Текст книги "Золотые крылья и красивые вещи (ЛП)"

Автор книги: Кейли Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

– Ты хотел поужинать вместе, чтобы мы могли поговорить о твоих летних курсах? – Астор задает вопросы.

– Нет, – поправляет Каллан. – На самом деле я хотел сообщить вам всем, что я уже получил все кредиты, необходимые для получения диплома. Я был занят работой и разговаривал со своими консультантами, и все они согласились, что я могу закончить обучение на семестр раньше. Официально я закончу в декабре.

Гордые аплодисменты и поздравления Джун заглушают резкий вздох, который вырывается из моих губ, когда пальцы Астора касаются моей обнаженной киски. Он дразнит – нет, готовит меня к тому, что задумал. Тот факт, что он попросил меня надеть это чертово платье, показывает, что он именно это и планировал. Это не сиюминутная вещь. Настоящая мысль была вложена в это.

– Это отличные новости, Каллан, – хвалит он сына, кивая головой и томно водя вверх и вниз по моей киске. – Я знаю, что это цель, которую ты преследовал еще со школы. Я горжусь тобой за это.

– Спасибо папа, – Каллан смотрит на меня следующей, и мой отвлеченный мозг быстро вспоминает, что мне нужно что-то сказать.

– Я очень рада за тебя, Каллан. Я действительно имею в виду это, когда говорю это, – мои романтические чувства к нему, возможно, и уменьшились, но я все еще хочу для него только счастья и успеха. – Ты будешь делать потрясающие вещи… – мои слова замирают, когда Астор поддразнивает меня. – Я просто это знаю, – добавляю я напряженно.

У меня нет возможности узнать, выглядит ли улыбка, которую я ему дарю, такой же натянутой, как кажется.

Астор толкает палец внутрь меня, и мой подбородок падает на грудь, пытаясь скрыть потрясенный приоткрытый рот.

Этого не происходит. На самом деле он этого не делает, пока его сын и бывшая сидят за столом. Логическая часть моего мозга пытается рассуждать, но увеличивающийся ритм его пальца, скользящего внутрь и наружу, доказывает обратное.

Глубоко вздохнув, я пытаюсь успокоиться, прежде чем снова поднять голову.

– Какие у тебя планы после окончания учебы? – Джун спрашивает за бокалом дорогого красного вина. Она попросила Каллана принести одну из бутылок из подвала Астора, прежде чем мы сели за стол, как будто у нее все еще было право на вещи Астора.

Каллан смотрит на меня так, будто собирается сообщить новости, меняющие мою жизнь. У меня учащается сердцебиение не из-за его напряженного выражения лица. Это ладонь его отца трется о мой чувствительный клитор.

– Большую часть последних трех месяцев я провел, приводя все в порядок, но как только в декабре закончу учебу, перееду в Нью-Йорк, – наконец, после месяцев тайн и призрачного поведения Каллана, правда наконец-то раскрыта. – Я прилетел туда на этой неделе и встретился с дядей Эмериком. Он предложил мне работать на него, – он смотрит на своего отца, когда тот произносит последнюю часть. В его глазах мелькает страх, как будто он боится, что его отец не одобрит этот выбор карьеры.

Я никогда раньше не слышала, чтобы Каллан говорил об Эмерике, поэтому понятия не имею, что может повлечь за собой эта работа, но, судя по тому, как падает бетонное лицо Джун, я не думаю, что это хорошо.

– Эмерик, как твой брат? – она произносит его имя тихо, как будто могла бы случайно позвать сюда мужчину, если бы произнесла его слишком громко. – Это не кажется разумным. Астор, ты позволишь это?

Рука Астора сильнее сжимает меня, и в то же время он открывает рот, чтобы заговорить, и вводит в меня еще один палец. Мне нужно все, что у меня есть, чтобы не вздрогнуть от вторжения.

– Кто я такой, чтобы говорить ему «нет»? Каллан взрослый мужчина. Он должен выбрать свой собственный путь и научиться придерживаться принятых решений.

Начиная с макушки, по моему телу начинают пролетать искры удовольствия. Моя кожа слишком теплая, а мышцы киски начинают сжиматься. Дрожащими пальцами я кладу руку на руку Астора, молча умоляя его остановиться, чтобы я не кончала прямо здесь, за этим чертовым столом.

Моя просьба осталась без ответа и привела к противоположному эффекту, на который я надеялась. Его темп и давление увеличиваются, единственное, что сдерживает мой оргазм, это моя чистая воля.

Черт. Черт. Черт.

– Я думаю, что это может быть для меня действительно хорошей возможностью, и я могу многому научиться у Брана…

Положив руки на ткань платья, я взлетаю из-за стола и прочь от безжалостной руки Астор. Совершенно растерянная, я, затаив дыхание, извиняюсь перед Калланом за то, что так грубо прервала его.

– Извините, я… я на минутку, – бросив краткий взгляд на самодовольное лицо Астора, я выбегаю из комнаты, прежде чем кто-нибудь успеет сказать что-нибудь еще.

13

Астор

– Я пойду выберу из погреба еще одну бутылку вина, – объясняю я, снимая с колен салфетку и отталкиваясь от стола.

Инди вместе со своей жадной пиздой где-то прячутся от меня. Я хочу злиться на нее за то, что она ушла прежде, чем я смог заставить ее кончить, но тот факт, что теперь я могу выследить ее, как будто она моя добыча, меня волнует.

Джун стучит по почти пустому стакану.

– Будь добрым и возьми еще одну бутылку каберне, пока ты там, Астор.

Единственная причина, по которой я все еще терплю присутствие Джун, – это Каллан. Независимо от того, насколько сильна моя неприязнь к ней, она всегда будет матерью Каллана. И поэтому она навсегда останется постоянным бременем в моей жизни. Это был ее грандиозный план двадцать три года назад, когда она забеременела нашим сыном. Это была самая старая пьеса в книгах, и я все равно каким-то образом стал ее жертвой.

Я никогда не буду сожалеть о существовании моего сына, но буду сожалеть о том, как это произошло, до конца своих дней.

Хотя больше всего я сожалею о том, что позволил отцу убедить меня жениться на коварной женщине. У Бэйнов есть имидж, который нужно поддерживать, и внебрачный ребенок – это не то, за что он бы выступал. Только когда он был насильно отстранен от власти, остыл и умер, я развелся с Джун. Наш брак распался всего через три года, и ни разу за эти три года моя неприязнь к ней не ослабела. Спустя два десятилетия я наслаждаюсь ее обществом еще меньше.

Я мог бы признать тот факт, что она разговаривала со мной, но мне гораздо приятнее просто полностью ее игнорировать. Тот факт, что мое пренебрежение к ее присутствию безмерно раздражает ее, только делает это еще более сладким.

Инди отчаянно пыталась уйти от меня. Убежище ее новой спальни было бы слишком далеко, чтобы ее измученный мозг мог подумать о том, чтобы добежать до нее. Она будет искать гораздо более близкое и доступное убежище.

Подошвы моих туфель стучат по паркетному полу, пока я прохожу через парадный вход и коридор, в котором находится мой офис. Я довольно хорошо предугадываю ее действия, но были моменты, когда она меня удивляла. Как вчера на палубе, где она с энтузиазмом подавилась моим членом. В итоге мое наказание принесло ей больше удовольствия, чем я предполагал.

Проходя мимо закрытой двери одной из ванных комнат, я останавливаюсь, когда слышу шум льющейся воды. Моя ухмылка мгновенная, и предвкушение пронзает меня, как пуля.

Нашёл тебя, красотка.

Мои костяшки пальцев стучатся по двери.

Кран выключается, и следует короткая пауза, прежде чем голос доносится из-за деревянной двери.

– Минуточку.

У нас нет ни минуты. Если Каллан или Джун решат покинуть официальную столовую, мне зададут вопросы, на которые мне не хочется отвечать.

Я ничего не говорю, вместо этого стучу еще раз.

Она вздыхает от разочарования, прежде чем ее шаги проходят через комнату. От звука поворота замка кровь прилила к моему члену. Окончательно. Дверь открывается не более чем на дюйм, прежде чем я проталкиваюсь в ванную.

Глаза Инди расширяются, губы приоткрываются, ее крик едва успевает замолчать, когда моя рука зажимает ей рот. Я снова закрываю дверь и запираю нас внутри.

– На этот раз некуда бежать, Инди, – рычу я рядом с ее лицом, толкая ее до тех пор, пока она не ударяется спиной о мраморный туалетный столик. – Ты заперта здесь со мной и останешься здесь, пока я не насытюсь.

Она пытается говорить за моей рукой.

– Шшш, – воркую я, убирая пряди ее волос с ее лица. – Мы не хотим, чтобы нас кто-то подслушивал, не так ли? Ты умно решила не носить трусики, так что на этот раз мне нечем тебя затыкать. Если ты будешь слишком громкой, я в тебе очень разочаруюсь.

Ее дыхание ускоряется, грудь выпирает из-под белого сарафана. Она нервничает из-за того, что заперта здесь со мной, но ее расширяющиеся зрачки и то, как она выгибается ко мне, выдают ее готовность.

Моя свободная рука скользит между ее бедер.

– Я собираюсь закончить то, что начал, – говорю я ей. – Но на этот раз ты кончишь на мой член.

Глаза Инди непроизвольно закрываются, когда я снова погружаю палец в ее липкое тепло. Она стала более влажной, чем была, когда вышла из-за стола.

Мой член прижимается к молнии моих брюк, стремясь погрузиться в ее тепло.

– Моя красавица готова принять меня, не так ли?

Она скулит в мою руку, и ее бедра перекатываются, трутся о мою ладонь. Ее движения безумны, даже отчаянны. Мои предыдущие поддразнивания заставили ее жаждать меня.

Когда я выдернул свой мокрый палец из ее глубины, на ее лице отразилось разочарование. Оно рассеивается, когда я обеими руками поднимаю ее на столешницу в ванной.

Стоя между ее раздвинутыми бедрами, я приказываю ей:

– Достань мой член.

Подняв мой черный кашемировый свитер, ловкие пальцы Инди хватаются за пуговицу и молнию моих темно-серых брюк. Все время смотрю, как она кусает нижнюю губу. Мне никогда не нравился сам процесс поцелуев. Каким-то образом этот акт казался более интимным, чем секс, но в моей груди что-то сжалось, побуждая меня поцеловать Инди прямо сейчас. Мои зубы скрипят, и я подавляю нежелательное желание.

Она стягивает мои штаны на бедра, позволяя моему члену выпрыгнуть на свободу. Ее губы дергаются, когда она смотрит на меня.

– Похоже, я не единственная, кто сегодня пойдет в коммандос, мистер Бэйнс.

– Я же говорил тебе, что мне нравится легкий доступ, – я ухмыляюсь. – Плевать на меня. Приготовь мой член для твоей киски.

Ее тонкие пальцы обхватывают мой толстый член, и я в полном восторге наблюдаю, как слюна капает с ее губ на кончик моего члена. Мои бедра дернулись вперед от ее первого вялого толчка. Направляясь к основанию, она распределяет по мне влагу.

Я прижимаюсь к ней лбом. Так близко, как будто мы делимся кислородом. Другая моя рука обхватывает ее запястье, останавливая ее движения.

– Обхвати меня ногами за талию.

Подтянув задницу к самому краю стойки, она делает то, что я прошу. Пятки ее ног впиваются в мою поясницу, и она притягивает меня ближе к своему центру. Ее голова падает назад к зеркалу позади нее, когда я провожу свой член сквозь ее мокрые половые губы. Головка касается ее чувствительного клитора, заставляя все ее тело трястись.

Ее глаза умоляют меня, когда я останавливаюсь у ее входа.

– Пожалуйста, – это едва слышимый шепот, но слышать это странное слово, исходящее из ее губ, – один из моих любимых звуков.

Я уже собираюсь исполнить ее желание, когда в дверь постучат.

– Инди?

При звуке голоса Каллана Инди двигается вперед и пытается спрыгнуть с туалетного столика. Мои руки сжимают ее бедра в карающей хватке, заставляя ее оставаться на месте. В ее янтарных глазах сияет чистый страх.

Мой единственный ответ – медленное покачивание головы и коварная ухмылка, растущая на моих губах. Я не смог бы спланировать это лучше, даже если бы попытался. Приклонив голову к ее уху, я тихо говорю ей.

– Ответь ему, Инди.

Тело все еще напряжено, я толкаю ее назад, пока она снова не прислоняется к зеркалу. Ее взгляд переключается между тем местом, где мой член снова скользит по ее киске, и дверью, за которой стоит ее парень.

Когда она не отвечает, мои пальцы предупреждающе сжимают ее кожу.

Наконец она находит слова.

– Я… я здесь, – ее ответ выходит прерывистым, как будто ее горло забивается эмоциями.

Я знаю правду, но Каллан нет.

– Ты в порядке? Ты выглядела расстроенной, – спрашивает он обеспокоенно. Ему уже слишком поздно беспокоиться об эмоциях Инди.

Инди смотрит на меня, ища помощи, а я просто произношу одно слово.

Ложь.

– Да, я в порядке, – её дыхание дрожит, когда я снова становлюсь у ее отверстия. Легкое покачивание головы – ее молчаливая мольба, а злая улыбка – мой ответ. – Мне просто нужна минута, чтобы… – она теряет способность дышать и говорить, когда головка моего члена входит в нее. – …чтобы взять себя в руки, – успевает закончить она.

Ее спина выгибается, когда я дюйм за дюймом вдавливаюсь в нее, а ее ногти впиваются в верхнюю часть моих рук, которые все еще удерживают ее бедра открытыми.

– Ты уверена? – Каллан давит.

Я снова шепчу ей на ухо, но на этот раз я врезаюсь в нее до конца, пока говорю.

– Ложь лучше.

Прежде чем ответить, она облизывает нижнюю губу.

– Сейчас происходит так много всего, Каллан. Между моей мамой и тобой, мне нужна секунда, чтобы все обдумать.

Я горжусь ее способностью сохранять ровный голос. В ее речи есть лишь малейшая дрожь, но я думаю, что она заметна только для меня потому, что я ее вызываю. Мои толчки медленны и размеренны, чтобы звук был минимальным, но они глубокие и касаются ее матки.

Поцелуи с открытым ртом, которые я оставляю на ее челюсти, – это ее награда за хорошо выполненную работу, но Каллан неумолим.

– Мне жаль, что я сказал тебе сегодня вечером, а не раньше. Прежде чем рассказать тебе, я хотел убедиться, что все высечено в камне. Открой дверь, и мы поговорим об этом.

– Нет! – Инди тут же огрызается, кивая головой в сторону запертой двери. – Я имею в виду… я скоро выйду. Пожалуйста, дай мне минутку, и я найду тебя, чтобы мы наконец могли поговорить о вещах.

После долгой паузы Каллан отвечает:

– Хорошо. Я буду ждать тебя на палубе.

Инди не может полностью расслабиться, пока не раздастся слышимый звук удаляющихся шагов. Как только они отдаляются, ее тело обвисает с облегчением.

– Черт возьми, – выдыхает она.

– Такая хорошая девочка, – одобрительно рычу я, мои бедра приближаются к ней быстрее. Сдержанность, на которую я полагался всю ночь, исчезает каждый раз, когда ее основные мышцы сжимаются вокруг меня. – Моя хорошая девочка.

– Да, – соглашается она с долгим стоном. – Твоя.

Инди может отрицать, что ей не понравились наши сегодняшние секретные игры, но то, как ее тело реагирует на меня, выдаст ее ложь. Ей нравится угроза быть пойманной, это ее воодушевляет и возбуждает, как и меня. Кровь в моих венах буквально горит в её глазах.

Дыхание Инди становится прерывистым. Обычно я бы посоветовал ей держать руки на мраморной стойке, но мне нравится, как они беспокойно скользят по моим рукам и груди. Когда я прижимаю большой палец к ее клитору, ее ногти впиваются мне в шею, вызывая у меня в горле низкий стон.

У основания позвоночника начинают появляться покалывания, а яйца напрягаются. Мои зубы впиваются в губу, и мой ритм становится неустойчивым, пока я гонюсь за освобождением.

Инди разваливается в первую очередь. Моя рука хлопает ее по рту, заглушая ее крики экстаза, как раз перед тем, как раскаленное удовольствие вспыхивает во мне, как фейерверк.

Войдя глубоко, я изливаюсь в нее с резким проклятием.

Я остаюсь погруженным в нее, пока мы оба пытаемся восстановить дыхание. Моя голова падает на плечо Инди, и ее кожа прилипает к моей.

Я теряюсь в мягких кругах, которые она проводит по подстриженным прядям на моей голове. По моей коже танцуют колючки. Это успокаивающий жест, который кажется слишком интимным для наших отношений. Я даю этому минуту, прежде чем встать прямо.

Румянец на щеках Инди приобрел потрясающий цвет, а блеск пота на лбу был вполне заслуженным. Ее губы приоткрыты в тихом вздохе, когда мой все еще полутвердый член выскальзывает из ее чувствительного центра.

Мои глаза фиксируются на том, как из нее вытекает моя сперма, и я испытываю удовольствие от того, что нашел еще один способ отметить ее как свою.

Глаза Инди расширяются, когда мой большой палец собирает то, что вытекло, и заталкивает обратно в нее.

– Что ты делаешь?

– Пока ты не расстаешься с моим сыном, я хочу, чтобы из тебя капала моя сперма.

14

Инди

Холодный ночной воздух почти не охлаждает мою разгоряченную кожу, когда я выхожу на палубу. Как он и обещал, Каллан стоит, прислонившись к перилам, и ждет меня. Он не сразу поворачивается ко мне, когда за мной закрывается дверь. Его глаза сканируют темное озеро под нами, но я знаю, что он слышит мое приближение по тому, как он выпрямляется.

Чувство тревоги, растущее в моей груди, похоже на ад, медленно уничтожая мои легкие. Я знаю, что мне нужно что-то сказать ему, но боюсь того, что может вылететь из моих уст. Мой разум все еще измотан после встречи с Астором, и я не могу ясно мыслить. Тот факт, что Астор был прав, и я действительно чувствую, как он вытекает из меня, тоже не помогает делу.

Но что забавно, так это то, что я не боюсь этого разговора с Калланом. Это то, на создание чего ушли месяцы, и уже давно пора было его получить. Что меня пугает, так это то, что, взглянув на мои покрасневшие щеки, Каллан узнает мою тайну. Я не знаю, узнает ли Каллан о том, что здесь происходит, и когда это произойдет, но я не думаю, что рассказывать ему сегодня вечером – хорошая идея. Особенно, когда его мать все еще здесь, наполняя дом осуждающими взглядами и своим слишком сильным цветочным ароматом.

Нет, все, что нам нужно сделать сегодня вечером, это назвать время смерти наших несуществующих отношений, чтобы мы оба могли свободно двигаться дальше.

– Ты собираешься это бросить? – спрашиваю я, как только обретаю способность связывать слова воедино. – Ты прожил в Вашингтоне всю свою жизнь. Уйти не может быть легко.

После короткой паузы следует вздох, прежде чем Каллан поворачивается ко мне.

– Это то, что мне следовало сделать давным-давно, но я отложил это на второй план и попытался продолжить свою жизнь здесь. Я знаю, что теперь поехать в Нью-Йорк – это правильно для меня. Все, что я хочу, есть здесь, и я просто избегаю этого.

Я не могу не думать, что в его словах больше смысла, чем он показывает. Что еще есть в Нью-Йорке, кроме его дяди и этой новой работы?

Подойдя к нему, я повторяю его позу и прислоняюсь к перилам.

– Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, Каллан. Будь то здесь или в Нью-Йорке, – моя рука лежит на его. – И я точно знаю, что я не тот человек, который делает тебя счастливым.

Его губы приоткрываются, как будто он собирается со мной поспорить, но я быстро перебиваю его.

– Нет, все в порядке, – обещаю я. – Это нормально, потому что те роли, которые мы должны были сыграть в жизни друг друга, мы сыграли в полной мере. На этом мы заканчиваем. Нам больше нечего делать и нам нечего дать. Если бы мы могли дать больше, мы бы не вели этот разговор. Единственное, что у тебя всегда будет, где бы ты ни был – здесь или на другом конце страны, – это моя дружба. Это никогда не изменится и не поколеблется.

Он смотрит на меня, слегка покачивая головой.

– Я не был честен с тобой, Инди. Я вступил в эти отношения, зная, что никогда не смогу дать тебе больше, что это ненадолго. Было несправедливо позволить тебе хотя бы на минуту подумать, что мы станем кем-то большим, чем были на самом деле.

Это странно. Это признание должно ранить, не так ли? Мое сердце должно было бы хоть немного разбиться, зная, что он никогда не хотел большего, но этого не происходит. Я думаю, это потому, что в глубине души я всегда знала, что мы никогда не были чем-то большим, чем краткими блестящими искрами в жизни друг друга. Наш свет быстро померк, но так было суждено.

– Мы оба знали, что это не сработает. У этого всегда был срок годности, – поначалу я была ослеплена его трепетом и не хотела видеть то, что неизбежно лежало перед нами. Но этим летом для меня это стало до боли очевидным, когда мы разошлись, и, казалось, никого из нас это не волновало. Уже несколько месяцев мы живем своей отдельной жизнью.

– Правда в том, что я хотел, чтобы это сработало, – признается он, шокируя меня. – Теперь я понимаю, что мои причины были чисто эгоистическими. Вот почему я никогда не был честен с тобой, и мне искренне жаль.

В моих словах нет и намека на ложь:

– Я верю тебе, и, пожалуйста, не извиняйся передо мной. Это действительно не нужно, – здесь я сильно ошибаюсь. Я имею в виду, черт возьми, сперма его отца течет по внутренней стороне моего бедра, пока мы говорим по душам.

Словно он внезапно занервничал, он выдернул свою руку из-под моей, чтобы с тревогой потереть ею затылок.

– Мне кажется… – он замолкает, все еще неуверенный в себе. – Я чувствую, что я должен тебе больше, я не знаю, честно. Мне нужно еще кое-что тебе сказать.

У меня трясется голова, и чувство вины подступает к горлу.

– Ты действительно мне ничего не должен, Каллан, – пожалуйста, не говори мне больше, потому что тогда я почувствую, что мне нужно сделать то же самое.

– Нет, я должен тебе сказать. Я обещал ей, что сделаю это.

– Ей?

Его красивое лицо щиплется.

– Ага. Ей.

Просто так это имеет смысл. Все невысказанные сегодня вечером слова появляются и становятся на свои места. Недостающие части его потребности быть в Нью-Йорке заполняют все пробелы, и я внезапно чувствую, что вижу полную картину. И я наконец-то чувствую, что вижу и понимаю Каллана Бэйнса.

– Как ее зовут? – моя улыбка искренняя, когда я спрашиваю. Я хочу знать о девушке, которая так сильно завладела его сердцем, что он все забирает и переезжает через всю страну.

Его на секунду сбивает с толку отсутствие у меня гнева; я могу сказать по тому, как за короткий промежуток времени в его глазах отразился широкий спектр эмоций. Каллан колеблется, словно обеспокоен тем, что за моим любопытством скрывается скрытый мотив. Он как будто думает, что я веду себя хладнокровно и нападаю на него только после того, как получу всю информацию.

– Я имела в виду то, что сказала, Каллан. Я хочу, чтобы ты был счастлив, и если именно она делает тебя счастливым, как я могу на тебя за это злиться? – я пытаюсь его уверить.

Он глубоко выдыхает.

– Я не мог любить тебя так, как ты заслуживаешь, потому что я был влюблен в Офелию с пятнадцати лет. Между нами большая история, и с моей стороны было допущено много ошибок, но я не буду сейчас вдаваться в подробности. Все сводится к этому; я попытался двигаться дальше и на долю секунды позволил себе поверить, что смогу сделать это с тобой. Как бы я ни старался, я не смог, и еще раз прошу прощения за это.

– Перестань извиняться передо мной, – это не просьба, это требование. Как я могу принять от него извинения, если не могу сказать ему правду о своих поступках? – Ты знал, что она была в Нью-Йорке, когда ты решил работать со своим дядей?

– Я знал, что она учится в Нью-Йоркском университете, но еще не планировал ее искать, но она как раз была там. Я был на ужине с Эмериком и коллегой, и она только что появилась. Офелия была так же потрясена, как и я. Как я уже сказал, здесь богатая история, но во время моих визитов мы проводили там некоторое время, – его голубые глаза метнулись ко мне. – Я спал с ней, Инди.

– Я так и думала, что ты это сделал, – я дарю ему мягкую улыбку и пожимаю плечами. – Для меня все это похоже на судьбу. Я не знаю, почему мы вообще пытаемся с этим бороться. Наблюдение за смертью моего отца, когда он не прожил и половины жизни, заставило меня взглянуть на ситуацию в перспективе. Борись за то, чего ты хочешь, и отпусти то, что больше не служит тебе.

Я протягиваю руку и хватаю его за предплечье.

– Ты можешь отпустить, Каллан, зная, что между нами нет никакой вражды, и я сделаю то же самое.

Он все еще выглядит неуверенным.

– Действительно? Ты не злишься на меня за измену?

Я не могу не смеяться над этим.

– Нет, я не сержусь на тебя. Неужели это считается изменой, когда мы месяцами не прикасались друг к другу и больше не разговаривали? Мы давно расстались, просто еще устно не признали этого.

– Думаю, это правда, – долгая пауза, прежде чем он задает вопрос, от которого у меня замирает сердце. – Ты спала с кем-нибудь еще?

Мой первый инстинкт – солгать, но вместо этого я спрашиваю:

– Ты бы разозлился, если бы я это сделала?

Его реакция немедленная.

– Даже не немного. Я хочу того же для тебя, Инди. Я хочу, чтобы ты двигалась дальше и была счастлива.

Моя вина уменьшается, но не исчезает полностью. Нет, это никуда не денется, пока вся правда не окажется на столе.

– Ты, Каллан? Ты счастлив?

На его лице промелькнуло выражение, которое я не могу понять. Я думаю, это может быть сомнение. Не думаю, что когда-либо видела, чтобы он испытывал такие эмоции. Он всегда казался таким уверенным в себе. Почему-то тот факт, что Офелия может заставить его чувствовать себя неуверенно, меня радует. Каллану нужен такой человек – кто-то, кто будет держать его в напряжении и бросить ему вызов.

– Мне еще многое нужно исправить между нами, и я чувствую, что это будет тяжелая битва для меня, но я также знаю, что все это того стоит, если все получится.

Шагнув вперед, я обхватываю его за талию в легких объятиях.

– Отправляйся в Нью-Йорк и борись за свое счастье. Я буду здесь все время болеть за тебя.

Каллан обнимает меня в ответ.

– Я не заслужил тебя, но ты найдешь того, кто заслужил, и они увидят, насколько ты замечательна. Ты действительно единственная в своем роде, Инди, и я благодарен за время, которое мы провели.

Я не знаю, что это говорит обо мне – а я зарабатываю не на хорошие вещи – но я молча благодарю его за то, что Астор появился в моей жизни. Без Каллана я бы понятия не имела, каково это, когда Астор поджигает части меня, о существовании которых я даже не подозревала, а затем заставляю его тушить пламя языком.

15

Астор

В моей груди нарастает странное, почти примитивное чувство, когда я осознаю, что нити, связывавшие ее с другим мужчиной, в настоящее время рвутся. После сегодняшнего вечера она действительно будет полностью и исключительно моей. Никто, кроме меня, не будет иметь к ней претензий. Это заставляет мою эгоистичную и собственническую сторону мурлыкать от удовлетворения.

В прошлом у меня были общие женщины, но не Инди. Никогда не Инди.

Она вся моя.

Шаги, приближающиеся к берлоге, заставили мои глаза оторваться от янтарной жидкости в стакане. Каллан прислоняется к дверному косяку, небрежно скрестив ноги в лодыжках. Он смотрит на меня так, будто не знает, что хочет сказать, поэтому я говорю первым.

– Это всегда была она, не так ли? – я отпиваю виски и наслаждаюсь жжением.

Он должен знать, что я следил за местонахождением Офелии на протяжении многих лет. Когда он сегодня вечером впервые упомянул Нью-Йорк, я понял, что именно она была его настоящей причиной переезда туда.

Его голова кивает без колебаний.

– Да.

Очень немногие люди знают историю отношений Каллана и молодой девушки, которая жила по соседству, но я знаю все детали. Это я должен был расплатиться с судьей и полицейским управлением, когда дела у них пошли плохо. Лучшее, что когда-либо случалось, это когда семья Офелии уехала. И все же, спустя все эти годы, привязанность моего сына к ней никогда не ослабевала.

– Полагаю, мне следует похвалить тебя за твою непоколебимую преданность ей. Однако я не могу не беспокоиться, – мои глаза сужаются и смотрят пристально. – Тщательно подумай о своих следующих шагах, Каллан. Как я сказал твоей матери, ты теперь мужчина и можешь принимать собственные решения. Это также означает, что ты должен быть способны навести порядок самостоятельно. Я больше не буду этого делать. Это касается и твоих отношений с Офелией и Эмериком.

В моей груди возникает чувство гордости, когда он поднимается выше и его лицо становится суровым. Решительность и уверенность, которые он проявляет, – это то, что ему понадобится, если он собирается работать на моего брата – в семейном бизнесе.

– Я знаю, что делаю, и я готов.

– Ты говоришь это сейчас, но ты действительно понятия не имеешь, во что ввязываешься. Я защищал тебя и держал в неведении во многих операциях, в которых участвует моя семья. Эмерик не будет тебя защищать. Он бросит тебя в пропасть, имея при себе только ржавый перочинный нож, и будет смеяться при этом.

Людям нравится говорить, что мы с моим младшим братом очень разные. Чего они не знают, так это того, что в наших душах мы очень похожи. Какие ужасные вещи он способен сделать? Я тот, кто научил его, как их выполнять. Просто в моей жизни наступил момент, когда мне не понравился мужчина, которым я становился. Я отступил от этого мира и стал учёным, в то время как Эмерик принял тьму, как старый любовник.

Мой отец, вероятно, переворачивается в гробу, зная, что я ушел из бизнеса, чтобы продолжить академическую карьеру, и оставил империю в руках Эмерик. В конце концов, он лучший и единственный выбор, поскольку мой другой брат поступил на флот и никогда не оглядывался назад. Я даже не уверен, что он жив, если честно. Я не видел его с тех пор, как он поступил на военную службу в восемнадцатилетнем возрасте.

Каллан не отступает.

– Я сказал, что готов. Это то, чем я хочу заниматься, и я благодарен, что могу учиться у Эмерика.

Я поднимаю бокал, словно отдавая честь.

– Тогда я желаю тебе только удачи, малыш.

– Спасибо, но я правда не думаю, что мне это понадобится, – и вот так возвращается дерзкий студент из университета, которого я так хорошо знаю. Если он так самодовольно взглянет на моего брата, Эмерик выбьет из него это.

Моего сына ждет неприятное пробуждение.

– Думаю, ты это сделаешь. Особенно, если ты планируешь воссоединиться с Офелией.

Его губы растягиваются, что делает его более высокомерным.

– Я не думаю, что мне сейчас нужна удача, папа.

Моя голова слегка наклоняется.

– Что именно это значит?

– Это значит, что ты не уделяешь мне должного внимания.

– Я все еще не слежу за тобой.

– Однажды ты это сделаешь, – он пожимает плечами и отходит от дверного косяка. – Мне нужно найти маму, чтобы вытащить ее отсюда, прежде чем она натворит слишком много неприятностей. Думаю, двух часов раз в год вполне достаточно, чтобы провести время с семьей, не так ли?

– Я бы не возражал, если бы в следующий раз мы все собрались на похоронах. Ее или моих, мне все равно. Я не слишком привередлив в этом вопросе.

Полагая, что я шучу, Каллан смеется, пока он идет по коридору.

Она как раз выходит из душа и заворачивается в белое полотенце, когда я нахожу ее. На мгновение застыв на месте, как будто она не уверена ни в одном из наших следующих действий, она выжидающе смотрит на меня, как будто мне нужно как-то объяснить свое присутствие в ее комнате. Я не буду делать ничего подобного. Это мой дом, и я пойду куда захочу и когда захочу.