Текст книги "Обман"

Автор книги: Кэтрин Ласки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Глава IV
Простота

Но не только у Отулиссы этим вечером состоялся странный разговор со Стригой. Когда стая выпорхнула из дупла Корина, молодой король почувствовал себя очень странно. Ему вдруг показалось, что это не он только что разговаривал с Сореном и друзьями. Однако это был он. После появления Стриги на острове Корин чаще других членов стаи общался со своим странным гостем. Несмотря на то что их жизни были совершенно разными и Корин никогда не знал ничего похожего на роскошь и праздность дворца Панцю, слова Стриги вызывали глубокий отклик в его желудке. Детские годы Корина прошли в суровых, неприветливых каньонах, во всем отличных от Двора Дракона. Его никто никогда не баловал, мать постоянно шпыняла, ругала и безжалостно муштровала, стараясь воспитать его достойным будущим предводителем Чистых. От одного этого слова – «Чистые» – смердело за целую лигу. Ибо Чистые полагали, что только сипухи, или Tyto Alba, являются настоящими совами. Все остальные считались нечистыми и низшими существами, проказой совиного мира. Такова была базовая идея. Ее неизбежными спутниками были насилие и жестокость, в чем Корин убедился на собственном опыте в ту страшную ночь, когда Нира на его глазах убила его лучшего друга.

И вот теперь, после разгрома Ниры и Чистых в Серединном царстве, на острове появился Стрига, приглашенный Сореном и всеми членами стаи. В схватке с Чистыми Стрига показал себя храбрецом, хотя его боевые приемы противоречили обычаям сов Серединного царства. Он пролил слишком много крови, однако хуульские совы все равно были у него в долгу.

Стрига проповедовал, что в каждой сове с рождения заложена «подлинная простота». Но чтобы обрести ее, нужно очиститься от всех излишеств, от суетности бытия. Его призыв был совсем несложен: «Сжечь дотла излишества». Лишь полностью очистившись, сова сможет достичь состояния подлинной простоты и обрести вечное благословение Глаукса.

Корин так глубоко погрузился в размышления, что не заметил, как Стрига влетел в дупло.

– Как все прошло? – вкрадчиво осведомился гость.

– Даже не знаю…

– Но они согласились? – Да.

– Замечательно.

– Да, – повторил Корин, горячо закивав головой. На миг ему показалось, будто он старается убедить в этом самого себя. – Именно так. Да. Я уверен, что так оно и есть. Но…

– Что? – быстро спросил Стрига.

– Видишь ли, все эти нововведения – то есть новая форма проведения Праздника урожая – очень непривычны для нас.

Я обещал своим друзьям, что это не навсегда, что мы просто посмотрим, как это будет. И что мы непременно проведем Хулиганскую ночь.

– Ну, разумеется! – горячо согласился Стрига. Он впервые слышал об этом празднике, однако сразу почувствовал, что сейчас не лучший момент давить на Корина.

– И еще мне кажется, что Сорен немного расстроен из-за того, что Блайз не будет петь.

– Она будет петь еще лучше, когда достигнет простоты! Тогда ее искусство перестанет быть излишеством, – заверил его Стрига и, помолчав, сообщил: – Только что у меня состоялся весьма интересный разговор с Отулиссой.

– Правда? – поднял глаза Корин.

– О, она очень умная сова.

– Да она просто гений! – воскликнул Корин.

– Да-да, конечно. Ты знаешь, она всецело поглощена одним весьма … весьма интересным исследованием.

– Да, я знаю. Она изучает близнецовые ветры и течения Реки ветра. Они с Сореном ветераны клюва всепогодников, их обучал сам Эзилриб!

– Я полагаю, что эти исследования весьма полезны. Не кажется ли тебе, что если бы Отулисса получила возможность углубить свои познания, это пошло бы на пользу всему Великому Древу?

– Конечно! Она сама говорила, что собирается ненадолго отлучиться с острова, чтобы провести несколько научных экспериментов. Опыты с полетом пера и тому подобные исследования.

– Полет пера? – нахмурился Стрига.

– Ну да. Это делается для изучения ветра и воздушных течений. Специально маркированное перо пускают в воздух, а затем следят за ним, отмечая различные изменения в скорости, направлении и так далее.

– А кто проводит такие исследования? Клюв всепогодников?

– Все проходит под руководством Отулиссы, но вообще это очень интересная работа, поэтому чаще всего понаблюдать за ней отправляются и другие члены стаи. Видишь ли, ты должен знать, что наша стая – это совершенно особый отряд сов. Они все настолько талантливы, что могут с легкостью заменить собой любой клюв. Гильфи, которая возглавляет на острове клюв навигаторов, обычно точно фиксирует каждую точку на пути маркированного пера. Копуша и Сумрак считаются лучшими следопытами острова, поэтому работают в паре.

– Могу я высказать одно предложение, Корин?

– Конечно.

– Тебе не кажется, что если бы наши друзья прямо сейчас отправилась проводить это замечательное исследование, это позволило бы им отвлечься от невеселых мыслей по поводу упрощенного Праздника урожая?

Глаза Корина радостно заблестели.

– Ты думаешь, что Отулиссе и стае следует полететь на изучение близнецовых ветров?

– Вот именно. Надеюсь, они с радостью исполнят эту службу, которая, если мне будет позволено так выразиться, развеет их сожаления по поводу Праздника урожая.

– Прекрасная идея! Я немедленно пошлю за ними! – встрепенулся Корин.

Но Стрига предупреждающе поднял коготь.

– Когда будешь говорить с ним об этих экспериментах, постарайся убедить своих друзей в том, что их работа исключительно важна для благополучия всего Великого Древа. Не забудь упомянуть, что можешь поручить это задание только им, ибо всецело полагаешься на их глубочайшую компетентность, мудрость, таланты и энциклопедические познания. Сделай упор на том, что они самые лучшие, а порученное им задание имеет колоссальную важность для всего дерева! Кстати, мне только что пришло в голову, что ты мог бы объявить об этом перед всем парламентом, дабы придать миссии, возложенной на наших друзей, подобающую ей значимость.

После этих слов Корин еще больше зауважал Стригу. Он был в восторге от его предложения, но еще больше его растрогало то, что Стрига так высоко оценил работу Отулиссы. Король был искренне поражен и обрадован. Ах, как жаль, что стая не слышала, как Стрига заботится об их чувствах! «Мне кажется, они излишне строги к нему, – думал про себя Корин. – Если бы только они могли быть здесь! Но ничего, им нужно время. Очень скоро они увидят, насколько это разносторонняя сова! Причем все стороны у Стриги просто замечательные!»

Глава V
Всестороннее изучение близнецовых ветров

– Мы созвали это вечернее заседание парламента, чтобы выдвинуть одно предложение, – начал Корин.

– Если это насчет того, чтобы испортить Хулиганскую ночь, то я против! – процедил Сумрак.

– Тише! – шикнул Сорен, сурово покосившись на друга.

– Все мы знаем, что наша Отулисса является величайшей ученой совой всего Великого Древа.

Стрига заметил, что при этих словах Отулисса слегка приосанилась и распушилась. «Очень хорошо…»

– Ее великие познания и мудрость известны во всем совином мире, включая Серединное царство. Однако остальные члены стаи тоже по праву считаются великолепными исследователями окружающего нас мира, поэтому я собрал вас здесь, чтобы получить одобрение следующего плана.

Что-то во всей этой речи очень не нравилось Сорену, но он пока не мог понять, что именно, поэтому продолжал слушать. Почему Корин не сообщил им о своем плане раньше? Ведь это касалось каждого из них!

– В последнее время, – продолжал Корин, – наша Отулисса занимается изучением близнецовых ветров Реки ветра. – Лицо Отулиссы стало серьезным и очень внимательным. – И я предлагаю, чтобы стая во главе с Отулиссой отправилась для сбора дополнительной информации…

– Дополнительных данных, – перебила его Отулисса. «Почему Корин не посоветовался со мной, прежде чем делать заявление в парламенте?» – подумала она.

– Дополнительных данных, – поправился Корин, – которые позволят углубить и дополнить исследование. Мы все должны признать, что это самые лучшие, самые мудрые, самые одаренные и самые…

«Не слишком ли много прилагательных? – подумал Сорен. – Зачем столько похвал? Неужели он пытается к нам подольститься?»

Тем не менее предложение было весьма заманчивым. Сорен до сих пор с восторгом вспоминал метеорологические экспедиции, в которые посылал их когда-то Эзилриб.

Подняв коготь, Отулисса спрыгнула со своего места на изогнутом стволе белой березы, где полукругом сидели парламентарии.

– Могу я взять слово? Прежде всего, хочу сказать, что я поль… – Внезапно она почувствовала укол тревоги и замолчала на полуслове. В чем дело? – Я польщена… – еле слышно закончила Отулисса, и едкая желчь опалила ее горло, когда она выговорила это слово. – … тем, что ты находишь мою работу интересной и полезной. В любое другое время я бы с огромным удовольствием возглавила эту экспедицию, но, к сожалению, сейчас это не представляется возможным.

Стрига выкатил глаза. Этого он никак не ожидал!

– У меня слишком много обязанностей на дереве, – продолжала Отулисса, – особенно теперь, когда бедняжка Уинифред снова слегла с артритом. – Стрига изо всех сил старался скрыть свое разочарование. – Кроме того, моя подлинная работа состоит не в сборе данных, а в их обработке и анализе, в подведении теоретической базы под фактологический материал и выведении соответствующих… – и Отулисса пустилась в пространные рассуждения о природе серьезного научного исследования. В итоге было принято следующее решение: стая летит, а Отулисса остается.

– Итак, – сказала Отулисса, когда стая вновь собралась в библиотеке. – Сейчас я вкратце расскажу вам о сути работы.

Она сняла с полки огромный том Стрикс Эмеральды и несколько научных монографий, добавила в стопку ворох разных карт, а затем достала древние свитки, написанные Эзилрибом в его бытность великим воином Северных королевств под именем Лизэ из Киля.

– «История войны Ледяных когтей»? – удивился Копуша. – Но при чем тут эта сага? И зачем тебе «Сонеты Северных королевств»?

– Сейчас объясню. Вы не поверите, но я впервые наткнулась на слово «близнецовый ветер» в одном из сонетов, написанных Лизэ в честь своей подруги Лил! В этом сонете наш будущий Эзилриб сравнивал себя и Лил с парой близнецовых ветров, неразлучно связанных друг с другом вопреки всем расстояниям. Как вы понимаете, настоящий ученый не должен пренебрегать никакими свидетельствами. Я должна прочесть все, что может оказаться полезным – научные монографии, поэмы, исторические летописи… – Отулисса замолчала, а потом вдруг добавила: – Даже сборники анекдотов.

– Сборники анекдотов? – прыснули друзья.

– В каком смысле? – спросила Гильфи. Смущенно потупившись, Отулисса пожала плечами.

– Сама не знаю, к чему я это сказала. Надеюсь, вы поняли главное. Настоящий ученый должен читать и мыслить шире привычных рамок.

– И какие у тебя догадки относительно близнецовых ветров? – спросил Сорен.

– В каком месте мы должны будем провести исследование? – поинтересовалась Гильфи.

– Я хочу, чтобы вы попытались точно определить их местоположение и провели несколько экспериментов с маркированными перьями. Судя по моим прикидкам, у близнецовых ветров могут быть ответвления в Темном лесу, поэтому я попрошу вас отправиться туда. Вам понадобятся самые обычные инструменты – маячки из помеченных перьев, аэропоплавки, страховочные фалы и, разумеется, термоскоп. – Термоскопом назывался хитроумный прибор, изобретенный Эзилрибом для измерения изменений температуры. Помолчав, Отулисса обвела глазами библиотечное дупло и поморгала.

Почти полная луна все выше поднималась над островом, заливая светом все дерево. – Кажется, это все, – вздохнула Отулисса. – Вам пора лететь. Вы только взгляните на эту луну! Какая красота… Что ж, прощайте. Не думаю, что вы будете жалеть о том, что пропустите нынешний Праздник урожая.

– Но мы непременно вернемся к Хулиганской ночи! – ухнул Сумрак, стукнув когтем по столу.

Сидя на главной ветке библиотечного дупла, Отулисса провожала взглядом удаляющихся друзей, силуэты которых четко вырисовывались на фоне встающей луны. В другое время она бы лопалась от счастья при мысли о том, что кто-то отправился собирать драгоценный материал для ее исследований. Но в эту ночь Отулисса не испытывала знакомого лихорадочного волнения. Возможно, она просто устала? Наверное, ей стоит ненадолго покинуть библиотеку и отправиться в свой любимый уголок размышлений – висячий садик.

Здесь мы остановимся, чтобы сказать несколько слов об этом удивительном месте. Если бы Отулисса не создала свой садик первой, до этого непременно додумалась бы какая-нибудь другая сова. Дело в том, что на самой вершине дерева существовали глубокие трещины, получившие название стволовых карманов, куда годами ссыпались опавшие листья и прочие органические остатки. Со временем эти остатки перегнивали, превращаясь в почву, в которой охотно прорастали занесенные ветром семена. Чаще всего, как ни странно, там росла черника. В нижней части кроны находился небольшой садик, который Отулисса привыкла считать своим и за которым прилежно ухаживала.

Она открыла, что многие растения, произрастающие на земле, с успехом приживаются в стволовых карманах Великого Древа. В висячем саду Отулиссы росли цветы, мох, лишайники и даже орхидеи. Устроившись среди свисающих побегов плюща, под прелестным кустиком печеночницы, нежившейся в лучах лунного света, Отулисса глубоко задумалась о том, почему ее нисколько не радует научная экспедиция стаи. Она совершенно не испытывала того восхитительного пузырящегося восторга, который столь часто сопутствовал ей на пути научных открытий. Более того, желудок у нее сжимался от тревоги и нехорошего предчувствия. В чем же дело? Прежде всего в том, что она осталась на дереве не только из-за своих многочисленных обязанностей. Артрит Уинифред был лишь удобным предлогом. Нет-нет, ее удержало что-то другое. И почему она упомянула сборник анекдотов, когда объясняла друзьям необходимость расширить круг чтения? Может быть, ее расстроила вся эта история с «упрощенным» Праздником урожая? Нет, не только. Чем больше Отулисса думала, тем яснее понимала, что большая часть ее тревог имеет какое-то отношение к библиотеке. К библиотеке и ее драгоценным книгам. «Нет, – поправила себя Отулисса. – Это не только мои книги. Они общие».

И тут в садик опустилась одна из нянечек, пестрая неясыть по имени Глиннис. Нянечки на Великом Древе ухаживали за маленькими совятами, работали в лазарете и на кухне.

– Не хотите выпить глоточек молочникового чайку, Отулисса? – предложила Глиннис. – У меня тут в чайнике как раз осталось на чашечку! Ночи нынче прохладные, самое время согреться горячим чайком.

– С удовольствием, Глиннис, – кивнула Отулисса.

– Опять заработались допоздна? – участливо спросила Глиннис, наливая ей чай.

– Да… да. Нужно было доделать кое-какие дела в библиотеке.

Отпив глоток чая, Отулисса почувствовала дрожь решимости, поднимающуюся со дна желудка. Вот тебе и успокаивающее воздействие висячего садика! Поставив чашку, она поблагодарила Глиннис и полетела в библиотеку. Очутившись внутри, Отулисса сразу направилась к задним полкам, где недавно толпились смешливые совята. Она хотела взять книгу, которую читали птенцы, но случайно взгляд ее упал на другую обложку с надписью: «Вредные стишки для испорченных умишек». Отулисса никогда в жизни не читала такой пакости. Хотя разве не она сегодня выступала за расширение круга чтения? Жаль, что сова, называющая себя Стригой, не видел ее в эту минуту! В этой книге оказалась целая глава, посвященная «пометным шуточкам». Отулисса прочитала первый стишок и невольно прыснула со смеху.

Одной чайке по имени Джон Захотелось отведать бульон.

Вот поймал он селедку, громко крикнул: «Похлебка!» И заправил пометом бульон.

Отулисса вздохнула. Что поделать, совятам нравится именно такой юмор, как раз такие шуточки они вычитывают и пересказывают друг другу в столовой, за что их регулярно выставляют из-за стола. Это возрастное… «Но может быть, – пробормотала себе под клюв Отулисса, – и нам, взрослым совам, время от времени полезна толика незамутненной глупости? Отчего же так бесится эта странная голубая сова? Отчего она так топорщит свои и без того редкие перышки?»

Глава VI
Жженая бумага

Итак, стая снова была в воздухе. До рассвета оставалось еще не меньше часа, и друзья вовсю наслаждались полетом. Все было прекрасно. «Даже слишком прекрасно», – подумал Сорен. Странное дело, на этот раз он покидал остров почти с облегчением. Кажется, его любимая Пелли тоже почувствовала это, и хотя Сорен подробно рассказал ей о целях научной экспедиции, она сразу поняла, что у ее друга есть какие-то другие причины побыть вдали от острова. Она знала, что Сорен тревожится о Корине. Сорен переживал за юного короля ничуть не меньше, чем за собственных дочек. И неудивительно, ведь он приходился Корину родным дядей! Кроме того, Сорену казалось, что если ему с детства посчастливилось попасть под крылышко благородному Эзилрибу, то теперь он просто обязан стать таким же наставником для Корина. Эзилриб всегда был для Сорена лучшим примером в жизни. В глубине души он до сих пор приписывал все лучшие качества своего совиного характера влиянию любимого учителя. Не было ночи, чтобы Сорен не тосковал по старому Эзилрибу. Если он сможет сделать для Корина столько, сколько сделал для него его мудрый наставник, ему больше не о чем будет беспокоиться в жизни.

Корин был совой, наделенной великими и загадочными способностями. В ранней юности он с беспримерной отвагой перенес немыслимые бедствия, вышел победителем из множества испытаний и дослал уголь Хуула из жерла вулкана в краю Далеко-Далеко. В то же время он был сыном Ниры и Клудда – ужасных, чудовищных, безумных предводителей Чистых. Это было страшное и грозное наследие, с которым молодой король вел постоянную борьбу в своем сердце, разуме и желудке. В глубине души Сорен надеялся, что Корин никогда не найдет себе подругу и не передаст потомству свою дурную кровь.

С недавних пор Сорен вновь стал тревожиться за своего племянника. Он и сам не понимал, откуда исходит эта тревога. У них и раньше бывали плохие времена, взять хотя бы эпоху так называемого Золотого Древа, но сейчас все было позади, уголь был надежно спрятан в кузнице Бубо, однако после того, как на острове появился этот загадочный Стрига, Корин стал вести себя очень странно. Сорен знал, что его племянника все время преследуют мысли о Нире. К сожалению, после битвы в Серединном царстве ее тело так и не было найдено, но Сорен подозревал, что даже если бы смерть злодейки была подтверждена со всей определенностью, это ничуть не умерило бы страхи молодого короля.

Подняв голову, Сорен окинул взглядом бескрайнее темно-синее небо и заставил себя выкинуть из сознания тревожные мысли. Ьму очень не нравилась вся эта странная история с Праздником урожая. Вероятно, следовало бы поговорить с племянником пожестче. Ладно, теперь уже все равно поздно. Что сделано, то сделано, а их ждет увлекательная научная экспедиция!

– Чувствуешь? – спросила Гильфи, когда они подлетели к границе между Темным лесом и Серебристой мглой. Остальным совам потребовалось какое-то время, чтобы принюхаться, но в конце концов они тоже почувствовали запах гари.

– Это не лесной пожар, – заметил Сорен. – Сейчас для них не время.

– И запах не такой, как от горелой древесины, – согласилась Гильфи.

Тогда Сорен, отличавшийся самым совершенным слухом, стал изгибать свой лицевой диск, чтобы уловить все доносящиеся снизу звуки.

– Я не слышу треска живицы, – сообщил он.

Дело в том, что хвойные деревья и клены, в изобилии растущие в этих краях, особенно богаты древесным соком, или живицей. Во время пожара соки в горящем дереве нагреваются и закипают, издавая характерное потрескивание. Если пожар случается в пору выделения сока, то горящее дерево может попросту взорваться, разлетевшись на куски.

– Что-нибудь слышишь? – спросил Копуша.

– Ничего. Здесь были пожары, но очень незначительные. Теперь они просто дотлевают. Это трудно описать.

В самом деле, как передать на словах звук умирающего огня? Сорену смерть огня всегда казалась похожей на песню – затихающий трепет углей, почти угасших, испустивших весь свой жар, и мерцающий свет, просачивающийся сквозь их толщу. И в то же время достаточно было легкого дуновения случайного ветерка, чтобы эти угли вспыхнули вновь, возродившись к своей огненной жизни. Но Сорен чувствовал, что этот пожар был надежно потушен водой. «Странно. Очень странно», – подумал он.

– Чудной запах, тебе не кажется? – спросила Гильфи.

– Вот именно. Я понимаю, что ты хочешь сказать, – заметил Копуша. – Он не похож на тот, который производит дым естественного пожара.

– Пахнет бумагой, – внезапно сказал Сорен и, подумав, добавил: – Жженой бумагой.

– Точно! – воскликнула Гильфи.

Уже занимался рассвет, когда стая устроилась в дупле голубой ели. Это дерево было им хорошо знакомо по прошлым визитам в лес. Сумрак и Копуша сразу же отправились на охоту и вскоре вернулись с несколькими земляными белками. Надо сказать, что земляные белки Темного леса считались редким деликатесом, славившимся на весь совиный мир своим терпким ореховым привкусом.

– Мммм, – промычал Сумрак, откусив голову первой белке.

– Ох, какая прелесть! – закивала Гильфи.

Однако несмотря на вкусную еду, никто из друзей не чувствовал никакой радости. За едой они были непривычно молчаливы. Все устали. Возможно, поэтому они обменялись всего несколькими словами и замечаниями, прежде чем отойти ко сну? Но нет, дело было не только в физической усталости. Строго говоря, перелет через море был довольно легким. Но непонятное напряжение облаком висело в воздухе, и к нему примешивалась невысказанная тревога о Великом Древе, которое они только что покинули. Был почти полдень, когда совы, наконец, уснули.