Текст книги "Лунная дорожка счастья"
Автор книги: Кетти Слейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Глава тринадцатая
Барт смотрел на Кристину, удивляясь той волне нежности, что охватила его. Она свернулась в кресле в таком глубоком сне, что его приход не пробудил ее. Барт заметил, что она умылась, и его рука непроизвольно дернулась, словно он мог стереть синяк с ее щеки.
Они с Фарренсом больше ничего не нашли у индейской пещеры. Никаких доказательств, указывающих на то, что смерть мексиканца была не просто несчастным случаем в горах. Но тревога не покидала Барта, хотя он и пытался избавиться от нее.
Из Стоун Хауса доносился лай Горниста, и все выглядело как обычно. Однако Барту не нравилось, что Кристина вернется туда к ночи. Он решил убедить ее остаться в лесничестве, но Фарренсу об этом ничего не сказал. У главного лесничего были старомодные представления о собственности и репутации подчиненных. Он только попросил Фарренса отвезти его в Лост Хорс.
Сейчас Барт думал, сможет ли он отнести Кристину в спальню, не разбудив. Более всего она нуждалась в отдыхе, в отдыхе и защите.
Но словно почувствовав его присутствие, глаза ее раскрылись и губы встрепенулись в легкой мягкой улыбке.
– Барт, – шепнула она, – я рада, что ты вернулся.
Он тоже улыбнулся.
– А я рад, что ты немножко поспала.
Она потянулась и испуганно охнула от болезненных ощущений. Воспоминание о том, что произошло, тенью легло ей на лицо.
– Антонио? – спросила она быстро.
– Ты оказалась права. Это, должно быть, случилось моментально, шея сломана. Никто не смог бы ничего сделать для него.
Она вяло кивнула.
– Если б только я не предложила идти туда – забираться поверх пещеры. Я ведь знала, что там нет ограды.
– Это могло случиться где угодно, на любой скале. Это не твоя вина. Он не должен был делать этого. Не должен, если думал об опасности.
– Я знаю, но…
Ее чувство вины было естественной реакцией. Ведь последствием каждой трагедии всегда бывает «если бы…» Барт знал это по себе… если б только он приложил больше усилий, чтобы пораньше поговорить с Альварадо, все можно было бы предотвратить.
Барт посмотрел на ее несчастные глаза и подумал: «А насколько серьезен был ее интерес к Альварадо?». Эта непрошенная мысль отвлекла его.
– Я хочу приготовить тебе поесть. Ты должно быть уже здорово голодна.
Он быстро подогрел суп, приготовил тосты и чай, проигнорировав вначале ее заявление о нежелании есть, а затем ее предложение помочь.
Кристина ела, удивляясь своему внезапному аппетиту.
– Ты ловко управляешься на кухне, Барт.
Он пожал плечами и улыбнулся.
– Холостяк должен уметь себя обслуживать.
– Ты никогда не был женат?
– Один раз, из этого ничего не вышло. – Под ее сочувственный вздох он добавил: – Это давно уже меня не беспокоит. – И переменил тему. – Кристина, я думаю, лучше бы тебе остаться на ночь здесь. Я не хочу, чтобы ты оставалась одна в Стоун Хаусе.
Она быстро взглянула на него:
– Твои подозрения не исчезли? Ты что-нибудь нашел?
– Нет, – признался он, – всего лишь предчувствие, от которого не могу избавиться.
Кристина и сама не могла избавиться от необъяснимого ощущения опасности, но она намеренно спокойно сказала:
– У меня есть Горнист, я и не буду одна. – Она резко отставила чашку. – Бедный Горнист, ему нечего поесть. – Она взглянула на часы и только сейчас увидела, что стекло на них разбито. – Который час, Барт?
– Четверть десятого.
– Бедный пес умирает от голода. – Она поднялась.
Барт тоже поднялся.
– Я могу покормить его. Он меня любит и, я думаю, пустит в дом.
– Нет, – решила Кристина, – он без меня будет несчастен. Я и так слишком часто оставляла его одного на этой неделе.
Барт удивился тому, что не заметил раньше: до чего решительными и твердыми могут быть линии ее губ. И он испытал совершенно дикое желание схватить ее и поцеловать эти упрямые губы. Но сдержал себя и лишь покачал головой.
– Ты можешь быть сильной женщиной, Кристина Вилз.
И объяснил, что оставил свой грузовик у Стоун Хауса с тем, чтобы отвезти ее домой утром, как он надеялся, или сейчас, если она так настаивает. Линия ее подбородка смягчилась.
– Я очень ценю твое внимание, Барт.
В «шевроле» Барт положил на сиденье второй портативный радиопередатчик.
– По крайней мере возьми это с собой. При малейшем подозрении, что кто-то вертится вокруг, вызывай меня.
«Как он добр, – подумала она, откидываясь назад, – добр и заботлив, и, конечно, очень привлекателен».
Она чувствовала себя очень неловко от того, что так неверно судила о Барте, изводила его и насмешничала все эти месяцы.
На повороте к ранчо Стоун Хаус он спросил:
– Есть кто-нибудь, кто мог бы остаться с тобой на ночь?
Кристина подумала об Эмми Хокинс, полагая, что дружелюбная маленькая женщина не откажет в помощи. Но она захочет болтать, захочет узнать детали случившегося, а Кристине не хотелось снова все ворошить.
– Нет, мне никого не надо, правда, Барт.
И она была вдвойне рада этому решению, когда увидала трейлер Хокинсов с погашенными окнами: они, без сомнения, уже спали.
– Как насчет Филлипса? – спросил Барт с неохотой. – Кажется, ты хотела, чтобы я его известил о происшедшем, где он остановился?
– В мотеле «Окотилло» в Джошуа Три, но он сегодня пополудни уехал в Лас-Вегас.
Кристина поймала себя на том, что она даже и не думала о Хейле после того, как они с Антонио взобрались на первую возвышенность. Хорошо, что он уехал, и представила его резкую реакцию: «А что ты ожидала, карабкаясь, как полоумная коза, по этим Богом забытым горам?».
Барт взглянул на нее краем глаза.
– Он остановится здесь на обратном пути?
– Сильно сомневаюсь, – ответила она с грустью и радостью одновременно.
Барт, наконец, позволил себе немного расслабиться и вел машину по петляющей дороге одним сильным указательным пальцем, зная, что у него прекрасный руль.
– Что ты сказала делает Филлипс?
– По-моему, я ничего не говорила, но у него несколько ювелирных и антикварных магазинов с товарами из Латинской Америки. Он был приятелем моего мужа.
– Хм, полагаю, ты с ним переписывалась и все такое, с тех пор как находишься здесь.
Кристине не хотелось продолжать беседу, она слишком устала для разговоров. Но подумала, что Барт пытается отвлечь ее. Жаль, что он выбрал столь неприятную тему. Разумеется, он не мог этого знать.
– Да нет. Хейл написал раз или два, но я не ответила – мне нужно было полностью отойти от всего, что было там, внизу.
– Да? У меня было такое впечатление, что ты его пригласила.
– Нет… он решил поехать в Лас-Вегас и просто остановился по пути. Я была удивлена, увидев его. – Она решила не объяснять подробности теперь, когда все, – что бы там ни было у нее с Хейлом, – закончено.
Он кивнул и молчал весь оставшийся путь.
Когда Кристина открыла дверь, Горнист запрыгал вокруг нее, поскуливая и стараясь лизнуть в лицо. Она села за стол и обняла его. Она знала, что ему нужно было вновь обрести уверенность в том, что его не бросили. Наконец, радостный и довольный, он выбежал во двор.
Кристина осторожно потрогала синяк на руке, задетый его лапой, и состроила гримасу:
– Кажется, он мне рад.
Любовавшийся ими Барт спросил:
– Скажи, где его еда, и я приготовлю, пока ты примешь горячий – именно горячий – душ, он снимет усталость.
Волны усталости снова накатили на нее, и она не возражала. Пока он открывал банку с мясом и смешивал его с перловкой, в душе лилась вода. Наблюдая, как Горнист жадно ест, Барт размышлял над тем, что узнал от Кристины.
Временами у нее бывал злой язык, но она была находчива и сострадательна, а в ее хрупком тонкокостном теле была здоровая крепкая основа. Слава Богу, что Кристина совсем не похожа на ту высокомерную городскую девушку, какой показалась ему в самом начале. В ней, как в женщине, было как раз то, что он искал в Милли, а он был слишком неопытен тогда и видел то, чего не было.
Барт резко прервал свои размышления, со вздохом напомнив себе, что она была также молодой вдовой, и, видимо, все еще горевавшей по мужу. Или же она была из тех, кто готов увлечься любым более менее интересным мужчиной – Филлипс, Альварадо?..
«Но какое ему до всех этих подробностей дело, он ведь убежденный холостяк», – думал Барт.
Кристина появилась в чистеньком узорчатом халате, с полотенцем на голове. Она выглядела ослепительно чистой, несмотря на синяк на щеке и темные круги под глазами. Но Барт видел усилие, с которым она держалась на грани изнеможения. Заправив керосином лампы и плиту, он сказал на прощанье:
– Закрой за мной дверь и отправляйся прямо в постель, Хелен Фарренс придет к тебе утром, и я тоже загляну. А пока надо спать.
Она кивнула, но когда он был уже у двери, робко позвала:
– Барт… Спасибо.
Он подошел к ней и пожал ее протянутую ладонь обеими руками. Ни слова не говоря, нежно провел пальцем по ее щеке и подбородку. Их глаза встретились…
– Спокойной ночи, Кристина, – и он быстро вышел.
Барт подождал снаружи, услышав, как она повернула ключ в замке, посмотрел на окна и сквозь шторы увидел, что Кристина поднимает лампу и уходит из кухни. Он медленно побрел к своему пикапу, несколько долгих минут сидел за рулем, раздумывая не развернуть ли сложенное за сиденьем одеяло и не устроиться ли в машине на ночь. Однако никаких явных признаков опасности не было.
«Неужели я стал похож на ловца заблудших упрямиц с большими карими глазами и храбро выпяченным подбородком?» – с негодованием подумал он и, резко повернув ключ зажигания, поехал прочь от Стоун Хауса.
Глава четырнадцатая
Кристина проспала десять часов. Один раз ей приснилось, что она падает в бездну, и она проснулась от собственного крика. Она немного полежала, ее била дрожь, пока прикосновение холодного носа Горниста к щеке не вернуло ее к действительности. Она погладила его бархатистые уши и, когда он вернулся на свою подстилку, она снова заснула, успев с удовольствием заметить отблеск луны на передатчике Барта. Больше кошмары ее не мучили.
Солнце уже было высоко, нагревая комнату трепещущим золотым светом, когда она открыла глаза и попробовала расправить затекшие руки и ноги. Горнист подбежал с лаем к двери, и секунду спустя она услышала звук подъезжающего автомобиля.
«Это должно быть Барт», – подумала она, смутившись нахлынувшей радости, и поспешила накинуть халат. Но вместе со стуком раздался женский голос:
– Миссис Вилз? Это Хелен Фарренс.
Кристина открыла дверь и увидела привлекательную, с проседью в волосах женщину сорока с чем-то лет, одетую в ковбойском стиле, с большой хозяйственной сумкой. У нее было лицо феи с веселыми глазами и заразительная улыбка, сбежавшая с лица при виде Кристининых синяков и ссадин.
– Ого! Ли сказал, ты сама догадаешься, но я и представить себе не могла… Вы уверены, что вам не надо показаться врачу?
– Это только выглядит хуже, чем есть на самом деле. Все только снаружи.
Хелен Фарренс оглядела ее задумчиво, затем улыбка вновь осветила ее лицо.
– Ладно. Думаю, вам лучше знать свое самочувствие, – и стала разгружать свою сумку.
– Вот арника. Может, я старомодна, но думаю, это одно из лучших средств от болячек и синяков. Почему бы вам не натереться немного, пока я приготовлю завтрак?
Кристине нравилась Хелен, нравились ее живость и энергия, сдержанная, но искренняя забота о том, кого она прежде никогда не видела.
– Спасибо, сейчас попробую. Вы знаете, как обращаться с плитой?
Хелен засмеялась.
– Дорогая моя, за двадцать с лишним лет замужества я готовила в заповеднике на всех изобретенных когда-либо плитах, включая лист железа над лагерным костром.
Кристина намазалась арникой и переоделась, а уловив вкусный запах кофе и бекона на сковородке, вдруг почувствовала волчий аппетит.
– Пахнет чудесно, – сказала Кристина, входя на кухню.
– Тогда садитесь и не церемоньтесь, – Хелен наполнила обе чашки и порезала принесенный кофейный пирог. – Я позавтракала раньше, посижу за компанию, чтобы вам не было одиноко, – и отломила кусочек пирога.
– А каково это, быть замужем за лесничим? – как бы невзначай спросила Кристина.
Хелен облокотилась о стол и посмотрела на Кристину поверх чашки.
– Зависит от человека, конечно. С Ли никогда не знаешь, что будет дальше. Помимо повара, домохозяйки и шофера, ему нужен ковбой, сиделка для потерявшихся детей, пораненных животных и птиц и…
– Скалолазов, – вставила Кристина.
– И для них тоже, – согласилась Хелен. – Я очень рада тому, что сумела закончить медицинские курсы. Мы были счастливы здесь, пока не случилось это. Мне жаль вашего друга.
Кристина кивнула, не желая говорить о том, что произошло. Хелен вновь наполнила чашки и продолжала:
– В заповеднике хорошо жить. Мне бы не хотелось лучшего. Все время на природе и не обращаешь внимания на социальное положение и всякую такую чепуху, на что ловится так много женщин. А, кстати, мужчины, работающие здесь, более чувствительны, добры и заботливы.
Кристина взглянула на нее с удивлением. Она не думала об этом. Но, наверное, так оно и есть.
– А что теперь мне делать? – спросила Хелен.
– Правда, ничего. Я чувствую себя не так плохо, как можно подумать, и размяться немного полезно. Сейчас покормлю собаку, – ответила Кристина и открыла дверь вернувшемуся с утренней пробежки Горнисту.
Она приготовила миску с крупой, посыпав сверху кусочками бекона и яйцом, которые не смогла доесть. Хелен вытерла стол и подлила воды для мойки, поглядела через плечо и усмехнулась над Горнистом:
– Он всегда ест с таким энтузиазмом? Симпатичный. Давно он у вас?
Кристина взяла полотенце и, вытирая посуду, рассказывала историю Горниста. Она подумала о том, что приятно было бы иметь такую подругу, как Хелен Фарренс. Скорбь после потери матери вылилась в легкую боль одиночества, которую не могла смягчить дружба с соседками или женами коллег Дэвида, которые были полностью погружены в домашний быт или озабочены повышением социального статуса.
– Я приготовлю вам постель, – сказала Хелен, выжимая полотенце и развешивая его над краном. – Одно дело пройтись, но много напрягаться пока – это слишком. А как у вас со стиркой? – добавила она, когда они вошли в спальню и Кристина стала приводить в порядок туалетный столик.
– Без проблем. Я ездила в прачечную самообслуживания в воскресенье.
«Неужели это действительно было всего несколько дней назад, – изумилась она. – Столько событий…» Но несмотря на трагедию с Антонио и боль и страх от своего падения, при воспоминании о том, как вчера посмотрел на нее Барт, Кристина чувствовала, что начинается новая полоса в ее жизни, и радовалась этому.
– Надеюсь, вы не пренебрегаете остатками, – сказала Хелен, показывая на мясо и салат, которые убирала в холодильник. – Тут еще запеканка вам на обед. Нужно только подогреть. Всегда делаю побольше и замораживаю, я не очень-то люблю готовить. Еще оставляю вам домашнее сливовое варенье, буханку хлеба и несколько банок консервированного супа. Я рада, что вы быстро приходите в себя, – говорила она Кристине, смахивая пыль тряпкой, – но я еще заеду после обеда, вдруг вам станет хуже. Мне и Ли было бы спокойнее, если б вы провели ночь у нас. Иногда после шока бывает запоздалая реакция.
– Спасибо. Вы и так уже сделали более чем достаточно.
– Пустяки, – Хелен мягко похлопала ее по руке, – я всего лишь успокаиваю свою совесть. Мне бы позвонить вам много раньше. – Она улыбнулась, извиняясь. – Полагаю, вы знаете, что между парковыми служащими и частными владельцами не такая уж горячая любовь.
– Догадываюсь, – сухо кивнула Кристина.
– Не стоит осуждать администрацию и лесничих. Они стараются сохранить Монумент для всех, а некоторые частники выкидывают всякие дурацкие штуки. Рубят деревья на дрова, как свою собственность. Один даже вызвал лесной пожар, сжигая свой мусор. Другой объявил войну белкам, они якобы повредили у него два фруктовых дерева, и разбросал отравленное зерно.
Очевидно он не знал, что яд попадает в экологическую пищевую цепочку и может оказать вред множеству других животных помимо тех, кому предназначен.
С другой стороны, я могу понять, почему люди не хотят уступать свои земли. Куда еще им спрятаться от всей этой мышиной возни в городах. Если б все владельцы были как вы, уверяю, что не было бы поводов для вражды. Ваш дядя тоже был очень хороший, хотя и относился ко всем посетителям и персоналу как к непрошеным гостям в своей пустыне.
Глаза ее заискрились смехом.
– Но это не потому, что он уважал правила парка; он уважал просто пустыню и все, что с ней связано. Кажется, заболталась я тут с вами, а вам бы отдохнуть. Если уверены, что с вами будет все в порядке, я съезжу в город за покупками. Мне нужно заехать за рецептом для Шейлы Бродски, жены одного из лесничих. Она ожидает ребенка через пару недель, первого, – и она проворно поднялась.
– Не волнуйтесь, со мной все будет в порядке. – Кристина проводила ее до двери с ощущением, что приобрела друга: кипучая натура Хелен словно солнце среди льдов растопила привычную Кристинину сдержанность. – Еще раз спасибо, Хелен. Я благодарна больше, чем могу выразить.
Хелен отмахнулась и прищурилась в ярком утреннем свете.
– Кто-то едет, – и она показала на клубы пыли над дорогой. – Это Барт.
Кристина обрадовалась, но вспомнив, как при расставании Барт погладил ей щеку, смутилась.
Он как ни в чем не бывало приветствовал:
– Привет, Хелен. Как пациентка?
– Так хорошо, что я собираюсь уехать.
– Кристина, ты выглядишь лучше, чем я предполагал, – и его глаза сощурились в улыбке.
Хелен завела свою машину и, выкрикнув из окна «Буду позже», укатила.
– Что за чудный человек! – с восхищением воскликнула Кристина.
– Да, это точно. Ли счастлив, но думаю, до конца не осознает, как ему повезло. Ты действительно чувствуешь себя так же хорошо, как выглядишь? – в его голосе слышалось явное подозрение.
Кристина чуть не засмеялась, но он был так искренен, что она ответила серьезно:
– Не могу сказать, что у меня нигде не болит, но если учесть, что я вообще могла уже ничего не чувствовать…
Он кивнул с облегчением и сморщил нос, безошибочно уловив запах:
– Ясно, Хелен очень верит в арнику. Надеюсь, ты сможешь дойти до индейской пещеры?
– Если ты не ждешь от меня гонок.
– Да, если это тебя слишком расстроит…
Она подумала и ответила честно:
– Я в ужасном шоке от происшедшего. Мне нравился Антонио, и, конечно, жаль, что его жизнь оборвалась так рано и таким образом. Но я знала его всего несколько дней и, несмотря на несчастный случай, все же считаю пещеру счастливым местом.
Ярко-синие глаза Барта радостно вспыхнули. Но он лишь сказал:
– Хорошо. Тогда пойдем.
Кристина принесла широкополую шляпу от солнца. Она представления не имела, что стало с ее шлемом.
– Горнист может пойти?
– Конечно, почему бы и нет?
Барт осмотрел ее шляпу и достал из грузовика поврежденный шлем.
– В тот день на тебе была хорошая штука. Что-то ударило по ней, но пробковая прокладка спасла тебе жизнь.
Кристина с изумлением уставилась на дыру в шлеме.
– Камни, – вспомнила она, – там был дождь камней, и один попал мне в голову.
– Это когда Альварадо упал? – нахмурился Барт.
– Н-е-е-е-т… – она сосредоточилась. – Нет, нет, после. Он уже… – и с трудом закончила, – он уже ударился о скалу…
– Так, – и тень тревоги снова омрачила его мужественное лицо: подозрения начинали подтверждаться.
Глава пятнадцатая
Горнист весело бежал впереди.
– Так что же ты имел в виду? – спросила Кристина, пока они медленно поднимались к пещере.
Барт бережно поддерживал ее под руку.
– Я надеялся, что здесь ты, возможно, вспомнишь что-то, что было заблокировано вчерашним шоком. Да и сам хочу все увидеть там при дневном свете. – Он посмотрел на нее, колеблясь, и решил сказать правду: – Кристина, я не верю, что это несчастный случай. И думаю – хоть и без всяких доказательств пока, – что контрабанда или то, с чем связан тот изумруд и убийство Бегли, все еще продолжается. Если так, ты и Альварадо тоже могли стоять у кого-то поперек дороги.
Она восприняла это спокойно.
– Понимаю. Но камни…
– Если случайное падение Альварадо спугнуло их с позиции, они постарались бы сразу избавиться от тебя тут же, а не после того…
– Ты думаешь, кто-то кидал их в меня? – Кристина увидела в его глазах подтверждение, и у нее перехватило дух.
Она молчала, а Барт с тревогой выжидал, опасаясь ее бурной реакции на его страшные подозрения. Кристина нахмурилась, упрямая складочка пролегла у непреклонно сжатых губ, но она не выглядела слишком расстроенной. Наконец она сказала:
– Но почему Антонио упал? Он услыхал, если бы кто-то подобрался достаточно близко, чтобы столкнуть его. А может, и на него сбросили камень?
– Может, конечно. Но ты говорила, он опытный скалолаз. Видимо, это был очень большой валун, если свалил его с уступа.
– Там гремела какая-то галька или гравий, но больше ничего не припомню. Конечно, – рот ее дернулся, – я не педантична, как хирург. Могла не заметить и слона за спиной.
Барт усмехнулся.
– Сомневаюсь. Ты не из тех, кто теряет голову в опасности.
Странным образом комплимент ее прагматичности принес Кристине больше удовольствия, нежели непомерная лесть Антонио. Они дошли до пещеры, и Барт усадил ее на неотесанные камни.
– Лучше посиди пока и поговорим, если не возражаешь.
Она осторожно присела, чувствуя, как разболелось после ходьбы все ее тело.
– Спрашивай. Я очень хочу помочь разобраться в этом деле. – Ее взгляд упал на неправильной формы вмятину при входе в пещеру, и она прищурилась. – Вот здесь я упала. Казалось, что пролежала целую вечность. Я была в сознании, по крайней мере не теряла его полностью, но чувствовала себя парализованной. Я не могла ни двигаться, ни говорить, ни даже думать.
Взгляд Барта оторвался от трубки и словно проник сквозь толщу горы до вершины. Он проворчал:
– Преступная небрежность со стороны Альварадо брать с собой новичка, вроде тебя, без веревки.
Кристина вскинула голову.
– Но у нас была веревка. Разве я тебе не говорила? Антонио спускал меня по ней, и когда я упала, она как-то выскользнула.
Подозрения Барта подтверждались.
– Прошлой ночью мы здесь не нашли никакой веревки.
Внезапно Кристина мысленно увидела белую петлю в сумерках, постепенно движущуюся вверх.
– Кто-то тащил ее – я теперь припоминаю. Когда я лежала там, то бессознательно наблюдала, как веревка исчезает, но была настолько ошеломлена… – Ее большие темные глаза, казалось, стали совсем круглыми. – Значит, кто-то действительно пытался убить нас – и убил Антонио.
Барт угрюмо кивнул.
– И хотел, чтобы это выглядело несчастным случаем, по неосторожности. – С минуту он высчитывал угол между вершиной и местом падения Кристины. – Тот временный паралич, точнее шок, о котором ты говорила, возможно спас тебе жизнь. Он – кто бы это ни был – не мог хорошо тебя видеть с уступа, и поскольку ты не двигалась, и не было слышно ни звука, он решил, что ты мертва. Тогда он забрал веревку и исчез.
– Антонио кричал при падении, – сказала Кристина, – убийца мог испугаться, что кто-нибудь услышит, и потому побоялся задерживаться.
– Хотел бы я узнать, как он заставил Альварадо упасть. Возможно, результаты вскрытия подскажут. Ты, – он колебался, ненавидя себя за то, что заставляет ее вспоминать те страшные мгновения. – Ты что-нибудь помнишь о том? Он как-то соскользнул или…
Кристина взяла себя в руки, но голос ее предательски дрожал.
– Нет… его словно бы катапультировали с обрыва. Он перекувыркнулся в воздухе и ударился сначала головой о скалу возле меня, потом подпрыгнул вверх-вниз.
Она пыталась скрыть волнение, приласкав Горниста, сунувшего холодный влажный нос ей под руку.
«И наверно сломал себе шею при первом же ударе, – подумал Барт, – если так, это поможет узнать, как его столкнули с горы».
– Ты нашел хоть что-нибудь объясняющее, почему кто-то желал смерти Антонио?
– В его машине было удостоверение сотрудника мексиканского управления по надзору за предметами древности. Это может быть существенно. В Мексике придают большое значение сохранности археологических ценностей. Если контрабанда, – предположим, что контрабанда, – касалась национальных произведений искусства, а также драгоценных камней с южноамериканских месторождений, он мог расследовать это дело. Директор заповедника собирался звонить в Мехико. Подождем.
– Антонио говорил, что он гражданский служащий, – сказала Кристина. – Он много знал о древних мексиканских цивилизациях, интересовался этой пещерой и, по-моему, знал что-то и об индейской керамике.
Они помолчали. Барт, попыхивая трубкой, пытался свести воедино разрозненные картинки-загадки. Мозг его словно сверлило нечто, указывающее на то, что занавес вот-вот готов подняться, но сложить вместе все фрагменты он никак не мог.
Кристина никак не могла поверить в том, что кто-то пытался ее убить. И этот «кто-то» преуспел в убийстве по меньшей мере двух человек. Как и прежде, она ощущала: дух ее дядюшки витает в пещере, и она с грустью спросила:
– Как ты думаешь, мы когда-нибудь узнаем, каким образом во все это замешан дядя Сперджен? Его не убивали, но мне все мерещится что-то странное в его смерти.
– Я думал об этом. Предположим, он, как и Бегли, увидел либо нашел что-то. Может, они об этом узнали и пригрозили ему. Он заперся в Стоун Хаусе со старым дробовиком. Но сердце – в его возрасте – не справилось с таким стрессом.
– Да, тогда бы все встало на свои места, – с горячностью добавила Кристина, – к тому же слишком много убийств на их счету. Он, может, был старый, эксцентричный, но при этом добрый и порядочный человек. Даже Хелен Фарренс так считает.
Барт слушал ее, и взгляд его голубых глаз смягчался.
– Да, полагаю, это фамильное.
Прежде чем она смогла ответить или посмотреть ему в лицо, он отвернулся, выбил остатки табака из трубки в жестянку.
– И говоря о Сперджене, я бы хотел взглянуть на туннель в конце пещеры. Держу пари, старик нашел ему применение. – И он поднялся. – Если хочешь, оставайся здесь и отдохни еще немного.
– Нет, я в порядке и хотела бы пойти с тобой.
Они задержались у маленького источника. Вода, которую попробовала Кристина, была холодная и прозрачная, насыщенная минеральными солями из расщелин скалы. Барт посветил фонариком в темноту расщелины, и Горнист устремился вперед.
Широкоплечему Барту было тесно, но примерно через десять футов туннель расширился и вывел в маленькое помещение, где долговязый лесничий мог выпрямиться. А приглядевшись, Барт изумленно воскликнул:
– Не удивительно, что они никогда не могли это найти!
Кристина всматривалась в изъеденные коррозией медные трубки и другие части конструкции, похожей на старый, но очень большой кипятильник. Возле стен валялись несколько старых, покрытых пылью стеклянных бутылей объемом в кварту.
– Что это все значит?
– Перегонный куб старика Сперджена. Во времена сухого закона он гнал тут самогон, но никаких доказательств против него так и не было найдено.
Горнист принюхивался к черепкам побитой глиняной посуды. Барт поднял несколько штук, осмотрел и протянул Кристине.
– Полагаю, здесь была кладовка индейцев, когда они хозяйничали в пещере. Сперджен наткнулся на нее и решил, что это будет хорошее укрытие для его самогоноварения, – таким оно и оказалось.
В конусе света были видны остатки печной трубы, змеившейся глубоко в горе.
– Никакого дыма, никакого возгорания от искр, близко к дому, удобно и надежно укрыто. Ловко придумал старик Сперджен.
– Царство теней кентуккских гор, – прошептала Кристина.
– Не думаю, что это было в стиле Сперджена. Зная твоего дядюшку, я бы сказал, что он, подобно многим другим, сопротивлялся главным образом попыткам правительства диктовать ему, что пить и что не пить. Давай-ка лучше посмотрим, куда эта труба нас выведет.
Они свернули в темный каменистый проход и наконец увидели впереди дневной свет, пятнами ложившийся на скалу сквозь крону низкорослого дуба. Этот выход был расположен ниже пещеры на другой стороне, и теперь они видели перед собой высохшее озеро.
«Использовали ли этот туннель контрабандисты?» – спрашивал себя Барт, но оглянувшись назад, он засомневался. Старый дуб и конфигурация горы совершенно скрывали туннель, и пещера на противоположном склоне тоже была хорошо замаскирована. Похоже, она не могла попасться на глаза случайным гостям: даже если лесничие ее не нашли.
Кристина прервала его размышления.
– Наверное в такие лунные вечера озеро похоже на слиток серебра.
– Вот именно! – воскликнул Барт. – Полнолуние.
Она недоуменно приподняла бровь.
– Я слышала, некоторых это сияние может слегка свести с ума.
– Нет, нет, послушай, – он увлек ее в тень и присел на корточки рядом. – В ночь убийства Бегли было полнолуние, и когда умер твой дядя, теперь снова полнолуние.
– Ты хочешь сказать, что какие-то маньяки под влиянием полнолуния… – начала она недоверчиво.
– Нет, нет, – прервал ее Барт, – я только говорю, что самолет с контрабандой, чтобы благополучно приземлиться ночью в заповеднике, нуждается в естественном освещении, то есть в полнолунии. И еще ему нужно нечто вроде посадочной полосы, отчетливо видимой, как ты только что заметила, в лунном свете. И достаточно близкую к Стоун Хаусу, чтобы представлять для тамошних обитателей потенциальную угрозу.
– Конечно…
– И сегодня ночью или завтра будет оптимальное время.
– Если это не произошло прошлой ночью, после того, как они убили Антонио и думают, что меня тоже.
– Не думаю. И не из-за Ли или моего присутствия в этой зоне. Они должны ждать сигнал для безопасного приземления, они вернутся следующей ночью. Пошли. – Он помог ей встать. – Мне лучше сразу все рассказать Ли.
Они заторопились вниз, Барт с Горнистом впереди. Кристина споткнулась, ударилась о камень коленом и едва не закричала, но когда они вышли, Барт увидал ее прихрамывающей с побледневшим от боли лицом.
– Я чертов дурак, Кристина, – в голосе его звучало раскаяние, – я мчусь, потеряв голову. Отдохни. – Он взял ее за плечи и заставил сесть. – Но держу пари, я прав в этом деле, – сказал он, в волнении вышагивая по расщелине.
– Ли пойдет с тобой, Барт? – спросила она, когда боль немного утихла.
– Наверное. Шанс, конечно, небольшой, но он поймет, что мы не можем его упускать. На другом конце туннеля хороший наблюдательный пункт. Там достаточно прикрытия. Два-три человека из разных точек смогут контролировать всю окрестность.
Горнист рылся внизу, а теперь мчался к ним. Виляя от радости хвостом, он положил что-то Кристине на колени.
– Ну вот, – сказала она, – посмотри что за штуковину снова притащил мой пес. – Она подняла тяжелый стальной шарик диаметром почти в два дюйма и показала Барту. – Что это, объясни ради Бога?
Он мрачно рассматривал на ладони шарик и вдруг отчетливо вспомнил ровную круглую дырку в черепе Бегли.
– Шарикоподшипник. Да, брошенный с достаточной силой, он мог пробить именно такую дырку в голове старика и мог столкнуть Альварадо с горы. Но кто же мог кинуть его с такой силой? – прошептал Барт.
