечер, разрушен, но, возможно, мне еще удастся кое-что спасти, если мы успеем добраться до того, как они закроются на ночь.

– А что насчет моей машины? Что, если кто-то её украдет?

Я смотрю на серебристый седан, который, наверное, года на два старше ее. Детали, которые потребуются, чтобы привести его в рабочее состояние, обойдутся на тысячи долларов дороже, чем он стоит.

– Тогда они окажут тебе чертову услугу, – прежде чем она успевает со мной спорить, я забираю у нее сумку и просовываю в нее свои пальцы. – Давай, красотка, отвезём тебя домой.

21

Инди

Если мое горе не заставило меня молчать по дороге домой, то смущение из-за моего поведения с Астором, конечно, чертовски важно. Целый час езды домой, я даже не могу заставить себя посмотреть на него или даже в окно. Вместо этого я просто смотрю на свои колени и теряюсь в воспоминаниях, которые мне посчастливилось создать вместе с Юпитером и моим отцом. Все мои лучшие работы включают в себя один или оба из них, и я думаю, что это часть того, что делает задачу такой сложной. От каждого из них у меня остались только воспоминания.

Теперь я боюсь, что начну их забывать. Что я буду делать тогда? В моей жизни нет никого, с кем я могла бы вспоминать о них сейчас, когда моя мама почти отреклась от меня. Я внезапно почувствовала себя очень одинокой в этом мире. Они все покинули меня, и каждая прошедшая секунда приближает Астора на шаг ближе к тому же.

Какая чертовски депрессивная мысль.

Я не смотрю вверх, пока внедорожник «Порше» Астора не останавливается и его окно не опускается. На долю секунды мне кажется, что он остановился у автокафе, но сама мысль о том, что Астор Бэйнс ест фаст-фуд, смехотворна. Его палитра слишком изысканна для такого. Я потрясена, обнаружив, что мы остановились перед большими железными воротами и что Астор опускает окно к мужчине, сидящему в пристроенной к нему маленькой хижине охраны.

– Астор Бэйнс, – говорит он охраннику. – Мы должны были приехать раньше, но я позвонил и предупредил, что мы опоздаем. Владелец разрешил это.

Охранник ерзает на своем месте.

– А, так ты тот парень, за которого мне платят сверхурочные.

Астор тупо смотрит на мужчину, в его выражении лица не отражается ни единой херни. Поддерживая разговор коротким и по существу, он лаконично отвечает:

– Мы пробудем здесь меньше часа.

– Меня устраивает, чувак. В следующем году у меня ребенок пойдет в колледж, и мне нужны все сверхурочные, которые я могу получить, – он пожимает плечами и нажимает кнопку, открывающую металлические ворота.

Не обращая внимания на махающую руку мужчины, Астор поднимает окно и выезжает через ворота. Тридцать секунд спустя гладкая асфальтированная улица превращается в грубый гравий, когда мы идем по однополосной дороге, освещенной декоративными уличными фонарями. Полностью выехав во время поездки сюда, я потеряла чувство направления. Здесь так темно, что я не вижу близлежащих ориентиров, которые могли бы помочь мне сориентироваться.

– Где мы? – допрашиваю я его. – Я просто хочу домой, Астор. Это был такой ужасный день.

– Все это было бы для тебя гораздо менее запутанным, если бы мы пришли сюда при дневном свете, как я изначально планировал. Если бы ты просто ответила на звонок или, еще лучше, пришла домой, как положено, ты бы поняла.

Мои руки сжимаются на груди, а на моем лице появляется хмурый взгляд.

– Ты ведь не собираешься сидеть здесь и ругать меня за попытку найти «Юпитера», не так ли?

Он не предлагает мне ответа; его глаза просто смотрят на меня. Выражение его лица действительно нечитабельно, и я все еще пытаюсь его расшифровать, пока мы останавливаемся перед большим зданием. Нет, не здание… сарай.

– С какой стати ты привел меня в сарай именно сегодня?

И снова он игнорирует меня. Выключив двигатель, он выходит из машины и обходит машину, чтобы открыть мою дверь. Движением, которое кажется Астору слишком галантным, он протягивает мне руку, чтобы помочь мне выбраться из внедорожника. Подозрительный и немного обиженный, он привел меня сюда, когда мои эмоциональные раны все еще обильно кровоточат, я секунду колеблюсь, прежде чем неохотно позволяю ему увести меня от машины.

Этот сарай совсем не похож на тот, в котором я выросла или на тот, в котором я сейчас работаю. Этот кричит о деньгах и роскоши. Внешний вид выполнен из красивого камня и кедрового дерева, оба из которых видны благодаря теплому сиянию установленных вокруг фонарей. Кованое железо, украшающее каждое из арочных окон, дополняет красивую эстетику.

Я знаю, не видя ни одной лошади внутри, что они стоят больше, чем большинство роскошных автомобилей, и люди, которые садятся на них здесь, находятся в тех же налоговых категориях, что и Астор.

Он достает из кармана куртки ключ-карту и сканирует ее на модном электронном замке. Какого черта у Астора ключ от сарая? Его конек – соколиная охота, а не лошади. Свет мигает зеленым, и он отпускает мою руку, чтобы открыть мне дверь.

Как и мгновение назад, я делаю паузу, прежде чем войти внутрь, и от этого он только закатывает глаза и вырывается раздраженный вздох.

– Тебе нужно приглашение с гравировкой? Войди внутрь, – чтобы убедиться, что я делаю то, что мне говорят, его свободная рука тянется к моей пояснице и слегка подталкивает меня внутрь.

Как и внешний вид, интерьер выполнен из того же кедрового дерева и имеет красивую железную отделку. С двухэтажного потолка свисают даже люстры в деревенском стиле. Между тем, в моем нынешнем сарае уже несколько недель не горит свет в подсобном помещении. Они продолжают говорить, что исправят это, но по состоянию на два дня назад я все еще использую фонарик телефона, чтобы найти свои припасы.

Я стою там, частично испытывая трепет перед этим местом, просто глядя на длинный ряд прилавков по обе стороны сарая. Их должно быть не меньше тридцати, и, судя по всему, они в основном заняты лошадьми. Я тяжело сглатываю, когда чувствую, как боль утраты выходит на поверхность. Пытаясь не потерять самообладание перед Астором, я откашливаюсь и оборачиваюсь.

Мой подбородок падает на грудь, а глаза закрываются, как будто это каким-то образом помогает отгородиться от окружающего мира.

– Я не хочу здесь находиться, – хнычу я.

Но он, конечно, этого не примет. Палец Астора проходит под моим подбородком и заставляет меня посмотреть на него. Нежность, которую я вижу в его бурных глазах, заставляет меня перехватывать воздух. Эта его сторона для меня совершенно новая. Ближе всего я подошла к этому взгляду в ту ночь, когда он впервые поцеловал меня, но даже тогда это не было близко к этому.