Текст книги "Лунная дорожка счастья"

Автор книги: Кетти Слейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава шестнадцатая

Барт помогал Кристине спуститься, хотя – как она считала – в этом и не было особой необходимости, но ей так понравилось быть надежно защищенной его сильным телом.

Он объяснил, что в тайниках ее памяти есть искомая информация, и это не дает ему покоя. Но поскольку Кристина ничего конкретного не может вспомнить, то лучше пока не думать об этом, постараться забыть, отключиться от всего, что недавно произошло, и не мучить себя. Ей ничего не оставалось, как согласиться и надеяться на то, что это «что-то очень важное» само всплывет в ее памяти, но она тут же спросила:

– Ты думаешь, это местный житель?

– Может быть. А может, посетитель заповедника. Или проезжий, остановившийся в любом мотеле или кемпинге. Вот почему мы собираемся поймать их с поличным, другого способа нет.

Кристина вспомнила молодых грубиянов, сказавших, что они изучают сусликов. Но ей это показалось неправдоподобным, к тому же эти двое долго околачивались вокруг Стоун Хауса.

Барт направился к пикапу позвонить главному лесничему, как только они добрались до дома. Но прежде чем он взялся за радиотелефон, машина Фарренса, взметнув на дороге пыль, затормозила возле него.

– Доброе утро, мэм, – обратился Фарренс к Кристине, после того как Барт представил их. – Рад, что вы оправились после неудачного эксперимента.

Кристина улыбнулась.

– И я тоже. И я очень благодарна вашей жене за помощь и доброту.

– Ее было трудно удержать, когда она узнала, что случилось. – Он повернулся к Барту. – Я не смог дозвониться и подумал, что найду вас здесь.

– Есть что-нибудь интересное?

– Весьма. Директор справился в Мехико. Альварадо вел расследование по линии их управления археологических сокровищ. За последние годы из страны исчезло немало ценностей. Наконец их навели на нас, и Альварадо послали на проверку.

Барт кивнул в подтверждение своих мыслей и заметил сердито:

– Ему надо было прийти к нам. Мог бы жить сейчас.

Фарренс заступился за погибшего.

– Как говорил его босс, он бы пришел, как только напал на след. Думаю, у него было мало информации, – какие-то второстепенные слухи.

– Ли, мне хотелось бы узнать у патологоанатома, не было ли у Альварадо небольшой круглой вмятины или повреждения на спине или голове. – Он замолчал, увидев в каком изумлении уставился на него Фарренс.

– Вы читаете по магическому кристаллу?

Улыбка удовлетворения тронула губы Барта.

– Значит, есть?

– Как раз между лопаток. Врач передал предварительное заключение в главную контору перед моим отъездом. Кажется, это была единственная отметина, полученная им перед смертью, последовавшей, как мы и предполагали, вследствие перелома шейных позвонков.

Барт словно фокусник положил подшипник перед Фарренсом.

– Держу пари, что эта штука точно совпадает с отверстиями в спине Альварадо и черепе Бегли.

Фарренс взвесил его в руке.

– Не держу пари против такой улики. Где вы его взяли? Что с отпечатками пальцев?

– Даже если убийца и был настолько туп, чтобы их оставить, мы с Кристиной уже хватались за него, прежде чем поняли его значимость. Впрочем, как и наш друг по прозвищу «ищи-свищи», – он усмехнулся, глядя как Горнист колотит хвостом по земле.

И Барт рассказал ему все, что вспомнила Кристина о падении Альварадо, град камней, пропавшую веревку, туннель в горе, удобное местоположение высохшего озера, как Горнист отыскал подшипник и как полная луна зловещим фонарем висела над каждой катастрофой.

– Одного я не пойму, – поделился Барт, – как это можно метнуть подшипник с такой силой и точностью. Если, конечно, убийца не профессиональный бейсболист, что маловероятно. Малый с такими способностями не будет путаться с контрабандой, он сделает деньги в большой лиге.

Фарренс откинулся назад, пожевал губами, поскреб проседь над ухом.

– Что ж, все это звучит вполне логично. Если так, значит, сегодня та самая ночь?

– Полнолуние сегодня и завтра. Но сегодня четверг. Для них безопаснее будни, когда меньше народа вокруг. Так что, думаю, они покажутся сегодня.

– Полагаю, мы не можем рисковать, Барт. Рассчитываете, что вы, я и Джим справимся? Я не сумею освободить всех от работы. Можно, конечно, позвонить шерифу.

– Чрезмерная активность может их спугнуть, – возразил Барт, – вы не думаете, что лучше нам опираться на собственные силы? Троих достаточно для наблюдения, и мы хорошо знаем местность, можем передвигаться незаметно. – Барт задумался на минутку. – А что обнародовали об Альварадо?

– Только то, что он стал жертвой несчастного случая в горах заповедника.

– Хорошо. Кристину упоминали?

– Местное радио в новостях сегодня сообщило, что его компаньонка ранена. Без имен, мол, ничего особенного.

– Можно попросить их сообщить, что она в больнице, а на звонки сообщать, что к ней не пускают?

– Почему бы и нет, – Фарренс взглянул на него лукаво.

– Только для того, чтобы никто не узнал, что ты здесь, – объяснил Барт Кристине. – Пойдем в дом.

Барт прошелся по комнатам, проверяя запоры на окнах и задергивая шторы.

– Я хочу, чтобы остаток дня ты и кончика носа не высовывала и не открывала никому, кроме меня, Ли или Хелен. Хелен ведь вернется?

– Во второй половине дня, но лучше бы она забрала вас к нам, – сказал Фарренс.

Кристина упрямо покачала головой.

– Никто меня отсюда не утащит. Я тут запрусь с Горнистом и… – ее отвага поколебалась на мгновение, – и, может, Хелен здесь побудет.

– Конечно, – кивнул ободряюще Фарренс.

Барт, недовольный, молчал. Они с Кристиной смотрели друг на друга, она упрямо и настойчиво, он с раздражением. Он первым отвел взгляд, тщательно осмотрел дробовик Сперджена, висевший над камином, и спросил:

– Ты умеешь обращаться с ружьем?

Она подавила страх, поняв только сейчас, насколько серьезно Барт оценивает опасность.

– Нет…

– Хелен умеет, – успокоил Фарренс.

– Хорошо. Хочу убедиться, что эта рухлядь в рабочем состоянии.

– О'кей. Теперь давайте выработаем план.

Пока мужчины толковали, Кристина выставила мясо с салатом, порезала помидоры и приготовила чай со льдом. Барт и Фарренс ели рассеянно, сосредоточась на разговоре.

План, в сущности, был прост. Они втроем расположатся полукругом у высохшего озера. Барт пройдет через туннель, а двое выйдут с разных сторон на площадку, используя естественное прикрытие. Лесничие в окрестностях не вызовут никаких особых подозрений, но и не надо рисковать, будучи застигнутыми на озере.

– Заход около шести тридцати, – сказал Барт, – луна взойдет через час, и нам надо быть к этому времени на месте.

– Можно прождать очень долго. – Фарренс пощипывал себя за ухом. – Если бы я был контрабандистом, я бы предпочел отправиться заполночь, тогда уж точно никаких ночных бродяг нет в округе.

– Верно, но можем ли мы рассчитывать на это? Преступники знают, что эта часть заповедника безлюдна, кроме Стоун Хауса, но они рассчитывают, что уже «позаботились» об этом. Самолет из Мексики полетит над необитаемой местностью – ни кемпингов, ни дорог, ни людей.

– Ну что же, – сказал Фарренс, – хорошая будет ночка для созерцания луны и звезд. Правда, нам не придется говорить об этом ночью по радио, аппаратуру мы выключим. У них наверняка есть свой передатчик, могут засечь нас.

– Что вы думаете о тех студентах? – спросил Барт.

Фарренс состроил гримасу.

– Удостоверения выглядят нормально. Но могут быть подделаны. Будем иметь их в виду.

Кристина слушала их с восхищением. Казалось, они обсуждают предстоящий пикник, а не операцию захвата людей, подозреваемых по меньшей мере в двух убийствах и попытке совершить третье.

Наконец Фарренс поднялся и сказал:

– Лучше найдите молодого Джима и проинструктируйте его. Он собирался проверить Сквотур перед уикэндом. А я поговорю с радиостанцией и больницей. – Он улыбнулся Кристине. – Благодарю за ланч, юная леди.

– Не меня. Это ваша жена приготовила.

Фарренс довольно хмыкнул.

– То-то мне вкус показался знакомым. Вы уверены, что не хотите ехать к нам?

– Уверена. Но все равно спасибо.

– Тогда скажите Хелен, что я велел ей оставаться с вами, пока мы не вернемся.

Фарренс открыл дверь, Кристина хотела выйти проводить его, но Барт удержал ее:

– Ты не должна подавать виду, что в доме кто-то есть, – настойчиво сказал Барт. – Надеюсь, никто не видел тебя утром.

– А что будет, когда стемнеет? Думаешь, я буду сидеть тут полночи в темноте?

– У тебя ведь есть одеяла, маленькая злючка?

– Есть, конечно.

– Тогда просто повесь их на окна, чтобы свет ламп тебя не выдал. О'кей?

Она выглядела растерянной.

– О'кей. Должно быть от удара у меня с головой…

– После всего, что произошло, твоя голова в полном порядке. Да и все остальное тоже.

– Поскольку ты видел меня в худшем состоянии, полагаю, с тех пор я становлюсь лучше.

– Все хорошо, леди. – Он шагнул к камину и достал дробовик. – У тебя есть еще патроны для этой реликвии?

Ободренная теплыми словами, Кристина достала из шкафчика коробку с патронами и банку ружейного масла.

– Это то, что тебе нужно? – улыбаясь, спросила она спокойно.

– Именно. – Барт со знанием дела осмотрел ружье. – Немного пыли, но в неплохом состоянии. Если дашь мне старую тряпку, мигом очищу.

Пока Барт возился с ружьем, Кристина убрала со стола, чувствуя приятное сердцебиение от сдержанных комплиментов Барта. «Что увеличивало их значимость, – решила она, – так это его безусловная честность», – и подумала, что это хорошая черта, внушающая уважение к мужчине.

Они встретили сумерки в затененной гостиной, болтая о том о сем, изредка и слегка касаясь прошлого. Это было деликатное изучение друг друга, где больше подразумевалось, чем говорилось. Они обнаружили много общего, несмотря на совершенно разное происхождение. Различия были более в жизненном опыте, нежели в складе ума и убеждениях, которые придавали отношениям пикантность. Они еще решали, какого рода отношений хотят, и каждый подходит к этому осторожно.

Внезапно волна желания – отчетливая, как вкус и осязание, – пробежала от одного к другому.

Руки Барта невольно тянулись к ней, и он с трудом отводил взгляд от плавных линий ее груди и бедер. У Кристины пересохло в горле, сердце учащенно забилось: ручеек приятных ощущений жизни превращался в поток неясных стремлений.

Но в тисках прошлого, в рубцах от старых ран, не уверенные в глубине и полноте вдруг захлестнувшего их притяжения, каждый оставался спокоен, охраняя их новое хрупкое взаимопонимание.

– Я заинтересовалась твоими книжками, – сказала Кристина, – у тебя хорошая библиотека.

Он с нежностью посмотрел на нее и улыбнулся.

– Не совсем то, что ты ожидала, а?

Как он разгадал ее так быстро? Кристина собралась было вежливо возразить, но осеклась и задумчиво ответила.

– Не совсем. Я думала, ты склонен больше к другой литературе.

Голос Барта был почти робок.

– Может, мы все носим маски, вводящие других в заблуждение. Наверное, легче развесить на людей ярлыки, чем постараться увидеть, каковы они на самом деле. Например, как я стараюсь сейчас… Я рад, что оказался неправ, и рад, что понял, как был неправ.

– И я тоже.

Они посмотрели друг другу в глаза. Она улыбнулась смущенно, вспоминая свое презрительное отношение к Барту, – неужели это было всего несколько дней назад?

– Я тоже тебя приняла за другого. Гордый ковбой, чей единственный друг, – его лошадь.

– Значит, мне надо поработать над своим имиджем. – Его голос и черты обрели бурлескный стиль ковбоя в духе Джона Уэйна. – Допустим, я с Запада, мэ-эм, но, клянусь, я в жизни не целовался с лошадью. – Он засмеялся, взглянув на часы, включил транзисторный радиоприемник, настроенный на местную станцию.

Прозвучали финальные такты музыки, и диктор объявил: «А теперь последние новости, переданные по телефону. Сара Реймер, инспектор данного региона, объявила, что будет принимать предложения граждан по организации нового парка в эту субботу с двух до пяти… Молодая женщина, раненная при несчастном случае в Национальном Монументе Джошуа Три, унесшем вчера жизнь одного человека, как сообщают, находится в хорошем состоянии в больнице на обследовании… Огонь полностью уничтожил…».

Барт щелкнул выключателем и повернулся к Кристине.

– Ну вот, теперь я чувствую себя чуть получше. У меня еще есть кое-какая работа до вечера, но мне не хочется уходить, прежде чем Хелен не придет сюда.

– У нее много дел, но я уверена, она скоро будет, – успокоила его Кристина. – Никому неохота тащиться сюда средь бела дня, особенно после этих новостей. И потом у меня хороший сторож, Горнист.

Услышав свое имя, собака шлепнула длинным черным хвостом по полу.

– Ну ладно, – сказал Барт, – если он поднимет гвалт, спрячься и дай ему полаять. Это всякому отобьет охоту соваться в Стоун Хаус. На всякий случай, давай покажу, как обращаться с дядюшкиным мушкетоном. Чтобы стать метким стрелком, ты должна знать кое-что о дробовике. Если неправильно прицелишься, дробинки отскакивают в дом.

Глава семнадцатая

После ухода Барта Кристина приуныла, вновь дали о себе знать синяки и ссадины. Она проглотила две таблетки аспирина, приняла еще раз горячий душ и натерлась арникой Хелен Фарренс. Когда боль утихла, она прошла в студию и взялась за карандаш. Но при задернутых шторах для работы было слишком мало света. Она знала, что не сможет ни на чем сосредоточиться. Мысли Кристины разбегались: слишком велико было эмоциональное возбуждение, вызванное переменой в ее отношениях с Бартом; слишком жестокой и холодной была реальность, связанная с гибелью Антонио, нападением на нее и планами Барта и Фарренса по захвату преступников.

Горнисту передалось ее беспокойство. Он ходил за ней по пятам, вопросительно поглядывая на хозяйку. Перебирая пальцами потертый ствол ружья, она думала о дяде Сперджене, державшемся за него из последних сил в последние мгновения своей жизни, и возмущение преодолело ее нелюбовь к оружию. На короткий, яростный миг появилась надежда, что она получит шанс использовать его против того, кто довел старика до смерти.

Она взглянула на запястье, вспомнила, что часы разбиты, и пошла посмотреть на механические часы в спальне. Почти четыре. Где Хелен Фарренс?

Горнист с лаем подбежал к задней двери. Кристина поспешила на цыпочках за ним. Может, Хелен приехала? Она осторожно отогнула кончик занавески. Ничего. Ни машины, ни клубов пыли. Страх подкрался к ней и сжал желудок. Горнист снова взвыл и ощетинился. И тут Кристина уловила краем глаза какое-то движение. От тускло-зеленого болота вниз по дороге шли Усы и Борода, но за поворотом к дому исчезли. Она быстро задернула занавеси во внезапном страхе. Подделали ли они и в самом деле документы, как предположил Ли Фарренс?

Она овладела собой.

«Смешно впадать в панику без достаточных оснований. Даже если это контрабандисты, они не знают, что я здесь, и, конечно, ничего для них интересного в Стоун Хаусе нет», – твердо сказала себе Кристина.

Несколько успокоившись, она прошла в гостиную, взяла книгу, Горнист лег у ее ног. Но мешал сумеречный свет, да и роман, прежде казавшийся интересным, теперь, по сравнению с драмой, разыгравшейся в ее жизни, больше не увлекал. Отложив книжку, Кристина попыталась расслабиться – и не смогла. Она вновь бесцельно бродила по дому. Вверх в спальню, вниз в студию, назад в гостиную… протереть уже чистую плиту, поправить и так уже приведенную в порядок индейскую керамику на каминной доске, смахнуть черную шерсть Горниста с кушетки…

А Хелен все не было.

В доме становилось темнее и прохладнее, и Кристина достала из шкафа свитер. Она не могла разжечь огонь, не выдав себя, но при необходимости старомодная круглая печка, которую зимой она перетащила из спальни в студию, дала бы достаточно тепла для такого весеннего вечера. Кристина все прокручивала и прокручивала события вчерашнего дня, пытаясь найти хоть какую-то ниточку к нападавшим. Но как ни напрягалась, не могла вспомнить ничего существенного.

Внезапно – в духе этой пустынной страны – свет пропал в западных окнах, как будто стертый гигантской рукой. Голос Барта эхом отдавался в ее голове: «Закат в шесть тридцать, луна взойдет через час». Она попыталась отбросить холодящие сердце мысли о том, что с Хелен Фарренс что-то случилось. В конце концов, Кристина сама убедила Хелен, что с ней все будет прекрасно, у Хелен найдутся и другие дела, может она даже решила не возвращаться, поскольку могла ничего и не знать о сегодняшних планах. Кристина вспомнила о еде, привезенной женой главного смотрителя. Надо бы перекусить, но ее желудок запротестовал. Она приняла компромиссное решение: выпила высокий бокал чая со льдом и большой порцией сахара для калорийности.

Она плотнее завесила окна гостиной, закрыла двери в другие комнаты и зажгла керосиновую лампу. Желтый огонек весело заплясал на стенах. Горнист жалобно заскулил.

– Ох, Горнист, – прошептала Кристина, – прости. Раз я не хочу есть, это не значит, что и ты тоже не хочешь.

Она проскользнула почти в полной тьме на кухню, принесла миску и наблюдала, как собака азартно накинулась на нее. Улыбка заиграла у нее на губах, когда она вспомнила, с какой готовностью подружился пес с Бартом и как сдержан был с другими. Даже когда Кэл Хокинс дал ему кусок колбасы, Горнист отнесся к нему осторожно и недоверчиво.

Нахмурясь, она опустилась в кресло. Вновь в памяти зашевелились призраки. Глядя на собаку и не видя ее, Кристина старалась поймать то неуловимое, что дразня ее своей расплывчатостью все время ускользало от нее, точно капелька ртути. Чертыхнувшись, она открыла решительно книгу, пытаясь сосредоточиться на тексте. Горнист, вылизав миску, с любопытством обследовал занавески и устроился подле Кристины. Она упрямо читала, переворачивая страницу за страницей, не помня, что было на предыдущей.

На столике многозначительно тикали часы, ружье и приемопередатчик поблескивали в свете лампы. Ветерок снаружи утих, и после заката стало гнетуще тихо.

Краем глаза Кристина уловила движение маленького пятна. Дремавшая собака лежала, затененная креслом, но ее длинный хвост был на виду и шевельнулся, словно жил своей собственной жизнью, напомнив черную змею, готовую к нападению.

И внезапно призрак материализовался.

Теперь она знала, кто были контрабандисты. Она знала, кто и как убил Бегли и Альварадо. Она знала, кто спровоцировал смерть дяди и пытался убить ее.

Барт удобно устроился на склоне над сухим озером и наблюдал, как полная луна скользила в безоблачном небе. Она уже теряла свою яркую желтизну. Скоро она станет высоко, бледная и далекая, заливая долину фантасмагорическим сиянием.

Барт вышел из туннеля двадцатью минутами ранее, когда тьма была самой глубокой в эту ночь. Он не заметил и тени движения с мест, которые должны были занять Ли Фарренс и Джим Бродски. Казалось, он один на всем белом свете. Но Барт не сомневался, что друзья были на месте. Приятно работать с людьми, на которых можно положиться.

Его взгляд, как радар, ощупывал небо и землю. Барт не увидел машины Хелен у Стоун Хауса и теперь беспокоился. Он пробрался к пещере в сумерках по извилистой тропе, успев бросить долгий взгляд на убежище Кристины. Дом стоял темный и выглядел необитаемым, «шевроле» был не больше, чем горбатая тень у задней двери. Конечно, если бы Хелен припарковалась перед домом, он мог и не увидеть ее машину… но зачем бы ей это делать? Сегодня утром она поставила свой пикап рядом с «шевроле», на свободное место. Это было естественно.

И если, по какой-то случайности, Хелен не смогла приехать в Стоун Хаус, Барт теперь ничего не мог поделать. Ведь они договорились не пользоваться радио. Несмотря на непроизвольное побуждение броситься к Кристине, он понимал, что лучший способ защитить ее – это поймать контрабандистов. Он сделал все, что мог: попытался сбить убийц со следа ложной радиоинформацией, велел ей оставаться дома и не зажигать свет, научил пользоваться ружьем, да и собака с ней… но хватит ли всего этого? Неужели он не мог настоять, чтобы она отправилась к Фарренсам?

С тяжелым вздохом Барт глядел на озеро, призрачно высвечиваемое поднимающейся луной. Черт побери, при такой луне хорошо ухаживать за девушками, а не высиживать преступников!

А в Стоун Хаусе Кристина застыла в кресле, крепко вцепившись в его подлокотники: разрозненные впечатления, прежде едва отмеченные, теперь всколыхнулись, точные и отчетливые.

Кольца Эмми Хокинс, безвкусные безделушки, которые Кристина принимала за стразовые, хотя они выглядели вполне натурально, и роскошь трейлера Хокинса, и волшебный хронометр Кэла с алмазными вставками, и его кольцо с резным изумрудом, и зажим с золотой кошачьей головой на его галстуке в виде шнурка.

Она словно услышала голос Антонио: «Меня восхищает ваш удивительный галстук…». Разумеется. Господи, как же она сразу не сообразила, конечно, зажим сделан из латиноамериканского антиквариата, который Антонио узнал! Хокинс догадался об этом и решил убрать Антонио. Видимо, Кэл слышал, как Антонио приглашал ее в горы.

И потом этот интерес Хокинсов к Кристине и ее делам. Да, все теперь становится на свои места. Замечание Кэла, когда она рассказала им о Бегли, что со стариком всякое может случиться. Кристина хорошо помнила, что она не упомянула о возрасте Бегли.

И свет на болоте! Конечно, это были не Усы и Борода. Эмми как раз и поранила руку, когда искала с Кэлом что-то, что могло их выдать.

Но с ними не было Горниста. Какая ассоциация помогла выстроить все эти факты в одну логическую цепочку? Хвост! Хвост Горниста напомнил змею, а та, в свою очередь, рогатку, которой Кэл отпугивал рептилий. Она ясно увидела: рогатку с толстой лентой из хирургической резины и глубоким кожаным мешком – орудие, при помощи которого Кэл мог с достаточной силой метнуть подшипник, чтобы пробить старому человеку голову, а молодого столкнуть с горы…

Кристина потянулась из кресла за передатчиком Барта, но вспомнила, что говорил Ли Фарренс о радиомолчании; и это было как рука, прижатая к кричащему рту. Даже если б она была столь глупа, чтобы своим вызовом подвергнуть мужчин опасности, их приемники были выключены. Она переставила радиопередатчик ближе к часам. Было восемь с минутами. Кристина находилась в нерешительности.

Она понимала, как важно передать Барту то, о чем она наконец догадалась. Если бы арестовали Кэла и Эмми Хокинс в кемпинге Тауэр Рок, это могло бы предотвратить рискованную встречу на озере между скал. Но без радио…

Осторожно она приподняла уголок занавески. Луна превратила местность в черно-белую гравюру. Добраться бы до пещеры, и все будут в безопасности. А по болоту, в зарослях ивы, у нее есть шанс пройти незаметно. Опасным был только открытый участок между Стоун Хаусом и болотом. Внутри у нее все сжалось при мысли о пробежке там под лунным светом. Но она подумала о Кэле Хокинсе, уже убившем двоих, и о Барте. Как сказал Фарренс, контрабандисты вероятно предпочтут действовать попозже. Таким образом, маловероятно, что они сейчас находятся на пути к озеру.

Кристина вздернула подбородок, застегнула свитер и прикрепила фонарик к заднему карману джинсов. Ружье поблескивало, словно предлагая взять его, и она долго смотрела на него, прежде чем отвернуться. Его тяжело тащить, оно будет ей мешать. Да без опыта обращения с оружием она, вполне вероятно, только прострелит себе ногу.

Горнист, умоляюще заглядывая ей в глаза, подбежал к двери. Кристина заколебалась. Вдруг она неправа и контрабандисты поблизости, а собака залает и спугнет их прежде времени…

– Прости, Горнист, – шепнула она, – ты останешься дома и будешь хорошим мальчиком.

Она потрепала его мягкие уши, глубоко вздохнула и проскользнула в кухню. В темноте отдернула занавеску, и тонкое лезвие лунного луча проникло в комнату. Снаружи не было никаких признаков жизни. Кристина повернула ключ в замке и отворила дверь.

Была абсолютная тишина, свет таинственный и какой-то неземной. Под тенью карниза Кристина оглядела местность к востоку. Все было спокойно. Поглядывая в стороны и пригибаясь, она побежала к болоту. Гротескно переплетенные деревья превратились в цепкие руки, а кусты юкки пронизывали ночь, как грозные шпаги. Она споткнулась и чуть не поранилась о кактус, обманчиво мягкий и словно подбитый мехом при лунном свете. Пробежала более половины пути, когда на нее, взъерошив ей волосы, беззвучно опрокинулась тень. Кристина в страхе бросилась в черноту можжевельника, услышала ухающий звук и тут же увидала большую сову, с размахом крыльев в четыре фута, подымавшуюся в глянцевитую ночь с пойманной только что мышью в когтях.

Кристина отдышалась и двинулась дальше. У болота она остановилась в тени ивы. Перламутровые лунные лучи просачивались сквозь безлистный кустарник, освещая середину болота. На другой стороне которого серебрились лишь верхушки деревьев. В воздухе стоял раздражающий запах кувшинок. Все было недвижно.

Вдруг она услышала быстрые и уверенные шаги, хотела повернуть голову, но чьи-то сильные руки перехватили ей горло и приставили к нему холодное лезвие ножа.