Текст книги "Милость Келсона"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

– Ну, я не думаю, чтобы состояние его пальцев помешало ему носить вот это, – сказал Келсон, протягивая Кардиелю завернутые в платок кольца. – Может, наоборот, его немного утешит, если он снова получит свои перстни. Кьярд вчера отобрал их у Лориса, когда того взяли в плен. Я как раз сейчас допрашивал этого гнусного выродка.

– Ай-ай, как ты отзываешься о старине Кьярде! – насмешливо бросил Морган, осторожно разворачивая платок.

– Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю.

– А, да, пожалуй… – Морган наконец развернул оба епископские кольца и теперь положил на ладони и рассматривал, – но под каждым перстнем оставался уголок изолирующей его ткани. Перстень Дункана лежал на правой ладони Моргана, Лориса – на левой.

– Ну-ка, ну-ка… А я-то по дороге думал, что с ними сталось… Уф! – Он содрогнулся. – Как воняет психика Лориса, просто жуть! Насквозь все пропитано… Не верится мне, что у него хватило бы наглости надеть кольцо Истелина.

Келсон поморщился.

– Я сомневаюсь, что он вообще решился бы долго держать этот перстень при себе. Однако он в этом деле добился и еще кое-чего, на что никак не рассчитывал. Нечто насылало на него ночные кошмары, видения святого Камбера.

– В самом деле? Ну, не могу сказать, что я очень удивлен. Дункан захочет вернуть свое кольцо… Дункан?

Все еще держа перстень через платок, Морган осторожно коснулся запястья Дункана. Почти в то же самое мгновение веки епископа затрепетали, голубые глаза открылись, и постепенно их взгляд сфокусировался на кольце, которое Морган держал прямо перед Дунканом.

– Кольцо Истелина… – пробормотал Дункан, поднимая лишенную ногтей руку и протягивая ее к перстню. – Где ты его взял?

– А где ты его в последний раз видел? – ответил вопросом Морган, чуть отодвигая кольцо, чтобы Дункан не мог его взять. – Я думаю, его неплохо было бы очистить. Его носил Лорис.

По всему телу Дункана пробежала легкая дрожь воспоминания о пережитом.

– Знаю, что носил. Ну, по крайней мере он не отрезал его вместе с моим пальцем, как он это сделал с Истелином. Надеюсь, перстень наслал ему парочку хороших кошмаров!

– Похоже, так оно и было, – сказал Морган. – Тут другой вопрос… не нашлет ли он кошмары и тебе, после того, где он побывал? Мы уже знаем по прошлому опыту, что кольцо очень сильно накапливает психические отпечатки.

Дункан отрицательно хмыкнул и покачал головой, снова протягивая руку к кольцу.

– Камбер и Истелин сильнее Лориса. Дай его мне, Аларик. Обещаю, что не повторю того, что было в день моего посвящения.

– Да уж надеюсь, что не повторишь, хотя бы ради нас всех, – пробормотал Морган. Но все же он передал кольцо Дункану, а кольцо Лориса вернул Кардиелю. Тот тщательно завернул его и спрятал под сутаной.

Дункан несколько секунд держал кольцо двумя пальцами, явно смотря сквозь него, потом моргнул и усмехнулся.

– Не думаю, чтобы святому Камберу понравилось то, что этот перстень оказался в руках у Лориса.

– Вот как? – произнес Кардиель.

– Аларик, включи Томаса в общую цепь, вместе с нами. И вы все, объедините силы. Этому кольцу вовсе не нужно очищение. Я думаю, Камбер что-то хочет сообщить всем нам.

Пока Кардиель изумленно таращил глаза, Морган встал, уступая ему свое место. Как только архиепископ сел, Морган положил одну руку ему на шею, сзади. Келсон и Дугал подошли вплотную к Дункану с другой стороны постели.

– Закрой глаза и расслабься, Томас, – негромко сказал Морган, мягко протягивая нити контроля сознания, когда Кардиель повиновался ему. – Я знаю, ты прежде уже работал с Ариланом. Только не спрашивай, откуда я это знаю. Просто не сопротивляйся мне. Плыви по течению. Если начнется что-то слишком мощное, я тебя прикрою.

Голова Кардиеля склонилась, подбородок уперся в грудь, и когда Морган начал скреплять цепь, он положил вторую руку на предплечье Дункана и слился с ним в едином звене, – и Дункан при этом уже вовлек в свое звено Дугала и Келсона.

Кардиель не закрыл глаза, поэтому он видел, как Дункан надел кольцо на его обычное место на правой руке.

А потом в цепь влился кто-то еще, кроме них четверых, и Аларик ощутил, как чья-то почти невесомая рука опустилась на его голову, благословляя. Это было «прикосновение Камбера», которое было знакомо ему задолго до того, как он сумел связать его со своим даром Целителя, но сейчас тут было кое-что еще: некое присутствие ощущалось куда более явственно, чем тот призрак, который он видел на посвящении в сан Дункана; кто-то одобрял и поддерживал его, и благословлял, на несколько секунд наполнив все его существо неописуемым чувством здоровья и правоты.

А потом видение растаяло, и тепло его сияния осталось лишь в памяти, и Морган уже рассеянно мигал глазами, позволив цепи разорваться, и с отсутствующим видом похлопал по плечу Кардиеля, а архиепископ-человек тоже моргал, подняв голову и глядя на всех по очереди в изумлении от того, что и он наконец соприкоснулся с магией, в которую давно верил, но которую никогда прежде не испытал на себе.

– Это был… Камбер? – шепотом спросил Кардиель, когда наконец осмелился заговорить.

Дункан ладонью левой руки прикрыл перстень и прижал обе руки к груди, стараясь не задеть ничего концами пальцев, с которых была содрана кожа.

– Я бы мог спросить – а кто же еще? – ответил ему Дункан. – Но мне бы не хотелось выглядеть легкомысленным. Одно могу сказать наверняка: это был не Лорис. Теперь ты понимаешь, почему Келсону так хочется вернуть Камберу достойное его место?

– Но я не Дерини, – пробормотал Кардиель. – Я думал, он является только Дерини. Он же святой Дерини.

– Да, но изначально он был просто Защитником Человечества, ну, и патроном магии Дерини тоже, – сказал Морган. – К тому же мы и не думаем, что он является только Дерини. Мы лишь знаем, что те несколько Дерини, которые находятся в этом шатре, уже видели его прежде. Кроме того, нельзя сказать, что он действительно явился тебе; ты видел его посредством нашей цепи, нашей связи с перстнем – но это, конечно, не уменьшает значения испытанного тобой. Дункан, как ты думаешь, на этот раз в кольце прибавилось что-то новое – или это проявились следы его прежнего состояния?

Дункан покачал головой.

– Трудно сказать… Я не думаю, что это остаточное. Томас, мы совершенно уверены, что это кольцо изготовлено из потира или какого-то другого сосуда, используемого в мессе… и это тесно связано с Камбером, возможно, он сам пользовался этим сосудом. Ты случайно не знаешь, кто делал кольцо Истелина?

– Представления не имею. Но думаю, такое вполне возможно – кусочек алтарного блюда мог быть переплавлен на кольцо. Но ведь Истелин не был Дерини… или был?

– Никто этого не знает, – ответил Морган. – И, к несчастью, теперь уже нам этого и не узнать. Но мне бы все равно хотелось собрать как можно больше сведений о его семье.

– Когда вернемся в Ремут, я посмотрю, что можно выяснить, – сказал Кардиель. – И кстати, если уж мы вспомнили о Ремуте… Аларик, ты сможешь установиться связь с Ричендой сегодня вечером? Нужно сообщить Нигелю, что проблема Меары уже почти решена.

– Она не будет решена, пока Кэйтрин не сдастся, – вмешался Келсон, не дав Моргану ответить. – Но я согласен с тем, что в Ремуте должны знать обо всех событиях. Кроме того, я подозреваю, что отсюда наладить связь будет легче, чем из Лааса.

Морган вздохнул.

– Отсюда тоже не слишком-то легко, учитывая, как мы все утомлены. Но ты прав – в Лаасе будет хуже. Мы попытаемся около полуночи, я сначала должен немножко поспать. Если вы не против, я бы попросил вас помочь мне в установлении цепи… ну, кроме Дункана, конечно.

– Аларик, я не калека… – начал было Дункан.

– Нет, именно калека! И чем скорее ты перестанешь упираться, тем скорее перестанешь им быть!

– Но я хочу помочь!

– Ты куда больше мне поможешь, если будешь спать.

Эта мысль была подтверждена и усилена психическим толчком, и Дункан тут же зевнул во весь рот и упал на подушки, изо всех сил пытаясь удержать глаза открытыми.

– Аларик, это нечестно… – пожаловался он, снова зевая.

– Да ведь вся жизнь – штука ужасно нечестная, – возразил Морган, легко касаясь лба Дункана, как раз между бровями. – Мы все это знаем из собственного горького опыта. Ну, а теперь спи.

Глава XXI
Совлек с меня славу мою и снял венец с головы моей.[22]22
  Иов 19:9


[Закрыть]

Так им и не удалось установить связь с Ричендой в эту ночь; но на следующую они это сделали – и узнали о торентском заговоре, раскрытом уже после их последнего контакта.

– Теперь для нас еще более важно как можно скорее привести дело к развязке, – говорил Келсон Моргану на следующее утро, когда они уже скакали по направлению к Лаасу, изнемогая от зноя на плоской равнине, залитой солнечными лучами. – Пока все выглядит так, будто ситуация в наших руках, но мне бы хотелось поскорее очутиться в Ремуте, чтобы самому во всем разобраться.

Однако и неделей позже, когда они уже начали осаду Лааса, в Ремуте ничего не изменилось. Дункан с каждым днем все набирался и набирался сил, и наконец ко всеобщей радости выбрался из носилок – как раз когда они добрались до Лааса; однако носки его сапог были обрезаны, чтобы уберечь от ненужных травм пальцы его ног, и он постоянно носил тонкие легкие перчатки, чтобы предохранить руки. Он все еще слишком быстро утомлялся, однако он отлично знал, как бесятся Лорис и Горони, видя его верхом на коне, – ведь ему надлежало давным-давно обратиться в прах и пепел! – и потому он доставлял себе небольшое удовольствие показаться им изредка и подразнить их. Лорис и Горони ехали верхом, но в цепях, и стража не отступала от них ни на шаг.

Когда Келсон и главные силы Гвиннеда начали осаду крепости Лааса, армия короля сильно увеличилась за счет добровольцев – граждан Меары, поклявшихся в верности Келсону после битвы в долине Дорна. А закованных в кандалы Лориса и Горони также сопровождали меарцы, до сих пор не пожелавшие дать клятву верности новому сюзерену, – но таких нашлась всего горстка. Тела Сикарда и Итела везли в искусно изготовленных гробах на крепкой телеге, тащившейся следом за воинскими отрядами; из-за сильной жары тела уже начали вонять.

Незадолго до полудня следующего за днем прибытия к Лаасу дня, когда город уже успел как следует встревожиться, видя огни лагеря огромной армии Халдейна, рассыпавшиеся предыдущей ночью по всей равнине вокруг города, Келсон, с флагом переговоров, подскакал к городской стене на расстояние выстрела из лука, в сопровождении герцогов Аларика, Эвана и Дункана. Келсона сопровождали также архиепископ Кардиель, Дугал и шесть рыцарей из личной гвардии короля, а барон Джодрел и еще шесть гвардейцев гнали перед собой Лориса и Горони. Вскоре из боковой двери рядом с городскими воротами выехал одинокий верховой герольд, с белым парламентским флагом, – он выглядел сдержанным и спокойным.

– Моя госпожа приказала мне спросить вас о ваших намерениях, король Гвиннеда, – произнес парламентарий, адресовав Келсону и его сопровождению вежливый салют.

Келсон ехал с поднятым забралом; на его шлеме красовалась золотая корона, усыпанная драгоценными камнями. Король спокойно и внимательно изучил взглядом парламентария и сказал:

– Твоя госпожа наверняка и сама может догадаться, что мои намерения при данных обстоятельствах не могут быть вполне мирными. Ей также нужно знать – мы взяли в плен ее главнокомандующего, Эдмунда Лориса, и священника Горони, а многие из тех, что еще недавно находились в ее армии, ныне перешли под знамена Халдейна. Кроме этого я ничего не скажу тебе; а другие предложения, как я подозреваю, твоя госпожа предпочтет услышать от кого-нибудь повыше тебя рангом.

Посланец горделиво вскинул голову, но заговорил ровным и спокойным тоном:

– Я рыцарь, и я посланник моей леди, сир король. Я думаю, из этого ясно, что она вполне доверяет мне принести от вас любое послание.

Келсон посмотрел на поводья, которые держал затянутой в перчатку рукой, – красная кожа сверкала на фоне белой… Они с Дугалом долго обсуждали, кто должен сообщить претендентке на трон Меары особые новости – о смерти ее мужа и сына, а также донести до нее условия Келсона, – и Дугал в конце концов одержал победу.

– Есть обстоятельства, неведомые тебе, сэр рыцарь, и их твоей госпоже лучше услышать собственными ушами. Поэтому я желаю отправить с тобой своего собственного гонца, чтобы он поговорил с твоей леди. Я полагаю, она гарантирует ему полную безопасность?

– Сир! Моя госпожа – дама чести!

– О, мы все стараемся быть людьми чести, – устало сказал Келсон. – Ты будешь сопровождать моего посланца?

– Разумеется, сир. – Посланец с легкой подозрительностью во взгляде посмотрел на Моргана и Дункана. – Вот только я не думаю, что моя госпожа будет рада принять у себя Дерини… о, я ни в коем случае не желаю нанести оскорбление вашим милостям, – тут же добавил он.

Келсон едва заметно кивнул.

– Я решил послать к ней графа, а не герцога, – спокойно произнес он. – И к тому же ее родственника, хотя, боюсь, в последнее время она не поддерживала с ним отношений. Примет ли она своего племянника, графа Дугала Мак-Ардри, как ты думаешь?

Гонец окинул Дугала долгим оценивающим взглядом, потом снова посмотрел на короля, и на его лице вдруг отразилась неуверенность.

– Гарантия безопасности парламентария относится и к графу, безусловно, – сказал он, слегка запинаясь. – Но… вы не знаете, что произошло с лордом Сикардом, сир?

Келсон серьезно кивнул.

– Я знаю. Но это как раз та новость, которую твоя госпожа должна услышать первой, – ответил он. – И лучше будет, если услышит она ее от графа Дугала. Ты можешь отвести его к ней прямо сейчас?

* * *

Дугал и посланник Кэйтрин едва ли обменялись и дюжиной слов, пока скакали к главным воротам Лааса. Да им и нечего было сказать друг другу. Дугал был мрачен и серьезен, придавленный грузом тех новостей, которые он нес Кэйтрин, а посланник самозванки едва ли стремился поскорее услышать то, что почти наверняка означало бы конец притязаниям Меары на независимость.

Поскольку Дугал заранее знал, что ему предстоит выступить скорее в роли посла, нежели в роли графа-воина, он был одет не в боевые доспехи, а в обычный кожаный костюм для верховой езды, и на его поясе не было ни меча, ни кинжала. На его груди в качестве перевязи красовался новый плед цветов клана Мак-Ардри, подчеркивавший его родство с самозванкой, а над пограничным беретом развевались три орлиных пера вождя клана; коса пограничника была сегодня перевязана черной лентой.

Он скакал рядом с посланником Меары, сосредоточенно глядя прямо перед собой, и даже когда они уже очутились во дворе замка и спешились, он не бросил ни единого взгляда ни вправо, ни влево, и молча направился за гонцом вверх по ступеням; дальше они свернули в боковой коридор, не пересекая главный вестибюль замка.

Кэйтрин ждала его в одной из дальних гостиных, выходившей окнами во внутренний сад; рядом с ней стояли Джедаил, епископ Креода и четыре странствующих епископа, которые поддерживали Лориса и идею независимости Меары: Мир де Кирни, Гилберт Десмонд, Раймер де Валенс и Кэлдер Шиильский, дядя Кэйтрин по материнской линии, – а точнее, двоюродный дед.

Лицо Кэйтрин вдруг стало белее, чем ее одежды, когда она увидела, кого прислал король Келсон.

– Как он осмелился прислать именно тебя, из всей своей свиты? – негромко проговорила она, и Дугал, видя ее бледность, испугался, что она вот-вот потеряет сознание. – И как ты вообще осмелился показаться мне на глаза?

Дугал отсалютовал самым почтительным образом, – он был королевским послом и стоял перед главным противником Келсона.

– Миледи, вы не можете предполагать, что какой-то другой посол Халдейна принесет вам вести, которые вы были бы рады слышать, – вежливо ответил он. – И его величество подумал, что неприятное по крайней мере лучше услышать от родственника.

Кэйтрин, приложив немалые усилия, взяла себя в руки и снова стала королевой. Она осторожно положила ладони на подлокотники кресла, которое в данный момент превратилось лишь в тень трона.

– Какие… новости? – очень тихо спросила она. – Сикард?..

– Мертв, миледи.

– А мой… мой сын?

– Тоже.

Руки Кэйтрин мгновенно взлетели к губам, чтобы подавить болезненный стон, едва не вырвавшийся из ее груди; Джедаил опустился на колени возле ее кресла и прижался лбом к колену Кэйтрин. Креода сделал несколько шагов по направлению к Дугалу.

– Что с архиепископом Лорисом?

Манеры Дугала невольно стали холоднее и жестче, хотя он и знал, что ему следует соблюдать полный нейтралитет, будучи послом Келсона.

– Он взят в плен, ваша светлость. И монсиньор Горони также. Они ожидают королевского суда.

– Но это невозможно! – прошептал Креода, скорее обращаясь к самому себе, чем к кому-либо еще. Джедаил побледнел, остальные служители церкви, ошеломленные и испуганные, тихо заговорили между собой.

– Уверяю вас, ваша светлость, это не только возможно, это уже произошло, – холодно произнес Дугал. – И, честно говоря…

Он умолк, не договорив, поскольку сейчас не время было рассуждать о том, что Лорис и Горони сделали с его отцом, или вдаваться в подробности его отношений с Дунканом; сейчас они оба были просто пограничниками. И он сказал то, что должен был сказать как посол:

– Но более подробно вы узнаете все в свое время от его величества, и он готов высказать вам свои соболезнования. А сейчас в мои обязанности входит сообщить вам, миледи, условия, которые предлагает вам его величество.

– Как смеешь ты предлагать условия мне? – прошептала Кэйтрин.

Дугал удивленно вскинул голову.

– Но, миледи, вы проиграли! Уверен, вы и сами ничего другого не думаете.

Кэйтрин откинулась на спинку кресла и, взяв себя в руки, остановила взгляд на Дугале.

– Я в безопасности, я нахожусь в своей собственной столице Лаасе, молодой Мак-Ардри, – твердо произнесла Кэйтрин. – Твоему Келсону не удастся вытащить меня отсюда.

– Вытащить вас? – Дугал изумленно оглядел всех по очереди. – Мадам, вы в осаде. Ваши командующие и главные советники либо в плену, либо убиты. Ваша армия разбита на поле сражения и приняла присягу верности Халдейну, как это уже случалось однажды, давно. Его величество просто ждет, когда вы выйдете. И будет ждать, сколько понадобится. Вы не сможете бежать отсюда. Вы проиграли.

Джедаил положил дрожащую руку на руку своей тетушки и дерзко посмотрел на Дугала.

– Так каковы же условия короля, кузен? – негромко спросил он.

– Я вам их прочту, – ответил Дугал, доставая из-за пазухи свиток и глубоко вздыхая. – «Келсон Синхил Райс Энтони Халдейн, милостью Божией король Гвиннеда, владетель Меары и лорд Пурпурной Марки, сообщает леди Кэйтрин Квинелл, так называемой Меарской самозванке, – начал он читать ровно и уверенно, постепенно разворачивая свиток. – Сударыня, дальнейшее сопротивление вашему законному сюзерену приведет лишь к дальнейшей бессмысленной потере жизней жителей Меары; а смерть каждого преданного Халдейну человека повлечет за собой казнь десяти меарцев, как только битва будет закончена. Однако если ваша милость сдастся без каких-либо оговорок, мы намерены предложить вам следующее. Первое. Против народа Меары в целом не будут приниматься никакие меры наказания, однако знать и бывшие военные командиры должны будут принести клятву верности королю Келсону Гвиннедскому как своему законному сюзерену и сеньору, и будут подвергаться наказаниям, если в будущем отрекутся от своих клятв. Те, кто выкажет неповиновение законам Гвиннеда, точно так же будут судимы лично».

– «Второе», – Дугал снова глубоко вздохнул, и, ни на кого не глянув, принялся читать следующий пункт королевских условий. – «Тела Сикарда Мак-Ардри и Итела Меарского будут похоронены со всеми надлежащими почестями, здесь, в Лаасе. Леди Кэйтрин будет дозволено присутствовать при церемонии».

– Как они умерли? – донесся до Дугала голос Кэйтрин, перебивший его официальное чтение.

Дугал поднял голову и посмотрел на нее, потом снова уставился в свиток.

– Разве сейчас важны подробности, миледи? – мягко сказал он. – Они лишь еще больше огорчат вас.

– Расскажи! – потребовала Кэйтрин. – Иначе я не стану слушать требования твоего господина!

– Хорошо.

Дугал отпустил край свитка, позволив тому снова свернуться, и заговорил, тщательно выбирая слова, стараясь как можно более смягчить правду.

– Ваш муж умер с мечом в руке, мадам, – осторожно сказал он. – Я… мне говорили, что он умер как храбрый человек, он предпочел смерть плену, когда понял, что потерял свою армию.

– Да, – выдохнула Кэйтрин. – Это похоже на него. Ты присутствовал при его смерти?

– Нет, миледи.

– Но он умер быстро? – настойчиво спросила Кэйтрин. – Скажи мне, что он не мучился!

– Я уверен в этом, миледи, – ответил Дугал, в памяти которого ярко вспыхнула сцена смерти Сикарда… стрела, вонзившаяся в его глаз… – Его рана была такова, что смерть должна была наступить мгновенно. Я не думаю, что он успел что-то почувствовать.

– Спасибо Господу хотя бы за это! – прошептала Кэйтрин в сложенные ладони, поднесенные к губам, а потом снова посмотрела на Дугала. – А мой сын?

Дугал нервно сглотнул, будучи уверен, что обстоятельства смерти сына потрясут Кэйтрин куда сильнее, чем обстоятельства смерти супруга. Но в его сердце не было ни капли сочувствия к Ителу.

– Две недели назад, в Талакаре, принц Ител был взят в плен, – сказал он. – В тот же день его и барона Брайса Трурилла судили, приговорили к смерти и казнили за их преступления.

– Казнили… как? – едва слышно спросила Кэйтрин.

– Они были повешены.

Дугал не видел ни малейшего способа как-то смягчить это известие, и он не мог как-то подготовить Кэйтрин ко всей его жестокости. И Кэйтрин обмякла в кресле, едва не потеряв сознание, а Джедаил склонился над ней, пытаясь как-то утешить, хотя и сам был бледен от ужаса – ведь если наследного принца Итела казнили подобным образом, то что ждет его самого, следующего в линии наследования?

– Я… я не настаиваю на других подробностях, – пробормотала наконец Кэйтрин, к которой отчасти вернулось самообладание. Он жестом дала Дугалу понять, что он может продолжить чтение, а сама взяла Джедаила за руку и отвернулась к окну, глядя на светлое небо полными слез глазами.

– «Третье», – произнес Дугал, снова разворачивая свиток. – «После клятвы в том, что она никогда больше не посягнет на права законного сюзерена Меары, будь то именованный король Келсон Гвиннедский или его наследники, леди Кэйтрин будет позволено удалиться в монастырь, избранный для нее его величеством, и жить там до конца ее земных дней, в покаянии и молитвах о душах тех, кто погиб в результате ее бунта».

– Это весьма великодушно, миледи, – пробормотал Джедаил, из глаз которого тоже лились слезы. Он вытер их дрожащей рукой. – Дугал, а со мной что будет?

– «Четвертое», – прочитал в ответ Дугал, не осмеливаясь посмотреть на молодого епископа. – «Касательно Джедаила Меарского, племянника леди Кэйтрин и бывшего епископа Ратаркина: поскольку он является изменником как светское лицо и как духовное, и поскольку его величество не намерен допустить, чтобы оставалась возможность нового бунта в Меаре, центром которого может стать названный епископ, как наследник леди Кэйтрин, Джедаил Меарский должен быть лишен жизни».

С губ Джедаила сорвался короткий стон, и он покачнулся, стоя на коленях, и стал еще бледнее. Кэйтрин охнула и нервно обхватила его за плечи. Но прежде чем кто-либо из присутствующих успел произнести хоть слово, Дугал, откашлявшись, продолжил чтение:

– «Однако, поскольку названный Джедаил издревле ведет свой род от принцев Меары, и по крови является принцем, а по сану – епископом, король Келсон Гвиннедский милостиво сообщает, что Джедаил будет подвергнут почетной казни и умрет от меча, в отсутствие зрителей, и будет торжественно похоронен рядом со своими родными здесь, в Лаасе».

Дугал украдкой глянул на ошеломленного Джедаила, стараясь не встречаться с ним глазами, потом посмотрел на других служителей бога, и вернулся к свитку.

– «Пятое. После определения меры светской виновности епископ Креода и все прочие священники-отступники, кто так или иначе связан с бунтом в Меаре, будут отвечать перед церковным судом, который созовут архиепископы Браден и Кардиель, король Гвиннеда вынесет свой приговор в соответствии с решением этого суда». – Дугал снова отпустил край свитка, позволив ему свернуться, и обвел взглядом всех присутствующих. – Король не намерен ни в чем отступать от этого решения.

Затем последовало несколько тревожных минут, когда Дугал кратко повторил содержание послание и уточнил ряд упомянутых в нем терминов, – и вот наконец Кэйтрин встала, пошатываясь, давая понять, что аудиенция подошла к концу.

– Дугал, передай своему королю, что его послание составлено грубо, но мы обдумаем все и к полудню дадим ответ.

– Да, сударыня, я передам ему, – негромко сказал Дугал, отвешивая вежливый поклон.

– Спасибо. И… Дугал…

– Да, сударыня?

Тяжело сглотнув, Кэйтрин жестом приказала Джедаилу и всем остальным епископам отойди подальше и, подозвав Дугала, увела его к оконной амбразуре. Солнечные лучи, падавшие в окно, осветили и позолотили медные волосы Дугала, заплетенные в косу, и казалось, что на голове юноши – золотой шлем… Дугал смущенно смотрел на Кэйтрин, и вдруг его глаза расширились от изумления: женщина достала из рукава маленький кинжал.

– Ты ведь не вооружен, Дугал, правда? – мягко произнесла Кэйтрин, видя опасение Дугала.

– Да, миледи. Я пришел сюда как посланец короля, честь честью, чтобы говорить с благородной леди, – потому что только благородная леди могла выйти замуж за моего дядю и родить ему детей, в которых текла кровь Мак-Ардри.

Фыркнув, Кэйтрин изобразила кривую улыбку.

– Храбрые слова, племянник, хотя я могу убить тебя вот тут, на этом месте… и, возможно, убью, – за то, что ты сделал со мной и моими близкими. Но ты прав: он был бесконечно честным и добрым человеком, твой дядя Сикард. Если бы я позволила нашим детям носить его имя вместо моего, все могло обернуться совсем по-другому.

– Да, миледи.

– Он действительно был хорошим и добрым человеком, Дугал, – повторила Кэйтрин. – А поскольку за последние недели я много слышала о твоих доблестных подвигах, я не раз думала, как могли бы повернуться дела, если бы твоим отцом был он, а не Каулай.

Дугал чуть было не брякнул, что Каулай вовсе не был его отцом, но он пока что не знал, что она собиралась делать со своим маленьким кинжалом.

Он подумал, что сможет отобрать у Кэйтрин оружие, если она вздумает напасть на него, – женщина была намного ниже него ростом и раза в четыре старше, – но если она действительно это сделает, другие, надо полагать, поспешат ей на помощь. Что ж, такое случалось: многих гонцов убивали за то, что они принесли плохие вести; а те новости, что принес он, видит Бог, давали все основания ненавидеть его, пусть даже он сам, лично, не дал никакого повода к ненависти.

Но Кэйтрин лишь молча повертела кинжал в руках и через несколько секунд протянула его Дугалу, рукояткой вперед, и по ее губам скользнула улыбка.

– Мне дал его Мак-Ардри, в день нашего венчания. Я хочу, чтобы он стал твоим.

– Сударыня?..

– Я хочу, чтобы он остался у тебя. Уходи, – она вложила рукоятку кинжала в ладонь Дугала. – Прости старой женщине ее фантазии. Дай мне вообразить, пусть на несколько секунд, что ты – мой и Сикарда сын, а не сын Каулая. Мои дети мертвы, мои мечты о них тоже умерли… и о Джедаиле, моем последнем родственнике…

– Но зато прекратится война, – возразил Дугал. – Никто больше не будет умирать.

Кэйтрин спросила севшим голосом:

– Ты видел, как все они умирали, верно?

– Кто?

– Все мои дети.

– Нет… Итела не видел… – пробормотал Дугал. – Ну да, я видел Сидану… и Ллюэла. Но не нужно так много думать об этом, миледи.

– Я не буду, – прошептала Кэйтрин. – Но я должна спросить о Сидане. Если бы… если бы Ллюэл не убил ее, как ты думаешь, мог этот брак действительно принести мир?

– Думаю, это могло быть. Наследники обоих родов стали бы ответом на вопрос о престолонаследии.

– А Сидана… она могла быть счастливой с Келсоном?

В горле у Дугала пересохло, и он тщетно пытался сглотнуть, не зная что ответить своей родственнице.

– Я… я не знаю, миледи, – выдавил он из себя наконец. – Но Келсон не только мой король, он еще и мой кровный брат, и… да, я верю, что он любил ее, на свой манер. Я знаю, что в ночь перед венчанием он говорил о своем браке, и как ему неприятно жениться из государственных соображений. Но я думаю, он убедил себя, что любит Сидану. – Дугал помолчал немного. – Вы это хотели услышать?

– Если это правда – да, – шепотом ответила Кэйтрин. – И я вижу по твоему лицу, что ты действительно в это веришь. – Она вздохнула. – Ах, это моя вина… Если бы я не была такой упрямой, Сидана могла бы сейчас быть жива, могла быть королевой Гвиннеда… Но я убила ее, я убила своих сыновей, я убила своего мужа… Дугал, я так устала от убийств…

– Так перестаньте убивать, миледи, – мягко сказал Дугал. – Это только в вашей власти, и ни в чьей более. Примите условия короля. Верните Меару ее законному господину, и ищите мира в те годы, что вам осталось провести на земле.

– Ты действительно думаешь, что он оставит меня в живых?

– Он дал вам слово, миледи. Я никогда не слышал, чтобы Келсон нарушал обещания.

Она снова вздохнула и горделиво вскинула голову, направляясь снова к центру комнаты, где тут же утихли все разговоры.

– Передай своему господину, что мы пришлем ему наш окончательный ответ в полдень, – сказала Кэйтрин. – Я… я должна подумать.

Когда Дугал вышел, она медленно опустилась в свое кресло и откинулась на спинку.

– Позови моих советников, Джедаил, – тихо сказала она. – И принеси мою корону.