Текст книги "Обман"

Автор книги: Кэтрин Ласки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Глава XVII
По следам крыльев Бао

А в это время далеко-далеко от Хуульских царств, на другом конце Реки ветра, сидела синяя сова. На протяжении бесчисленной вереницы лет мудрец Тенгшу был привратником Блистательных жемчужных врат. Сидя на ветке медитации, он смотрел на Реку ветра, над которой в порывах восходящего воздуха плясал его легкий цюй.

Тенгшу запускал в небо цюй по разным причинам. Чаще всего он делал это ради чистого удовольствия, но иногда цюй был нужен для сбора важной метеорологической информации о воздушных течениях, скорости ветра и прочих характеристиках близнецовых ветров. Порой мудрец запускал цюй для того, чтобы поразмышлять над каким-то вопросом, и сегодня был как раз такой случай, ибо Тенгшу испытывал великое беспокойство в желудке и как никогда нуждался в медитации. Он чувствовал, что в Хуульском мире дела идут не так, как должны идти. Тенгшу особенно беспокоился о своих добрых друзьях, четырех совах, известных как «стая». Он знал, что голубая сова, ныне называющая себя Стригой, больше никогда не вернется в Двор Дракона. Стрига улетел вскоре после битвы в горной совители, во время которой отличился не столько отвагой, сколько отвратительной жестокостью своей кровавой расправы. Такое поведение противоречило всем заповедям Даньяр, или пути благородной кротости. После битвы Хуульские совы пригласили своего спасителя в свое царство, и Тенгшу подозревал, что бывшая драконова сова отправилась именно туда.

Наряду с этой догадкой в нем зрело еще одно предчувствие, заключавшееся в том, что не только стае, но всему Великому Древу угрожает какая-то страшная опасность. Это было всего лишь предчувствие. У Тенгшу не было доказательств, однако с каждым днем его тревога становилась все сильнее. Сам он никогда не посещал Хуульские царства, но его мать побывала там несколько сотен лет тому назад. Обязанность цюй-дуна Блистательных жемчужных врат заключалась в том, чтобы встречать всех сов, сумевших преодолеть Реку ветра. По правде говоря, делать это приходилось нечасто, ибо немногим совам удавалось благополучно совершить столь опасное путешествие. Тенгшу вел очень уединенную жизнь, полную созерцания и медитации. Он сочинял стихи, рисовал, но в случае необходимости мог сразиться с врагом. Но это тоже случалось крайне редко.

Когда лучи солнца пробились сквозь завесу туч, Тенгшу понял, что должен действовать немедленно. Он должен лететь. Вести жизнь отшельника в такое время было бы непростительным себялюбием. Тенгшу вспомнил о своей матери Бао. Несколько сот лет назад она проделала этот путь по причине, которая в то время была ему не очень понятна. Бао сделала это, не колеблясь ни секунды, оставив супруга заботиться о Тенгшу и его сестрах и братьях. «Довольно!» – приказал он себе. Не тратя ни секунды на размышления, он раскинул крылья и поднялся в воздух. Следуя по линии цюй, Тенгшу поднялся к близнецовым ветрам, без малейших усилий воспарил над ними и окунулся в великую и стремительную Реку ветра. «Я лечу по следу крыльев моей матери, – думал он, отдавшись течению. – По следу крыльев Бао!»

Глава XVIII
Уголь в опасности!

Хулиганская ночь началась. Все совы были счастливы, что этот старинный праздник, отмечавшийся на протяжении сотен лет, не был отменен, как недавний Праздник урожая. Настроение на дереве заметно улучшилось. Для сегодняшнего праздника были сделаны значительные уступки и послабления. Мадам Плонк не только позволили петь, но даже разрешили надеть для торжества роскошный костюм пестроперой, в котором она выступала каждую Хулиганскую ночь. Док Яроклюв не мог оторвать восхищенных глаз от своей подруги. Несмотря на все свои опасения, он решил, что было бы несправедливо лишать душечку Плонки возможности спеть на празднике. Он так и не сказал ей, что они должны будут улететь сразу после Хулиганской ночи. Пелли вздохнула с облегчением. Она чувствовала, что Док настолько огорчен отношением Корина к его подруге, что задумал покинуть Великое Древо. Не зря же он сказал, что хочет поговорить с ней об очень важном деле, но только после Хулиганской ночи!

Этой ночью мадам Плонк исполняла старинную балладу Северных королевств. При первых звуках арфы у Дока Яроклюва задрожало в желудке, ибо слова этой песни показались ему пророческими:

 
Улетим вдвоем, моя милая —
Без тебя мне так одиноко.
Улетим вдвоем, моя милая —
Нам повсюду открыта дорога
Улетим вдвоем, под луной споем,
Улетим вдвоем, моя милая.
 

«Неужели они в самом деле улетят? – горько думала Пелли. – Это будет огромная потеря для всех нас!» И тут что-то привлекло ее внимание. Что это было? Какой-то странный жест, сделанный голубой совой? То, как Стрига наклонялся к самому уху Корина, нашептывая ему что-то? Слуху Пелли, как у всякой сипухи, был превосходный. Она решила во что бы то ни стало узнать, что тут происходит.

Все время, пока волшебный голос мадам Плонк струился над Великим Древом под аккомпанемент недавно починенной травяной арфы, на которой играли домашние змеи из гильдии арфисток, Пелли не сводила глаз со Стриги и Корина. Теперь она ясно видела, что Стригу страшно раздражает столь вопиющая демонстрация всего, что он считал проявлением опасных излишеств. Пелли видела, как съежившийся Корин то и дело украдкой поглядывает на Стригу, стараясь предугадать его реакцию. При этом виду него был очень обеспокоенный. Самое возмутительное, что король беспокоился не о дереве и не о совах, наконец-то избавившихся от уныния, в котором они пребывали со времени Праздника урожая. «Нет! – вне себя от тревоги, думала Пелли. – Он беспокоится об этом Стриге! Он заключил с ним какую-то сделку. Но какую? Позволил нам отпраздновать Хулиганскую ночь, а потом? Что потом? Что Стрига потребовал у него за это?» Не успела она задать себе этот вопрос, как почувствовала страшный холод в желудке. Уголь! Пелли не сомневалась – углю угрожала опасность. Нужно немедленно разыскать Бубо. Да, вот только как это сделать? Все вокруг были в масках. Совы так истосковались по веселью, что даже старики этой ночью нарядились в костюмы и закрыли лица масками. Как же узнать, под какой из них Бубо?

Пелли в отчаянии покрутила головой, осматривая галереи дупла в поисках кузнеца. Рядом с ней топтался виргинский филин, завернутый в крапчатый плащ пятнистой совы, из-под которого торчали его собственные рыжеватые перья. Подлетев к филину, Пелли оттянула его маску и заглянула прямо в лицо.

– Простите, мадам? – холодно спросил филин, крайне возмущенный ее бесцеремонностью. Он беседовал с какой-то пещерной совой.

– Ох, простите меня, пожалуйста, – извинилась Пелли. – Я обозналась.

Между прочим, она впервые видела и этого филина, и эту пещерную сову. Когда они тут появились? Хотя на праздники к ним на остров всегда слеталось множество сов с материка. И все-таки этой ночью здесь было слишком много незнакомцев. Ладно, сейчас не время думать об этом. Где же Бубо?

Слепые змеи из гильдии арфисток заиграли веселую джигу, и многие совы вылетели плясать на свежий воздух. Может быть, поискать снаружи?

Прошло еще четверть часа, но поиски так и не увенчались успехом. Пелли вернулась в дупло, и тут внимание ее привлекли рыжие перья, мелькнувшие из-под белоснежного оперения полярной совы и пушистые надбровные кисточки, плохо скрытые белой маской. На этот раз Пелли не сомневалась, что перед ней не кто иной, как Бубо, кружившийся в медленной глаукане, разновидности совиного вальса, с Отулиссой. Какое счастье! Эти двое должны немедленно узнать о ее желудочных подозрениях! Отулисса в эту ночь прятала лицо под маской серой неясыти, но Пелли сразу ее узнала. Она танцевала намного лучше Бубо и кружилась с огромным изяществом, делая стремительные и четкие повороты.

– Мне нужно немедленно поговорить с вами обоими, – прошипела Пелли. Миссис Плитивер, в этот момент проделывавшая головокружительный скачок через октаву, резко повернула головку в ее сторону. Она почувствовала в воздухе едва уловимую паутинку напряжения, резко контрастировавшего со всеобщим весельем. Все остальные совы Великого Древа впервые за долгое время ликовали от души, наслаждались долгожданным праздником.

Бубо и Отулисса тоже почувствовали панику, звеневшую в голове Пелли.

– Где мы встретимся?

– В кузнице, – ответила Пелли. – Только вылетайте по одному и через разные выходы. Я пойду внутренним коридором. Они решат, что я просто устала и хочу вернуться в свое дупло.

Они… Это слово показалось Отулиссе зловещим. Повернув голову, она посмотрела на Стригу и Корина.

Пелли первая добралась до кузницы Бубо. Когда остальные двое вошли внутрь, то увидели, что она молча стоит над кучей с углями-живцами. В тот же миг совы поняли, что задумала Пелли.

– Уголь в опасности, да? – выпалила Отулисса.

– Я знал, что этот праздник слишком хорош, чтобы быть настоящим, – вздохнул Бубо, стягивая маску и плащ полярной совы.

– Меня словно осенило. Сама не знаю как. Я просто смотрела на Корина и Стригу, когда вдруг почувствовала, что наш Корин ужасно ослаб и уже готов прийти сюда за углем. Я в этом уверена.

– И что нам делать? – спросил Бубо.

Черные глаза Пелли так ярко заблестели, что выйди она из кузницы наружу, в них без труда отразились бы луна и звезды.

– Мы унесем его отсюда. И подменим другим.

– Подменим? – недоверчиво переспросил Бубо. – Думаешь, Корин не догадается?

Повертев головой, Отулисса посмотрела в черные глаза Пелли своим светящимся янтарным взглядом.

– Ты думаешь, что наш Корин до того ослабел, что не заметит подмены?

– Возможно, – кивнула Пелли.

– Думаешь или надеешься? – прямо спросила Отулисса.

– Наверное, и то, и другое, – вздохнула Пелли. – Но что нам терять?

Отулисса знала, что она права. Что им терять? В крайнем случае, уголь будет надежно спрятан в тайном месте. Она повернулась к Бубо и спросила:

– У тебя найдется живец, примерно похожий на уголь Хуула?

– Примерно похожий? – Бубо задрал коготь и как следует поскреб голову между надбровными кисточками. – Пожалуй, что нет, но я попробую зарядить огоньком один подходящий уголек.

Зарядить огоньком на языке кузнецов означало раскалить уголь до такой степени, чтобы изменить его внутреннюю структуру, позволив на какое-то время светиться с большей интенсивностью.

Бубо подошел к одной из угольных куч и при помощи щипцов вытащил уголь.

– Вот он, красавец!

В клещах был зажат пылающий уголь. В самой его глубине, в желудке, горел язычок голубого пламени, окруженный пульсирующим зеленым ободком. Казалось, сам воздух вокруг угля начал слегка потрескивать от напряжения. Они все это почувствовали. Стоило углю Хуула отделиться от остальных живцов в куче, как его сила стала еще более очевидной. Поразительно, но все это время Бубо спокойно жил в своей кузнице, не испытывая никакого вредного воздействия угля. Но ведь Бубо был кузнец. Его закаленный желудок был более устойчив к чарам угля, тем более когда тот был смешан с другими живцами, игравшими роль щита.

– Вот эту зелень будет непросто подделать. Она ведь не простая, а цвета волчьих глаз! – пробурчал Бубо. Он говорил о волках края Далеко-Далеко, которые на протяжении столетий охраняли уголь, спрятанный в жерле вулкана Хратгар. – Но кто знает, авось Корин и не заметит.

– Нужно поскорее унести уголь с острова, – сказала Отулисса. – Как вы думаете, где мы его спрячем?

– Во Дворце туманов! – не задумываясь, ответила Пелли.

Отулисса закрыла глаза. Она ждала, что Пелли это предложит. Пелли никогда раньше не бывала во Дворце туманов. Бесс вряд ли обрадуется появлению еще одной непрошенной гостьи, но, похоже, другого выхода у них не было. Отулисса с удовольствием отнесла бы уголь сама, но они с Фриттой уже столько раз отлучались с острова, перетаскивая книги, что ее новое исчезновение могло вызвать подозрения Стриги. Пелли отлично летала, и если она отправится в путь немедленно, то никто даже не заметит ее отсутствия.

– Ладно, я дам тебе все координаты. Но лететь нужно прямо сейчас. А ты, Бубо, найди подходящий уголь и начинай заряжать его огнем.

– Я уже присмотрел один уголек. Но тут вот какое дело – если Пелли полетит с углем Хуула, нам придется положить его в очень прочный тубус, да хорошенько присыпать другими живцами, чтобы защитить ее от воздействия этого угля.

– А у тебя осталась шкатулка, в которой мы раньше хранили уголь?

– А как же! Тут она где-то.

– В таком случае, тебе лучше все приготовить заранее. Корин может в любое время прийти за углем.

При этих словах у Отулиссы болезненно сжался желудок. Как такое могло случиться? Она ведь так верила в Корина! Она была его первой учительницей в Дали. Она учила его добывать угли. Конечно, Корин был прирожденным угленосом и все ловил на лету, но все-таки… Отулисса своими глазами видела, как Корин совершил свой фантастический нырок в жерло вулкана Хратгар и вылетел оттуда с зажатым в клюве углем. При этом он даже перышки опалить не успел! Но теперь он, образно выражаясь, закоптился с клюва до хвоста, был полностью ослаблен и до неузнаваемости изуродован загадочной голубой совой, на беду появившейся на Великом Древе.

Глава XIX
Запах хагсмира

До самого утра Бубо работал в своей кузнице, заряжая уголь. Теперь он отложил клещи и задумчиво смотрел на занимающийся рассвет. Ему всегда казалось, что первый свет похож на холодный уголь, встающий над горизонтом. Вскоре солнце раскалит его добела, и тогда наступит настоящее утро. Для Бубо все на свете было похоже на угли, золу и пламя. Это были главные инструменты его жизни, ими он измерял весь окружающий мир. Но когда Отулисса рассказала Бубо о клочках обгорелой бумаги и книгах, которые они с Фриттой унесли с острова, чтобы спасти от сожжения, старый кузнец был потрясен. Никогда раньше он не думал о том, что огонь может пожирать бумагу и пергамент. Железо, металлы – вот для чего нужен добрый кузнечный огонек! Пламя горна раскаляет их докрасна, размягчает, позволяя молоту ковать их, создавая нечто новое, до сих пор не существовавшее в мире. Но сжигать бумагу? Какой в этом смысл? Она же только испортится, вот и все. Металлы – серебро, железо, золото и прочие благородные материалы – были достойными противниками кузнечного молота, они покорно вспархивали на насест наковальни, готовясь принять удары. Но у бумаги и пергамента было совсем другое достоинство. Они были чистым материалом, готовым с той же покорностью принимать росчерки птичьего пера, обмакнутого в чернила, или кисти, набравшей капельку краски на кончик. При чем тут огонь? Нет, сжигать книги было неправильно. Бубо так глубоко ушел в свои мысли, что не заметил приближающегося цоканья когтей по камням снаружи.

– Бубо?

Кузнец обернулся. «Корин? Быстро же ты объявился!»

– Корин! Что привело тебя ко мне?

Значит, Пелли была права. Как хорошо, что он успел зарядить поддельный уголь!

– Бубо, пришло время забрать у тебя уголь. Я – король. Уголь принадлежит мне. – Корин говорил очень сбивчиво, громоздя один довод на другой. Бубо решил, что будет неправильно отдать ему уголь без колебаний. Это могло вызвать подозрения, так что лучше для виду немного поупираться.

– Ты обсудил это со стаей?

– Стаи нет на острове, и ты об этом знаешь, – с некоторой резкостью ответил Корин.

– Ну… это… Может, подождать чуток, пока они вернутся? Обсудили бы все, честь по чести, а потом и решили?

– Нет, я не вижу никакого смысла в ожидании, – покачал головой Корин. Бубо показалось, будто черные глаза короля утратили живой блеск, став совершенно тусклыми. Можно было подумать, что король подвергся лунному ослеплению!

– Ох, даже не знаю, Корин.

– Я – твой король. Тебе не нужно ничего знать, это сделаю за тебя я.

Эти слова, произнесенные тусклым, холодным голосом, напугали Бубо даже сильнее, чем требование отдать уголь.

– Ладно, – вздохнул он. – Как скажешь.

Корин ничего не ответил. Достав ларчик в форме слезы, Бубо взял в когти клещи и, подойдя к угольной яме, сделал вид, будто роется в ней, а затем вытащил поддельный уголь. Стараясь не смотреть на Корина, Бубо молча взмолился Глауксу. Честно признаться, Бубо не умел молиться. Даже обращаясь к Глауксу, он с трудом удерживался от своих обычных грубых словечек. Его молитвы больше напоминали удары молота по наковальне, чем смиренную просьбу. «Енотий помет! Дай мне провернуть это дело, Глаукс! – просил кузнец. – Страшно подумать, какой поднимется скандал, если он распознает эту фальшивку!» Затем он поспешно бросил уголь в ларец, не давая Корину возможности как следует рассмотреть свое сокровище. Больше всего Бубо тревожил зеленый отсвет, отсутствовавший в поддельном угле.

– Ну вот, – буркнул он, вручая ларец Корину. Король взял его, избегая смотреть Бубо в глаза.

– Не тревожься, Бубо. Я теперь очень изменился. Старый кузнец едва удержался, чтобы не брякнуть: «А то я не вижу!» Однако он заставил себя крепко сжать клюв. Корин уже выходил из кузницы, когда Бубо резко окликнул его:

– Корин!

На этот раз Корин все-таки посмотрел на него, и Бубо заглянул ему прямо в лицо своими горящими золотыми глазами.

– Ты уж правильно распорядись этим угольком, Корин. Не ошибись.

Внезапно лицо Корина исказилось, и он слегка пошатнулся.

– Не беспокойся, – хрипло выдавил он и, собрав все силы, повторил еще раз: – Не беспокойся.

– Поверьте, мне ужасно неудобно, что наше знакомство происходит при таких ужасных обстоятельствах. Ведь я столько слышала о вас, Бесс! – смущенно говорила Пелли, присев на краешек пюпитра для словаря в библиотечном зале Дворца туманов. – И конечно, я давно мечтала своими глазами увидеть это место! – добавила она, крутя головой во все стороны. На деревянном пюпитре лежал самый огромный словарь, который ей когда-либо доводилось видеть. В нем было не меньше тысячи страниц, а слов, наверное, целый миллион!

– Ах, не стоит извиняться! Насколько я могу судить, ситуация сложилась поистине угрожающая. И вы совершенно правильно поступили, перенеся уголь сюда. Не тревожьтесь, я знаю надежный тайник, где можно спрятать уголь. Но заранее прошу меня извинить – я предпочитаю хранить это место в секрете. Не хочу подвергать вас лишней опасности.

– Да, конечно. Чем меньше сов будут знать об этом, тем лучше, – горячо закивала Пелли. – Но скажите, вам известно что-нибудь о деятельности этой голубой совы на материке?

– Нет. Я знаю лишь то, что он творит на Великом Древе. Мне рассказала об этом Отулисса, когда прилетала сюда со своей юной помощницей…

– Фриттой?

– Да-да, Фриттой. Они приносили сюда книги. Мне кажется… – тут Бесс нервно притопнула лапой по застекленной витрине, на которой сидела. – Мне кажется, что я могла бы вылететь на разведку и провести собственное расследование. Но понимаете, я не могу заставить себя покинуть это место. Это моя… слабость.

– Я понимаю, – мягко ответила Пелли. Сорен рассказывал ей о том, что Бесс боится покидать Дворец туманов. – Я не думаю, что это слабость. Вас удерживает здесь не страх, а преданность и любовь.

Бесс медленно покачала головой:

– Не знаю, не знаю. В последнее время я уже ни в чем не уверена. Тем не менее я готова сделать все, чтобы помочь вам, стае и Ночным стражам. В этом вы можете не сомневаться.

– Скажите, пожалуйста, стая не останавливалась здесь недавно?

– Нет, я их не видела с самого начала этих метеорологических экспериментов, о которых мне писала Отулисса.

– Ах, как бы я хотела их разыскать! Понимаете, они прислали Корину письмо, в котором сообщили, что решили продлить свою экспедицию.

– Корину? Вы хотите сказать, что не получали от мужа никакого личного послания? – Бесс нахмурилась, а когда Пелли скорбно покачала головой, задумчиво добавила: – Это странно.

– Да, мне тоже так показалось! – вздохнула Пелли. – Ну ладно, мне нужно немедленно отправляться обратно, пока никто не заметил моего отсутствия. Я оставила Бэшек под присмотром миссис Плитивер.

– Ах, милая миссис Пи! Потрясающее создание.

Пелли рассчитывала прямиком отправиться из дворца домой, но по пути ее внимание привлекла какая-то бумажка, трелетавшая на широком крапчатом стволе платана. Резко снизившись, Пелли зависла на уровне середины ствола, чтобы прочитать бумагу. Это было объявление, написанное совиной лапой и крепко примотанное к дереву побегами плюща. Пелли прочитала его вслух:

«Четверо Ночных стражей Га'Хуула, известных в совином мире под названием „стая“, были замечены в сношениях со скрумами и совершении еретических обрядов темнодейства. Все эти страшные деяния они проделывают под прикрытием так называемым научных экспериментов. По последним данным эти беззаконные совы нарушили свою клятву Ночных стражей и заключили союз с Северными королевствами. Посему парламент Великого Древа Га'Хуула запрещает всем совам предоставлять этим предателям убежище в своих дуплах, а также вести любые дела с ними. Предупреждение: эти совы особо опасны!»

– Глазам своим не верю! – ахнула Пелли. Ужасная горечь поднялась со дна ее желудка, и ей показалось, что ее сейчас стошнит. Опустившись на ветку прямо под объявлением, Пелли запрокинула голову за спину и еще раз перечитала бумагу. Ей показалось, будто вся ее жизнь вдруг разлетелась вдребезги. Разумеется, она ни на миг не поверила тому, что тут было написано. – Держись! – приказала она самой себе, изо всех сил цепляясь за тонкую ветку, на которой сидела. – И думай, думай!

Пелли сделала несколько глубоких вдохов. Постепенно мысли ее стали приходить в порядок. Если стая уже видела это объявление, то их первым порывом будет полететь на Великое Древо и открыто объявить, что это наглая ложь.

– Но как раз этого они и не должны делать! – прошептала Пелли. – Потому что это может быть ловушка!

Значит, она должна им это сказать! Но как их разыскать? Как? Мгла!

Стоило Пелли подумать об этом, как ее разум и желудок радостно встрепенулись. Ей показалось, будто на нее пролился поток света. Пелли часто навещала Мглу, или Гортензию, как называли ее Сорен и Гильфи. Более того, Гортензия была Глауксовой матерью трех Бэшек. Путь в Амбалу был неблизкий, но Пелли понимала, что на поиски стаи у нее уйдет еще больше времени. Мгла, двое орлов и летучие змеи всегда знали обо всем, что происходит на материке, так что Пелли даже сэкономит время, если отправится прямо к ним. А по дороге она сможет придумать какое-нибудь объяснение на случай, если ей придется вернуться позже, чем она рассчитывала.

Пелли изо всех сил пыталась подбодрить себя, но с каждой минутой ее все сильнее охватывал страх. До сих пор Стрига не знал о ее исчезновении с острова, однако если она задержится настолько, что ее отсутствие станет заметным, он может заподозрить неладное. Он может догадаться, что Пелли видела эти объявления! И что тогда? Ладно, не время об этом волноваться. Сейчас важнее всего разыскать стаю. Слава Глауксу, что они вовремя унесли уголь с острова!

– Слава Глауксу, – повторила Пелли. Только бы Бубо удалась его уловка с подменой угля! Внезапно Пелли пришло в голову, что уголь был далеко не единственной подделкой, имевшей место в последнее время. Как насчет письма, которое зачитал ей Кори? Того письма, в котором стая сообщала, что решила продолжить свои «эксперименты»? Разумеется, это была подделка! Как она сразу не догадалась? А это объявление? Что плохого в том, чтобы общаться со скрумами? Многие совы на протяжении жизни не раз встречаются со скрумами своих близких или любимых. Опасно иметь дело не со скрумами, а с хагсмарами! И тут Пелли сделала тот же вывод, к которому совсем недавно пришел ее супруг: – Да это же темнодейство!

Но она не остановилась на этой мысли, а пошла еще дальше.

«Темнодейство проникло на само Великое Древо! Пусть перья у этого Стриги не черные, а голубые, пусть он выглядит и летает, как сова, а не как ворона, но, клянусь Глауксом, он – настоящий хагсмар!»