Текст книги "Лунная дорожка счастья"

Автор книги: Кетти Слейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Глава восемнадцатая

После первой секунды паники, когда пальцы Кристины изо всех сил вцепились в эту здоровенную руку, ею овладело ледяное спокойствие.

– Что вы тут делаете? – раздался резкий шепот.

Давление на горло ослабло на минуту, и Кристина успела увидеть крупную мужскую фигуру, держащую ее, а поодаль другую, пониже и поменьше.

Она попробовала повысить голос в надежде, что кто-нибудь из лесничих находится в пределах слышимости, но сжимавшая горло рука мешала.

– Кэл, это вы? Вы меня напугали до полусмерти. Здесь и без того очень весело.

– Вы должны были быть в больнице.

– Меня отпустили.

– Не видал, как вы вернулись, – прорычал он.

Дерзость – ее единственный шанс.

– Ну, так и я вас тоже не видела.

Это вроде бы сработало. Кэл проворчал что-то и опять немного ослабил хватку.

– Ради Бога, Кэл, – продолжала Кристина, – отпустите меня. Шутки шутками, но это уж слишком.

– Да, отпусти ее, Кэл, – вторила Эмми прерывающимся шепотом.

– Нет, – рука напряглась снова, – теперь мы не можем ее отпустить.

Кристина вся покрылась мурашками, но попыталась набраться наглости.

– Если вы тревожитесь, что я видела вас здесь, в запретной зоне, забудьте об этом, мне все равно. Я только хочу поскорее добраться до дома и отдохнуть. Вы, наверно, знаете, что я вчера упала в горах. Думала, прогулка мне поможет, но я устала и кости болят, так что давайте кончать эту глупую игру.

Но Кэл пропустил ее тираду мимо ушей.

– Где ваш дружок лесничий?

Ей удалось разыграть удивление.

– Барт Девлин? Откуда я знаю? У себя, надо полагать.

– Он знает об этой вашей лунной прогулке?

– Конечно, нет! – Это, по крайней мере, она могла сказать совершенно честно, и дернувшись в его силках освободилась настолько, что сумела громко и четко сказать:

– Кэл Хокинс, это зашло слишком далеко.

– Заткнись! – Он ударил ее сбоку, и Кристина задохнулась, зрение ее помутилось. – Теперь слушай меня. – Его голос понизился до зловещего шепота. – Если ты врешь, то пожалеешь, что родилась. Эти твои кувырканья в горах покажутся детской каруселью по сравнению с тем, что тебя ждет.

– Ты больно много болтаешь, Кэл, – проворчала Эмми, – пускай лучше он решит, что делать с ней теперь.

– Ты тоже заткнись. Он, может, и босс, но не слишком хорошо представляет положение дел. Мы больше не сможем использовать Монумент, и я скорее отправлю ее на тот свет, чем позволю дуре-бабе провалить это дело. Дуре или больно умной. Эм, вытащи из заднего кармана повязку и заткни ей рот.

Эмми быстро послушалась, и Кристина увидела ее кольца, блеснувшие под луной. Кэл заломил ей руки назад и связал запястья тонким крепким шнуром, обернув вокруг шеи петлей так, чтобы при напряжении она душила ее.

– Теперь иди, – приказал Кэл и пихнул ее вперед.

Перед выходом из туннеля Барт с тревогой поглядывал на часы. Восемь тридцать две. Ли был прав: прождать можно было очень долго. Он всматривался в окрестности, особенно на речку, выходящую на край долины. Все тихо. Слышен был лишь стрекот маленьких ночных насекомых. Темная тень на фоне луны превратилась в летучую мышь-охотницу.

Барт подумал, как Кристина там – одна? – в Стоун Хаусе, и как, должно быть, она тревожится. Он взмолил Бога о том, чтобы скорее был положен конец этой жуткой неопределенности.

Подгоняемая ножом, Кристина падала и спотыкалась. Повязка была затхлая и сухая, руки болели в неестественном положении. Но когда она попыталась опустить их к пояснице, шнур чуть не удавил ее.

Она не знала, как переживет эту ночь. Мысли путались в разгадке неизвестного «босса», руководившего операцией. Но в ней зрела холодная, твердая решимость не поддаваться страху и дать знать Барту и другим лесничим.

На гребне Кэл остановил ее и грубо пихнул под шишковатую сосну. Тысячи сухих иголок впились в нее. Он присел на корточки рядом, велел Эмми быть поближе, а сам шарил глазами по теням от валунов и кустов вокруг.

– Подождем здесь, – прошептал он, – можем увидеть подлетающий самолет и отсюда, если этот лесничий бродит вокруг, здесь он нас не заметит.

– Ты думаешь, он бродит? – проговорила Эмми глухо.

Кэл взглянул на Кристину, с намеренной угрозой поигрывая ножом. Лунный свет отражался от блестящего лезвия.

– Так бродит или нет?

Кристина, отрицая, потрясла головой быстро и решительно, глаза ее расширились. Кэл вновь взглянул на Эмми, презрительно пожав плечами.

– Я думаю, она слишком напугана, чтобы врать, но, на всякий случай, подержим ее, вряд ли он захочет стрелять и по ней.

– А потом? – тихо спросила Эмми.

– Ну, зависит от босса. Но я не вижу толку от этой бабы.

Эмми скривилась в отвращении.

– Нет, Кэл, я уже говорила, что мне это не нравится.

Кристина подавила истерический смех. Эмми словно бы высказалась о маленькой дурной привычке Кэла обкусывать ногти или ковырять в зубах. Но Эмми уже забыла о ней и спросила:

– Куда он, к черту, запропастился?

Кэл пожал плечами, продолжая поигрывать ножом.

– Здесь мы его оставили, когда вернулись посмотреть, нет ли кого за нами. Он объявится, когда будет готов.

– Ты думаешь, надо было взять ружья? – шепнула Эмми.

– Слишком много шума. У меня нож и рогатка. Они не разбудят никаких незваных гостей. Помолчи, Эм, и карауль самолет.

Они замолчали, сосредоточенно глядя на небо. Сохраняя остатки самообладания, Кристина заметила на них громадные рюкзаки, свободно висящие на спинах. У Кэла поперек груди висел радиопередатчик, похожий на тот, что был у Барта. Время от времени она слышала фоновый треск, значит, он работал. У Эмми в украшенной драгоценностями руке был мощный фонарь.

Кристина знала, что их местоположение скрыто от Барта, но возможно, кто-то из других лесничих находился достаточно близко, чтобы увидеть или услышать, если она поднимет хоть какой-то шум. Она измерила расстояние до ножа: выбить его из руки Кэла и отшвырнуть ногой, это может привлечь внимание лесничих, и она бы немного обезопасила себя, если неизвестный «он» вдруг опередит лесничих.

Она согнулась, разминая ноги. Кэл метнул на нее подозрительный взгляд, но ничего не сказал, так как она вздохнула и прикрыла глаза, словно просто занимала более удобное положение. А через минуту внезапно ударила его ногой. Нож закрутился и упал среди камней. Кэл, охнув от удивления и боли, упал рядом, в то время как она отчаянно барахталась, но она смогла только привстать. Кулак Кэла обрушился на ее лодыжку и припечатал ее тыльной стороной по пораненной щеке, сбив с ног.

Хвойные иголки заглушили шум короткой схватки, но небольшой камень покатился, гремя по камням. Звук был негромкий, но для троицы звучал как колокол Биг Бен. Кэл и Эмми, затаив дыхание, прислушались, Кристина тоже. Но надежда умерла в ней, когда камень затих в кустах.

В глубокой тени зарослей кустарника Барт и Ли Фарренс слышали слабый звон. Оба напряглись, изготовив оружие. Но больше не было ни звука.

«Может быть, койот, – подумал Барт, – или камень, которому просто пришла пора упасть».

И продолжал внимательно наблюдать. А Кэл в это время сгреб Кристину за волосы, задрав ей голову.

– Попробуешь сделать что-нибудь еще, я тебе отрежу уши дюйм за дюймом.

Он отшвырнул ее, сверкнув белками маленьких свирепых глаз. Кристина сообразила, что впервые увидала его без темных очков. Если бы она заметила прежде холодные, жестокие глаза, то не обманулась бы. Кэл грузно присел на корточки, массируя правое запястье толстыми пальцами, и проворчал:

– Эм, найди нож.

Но прежде, чем она двинулась, из тени возникла фигура. Нож блеснул в воздухе, и Кэл рефлекторно дернулся, когда он воткнулся в хвою рядом с его ногой.

– Вы ни на что не способный болван, Хокинс, – произнес мужчина тихим глубоким голосом. И босс с усмешкой посмотрел на Кристину. – А вы – больше, чем дура. Я мог дать вам целый мир.

Она уставилась в неумолимое, горящее гневом лицо жестокого и властного Хейла Филлипса.

Глава девятнадцатая

Кристина была не просто ошеломлена, она была в шоке. Головоломка внезапно была решена.

Кэл и Эмми подались назад, словно устрашенные ненавистью, которой пылал их босс – Хейл Филлипс.

Голос его был низкий и монотонный, но был полон такой ярости, такой горечи от крушения своих надежд, что криком вонзался в уши Кристины.

– Это ваша собственная вина. У вас был шанс. Шанс, за который большинство женщин схватилось бы. Вы не можете сказать, что я не пытался спасти вас. Как только Хокинс позвонил мне и сказал, что вы там, я поспешил, чтобы выпутать вас. Он считал, что ждать не нужно, ему даже удалось оставить эту веревку незакрепленной, чтобы мы могли добраться до вас…

Кристина вспомнила, как Кэл наблюдал за ней и Антонио, говорил, что должен запереть замок.

– Но я этого не хотел, Тина. Я хотел вас, в самом деле. Мы бы могли сделать так много вместе. И даже когда вы отвернулись от меня, я не хотел позволить ему избавиться от вас. Мексиканец должен был уйти, я думаю, он полицейский, ищейка, и я утешал себя тем, что вы целы и не мешаете нам, находясь в больнице. Но теперь я знаю, что вы глупы, Тина. Вы лгали мне, предали меня. Вмешались в дела, вас не касающиеся, хотя и получили предупреждение. Так что пеняйте на себя…

«Верит ли он сам в это», – думала она, прикрывая глаза от его холодного взгляда василиска, и понимала, что верит. Он толкнул ее носком ботинка.

– Посмотрите на меня, – скомандовал он и продолжил монолог гневным шепотом. Кристина пробовала отключиться и не слушать, но его слова словно хлестали: —…испольщики, вот кто были мои родители… борьба за все… школьные годы… состязание с богатыми детьми… всю жизнь борьба… выработать правильное произношение… общаться с нужными людьми… сила… влияние… деньги… успех… власть… теперь я покупаю людей как перчатки и делаю из них… не позволю вам испортить… вы ничто, игрушка для мимолетной забавы… ничто… никто…

Тошнота подступила Кристине к горлу, когда Хейл наконец умолк. Он резко обернулся, взглянул на озеро. Она считала себя обреченной и лежала, напрягшаяся как струна, в единственной надежде, что Барт и другие выберутся отсюда живыми. При первом же признаке опасности Хейл со злости вонзит в нее нож или прикажет Кэлу сделать это. Уверенность в этом вернула ей не страх – он был подавлен шоком, – а гнев. Можно умереть, но не от руки обезумевшего маньяка.

«Это несправедливо по отношению к Горнисту, – вдруг подумала она не к месту, – снова он будет брошен. Но его может взять Барт. Он любит Барта, и Барту он нравится. Барт. – На секунду слезы ярости обожгли ей глаза. – Проклятый Хейл, проклятая судьба, посыпающая соль на старые раны. Год назад, в состоянии эмоционального упадка, она бы с готовностью восприняла свою смерть. Но сейчас, когда на земле и в ее сердце весна, обещающая, что любовь и радость не навсегда потеряны…»

Поэтическая строка странным образом поразила ее: «Апрель – жестокий месяц…»

Далекий звук просочился в ее сознание, возвращая к реальным опасностям. Кэл и Эмми шагнули к Хейлу, и все трое стали вглядываться в лунное небо. Звук приближался, и одна звезда стала спускаться и расти на глазах.

– Вот он, – Кэл повернулся к Кристине.

– Дайте мне нож. Я о ней позабочусь, – сказал Хейл. – Вы понесете груз.

Он с трудом подошел, чтобы поставить ее на ноги. Она беспристрастно отметила, что он все еще носит свою превосходно сшитую спортивную одежду. Брюки были измяты и в сучках, обувь поцарапана и в пыли. Она была близка к изумлению, помня о том, как Хейл ненавидел пустыню, а теперь видя его, покрытого волдырями. Он толкнул ее, приставив нож к шее.

Кэл поглядел на них иронически.

– Посмотрим теперь, наврала ли она насчет лесничего. Даже если так, она не доживет, чтобы этим похвастаться.

Голос и лицо Хейла были безжалостны. Кристина покрылась холодным потом.

Три лесничих слышали шум авиамотора и передвинулись на позиции ближе к озеру. Барт сполз на несколько футов вниз по склону, и из укрытия наблюдал за мерцающей в небе точкой. Он был убежден, что именно здесь проходит тропа контрабандистов – кратчайший выход к дороге в заповедник. Шум самолета становился громче, и он уже стал виден на опаловом небосводе. Вдруг из зарослей вспыхнул луч света и погас, так повторилось три раза. Огни самолета погасли, он накренился, заруливая на посадку.

Лесничие договорились не двигаться, пока пилот не выйдет из кабины, чтобы не оставлять ему никаких шансов к побегу. Барт достал револьвер из кобуры. Когда самолет коснулся земли, четверка бросилась из укрытия, сбившись в группу. Хейл волок Кристину. Пилот открыл дверь, выкарабкался и отсалютовал встречавшим его.

– Смотрю, у вас помощники, – весело сказал он, – у меня как раз есть местечко, – но тут же замолчал, увидев как Хейл толкнул Кристину в тень самолета.

Вдруг в тишине прогремел голос Ли Фарренса.

– Говорит главный смотритель Монумента. Руки вверх и не двигаться!

Эмми, Кэл и пилот моментально замерли, но Хейл схватил свою пленницу и выставил ее перед собой под лунный свет.

– Подождите, – закричал Барт, – у них Кристина!

Хейл поднял нож, показал им и вновь прижал к ее шее.

– Я прирежу ее без колебаний.

Все замерли.

Хейл отступил назад, волоча Кристину за собой, и кивнул головой пилоту:

– Полезай назад в самолет.

– Эй, подожди, машина нас всех не утащит.

– Утащит.

Эмми взглянула на него с внезапным подозрением и сказала мужу:

– Он хочет бросить нас.

– Не глупите, – огрызнулся Хейл, но Кэл угрожающе схватил его за руку. Секунду они смотрели друг на друга.

Тем временем Барт опустился на колено с оружием наизготове. Левой рукой он тихо нащупал камень. Сейчас он бросит его, и бандит хоть немного развернется на звук, и Барт сможет стрелять, не боясь задеть Кристину. Покатые плечи Филлипса над ее тонкой фигурой были притягательной целью для Барта. Но он ничего не успел сделать.

Вдруг в кустах раздался треск, и унылый голос возопил:

– Что здесь за дьявольщина? Этот чертов самолет распугал всех наших сусликов.

Хейл был ошеломлен, ослабил хватку, и Кристина мгновенно выскочила. Кончик ножа царапнул ее шею. Она побежала к низкорослому кустарнику на краю площадки. Эмми и пилот нырнули под самолет, а взбешенный Хейл взревел как зверь и кинулся за Кристиной.

Барт прицелился и обеими руками спустил курок. Рев Хейла сменился криком боли, он завертелся на месте и упал, схватившись за грудь.

Кэл тоже побежал, но пуля Ли Фарренса воткнулась в землю перед ним, заставила его остановиться.

Внезапно все слилось воедино – голоса и движения. Фарренс и Джим Бродски, отдавая приказы, бросились к самолету. Пилот вышел из-под крыла с поднятыми руками, Эмми безвольно хныкала, обхватив лицо руками, Хейл, грязно ругаясь, корчился на земле. Охотники за сусликами жались с краю, пытаясь рассмотреть происходящее.

Барт подбежал к Кристине, кинувшейся на землю при звуках стрельбы. Он стал на колени, содрал повязку с ее рта, достал из кармана нож, переждал несколько секунд, унимая дрожь в руках, и перерезал веревки.

Кристина прильнула к Барту, спрятав лицо у него на груди.

– С тобой все в порядке, любимая? – Его голос от волнения звучал хрипло.

Она хотела сказать… но в горле все пересохло. Барт увидел в глазах Кристины то, что так хотел увидеть, и нежно поцеловал ее в губы.

Остались вдали проклятия Хейла, ругань Кэла, назойливые причитания Эмми: «Говорила я, надо было взять ружья», и отрывистые команды других лесничих, наконец, совсем близко:

– Что это, черт возьми, здесь за игры в «полицейские и воры»?

Они уставились на негодующие усато-бородатые лица, вернувшие их к действительности. Барт не мог справиться с доброй усмешкой.

– Я ведь тебе говорил, Кристина, что суслики очень полезны для пустыни. – И они безудержно захохотали.

Усы и Борода, обменявшись беспокойными взглядами, попятились от них, как от сумасшедших.

Барт был счастлив: смех Кристины звучал в лунном свете радостно и мелодично, как песня пересмешника.

Глава двадцатая

Поединок завершился для контрабандистов двумя точными выстрелами. Фарренс вызвал по радио полицейское подкрепление, а Джим Бродски соорудил с помощью аптечки Фарренса и нескольких носовых платков временный бандаж для раненого плеча Хейла.

– Чисто сработано, Барт, – сказал Бродски, – даже суд не придется откладывать.

Хейл держался угрюмо. Он бросил на лесничего тяжелый взгляд, попытался расправить свою окровавленную куртку и с холодной ненавистью посмотрел на Кристину.

– Это ваших рук дело, Тина, вы меня погубили, но я еще увижу, как вы за это поплатитесь.

Барт замахнулся, но Фарренс сдержал его. Кристина не испугалась и не смутилась.

– Вы неправы, Хейл. Вы давно испортили себе жизнь. Я лишь не дала вам погубить свою.

– Ложь! Ничего этого не было бы, если б вы поехали со мной. Я ведь ждал до трех, как и сказал, прежде чем уехал из Джошуа Три.

Он ничего не понял и никогда не понимал, что она имеет в виду. Но она удивилась его последним словам и с ее губ невольно сорвался вопрос:

– Почему же вы вернулись?

– Вы плюнули мне в душу дважды, Тина, – проговорил он раздраженно, – вы из меня сделали дурака. Но я уехал в соседний городок и купил старый автомобиль, чтобы вернуться, и этот, этот лесничий, – он зло посмотрел на Барта, в голосе его слышались злость и оскорбленное самолюбие, – не узнал мой «линкольн». Я собирался успешно провести эту операцию, а потом убедиться, что вы наказаны за то, что сделали со мной.

Кристину охватило отвращение и жалость от того, что столько ума, амбиций и шарма пропало впустую, выродилось в чудовищный эгоизм и алчность.

Хейл, кажется, понял, что говорил слишком открыто. Его глаза перебегали с одного сурового лица на другое. По лицу струился холодный пот. Он слегка покачнулся, схватившись за рану. Под белым лунным светом его лицо выглядело бескровным. Бродски отвел его к самолету, чтобы он мог опереться. Фарренс все еще был настороже, не выпуская из рук ружье.

Пилот предусмотрительно помалкивал, но Кэл бормотал что-то невразумительно-протестующее о своей невиновности до тех пор, пока Бродски не извлек из его карманов рогатку с пригоршней стальных шариков. Только тогда он замолк.

Но тут словно открылся другой кран: Эмми запричитала и выложила все, что она думает о Филлипсе и его планах, прошлых и настоящих, с тех пор как они с Кэлом впервые встретились на экспортно-импортном оптовом складе. Она обернулась к Кэлу, признаваясь в полном крахе.

– Я знала, что это место несчастливое, еще когда тот первый старикашка нас увидел. Я просила подобрать другое место встречи. Так нет, ты и мистер Остряк Филлипс все знали. Ты сказал, что никто никогда не найдет его там, где мы его похоронили, под теми камнями.

– Заткнись, Эм, – проворчал Кэл, а Хейл сделал угрожающий жест, но боль в плече остановила его.

– Конечно, у тебя вечно «Заткнись, Эм». И вот что вышло. Права-то я, разве нет? А другой старик, что окочурился в Стоун Хаусе? – Она вздрогнула. – Никогда не забуду, как он лежал, уставясь в окошко, словно мог нас видеть. Говорила тебе тогда и сейчас скажу: контрабанда – одно, а убийство – совсем другое.

Кэл хотел ударить ее, но был схвачен Джимом за руку. В глазах Эмми мелькнул страх, и она с запозданием замолчала.

Кристина чувствовала, что под ненавидящими взглядами Хейла ее покидают силы. У нее закружилась голова, и она оперлась на руку Барта.

– Тебе лучше присесть, дорогая, и отдохнуть.

Головокружение прошло, и она согласилась, когда Фарренс сказал:

– Почему бы вам не отвезти Кристину домой, Барт? Думаю, ей на сегодня достаточно.

Барт ничего не имел против, но кивнул в сторону четырех пленников:

– Уверены, что справитесь с ними?

Фарренс отцепил моток нейлонового шнура от пояса и кинул Джиму.

– Не беспокойтесь. Скоро еще подойдут люди. Свяжи им руки, Джим. – Он повернулся к Усам и Бороде. – Вы, ребята, тоже можете идти, но позже можете нам понадобиться как свидетели.

Барт и Кристина, держась за руки, пересекали низину. Она рассказала о внезапном озарении, заставившем ее покинуть Стоун Хаус, и обо всем, случившемся после, вплоть до возникновения на горизонте Хейла.

– Господи, да ты не отбившаяся лань, – прошептал он, – а настоящая рысь.

– Я и вправду думала, что погибаю. С Кэлом и Эмми так было страшно, но когда появился Хейл! Я даже и представить себе не могла, что он замешан во всем этом. Жуткий шок – увидеть вдруг вместо приятеля дьявола.

Барт погладил ее волосы, его руки жаждали ее.

– Если бы события не развивались так быстро, мы бы связали все ниточки в одну. Меня интересовал Филлипс, ты вычислила, что Хокинсы были в…

Она удивилась:

– Ты подозревал Хейла! Значит твои вопросы о Хейле прошлой ночью были не случайны?

– Ну, разумеется. Южноамериканский коммивояжер появляется здесь как раз в это время, и без всякого приглашения. Я проверил в мотеле после того, как уехал от тебя вчера, но он уехал, так что я оставил эту гипотезу.

– Барт усмехнулся. – Но он, негодяй, гнался за моей девушкой.

Они шагали, глядя друг другу в глаза и читая в них ответы на невысказанные вопросы. Влюбленные совсем забыли про ловцов сусликов, которым передалась их беззаботность, и теперь осторожно крадущихся позади, пока Борода не крикнул:

– Эй! Хотите влезть в колючки?

И они увидали, что чуть не забрели в заросли коварной акации, известной под названием «кошачьи коготки». Барт и Кристина рассмеялись и весело пошли с молодыми людьми.

Дойдя до Стоун Хауса, они увидели машину Хелен Фарренс, припаркованную у задней двери. Она встретила их сердито.

– Где вы были? Я чуть с ума не сошла, волнуясь за вас! Никого нет, и эта собака не впускает меня, а теперь вы тут гуляете как ни в чем не бывало.

– Ха, – Барт подмигнул Кристине, – интересно, она уже знает?

– Что я должна знать? Барт, если сию же минуту не расскажешь мне…

– И где вы пропадали? – пропустил мимо ушей Барт ее вопрос. – Вы ведь собирались вернуться сюда после обеда.

Хелен озадаченно уставилась на него.

– Разве вы не были в конторе? Я там оставила записку, когда не смогла найти ни Джима, ни Ли.

Барт молча покачал головой, сбитый с толку.

– Тогда интересно, чувствует ли Джим, что он отец? – вдруг хохотнула Хелен.

У Барта прямо-таки отвисла челюсть.

– Отец? Но ведь это должно было случиться в следующем месяце.

Миссис Фарренс только засмеялась.

– Это знаем мы, но не ребенок.

Хелен привезла к Бродски рецепт, как раз в это время у Шейлы начались схватки. Хелен отвезла ее в больницу и ждала пока не кончатся роды; ребенок появился на свет около четырех часов. И Хелен сразу поспешила к Кристине рассказать ей все и убедиться, что все в порядке. Но Кристины не оказалось дома.

– Так где вы были? – закончила Хелен.

Барт рассказал ей все, что произошло, Хелен, изумленная и довольная, приготовила кофе, а Кристина достала бутылку бренди.

Затем настала очередь рассказывать сусликовцам. Их неучтивость, как поняла теперь Кристина, проистекала не от высокомерия, а от раздражения из-за вмешательства всех в их собственные занятия.

Они вышли на закате понаблюдать ночную жизнь сусликов. Потихоньку бродили вокруг высохшего озера – все больше ползали, – не замечаемые лесничими, и сами не видя их и ничего не подозревая, пока не услышали самолет и не увидели, как он заходит на посадку. Естественно, суслики при шуме сразу разбежались. Борода и Усы почувствовали справедливое негодование и не преминули его выразить.

– Если бы мы знали, что там будут свистеть пули, – сказали они чуть не хором, – мы бы не сунулись.

– Я рад тому, что вы появились, – сказал Барт. – Вы дали возможность Кристине скрыться, а мне – случай пригвоздить того сукина сына.

– Ну, думаю, вы нашли бы другую возможность, если бы это было необходимо, – вставила Хелен, хитро поглядывая на него и Кристину.

В глазах Барта уже плясали искорки ирландского юмора, которые так хотела видеть Кристина, но сейчас она их не заметила. Она еще мучилась горькими размышлениями о Хейле, его истинном «я», так долго и хитро скрываемом. Видимо, только в стрессовых ситуациях раскрывается истинная натура, обнажается внутренняя сущность, здоровая или гнилая.

– Антонио, должно быть, напал на след Хокинсов, – сказала она, – думаю, он подозревал и Хейла тоже, а заодно, наверно, и меня. Я искренне надеюсь, он успел узнать, что у меня нет ничего общего с убийцами.

Никто из них уже никогда не узнает, о чем думал в последние часы и минуты своей жизни Антонио Альварадо. Каждый задумчиво смотрел в свой кофе, словно в затуманенное зеркало. Затем Хелен проворно встала.

– Ну, мне пора восвояси.

Борода и Усы засобирались. Только Барт неподвижно сидел с недопитой чашечкой кофе.