Текст книги "Каменное сердце (СИ)"

Автор книги: Кейлет Рель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Я не уйду, – сказала она. – Откуда мне знать, вдруг ты собираешься строить козни другу моего отца.

Я клацнула зубами, напоминая о недавнем разговоре перед моим домом. Гленна побледнела, но не отступила. Я закатила глаза и сдалась.

– Хорошо. Только принеси спички. Нужно спалить крестовник, священную траву дивьего народца, чтобы они не вернулись.

Гленна кивнула и унеслась за огнивом. Я спокойно достала из кармана коробок спичек и подожгла крестовник. Девчонке и правда не стоило в этом участвовать. Когда она придет, все будет кончено.

Трава загорелась. Голубоватые язычки пламени выдавали магию, напитавшую крестовник. Как только все цветы осыпались пеплом, я разглядела крышку лаза в земле.

Откинув трухлявое дерево, я прыгнула в темноту. Из лаза послышался безумный хохот короля, а затем темный зев поглотил меня.

Приземление было жестким. Я прокатилась по камням и свалилась в какую-то канаву, полную болотной жижи. Темнота перед глазами потихоньку рассеивалась. Вокруг был лес.

Старые поваленные деревья покрывал толстый слой мха, а с веток дубов свисали целые гирлянды вьюнков-паразитов. Земля под толстым слоем опавших листьев размокла от влажности. Я с трудом вылезла из лужи, в которую мне повезло упасть, и отерла лицо. Амулет по прежнему был у меня в руках. Вот только надолго ли?

Зная привычку дивьего народца жестоко шутить над своими гостями, я прокляла себя, чтобы амулет вечно попадал мне в руки, пока дивий король не примет его взамен женщины и ребенка. Силы на это ушло немеряно.

Я чувствовала, как жизнь вытекает из меня. При дворе дивьего короля магия работала плохо. Если, конечно, вы не были его подданным.

– Эй! – крикнула я в пустоту. – Твоя ведьма пришла, отворяй ворота. Открывай сундуки, доставай медяки!

Кора ближайшего духа ожила. Кусок дерева словно зашевелился, постепенно отрываясь от ствола. Его грани размылись, открывая моим глазам правду.

Передо мной стоял Див, король дивьего народца. Его кожа светилась, словно новенькая золотая монетка. В алых глазах отражалась вся мудрость веков, прожитых в холмах, напитанных древней магией. Див откинул назад свои пламенеющие волосы и расправил крылья цвета раскаленного железа. Вопреки серьезному выражению его глаз, он улыбался.

Хохот переполошил лесную тишину. И из деревьев полезли придворные в алых кафтанах с лихо сдвинутыми назад шутовскими колпаками. Весь лес звенел от смеха.

Глава 20

– На поляне черный кот, он танцует и поет. Если шкуру всю содрать, можно многое узнать, – пропел мне на ухо Див.

Его придворные кружились в хороводе. Они двигались с немыслимой скоростью, сливаясь в аляповатый вихрь всех оттенков красного, зеленого, золотого. Звон бубенцов на их колпаках мешал мне расслышать даже свои мысли, но Див упорно кружил рядом.

Король дивьего народца рассказывал мне загадки. Он мог говорить о прошлом и будущем, плести всякие небылицы или предсказывать судьбу. Однако каждое его слово было ядом.

Что уж тут поделаешь, народец любил извращать реальность до неузнаваемости. Я старалась не слушать песенки Дива, чтобы ненароком не испортить себе судьбу. Вдруг в важный момент своей жизни я приму неверное решение, неправильно поняв смысл стишка-загадки?

– Если вы такие умные, помогли бы мне копать, – буркнула я, продолжая разгребать рыхлую почву руками.

Ответом мне был звонкий хохот короля и его приближенных. Диву надоело крутиться рядом с хмурой каргой, откапывающей его кукол, и вскоре он исчез среди деревьев. Дубовая роща. Такая же ядовитая, как магия дивьего народца. Незаметная, но разъедающая до самой сути и подавляющая все вокруг.

Однажды присоединившись ко двору Дива, человек навсегда теряет вкус к жизни. Хорошо, что у меня его с зимы не было. Мое сердце не украсть даже Диву с его ослепительной нечеловеческой красотой. Она стало камнем. Не утащишь.

Наконец мои пальцы наткнулись на что-то твердое, и я принялась разгребать грязь с удвоенным энтузиазмом. Под корочкой травы появились маленькие деревянные фигурки. Они были сделаны с особым изяществом и мастерством: шарнирные руки и ноги, слой краски, прорисованные детали.

У кукол были плотно заклеены глаза и уши. Шутка вполне в духе дивьего народца: зачаровать человека так, что он не узнает местность и не слышит окрики других людей. Отправить его блуждать там, где он сотни раз был.

Иллюзии у них получались отличными. Я слышала, один человек несколько дней пытался выйти из своего дома, но никак не мог найти окно или дверь. В итоге его спасла золовка, пришедшая в гости и силой утащившая очарованного.

Вот и мать с ребенком могли сейчас сидеть где-нибудь в сарае и не понимать, зачем они туда пришли и как оттуда выйти. Оставалось лишь надеяться, что мне удастся быстро снять с них путы.

Я положила в ямку амулет, сняв проклятье, и зарыла его землей и прелой листвой. Див насмешливо фыркнул за моим плечом. Он снова появился на поляне, чтобы проводить меня.

– По лесам бредет она, седина в висках видна. Пламя пышет, пламя жарит. Ведьму вдруг петух ударит!

Я поклонилась королю.

– А загадка ведь верна, жаль не слышит нас она. Будет к ночи слезы лить. Ей придется боль убить.

Я выполнила свой долг перед двором, распрощавшись с королем со всем уважением. Выслушивать его бредни никто не обязан. Я заткнула уши пальцами, удерживая кукол под мышкой.

Дивьи люди принялись осыпать меня конфетами, пряниками, заморскими фруктами, скаля зубы в кривых улыбках. Я с трудом протиснулась мимо них и бросилась бежать. Оставаться при дворе у меня не было никакого желания.

Глава 21

Чаща почти сразу же выплюнула меня на опушку, что было поистине неслыханной щедростью с ее стороны. Мгновение назад я перебиралась через глубокие овраги и огибала кучи валежника, и вот надо мной блеснул кусочек неба.

Чаща относилась ко всем гостям одинаково. Некоторым везло, и они быстро выбирались из ее глубин, а другие же навсегда оставались там, став жертвами зверей и других существ.

По листве прошла рябь, и рядом со мной словно лопнул мыльный пузырь. Со всех сторон нахлынули запахи, звуки, яркие краски.

Я вдохнула полной грудью свежий лесной воздух, напоенный ароматом трав и жизни. Дивьи люди остались где-то в Чаще. Я надеялась, что мне больше не придется с ними встречаться. Див мог один раз поддаться. Может, второй, исключительно из любопытства. Но его двор всегда приносил мор, трагедии и жестокость в людские поселения.

– Эй! – крикнули где-то впереди. – Э-э-эй! Милка-а-а!

Даже здесь шли поиски матери и ее ребенка. Я вышла к деревенским, вся измазанная в грязи и с ветками в волосах. Люди посмотрели на меня как на лесное чудо. Лишь один парень храбро выступил вперед и ткнул в мою сторону палкой.

– Ты кто?

– Я? – заторможенно отреагировала я.

Мне пришлось пожалеть, что мы с Гленной так и не придумали подходящее имя. Парень ждал ответа, и остальные уже начинали нервничать. Пришлось выкручиваться.

– Т… Тарья. Ну, племянница ве… Кхм. Травницы, тети Ады.

– Что ты делала в лесу?

– Как что? – удивилась я. – Искала жену Вакулы и ребенка. Мы видели, как при господине инквизиторе подменыш сбежал.

Люди зашептались, нервно обмениваясь мнениями. Должно быть, еще не все знали о пропаже жены Вакулы.

– А почему грязная такая?

– В овраг упала.

– А что это у тебя в руках.

– Куклы. В овраге нашла. Тетка сказала все подозрительное ей приносить, уж она разберется, кто ребеночка-то забрал. И его мамулю.

Мне едва ли кто-то поверил, но останавливать не стали. Видимо, несло от меня знатно. Я сама чувствовала затхлый болотный запах, да и застывающая на ткани грязь вызывала рвотные позывы своим насыщенным цветом.

Я добралась до своей избушки и первым делом провела ритуал над куклами, убрав воск с их глаз и ушей. Проклятие быстро слетело. На всякий случай я достала из кукло сердцевину с локонами людей и быстро все сожгла.

Только после этого я наконец нашла время и на себя. Платье к тому моменту уже высохло, и грязь кусками отваливалась на пол. Я стянула его вместе с исподним, подмела в доме и отмыла с себя всякую дрянь. Этого мне показалось мало. Я разогрела на печи воду и отмыла волосы. Потом еще раз. И так, пока все тазики в доме не оказались заняты грязной водой.

Я так вымоталась за день, что просто задвинула лохань под стол, а вторую поставила у порога, чтобы с утра первым делом вылить эту муть. Мне хватило сил только принести новое ведро воды, с колодца, чтобы утром быстро сварить себе кашки.

Я натянула на голое тело ночнушку, быстро сбегала до колодца и обратно, а потом залезла на топчан. Слабо потрескивали догорающие дрова в печке. Я зарылась поглубже в шкуры, укрываясь тонким одеялом.

День выдался насыщенным, и вскоре меня сморило. Только вот полноценно отдохнуть не удалось. Я проснулась, почувствовав едкий запах дыма. Уже не было видно потолка. Все заволокло клубами сизого дыма.

Глава 22

В кои-то веки лень не погубила человека, а спасла. Я, надсадно кашляя, вытащила лохань, пинком растворила дверь и вылила грязную воду на тюк мокрого сена, кинутого к моему порогу. Его тлеющие остатки я попросту смахнула метлой подальше в траву. На почтительном расстоянии от избы толпились деревенские.

– Ведьма! – закричал один мужичок.

Его выкрик подхватили остальные и принялись скандировать это слово, как заклинание, как мантру. Без остановок. Ведь-ма, ведь-ма, ведь-ма! Я шустро нырнула в дом, захлопнув за собой дверь.

Деревенские одним тюком не ограничились. Мой домишко продолжал заполняться едким белесым дымом. Я замоталась мокрым платком, спрятав волосы, и вооружилась маленьким ножичком для сбора трав.

Разве с таким грозным оружием можно выстоять против разъяренной толпы. Плюнув на все, я отбросила нож и покрепче перехватила древко метелки.

Петух. За мной, согласно загадкам дивьего народца, должен был прийти петух. Как же я не догадалась? Красный петух – так в некоторых селах называют огонь, пожар.

Крестьяне пришли, чтобы меня спалить заживо. Вот уж не ожидала, что казнить меня будут обычные жители Злейска. Почему-то я думала, что главная опасность сейчас – инквизиция. За ними ходила дурная слава. И в таком случае я хотя бы знала, за что меня волокут на костер. Инквизиция всегда оглашала приговоры, даже если у них не было доказательств и весомых аргументов против жертвы.

А деревенские линчевали меня просто так, за здорово живешь. Ведьма?! Как будто они не знают с самой зимы, что в лесу живет подозрительная тетка, продающая на редкость эффективные отвары и обереги. Почему раньше их все устраивало, а теперь поднялся целый бунт против меня?

Все эти мысли пронеслись в моей голове в один миг, и после них осталась лишь звенящая, отчаянная пустота. Я посмотрела на окно. Сбежать? А если заперто? А если меня уже ждут под окном с вилами наперевес. Я вспомнила, как безвольно обвисло тело моей матери, насаженное на копье инквизитора и вздрогнула.

Перед глазами встала мутная пелена. Мое сердце вновь забилось, и это было в тысячи раз больнее, чем когда оно просто висело тяжестью в груди, окаменев. Мое тело пронзила судорога, и когти на пальцах словно стали длиннее.

Я сжала зубы и досчитала до десяти, контролируя каждый вдох и выдох. Немного успокоившись, я вышла на крыльцо, замотанная в платок и с метлой наперевес. Ни дать ни взять настоящая ведьма из сказки.

– Что вам нужно? – надсадно прохрипела я.

Благо, дым уже забил мои легкие, и притвориться больной не составило труда. Горло адски першило, а глаза слезились, словно в них песка насыпали. Я вышла поближе к крестьянам, чтобы дым не клубился передо мной.

Ночью стало холоднее. Я в один момент замерзла на ветру в тонкой сорочке, только старая изодранная шаль согревала меня. Она и разгорающийся костер за моей спиной.

– Вакулина жена как проснулась, сразу прокричала что-то про травницу, – сказали в толпе. – Вот и пришли.

– Отвечать будешь, – произнес другой голос. – За поступок свой.

– Я сняла проклятье Дива, – прохрипела я, – и за это меня решили сжечь?

– Полноте про дивьих людей! Все видели, как ты в печную трубу полезла, Вакулиной женой оборотившись.

Люди согласно загалдели. Их недобрые взгляды говорили о надвигающейся буре. И вряд ли мне удастся их переубедить. Я открыла рот, собираясь убедить их отпустить хотя бы “племянницу”, но не успела произнести ни слова. На пригорке появились новые люди. Одна из фигур стремглав кинулась вперед, пролетела сквозь толпу и врезалась в меня. Мы вдвоем повалились на траву и кубарем покатились вбок, с холмика к колодцу.

Я кое-как остановила нас, вырвав из земли пару пучков травы во время неудачных попыток. Теперь мы лежали рядом друг с другом: я и пухленькая женщина с безумной улыбкой в платке цвета небесной лазури. На шее у нее болтался широкий кругляш из черненого серебра, сделанный под старину.

– Благодетельница наша! – всхлипнула женщина.

Глава 23

– Сынок-то мой все убегал и убегал, никак поймать не могла. Ножки-то маленькие, всего-то полгодика назад бегать выучился, а столько прыти! Уж я Славку-то звала и звала, – продолжала она. – Да все никак! Уже гляжу, ямка впереди, вот-вот бухнется, а тут услышал меня! И пелена будто с глаз спала. Увидела я, что посреди Чащи стою, хотя до того будто по огороду бегала. А впереди могилы, как есть говорю, две могилы разверстые. Страх на меня напал! Схватила я сыночка-то и побежала, куда глаза глядят. Уж лучше в Чаще заблудится, чем у тех могилок подмоги ждать. Светлобог миловал, скоро людские голоса послышались. Нас добрые ребята кликали, к ним и выбежала. А они и говорят: как так, ты тут с сыночком? Вакула же с тобой дома остался, не далее как три часа назад с тобой говорили. Как поняла я, что с мужем ведьмовское отродье сидит, так и лишилась чувств. Успела лишь вымолвить, кто меня из колдовского плена вызволил. Ох, тетушка!

Заливаясь горючими слезами, женщина кинулась мне на шею, продолжая сыпать подробностями жуткого плена. Я неловко похлопала ее по плечу, совершенно растерявшись. А рядом с нами уже занималась соломенная крыша моей избушки. Кажется, кто-то из деревенских додумался обождать с сожжением травницы, поэтому домишко споро потушили, сбив куски соломы. Правда, на крыше уже появилось обугленное тлеющее пятно, но это мало кого волновало.

Меня. И только.

Я решила ко всему относиться философски. Подумаешь, не разобрались и решили сжечь. С кем не бывает. У инквизиторов так вообще по сто раз в году такое случается и ничего. Спокойно себе занимаются отловом ведьм и всяких темнобожьих порождений. Сжег невинного, так и что? Теперь и вовсе ведьм на костер не отправлять? Ошиблись и ошиблись. Теперь чего бубнить-то?

Я честно пыталась себя успокоить, но чем больше думала об этом, тем сильнее закипала. Конечно, Вакула и его жена были не виноваты. А деревенские из благородных побуждений ко мне с факелами пошли, не ругать же их за гражданскую сознательность?

А то, что из-за них мог погибнуть невинный человек, это так.

Я стоически вытерпела всю череду невнятных извинений и путанных объяснений, почему они подложи под дверь спящей женщине тюк сена и подожгли. Затем приняла мешочек денег от Вакулы. Внутри оказалось серебро.

– Мне чужого не нать, – хрипло сказала я. – Трав я потратила на серебрушку, крышу мне залатают за двадцать медяков.

Я взяла две серебряные монеты, а остальное впихнула в руки растерянной паре. Рядом с ними мялась перепуганная Гленна с отцом под руку. Йозеф был мрачнее тучи, но в разговоры не влезал. Только после моего решения вернуть деньги он вмешался:

– Возьми плату не за травы, Ада, а за жизни человеческие.

– Тьфу ты, – фыркнула я. – Кто ж жизнями человеческими торговать станет? Это не по моей части. За травы взяла, за крышу взяла. И за ваши пляски с факелами взяла, чтоб неповадно было. А то, ишь, удумали! Возраст у меня не тот, сердце слабое… Почитай, за отвар себе взяла. Золотая вода она завсегда пригодится, а запаса у меня нет. На продажу думала, ан-нет! На себя потрачу…

Продолжая бурчать что-то невнятное, я пошаркала к избушке. За спиной было подозрительно тихо: ни гомона голосов, ни шагов уходящих деревенских. На пороге я обернулась и грозно посмотрела на толпу:

– Ишь ты! Чего стоите? Неча смотреть, как я спать иду. Небось племяшку угоревшую отпаивать еще. Идите-идите.

Ответом мне были десятки пар удивленных и расстроенных глаз. Только спасенная жена Вакулы смотрела с благоговением, прижимая к груди мешочек с серебром.

Глава 24

Я открыла ставники, помахала мокрой тряпкой, убирая дым, и снова переоделась в чистое. Приличных ночных рубашек у меня было не так много, поэтому пришлось взять из запасов развратную. Ее верхняя часть была пошита из кружев, а них сделан и тончайшего просвечивающего хлопка. Я немного подсушила волосы и сбрызнула их травяным настоем, чтобы убрать резкий запах дыма.

Только мне удалось улечься, в дверь забарабанили, да так, что стены ходуном ходили.

– Открывай! – крикнул мужской голос с той стороны. – Открывай, травница!

Я поняла, что это голос инквизитора-альбиноса, уж больно знакомые в нем нотки проскальзывали. Он едва не вышибал ударами дверь. Я не успела нормально повязать платок, испугавшись, что инквизиция просто ворвется внутрь и увидит меня. Натянув на руки перчатки, я кое-как отворила дверь.

За ней стоял взбешенный альбинос, придерживая другого инквизитора. Тот низко свесил голову и буквально вис на товарище. Я заметила, что его одежда изодрана, а руки у обоих перепачканы в крови.

– Дай пройти, – велел альбинос.

– Нет, – отрезала я. – Лечить буду, но в дом не пущу.

– Его нужно положить!

– Сама занесу!

Альбинос яростно сверкнул алыми глазами и скинул товарища на меня. Я чуть не повалилась на пол от тяжести. Крякнув, я потащила раненного в дом.

– А ну не подглядывать! – крикнула я, хоть голова бессознательного мужчины загораживала мне все.

Дверь в дом захлопнулась. Я кинула раненного на топчан, ногой спихнув большую часть шкур и одеяло. Еще не хватало, чтобы мне тут все перепачкали.

Мужчина глухо простонал, но в себя не пришел. Я срезала с него одежду. Увиденно привело меня в шок. Среди застарелых шрамов багровели три глубокие полосы от когтей, уже потемневшие по краям.

Ну конечно, эти идиоты сунулись к дивьему народцу и получили от короля по первое число. То-то альбинос тоже за бок держался!

Я не удосужилась нормально повязать платок, и теперь он окончательно съехал, открывая лицо. Мое настоящее лицо. В голове мелькнула мысль, что надо прикрыться, пока раненый инквизитор ничего не заметил.

Его притащили к тетушке Аде, старой сварливой ведьме, травнице, что вылечила дочь Йозефа. И без привычного платка и перчаток он легко поймет, кто перед ним.

Карга. Та самая злая ведьма из сказок. И эта карга долгое время вертит хвостом перед инквизицией, притворяясь племянницей травницы.

Раненый застонал. След от когтей монстра стремительно чернел. Начиналось отравление. Я мигом забыла про маскировку и прочую ересь. Мужчина нуждался в моей помощи. Я вытащила настойку на мальвазии и торопливо влила ему в рот, силой заставив глотнуть.

Инквизитор распахнул глаза, почувствовав, как по горлу скатывается алкоголь.

– Вы же запретили делать с магией, – сказала я. – Пришлось выкручиваться. Дрянь, знаю. Что поделать?

Продолжая бормотать себе под нос всякую чепуху, я стянула с него остатки рубашки. Торс инквизитора покрылся бисеринками пота. Мышцы подрагивали, перекатываясь под кожей, пока мужчина пытался подняться. Я уперлась ладошкой ему в грудь, заставляя замереть, и достала пинцет и антисептик.

– Терпи, – велела я, склоняясь над раной.

– Убить меня хочешь, ведьма?

– Хуже. Вылечу, а потом приворожу. Будешь всю жизнь страдать от любви вперемешку с ненавистью.

Инквизитор рыкнул и резко встал, отталкивая меня прочь. В его глазах пылало бесовское пламя. Он потянулся к поясу, но не обнаружил там оружия. Видимо, проворонил, пока друг тащил его ко мне.

– Хватит истерить, – прошипел я. – Больно ты мне нужен. Ложись, мне надо убрать яд.

– Не позволю, – зло бросил инквизитор, пытаясь встать. – А ты не двигайся, пока не придут мои братья, чтобы тебя судить. Я вижу твои когти. Черные, как ваши ведьмовские души!

– Плети дальше.

Я кинулась на него, словно рассерженная кошка, и повалила на топчан. С больными так обращаться не следовало, но конкретно этот заслуживал.

Инквизитор ослабел из-за кровопотери, но не настолько, чтобы с ним справилась девчонка. Он быстро перевернул ситуацию в свою пользу. Мы перекатились, и теперь он прижимал меня к пропахшей дымом и кровью шкуре. Его темные глаза сверкнули в темноте избы.

Я почувствовала, как он до боли сжимает мои запястья. Казалось, инквизитор вот-вот переломает мне кости.

– Урод, – выдохнула я ему в лицо и резко дернулась вперед, пытаясь ударить лбом по носу.

Фокус не сработал. Инквизитор решил, что темная тварь вроде меня не заслуживает суда, и схватил за шею. Я хватала ртом воздух, но он так и не доходил до горящих огнем легких. В глазах потемнело.

Последнее, что я видела перед собой, было лицо взбешенного инквизитора.

А потом мир взорвался болью. Я разспахнула глаза. Грудная клетка горела, словно по ней протоптался медведь. Картинка перед глазами стала четче, и я увидела, как надо мной склоняется темноволосый инквизитор.

Наши губы соприкоснулись. Я почувствовала металлический привкус во рту, а затем в меня выдохнули воздух.

– Надо нос закрывать, дурень, – простонала я, уворачиваясь от губ инквизитора.

Он не внял моим наставлением и повторил свои действия. Я демонстративно принялась отплевывать, и инквизитор прекратил. Он устало скатился на топчан. Его бока ходили ходуном. Из раны уже выходила не кровь, а темная, почти черная жижа.

Дело было плохо.

– Так, вы оба, прекратите! – рявкнул второй.

Оказывается, альбинос все это время стоял рядом.

– Я запретила заходить, – напомнила я.

– Если бы не я, этот хрен уже тебя придушил бы, – ответил альбинос. – И сам помер.

– Он уже почти.

– Так лечи его!

Я возмущенно запыхтела, но привычка оказалась сильнее гордости. Больной получил новую дозу настойки на мальвазии и кожаный толстый ремень в зубы.

– Будет больно, – с мстительным удовольствием произнесла я и принялась очищать рану.

Глава 25

Альбинос все время крутился рядом, заглядывая через плечо и копаясь в моих склянках. Это раздражало неимоверно, но буквально час назад он спас мне жизнь. я была его должницей. А еще альбинос был первым инквизитором, который согласился мне представиться.

– Ру, – сказал он. – А ты Ада? Или все-таки Тарья?

– Называйте, как вам удобнее, – буркнула я.

– Карга, – простонал больной.

Ру лишь посмеялся в ответ, продолжая рассматривать пузырек с золотой водой.

– Зря ты меня не пустила, Тарья, – сказал он. – Видишь лишь, Кресс терпеть не может ведьм. У него личное. Столько ненависти ни у одного инквизитора к ним нет. Он-то думал, что ты из интуитов. Знаешь, те люди, которые случайно вкладывают в свои творения добрую магию. А врешь про тетку, потому как одной жить опасно. Так что не обижайся. Кресс себе нафантазировал нежную фиалку, а ты… Ты оказалась его страшным кошмаром.

Я помалкивала. Что уж тут скажешь? Петух придет за мной. Если деревенским не удалось спалить меня вместе с избой, то инквизиторы закончат дело. Ру мог просто свернуть мне шею. Его дружок почти справился с этим.

– Не дуйся, ведьма, – сказал Ру. – Обещаю, если мой друг выживет, мы сохраним твою маленькую тайну. В деревне нам сказали, что ты вернула женщину и мальчонку. Неожиданно. Разве у тебя не должно быть каменное сердце? Вон какие когти отрастила.

– Оно каменное, – процедила я.

– Почему ты тогда сама не крадешь детишек? Еще и лечить людей подвизалась.

– Вы же инквизиторы, – сказала я. – Всегда знаете все лучше всех. Вот и скажите, когда рассудок покинет меня.

Ру подошел ближе, вглядываясь в мое лицо. Затем посмотрел на друга. Кровь остановилась, а чернеющую плоть я убрала. Осталось только наложить швы. Темноволосый все это время лежал с закрытыми глазами и дергался каждый раз, когда я случайно задевала пальцами его кожу.

– Получается, это такая болезнь? – задумчиво произнес Ру. – Ты не сразу становишься злой, а постепенно? А каменное сердце – это метафора такая?

– Нет, – устало произнесла я. – Оно действительно окаменело.

– Как ты не умерла?

– Магия. Она продолжит гонять кровь по моим венам. И так до тех пор, пока во мне остается хоть немного жизни.

Я отложила в сторону смоченную в вине нить и отошла к столу, чтобы продезинфицировать инструменты. Взгляд в ведро с водой показал, что мои глаза горят зеленым. Кажется, я еще на один шаг приблизилась к небытию. Пугающие изменения продолжатся. Я буду становиться все злее, кровожаднее, опаснее, пока магия во мне не иссякнет. У меня был соблазн потратить ее сейчас и разом.

Странно, что когда я сотворила кучу проклятий в Кровижцах, смерть так и не настигла меня. Похоже, Истле подарила мне огромный запас магии, раз даже после уничтожения города что-то еще оставалось.

Мужчины о чем-то тихо переговаривались за моей спиной, изредка косясь на дверь. Я не могла расслышать, что они обсуждают, но точно ничего хорошего. Лицо Кресса исказила злоба, а Ру не прекращал ехидно улыбаться.

– Ведьма! – воскликнул альбинос. – То есть, Тарья. Ты же знаешь обычай?

– Да, – угрюмо кивнула я. – Ты спас мне жизнь, и теперь я тебе должна.

– Не совсем. Все же Кресс сам тебя душил, и сам потом спасал. Тут ты ничего не должна. Однако…

Он сделал большую паузу, рассчитывая услышать вопрос. Или хотя бы получить хоть какую-то реакцию. Но я равнодушно вернулась к топчану, подвинув плечом Ру, и взялась за дело.

– Однако ты спасла жизнь члену ордена, – разочарованно продолжил Ру. – Разве тебе не интересно, что мы можем тебе предложить.

Я хрипло расхохоталась. Инквизитор собрался меня удивлять!

– Что, вы не будете сжигать меня на костре? – ядовитым тоном произнесла я. – Просто отрубите голову? Как благородно с вашей стороны, господа! Или вашему другу нравится душить девушек, и он согласен заменить собой палача и виселицу?

Ру поморщился и махнул рукой. Немного подумав, он уселся на табурет, вытянув перед собой длинные ноги. Я едва удержалась, чтобы не пнуть их в сторону.

Кресс с видом мученика сверлил взглядом потолок.

– В том-то и дело, – сказал Ру. – Мой друг испортил мнение об инквизиции.

– Было бы что портить, – пробормотала я.

– И теперь он обязан искупить свою вину и вернуть тебе долг – жизнь.

Я расхохоталась и посмотрела на Ру. Однако тот был предельно серьезен.

– Вы дадите мне скрыться? – удивилась я.

– Конечно нет, – буркнул Кресс.

– Ты можешь стать опасной, – кивнул Ру. – Мы не имеем права тебя отпускать. Однако Кресс будет лично тебя опекать до тех пор, пока не поймет, что пора. Ты можешь прожить долгую жизнь, если покажешь инквизиции, что не представляешь опасности. какое-то время Кресс поживет рядом с тобой, присматривая. Потом будет лишь навещать столько раз в месяц, сколько посчитает необходимым.

– Ваш друг изначально уверен, что меня нужно уничтожить. Он потерпит пару дней и оттащит меня на плаху.

– Если он убьет тебя без моего одобрения, будет изгнан из ордена.

– Не такая уж большая плата за чистую совесть, – парировала я. – К тому же, полно вольных охотников на нечисть.

– Рад, что ты это понимаешь, – ответил Кресс, отворачиваясь к стене.

Ру продолжал хитро улыбаться. Он дождался, пока я закончу с раной его друга, и вытащил меня из избы “на прогулку”.

Глава 26

Альбинос увел меня по глубже в лес, не торопясь начинать разговор. Я знала, что инквизитор собирается сообщить какую-то неприятную новость, но не при друге. Вероятно, он хочет меня убить, просто нужно сначала съездить в орден за топором для ведьм. Или что-то вроде того.

Я не торопила его, прекрасно осознавая, что спешить некуда. Моя жизнь теперь была в руках Ру и Кресса. Благородства в инквизиторах никогда не водилось, так что казнь лишь вопрос времени. Да и что я теряла бы?

– Дорогая Тарья, – начал Ру.

– Это имя ненастоящее, – перебила я.

– Понятное дело, – хмыкнул инквизитор. – В ведьмах ведь ничего настоящего нет. Так, красивый мираж. Но мы не об этом, дорогая. Видишь ли, твоей глупой тушке очень не повезло.

Я пожала плечами. Мне не повезло в тот момент, когда я отказалась приворожить парня для Лики, и паршивка отправила письмо в орден. Теперь уж нечего страдать по упущенным шансам. Теперь думать надо, как спасаться.

– Будь на месте Кресса любой другой инквизитор, я бы смог замять дело. Даже наш старший брат, который уже уехал из деревни, не настолько критичен. Понимаешь, в мире есть неизбежное зло. Вот как ты. Мы позволяем вам существовать, пока вы не приносите вред деревне.

– А Див? – спросила я. – Что теперь с народцем?

– Они ушли, – снизошел до объяснения Ру. – Мы на них напали всем отрядом, но быстро поняли, что женщину и ребенка уже отпустили. Не в наших правилах истреблять сорняки там, где они росли всегда. Вот если проберутся в огород, это другое дело.

Я не верила ни единому его слову. Один из инквизиторов, казнивших мою семью, был долгое время маминым пациентом. Он даже не поморщился, пронзая ее копьем.

Так что все это ложь. Сказки для наивных дурочек вроде прежней меня. А каргу так легко не проведешь. Я зло усмехнулась.

– Что-то твой дружок выглядит так, будто сильно разозлил короля.

– Да. У Кресса, как я уже сказал, особые отношения с тебе подобными. Он дубовый. Ему как ни объясняй, все бестолку. Видишь ли, в детстве его похитила карга и почти десять лет держала в глубине Чащи. Она по своей дурости обучила мальчика дурости и всем премудростям вашего племени. Должно быть, надеялась, что он станет ее сторожем. Однако в шестнадцать Кресс убил тварь и сбежал. Долго скитался, пока его не заметил наш наставник. И Кресс проникся идеей инквизиции. Слишком проникся.

Ру умолк, задумчиво смотря в небо. Над нами сиял кругляш луны. В лесу было светло, как днем. Я и не знала, что сегодня было полнолуние. Будто цикл сбился. Хотя в Чаще могло случится что угодно. Мы находились на самой опушке, но даже здесь время текло иначе.

– Кресс не признает неизбежное зло. Карга сильно над ним поиздевалась. Уж не знаю, что она делала, но Кресс люто ненавидит ведьмы.

– Не каждая ведьма становится каргой.

– Правда? – улыбнулся Ру. – Не врешь? Знаешь ли, ваше племя редко соглашается рассказать инквизитором пару секретиков.

Я задумалась. Не делаю ли я медвежью услугу другим ведьмам? Инквизиция ничего о нас не должна знать. А вдруг ведьм примут, как неизбежное зло? Тогда только карги будут в опасности.

– Каргой становится ведьма, однажды попавшая в смертельную опасность. Или пытавшаяся спасти близких, но не сумевшая. Сильные эмоции извращают магию, портят тело и разум.