Текст книги "Восемь"

Автор книги: Кэтрин Нэвилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 43 страниц)

«В году 1793-м, в месяце июне, в горах Тассилин-Адджер в Сахаре, начала я записывать эту историю. Мое имя Мирей, я родом из Франции. В детстве меня отдали в монастырь, и восемь лет я провела в аббатстве Монглан в Пиренеях. По прошествии этих лет я столкнулась с величайшим злом на земле, – злом, которое я теперь лишь только начинаю постигать. Я должна записать все, что мне известно о нем. Зло зовется шахматами Монглана, начинается его история с Карла Великого, короля, который построил наше аббатство…»

Затерянный континент

На расстоянии в десять дней пути оттуда есть соляной холм, родник и дорога через необитаемые земли. Рядом возвышается гора Атлас, похожая на узкий конус, такой высокий, что, говорят, вершина его летом и зимой прячется за облаками.

Местных жителей называют «атлантины», по названию горы, которую сами они зовут столпом небесным. Говорят, люди эти не едят живых тварей и никогда не спят.

Геродот. История,глава «Люди песчаного пояса» (454 г. до н. э.)

Когда огромный «корниш» Лили перевалил через последнюю дюну Эрга и устремился к оазису Гардая, нас окружили бесконечные мили темно-красных песков, простиравшихся до самого горизонта во всех направлениях.

Если взглянуть на карту, география Алжира очень проста: страна похожа на кривобокий кувшин. «Носик» сверху очерчен границей с Марокко и словно льет воду в Западную Сахару и Мавританию, пристроившиеся под ним. «Ручка» состоит из двух полос: узкой, пятидесяти миль в ширину, полоски обрабатываемой земли вдоль северного побережья и ленты гор протяженностью в триста миль, тянущейся южнее. Остальная территория страны – почти миллион квадратных миль – занята пустыней.

Лили вела машину. Мы были в пути уже пять часов и проехали триста шестьдесят миль по извилистым горным дорогам, ведущим в пустыню. Кариока наш подвиг по достоинству не оценил – свернулся под сиденьем и жалобно там поскуливал. Но мне было не до него. Я увлеченно переводила вслух дневник, который дала нам Минни: историю мрачной тайны, нарастание террора во Франции и на фоне всего этого – странствия монахини Мирей в поисках секрета, заключенного в шахматах Монглана. В поисках, которыми занимались и мы с Лили.

Теперь стало ясно, откуда Минни узнала так много об этих шахматах: про их таинственную силу, про формулу, заключенную в них, про зловещую игру за обладание фигурами. Игра эта длилась столетиями, одни поколения игроков сменяли другие, немало людей оказались втянуты в нее помимо своей воли, как мы с Лили, как Соларин и Ним, как, возможно, и сама Минни. Наша машина ехала по земле, которая служила шахматной доской.

– Сахара…– сказала я, оторвавшись от книги и заметив, что мы подъезжаем к Гардае. – Знаешь, она ведь не всегда была самой большой пустыней на земле. Миллионы лет назад Сахара была самым большим в мире внутренним морем. Так и образовались все мировые запасы нефти и жидкого природного газа: в результате разложения мелких морских организмов и растений. Алхимия природы.

– И не говори! – сухо прокомментировала Лили. – Мой индикатор уровня топлива сигнализирует, что нам пора подзаправиться этими маленькими жизненными формами. Полагаю, лучше это сделать в Гардае. Судя про карте Минни, по дороге нам встретится не так уж много городов.

– Я не видела ее, сказала я, имея в виду карту, которую Минни в конце концов уничтожила. – Надеюсь, у тебя хорошая память.

– Я шахматистка, – сказала Лили, словно это все объясняло.

– Этот город, Гардая, раньше назывался Кхардая, – вновь вернувшись к дневнику, заметила я. – Наша подруга Мирей, оказывается, останавливалась здесь в тысяча семьсот девяносто третьем году.

«Мы въехали в город Кхардая, названный так берберами в честь богини Кар, или Луны, которую арабы называют Либия – „та, что посылает дождь“. Она властвовала над внутренним морем от Нила до Атлантического океана; ее сын Феникс основал Финикийскую империю. Говорят, что отцом богини был сам Посейдон. В разных землях ее называли по-разному: Иштар, Астарта, Кали, Кибела… Из ее чрева, как из морских вод, пошла жизнь на земле. В этих краях ее называют Белой Королевой».

– О боже! – воскликнула Лили, сбросив скорость перед поворотом в Гардаю. – Ты хочешь сказать, этот город назван в честь нашей Архи-Немезиды? Тогда, возможно, мы вот-вот окажемся на белой клетке!

Мы так увлеклись, просматривая дневник в поисках новых сведений, что я не заметила темно-серый «рено», пока его водитель не ударил по тормозам, чтобы свернуть вслед за нами к Гардае.

– Мы ведь уже видели эту машину, верно? – спросила я Лили.

Она кивнула, не отводя от дороги глаз.

– В Алжире, – сказала она спокойно. – Он был припаркован в трех машинах от нас на министерской стоянке. Тогда в нем сидели те же парни; они пристроились за нами в горах с час назад. С тех пор не отстают. Думаешь, к этому может быть причастен наш кореш Шариф?

– Нет, – сказала я, наблюдая за ними в боковое зеркало. – Это министерская машина.

Я знала, кто ее послал.

На душе у меня скребли кошки с самого отъезда из Алжира. Когда мы ушли от Минни в Казбахе, я позвонила Камилю из будки таксофона на площади, чтобы предупредить его, что несколько дней меня не будет. Он взвился до потолка.

– Вы сошли с ума? – орал он в телефонную трубку. – Вы же знаете, что расчеты по модели нужны мне прямо сейчас! Я должен иметь эти данные не позднее конца недели! Этот ваш проект сейчас важнее всего!

– Послушайте, я ведь скоро приеду, – ответила я. – Кроме того, у меня все готово. Я получила данные по каждой стране, которую вы назвали, и загрузила большую их часть в компьютер в Сонатрахе. Я могу оставить вам перечень инструкций, как запустить программу, – с их помощью все можно установить.

– Где вы находитесь? – перебил меня Камиль так громко, что мне показалось, будто он вот-вот выпрыгнет из телефонной трубки. – Уже второй час! Вы давным-давно должны быть на работе. Я приехал и увидел, что эта ваша дурацкая машина заняла мое место на стоянке, на ней была записка! Теперь Шариф топчется у моего порога и жаждет видеть вас. Говорит, вы провозите контрабандой автомобили, скрываете нелегальных иммигрантов, и еще твердит о какой-то бешеной собаке! Можете вы объяснить, что все это значит?

Великолепно. Если Шариф найдет меня до того, как я выполню свою миссию, мне конец. Придется открыть Камрлю хотя бы часть правды. Мне отчаянно не хватало союзника.

– О'кей, – сказала я. – У моей подруги неприятности. Она приехала навестить меня, но ее виза не открыта.

– Ее паспорт лежит передо мной на столе, – проворчал Камиль. – Шариф принес, У нее вообще нет визы!

– Это чистая формальность, – быстро сказала я. – У нее двойное гражданство и имеется другой паспорт. Вы не могли бы взять его и устроить все так, чтобы вышло, будто она приехала в страну легально? Вы выставите Шарифа дураком…

Голос Камиля зазвенел от злости:

– У меня нет никакого стремления, мадемуазель, выставлять шефа тайной полиции дураком. – Затем он все же немного смягчился. – Хотя это и против моих правил, я постараюсь помочь. Так случилось, что я знаю, кто эта молодая женщина. Я знал ее деда. Он был близким другом моего отца. Они играли в шахматы в Англии.

Так, интрига становится все запутаннее. Я сделала знак Лили, она попыталась втиснуться в будку и прижать свое ухо к трубке.

– Ваш отец играл в шахматы с Мордехаем? – переспросила я. – Он был серьезным игроком?

– Как и все мы, – лукаво ответил Камиль. Он помолчал некоторое время, словно раздумывал над чем-то. Когда он заговорил снова, Лили так тесно прижалась ко мне, что мой желудок запротестовал. – Я знаю, что вы собираетесь сделать. Вы виделись с ней, не так ли?

– С кем? – попыталась я изобразить святую невинность.

– Не будьте дурочкой, я вам не враг. Мне известно, что сказал вам Эль-Марад, я знаю, что вы разыскиваете. Моя дорогая девочка! Вы играете в опасную игру. Эти люди – убийцы, все до единого. Несложно догадаться, куда вас послали, – я слышал, что именно там спрятано. Вам не приходило в голову; что и Шариф, когда убедится, что вас нет в городе, будет искать вас именно там?

Мы с Лили переглянулись. Выходит, Камиль тоже игрок?

– Я прикрою вас, – говорил он. – Но постарайтесь вернуться к концу недели. Что бы вы ни задумали, не заходите перед этим к себе или ко мне в офис и не пытайтесь воспользоваться аэропортом. Если вам надо что-нибудь рассказать мне относительно вашего… проекта, лучше всего держать связь через Центральный почтамт.

Из его тона я предположила, что это значит: я должна пересылать всю корреспонденцию через Терезу. Я могу до отъезда оставить ей паспорт Лили или инструкции к моей программе.

Прежде чем повесить трубку, Камиль пожелал мне удачи и добавил:

– Я постараюсь помочь, чем смогу. Однако если вы попадете в настоящую переделку, вам придется выкручиваться самой.

– Как и всем нам, – ответила я с улыбкой и процитировала пожелание Эль-Марада: – El-zafar Zafar! Странствия приносят победу!

Я надеялась, что старая арабская пословица окажется справедлива, но сильно сомневалась. Когда я повесила трубку, мне почудилось, будто я только что оборвала последнюю ниточку, связывающую меня с реальностью.

У меня не было сомнений, что машину, которая въехала следом за нами в Гардаю, послал Камиль. Возможно, это наши телохранители. Однако нельзя было отправляться в пустыню с подобным эскортом на хвосте. Придется что-нибудь придумать.

Я не знала этой части Алжира, но знала, что город Гардая, к которому мы приближались, принадлежал к знаменитому Пентаполису, «Пяти городам Мзаба». Пока Лили медленно вела машину по дороге в поисках заправки, я любовалась тем, как вокруг, словно кристаллы из песка, на фоне пурпур ных, розовых и красных скал вырастают маленькие городки. Они описаны в каждой книге о пустыне. Ле Корбюзье[Ле Корбюзье Шарль (1887-1965) – французский архитектор и теоретик архитектуры.

] писал, что они плывут по течению, подчиняясь «естественному ритму жизни». Франк Ллойд Райт[** Райт Франк Ллойд (1869-1956) – американский архитектор, основоположник органической архитектуры.] назвал их самыми красивыми городами на земле и восхвалял их постройки из красного песка «цвета крови – цвета созидания». Однако в дневнике французской монахини Мирей о них рассказывались более интересные вещи:

«Эти города были построены тысячу лет назад ибадитами, „людьми бога“. Они верили, что городами управляет дух богини луны, и называли их в ее честь: Мерцающий город, Мелика, что значит „королева“…»

– Срань господня, – сказала Лили, въезжая на заправку. Машина, следовавшая за нами, проехала мимо, сделала разворот и снова пристроилась сзади.

– Болтаемся в сущей дыре с какими-то балбесами на хвосте, перед нами миллион миль песка, а мы не имеем понятия, что ищем, и не врубимся, даже если найдем.

Мне пришлось согласиться с ее неутешительным выводом. Но вскоре все стало еще хуже.

– Лучше запастись горючкой впрок, – сказала Лили, выскакивая из машины.

Она достала деньги и, пока заправщик заливал бензин в бак, купила две пятигаллонные канистры с бензином и еще две с водой.

– Зря ты так беспокоишься, – сказала я, когда она вернулась и стала загружать канистры в багажник. – Дорога на Тассилин проходит мимо нефтяных полей Хасси-Месауда, там везде вышки и нефтепроводы.

– Там, где мы поедем, ничего такого нет, – сообщила она, запуская двигатель. – Ты должна была взглянуть на карту.

У меня противно засосало под ложечкой.

От того места, где мы были, в Тассилин вели только два пути: один шел на восток, через нефтяные поля Уарглы, потом сворачивал на юг. Даже по этой дороге большую часть пути можно было проехать только на полноприводном автомобиле. Но другая дорога, в два раза длинней первой, проходила по бесплодной равнине Тидикельт – одному из наиболее засушливых и опасных районов пустыни, где дорогу отмечали столбы в тридцать футов высотой, чтобы хотя бы верхушки их торчали над песком, когда дорогу заметало, а это случалось нередко. Наш «корниш», возможно, выглядел как танк, но гусениц, чтобы проехать через дюны, у него не было.

– Ты меня разыгрываешь, – сказала я Лили, когда она выехала с заправки. Наш эскорт по-прежнему болтался у нас на хвосте. – Поезжай к ближайшему ресторану, нам надо немного поболтать.

– И выработать стратегический план действий, – согласилась она, глядя в обзорное зеркало. – Эти парни начинают меня нервировать.

Мы нашли маленький ресторан на краю Гардаи, вылезли из машины и прошли через прохладный бар во внутренний дворик. Там стояли столики под зонтиками, пальмы отбрасывали длинные закатные тени. Посетителей, кроме нас, не наблюдалось, поскольку было всего шесть вечера, но мне удалось поймать официанта и заказать crudité27[27]
  Сырые овощи (фр).


[Закрыть] и таджин – рагу из ягненка с кускусом.

Лили как раз пожирала обильно политый маслом салат из сырых овощей, когда появились наши компаньоны и уселись за столик на некотором расстоянии от нас.

– Как ты предлагаешь стряхнуть этих субъектов? – спросила Лили, роняя кусок ягнятины в пасть Кариоки, который cидел у нее на коленях.

– Сначала давай обсудим, как поедем дальше, – сказала я, – Отсюда до Тассилина четыреста миль напрямик. Но если мы поедем по южной дороге, придется одолеть миль восемьсот, причем по дороге, где заправки, закусочные и города ветречаются крайне редко и кругом один только песок.

– Восемьсот миль – это пустяки, – заявила Лили. – Они же все по равнине. Если я буду за рулем, то к утру доедем. – Она поманила пальцем официанта и заказала шесть больших бутылок воды «Бен Гарун». – Кроме того, это единственный способ попасть туда, куда мы направляемся. Маршрут-то только у меня в голове, ты забыла?

Прежде чем что-нибудь сказать, я выглянула в окно и тут же издала сдавленный стон.

– Не смотри, – задыхаясь, проговорила я. – У нас еще гости.

Двое верзил шли через внутренний дворик мимо пальм к столику рядом с нами. На ходу они невзначай скользнули по нам взглядами. Эмиссары Камиля между тем старательно вглядывались в «гостей». Рассмотрев их хорошенько, наши телохранители переглянулись, и я знала почему. В последний раз я видела одного из верзил в аэропорту, с пистолетом на бедре, другой отвозил меня домой из кабаре в ту ночь, когда я прилетела в Алжир, – бесплатно, за счет тайной полиции.

– Шариф таки не забыл о нас, – проинформировала я Лили, ковыряя вилкой в тарелке. – У меня очень хорошая память на лица. Возможно, у этих парней – тоже, потому Шариф и выбрал их. Они уже видели меня.

– Но они же не ехали за нами. Дорога была совершенно пустая, – возразила она. – Я бы заметила их, как заметила тех ребят на «рено».

– Практика выслеживания преступников несколько изменилась со времен Шерлока Холмса, – заметила я.

– Ты имеешь в виду, они подкинули что-то в машину? Вроде маячка? – хрипло прошептала Лили. – Тогда они вполне могли висеть у нас на хвосте, держась где-нибудь за горизонтом.

– Браво, мой дорогой Ватсон! – сказала я тихо. – Задержи их минут на двадцать, я найду «жучок» и выкину его. Электроника – мой конек!

– У меня тоже есть кое-какие секретные приемы, – прошептала Лили. – Я прошу прощения, но мне, пожалуй, необходимо удалиться в дамскую комнату.

Она улыбнулась, встала и уронила Кариоку мне на колени. Верзила, который поднялся было, чтобы последовать за ней, остановился, когда Лили громко заговорила с официантом через всю комнату, выясняя, где находятся les toilettes28[28]
  Туалеты (фр.)


[Закрыть].

Верзила снова опустился на стул.

Я в это время боролась с Кариокой, который, похоже, крепко подсел на таджин. Когда Лили наконец вернулась, она схватила пса, быстро затолкала его в сумку, поделила между нами тяжелые бутылки с водой и устремилась к двери.

– Как идет игра? – прошептала я.

Все наши компаньоны принялись торопливо расплачиваться.

– И ребенок бы справился, – пробормотала она, когда мы были у машины. – Все, что потребовалось, – стальная пилка для ногтей и камень. Я пробила бензопроводы и шины. Дырки небольшие, скажутся не сразу. Покружим немного по пустыне, пока сопровождающие не отвяжутся, а потом рванем

вперед, к цели.

– Двух зайцев одним выстрелом. Вернее, одной пилкой, – искренне похвалила я, когда мы забрались в «корниш». – Ты молодчина!

Но когда мы выехали на улицу, я заметила там с полдюжины машин – возможно, они принадлежали штату работников ресторана или соседних кафе.

– Как ты угадала, которая из машин принадлежит тайной полиции?

– Я не угадывала, – хитро ухмыльнулась Лили. – Я проколола все. Так, на всякий случай.

Я ошиблась, когда сказала, что по южной дороге до пункта нашего назначения восемьсот миль. На выезде из Гардаи стоял щит, на котором были указаны расстояния до всех населенных пунктов, расположенных южнее. Если верить этому щиту, до Джанета, южных ворот Тассилина, было 1637 километров. И хотя Лили любила гнать во весь дух, долго ли она сможет держать такую скорость, когда мы съедем с автострады?

Как и предсказывала Лили, телохранители Камиля сдались примерно через час преследования по тускло освещенным дорогам Мзаба. Мои предсказания тоже сбылись: парни Шарифа держались так долго, что доставили нам удовольствие посмотреть, как они съехали в кювет, с треском провалив задание своего босса. Как только мы избавились от эскорта, Лили вдавила педаль газа в пол, и мы исчезли в клубах пыли.,Скрывшись с глаз преследователей, мы остановились, и я полезла под огромный «корниш» искать «жучок». Через пять минут возни с карманным фонариком под машиной мне это удалось – маячок был пристроен у заднего моста. Лили вручила мне ломик, и вскоре с «жучком» было безжалостно покончено.

«Роллс-ройс» стоял на обочине рядом с обширным кладбищем Гардаи. Несколько минут мы любовались видом, дышали ночной прохладой, прыгали от радости и хлопали друг друга по плечам, восхищаясь собственной находчивостью. Кариока с тявканьем скакал вокруг нас. После этого мы залезли обратно в машину и рванули прочь на полной скорости.

К тому времени я изменила свое мнение относительно маршрута, который выбрала для нас Минни. Поскольку мы сумели избавиться от наших преследователей, они остались в неведении относительно того, какой дорогой мы поедем дальше. И уж конечно, ни одному арабу в здравом уме не придет в голову, что две одинокие женщины могут выбрать южную дорогу. Да я и сама верила в это с трудом. Однако мы потеряли так много времени, чтобы оторваться от хвоста, что, когда мы наконец покинули Мзаб, был уже десятый час и совсем стемнело. Слишком темно, чтобы читать книгу, лежащую у меня на коленях, и даже просто рассматривать пустынный пейзаж. Лили вела машину по прямой, ровной, бесконечной дороге, и мне удалось немного вздремнуть, чтобы потом сменить ее за рулем.

Когда мы пересекли пустыню Хамада и поехали прямо на юг через дюны Туата, прошло десять часов, уже почти рассвеkо, К счастью, все это время мы ехали без приключений. Возможно, все шло даже слишком спокойно. У меня было неприятное чувство, что наше везение скоро закончится. Меня стали одолевать мысли о пустыне.

В горах, которые мы проехали в середине дня, было прохладно, всего восемнадцать градусов. На закате в Гардае было градусов на пять теплее, а в дюнах даже сейчас, в конце июня, ночью выпадала роса. Однако сегодня рассвет наступил, когда мы были на равнине Тидикельт, на границе настоящей пустыни с песками и ветром вместо пальм, растений и воды. Впереди у нас лежало еще четыреста пятьдесят миль пути. Из одежды у нас было только то, что на нас, а из провизии – только несколько бутылок газированной воды. Впрочем, впереди нас ожидало кое-что похуже. Лили прервала мои размышления.

– Там впереди шлагбаум, – сказала она напряженным голосом, жмурясь от солнца и ветра. – Похоже, он стоит на границе… Только не знаю чего. Попробуем проскочить?

Впереди маячила небольшая будка с полосатым шлагбаумом – ни дать ни взять пункт пограничного контроля, зачем-то выставленный посреди пустыни. В такой глуши, за много миль до чего бы то ни было, он выглядел совершенно неуместным.

– Похоже, у нас нет выбора, – сказала я Лили.

Последняя развилка осталась в сотне миль позади нас. Больше сворачивать было некуда, других дорог в нужный нам город попросту не вело.

– Но зачем кому-то понадобилось ставить тут блокпост? – недоумевала Лили, сбросив скорость.

В голосе ее звенела тревога.

– Может, это психиатрический кордон? – натужно пошутила я. – Надо основательно выжить из ума, чтобы забраться в такую даль. Ты знаешь, что расположено за ним, по ту сторону?

– Ничто? – предположила она.

Мы рассмеялись, и на душе у нас немного полегчало. Хотя на самом деле нас обеих очень волновал один и тот же вопрос: на что похожи тюрьмы в этой части пустыни. Ведь нам непременно придется познакомиться с местными узилищами, если всплывет, кто мы такие и что сделали с автомобилями принадлежащими министру нефтяной промышленности и главе тайной полиции.

– Без паники, – сказала я, когда мы приблизились к шлагбауму.

Из будки вышел человек в форме. Это был усатый коротышка, который выглядел так, словно его тут забыли, когда снимался с лагеря французский Иностранный легион. После долгой беседы на ломаном французском выяснилось, что он требует предъявить какое-то разрешение на въезд.

– Разрешение? – простонала Лили. – Разрешение, чтобы попасть в эту Богом забытую глухомань?

Я вежливо спросила на французском:

– Мсье, а почему нам требуется данное разрешение?

– Поскольку Эль-Танезруфт – пустыня Жажды, – заявил он, – ваша машина должна была пройти государственный техосмотр и вам должны были выдать документ, подтверждающий, что она исправна.

– Он боится, что наша машина в пустыне не проедет, – сказала я Лили. – Давай позолотим ему ручку, и пусть он сам проведет небольшой осмотр. Думаю, тогда он нас пропустит.

Когда служитель порядка увидел цвет наших денег и несколько слезинок, которые выдавила из себя Лили, он решил, что является достаточно важной персоной и может сам выдать нам правительственное благословение. Он взглянул на наши канистры с бензином и водой, полюбовался на крылатую и грудастую серебряную бабенку, торчащую на капоте, восхищенно поцокал языком, увидев на бампере наклейки «Suisse» для Швейцарии и «Fr» для Франции. Все шло замечательно, пока он не сказал, что мы можем поднять складной верх машины и ехать.

Лили виновато посмотрела на меня. Я не понимала, в чем проблема.

– Означает ли эта французская фраза то, о чем я думаю? – спросила она.

– Он сказал, мы можем ехать, – заверила я и полезла обратно в машину.

– Я имею в виду часть о крыше. Мы должны поднять ее?

– Конечно, здесь же пустыня. Через несколько часов температура достигнет тридцати восьми градусов в тени – правда, тени здесь нет. Я уже не говорю о воздействии песка на прическу…

– Я не могу! – зашипела Лили. – У меня нет никакой крыши!

Я начала заводиться.

– Мы что, проделали восемьсот миль от самого Алжира в машине, которая не может ездить по пустыне?

Коротышка стоял рядом со шлагбаумом, готовый поднять его, но медлил.

– Конечно же, она может, – оскорбленно возразила Лили, втискиваясь за руль. – Это лучший из когда-либо построенных автомобилей. Но у него нет крыши. Она сломалась, Гарри сказал, что починит ее, но не успел. Тем не менее я думаю, что наша основная проблема на данный момент…

– На данный момент наша проблема в том, – заорала я, – что ты собралась ехать по величайшей пустыне мира без крыши над головой! Ты самоубийца!

Маленький служитель порядка хоть и не знал английского, но догадался, что у нас возникла загвоздка. Как раз в это время позади нас раздался гудок фуры. Лили махнула рукой и отъехала в сторону, чтобы дать ей дорогу. Коротышка-постовой отправился проверять бумаги водителя фуры.

– Совершенно не понимаю, чего ты так разволновалась! – сказала Лили. – В машине есть кондиционер.

– Кондиционер! – застонала я. – Кондиционер! Он здорово поможет при солнечных ударах и во время песчаной бури!

Я как раз собиралась развить эту тему, когда постовой зашел в будку, чтобы открыть шлагбаум для грузовика, водитель которого, разумеется, привел в порядок свою машину, прежде чем пускаться в путь через седьмой круг ада.

Прежде чем я поняла, что происходит, Лили дала газ. Взметнув вихрь песка, «роллс-ройс» догнал грузовик и проскочил шлагбаум сразу за ним. Я пригнулась, и металлическая перекладина, едва не угодив мне по голове, ударила по багажнику автомобиля. Я слышала, как постовой бежит за нами, выкрикивая что-то по-арабски, но мой собственный голос заглушал его.

– Из-за тебя я чуть без головы не осталась! – вопила я. Автомобиль опасно накренился – правые колеса выехали

на обочину. Меня бросило на дверь, затем, к моему ужасу, мы съехали с дороги и поехали по глубокому красному песку.

Меня охватил ужас, я ничего не видела. Песок попал мне в глаза, в нос, в рот. Вокруг была одна лишь красная туча песка. Единственными звуками были кашель и тявканье Кариоки из-под сиденья и гудки огромного грузовика, которые раздавались в опасной близости от нас.

Затем мы выбрались на солнечный свет, колеса «корнита» коснулись твердой поверхности, с крыльев стекали потоки песка. К моему изумлению, оказалось, что наш автомобиль вынырнул на дорогу ярдах в тридцати впереди фуры. Я была страшно зла на Лили, но еще больше – удивлена, каким образом нам удалось обогнать грузовик.

– Как мы попали сюда? – спросила я, запуская руки в волосы и пытаясь вытряхнуть из них песок.

– Не понимаю, почему Гарри всегда настаивал на том, чтобы я ездила с шофером, – восторженно заявила Лили.

Ее волосы, лицо и платье были покрытыми тонким слоем песка.

– Я всю жизнь обожала водить машину, – как ни в чем не бывало продолжала щебетать она. – Здорово, что я приехала сюда. Должно быть, я установила рекорд скорости среди шахматистов…

– А тебе не приходило в голову, – перебила я, – что хоть ты и не убила нас, но у того коротышки в будке вполне может быть телефон? Возможно, в эту минуту он уже докладывает о нас постам впереди!

– Где – впереди? – пробормотала Лили в растерянности. – Вряд ли по этой дороге разъезжают дорожные патрули.

Конечно, она была права. Никто не собирался гнаться за нами через пустыню только потому, что мы проскочили пост.

Я вернулась к дневнику французской монахини Мирей и продолжила читать с того места, на котором остановилась накануне:

«И я отправилась на восток из Кхардаи, через засушливую Чебху и каменистые равнины Хамады, к Тассилин-Адджеру, который лежит на границе Ливийской пустыни. Едва я тронулась в путь, как над красными дюнами поднялось солнце, указующее дорогу к цели моих поисков…»

Да, каждое утро солнце поднимается над границей Ливии, по ту сторону каньонов Тассилина, куда направлялись и мы. Однако если солнце восходит на востоке, почему я не заметила того, что сейчас его огромный красный диск поднимался с той стороны, где, по идее, должен был находиться север? Почему я не заметила этого, когда мы проскочили через баррикаду в Айн-Салахе и покатили в никуда?

Лили гнала «роллс-ройс» на огромной скорости уже несколько часов. Двухполосное шоссе извивалось между дюнами, словно змея. Я обливалась потом, а лицо Лили, которая была за рулем около двадцати часов и не спала уже больше суток, приобрело экзотическую окраску: ее жирные подбородки позеленели, а кончик носа стал ярко-красным, обгорев на солнце.

С тех пор как мы прорвались через дорожный пост, с каждым часом становилось все жарче. Сейчас было десять часов, и градусник в машине регистрировал невероятную температуру – пятьдесят градусов по Цельсию, при этом альтиметр показывал высоту пятьсот футов над уровнем моря. Такого быть не могло. Я протерла слипающиеся глаза и взглянула на него еще раз.

– Что-то не так, – сказала я Лили. – Равнины, которые мы проехали, могли быть расположены не так уж высоко над уровнем моря, но прошло четыре часа с тех пор, как мы проехали Айн-Салах. Сейчас мы должны ехать на высоте в несколько тысяч футов, поднимаясь на пустынное плато. Здесь не может быть такой жары утром.

– Это еще не все, – заметила Лили охрипшим голосом. – За последние полчаса не было ни одного поворота, о котором упоминала Минни…

И тут я увидела, где находится солнце.

– Почему тот парень сказал, что нам надо иметь разрешение для машины? – спросила я, начиная паниковать. – Разве он не упомянул об Эль-Танезруфте, пустыне Жажды? Боже мой…

Хотя все надписи на дорожных указателях были на арабском и карта Сахары была мне мало знакома, на меня внезапно снизошло жуткое озарение.

– В чем дело? – закричала Лили, нервно поглядывая на меня.

– Пост, который мы проехали, был не в Айн-Салахе! – сообразила я. – Должно быть, ночью мы где-то не там свернули. Мы движемся на юг, в соляную пустыню. Едем в сторону Мали!

Лили остановила машину посередине дороги. Она в отчаянии уронила голову на руль, я осторожно коснулась ее плеча. Мы обе знали, что я была права. Господи Иисусе, что же нам теперь делать?

Когда мы посмеялись над тем, что за дорожным постом ничего нет, мы слишком поторопились. Я слышала много историй о пустыне Жажды. На земле нет места ужаснее. Даже знаменитую аравийскую пустыню может пересечь верблюд, но эта – настоящий край земли. В этой пустыне не может выжить ничто живое. Плато, на которое мы не попали из-за того, что пропустили поворот, теперь казалось нам потерянным раем. Здесь, ниже уровня моря, днем жара стоит такая, что можно жарить яйца на песке, а вода мгновенно превращается в пар.

– Думаю, нам надо повернуть назад, – сказала я Лили, которая все еще сидела, уронив голову на руль. – Вылезай, дай мне сесть за руль и включи кондиционер, ты плохо выглядишь.

– Он только пожирает мощность, мотор может перегреться, – тихо сказала она, поднимая голову. – Черт, я не понимаю, как сбилась с дороги! Можешь сесть за руль, но ты же знаешь: если мы повернем назад, игра окончена.

Она была права, но что еще нам оставалось? Губы Лили растрескались от жары. Я вышла из машины, открыла багажник и обнаружила там два пледа. Один я обвязала вокруг головы и плеч, а другой дала Лили. Потом извлекла Кариоку из-под сиденья. Его высунутый из пасти язык был совсем сухим. Приоткрыв пасть, я влила песику в глотку немного воды и пошла посмотреть, что у нас под капотом.

Я сделала несколько ходок, чтобы налить воды и бензина. Мне не хотелось расстраивать Лили еще больше, но ее ночная ошибка могла стать для нас роковой. Учитывая, как быстро ушла первая канистра воды в радиатор, я засомневалась, что мы выберемся, даже если повернем обратно. С таким же успехом мы могли отправляться и вперед.

– За нами ведь ехал грузовик? – спросила я, усаживаясь на водительское место и снова заводя мотор. – Если мы поедем дальше, даже если сломаемся, он непременно должен появиться. Ведь никакого жилья по дороге на протяжении двухсот миль мы не видели.