Текст книги "Убежище (ЛП)"

Автор книги: Кей Хупер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Но она продолжала идти, только быстрей. Но через несколько минут вынуждена была остановиться, чтобы отдышаться. И вначале она слышала только свое сбившееся дыхание.

А затем послышался хруст ветки. Где-то совсем рядом.

В понедельник утром Эмма остановила Джесси около стойки регистрации, когда та собиралась уходить.

– Слушай, я должна принимать на личный счет то, как мало времени ты провела здесь в доме?

– Я же говорила тебе, что большую часть времени буду осматривать город. – Джесси говорила тихо, чтобы не напугать гостей. – Да и дело не в тебе, поверь. Прямо сейчас, в гостиной я вижу женщину эпохи сухого закона. Она стоит возле камина и курит, используя длинный мундштук, украшенный драгоценными камнями. Кстати, ты знала, что в прошлом этот дом был подпольным баром?

Эмма моргнула.

– В семейных архивах есть упоминание, что наш предок был известен своей способностью достать хороший виски, даже когда тот был под запретом. Он заявлял, что дело в хорошем погребе, но соседи не верили в это.

– Возможно, потому что помогали перевозить этот самый виски.

– В те дни было сложно найти работу, – заметила Эмма. – Думаю, люди хватались за любую возможность, даже если это и была контрабанда, зачем усложнять? алкоголя. Кроме того, тот закон был не особо популярен.

– Верно. По крайней мере, предок делился богатством с городом. Учитывая… нравы тех времен, полагаю, дом повидал изрядное количество насилия. Мне говорили, что обычно по призракам нельзя понять, что их убило. Я знала это по собственному опыту, но у этой женщины пулевое ранение в левой груди, – Джесси замолчала, затем сухо добавила: – Это нервирует, и я бы лучше не стала на это смотреть.

– И поэтому ты вновь уходишь.

– Ну да, плюс необходимость посмотреть на остальную собственность из того списка, что дал мне Трент. Я должна решить, хочу ли что-то оставить себе. Помнишь, это и есть моя уважительная причина для шатания вокруг? Пэнни упаковала для меня обед на тот случай, если меня не будет до конца дня. – Джесси подняла легкий рюкзак и надела на плечи.

– Ты идешь одна?

– Конечно. Отличный день для прогулки, и вся недвижимость рядом с городом. А поскольку дома на достаточно большом расстоянии друг от друга и о битвах на этой территории ничего не известно, я, скорее всего, не встречу духов, которые отвлекали бы меня.

– Сверхъестественные вещи действительно тебя беспокоят, да? – нахмурившись спросила Эмма. – Я думала работа в Убежище помогла.

– Я тоже так думала.

– Может, тебе стоит позвонить им и рассказать, что происходит?

– Я докладываю, – обыденным тоном ответила Джесси. – Но мы учимся контролировать подобное, находясь под его воздействием, поэтому с одной стороны, может, и хорошо, что Бэрон-Холлоу настолько… заселен призраками. Так или иначе, Мэгги посоветовала мне сконцентрироваться на том, для чего я сюда приехала, а это значит – разобраться с прошлым.

– Ты сказала, что поговорила с Виктором.

– Да, мило и цивилизованно.

Она не рассказала Эмме о тех воспоминаниях, которые породила встреча. И не собиралась этим делиться, пока по крайней мере не вспомнит точно, что случилось на той вечеринке. Она не собиралась оставлять Эмму здесь с осознанием, что трое или четверо мужчин, которых она, скорее всего, знает, изнасиловали ее сестру пятнадцать лет назад. Уж не говоря о том, что Джесси не была уверена, кто именно был в той комнате.

– Джесси…

– Я в порядке, Эмма. Просто немного нервная сегодня, так что долгая прогулка кажется мне хорошей идеей.

– Просто будь аккуратна, пожалуйста.

– Теперь и ты кажешься такой же нервной, как я. – Джесси с любопытством посмотрела на сестру. – На это есть какие-то особые причины?

– Нет, ничего такого. Просто… в городе много туристов, много незнакомцев.

– Я буду в порядке. Увидимся позже, возможно, ближе к ужину.

Эмма наблюдала, как сестра вышла из дома, и сдержала вздох. Они по-прежнему далеки друг от друга.

Джесси ощущала тревогу в доме, стремясь быстрее уйти, побродить где-нибудь, и никогда не говорила точное время своего возвращения. И еще Эмма была уверена, что Джесси мучают кошмары.

Она несколько раз практически рассказала о своих, но время, как ей казалось, всегда было выбрано неудачно. Да и с приездом сестры кошмары прекратились. Эмма практически убедила себя, что доктор прав, и таким образом ее восстанавливающийся мозг проигрывал травмирующее событие.

Именно поэтому Джесси засталаее врасплох, когда спросила о недавних убийствах.

Тогда ей и стоило поговорить с сестрой о кошмарах. Но она упустила момент, потому что они казались ей несущественными. Просто сны, которые логически объяснялись тем происшествием. Как они могли быть чем-то большим?

Он наслаждался преследованием. Знал лес и горные тропы, как свои пять пальцев, поэтому было легко следовать за ней тенью, двигаясь параллельно тропе, которую выбрала она.

Ему не нужна была тропа.

Всю вторую половину дня он шелза ней, держась в отдалении, чтобы не привлечь внимания. Когда ему казалось, что расстояние между ней и другими путешественниками становилось достаточно большим, он приближался, по-прежнему способный легко затеряться в лесу. Он находился близко, когда она разбила лагерь на ночь. Развлекал себя идеей забрать ее сейчас, но решил подождать чуть дольше, растянуть ожидание.

Он не смог противиться желанию вернуться спустя несколько часов, чтобы понаблюдать за ее сном. Его июньская роза.

Конечно же, она не подозревала о его присутствии. Они редко знали об этом, если только он сам того не хотел.

Будучи прагматичным человеком, он прошелся по плану на понедельник. Это будет занятой день для него, поэтому поймать добычу необходимо рано утром. Отвести ее в ловушку и оставить там, чтобы насладиться позже.

Она только облегчала ему задачу, поскольку направлялась в верную сторону. Когда он поймает ее, они будут находиться недалеко от ловушки. Совсем недалеко.

Улыбаясь, он покинул ее лагерь. Пусть предается своим мирным снам в последний раз.

Он вернулся к ней утром в понедельник. И почувствовал удовольствие, найдя ее проснувшейся и собранной. Она уже позавтракала и собирала свой небольшой лагерь к отбытию.

Хорошо. Это хорошо. Впереди у него загруженный день, встречи повсеместно, и он не мог позволить себе потратить слишком много времени на ее преследование сегодня.

Просто немного времени, чтобы насладиться.

Он разозлился, когда она внезапно остановилась, нахмурилась и оглянулась вокруг. И все равно продолжал испытывать возбуждение. Она могла и не знать, но какой-то животный инстинкт предупреждал ее об опасности.

Хорошо. Очень хорошо.

Он видел, как она достала из рюкзака пистолет, хладнокровно размышляя, как близко он должен подобраться, чтобы удивить ее и убедиться, что у нее не будет ни шанса выстрелить или использовать свой баллончик.

Близко. Только если она не застынет на месте.

Она похожа на тех, кто застывает от ужаса.

Хорошо. Стоящая добыча.

Он ждал, пока она не возобновит движение, затем последовал за ней, а его разум двигался вперед, следуя по географии горной местности. Он знал это место. Место, где он может подобраться к ней, а она его даже не заметит.

Место, где расстояние между ними будет достаточно маленьким.

Он хотел борьбы, жаждал ее, но стремился не дать ей и шанса выстрелить.

Выстрел в этих горах вполне могут и не заметить, многие путешественники носили с собой ружье для защиты. Но звук пистолета был другим, и он не мог позволить кому-то его услышать и понять эту разницу.

Он должен добраться до нее очень быстро.

Ощущая, как его сердце бьется быстрей, как адреналин проходит сквозь все тело, он ускорился, чтобы оказаться впереди нее. И занять позицию.

У Джесси была приблизительная карта местности, которую она планировала исследовать – Трент нарисовал ее, основываясь на полевых съемках в его офисе. Часть местности казалась ей знакомой, вызывая несколько воспоминаний, которые, слава богу, были просты. Воспоминания из детства. Прогулки с друзьями, купание в широком ручье в середине лета, сборы ягод.

Приятные воспоминания.

Но постепенно, несмотря на яркий летний день, она поняла, что постоянно меняет положение своей ноши, будто легкий вес был неудобен. С нервозностью заправляет волосы за ухо. Оглядывается вокруг. И ощутила ясную тревогу. У нее буквально мурашки забегали по всему телу.

А вот это беспокоило.

И ощущение не покидало. Она продолжала идти. А чувство становилось только сильней. Джесси остановилась, оглядываясь, чтобы сориентироваться. Участок, который она решила исследовать, находился в основании гор, в одной из многочисленных равнин.

Она не двигалась целенаправленно, но следовала через редкие деревья, по дороге, которая была практически тропой. Не совсем дорога, если быть точной, но, тем не менее, по ней ездили машины, пусть и не в последнее время.

Джесси постояла около минуты, ее руки сжимали лямки рюкзака. Сжимали и расслаблялись в определенном ритме, пытаясь снять напряжение. Нахмурившись, она посмотрела на две еле заметных колеи, между которыми росла трава и кусты.

Эта явно не старая забытая дорога, ей просто редко пользуются. А в этих местах это крайне необычно. Ведь всегда есть подростки, ищущие уединения, ученики, стремящиеся на пустынные дороги.

Нахмурившись, Джесси сделала шаг и почувствовала, как тревога нарастает.

Она могла поклясться, что уголком глаз заметила движение, но, когда повернула голову, ничего необычного не обнаружила. Может просто нервы… Только вот это произошло уже три раза, и теперь ее не покидало стойкое ощущение, что она здесь не одна. Странно.

Согласно всем тренировкам она должна открыться энергии, которую ощущает, но внутренний инстинкт предупреждал ее этого не делать.

Что бы это ни было, оно было плохим.

Куда бы ни вела эта дорога, что бы ни находилось в ее конце, этой дороги стояло бояться. Бояться именно ей.

Джесси не помнила эту дорогу, но ее воспоминания Бэррон-Холлоу по-прежнему были отрывочными. И когда она старалась заставить себя двигаться дальше, ее ледяная тревога росла. И что-то ужасно знакомое было во всем этом. Она знала откуда-то это чувство, откуда оно пришло и даже что оно значило.

Это… Ее разум старался уклониться, и она боролась за концентрацию. Это чувство, холод, это ощущение зла. Оно знакомо, потому что…

Потому что оно было в ее снах. Вот что она ощущала при пробуждении, неспособная вспомнить ничего, за исключением ужасного понимания, что она смотрела в лицо самому злу.

Стоял теплый летний день, а кожа Джесси была холодна и влажна на ощупь. Солнце пекло, а она дрожала. Не было ни единого дурного знака, и все же она хотела повернуться и пойти обратно, откуда пришла.

Это стремление было настолько сильным, что она наконец рывком остановилась, развернулась и чуть не подпрыгнула.

– Ты не можешь убежать от этого. – Это был дух той женщины с обеспокоенным лицом, который заговорил с ней в городе. Пока единственный, кто заговорил с ней.

– Почему, черт побери, нет? – потребовала ответа Джесси напуганным тоном.

– На все есть своя причина, и ты знаешь это. Ты вернулась сюда за этим.

– Я вернулась, чтобы разобраться с прошлым.

– Да.

Джесси покачала головой.

– На этом пути со мной ничего не случалось, – покачала головой Джесси. – В этом я уверена. То, что случилось со мной, произошло в городе. В доме.

– Это было начало. Его первая. Но тогда он был моложе, и даже если и был готов, не осмелился убить. Не местную девушку, которую легко с ним связать. Он умнее. Даже тогда он был умнее. И всегда себя контролировал, всегда держал своего монстра на привязи.

Если ей и казалось, что раньше она чувствовала холод, то он был несравним с тем, что она ощутила после этих слов. Губы пересохли, и она спросила то, в чем не была уверена и сама до этой минуты.

– Как я пойму, кто он? Как, если я и сама не помню. Кто был в той комнате? Там было четверо. В ту ночь. В ту последнюю вечеринку. По крайней мере четверо. Кто… кто из…

– Ты не можешь вернуться назад сейчас. Или идти по дороге. Следуй инстинктам. Останови его, Джесси.

Дух исчез в одно мгновение.

Кто из них стал убийцей? Как я могу определить, когда даже не помню их?

Джесси, казалось, стояла вечность, уставившись на то место, где раньше находился дух. Более опытные медиумы рассказывали ей о таком: о загадочной «помощи» живым из мира духов. По какой-то причине, по каким-то правилам вселенной на прямые вопросы отвечали редко, а информация слишком часто звучала как ребус.

Но это…

Джесси сняла рюкзак и стала искать сотовый. Он был отключен, несмотря на защитный чехол, разработанный специальным отделом ФБР. Экстрасенсы обычно обладали сильной электромагнитной энергией, которая разрушала электрические приборы, особенно те, которые носятся близко к телу – телефоны и часы.

Обычно чехол срабатывал, по крайней мере, до поры до времени. Но Джесси забыла зарядить телефон накануне, поэтому энергия исчерпалась куда быстрей.

– Черт. Черт побери.

Она медленно положила телефон в рюкзак, и паническая нужда позвонить и попросить помощи постепенно сошла на нет. Что с ней не так? Она подготовленный и опытный детектив. И должна уметь справляться с подобными ситуациями.

Духи. И, возможно, убийцы.

Но… никогда раньше она не была одна.

Вопрос в том, должна ли она справиться сама, вести расследование самостоятельно, потому что дух был прав? Действительно ли ужасный опыт ее прошлого стал началом чего-то более страшного, включающего других женщин? Могло ли это все быть ее виной? Ее ответственностью? Могли ли события развиваться по-другому, будь она сильней в ту ночь? Что, если бы она не выпила так много или же смогла дать отпор?

Если бы она рассказала кому-нибудь?

Была ли кровь невиновных на ее совести?

Все в Джесси съёжилось от этой мысли, но ее необходимо было обдумать. Потому что главное во вселенной – баланс, это она уяснила. И если ее слабость стала своего рода спусковым механизмом, катализатором для убийцы, тогда… Возможно она и должна остановить его, здесь и сейчас. Может, выключенный телефон был таким же знаком, как и явившийся дух. Может, это должно показать ей, что она должна действовать сама.

Некоторые вещи просто происходят так, как происходят.

Это мантра, как для Убежища, так и для специального отдела ФБР.

Джесси вступила в Убежище, не веря в судьбу, но в первые же месяцы своей новой жизни изменила своему мнению.

Судьба и рок существовали.

И некоторые вещи должны случаться так, как они случились.

– Хорошо, – сказала она вслух. – Хорошо.

Она выдохнула и закинула рюкзак на плечо. И продолжила идти по дороге, пытаясь преодолеть смертельный ужас, который рос с каждым шагом.

Глава 6

– Они говорят, что боятся.

Эмма оторвала взгляд от газеты и посмотрела на администратора гостиницы.

– Не та ли это пара, которая хотела увидеть призрака?

Пенни усмехнулась.

– Да, наши молодожены. Думаю, они ожидали короткое видение некой бесплотной фигуры, плывущей по воздуху. А странные царапающие звуки в стенах для них чересчур.

Эмма задумалась, были ли духи, которых видела Джесси, настолько добры, как говорила сестра. Она прожила в этом доме всю жизнь и верила: настоящее зло она почувствовала или даже увидела бы.

– Точно, – мягко ответила она. – Мне кажется, Джакс не выполняет свою работу.

Речь шла о коте, проживающем в Рейберн-Хаусе, местном знаменитом мышелове.

– Я и сама подумала об этом, – сказала Пенни. – Но его добыча в основном из подвала, не из комнат. Кроме того, последний раз, когда Эд проводил здесь дезинсекцию от жуков, он проверил, нет ли (в доме) грызунов. Даже поднялся на чердак и посмотрел, не прогрызли ли белки вход. Все чисто. Если в стенах и есть мыши, я не знаю, как и когда они туда попали.

Эмма, как и ее предки, была щепетильна в отношении более чем столетнего, поэтому ее не удивило, что в нем все было в полном порядке.

Любые работы в доме: от очистки стоков и мойки каменной кладки до покраски внутренней отделки и замены изношенных половиков и ковров – были тщательно распланированы на год вперед и поддерживали старый дом в отличной форме. Ежегодно в порядке очередности полностью переделывались две из восьми гостевых комнат, чтобы все выглядело свежим и современным. Кроме того, в течение нескольких лет Эмма закрывалась почти на шесть месяцев, чтобы полностью обновить проводку и канализацию.

– У нас не должно быть мышей в стенах, – произнесла Эмма. Она не рассказала Пенни о том, что видела Джесси. И добавила обыденным тоном: – Но, может, у нас и правда водятся призраки. Не один гость рассказывал о том, что видел или слышал здесь странные вещи. А еще есть семейные легенды, ведь люди убивали и умирали здесь.

– Да, я продолжаю надеяться, но пока безрезультатно. Мне так и не повезло увидеть или услышать что-то сверхъестественное.

– Не думаю, что ты хотела бы упоминаться в семейных легендах как призрачное присутствие, – сухо ответила Эмма.

– Вряд ли. Я планирую мирно умереть во сне в возрасте ста одного года, выполнив каждый пункт в моем списке дел.

– Ста одного?

– Более века, – усмехнулась Пенни.

– Даже спрашивать не буду, какие дела в твоем списке. – Не давая Пенни возможности ответить, Эмма продолжила: – А что касается наших гостей, возможно, они просто придумывают. Они приехали в гостиницу, населенную духами, а что ум ожидает, воображение воплощает.

– Скорей всего, – согласилась Пенни. – Я посоветую им переехать в другую часть дома, если они пожелают. Топазовая комната сейчас свободна.

Эмма кивнула, но сказала:

– Лучше предупреди их, что все звуки, которые они услышат, скорее всего, издает писатель, который бродит в комнате внизу. Ведь ты разместила его на первом этаже в Гранатовой комнате?

– Да, потому что он постоянно приходит и уходит, и он не хотел беспокоить других постояльцев. Он пообещал, что будет соблюдать тишину. А судя по тому, как он двигается, он не будет врезаться в мебель или что-то подобное. Он больше похож на кота, чем наш Джакс.

– Смотрю, он произвел впечатление, – спокойно сказала Эмма.

– Ну да. Ну же, Эмма, у нас здесь не бродят толпы холостяков. По крайней мере, незнакомцев. Наварро – неизвестный элемент. Ты должна признать, даже его имя звучит… экзотично.

– Он писатель. Писатели останавливались здесь и раньше.

– Но не такие, как он, – усмехнулась Пенни. – Подожди, пока ты встретишься с ним.

– Ага. Просто помни, что он здесь на время. Подобные мужчины не пускают корни в таких городках, как Бэрон – Холлоу.

– А администраторы гостиниц не развлекаются с призраками. Да, я знаю. Не беспокойся, не думаю, что у меня появится шанс поразвлечься. С моим расписанием и его видимой решимостью изучить город и дикую местность вокруг, мне повезет увидеть его хотя бы пару раз, чтобы пофантазировать. В любом случае, это, наверное, все, с чем я могла бы справиться.

– Ты недооцениваешь себя, но когда дело касается гостей, то все правильно.

– Верно, – засмеялась Пенни. – Хорошо. Я пойду и займусь нашими молодоженами.

– Увидимся. – Эмма напомнила себе спросить Джесси, не замечала ли та духов в Топазовой комнате.

Она поняла, что грызет ноготь большого пальца, и заставила себя остановиться. Но беспокойство никуда не делось.

Что бы ни сказала Джесси или о чем бы ни умолчала, Эмма была убеждена, что потребность сестры в открытии старых ран могла привести к последствиям, которые Джесси не рассматривала. Виктор, если предположить, что он замешан в произошедшем, на многое пойдёт, чтобы защитить свою репутацию. Если Джесси столкнется с ним, если задаст неверный вопрос – или же правильный, – если произошедшее много лет назад сможет плохо повлиять на него…

И в первый раз Эмма задумалась, насколько странным было то, что случившееся с Джесси не обсуждалось в городе все эти годы. От таких сплетен городок оживал, и Эмма определенно услышала бы их, особенно после отъезда Джесси. Вернее, после побега, говоря откровенно.

И что-то подсказывало ей – Джесси не проснулась в чужом доме после вечеринки, дезориентированная и растрепанная, вынужденная пройти шаткой походкой мимо остальных и отправиться домой.

Как могло случиться, что она каким-то образом добралась до дома, сама или с помощью, и никто не видел ее или же не заметил ничего необычного?

Неужели кто-то тайком занес ее в дом? Скорее всего, было уже очень поздно, а отец назначал для дочерей строгий комендантский час. Джесси могла проскользнуть в дом после указанного времени, если не была пьяна или чувствовала себя хорошо, но если с ней творилось и то, и другое, как она сумела проникнуть в дом и никого не разбудить?

Только если… это все произошло во время деловой поездки отца, которые случались постоянно и иногда длились достаточно долго. Он привык оставлять дочерей одних, за исключением кухарки среднего возраста – проживающей с ними вдовы, которая проявляла едва видимый интерес к девочкам, да и то лишь формально, а не для того, чтобы оказать хоть какое-то влияние на сестер.

И Эмма в который раз задумалась, что с момента отъезда Джесси она должна была задаться множеством вопросов. И еще больше вопросов должно было появиться после ее возвращения.

За прошлое ей не было прощения: почему она не спросила, все ли в порядке, что такого напугало или причинило вред сестре? Эмма лишь помнила, что Джесси неделями вела себя странно – практически пряталась в доме и не выходила из своей комнаты, а затем неожиданно уехала, и в этот раз навсегда. Эмма пусть и была расстроена и даже зла, но сделать ничего не могла.

Зла? Почему она была зла? Потому что Джесси уехала и даже не попрощалась? Потому что убежала и оставила Эмму вести жизнь в маленьком городке без малейших изменений и с еще меньшим удовольствием? Может быть. Но Эмма не знала точно.

Но она была уверена, что теперь не задала больше вопросов Джесси, потому что сестра ясно дала понять: ответов на них не будет. Не только ее сверхъестественные стены были подняты, Джесси еще больше отдалилась от сестры, и было ясно, что она не хочет преодолевать эту бездну.

По какой-то причине.

Эмма поняла, что сменила одну нервозную привычку на другую – она отсутствующе трогала маленький шрам на правом виске. И это признак того, что ее беспокойство усиливалось.

Только она не знала, почему.

Он легко мог обогнать жертву и успеть подготовиться. После многих лет охоты он знал, что делать. И был очень и очень аккуратен, чтобы не наделать ошибок.

Он разместился и стал ждать, а через пятнадцать минут или около того увидел, что она близко. Всего один взгляд дал ему понять, что она немного расслабилась. Было невозможно держать защиту такое длительное время, и он часто этим пользовался.

Она уже сомневалась в себе, не уверенная в своих ощущениях. Убеждала себя, что причин нервничать нет.

Хорошо.

Он так идеально спрятался в кустах рядом с тропой, что она прошла в двух шагах от него и даже не заметила. В последний момент он выпрыгнул, ему показалось, что она ощутила опасность, но было уже слишком поздно.

Он отстегнул пистолет с ее пояса и отбросил его вне зоны досягаемости, а она даже не успела потянутьсяза ним. Он был настолько опытен со своим острым как бритва ножом, что петля, придерживающая баллончик на ее запястье, была разорвана еще до того, как пистолет коснулся земли. Он перерезал ближайшую лямку на ее рюкзаке, и как только его тяжесть обрушилась на нее, он уже держал девушку в своих руках.

Она боролась лишь мгновение, а потом он прижал нож к ее горлу до крови.

И тогда она затихла.

– Издашь малейший звук, – выдохнул он, – и он станет твоим последним. Поняла?

Она едва кивнула. Она дышала короткими вдохами, тесно прижатая к нему, ее тело тряслось.

Он связал ее и заткнул рот клейкой лентой за несколько секунд. И был так натренирован в этом искусстве, что у нее даже не было шанса умолять.

Это придет позже.

Он подобрал пистолет и баллончик, положив их в рюкзак, затем перекинул добычу через плечо, поднял рюкзак и направился через лес, вдаль от тропы.

От нее пахло страхом, и ему это нравилось.

30 июня

Нейтан Наварро неплохо устроился за эти дни. Бэрон-Холлоу сначала показался ему не странней большинства маленьких городков. Несмотря на ожидания, он производил доброжелательное впечатление, хотя объяснить это можно было и легендой его приезда. Его ведь предупреждали: писатели в этих местах приветствуются.

Местные не тратили время понапрасну: он терпеливо отвечал на обычные вопросы о фамилии – да, испанец по происхождению, но несколько поколений назад, имя его достаточно распространено в Америке, и да, он знает, что больше похож на ирландца, нежели на испанца, и эта особенность у него благодаря матери. И очень много вопросов касалось его работы.

– Откуда вы черпаете идеи? – Этот вопрос стал самым популярным.

Его предупреждали и об этом.

Но, в общем и целом, к нему проявляли вежливый и обычный интерес, а его передвижениями интересовались достаточно бегло.

Что очень даже хорошо.

Благодаря этому у него было время и возможность для изучения земли – в прямом и переносном смысле.

Он даже не удивился, что сотовая связь и интернет работают лишь время от времени. Ведь местность вокруг Бэрон-Холлоу сложная и удаленная, не зря получившая репутацию отличного места для беглецов, скрывающихся от полиции и федеральных агентов.

Во время сухого закона и даже ранее, в течение гражданской войны, здесь происходило многое, и негативные отклики тех преступления пробуждались даже сейчас.

Густые леса, окружающие городок, поглотили нескольких беглецов, так никогда и не отдав их, что немного иронично, учитывая их федеральную принадлежность. Но оставался шанс, что кто-то из этих людей до сих пор прятался где-то в горах, а может, вышел в городок и успешно держался вдали от решетки.

Может, кто-то сделал неверный шаг впопыхах и упал с обрыва на узкую горную тропу, а тело уничтожилось непогодой, хищниками и падальщиками. Да и будь оно обнаружено, идентифицировать останки уже будет невозможно.

Как и это.

Наварро стоял в маленьком овраге, смотря на человеческие останки, разбросанные на достаточно ровной поверхности каменного пласта, который образовывал высокую скалу. Нахмурившись, он внимательно изучал разбросанные кости, на некоторых остались сухожилия и нити мышц. А вокруг стоял запах, который он узнал. Впитавшаяся в землю и разлагающаяся плоть.

Смерть.

От нее осталось немного. Совсем немного. Он даже не видел череп, всего несколько прядей светлых волос, прилипших к коже головы с одной стороны и спутанных среди ветвей кустарника. Он подумал, что какое-то животное схватило голову и тащило, оставив позади только часть кожи и несколько волос, зацепившихся за ветки. Он оттолкнул изображение, надеясь, что это была лишь фантазия, а не вспышка реальных событий. Но что-то в этой картине его беспокоило, и когда он опустился на колено, чтобы посмотреть ближе, понял, в чем дело.

Ее позвоночник у основания шеи был разрублен, и порез был настолько чистым, что не мог быть получен естественным путем. Ничто не отрывало ее голову от тела. Кто-то отрезал ей голову. И пусть у него не было способа узнать точно, бежала ли она и упала, разбившись насмерть, но инстинкты говорили, что именно это и случилось. А это значило, что кто-то – какой-то извращенец или убийца – нашел останки позже и, отрезав голову, забрал ее с собой.

Он ставил на убийцу. Вопрос в том, оставил ли убийца останки, потому что так он избавлялся от жертв, позволяя природе, хищникам и непогоде подчищать за ним? Или же он оставил ее здесь как наказание за попытку побега?

Или совершенно по другой причине?

Наварро поднялся на ноги и продолжил смотреть на останки жертвы. Он никогда не привыкнет к этому. Не важно, как часто он смотрел на различные вариации этой знакомой сцены, он никогда не привыкнет. Что, вероятно, не плохо.

Привычка к насильственной смерти послужит хорошим знаком тому, что пришло время остановиться.

Но пока все это оставалось его работой или ее частью. Поэтому он внимательно смотрел, мысленно делая замечания. Не нужен был эксперт, чтобы определить, что останки пролежали здесь как минимум неделю, а скорее всего несколько месяцев.

Нет, не так долго. Человеческие останки разложились или были бы поглощены очень быстро, учитывая летнюю жару и дожди за последние две недели, нельзя не учитывать и голод животных после суровой зимы.

Если он смотрел на жертву вероятного убийцы, а одна очень выдающаяся ошибка говорила именно об убийце, тогда она умерла недавно.

Наварро вытащил телефон, понадеявшись на высоту и вероятную близость вышки, которую он заметил ранее в этих горах, но все равно был удивлен, увидев работающую сеть. Он нажал на кнопку быстрого набора.

– Ты разве не отмечался только что? – спросила вместо приветствия Мэгги.

– Утром. Сейчас я в горах на севере городка. И я кое-что нашел. Кое-кого.

– Отправь мне фотографию, – немедленно ответила она.

Наварро нашел лучший ракурс и снял фото, отправив его в Убежище.

– Мало что можно рассмотреть, – сказал он Мэгги. – Думаю, животные быстро добрались до нее. Вероятно, их приманила кровь. Падение со скалы, которая возвышается надо мной как минимум на семьдесят пять футов, а под листьями по большей части гранит. Она ударилась сильно.

– Думаешь, удар убил ее?

– Думаю, кто-то мог сбросить тело со скалы, но сюда достаточно сложно добраться, поэтому стоило ли так напрягаться? Если он планировал оставить ее для животных, то это сработало: я преодолел дюжину оврагов, отойдя от главных троп. Один толчок, и она покатилась бы с каменистого склона, в подлесок, и исчезла. Животные добрались бы до нее куда быстрей, нежели запах разложения привлек бы чье-нибудь внимание. Нет, я думаю, она бежала, пытаясь скрыться, может, ночью, и упала.

– Есть ли шанс, что это случайность – поставила не туда ногу?

– Посмотри на фото внимательно.

Мэгги помолчала и ответила:

– А. Никакого снаряжения или одежды.

– Да. Я сомневаюсь, что обнаженная женщина бежала по этим лесам добровольно. Даже подросток не будет настолько глуп.

– Я не вижу череп.

– И я. А на позвоночнике чистый порез. Думаю, он нашел ее здесь и отделил голову. Может, чтобы затруднить идентификацию по зубным слепкам: если только ее ДНК не числится в национальных базах, установить личность будет невероятно сложно.

– Имеешь в виду военных, медиков, правительственных служащих, правоохранительные органы, преступников и пропавших без вести?

– Да. А обычные туристы обычно не входят ни в одну из групп.

– Была ли информация о пропавших местных?

– Нет. Но место заполнено туристами, полагаю, она была из их числа или просто проезжала мимо. В городе, на тропах или верхом на лошадях практически каждый не местный. Я говорил с парой приезжих около часа назад, а они даже не приближались к городу и не планируют этого делать. Они просто ходят по Голубому Хребту. – Он замолчал, а затем добавил: – Здесь очень легко затеряться, а местные СМИ или органы даже не будут подозревать об этом.