Текст книги "Запретные уроки"

– Правда жизни? – расхохотался лорд Уэнтуорт. – Если раскрыть веер и сразу захлопнуть, то это значит «поцелуй меня»?

– Да, – без колебаний ответила Сьюзен. – Хотя смысл зависит от того, сколько времени прошло между тем моментом, когда веер открыли, и тем, когда его закрыли. – Она раскрыла веер, довольно долго обмахивалась им, потом резко закрыла. – А это значит: «я тебя терпеть не могу». Согласитесь, есть разница.

– Это совсем не то, – едва не прорычал лорд Уэнтуорт, – чему следует обучать юную барышню.

– Не могу с вами согласиться, милорд. Если, например, мисс Джентри не обучится правильно пользоваться веером, то какой намек она может – совершенно неумышленно – сделать молодому джентльмену, который интересуется ею, но стоит гораздо ниже по своему положению?

Было заметно, что лорд заранее приготовил язвительную отповедь, но вместо ответа лишь беспомощно открыл рот. Ясно, что он не был готов к ответу на такой важный вопрос, требующий предварительного обдумывания.

– Лорд Уэнтуорт, если только девушке не суждено провести весь свой век в деревенской глуши, ни разу не показавшись в обществе, не говоря уж – высшем свете, – то мои уроки просто необходимы для полноты ее образования.

– Что, вправду? – Он только что не дымился от возмущения.

– Да, лорд Уэнтуорт, вправду. —Сьюзен гордо вскинула голову.

– А где же вы самивыучились всему этому, мисс Боннет? Сьюзен ничего не ответила, только закусила губу. Не могла же она сознаться в том, что выучилась всему этому в результате смехотворной ошибки. Ей и сестрам пришлось поневоле обучиться всем тонкостям светских манер,

когда все высшее общество Эдинбурга считало их неотесанными чурбанами.

Не могла сказать ему и того, что она всегда старалась держаться как истинная леди из желания подражать матери – герцогине, которой восхищался и которой подражал весь эдинбургский свет. Женщине, которая научила бы и ее с сестрами держаться, как надлежит подлинной леди, если бы не умерла, дав жизнь Киллиану и Присцилле, и не оставила сиротами всех своих детей.

Черт возьми!Она почувствовала, как защипало в глазах, и поняла, что нужно побыстрее отделаться от лорда Уэнтуорта, пока она не размякла окончательно. Она проскользнула мимо собеседника и торопливо пошла по коридору.

– А, так я и думал! – насмешливо крикнул он ей вслед. Сьюзен резко обернулась и метнула на него горящий взор.

– Я полностью осознаю важность того, чему учу. Знаю, что по всей Британии каждой девушке необходимы такие знания и умения, если девушка хочет подняться выше буфетной. – Ее высокий голос предательски задрожал.

– Это правда, мисс Боннет? – Глаза Себастьяна пылали от возмущения, хотя видимых причин для этого не имелось.

– Да, чистая правда. Это то, что обязательно должна знать каждаяженщина!

– Ну, коль так, – со смехом ответил Себастьян, – то вам, наверное, следует написать учебник, чтобы поделиться своими познаниями со всеми девушками!

Он издевался над ней. Он просто не представлял себе, какой неподготовленной и беспомощной окажется в свете любая девушка, не владеющая этими знаниями.

Сьюзен это хорошо знала. Ей-то хорошо было известно, сколько трудов нужно приложить неотесанной и капризной девице, чтобы превратиться в истинную леди. Слишком хорошо.

– Прошу простить меня, лорд Уэнтуорт. Боюсь, вы не понимаете того, чему я стараюсь научить своих воспитанниц, и не сомневаюсь, что никогда не поймете. Всего вам доброго, милорд.

Сьюзен сделала короткий реверанс, хоть он и не заслуживал такого почтения, и поспешила в свою каморку.

* * *

Глаза Сьюзен наполнились горькими слезами обиды, когда после утренних уроков она возвратилась в свою монашескую келью. Она даже задыхалась от гнева и обиды. Но сердилась она не на лорда Уэнтуорта, а на себя саму. Это она наделила его властью нанести ей такую глубокую душевную рану. Вот к чему привело то, что она отказалась от своего греха – лени, сбросила маску и явила миру подлинное лицо. Это и сделало ее уязвимой. А теперь сердце невыносимо болело.

Она присела на матрас, и тут ей в глаза бросилось лежащее на прикроватной тумбочке письмо. Сьюзен сломала печать из красного сургуча и аккуратно развернула листок. Она сразу же узнала изящный, с сильным наклоном, почерк Присциллы и засмеялась от удовольствия и облегчения. Ах, как вовремя пришло это благословенное письмо! Ведь она чувствовала себя так одиноко вдали от братьев и сестры.

Милая Сьюзен!

Даже не верится, что я по тебе так сильно скучаю, но это правда. Я просто не переживу еще месяц без тебя, однако появились признаки того, что ждать так долго и не понадобится. Вот уж почти неделя, как герцог Эксетер перестал появляться в свете.

Я сообщила бы тебе, что теперь можно возвращаться в Лондон, если бы не заметка в газете «Лондон таймс», где коротко упоминалось, что герцог вошел в состав учрежденного лорд-мэром комитета по решению продовольственного вопроса, весьма обострившегося вследствие недавних войн с французами.

Не исключено поэтому, что герцог Эксетер просто слишком занят делами, чтобы посещать светские балы – ведь сообщалось, что во многих местах недалеко от Лондона вспыхивают голодные бунты, а многие хлебные склады подверглись разграблению. В довершение всего нынешний урожай погиб почти весь – из-за проливных дождей, наводнений и ранних заморозков[32] .

Все наши тоже очень обеспокоены тем, что продукты сильно вздорожали. Грант даже не разрешает мне тратить ни единого шиллинга, не посоветовавшись предварительно с ним. Как только удастся разузнать побольше о том, где обретается сейчас герцог Эксетер, я сразу напишу тебе, если Грант даст мне монетку из своего кармана, чтобы отправить письмо.

Скучаю по тебе, сестричка.

Твоя Присцилла.

—Я тоже скучаю по тебе, Присцилла. – Сьюзен закрыла лицо руками, и долго сдерживаемые слезы ручьем полились в подставленные ладони.

Потом она поднялась с кровати и спрятала письмо в ящик тумбочки. В том же ящике увидела маленькую Библию, которую когда-то в раннем детстве подарила ей мама. Сьюзен вынула Библию и прижала к груди, нежно поглаживая, как, бывало, гладила по спине маленькую Сьюзен мама, утешая и успокаивая. Не удержалась и громко всхлипнула.

– Господи, прости мне, пожалуйста, греховное легкомыслие и сделай так, чтобы я поскорее вернулась домой. Позволь мне снова быть вместе с моими близкими. – Она положила Библию в ящик, вытерла тыльной стороной руки слезы. – Я не могу без них. До сих пор я и не подозревала, как сильно в них нуждаюсь.

По поводу погоды см. примеч. автора в конце книги.

Глава 9

Я не согласна с тем, что необходимость – мать изобретательности. На мой взгляд, изобретательность проистекает из безделья, а возможно из лени – чтобы человеку не приходилось утруждать себя.

Агата Кристи

Себастьян смотрел вслед мисс Боннет, которая быстрым шагом прошла по коридору и вскоре скрылась из виду. «Черт меня побери!» Он вовсе не собирался дразнить ее и уж тем более доводить до слез... однако так вышло. Пусть их понятия об образовании не совпадают, совершенно незачем было наносить девушке личную обиду.

Чем больше он присматривался к этой гордячке, тем яснее видел, что созданный ею для окружающих образ не более чем искусная личина. Элегантные платья из шелков и атласа вполне соответствовали моде, однако выглядели несколько поношенными. Он бы не удивился, если бы оказалось, что весь ее гардероб состоит из трех платьев, которые она уже неоднократно надевала за те пять дней, пока он находился в школе. Кроме, разве что, одного.

Было платье, которое Себастьян видел на ней один-единственный раз – то переливающееся синее, в котором она была в Верхних залах, когда они познакомились. Но и тогда обута мисс Боннет была в голубые атласные туфельки для прогулок, а не в бальные туфли с тончайшей подошвой, без каблука, которые куда лучше подходят для танцев. Это даже Себастьяну было известно.

Так, мало-помалу, у него сложилось цельное представление об этой девушке, и он почувствовал себя крайне неловко. Эти наряды, как и детальное знание светских манер, она получила, скорее всего, от щедроты своей прежней хозяйки. Наверное, бездетной дамы из какой-нибудь знатной семьи: стремясь развеять скуку, та взялась обучать горничную тонкостям обращения в высшем обществе, а затем, вероятно, неожиданно умерла.

Это было вполне возможно. Черт, скорее всего, так все и обстояло в действительности. Иначе с чего бы девушке, столь искушенной в умении проводить досуг, браться за работу учительницы? Нет-нет, теперь это становилось ему все яснее: у нее просто не было иного выбора.

Но у него-то есть выбор! И очень простой: нужно засунуть в карман свою проклятую гордыню и попросить прощения за то, что он обидел мисс Боннет.

Себастьян с грохотом захлопнул за собой тяжелую входную дверь школы и вышел на улицу, чувствуя себя в высшей степени смущенным. Черт его совсем побери, он никак не мог окончательно решить, что же делать с Джеммой. Бабушку так сильно поразила происшедшая в девочке перемена и описание педагогических приемов мисс Боннет, что она, по сути, потребовала от Себастьяна забрать Джемму из школы, а вместо этого нанять ей гувернантку.

По правде говоря, сам он поначалу тоже собирался именно так и поступить. Но теперь его стали одолевать сомнения.

Он видел, как Джемма замыкается в присутствии миссис Хадлстон и даже других учениц. Но с мисс Боннет обстояло по-другому. На ее уроках Джемма цвела. Более того, с каждым днем она выказывала все больше уверенности в себе, почерпнутой из познавательных экскурсий мисс Боннет. Даже с дядюшкой она стала держаться увереннее. Девочка взрослела.

Нет, следует пока повременить с тем, чтобы забирать Джемму из этой школы. Завтра он вернется в Лондон, будет заседать в комитете лорд-мэра, а сам пока обдумает, как быть. Обсудит решение с бабушкой, а потом вернется в Бат к Михайлову дню[33], чтобы забрать Джемму на время каникул.

В ту же ночь

Луна высоко стояла в небе, когда Сьюзен проснулась от резкой боли в животе. Она повернулась на бок, села на край постели, прижав руки к животу и раскачиваясь, стараясь унять тянущую боль.

Она была еще полусонной и не сразу заметила, что между ног стало мокро; а когда заметила, то откинула одеяло и присмотрелась в лунном свете, широкой полосой льющемся через окно. На белоснежной ночной сорочке выделялось небольшое темное мокрое пятно. И она сразу же узнала эту тянущую боль в животе.

Глаза у Сьюзен расширились, она зажала дрожащей рукой рот, сдерживая рвущийся наружу ликующий возглас. Месячные у нее несколько запоздали, и она уже опасалась худшего. К счастью, ошиблась. На глаза навернулись слезы радости: ребенка она не ждет.

На следующее утро

Наутро настроение Сьюзен не уступало поднявшемуся веселому солнышку. Прежде чем начались уроки, она зазвала в свою каморку двух других учительниц, плотно закрыв за ними дверь.

– Я должна поделиться с вами тем, что сказал лорд Уэнтуорт вчера после уроков. – Щеки у нее загорелись, стоило лишь вспомнить о вчерашнем разговоре.

– А вы разве не помните? Вы же вчера днем уже рассказывали нам об этом, мистрис Боннет, – возразила мистрис Хопкинс с ноткой раздражения в голосе.

У Сьюзен звенело в ушах; она слышала, что ей что-то ответили, но все равно не вникала в смысл ответа. Зато отметила косой взгляд, брошенный мистрис Хопкинс на мистрис Грассли. Видно было, что им совсем не хочется больше ждать. Ну, она и не заставит их мучиться.

– Он сказал, что раз мои уроки имеют такую важность, то мне следует написать учебник, чтобы все могли им пользоваться! Вы представляете? – Сьюзен чуть не кричала, изливая свой праведный гнев.

– Так, может быть, вам и следует это сделать, мистрис Боннет? – спросила мисс Грассли, захлопнув роман, который тщетно пыталась читать.

– Что вы сказали? – резко обернулась к ней Сьюзен. – Должно быть, я ослышалась. Он же смеялся надо мной! – И скрестила руки на груди.

– Я с ним полностью согласна, – заявила мисс Грассли, глядя прямо в глаза Сьюзен. – Жалею только об одном: что меня не научили вести себя, как леди, когда я была юной. Возможно, вся жизнь пошла бы у меня по-другому.

Сьюзен взглянула на мисс Хопкинс, ожидая, что та осудит коллегу за столь жестокую насмешку. Однако мисс Хопкинс повела себя иначе.

– Признаюсь, я согласна и с лордом Уэнтуортом, и с мисс Грассли, – сказала она. – Когда я ходила вместе с вами и девочками в мануфактурную лавку, клянусь, я больше узнала о модных нарядах, чем за много лет регулярного чтения «Бель ассамбле»[34]. – Она выпрямилась и медленно кивнула, подтверждая сказанное. – На следующий день я обнаружила, что всякий раз задерживаюсь у дверей вашего класса и прислушиваюсь к тому, что вы объясняете. Я же понимаю: чем более ловкой и утонченной я стану, тем больше у меня шансов найти когда-нибудь достойного мужа. Сьюзен широко открыла глаза. Протянула руку за спину, нащупала спинку жесткого деревянного стула и тихонько села.

– Это все правда? – спросила она настойчиво.

Обе учительницы утвердительно кивнули, и даже тени улыбки не мелькнуло на их губах. Боже правый, они действительноговорили чистую правду.

– А если предположить, что я так и сделаю, то как вы полагаете, достаточно ли интересен будет такой учебник, чтобы найти издателя? – Сьюзен с трудом шевелила языком.

– Мой брат, – с улыбкой сказала мисс Хопкинс, – работает наборщиком в типографии «Г. Г. и Дж. Робинсон, типографы». Это он набирал второе издание «Тайн Удольфского замка»[35] миссис Радклиф. Он умелый мастер. Я сегодня же напишу ему и спрошу, сможет ли он помочь вам в этом предприятии.

– Боже, как же мне быть? – Сьюзен почувствовала, как сердце замерло у нее в груди. Замахала руками, будто стряхивая с них капельки воды.

Мысль о том, чтобы написать учебник, сперва напугала ее. Как быть? Предприятие обещало быть очень нелегким, но, Боже Всевышний, если мисс Хопкинс права, то ей, Сьюзен, необходимо исполнить свой долг перед всеми женщинами Британии!

– Я сделаю это. Сделаю непременно! – Она вскочила на ноги, бросилась к коллегам и порывисто схватила их за руки. – Но мне потребуется ваша помощь. Без вас у меня ничего не выйдет.

– Без нас?– Мисс Грассли нервно оглянулась на мисс Хопкинс. – Чем же мы можем помочь?

– Может одна из вас незаметно... стащить ключи у миссис Хадлстон?

– Она сейчас в Ванном павильоне, – ответила мисс Хопкинс, справившись с приступом удивления. – У нее снова разболелись колени. Наверное, оттого, что вечно приседает и подсматривает в замочные скважины. – Она улыбнулась, хотя Сьюзен знала, что говорит мисс Хопкинс совершенно серьезно.

– А связку ключей она, скорее всего, оставила у себя в спальне... Но мы же ни за что не сможем... – Мисс Грассли с опаской посмотрела на Сьюзен.

– Еще как сможем, – сказала Сьюзен, выгнув дугой бровь, – если только поторопимся. Я возьму ключи и отопру кладовую. – Сьюзен ободряюще погладила мисс Хопкинс по плечу. – Мне понадобятся бумага и много чернил. – Она перевела взгляд на вторую коллегу. – Самое же главное, мисс Грассли, нужно, чтобы кто-то покараулил в коридоре, пока я буду в спальне миссис Хадлстон. – Она улыбнулась при мысли о предстоящем приключении. – Вперед! Нам многое нужно успеть, пока старая мымра не вернулась.

Две другие учительницы быстро обменялись встревоженными взглядами, потом нервно захихикали, и все втроем они бросились к двери.

Неделю спустя

Мисс Хопкинс и мисс Грассли стояли у столика в каморке Сьюзен, пока она читала только что полученное письмо. На плечи ей тяжко давил груз разочарования.

– Все пропало.

– Как это, мисс Боннет? Ведь мой брат пишет, что его издатель весьма заинтересовался вашим учебником.

– Да, это так, – вздохнула Сьюзен. – Видите ли, мисс Хопкинс, я вам искренне благодарна за помощь, но не могу ждать целых шесть месяцев, а то и больше, пока учебник будет напечатан – еще при условии, что издатель его одобрит. – Она уронила письмо на кровать и стала мерить комнатку шагами.

Получилось совсем не так, как она рассчитывала. И днем и ночью она использовала каждую свободную минутку, чтобы записать содержание своих уроков о том, как стать настоящей леди... а теперь прикажете столько времени ждать?

– Мисс Боннет, каждую написанную букву нужно теперь набрать. Брат всеми силами поможет мне в этом деле, он сам займется набором, но все равно потребуется немалое время. – Мисс Хопкинс потупилась с виноватым видом, словно она в чем-то подвела Сьюзен.

– Приношу свои извинения, мисс Хопкинс. Я уже записала почти двадцать уроков и надеялась увидеть учебник напечатанным гораздо быстрее. – Она погладила коллегу по плечу.

Она ведь скоро уедет из Бата (по крайней мере, Сьюзен надеялась на это), а так хотелось, уезжая, знать, что оставила здесь заметный след.

– Есть еще одна возможность, – вставила мисс Грассли. Она была умницей, и перед Сьюзен вновь забрезжил огонек надежды.

– Вы знаете другого издателя – более расторопного?

– Не то чтобы книгоиздателя... – Мисс Грассли воздела палец к небу, потом пулей вылетела из каморки. Через минуту она вернулась, держа в руках газету.

– Газета? – Сьюзен прищурилась, вглядываясь в заголовки и не понимая толком, что этим хочет сказать мисс Грассли.

– Совершенно верно, газета. Возможно, удастся вызвать интерес к вашему будущему учебнику, если вы станете вести образовательный раздел в «Бат геральд»?

Сьюзен внимательно посмотрела на газету, которой мисс Грассли размахивала, как веером.

– Но для чего газете публиковать мои уроки?

– Да по той же причине, – улыбнулась мисс Грассли, – по которой издатель готов напечатать ваш учебник: из-за читательского интереса.Не сомневаюсь: если в конце каждого краткого урока вы сообщите, что учебник можно заказать, и укажете адрес своего будущего издателя, это обязательно повысит его заинтересованность, а к тому же подхлестнет покупку книги читателями газеты.

– То есть вы предлагаете, чтобы я начала рекламировать книгу даже еще до того, как издатель согласится отправить ее в печать?

Мисс Грассли не было нужды отвечать на вопрос, ибо именно это она и имела в виду. Блестящая мысль! Сьюзен переплела пальцы и снова стала мерить шагами каморку от кровати до двери.

– Славно. Я сегодня же отправлю в «Бат геральд» свой первый урок. И, пожалуйста, помолитесь о том, чтобы газета согласилась его напечатать.

У Сьюзен даже голова закружилась при мысли о том, что работа – ее работа– будет представлена читающей публике. Деньги были необходимы, но какие бы деньги ей ни предложили, она не ради этого готова была поделиться своими знаниями с проживающими в Бате женщинами из менее привилегированных слоев населения.

Кому-то она поможет изменить свою жизнь.

Если газета согласится публиковать краткое изложение ее уроков, она окажет огромную услугу женщинам Бата.

И возможно – только возможно – эта услуга поможет ей добиться невероятного... заставить отца гордиться ею.

* * *

До конца дня Сьюзен успела отправить не один, а сразу два конспекта своих уроков в самые читаемые газеты Бата. Исключительно актуальный урок «Как составить безукоризненное меню на Михайлов день» она послала в «Бат кроникл». А в «Бат геральд», издание, которое привлекало ее разделом познавательных, хотя и странных порой слухов – «Невероятно, но факт», – отправила ценнейший урок с подробными указаниями, как перешить прошлогодние платья, чтобы они полностью соответствовали новейшей моде.

Она, впрочем, не надеялась, что хотя бы одна из двух газет быстро откликнется на ее обращение, однако на следующее утро, к девяти часам, из обеих газет пришли ответы. Ей предлагали – подумать только! – платуза любые публикации, которые она согласится предоставить. Если она располагает материалом, сообщали из «Бат кроникл», то газета готова печатать его по частям ежедневно, кроме воскресенья.

Оба издания также согласились помещать в конце ее материалов адрес издателя учебника. Разумеется, она не стала извещать редакции о том, что ей еще только предстоит получить заказ на учебник, но эта мелочь ее и не заботила. Письма будущих читателей сами по себе станут достаточным стимулом для лондонского издателя, и он поторопится с публикацией книги. По крайней мере, так считала сама Сьюзен.

И она дала согласие вести разделы в обеих газетах (ни одна не настаивала на исключительных правах) – а как еще могла поступить здравомыслящая женщина, нуждающаяся в деньгах, да еще и стремящаяся совершить благое дело? Конечно, она не забывала о порядочности и решила не посылать в редакции конспекты уроков по одной и той же теме.

Спустя еще два дня

Сьюзен уделяла все свободное время написанию конспектов уроков для газет, и дни ее пролетали быстро, но не настолько, чтобы не заметить отсутствия в школе лорда Уэнтуорта – он не показывался здесь уже больше недели.

Время от времени она рассеянно выглядывала из окна классной комнаты – не покажется ли он? А проводя для девочек познавательные экскурсии по Бату, посматривала по сторонам и не забывала заглядывать в магазины, втайне надеясь, что их пути вскоре снова пересекутся.

Сьюзен смотрела, не видя ничего, на чашку дымящегося чая и вспоминала тот единственный раз, когда они танцевали в Верхних залах.

– Ах, значит, вы уже знаете! – воскликнула возникшая вдруг рядом с ней мисс Хопкинс.

– О чем это вы, мисс Хопкинс? – спросила Сьюзен, ничего не понимая.

– Ой! Значит, вы еще не видели! – Она наклонилась ближе и зашептала Сьюзен на ухо: – Я положила две газеты вам на кровать.

В глазах Сьюзен по-прежнему стыл безмолвный вопрос.

– Н-не хотите ли вы сказать, что мои уроки...

Мисс Хопкинс энергично тряхнула головой. А Сьюзен уже изо всех сил мчалась из столовой в свою каморку. С треском захлопнула за собой дверь и едва не пролила чай из все еще зажатой в руке чашки, потянувшись к первой из двух газет. «Бат геральд»!