355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кэтрин Куксон » Кэти Малхолланд. Том 2 » Текст книги (страница 6)
Кэти Малхолланд. Том 2
  • Текст добавлен: 17 сентября 2016, 19:49

Текст книги "Кэти Малхолланд. Том 2"


Автор книги: Кэтрин Куксон



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Глава 5

Шла вторая неделя января. После Нового года наступила оттепель, и снег на дорогах растаял, – в противном случае экипажу мистера Вейра никогда бы не удалось добраться из Шилдса до Огл-Террас, этого отдаленного предместья города, которое находилось за Джарроу. Но даже сейчас ехать было очень трудно: лошади шли по колено в грязи, и несколько раз мистеру Вейру пришлось спускаться с козел и силой тащить их, ухватившись обеими руками за сбрую, чтобы заставить выбраться из слякоти.

Кэти была укутана в коричневую меховую шубу с капюшоном, подаренную ей Эндри на Рождество. Под шубой на ней был темно-вишневый вельветовый костюм с юбкой, доходящей только до половины икры, и высокие элегантные сапоги из мягкой кожи. Несмотря на то что она была очень тепло одета, ее била мелкая дрожь. И даже присутствие двух мужчин – Эндри, сидящего рядом с ней, и мистера Хевитта, устроившегося на сиденье напротив, не помогало ей обрести уверенность. Она знала, что эти люди не дадут ее в обиду, и все же ее переполнял страх. Сам факт, что после всех этих лет она снова возвращается в Гринволл-Мэнор, уже казался ей дурным предзнаменованием.

Она рассказала мистеру Хевитту о визите обеих мисс Чапмэн, когда он пришел навестить их в «день подарков», то есть на следующий день после Рождества. Узнав о том, что Розье-старший не позволил двум дамам встретиться с его сыном, мистер Хевитт решил обратиться напрямую к Дэниелу Розье. Сразу же после разговора с Кэти адвокат написал ему письмо, в котором просил срочно связаться с его конторой. Письмо он отправил не по почте, а послал со специальным курьером, которому было приказано отдать его лично в руки молодому мистеру Розье. Когда курьер приехал в Гринволл-Мэнор, молодого хозяина не оказалось дома. Дворецкий сказал, что мистер Дэниел приглашен на ленч к Чарлтонам, и пообещал передать письмо, как только тот вернется. В течение двух недель они тщетно ждали ответа. За это время Эндри успел сплавать в Лондон. Ответ пришел в тот же день, когда он вернулся из рейса, но письмо из Гринволл-Мэнора было адресовано не мистеру Хевитту, а лично Кэти. В нем сообщалось, что мистер Розье готов в любое время уделить ей внимание и предлагает встретиться в Гринволл-Мэноре.

Текст письма озадачил Кэти, поскольку было невозможно понять, от кого из двух мистеров Розье исходит приглашение. Она решила показать его мистеру Хевитту и в сопровождении Эндри поехала к нему. Адвокат, прочитав письмо, был озадачен не меньше нее.

– Я не могу вам посоветовать ничего определенного, миссис Фрэнкель, – сказал он. – Могу лишь пообещать, что, если вы решите ехать в Гринволл-Мэнор, я готов поехать с вами… – Взглянув на Эндри, он уточнил: – С вами обоими. И по приезде мы сразу же оговорим, что наш визит касается исключительно мистера Дэниела и мы намерены беседовать только с ним и ни с кем другим.

Уже в сотый раз Эндри успокаивал Кэти, повторяя, что ей больше нечего бояться.

– Помни, – говорил он, – ты войдешь в их дом не как Кэти Малхолланд, а как миссис Фрэнкель.

Они сочетались браком на прошлой неделе, добившись специальной лицензии от муниципалитета, и теперь она имела законное право носить его имя. Эндри, по всей видимости, считал, что его имя обладает какой-то магической силой, способной защитить ее от всего, в том числе от прошлого. Но от прошлого ничто и никто, даже Эндри, не мог ее защитить. Сейчас она вспомнила о том, как стала женой Бантинга, – Бантинг, кстати, тоже просил у властей специальной лицензии на брак. Но имя Бантинга не смогло защитить ее от Бернарда Розье. При мысли о том, что снова придется столкнуться с этим страшным человеком, ею овладевал панический страх, и уговоры Эндри были для нее пустым звуком.

Мистер Хевитт рассеянно кивал в такт словам Эндри. Когда экипаж накренился, чуть не увязнув в грязи, он сказал с улыбкой:

– Нельзя было выбрать более неподходящий день для прогулки.

Кэти смотрела на знакомый пейзаж за окном. Прошло двадцать лет, с тех пор как она в последний раз ехала по этой дороге, и за эти годы Джарроу успел превратиться из рабочего поселка в большой город, но здесь, на подступах к Гринволл-Мэнору, все осталось таким же, как прежде, – те же поля, тот же холм, где она воскресными вечерами прощалась с дедом, чтобы продолжать свой путь одна… Она подумала, что, по логике вещей, должна гордиться тем, что возвращается в Гринволл-Мэнор уже в новом качестве – не как жалкая судомойка, а как женщина с деньгами и с определенным положением в обществе. Но она не испытывала гордости, страх перед предстоящей встречей заглушал в ней все другие чувства, Этот страх был помножен на все те страхи, которые она пережила в прошлом и которые были неизменно связаны с Бернардом Розье. Сейчас она снова превратилась в Кэти Малхолланд, самую низкооплачиваемую прислугу в доме Розье – в девочку-подростка, над которой надругался хозяйский сын в ночь после бала.

Экипаж въехал на подъездную аллею, и здесь Кэти заметила значительные перемены. Декоративный кустарник, который, по всей видимости, уже долгое время не подстригали, превратился в беспорядочные заросли по обеим сторонам аллеи, а тисовые деревья без ножниц садовника потеряли свою причудливую фантастическую форму, и их изогнутые ветви разрослись и переплелись между собой. Там, где раньше были цветочные клумбы, теперь рос сорняк; территория усадьбы была в полнейшем запустении. Когда Эндри взял ее за руку, Кэти обернулась и посмотрела на него.

– Тебе не надо входить со мной, – тихо сказала она. – Ты лучше подожди во дворе… прошу тебя.

Он не ответил, но его пальцы еще крепче сомкнулись вокруг ее запястья. Она бросила быстрый взгляд в сторону мистера Хевитта, молчаливо прося его о поддержке.

– Миссис Фрэнкель права, капитан, – сказал мистер Хевитт. – Я думаю, вам не стоит входить с нами в дом.

Борода Эндри дрогнула, и он упрямо сжал челюсти.

– Пожалуйста, Эндри, не входи, – с мольбой в голосе повторила она.

Тогда он опустил голову, давая тем самым понять, что согласен выполнить ее просьбу. Когда экипаж остановился, капитан вышел из него, прежде чем мистер Вейр успел открыть дверцу и помог сойти Кэти. Крепко сжимая ее руки в своих, он посмотрел ей в глаза, потом отпустил ее и смотрел ей вслед, пока она вместе с мистером Хевиттом поднималась по ступенькам крыльца.

Мистер Хевитт дернул за шнур звонка, и раздалось нестройное бренчание. Сердце Кэти отчаянно билось, она подумала, что может лишиться чувств. Через минуту дверь отворилась, и на пороге появился Кеннард. Дворецкий очень сильно изменился за последние двадцать лет и из подтянутого моложавого мужчины с бодрой походкой превратился в сгорбленного седовласого старика.

Кеннард с любопытством посмотрел на гостью. Он сразу же узнал в ней Кэти Малхолланд, – она мало изменилась с тех пор, как он видел ее в последний раз, только повзрослела и стала одеваться как светская дама. В течение этих лет ему очень часто случалось слышать имя Кэти Малхолланд, и не только от местных сплетников. Для его хозяина эта женщина была каким-то дьявольским наваждением: когда он вспоминал о ней, им овладевала такая бешеная ярость, словно в него вселялся сам дьявол. А вспоминал он о ней чуть ли не каждый день, как в пьяном, так и в трезвом состоянии. Кэти Малхолланд оставила хозяину неизгладимую память о себе – шрам от удара подсвечником до сих пор красовался над его левой бровью. И след, который она оставила в его душе, тоже был неизгладимым. Ненависть хозяина к этой женщине была, наверное, даже сильнее, чем ненависть самого дворецкого к хозяину. Кеннард заглянул в лицо Кэти Малхолланд, выискивая на нем следы беспутной жизни, которую, судя по слухам, она вела последние четырнадцать лет, но ее красивое и совсем еще молодое лицо было чистым и безмятежным, только в глазах застыл какой-то непонятный страх. И вдруг дворецкому стало жаль эту женщину. Он догадывался, что встретиться с хозяином ее вынудили особые обстоятельства, и интуиция подсказывала ему, что из этой встречи не выйдет ничего хорошего. Этот дьявол уже давно что-то замышлял – Кеннард не знал, что именно, но он всегда улавливал чутьем, когда хозяин строил свои дьявольские козни.

Кеннард был примерным слугой, и ни один мускул на его лице не дрогнул, не выдав того, что дворецкий узнал Кэти Малхолланд.

– Проходите, мадам, – он посторонился, пропуская гостей. – Проходите, сэр.

Впервые в жизни Кэти входила в Гринволл-Мэнор через парадную дверь. Она смотрела прямо перед собой, но ничто из окружающей обстановки не ускользнуло от ее взгляда. Перемены, происшедшие в доме, поразили ее еще больше, чем перемены снаружи. Зал представлял собой весьма плачевное зрелище – мебель была покрыта толстым слоем пыли, обои выцвели и пожелтели, а паркет, наверное, не натирали уже долгие годы. Раньше полы в зале были гордостью миссис Дэвис – экономка заставляла горничных натирать их до тех пор, пока они не блестели, как зеркало.

– Мистер Дэниел Розье нас ждет? – спросил мистер Хевитт, когда они направились вслед за дворецким к библиотеке.

Кеннард ответил на этот вопрос легким кивком головы. Он шел впереди них, и они не могли видеть его лица. Не оборачиваясь, словно боясь встретиться с их взглядами, дворецкий распахнул дверь библиотеки. Кэти вошла в комнату вслед за ним, а за ней последовал мистер Хевитт. Кеннард объявил только одного из них.

– Мисс Малхолланд, сэр, – приглушенным голосом сказал он.

Кэти быстро обернулась к дворецкому.

– Мое имя миссис Фрэнкель, – поправила она.

Кеннард промолчал и, склонив голову, вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Кэти медленно прошла на середину длинной комнаты, уставленной шкафами с книгами. В этот пасмурный зимний полдень в библиотеке царил полумрак, и она, входя, не различила темной фигуры, стоящей в углу справа от двери.

– Миссис Фрэнкель? – раздался насмешливый голос откуда-то сзади.

Она вздрогнула и обернулась на голос. Ее рука непроизвольно поднялась к губам, когда она увидела мужчину в углу. Бернард Розье стоял, прислонившись спиной к книжному шкафу, широко раскинув руки, опираясь ими о книжные полки. После их последней встречи он изменился до неузнаваемости, но она бы узнала его, даже если бы встретила в аду.

Мужчина, который посмотрел на нее за шторами окна на галерее, был молодым и привлекательным; мужчина, который погрозил ей пальцем, выталкивая из спальни, был грубым и устрашающим, но все же привлекательным внешне; мужчина, который молча смотрел на нее, когда она стояла в ночной рубашке с подсвечником в руках в своей квартире на Крэйн-стрит, больше не был привлекательным, но все же вид у него был достаточно представительный. Но мужчина, который смотрел на нее сейчас из угла библиотеки, выглядел весьма плачевно. Его небритое лицо было красным и опухшим, губы и щеки отвисли, а глаза заплыли жиром и превратились в две маленькие черные бусинки. Но взгляд этих глаз, как и прежде, пугал Кэти. Она отпрянула и, повернувшись к мистеру Хевитту, прошептала, хватая ртом воздух:

– Давайте уйдем отсюда. Давайте уйдем.

Мистер Хевитт взял ее под локоть и уже хотел было увести из комнаты, когда темная фигура вышла из угла и встала на пороге, заслоняя собой дверь. Тогда адвокат выпятил грудь и вскинул голову, приняв позу, исполненную собственного достоинства.

– Будьте добры, сэр, позвольте нам уйти, – сказал он спокойным, твердым тоном. – Мы пришли не к вам, а к вашему сыну…

– Вы пришли не к моему сыну, Хевитт, а ко мне. Я написал вам в письме, чтобы вы пришли, и вот вы здесь. Я прочел все ваши письма, Хевитт, и нашел их очень интересными. Оч-чень интересными.

Бернард медленно покачал головой из стороны в сторону, и его губы искривились в некоем подобии улыбки.

– Вы пьяны, сэр, – сказал мистер Хевитт все тем же спокойным тоном. – Эта леди хочет уйти. Не будете ли вы так любезны отойти от двери и позволить ей это сделать?

– Леди? Ох, Боже мой, леди! – Бернард снова покачал головой, продолжая насмешливо улыбаться. Потом его лицо посерьезнело, и он распрямил плечи и слегка подался вперед. – Не принимайте меня за идиота, господин адвокат, – проговорил он глухим шепотом. – Я знаю все о вас. Вы уже долгие годы живете на проценты с ее публичных домов. Вам выгодно называть ее леди, не так ли? О, можете не притворяться, я знаю все о вашей маленькой игре. И о ее игре тоже.

Кэти закрыла глаза, стараясь унять дрожь в коленях. Она молила Бога, чтобы Бернард не повышал голос, потому что в таком случае Эндри мог бы услышать его с улицы. Стены и двери дома были плотными, но окна библиотеки выходили прямо на подъездную аллею. Если он остался стоять возле крыльца, он мог слышать их разговор. Мистер Хевитт отошел от нее и направился к звонку, висящему над камином. Когда он дернул за шнур звонка, Бернард закричал:

– Какого черта вы это делаете! Кто вам позволял пользоваться моим звонком?

Кеннард, по всей видимости, ждал, что его вызовут. Не успел мистер Хевитт отойти от камина, как раздался негромкий стук в дверь.

– Я тебя не вызывал, – закричал Бернард, все так же прислоняясь спиной к двери. – Убирайся к черту, проклятый ублюдок! Ты меня слышал?

– Сэр! Вы не можете так выражаться в присутствии дамы! – воскликнул мистер Хевитт.

– А, как же, дама! Да для нее это детский лепет в сравнении с тем языком, к которому она привыкла.

Бернард оттолкнулся руками от двери и шагнул вперед. Кэти, в ужасе отпрянув, попятилась к окну. Когда свет из окна упал на нее, Бернард увидел ее такой, какой представлял в течение последних лет, – такой, какой видел ее в последний раз, в комнате на Крэйн-стрит. Это была та самая женщина, которая в ту памятную ночь стояла перед ним в ночной рубашке с подсвечником в руках. Его рука непроизвольно поднялась ко лбу, пальцы коснулись шрама над левой бровью – отметины, которую оставила ему она. Однажды, когда она была паршивой маленькой судомойкой, он взял ее силой. Удивительно, что тогда он не догадался, в какую женщину превратится с годами эта девчонка. Если б он понял это, он бы сделал ее своей любовницей и все эти годы имел бы ее на стороне. Но вместо этого он переспал с ней лишь однажды, и после того единственного раза она стала проклятием всей его жизни, злым роком, преследующим его и по сей день. Из-за нее его сумасшедшая сестра подняла такой переполох, что его помолвка чуть не полетела ко всем чертям. Из-за нее его жена лишила его доступа к своему капиталу и сама сейчас жила на жалкие гроши, лишь бы только сделать ему назло. И опять-таки из-за нее жена испортила ему репутацию у Палмеров, и двери палмеровской компании навсегда для него закрылись. В дополнение ко всему прочему, из-за этой женщины он стал посмешищем в глазах всего графства, потому что история об ударе подсвечником быстро облетела округу. И вот теперь он жил не лучше, чем какой-то жалкий лавочник, имел в доме всего трех слуг на месте тех двадцати, что были у него раньше, всего двух работников во дворе вместо прежних десяти и всего одну лошадь в конюшне – а все из-за нее. Эта женщина лишила его всего – богатства, престижа, покоя. Потому что он не обретет покоя, пока она жива.

Он подумал о том, какое огромное наслаждение доставило бы ему сомкнуть пальцы вокруг ее шеи и медленно душить ее, глядя, как она умирает. Но он знал, что не может позволить себе этого удовольствия, потому что впоследствии ему бы пришлось за него платить, а ему вовсе не хотелось оказаться на скамье подсудимых по обвинению в убийстве. Впрочем, есть много разных способов убить человека – для этого вовсе не обязательно лишать его жизни. То, о чем он собирался сообщить ей сейчас, будет для нее тяжелым ударом. Конечно, месть, которую он придумал для нее, была слишком малой в сравнении с тем, что он хотел бы с ней сделать. Но даже эта месть приносила ему удовлетворение.

До недавних пор он думал, что ей нет никакого дела до ее дочери. Насколько ему было известно, она отдала дочь на воспитание в чужую семью, когда та была еще младенцем. Но вот вдруг выяснилось, что судьба дочери ей далеко не безразлична. Когда его сын спутался с ее ублюдком, поднялся жуткий переполох. Бернарда очень развеселили письма ее адвоката. И немалое развлечение доставил ему визит двух старых дур, у которых воспитывалась ее дочь. Эти старухи набросились на него, как бешеные кошки. О, он повеселился на славу! Но самое интересное развлечение ожидало его впереди.

– Вы приехали, чтобы встретиться с моим сыном, не так ли? – сказал он, шагнув к окну, где стояла она. – Вы хотели поговорить с ним, потому что, выражаясь на языке вашего класса, он спутался с вашим ублюдком.

– Мистер Розье! – воскликнул Хевитт.

– Успокойтесь, адвокат, женщины ее профессии привыкли к подобным выражениям. Они общаются между собой именно на таком языке. – Бернард обернулся и покосился на Хевитта, потом снова перевел взгляд на Кэти. – Было бы большим грехом, если бы они стали мужем и женой, не так ли? Так, по крайней мере, выразились эти две милые старые девы, мисс Анн и мисс Роз. «Грех перед Господом и перед людьми», – сказали они. Насколько я понял из разговора с этими двумя леди, они не желают, чтобы удочеренная ими девочка узнала правду о своем рождении, потому они и обратились ко мне с просьбой отослать моего сына куда-нибудь подальше отсюда, таким образом, их дорогая девочка не будет осквернена любовной связью с собственным братом. Вас, быть может, удивит, если я скажу, что впервые услышал о связи моего сына с мисс Сарой Чапмэн от этих двух дам. И как вы думаете, что я сделал? – Бернард приблизился еще на шаг к Кэти и наклонился к ней, наблюдая за выражением ее лица. – Как вы думаете, дорогая леди, что я сделал? Запретил моему сыну встречаться с вашей дочерью? Приказал ему уехать? Ничего подобного! Напротив, я поощрял их связь, как только мог. В последние две недели я только тем и занимался, что поощрял их связь. Я стал покровителем двух юных сердец.

– Сэр, вы грязное, низкое животное! Вы…

– Вас никто не спрашивал, адвокат. Я сейчас говорю не с вами. – Бернард повернулся к Хевитту и в упор посмотрел на него. – Если вы еще раз откроете ваш поганый рот, я прикажу вышвырнуть вас из моего дома.

Сказав это, он снова повернулся к Кэти, с удовольствием наблюдая, как ее лицо покрывается мертвенной бледностью.

– Из разговора с дорогими мисс Чапмэн я также узнал и кое-что другое, – продолжал он, переходя почти на шепот. – Я узнал, что вы не виделись с вашей дочерью с тех пор, как она была годовалым младенцем. О Боже! Боже мой! Какой стыд для такой любящей матери, как вы! Но я могу это исправить, мадам, – он сделал широкий жест рукой. – У меня есть для вас сюрприз. Вам, наверное, будет приятно узнать, мисс Малхолланд, что ваша дорогая дочь – точнее, наша дорогая дочь – находится сейчас в этом доме?

Так больше не могло продолжаться. Нет, она больше не могла этого терпеть. Кэти подумала, что, если б у нее в руках был сейчас какой-нибудь тяжелый предмет, она бы непременно запустила им в Бернарда… Но что он сказал? Он сказал, что ее дочь находится сейчас в этом доме? Значит, она может увидеться с дочерью?

Она еще не успела полностью осознать смысл его слов, когда Бернард, обернувшись к двери, позвал:

– Кеннард!

В ту же секунду дверь распахнулась, и на пороге появился дворецкий.

– Скажи мистеру Дэниелу, чтобы он сейчас же спустился в библиотеку вместе… вместе со своей женой.

Лицо Кеннарда осталось таким же невозмутимым, каким оно было всегда. Кивнув, он прикрыл за собой дверь и пошел выполнять приказ. Кэти пошатнулась и посмотрела вокруг себя обезумевшим взглядом. Мистер Хевитт тут же подскочил к ней и, пододвинув стул, помог ей сесть.

Бернард Розье, теперь полностью удовлетворенный, отвернулся от Кэти и подошел к столу, на котором стояли графин с виски и стакан. Налив себе полный стакан и залпом осушив его, он повернулся лицом к двери и стал терпеливо ждать, время от времени поглядывая краем глаза на Кэти, сидящую на стуле, и Хевитта, который стоял рядом с ней, положив руку на ее плечо.

Кэти тоже не сводила глаз с двери. Когда дверь открылась и в комнату вошла высокая стройная девушка, ее сердце болезненно сжалось. Не в силах пошевелиться, она смотрела на девушку широко раскрытыми глазами, – и ей казалось, что она видит себя саму в далекие времена своей встречи с Энди. Ее дочь была в точности такой, какой Кэти была в юности, с той лишь разницей, что Кэти в двадцать лет еще не обучилась манерам светской дамы, а эта девушка держалась как настоящая леди.

Вслед за девушкой в комнату вошел молодой человек. Он недоуменно огляделся, и его взгляд остановился сначала на отце, потом на незнакомой женщине, сидящей на стуле возле окна. В течение нескольких секунд он с любопытством разглядывал женщину, так, словно что-то в ее внешности поразило его, потом снова перевел взгляд на отца.

– Ты хотел меня видеть?

Бернард Розье медленным шагом направился к сыну. По пути он взял с маленького стеклянного столика коробку с нюхательным табаком, не спеша открыл ее и взял большим и указательным пальцами левой руки щепотку табака. Так же медленно он поставил коробку на место, переместил табак из левой руки в правую и, сунув его себе в нос, втянул в себя воздух.

– Да, я хотел тебя видеть, – сказал он, наконец. – И не только я. Как видишь, у нас гости.

Дэниел Розье снова посмотрел на Кэти и на мистера Хевитта. От юноши не ускользнуло огорченное выражение их лиц, в особенности лица женщины, и он понял, что здесь происходит что-то неладное.

– Может, ты все-таки объяснишь, зачем ты вызвал меня… нас? – осведомился он, поворачиваясь к отцу, и его тон был резок и нетерпелив.

Бернард, казалось бы, не придал значения тому, что его девятнадцатилетний сын обращается к нему без должного почтения. Широко улыбаясь, он подошел к дивану и остановился в нескольких шагах от того места, где сидела Кэти. Опершись рукой о спинку дивана, он повернулся к девушке, стоящей посреди комнаты.

– Я хочу, чтобы ты посмотрела на эту женщину, одетую как леди, – сказал он, сделав презрительный жест в сторону Кэти. – Она случайно никого тебе не напоминает?

Кэти и ее дочь посмотрели друг на друга. Рука Кэти судорожно сжимала воротник шубы. Она с трудом удерживалась от того, чтобы не броситься к этой девушке, которая была плотью от ее плоти, прижать к себе свою единственную дочь, которую она в течение стольких лет мечтала увидеть.

– Нет.

Ответ Сары был четок, в нем не было и тени колебания.

Бернард Розье громко расхохотался.

– Ты, наверное, редко смотришься в зеркало, моя дорогая, – сказал он. – Вы двое должны встать рядом перед зеркалом, тогда ты, быть может, заметишь, как ты на нее походишь, потому что эта женщина, – он кивнул в сторону Кэти, – твоя родная мать.

Взгляды Кэти и ее дочери снова встретились. В течение долгой минуты они молча смотрели друг на друга, и Кэти казалось, что эта минута длится целую вечность.

– О нет! – вдруг воскликнула Сара так, словно отталкивала от себя что-то постыдное. – Нет!

Это восклицание ранило Кэти в самую глубину души. Никогда в жизни ей не было так горько, как сейчас.

– Да, – сказал Бернард Розье. Его тон был невероятно довольным. – Да, моя милая, да. Посмотри, у нее в точности такие же глаза, как у тебя. Разве это недостаточное доказательство? Эта женщина отдала тебя Чапмэнам, когда тебе был год. Насколько мне известно, они внушили тебе, что ты – дочь их умершей сестры. Но это ложь. Твоя настоящая мать – вот эта женщина. – Он снова махнул рукой в сторону Кэти, прежде чем заключить: – И эта женщина – потаскуха и сводня.

– Неправда! Как вы смеете! – Ярость пересилила в Кэти страх. Она вскочила на ноги и шагнула было к Бернарду, но, почувствовав слабость в коленях, остановилась и ухватилась за спинку стула. Обращаясь к дочери, она выговорила дрожащими губами: – Я… я, в самом деле, твоя мать. Но этот человек лжет, я не шлюха. Я порядочная женщина…

– Ха-ха, порядочная женщина! – воскликнул Бернард Розье, и все присутствующие обернулись к нему. – Порядочная женщина, которая владеет доброй половиной публичных домов в Шилдсе! Порядочная женщина, которая живет со шведом, – и он лишь один из многих…

– Отец!

Возглас Дэниела прозвучал как приказ. Бернард замолчал и медленно повернулся к сыну.

– Да? – сказал он очень спокойным тоном, который, однако, звучал еще более устрашающе, чем его крики.

– Прекрати ее оскорблять! Я не знаю, что ты имеешь против нее, и это меня не интересует. Ты сказал, что эта леди – мать Сары. Может, это в самом деле так. Ну и что? Какое это имеет значение? Ты говоришь так, словно разоблачаешь, Бог знает какое, преступление.

– Преступление? – голос Бернарда был все так же спокоен. – Нет, это не преступление – пока это всего лишь воссоединение матери с дочерью. Ты употребил слово «преступление» слишком рано, мой милый. Но когда я расскажу тебе обо всем остальном, ты действительно сможешь назвать это преступлением.

Бернард медленно прошел мимо сына и приблизился к Саре, которая держалась обеими руками за спинку дивана. Когда он протянул к ней руку, девушка резко отпрянула.

– Не прикасайтесь ко мне, – прошептала она.

Рука Бернарда замерла в воздухе, и он окинул девушку пристальным взглядом.

– Не прикасаться к тебе? – спокойно повторил он. – Но, моя дорогая, я имею полное право к тебе прикасаться. Видишь ли, я прихожусь тебе родным отцом. Я зачал тебя, когда твоя мать была судомойкой у нас на кухне, грязной девчонкой, выпачканной в помоях.

За этим последовало гробовое молчание. Никто из присутствующих не пошевелился. Они стояли, как каменные изваяния, затаив дыхание до тех пор, пока не послышался глубокий вдох, и в ту же секунду Дэниел Розье прыгнул на отца и повалил его на пол.

Раздался пронзительный крик. Но кричала не Кэти, а ее дочь. Сара стояла, прижав обе руки к щекам, и испускала один дикий вопль за другим.

Дверь библиотеки распахнулась, и в комнату вбежал Кеннард. При виде хозяина, катающегося по полу в обнимку с сыном, он резко остановился и так и остался стоять возле порога, пока его не оттолкнул Эндри, прибежавший на шум. Окинув быстрым взглядом комнату, Эндри сразу же понял, что здесь произошло. Он бросился к дерущимся мужчинам и, схватив за шиворот того из них, кто был сверху, заставил его разжать пальцы, сомкнувшиеся вокруг шеи противника, и одним резким рывком поднял на ноги. Не отпуская молодого человека, он посмотрел на старшего мужчину, лежащего на полу. Интуиция подсказала ему, что это и есть тот самый человек, встречи с которым он желал уже долгие, долгие годы.

– Ты свинья! Ты грязная, мерзкая свинья! – кричал Дэниел срывающимся голосом, с ненавистью глядя на отца и пытаясь тем временем стряхнуть с себя руку Эндри, держащую его за воротник. – Я убью тебя! Я убью тебя за то, что ты сделал. Я… я должен был догадаться, что ты не случайно торопил нас со свадьбой, что за всем этим стояли твои дьявольские козни. Но я убью тебя. Убью, слышишь?

Он всхлипывал, но его глаза были сухими. Бернард Розье с усилием поднялся с пола. Пошатнувшись, он дотронулся до шеи, на которой пальцы сына оставили малиновый след.

– Ты можешь убить меня, когда тебе будет угодно, – сказал он, с трудом переводя дыхание. – Но имей в виду: тебя за это повесят. Подумай, что станется с твоей вдовой, если ты закончишь свою жизнь на виселице.

Дэниел продолжал вырываться, дрожа и извиваясь всем телом, но пальцы Эндри крепко сжимали его воротник. Удерживая молодого человека, Эндри посмотрел на Бернарда. Он сказал всего лишь одно слово, и сказал его по-норвежски. Но по его тону было понятно, что это самое ужасное ругательство, какое только можно себе представить. Оно исходило из самых глубин его существа и несло в себе всю ненависть и презрение, на какое способен человек.

От Бернарда Розье это не ускользнуло. Им овладела бешеная ярость, и он, шагнув к Эндри, закричал:

– Убирайся отсюда, мерзкое отродье! Убирайтесь вон вы все! Выметайся из моего дома, поганая шлюха, – он повернулся к Кэти, – и забирай с собой своего грязного моряка! Вон из моего дома, проклятые ублюдки!

Кэти, мистер Хевитт, Кеннард и даже Дэниел Розье, которого Эндри больше не удерживал, повисли на этом бородатом гиганте, стараясь подтащить его к двери и умоляя в один голос не затевать драку. Единственным человеком в комнате, кто не пошевелился, была Сара. Она все так же стояла, прислонившись спиной к спинке дивана, и смотрела прямо перед собой. Ее лицо было таким, словно она не могла поверить, что эта ужасная сцена происходит на самом деле.

Наконец общими усилиями Эндри удалось выволочь в зал. Там он стряхнул с себя четверых людей, цепляющихся за его одежду, и поправил пальто и галстук.

– Я ухожу, но я еще вернусь! – крикнул он, поворачиваясь к двери в библиотеку. – Знай, я еще вернусь и отплачу тебе за все!

Никто не заметил хрупкую женщину средних лет с болезненно-бледным лицом, одетую в бесформенное старомодное платье, которая стояла у двери в библиотеку, прислонившись к стене. Когда все пятеро удалились по направлению к выходу, женщина отделилась от стены и медленным шагом вошла в библиотеку. Даже не взглянув в сторону мужа, она направилась прямо к девушке, неподвижно стоящей возле дивана, так, словно ее пригвоздили к полу. Мягко взяв девушку за руку, миссис Розье вывела ее из комнаты и повела вверх по лестнице.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю