Текст книги "Обман"

Автор книги: Кэтрин Ласки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Обман

Автор выражает огромную признательность Рэю Брэдбери за его книгу «450 по Фаренгейту», в которой блестяще изображено общество, где интеллектуальная свобода полностью уничтожена, а сожжение книг стало нормой.

Пролог

– Отулисса, я бы хотела услышать ваше мнение по поводу моей передовицы, – попросила Фритта, весьма усердная молодая сова из семейства воробьиных сычиков, одна из лучших учениц Отулиссы и одновременно заместительница редактора «Вечернего уханья» – ежевечерней газеты, которую они с Отулиссой начали издавать вскоре после воцарения Корина. Отулисса подняла глаза от книги.

– Да-да, я слушаю.

– «Трехдневный Праздник урожая, по праву считающийся одним из самых веселых в череде многочисленных празднеств Великого Древа, в этом году пройдет намного более скромно. Такое решение было принято в знак уважения к нашему гостю Стриге, уроженцу недавно открытого нами Серединного царства, который несколько месяцев назад спас от верной гибели малышку Белл, одну из дочерей Сорена и Пелли. Стрига также сыграл решающую роль в разгроме так называемого захват-отряда Чистых и срыве их злодейского плана убийства нашего короля и уничтожения стаи Сорена. Исходя из пожелания Стриги, в этом году на дереве не будет ни музыки, ни пения. Это станет большим разочарованием для многих из нас, ведь мы с таким нетерпением ожидали дебютного выступления юной Блайз, которая собиралась петь вместе с гастролирующей вокальной группой пестроперых, столь многочисленных в последние годы в наших Пяти царствах. Также мы хотим заранее предупредить наших читателей, что в этом голу на Празднике урожая не будет молочникового эля», – Фритта закончила чтение и спросила: – Ну, как?

– Отвратительно, – процедила Отулисса.

Глава I
Упрощенный Праздник урожая

– Нет, Белл, я все равно не понимаю! Мы с мадам Плонк все лето репетировали эту песню для Праздника урожая, и вот теперь ты заявляешь, что я не должна петь! С какой стати? Я не понимаю. Мадам Плонк подумает, будто для меня это ничего не значит!

– Но это и не должно ничего для тебя значить, Блайз! – горячо воскликнула Белл.

– Это еще почему? Я же так старалась!

– Ты должна понимать, что пение – это проявление гордыни, – с легкой запинкой сообщила Белл.

– Гордыни? – переспросила Блайз, уставившись на сестру своими огромными черными глазами.

– Да. И еще это излишество.

Блайз поморгала. После того как на острове появилась эта странная голубая сова по имени Стрига, кругом только и слышно, что излишество да излишество! Но совы Великого Древа чувствовали себя в долгу перед Стригой, и в первую очередь ему были благодарны родители трех Бэшек. Да и как могло быть иначе, если эта голубая сова спасла жизнь маленькой Белл! Стрига перелетел через Бескрайнее море и случайно столкнулся с Белл, которую унесло бурей во время учебной летной тренировки. Малышка сбилась с курса, перевернулась в воздухе и серьезно повредила крыло. Если бы не Стрига, она бы непременно погибла. Но это было лишь началом ее приключений. Когда Белл приходила в себя после ранения, их со Стригой похитили Чистые во главе со своей ужасной предводительницей Нирой. И это в то время, когда совы Пяти царств были уверены, что с Чистыми покончено навсегда, их силы рассеяны, а сама Нира погибла! Оказывается, они заблуждались. Чистые сумели не только набрать новых добровольцев, но и обосноваться в пустыне Кунир, где под руководством хитрой пещерной совы по имени Тарн выстроили себе целый подземный лагерь со сложной системой ходов, нор и туннелей.

Стрига и Белл сумели сбежать из плена, но во время своего заточения они узнали об ужасном плане Ниры, задумавшей убить короля Корина и стаю. Что и говорить, это был бы смертельный удар, нанесенный в самый желудок Великого Древа! Страшно даже представить, что стало бы со всеми ними, если бы не Стрига. Выходит, что не только семья Белл, но и все Великое Древо было в неоплатном долгу перед этой загадочной голубой совой. В знак глубочайшей признательности юный король и стая пригласили Стригу на Великое Древо, и тот вскоре воспользовался этим предложением, покинув Серединное царство и блистательный Двор Дракона, в котором он много лет жил в неслыханной роскоши и невиданной праздности.

– Послушай! – радостно воскликнула Белл. – Если ты откажешься петь на Празднике урожая, то Стрига в награду даст тебе свое голубое перышко!

– Зачем мне старое линялое перо? – опешила Блайз.

– Это не простое перо! Оно означает, что ты станешь членом клуба, понимаешь? Он так и называется – Клуб синего пера. Неужели ты не хочешь туда вступить? Это же так чудесно!

Блайз внимательно посмотрела на младшую сестру. Она просто не знала, что ей сказать. Что чудесного в этом клубе? Петь – вот это действительно чудесно!

«Белл в последнее время сильно изменилась», – подумала про себя Блайз.

– Не понимаю я этого, – недовольно пробурчал Сумрак.

– Чего? – спросила Гильфи.

Сумрак повернул голову и посмотрел в маленькие глазки сычика-эльфа.

– Скажи мне честно, Гильфи. Разве это похоже на ночь перед Праздником урожая? Где, спрашивается, украшения из побегов молочника?

– И где молочниковый эль? – добавил Копуша, взлетая на жердочку в главной галерее Большого дупла. – Судя по отсутствию запаха, его в этом году решено не варить. А гильдия арфисток отменила все репетиции. Честно говоря, все это больше похоже на подготовку к Последней церемонии, чем на предпраздничные хлопоты.

– Я согласен, – вздохнул Сорен. – Хотя справедливости ради должен признать, что в последние годы наш праздник стал несколько разнузданным. Скажите честно, разве могли мы когда-нибудь полумать, что своими глазами увидим захмелевшую Отулиссу? Ведь она чуть не растоптала беднягу Мартина!

– Она просто любит танцевать! – вступился за Отулиссу Копуша. – Я еще не забыл, как она закружила тебя в глаук-глауке в первый год нашей жизни на острове!

– И ни капельки я не захмелела! – проухала Отулисса с верхнего яруса галереи. – Спросите у Мартина, он подтвердит. Это он запнулся и чуть не свалился посреди танца! Да будет вам известно, что я абсолютно невосприимчива к молочниковому вину.

– Так-то оно так, но мне кажется, что в прошлый раз кто-то закрепил это вино забродившим соком, – вздохнула Гильфи. – Ужасное сочетание, у меня от него сразу начинается несварение желудка. В прошлый раз я три дня после этого не могла смотреть на осенних мышей, а ведь я их обожаю! Ох, меня даже сейчас мутит при одной мысли об этом пойле.

– Это все потому, что ты такая крошка, – снисходительно пояснил Сумрак. – Ты так мала, что твой организм просто не принимает крепкий алкоголь – в любой форме и в любом количестве.

– Я требую, чтобы ты немедленно оставил оскорбительные замечания относительно моих размеров! – воскликнула Гильфи, бросив суровый взгляд на Сумрака. Она была самой маленькой в стае и очень болезненно воспринимала любые намеки на свой рост. В свое время она даже возродила на острове CMC, или Сообщество малых сов, некогда основанное ее прабабкой с целью предупреждения жестоких и обидных замечаний в адрес миниатюрных представителей совиного мира.

– Успокойся, Гильфи, – вздохнула Отулисса. – Сумрак вовсе не хотел тебя оскорбить. Научно доказано, что малые совы обладают меньшей переносимостью молочникового эля и забродившего сока. Существует даже особая формула: берешь свой вес, умножаешь на квадратный корень из величины размаха крыльев, делишь на длину тела от головы до хвоста и получаешь точное число глотков, которое можешь безболезненно выпить. Все очень просто. Тебе придется смириться с тем, что твоя предельная доза очень мала. Насколько я могу судить, не больше одной десятой обычного глотка.

– Я считаю весь этот разговор возмутительным! – взвилась Гильфи. – Это ты чуть не свалилась во время глаук-гла-ука! Мадам Плонк, которая, между прочим, ростом с Сумрака, каждый год напивается до отключки! А я всего лишь рыгаю – и вот уже меня клеймят, как пьяницу! Где справедливость?

– Я никак тебя не клеймила, – спокойно возразила Отулисса. – Я всего лишь дала тебе формулу, по которой ты сама можешь рассчитать свою дозу.

– Успокойтесь, – устало перебил их Копуша. – В этом году никакие формулы никому не понадобятся, потому что на празднике не будет ни эля, ни вина.

– Кстати, – заметила Отулисса, – мне кажется, что в этом году и праздника-то никакого не будет. По крайней мере, никто к нему не готовится. Дырка от дупла, а не Праздник урожая!

Отулисса крайне редко позволяла себе столь резкие заявления, поэтому четверо сов, словно по команде, повернулись к Сорену. Тот смущенно втянул голову в плечи.

– Я понимаю… Я все понимаю. Да, Стрига слегка странный. Но мне кажется, нам нужно набраться терпения и подождать, пока Корин придумает, как с ним быть.

Сорену очень хотелось напомнить друзьям о том, в каком они все долгу перед Стригой, но он удержался. Его верная стая и так знала, насколько они с Пелли благодарны Стриге.

– Но что Корин может сказать? – вздохнула Гильфи. – С тех пор как мы вернулись из Серединного царства, он стал ужасно задумчивым и рассеянным. Но почему? Казалось бы, ему следует радоваться! Мы спаслись от захватотряда. Великое Древо не пострадало. А самое главное, мы получили могущественного союзника в лице Серединного царства! Другой бы на его месте ликовал, а он в последнее время почти не высовывает клюва из своего дупла!

– Все время тоскует, – подтвердил Копуша. – Вечно унылый, погружен в себя, словно высиживает что-то. Я имею в виду мысли, а не птенцов.

Гильфи моргнула, и ее желтые глаза вспыхнули новым блеском.

– Между прочим, отличная мысль, Копуша!

– Какая?

– Может быть, нам стоит подыскать Корину подругу? Возможно, в его жизни не достает романтики?

– Неплохая мысль, – задумчиво протянул Сумрак. – Пора бы ему остепениться. Покончить с одиночеством!

– Кто бы говорил! – расхохотался Сорен. Из всей стаи только он один успел обзавестись семьей.

– Ах, Сорен, ты же меня знаешь! – загудел Сумрак. – Я по природе одиночка. Я не рожден для семьи! – Друзья украдкой переглянулись. Они уже знали, что сейчас последует. – Как ни крути, а ведь я прошел суровую школу сиротства. Где уж мне нянчиться с птенчиками?

– Мне кажется, – мягко заметил Сорен, – у тебя бы это получилось намного лучше, чем ты думаешь.

– Великий Глаукс, что делают эти совята? – вдруг воскликнула Отулисса, заметив небольшую стайку молодых совят, которые летали кругами по залу, размахивая зажатыми в когтях голубыми перышками.

– Кажется, это так называемый Клуб синего пера, – отмахнулся Сорен. – Не обращайте внимания. Очередная мода, она скоро пройдет. Моя Белл целыми ночами пристает к Блайз и Баше, уговаривая их вступить туда.

– Кажется, Блайз собиралась петь на Празднике урожая? – спросила Гильфи.

– Да. Мадам Плонк говорит, что у нее редкий талант, особенно для сипухи. Надеюсь, Блайз все-таки будет выступать, ведь она так старательно репетировала. Хотя… – он с тоской вздохнул и замолчал.

– Что? – переспросила Гильфи.

– Да нет, ничего. Пустяки, – отмахнулся Сорен.

Но Гильфи, знавшая его лучше других, сразу поняла: Сорена что-то очень тревожит.

Глава II
Зачем тут голубое перо?

Блайз было запрещено петь. На Празднике урожая не будет ни эля, ни танцев. Короче говоря, никаких излишеств. И что самое печальное, этот приказ исходил от самого Корина.

– Только на этот раз. Вы же знаете, скольким мы ему обязаны. Мне кажется, так будет правильно, – такими словами король объяснил друзьям необходимость упростить программу празднеств.

Члены стаи растерянно переглянулись. Они сидели на жердочках в дупле Корина, а король нервно переводил взгляд с одного лица на другое.

– Вы же понимаете, правда?

– Не совсем, – с присущей ему прямотой заявил Сумрак.

– Не усложняй, Сумрак, – попросил король.

– Я не усложняю. Я искренне не понимаю.

– Я тоже не понимаю, до какой степени мы должны идти навстречу прихотям Стриги, – поддержала его Гильфи.

Корин выпрямил спину, сразу став казаться выше ростом, и распушил перья на грудке.

– Это не прихоти! – горячо заверил он. – Вы только вспомните, что творилось на острове чуть больше года тому назад, в эпоху Золотого Древа! Разве вы забыли этот ужасный культ угля? Ночные стражи сделались одержимы церемониями и помпезностью. Они начали поклоняться углю Хуула! Это было отвратительно. Весь этот блеск и пышность не имеют никакого отношения к подлинной совиности. Это все пошло от Других! Разве не ты первый говорил об этом, Сорен?

Сорен захлопал глазами. Корин был прав. Ко всем ритуалам следует относиться с опаской. В свое время Стрига восстал против ослепительной роскоши и бесцельного существования при Дворе Дракона в Серединном царстве. Протестуя против пышности и праздности, он претерпел мучительную боль, но все-таки обкромсал свои излишне длинные перья. Что и говорить, у этой совы были причины с опаской относиться к излишествам, распущенности, легкомыслию и вульгарности, неизбежно сопровождавшим любой праздник. Серьезно обдумав все это, Сорен вынужден был признать, что Корин очень тонко напомнил им о временах Золотого Древа и пагубном влиянии ритуалов и церемоний, поддерживавших культ угля.

Вся стая, как всегда, посмотрела на Сорена. Во всем, что касалось отношений с королем, друзья обычно полагались на мнение Сорена, приходившегося Корину родным дядей.

– Ты затронул очень интересный вопрос, Корин, – тихо проговорил Сорен. – На этот раз мы готовы с уважением отнестись к твоему решению.

Сумрак вытаращил глаза, даже не пытаясь скрыть своего возмущения.

 – Ничего себе! Но Хулиганская ночь-то у нас будет? – ухнул он.

– Обязательно! – пообещал король.

Хулиганская ночь отмечалась в первое новолуние после Праздника урожая. Несмотря на то что это был любимый праздник детей и молодежи, взрослые совы в эту ночь тоже старались не отставать. Хулиганская ночь была временем веселых розыгрышей, сладостей и карнавальных масок. Стайки юных совят в масках облетали дупла Великого Древа и в обмен на угощение плясали, пели или проделывали акробатические трюки в воздухе. Строго говоря, Сумрак был староват для таких увеселений, однако он по праву считался главным заводилой и самым бесшабашным хулиганом всей Хулиганской ночи. Нацепив маску воробьиного сычика, могучий вояка до утра носился по острову вместе с птенцами, подбивая их на разные безумные шалости.

– Хулиганская ночь должна быть! – буркнул Сумрак. – Кому нужна жизнь без разгула и доброго старого хулиганства?

Сорен покидал королевское дупло последним. Прежде чем перелететь на ветку, он на минуту задержался и внимательно посмотрел на своего племянника.

– Ты уверен в том, что делаешь, Корин?

– Да, дядя. Мы должны с опаской относиться ко всем ритуалам и церемониям… – Но Сорен уже не слушал его, поскольку неожиданно увидел в дупле Корина нечто такое, чего до сих пор не замечал. В одной из ниш, в которых король хранил свои любимые вещи, торчал кончик голубого совиного пера.

«Зачем, во имя Глаукса, Корин хранит в дупле старое перо? Мне казалось, это отличительный знак детского клуба. Но ведь Корин уже давно не птенец!»

Глава III
Странный разговор

Отулисса не принимала участия в беседе с королем. В дополнение к своим основным многочисленным обязанностям она еще замещала библиотекаря всякий раз, когда старую пещерную сову по имени Уинифред одолевал очередной приступ артрита. Поэтому в то время как стая дискутировала с Корином по поводу Праздника урожая, Отулисса приглядывала за библиотекой. Эта работа была ей по душе, поскольку давала возможность продолжить метеорологическое исследование, начатое сразу после возвращения из Серединного царства, где Отулисса впервые столкнулась с близнецовыми ветрами и сложной воздушной системой под названием Река ветра, расположенной между Га'Хуульским миром и Серединным царством. Отулисса всегда умела с головой уходить в работу. Она не слышала ни хихиканья стайки совят, сгрудившихся вокруг сборника шуток и анекдотов, ни шагов совы, приближавшейся к столу, за которым она сидела. Здесь следует заметить, что Отулисса обычно работала за бывшим столом Эзилриба, прославленного наставника, ученого, поэта, историка и некогда великого воина Великого Древа.

– Кхе-кхе, – кашлянула сова.

Вздрогнув от неожиданности, Отулисса подняла голову от бумаг. Перед ней сидел Стрига.

– Ох, простите. Я чересчур увлеклась, – пробормотала она.

– О, я не хотел вас побеспокоить.

«Однако именно это ты и сделал, – с раздражением подумала Отулисса. Она терпеть не могла неряшливого использования слов. – Неужели нельзя было прямо сказать: „Извините за беспокойство, но мне нужно с вами поговорить?“»

– Могу ли я полюбопытствовать, в изучение какого вопроса вы столь глубоко погрузились? – спросил Стрига.

– Я занимаюсь изучением погоды и воздушных течений. Возможно, вы знаете, что я работаю в клюве всепогодников.

– Ах, вот оно что! – жизнерадостно воскликнул Стрига. – Это я одобряю.

Отулисса несколько раз моргнула. Честно говоря, она не совсем поняла, что он имел в виду.

– Что именно вы одобряете? – спросила она, склонив голову к плечу. «Во имя Глаукса, что тут нуждается в одобрении? И потом, кто ты такой, чтобы одобрять или не одобрять что-то?» Разумеется, она была слишком вежлива, чтобы задать эти вопросы вслух.

– Я одобряю полезные исследования, подобные изучению погоды, – охотно пояснил Стрига, медленно поворачивая голову. – Но при этом осуждаю любые непрактичные и, если мне будет позволено так выразиться, легкомысленные занятия. Сии занятия и книги я называю еретическими.

– Еретическими?

– О да. Вы ведь понимаете, что я имею в виду? Вредоносные, антиглауксовые книги, подобные той, над которой потешаются вот эти юные создания, – с этими словами Стрига кивнул на совят, сгрудившихся вокруг стола и весело хихикавших над книгой.

– Но это же сборник шуток! Было бы о чем говорить! – воскликнула Отулисса, а затем солгала, что вообще делала крайне редко: – Я сама читала его в детстве!

На самом деле Отулисса никогда не читала сборники анекдотов, однако ей и в голову не приходило отрицать право других сов наслаждаться подобными книгами.

– Но ведь эти книги есть не что иное, как легкомысленное излишество и суетное потакание собственным слабостям!

Отулисса пристально посмотрела на Стригу. «Что он несет?» И вообще, слово «излишество» в последнее время стало ей порядком надоедать.

– Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду под словом «излишество» применительно к литературе.

– Литература? – переспросил Стрига. – Ах, Отулисса, зачем вам думать о литературе, ведь вы ученая сова, занимающаяся полезными дисциплинами, такими как… я хотел сказать… в общем, погодой и тому подобным. Кстати, что вы сейчас читаете?

Этот вопрос совершенно не понравился Отулиссе. Что за навязчивость, как не стыдно совать свой клюв в чужие дела? С какой стати она должна докладывать ему, что читает и чем занимается? Хотя ей нечего было скрывать. Более того, Отулисса гордилась книгой, которую читала, поскольку она была написана Стрикс Эмерильдой, одной из ее дальних родственниц, замечательной ученой и предсказательницей погоды прошлого века. Книга имела довольно занудное название «Атмосферное давление и турбулентность: вводный курс», поэтому Отулисса с удовольствием перевернула ее обложкой вверх.

– Вот. Написана моей прапрапратетушкой по материнской линии.

– Думаю, вы должны ею гордиться, – тихо прошелестел Стрига.

– Разумеется. Я очень горжусь, – коротко ответила Отулисса.

– Но остерегайтесь гордыни, моя дорогая.

– То есть все того же излишества? – уточнила Отулисса, слегка подавшись вперед, чтобы повнимательнее рассмотреть своего собеседника. Только теперь она заметила, как сильно изменилось лицо Стриги с того дня, как он впервые появился на Великом Древе. Перья на лицевом диске стали гораздо реже. Глаукс великий, да его лицо почти совсем облысело! Под редким налетом синевы виднелась серая сморщенная кожа.

– Именно так, Отулисса, именно так.

Отулисса склонила голову к одному плечу, потом к другому, а затем завертела ею в разные стороны, как будто хотела разглядеть голубую сову во всех возможных ракурсах.

– Мне просто любопытно, – задумчиво произнесла она. – Что конкретно вы понимаете полсловом «излишество»?

– Ах, дорогая, как я счастлив, что вы задали мне этот вопрос!

«Охотно верю», – подумала про себя Отулисса.

– Как вам должно быть известно, я происхожу из Двора Дракона, самого непрактичного места на свете, – Стрига сделал особое ударение на слове «непрактичного». – Вы спросите, что сделало его непрактичным? Я отвечу – излишек роскоши, неги и всевозможное потворство собственным желаниям. Но сердцем и движущей силой этих отвратительных явлений, топливом для костра этой роскоши были именно излишества!

– Но что такое излишества? – повторила Отулисса.

– Ответ прост. Излишества суть все лишнее в жизни, безделушки, мишура и непрактичность, кои отвлекают нас от Глаукса и нашей подлинной совиности.

– Подлинной совиности? – вытаращила глаза Отулисса.

– Разумеется! Ведь мы, совы, по природе своей весьма скромные существа.

– Хммм, – фыркнула Отулисса, вспомнив о Сумраке. «Вот уж точно всем скромникам скромник!»

– Мы должны следовать путем скромности, – продолжал Стрига. – Все иное есть излишество. Суета, так сказать.

Отулиссе очень хотелось заметить: «У всех свои представления об излишествах», но она вовремя удержалась. Вместо этого она сказала:

– Позвольте задать вам еще один вопрос, последний.

– Разумеется! – прошелестел Стрига, но при этом так и впился глазами в ее лицо.

– Скажите, пожалуйста, вы страдаете облысением? Я заметила, что перья на вашем лицевом диске заметно поредели.

– Ах, не стоит беспокоиться! Это совершенно не то, что вы подумали! – с непонятной радостью воскликнул Стрига. – Нет-нет. Видите ли, на протяжении долгого времени я был отягощен грузом излишне развитого оперения. Эти длинные перья были не чем иным, как воплощением излишества. Мы, драконовы совы, отращивали их с омерзительной смесью гордости и удовольствия и целыми днями ухаживали за своим оперением. У нас были даже особые слуги, вся работа которых заключалась в том, чтобы перебирать и расчесывать наши перышки. – Стрига так разволновался, что у него даже голос задрожал. – Не могу вам передать, насколько все это было омерзительно!

– Однако вы делали это. Вы тоже ухаживали за своим длинным голубым оперением.

– Я не знал лучшей доли. Я был обманут, – ответил Стрига.

Отулисса поморгала. Вообще-то она очень многого не понимала в жизни дворца Панцю и Двора Дракона. В последнее время она нередко вспоминала о Тео, благородном мудреце далекой древности, герое старинных легенд. Во время своего пребывания в Серединном царстве Отулисса узнала, что Тео изобрел оригинальный способ обезвреживать сов со злыми намерениями – окружать их неслыханной роскошью. В результате Двор Дракона стал средоточием великой праздности, а его обитатели были настолько поглощены собой и своими прихотями, что у них не оставалось сил ни на что другое. Эта гениальная стратегия позволила полностью обезвредить опаснейших сов, некогда отыскавших путь в Серединное царство.

– Боюсь, я все-таки не совсем вас поняла, – заметила Отулисса. – Как так случилось, что у вас стало меньше перьев, чем у любого из нас? Особенно на лице.

– Я их выщипал, дорогая. Это жестокое наказание, которое я самолично возложил на себя. Таким образом я избавляюсь от излишеств.

– Честно говоря, я никогда не думала, что перья могут быть излишеством. По-моему, они являются одной из наиболее существенных составляющих нашего тела, – заметила Отулисса и, помолчав, добавила: – Иными словами, в них воплощена наша совиность, – она намеренно подчеркнула последнее слово.

– Вы совершенно правы! Перья относятся к телу, но не к духу. Как может дух воспарить к бессмертию, если он отягощен излишеством костей и оперения? – спросил Стрига, уставившись на Отулиссу своими бледно-желтыми глазами.

Отулисса совершенно запуталась. Что значит «воспарить к бессмертию»? Всем известно, что жизнь существует здесь и сейчас. Можно воспарить в воздух, оторваться от земли и полететь. Но не более. И потом, разве не является выщипывание перьев оскорблением самого Глаукса, подарившего совам оперение, чтобы они были сами собой? Спор всегда был стихией Отулиссы, но сейчас у нее не было никакого желания дискутировать со Стригой по этому вопросу. Более того, после этого странного разговора она на некоторое время онемела, что случалось с ней всего несколько раз в жизни.