Текст книги "Убежище (ЛП)"

Автор книги: Кей Хупер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Это не облегчит тебе работу, – проговорила Мэгги. – Я должна знать еще о чем-нибудь?

– Да, – сказал Наварро. – Я ощутил это еще в городе, но здесь в горах… В этих горах очень плохие вибрации. Все место просто воняет смертью.

А Наварро как никто другой знал это. Потому что когда он выходил на охоту, охотился он на мертвых.

Она старалась привлечь его внимание, но безрезультатно. Вначале это сбивало с толку, потому что она поняла, кто он, и знала, что он может ощущать то, чего не могут остальные. Он ушел с тропы и направился прямо к ее останкам.

Она старалась не смотреть на свои останки, свое земное тело, потому что не была к этому готова. Может, никогда не будет.

С другой стороны, может быть, «никогда» было бесполезным понятием там, где она существовала. В промежутках между своими попытками пробиться в мир, где она недавно обитала.

Почему ты меня не видишь? Не чувствуешь?

Казалось, он не замечает ничего сверх того, о чем говорили обычные пять чувств. Может, он и не мог видеть или чувствовать ее. Может, ее попытки были тщетны. А может, все куда проще.

Возможно, борьба за выживание истощила ее дух до такой степени, что она не могла собрать достаточно энергии, чтобы он смог ее увидеть.

Каким-то образом она знала, что энергия является главным фактором, но не понимала сути. Она чувствовала, что нуждается в ней, ей необходимо сфокусироваться, чтобы пробиться к живым.

Она разочарованно смотрела, как он рассматривает останки, его лицо практически не выражало эмоций. Она знала, пусть и не понимала, откуда, что он ищет убийцу, ее убийцу. А охотники на монстров обычно сделаны из крепкого теста. Но будет ли ей тяжелей достучаться до него, если не брать в расчет его способности? Ее энергия была сильна. По крайней мере, пока. Ее эмоции – сожаление, злость и горечь из-за короткой жизни – были сильны, но концентрации не было. Она беспокоилась за тех, кто столкнется с тем же, что и она. И если он не смог почувствовать все это, как он сможет ощутить ее? Как она сможет предупредить его об опасности?

Как она сможет предупредить хоть кого-то?

Она помедлила, затем сконцентрировалась, посмотрела в его лицо, желая, чтобы он поднял взгляд и посмотрел на нее. Желая, чтобы он увидел ее. Но вместо этого она поняла, что он становится все бледней и бледней. Она ощутила тянущее чувство, говорящее о том, что она пробыла здесь слишком долго.

Она инстинктивно сопротивлялась, потому что могла сделать так много, прежде чем уйти.

Когда он и лес вокруг становились все более далекими и расплывчатыми, а затем и вовсе превратились в холодные, серые сумерки, она в отчаянии задалась вопросом, смогла ли сделать хоть что-то, чтобы остановить монстра. Ведь никто не подозревал, как близко он находится.

Глава 7

Джесси не могла понять чувства, вызванные открывшейся картиной. Старая дорога, наполнявшая ее диким ужасом, вела к мелкому ручью, на другом берегу которого располагалась маленькая ухоженная хижина.

На двух передних окнах висели красно-белые шторы. На крыльце стояло деревянное кресло-качалка. По бокам от ступеней располагались цветочные горшки.

Очевидно, что никто не жил здесь постоянно – не было никаких следов электричества. И дорога, ведущая сюда, демонстрировала бы признаки более частого пользования. Ведь так?

Она стояла вдали, используя в качестве укрытия несколько сосен. Холод и глубокая тревога постоянно боролись с необходимостью убраться отсюда максимально быстро.

Странно. Это место выглядело чертовски нормально.

Создавалось впечатление, что здесь жила какая-нибудь пожилая женщина.

Но чувства говорили совершенно иное. Здесь ощущались холод и тьма, и никто не захотел бы сюда прийти. Внутри нее все сжималось.

А ведь ее стены были подняты, и Джесси содрогалась от одной мысли хотя бы немного опустить их. Понимая, что это невозможно, она старалась использовать по максимуму обычные пять чувств.

Она наблюдала и слушала.

Долгое время.

Внутренний дворик, спускавшийся к ручью, не был аккуратно расчищен, но и не зарос травой. Здесь виднелись небольшие участки с красной грязью и валунами, торчащими из земли, но трава была срезана недавно.

Она никого не видела, а из домика не раздавалось ни звука. Автомобиля не было, но задняя часть дома была вне зоны видимости, поэтому определить, вела ли к дому вторая дорога, не было возможности.

После долгого напряженного ожидания Джесси наконец заставила себя двигаться. Она начала обходить дом, сохраняя дистанцию примерно в пятьдесят ярдов, пересекая широкий мелкий ручей легко и тихо, потому что он был перекрыт гранитными плитами. Плиты были устойчивы, чтобы удержать ее вес, и лежали достаточно близко к друг другу, чтобы послужить тропинкой.

С обратной стороны она обнаружила сад с соснами и скудной почвой, на которой не росло ничего, кроме кустарников и сорняков. А потом она остановилась недалеко от хижины. Кто-то привез тонны плодородной почвы и разбросал ее таким толстым слоем, что он практически образовывал уступ, и засадил эту землю кустарниками и деревьями, которые можно увидеть в обычных загородных домах.

Как поняла Джесси, это было сделано несколько лет назад.

С одной стороны от хижины, вокруг задней части, насколько могла судить Джесси со своего места, находился толстый слой плодородной почвы. Можно было увидеть лиственные деревья, которые насчитывали как минимум лет десять. Там росли азалии и другие цветущие кусты. Цветочные клумбы пересекали извилистые тропинки, выложенные плоскими камнями. В саду стояли вазы, заполненные цветами, и Джесси могла видеть по крайней мере одну скамью, с которой открывался лучший вид на странный маленький садик.

Странный, потому что это место находилось непонятно где. Потому что единственная «дорога» не использовалась постоянно, и все же о домике заботились, как и саде. И странный, потому что эта земля принадлежала Виктору и была как раз на границе участка, принадлежащего ей, если только Джесси не ошиблась, читая карту.

И если только пятнадцать лет кардинально не изменили его, такое место Виктору не понравилось бы. Не в его стиле абсолютно.

Если только это не было любовным гнездышком. Место для встреч, которое поддерживалось настолько милым и уютным в надежде, что Виктор наконец успокоится.

Может быть. Но факт оставался фактом – это место существовало.

А какие были альтернативы? Скваттеры? Да нет. Скваттеры размещались в доме, но всегда были готовы схватить самое важное и убежать. Кто бы ни построил это место, он пустил корни. Здесь потрачено немало средств и огромное количество времени и усилий. И кто готов потратить столько всего, не владея землей?

Несмотря на тишину, Джесси предполагала, что владелец мог находиться внутри и сейчас.

А она не собиралась просто подойти к двери и постучаться.

Джесси помедлила, но, взглянув на солнце, поняла, что приближается вечер, и ей необходимо возвращаться в Бэррон – Холлоу, если она надеялась вернуться в Рейберн – Хаус засветло.

Ей совершенно не хотелось и секунду провести здесь в темноте. С неохотой, но все же и облегчением, она начала аккуратно отступать назад.

Завтра, подумала она, можно вернуться. И изучить больше, постараться определить, кто живет здесь в старой маленькой хижине.

И почему это место наполняет ее таким ужасом.

– Следуй процедуре, – сказала Мэгги. – Тщательно все изучи, сделай фотографии, затем доложи местной полиции.

– И после продолжить поиски.

– Одна жертва не говорит о наличии серийного убийцы. Она могла бежать от жестокого мужа или парня, такое бывает. Может, ты сумеешь найти еще что-то, или же местная полиция забеспокоится и запросит подкрепление. – Мэгги замолчала, а затем добавила: – И будь аккуратен, хорошо? Если у нас местный убийца, убивающий много лет, он будет либо слишком самоуверен, либо чересчур бдителен к любым угрозам. А твое любопытство может быть расценено как угроза.

– Да, обычно так и происходит, – вздохнул Наварро.

– Просто будь аккуратен.

– Буду. Поговорим при следующем отчете. – Он завершил звонок, немного нахмурившись.

У Мэгги было нехорошее предчувствие. Плохое предчувствие, которое понимал Наварро. Он серьезно относился к такому, особенно от людей, заслуживших доверия.

Он осматривал разбросанные останки еще минуту или две, уверенный, что это было недавнее убийство, а жертва была жива еще неделю или две назад. И все же уверенность в том, что она умерла, убегая, лишь крепла.

Его сверхчувства ничего более того не говорили.

Самая сильная сверхъестественная способность Наварро состояла в обнаружении мертвых, их физических останков. Он не был медиумом, никогда не видел духов и едва ли понимал, как его способность работала, учитывая, что она пришла относительно недавно. Он знал, что может посмотреть на карту или просто пойти на прогулку, и сверхчувство каким-то образом приведет его к искомому.

Но это была не единственная его способность. Убежище и Особый отдел называли ее ясновидение, хотя в его понимании термин включал достаточно широкий спектр различных способов ощущения. Некоторые получали информацию, слыша шепот, у некоторых были видения и сны, а другие просто знали.

Знали вещи, о которых знать не могли.

Он снова посмотрел на останки женщины, молодой девушки, и в его голове возникли вспышки отчаянной, упорной гонки через темный лес и внезапный прыжок со скалы, положивший ей конец. Ясновидение или просто воображение – он не знал, что именно это было.

Конечно, нечестно, что она убежала от убийцы только для того, чтобы умереть здесь, подобным образом. Но жизнь несправедлива. Несправедлива была и смерть.

Наварро убрал телефон в чехол на поясе, помедлил, затем скинул рюкзак и достал камеру. Она была хорошей, и он умело ей пользовался. Он сделал множество снимков останков, затем сфотографировал и окружение. Он знал, что место преступления в другом месте, но именно здесь оставили тело, и он хотел позже изучить фотографии, после отправки их в Убежище. Он изучил бы фотографии, и не будь это обычной процедурой в Убежище. Закончив, он убрал камеру, постоял еще несколько минут, внимательно изучая свое местоположение.

Он находился на значительном расстоянии от троп, поэтому необходимо было придумать объяснение тому, как он здесь оказался. И достоверно рассказать, как он натолкнулся на тело, что привлечет внимание полиции куда больше. Он мысленно сформулировал ответы на возможные вопросы.

Поправил рюкзак и направился назад к тропе. Она была на склоне.

Взбираясь, он продолжал изучать местность, запоминать ориентиры и размышлять над положением останков и тем, как девушка оказалась в том месте. Она убегала, он знал. Но что-то подсказывало: ее держали где-то недалеко отсюда/от этого места / от места, где обнаружились останки.

Раненая девушка, погруженная в отчаяние и панику, скорей всего, не смогла бы убежать далеко от места вероятного заключения. Люди иногда блуждают и по прямой тропе, а учитывая все эти овраги, впадины и извилистые тропы, она могла блуждать вокруг достаточно долго, не удаляясь от своей темницы.

Она, вероятно, много падала, причиняя себе вред еще больше, и это тоже замедлило ее. Если она взбиралась вверх, что, судя по местоположению останков, вполне вероятно, то скорость явно не была большой.

Если он держал ее без воды и еды, пусть даже недолго, значит, у нее было немного сил и скорости, только прилив адреналина.

Поэтому, вероятно, ее держали вблизи, по крайней мере, по прямой. «Вблизи» означало в радиусе трех-пяти миль, учитывая, что она убежала из тюрьмы, а не во время перевозки.

И все равно это значило большую территорию, и практически вся она труднопроходимая.

Наварро перебрал вероятности, пытаясь быть беспристрастным, потому что он должен быть таким. Потому что слишком сильное сочувствие жертве и тому, что жизнь слишком коротка, прямиком ведет к быстрому выгоранию и потере способности выполнять свою работу.

Кем бы ни была эта девушка, она заслужила правосудие, и кто бы ни был убийцей, он заслуживал…

По мнению Наварро, он заслуживал пули в голову. Наварро не верил в перевоспитание, по крайней мере, когда дело касается извращенных убийц.

Но Наварро не был копом и больше не был солдатом, поэтому такие решения принимал не он. Только если он не защищал собственную жизнь или чью-то еще, и это всегда возможно. Даже были способы добиться этого. Если он сможет идентифицировать и найти убийцу.

– Не моя работа, – пробормотал он.

Вернее, не совсем его. В его обязанности входило найти больше жертв или другие доказательства того, что в этом кажущемся милом маленьком городке орудовал серийный убийца.

По ощущениям город казался ему гнилым, где-то глубоко внутри и не только здесь, в горах.

– Так вы просто гуляли по горам и наткнулись на тело? – Начальник полиции Дэн Мэйтленд рассматривал высокого мужчину, стоящего рядом с ним, в нескольких ярдах от места, где его небольшая команда криминалистов работала над останками, которые едва ли можно было назвать телом.

– Верно.

– Тут едва ли есть тропа, верно?

– Я люблю исследовать. Тропы есть, а значит, исследования здесь уже проведены.

– В этих местах опасно бродить в одиночку.

Плечи Наварро поднялись и опустились едва заметно.

– Когда дело касается скалолазания на отдаленных участках, я не новичок. У меня хорошо развито чувство направления, плюс компас, а вчера я приобрел карту местности, которую хорошенько изучил. Кроме того, я знаю, как выжить, и всегда ношу с собой достаточно оборудования и запасов, чтобы продержаться неделю, а при необходимости и дольше. Просто на всякий случай.

– Бойскаут?

– Военный.

Это объясняло многое. Как этот мужчина мог нести явно тяжелый рюкзак с обманчивой легкостью. Его походку и даже просто позу. Это даже объясняло сухой отчет, который он предоставил, появившись в полиции около часа назад.

Он не разбрасывался словами и, казалось, не особо был обеспокоен своей ужасной находкой. И он привел их сюда, ни разу не ошибившись в направлении, что достаточно сложно даже для опытного скалолаза в этих лесах.

Начальник полиции никогда бы не подумал что этот парень писатель. Хотя Мэйтленд никогда раньше и не встречал писателей, особенно таких: настоящий солдат войск специального назначения, в колледже занимающий позицию защитника.

– Так вы не собирались возвращаться сегодня в Рэйберн – Хаус? – спросил Мэйтленд.

– Откровенно говоря, я и сам не решил. Я предупредил управляющую, что на протяжении всего своего пребывания в городе я буду постоянно приходить и уходить, поэтому они поселили меня на первом этаже в комнате со своим собственным входом. Так я не побеспокою других гостей, несмотря на поздний или ранний час. – Он замолчал, а затем добавил: – Судя по прогнозу погоды, в течение следующей недели ожидаются ураганы, поэтому я решил прогуляться, пока погода не испортилась. Хотел изучить местность. С этими лесами связано много историй.

– Много трагедий, – проговорил Мэйтленд. Помедлил, затем добавил: – Не все довольны тем, что писатель бродит в округе, заглядывая под каждый камень. Говорю на тот случай, если вас не предупреждали.

– Мне говорили, – еле заметно улыбнулся Наварро. – Когда пишешь художественную литературу, никого не заботит, как много камней ты поднимешь, но стоит заняться документалистикой, люди становятся нервозными.

– Вы поэтому используете псевдоним? И вот почему в ваших книгах нет фото?

– Не совсем. Скорей для защиты частной жизни. Обычно писатели не любят славу. Поэтому Колин Шеридан получает всю почту и периодические угрозы, а мне нет нужды выслушивать долгие, выматывающие истории во время перелетов от начинающих писателей.

– Угрозы?

– Бывало пару раз, когда я писал о чем-то спорном. Это нормально для такой работы.

– Думаю, у каждого есть скелет в шкафу, и люди предпочитают, чтобы он там и оставался.

– Такова природа человека, – согласился Наварро. – Но в этот раз меня больше интересует старая история, легенды и местная мифология. Истории, которые я пока раскопал здесь, не особо угрожают живым.

Мэйтленд вытер пот, который был результатом как мыслей, так и июньской жары.

– И все равно, на вашем месте я был бы аккуратен. Здесь в Бэррон – Холлоу, я имею в виду.

Многие семьи живут здесь с тех пор, когдаи города то в помине не было, а у подобных семей секрете и через поколения могут дать о себе знать.

Наварро некоторое время изучал его, едва склонил голову, затем проговорил:

– Стараюсь никогда не заводить врагов, шеф, особенно когда это излишне. У Бэррон – Холлоу длинная история, большая часть из которой хорошо задокументирована, а истории о призраках в Рэйберн – Хаус и Бэрон – Холлоу уже достаточно известны, чтобы привлекать туристов.

– И охотников за приведениями, – мрачно сказал Мэйтленд. – Вот что действительно популярно сейчас на телевидении. Поэтому они приезжают сюда и тащат целые коробки оборудования и камеры. Сами пугаются, когда порыв ветра хлопнет дверью или вековое дерево трещит и скрежещет из-за смены погоды.

– Они доставляют вам проблемы?

– Некоторые да. Я не могу заставить их уехать, если не нарушены законы, и они приносят деньги, так необходимые городу. В большинстве своем они безвредны, максимум – создают много шума. – Он пожал плечами. – И все равно многие местные не особо счастливы лицезреть свои дома на кабельных каналах, даже на заднем плане. Поэтому я был удивлен, что Эмма согласилась на ваш визит.

Наварро озвучил «официальную» причину событий, удивляясь, насколько убедительна должна была быть Мэгги, чтобы организовать его приезд. С другой стороны, возможно, она просто удвоила гонорар настоящего автора за книгу. Убежище финансировалось миллиардером Джоном Гарретом, что означало достаток средств.

– Когда мы говорили по телефону несколько месяцев назад, я сказал мисс Рэйберн, что в моей книге ни Рэйберн – Хаус, ни город не будут преподнесены смешными. Я также дам прочитать ей рукопись перед тем, как отдам ее редактору. Это послужило весомым аргументом. Она будет одобрять и фотографии, если я решу включить их в книгу.

– Ага. И что думает ваш редактор по этому поводу?

– Я не особо разговариваю с редактором, пока книга не готова. – Наварро пожал плечами, надеясь, что он не очень очернил редакторов. – Она не будет спорить о том, чего не знает.

– Думаю, если вы настолько успешны, то можете командовать и сами.

– В некоторой степени да. – Его взгляд прошелся по земле, отделяющей их от останков, и он резко сменил тему. – Думаете, жертву возможно опознать?

– Кто знает. Пока мои люди не обнаружат череп, мы не сможем даже провести опознание по зубным слепкам. Могу только сказать, что она была здесь как минимум неделю, а может, и дольше.

– Она? – спросил Наварро, напоминая себе, что не должен знать пол жертвы. Он не верил в контроль над разумом, но заметил, что когда он фокусируется на вопросах, которые задает, большинство людей предоставляют ему информацию. Даже упрямые и осторожные копы.

Было ли это частью его ясновидения или чем-то другим, Наварро не знал, да и этот вопрос не особенно его волновал. Он просто использовал это как еще один инструмент в своей работе.

– По словам моего судмедэксперта, достаточная часть кости таза не тронута, поэтому мы можем определить пол. Определенно женщина, вероятно, молодая. Никаких отпечатков, а все лаборатории настолько заняты, что даже просто отправить им токсикологические и ДНК тесты достаточно непросто, если только дело не касается расследования убийства. И я очень сомневаюсь, что док сможет назвать причину смерти по этим останкам, а значит, смерть будет названа необъяснимой, вероятно несчастным случаем. – Он замолчал. – Или вероятным убийством.

– Убийство? – с умеренным любопытством поинтересовался Наварро.

– Я обязан так считать, пока не докажем обратного. Мы отправим останки в лабораторию в Чапел-Хилл. Может, через месяц что-нибудь узнаем. Или через три. И возможно, даже тогда мы не узнаем ничего нового. – Шериф пожал плечами, с раздражением подумав, почему он настолько откровенен с незнакомцем. – Мы сделаем все, как надо, все, что можем, чтобы установить личность, но у нас множество открытых дел по пропавшим людям.

Наварро поднял одну бровь, придавая своему приятному, но обычному лицу тревожную резкость.

– Так много?

– Более чем за дюжину лет, в радиусе сотни миль. А большая часть этой территории – дикая местность с несколькими горными городками вроде Бэрон – Холлоу. Не очень много жителей на квадратный метр, но множество туристов, проходящих мимо, включая автомобилистов или пеших путешественников, которые не представляются. И многие из них ведут себя неосмотрительно или просто не понимают, как легко здесь потеряться. Именно это и происходит. Порой мы даже не знаем об этом, поэтому число пропавших, вероятно, больше. Я пересматривал эти отчеты около недели назад, потому что нераскрытые дела выматывают меня. Мы достаточно далеко от Блуриджской парковой автострады, чтобы обеспечить туристам то, что ищете и вы – неизведанную территорию. По большей части это федеральные земли, и они совершенно не изучены. Далеки и опасны. Здесь обитают медведи, дикие кабаны, несколько стай диких собак, говорят, что видели львов и тигров. Поэтому я рад, что у вас есть ружье. И спасибо, что уведомили меня об этом по прибытии. Большинство даже не думает об этом.

– Как я и сказал, не вижу смысла в обострении отношений, поставить в известность местную полицию о наличии оружия считаю рациональной и благоразумной предусмотрительностью. – Пусть он и не рассказал о пистолете.

– Верно. Как и рекомендательное письмо от ваших местных правоохранительных органов с убеждением, что вам можно доверять и не ожидать, что при хрусте ветки вы пристрелите другого туриста или прострелите себе ногу.

– Уверен, вы позвонили им, – улыбнулся Наварро.

– Естественно. У вас великолепные рекомендации. – Шеф замолчал, затем сухо добавил: – И меня предупредили, если вы начали копать, то найдете то, что ищете. Полагаю, это пример тому.

– Боюсь, такое случалось пару раз. Может, потому что я избегаю нахоженных троп.

– Да уж, слишком много обычных туристов в этих землях путешествуют без должной подготовки.

– Может, я должен включить в книгу главу об этом, – предложил Наварро.

– Мы пишем об этом в каждом путеводителе и на картах. Люди просто думают, что с ними такого не случится. – Начальник полиции снова взглянул на останки неизвестной девушки и медленно добавил: – Хотя в этот раз мне не кажется, что мы имеем дело с легкомысленным туристом.

– Почему?

– Две причины, и вторая беспокоит меня куда больше первой. Она путешествовала одна, что необычно для женщины, хотя каждый год я вижу несколько таких. И потому что возле нее нет ни клочка одежды и никакого оборудования. В подобных случаях мы находим разорванную одежду, резиновую или кожаную подошву от ботинок, части рюкзака. Но не в этот раз. Даже пуговицы от рубашки. – Он покачал головой, добавив: – И если это была случайность, что-то мы должны были найти.

Глава 8

Эмма спала очень плохо. Ужин с Джесси прошел напряженно, если не сказать больше. Сама она явно ощущала эту натянутость, а вот сестра, казалось, была погружена в собственный мир, и Эмма не имела ни малейшей идеи, как попасть в него.

Да и не знала, хочет ли этого.

Несколько раз она открывала рот, чтобы попытаться поговорить о чем-то важном, но в итоге останавливала себя. Самое серьезное, чего они добились – это краткое обсуждение новостей о бедной девушке, найденной в горах.

– Помнится, ты говорила, что здесь не бывает убийств, – резко сказала Джесси.

– Их и не было. Хотя если эту девушку убили… Но это могла быть и случайность. Даже, скорее всего, так и есть. Люди все время разбиваются в горах. У нас все тропы огорожены и каждого путешественника предупреждают об опасностях. Мы даже оставляем брошюры в номерах.

– Продуманно. Чтобы лишний раз не беспокоить гостей, которые хотят погулять по горам.

Эмма нахмурилась и посмотрела на сестру.

– Мы делаем все, что требуется от ответственных владельцев гостиницы, Джесси.

Джесси тоже нахмурилась. Затем ее лицо разгладилось, и она покачала головой.

– Прости. Все мои мысли о тех горах. Я обнаружила несколько подозрительных смертей. И некоторые из жертв останавливались здесь, у тебя.

– Ты собираешься…

Но Джесси вновь покачала головой.

– Лезть не в свое дело? Не думаю. Не забывай, я в отпуске.

– Знаю. Мне просто интересно, помнишь ли об этом ты.

Джесси посмотрела мимо сестры.

– Тебе интересно, пытаюсь ли я разобраться со своими смутными воспоминаниями? Да, пытаюсь.

– Что-нибудь прояснилось?

– Боюсь, что нет.

Эмма открыла было рот, чтобы спросить Джесси, где она проводит так много времени, но промолчала. Если сестра захочет, расскажет сама.

Очевидно, пока она не желала рассказывать ничего важного.

И Эмма отправилась спать с головной болью.

Она не думала, что ей вообще удастся заснуть, но боль в висках последовала за ней и во сны.

Вернее, в кошмары.

Кэрол поняла, что ей вкололи какое-то вещество, поскольку ее не покидали ощущения, возникающие после долгого сна. Проснувшись, она даже не сразу поняла, что глаза открыты – настолько темно было вокруг. Голова раскалывалась, в горле было сухо, а живот болел. В первые минуты она подумала, что это из-за страха.

Но затем поняла… Тут чувствовался запах.

Грязи… крови… и смерти.

До этого момента она и не представляла, что у смерти есть запах, даже вонь. Она пахла медью и тухлыми яйцами, старой кожей и безысходной тревогой.

Кэрол попробовала пошевелить вялыми конечностями, но лишь услышала холодное металлическое лязганье и почувствовала, как что-то тяжелое охватывает одно из ее запястий. Она сумела подвигать свободной рукой, а вокруг второй почувствовала большой металлический наручник. Она тяжело сглотнула, затем медленно попыталась нащупать место, куда вела цепь от наручника. Там оказалась каменная стена.

Прикована. Как животное.

Кэрол схватила цепь и потянула так сильно, как только могла, зная, что сейчас у нее мало сил. Да будь у нее и вся сила, она все равно ничего не смогла бы сделать.

Она попыталась понять, где находится. Прикована к стене. На какой-то маленькой кровати или койке. С холодной металлической, а не деревянной рамой. Одна рука свободна, но ее лодыжки связаны клейкой лентой слишком сильно, чтобы она могла освободиться.

Было темно, слишком темно. Тьма, к которой человеческий глаз никогда не привыкнет. Эта тьма будила в ней примитивный ужас, рожденный века назад, когда только огонь, разжигаемый первобытным человеком, сдерживал тьму и все ее опасности.

У нее не было огня. И света.

Только ужас.

Ей казалось, она под землей, но это было только ощущение. Кэрол думала, что находится в маленьком помещении, но это тоже было лишь ощущение. Ей было холодно, а живот болел настолько сильно, что ей приходилось сдерживаться.

Маленьким и все еще здравым уголком разума она думала, что не хочет, чтобы здесь воняло еще больше. И тем же уголком она точно понимала, что попала в неприятности. Большие, серьезные неприятности. Кэрол оперлась свободной рукой о матрас, чтобы попытаться подняться, если это возможно, и почувствовала влагу под пальцами. Очень много влаги, подумала она. Она поднесла пальцы к лицу и в нескольких сантиметрах от носа почувствовала запах.

Кровь.

В ужасной тишине своей тюрьмы Кэрол Престон услышала животный вой и поняла, что он принадлежит ей.

Эмма проснулась в холодном поту, ощущая горький привкус во рту и тьму в разуме. Она поняла, что сидит в кровати в собственной милой спальне. Сквозь шторы проникал слабый лунный свет, а с комода раздавались успокаивающие звуки океанских волн.

Дома. В безопасности.

Постепенно сердцебиение замедлилось, а привкус во рту исчез. Она автоматически погладила Лиззи, когда собака заскулила, почувствовав эмоции хозяйки. Они обе не очень хорошо спали несколько последних ночей.

Было три часа.

Она откинула покрывало и встала с кровати. Включила одну из ламп и трясущимися руками достала из верхнего ящика комода дневник. Посмотрела несколько страниц, а затем открыла чистый лист, взяла ручку и стала писать.

1 июля

Очередной кошмар. Но в этот раз она все еще жива.

Ее держат взаперти… где-то.

Ужасно.

И в этот раз я знаю имя.

Кэрол Престон.

Эмма закрыла дневник и, нахмурившись, провела рукой по обложке. Ее разум говорил, что этот сон, как и предыдущие,  обычный кошмар. Это не реальность. Нет никакой женщины, которую бы держали в ужасном, темном месте, которое пахнет кровью и смертью.

Но… было имя.

Раньше она никогда не знала имен, может, потому, что женщины всегда испытывали физические и эмоциональные мучения настолько ужасные, что теряли осознание себя, своей личности. Они думали и чувствовали только боль и ужас.

Но в этот раз… Ее не пытали.

Пока что.

Туристка попала в ловушку: нападающий спрятался так умело, что она даже не сумела защитить себя. Горячее дыхание и предупреждающий шепот, острый нож у шеи, а затем лента на губах, запястьях и лодыжках, а капюшон не давал ей разглядеть нападающего и место, куда он несет ее через лес.

Эмма продолжала убеждать себя, что это просто кошмар, не реальность. В ее разуме это была мантра, вероятно, потому что альтернатива казалась невероятно ужасающей.

А вдруг женщина по имени Кэрол Престон реальна, и ее держали в темном месте, пахнущем кровью? Вдруг она пристегнута к стене, как животное?

Расскажи Джесси. Джесси ведь частный детектив. Расскажи Джесси, и тогда… Мысли Эммы резко перескочили. Расскажи Джесси и убей ее.

Пусть Убежище и было эффективной, опытной организацией, пусть ее сотрудники отлично подготовлены, но здесь Джесси была одна, в отпуске и без подкрепления.

Эмма даже не знала, носит ли Джесси оружие.

И как бы сильно сестра не изменилась за пятнадцать лет, Эмма догадывалась, что Джесси не отчитывалась своему боссу, только если общими словами. Сестра была замкнутой, отдаленной и скрытной, пытаясь разобраться с вопросами прошлого.

А добавить к этому вероятного убийцу…

Нет. Слишком опасно.

Как бы сильно не заботили Эмму настрой и скрытность сестры, больше ее волновала мысль, что Джесси возьмется за поиски убийцы и его жертвы. И обнаружит, что сны Эммы, как и жертвы,  реальность.

В горах было найдено одно-единственное тело, вернее, останки. И хотя Эмма не знала наверняка, видела ли она во снах именно эту девушку, тот факт, что она была найдена в лесах без клочка одежды, подходил под по крайней мере один из снов уж слишком хорошо.

Напуганная, обнаженная женщина, бегущая, чтобы спасти свою жизнь.

Эмма посмотрела на дневник, пытаясь мыслить ясно. Рассказать Дэну? И что она ему скажет? Что видела очередной кошмар? Попросить проверить базы данных полиции на предмет пропавших без вести женщин по имени Кэрол Престон?