Текст книги "Милость Келсона"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)

Кэтрин Куртц
«Милость Келсона»

Пролог
И король поступит по его воле.[1]1
  Даниил 11:30


[Закрыть]

– А я говорю вам, он ни за что не передумает, – сказал Совету Дерини епископ Арилан, хлопая обеими ладонями по инкрустированному столу слоновой кости, дабы подчеркнуть свои слова, в то время как его взгляд пробежался по троим мужчинам и трем женщинам, сидевшим вместе с ним в сводчатой палате, где проходило заседание Совета. – Он не только не передумает – он не желает даже обсуждать это…

– Но он должен обсудить! – Ларан ап Пардис, казавшийся очень старым и очень хрупким в своей черной мантии ученого, был явно испуган. – Ни один из королей династии Халдейнов никогда не делал ничего подобного. Уверен, вы предупредили его, что может случиться.

В бледном сиреневом свете, сочившемся сквозь большой восьмиугольный купол комнаты, Арилан казался усталым; он откинулся на высокую спинку своего кресла и глубоко вздохнул, мысленно молясь о том, чтобы сохранить терпение.

– Я предупреждал… и не однажды.

– И? – вопросительно произнесла женщина, сидевшая слева от него.

– И если я буду слишком настойчивым, он может вообще утратить доверие ко мне. – Епископ повернул голову и осторожно глянул на женщину. – Вы можете усомниться, Кайри, но дело идет именно к тому. Видит бог, он определенно не доверяет нам как группе.

Под группой подразумевался, само собой, Совет Камбера, или, иначе говоря, Совет Дерини; предметом же обсуждения был семнадцатилетний король Гвиннеда, Келсон Синхил Райс Энтони Халдейн, уже более трех лет занимавший трон после убийства его отца.

Эти три года вовсе не были легкими ни для Совета, ни для короля, ни для королевства. Любой столь юный король почувствовал бы неуверенность рядом с этими людьми, задачей которых было помогать ему советами, – ведь несмотря на то, что за пределами этой комнаты лишь очень немногие вообще знали о существовании данной группы, Совет Камбера считал себя ответственным за судьбу Дома Халдейнов. Но Келсону, в отличие от большинства монархов, до него занимавших этот трон, достался в наследство слишком большой магический дар – через могучую кровь Дерини, его матери, королевы Джеханы, – она и сама не подозревала о собственной силе, пока невольно не пустила ее в ход во время его коронации. И в равной мере огромные магические возможности, видимо, достались ему от отца, короля Бриона.

Для любого, кроме Келсона, такое сочетание могло бы оказаться смертельно опасным, потому что тех, кто принадлежал к Дерини, боялись во всем Гвиннеде, и очень многие ненавидели их. До восстановления правления Халдейнов два века назад Гвиннед в течение многих поколений находился под властью Дерини, и Дерини, ничем не смущаясь, использовали чародейство ради собственной выгоды. И потому магов Дерини не только боялись, но и презирали; и мало кто теперь знал или помнил, что были и такие Дерини, которые оставались просто людьми и боролись с тиранством рода Дерини, или что был и некий позже опозоренный святой Дерини, который не только дал свое имя тому самому Совету, который собрался сейчас в тайной палате, но и первым научил королей рода Халдейнов магии.

Келсон, конечно, знал об этом. И, подобно многим Халдейнам до него, он принимал магический дар как естественную часть своего божественного королевского права, и постоянно держался на тонкой грани между беспомощностью, если он не использовал эту силу, и ересью, когда он ее применял, – но ведь ему приходилось защищать свой народ и корону. То, что ему приходилось скрывать наследие Дерини, было понятно: ведь слишком много еще оставалось таких людей, которые искали возмездия за годы преследований со стороны Дерини, к тому же подобный дар мог вызвать смертельно опасный интерес со стороны враждебной и завистливой Церкви.

И дело было даже не в том, что Церковь могла заподозрить в унаследовании магического дара именно от проклятых Дерини. Вообще необычное или по видимости волшебное, выходящее за рамки предписанного Писанием, всегда подвергалось исследованию со стороны тех, в чьи обязанности входило охранять чистоту веры; и безответственное использование магии, самими ли новыми сюзеренами, или теми, кто служил им, лишь усиливало убеждение в том, что магия скорее всего является злом. После свержения Дерини последовала реакция церкви, проклявшей их, и ко всем представителям этого рода стали относиться как к воплощенному злу, несмотря на то, что среди них было немало Целителей и истинных святых. И хотя простой народ в течение последних двух десятилетий уже стал забывать о своей ненависти, враждебность Церкви к роду Дерини не угасала. А потому вне Совета не набралось бы и дюжины людей, знающих о том, что епископ Денис Арилан – настоящий Дерини; и, насколько ему было известно, кроме него был лишь один священнослужитель, в чьих жилах текла та же кровь.

И тот, второй Дерини, также служил предметом особого интереса, хотя его происхождение от проклятого рода точно так же держалось Советом в тайне, как и происхождение епископа Арилана. Отец Дункан Мак-Лайн, недавно ставший герцогом Кассана, графом Кирнийским, а заодно и епископом, был Дерини лишь по матери, – то есть полукровкой в глазах Совета, – однако Совет считал, что он, пусть отчасти, но все же виноват в том, что король упорно не желал, чтобы им руководил Совет.

Ведь Келсон обращался за советом, что по делам управления, что по вопросам магии, отнюдь не к Совету, который постоянно твердил о необходимости «правильного» обучения и официального исследования его возможностей, а к Дункану и к своему кузену Аларику Моргану, – такому же полукровке, могучему и поневоле уважаемому герцогу Корвинскому; оба эти человека овладели своими талантами скорее по случайности, да еще благодаря собственному упорному труду.

Келсона могли бы счесть таким же полукровкой, – и тогда он бы оказался вне защиты Совета Дерини, – однако в нем текла еще и кровь его отца, Халдейна, и она много прибавила к и без того мощному наследию Дерини. Все это в особенности беспокоило Совет в последние дни, так как в одной из западных провинций Гвиннеда вспыхнул бунт, и король, прежде чем отправиться усмирять бунтовщиков, намеревался назначить наследником своего дядю, поскольку пока что не имел детей.

– Да, это не обрадует принца Нигеля, если он действительно осуществит свой план, – сказала старая Вивьен, неодобрительно покачивая седой головой. – Коль скоро Нигель немножко коснулся могущества Халдейнов, он вряд ли пожелает отказаться от него.

– Ему придется отказаться, как только у Келсона появится сын, – сказал Арилан.

– А если он не захочет, или просто окажется не в силах? – спросил сидевший справа от Арилана Баррет де Ланей, старший член Совета и коадъютор. – Я знаю, вы верите, Денис, что совесть Нигеля так же чиста, как ваша собственная, – и, возможно, так оно и есть. Но предположит, Келсон не сможет изменить ход дел. Сумеете ли тогда вы сделать это?

– Я лично? Конечно, нет. Но Нигель…

Сидевший по другую сторону стола Тирцель Кларонский лениво зевнул и поглубже уселся в кресло.

– Ох, нам незачем беспокоиться об этом, – сказал он с едва скрытым сарказмом. – Если Денис не справится, и Келсон тоже, я уверен, кто-нибудь обязательно найдет простой способ, чтобы устранить с пути нашего доброго принца Нигеля. Именно так всегда и бывает, сами знаете, – заявил он и добавил с негодованием: – В конце концов, мы не можем допустить, чтобы силой одновременно обладал более чем один Халдейн, не так ли?

– Тирцель, ты ведь не собираешься снова вспоминать тот старый спор, а? – спросил Баррет.

– А почему бы и нет? Скажи мне, пожалуйста, что страшного случится, если несколько Халдейнов сумеют завладеть силой? Мы не знаем, возможно ли такое, но если да?

Ответив так, Тирцель опустил голову и принялся водить пальцем по спиральному рисунку на инкрустированном столе; Вивьен, второй коадъютор, величественно повернулась в сторону самого молодого члена Совета.

– Мне очень жаль, если мы наскучили тебе, Тирцель, – резко сказала она. – Скажи мне, ты нарочно стараешься породить разногласия, или просто не желаешь думать? Тебе же известно, что само такое намерение недопустимо, даже если бы это было возможно.

Тирцель напрягся, его рука прекратила движение, – но он не поднял взгляда на Вивьен, продолжавшую говорить:

– Что касается Нигеля, то, если обстоятельства того потребуют, Нигель будет устранен. Постановления и условия наследования дома Халдейнов разработаны два столетия назад, самим нашим благословенным предком. И за все прошедшее время они ни разу не нарушались. Не думаю, чтобы ты не понимал причин этого.

Тирцель наконец посмотрел на нее; и что-то такое было в выражении его лица… нет, не просто приподнятая бровь и сжавшиеся губы. Хотя не было ничего необычного в подобных стычках между членами Совета, в том, что старое и новое поколения не сразу находили общий язык, – ядовитое замечание Вивьен задело его слишком глубоко; ведь он, будучи едва ли не вдвое моложе почти каждого из членов Совета, обладал, само собой, куда меньшим опытом и знаниями… он ведь был лишь на несколько лет старше самого короля. Правда, его теоретические знания превосходили знания многих здесь присутствовавших, но это не всегда помогало ему игнорировать то, что он воспринимал как личные выпады в свою сторону. Видя, что в миндального цвета глазах Тирцеля вспыхнул гнев, холодный и опасный, Ларан успокаивающе коснулся руки Вивьен:

– Довольно, Вивьен! Тирцель, и ты тоже! Прекратите! – проворчал он, машинально бросая взгляд на сидевшего напротив Баррета, хотя этот человек был слеп уже половину столетия.

Баррет, да сделай ты что-нибудь! – мысленно воззвал он.

Баррет уже поднял костяной жезл в ритуальном жесте предостережения; его изумрудные невидящие глаза остановились на лице Тирцеля.

– Тирцель, прекрати! – приказал он. – Если мы начнем ссориться, мы ничего не добьемся. А мы должны направить все усилия на то, чтобы справиться с Нигелем.

Тирцель фыркнул и демонстративно сложил руки на груди, но не произнес ни слова.

– Мы не должны, впрочем, забывать и о роли Келсона в этом деле, – продолжал Баррет. – Деля власть со своим дядей, он просто исполняет свой долг, как он понимает его, – то есть желает оставить наследника, способного нести бремя власти, на тот случай, если сам он падет в битве. Вы ведь не станете утверждать, что Келсон уходит от ответственности?

Тирцель, несколько смягчившись, покачал головой, но предпочел пока промолчать.

– А ты, Вивьен, – Баррет обернулся к второй спорщице. – Тебе не следовало бы проявлять такое холодное равнодушие к судьбе Нигеля. Он принял сторону закона, подчинившись силе, которой ему предстоит владеть. Наш долг будет не менее серьезен, если нам придется использовать ее.

– Он не чистой крови, – раздраженно пробормотала Вивьен.

– Ох, Вивьен…

С другой стороны стола, из кресла между Барретом и Тирцелем, донесся отчетливый смех, похожий на тихий звон драгоценного кристалла: это смеялась Софиана, до сих пор молчавшая.

Более двадцати лет назад, когда она была еще моложе, чем сейчас Тирцель, Софиана Анделонская блестяще служила Совету, и вынуждена была оставить должность только из-за того, что ее отец умер, не оставив наследников мужского пола. Более десятилетия она была суверенной правительницей Анделона, но год назад, когда ее дети стали уже взрослыми или почти взрослыми, она вернулась в Совет, чтобы занять место Торна Хагена, временно отстраненного от дел за его молчаливое попустительство действиям Венцита Торентского и Ридона из Истмарка в войне Гвиннеда и Торента. Вторая вакансия, более прямо связанная с войной, пока что оставалась незаполненной: это было место Стефана Корама, предшественника Вивьен в должности коадъютора, который без ведома Совета начал подлую и опасную игру, и этот обман в итоге стоил ему жизни, – зато корона Келсона была спасена.

Личные способности Софианы, а также ее полная отстраненность от внутренних интриг и споров, все более раздиравших Совет с момента вступления на престол Келсона, сделали ее чрезвычайно подходящей для того положения, которое она теперь занимала. Она также привнесла на скучные прежде заседания Совета свежий взгляд на вещи и редкое чувство юмора.

– Что бы это значило – «не чистой крови»? – мягко спросила она, опершись подбородком на ладонь красивой руки и весело глядя на Вивьен живыми черными глазами. – После двух столетий преследований едва ли многие представители нашего народа могут называться чистокровными Дерини.

Рыжеволосая Кайри, самая молодая из трех женщин, обиженно вскинула голову.

– Я могу так называться, – высокомерно произнесла она. – И в течение двух столетий до того. Тем не менее, разве мы не утверждаем, что линия наследования тщательно проверяется?

– В этом я с тобой согласна, – кивнула Софиана. – И именно по этому определению Брион был Дерини.

– Это абсурдно…

– И Нигель, как и Брион, несет в себе кровь Халдейнов… которая на свой лад может оказаться такой же могучей, как чистейшая кровь Дерини… какова бы ни была эта сила. Так что возможно, Нигель – Дерини. И Варин де Грей. В конце концов, он же умеет излечивать, – добавила она.

Члены Совета явно намеревались возразить, и она увидела это по их вспыхнувшим глазам, по приоткрывшимся губам, – но остановила всех легким взмахом свободной руки, не потрудившись поднять голову, опиравшуюся на другую ладонь, – она выглядела величественной и уверенной в своих свободных пурпурных с серебром одеждах.

– Успокойтесь, друзья мои. Я первая признаю, что мы здесь говорим, отнюдь не о лекарских талантах, хотя я и знаю, что это интересует наших уважаемых сеньора коадъютора и преданного Ларана. – Она одарила милостивой улыбкой их обоих. – Нас интересуют возможности Халдейнов. Что именно делает членов этого рода способными обладать силами, подобными силе Дерини? Кстати, Венцит Торентский, при всей его подлости, явно открыл некий способ оделять кое-кого сходными силами… тому очевидец Брэн Корис. Последний герцог Лайонел и его брат Махаэль также, видимо, обрели подобное благословение. Возможно, то, что в Гвиннеде называют возможностями Халдейнов, на деле является той же силой Дерини, только чуть более слабой… или более могучей.

– Более могучей? – удивленно произнес Тирцель.

– Это вполне возможно. Я сказала «более могучей», потому что сила Халдейнов проявляется у ее носителей сразу в зрелой форме, она им доступна, хотя, возможно, и не до конца понятна. В некотором смысле им приходится учиться, как использовать ее, – но именно это с незапамятных времен приходилось делать и «чистокровным» Дерини.

Арилан, склонный согласиться скорее с рассуждениями Софианы, чем с чьими-либо еще, перестал наконец вертеть свое епископское кольцо и нахмурился.

– Поосторожнее, Софиана, или ты скоро начнешь убеждать нас в том, что все вокруг – Дерини.

Софиана улыбнулась и откинулась на спинку кресла, покачав головой; серебряные серьги в ее ушах мелодично звякнули.

– Ничего подобного, друг мой, хотя это решило бы множество проблем… и, без сомнения, породило бы другие, еще худшие, – сказала она, поймав полный ужаса взгляд Вивьен. – Но согласитесь, что возможности Халдейнов могут оказаться таким же проявлением нашей силы Дерини, как «случайный» целительский дар Моргана и Мак-Лайна, и что оба дара требуют особого обучения и обращения, и что оба возникают самопроизвольно.

Арилан тихо присвистнул, Ларан изумленно уставился на Баррета, а остальные что-то забормотали невнятно. Арилан мысленно признался себе, что уже не раз размышлял о такой возможности, и был уверен, что он не одинок в этом, – но никто не осмелился заговорить об этом вслух на Совете. Арилан был также уверен, что Ларан, будучи Целителем, и Баррет, чье зрение могло бы отчасти вернуться, если бы его целительский дар можно было снова взять под контроль, тоже считают вопрос достойным обсуждения.

– Но, конечно, эту тему следует отложить на другой день, – продолжила Софиана. – Сейчас, если я правильно поняла, нас гораздо больше интересует то, что Келсон намерен действовать вопреки нашим суждениям. Однако я боюсь, что мы мало что можем изменить в данном случае, если забыть о физическом вмешательстве.

– Я уверен, ты не примешь возражений по этому вопросу, – сказал Баррет. – Но то, как ты выбираешь слова, заставляет предположить, что ты видишь некий способ…

– Если мы окажемся достаточно дерзкими, чтобы его использовать… да. Поскольку мы, похоже, согласны в том, что нет сомнений в том, что Вивьен столь изысканно назвала «чистотой крови» Келсона, я предполагаю, что у нас хватит сил, чтобы взять его под контроль… что мы по сути и делали в течение нескольких лет. Введем его в состав Совета.

Она не обратила внимания на общий вздох и подняла руку, показывая на пустое кресло с высокой спинкой, стоявшее между Тирцелем и Вивьен.

– Введем его в Совет и свяжем его теми же клятвами, какие связывают всех нас. Или вы боитесь его?

– Конечно, нет! – вознегодовала Вивьен.

– Он достаточно силен, – продолжила Софиана. – Он зрел не по годам.

– Он не тренирован!

– Ну, так возьмем на себя эту работу, и тогда можно не сомневаться – он будет под должным наблюдением.

– У него нет других качеств.

– Каких именно?

– Не дави на меня, Софиана!

– Каких качеств ему не хватает? – настаивала Софиана. – Я готова согласиться с тем, что он действительно не готов, но вы должны доказать мне это.

– Очень хорошо, – Вивьен вскинула голову. – Он недостаточно безжалостен.

– Он недостаточно безжалостен, – повторила Софиана. – Понимаю. Тогда вы, возможно, предпочли бы Моргана или Мак-Лайна?

– Ты с ума сошла?! – задохнулся Ларан, оказавшийся достаточно храбрым для того, чтобы вмешаться в продолжающуюся перепалку.

– Это вообще не может обсуждаться! – заявила Кайри, энергично встряхивая своей огненной гривой.

– Тогда найдите какого-то Дерини, готового взять на себя ответственность, – сказала Софиана. – Мы действуем не в полную силу, потому что у нас нет полного состава. Как долго еще будет пустовать место Стефана Корама?

– Лучше недостаток одного члена, чем замена его человеком, неспособным владеть своей силой! – рявкнула Вивьен.

Арилан с любопытством наблюдал за тем, как реагировали на идею Софианы сидевшие за столом: Вивьен и Кайри продолжали оспаривать каждое высказывание Софианы; Ларан выглядел глубоко встревоженным; Тирцель был возбужден, но ни с кем не заговаривал, что-то обдумывая; лишь Баррет оставался непроницаемым, он сидел между Ариланом и Софианой неподвижно и молча.

Конечно, это вовсе не было плохой идеей – ввести Келсона в состав Совета… когда-нибудь. В самом начале, хотя Совет быстро согласился признать короля полноправным Дерини, никто не пытался доказать, что он достаточно искусен или опытен… но за три года, прошедшие после его коронации, Келсон научился многому и как король, и как мужчина. Арилан имел возможность доложить об этом Совету. Вообще-то именно Арилан первым заговорил о возможном кандидатстве Келсона; Арилан же и продолжал настаивать на этом, хотя в куда более мягкой форме, нежели теперь Софиана; Арилан, единственный из семерых, постоянно общался с королем и знал лучше, чем кто-либо другой, каким твердым и дисциплинированным – и могучим – становился постепенно король. Да, ни один из королей династии Халдейнов до сих пор не заседал в Совете; но ни один из Халдейнов и не обладал такими способностями, как Келсон.

– Я думаю, мы уже достаточно ходили вокруг да около, – сказал наконец Арилан, дождавшись, пока бурные эмоции немного поутихли. – Даже если мы все склонны к тому, чтобы отдать королю должное, – а вам известно мое отношение к этому вопросу, – все равно сейчас не время принимать окончательное решение, нам предстоит война, а сегодня вечером мы должны провести ритуал. И кстати, я не думаю, чтобы кто-то всерьез полагал, будто Морган или Дункан могут сейчас быть реальными кандидатами.

– И спасибо небесам за это, – пробормотала Вивьен.

– Не беспокойся, Вивьен, – сказал Арилан. – Я первый соглашусь с тем, что оба они обладают неизвестными нам качествами. Кроме того… – он позволил себе горькую улыбку, – они до сих пор не простили меня за отказ от их услуг.

– Ты хочешь сказать, они тебе не доверяют? – спросил Тирцель.

Арилан взмахнул рукой, как бы говоря: «И да, и нет».

– Недоверие – это, пожалуй, слишком сильное слово, – продолжил он. – Лучше просто сказать, что они осторожны во всем, что касается меня – и кто станет порицать их за это? Они негодуют из-за того, что я не хочу говорить с ними о Совете – а я, само собой, не могу им объяснить, почему я этого не хочу.

– Три года назад ты привел их сюда, никого не спросясь, – холодно сказал Баррет. – Они уже знают о нас слишком много.

Арилан склонил голову.

– Да, я готов ответить за это… хотя я по-прежнему считаю, что поступил правильно, учитывая обстоятельства. Но, конечно, с тех пор я обдумал все как следует.

– Но продолжаешь поступать по-прежнему, – промолвила Вивьен.

– Давайте не отвлекаться, – тихо сказал Баррет. – Это старый, слишком старый спор. Вернемся к насущным проблемам. Денис, если ты не можешь этого предотвратить, то можешь ли ты хотя бы держать все под контролем?

Арилан отрывисто кивнул.

– В том смысле, в каком любой тренированный практикующий может контролировать ход внешних процессов – безусловно. Заверяю вас, мы должным образом защищены, у нас есть все для работы на высшем уровне магии. Но что происходит на внутренних уровнях – то остается под властью самого Келсона.

– А как насчет Риченды? – спросил Ларан. – Она сможет помочь тебе? Келсон ей доверяет, это точно.

– Да, это так, – Арилан повернулся к Софиане. – И мы знаем, что у Риченды есть сила и умение, ведь так, Софиана?

Софиана неопределенно пожала плечами.

– Не вини меня за это, Денис. Если бы меня спросили вовремя…

– Но она твоя племянница, – сказала Кайри. – Ты знала, что она обладает умением, однако позволила ей выйти замуж за полукровку!

– Ох, Кайри, ничего я ей не позволяла. Риченда взрослая женщина, и она Дерини, она сама принимает решения. Что касается нашего родства… – Софиана снова пожала плечами, капризно скривив губы. – Боюсь, я ее почти не знаю. Моя сестра и ее муж решили, что Риченде следует выйти замуж за человека, далекого от наших традиций и веры, и именно из этих соображений они исходили, когда выбирали ей первого мужа. Я возражала, но ничего не могла изменить. Я почти не видела девушку после того, как она стала графиней Марли.

– Но выйти замуж за Моргана… Темные глаза Софианы полыхнули огнем.

– Ты пытаешься добиться, чтобы я прокляла его? – резко сказала она. – Этого не будет. Он сделал Риченду счастливой, он принял внука моей сестры как родного ребенка, и я всегда относилась к нему хорошо – и, как ни странно, не ошиблась в своих чувствах. И хотя я слышала о том, что его сила опасна, поскольку не обуздана, я видела его лишь однажды. Незачем и говорить, что он был настороже и вел себя безупречно.

– Ах, но ты ведь все равно не доверяешь Моргану, – сказала Вивьен.

– А что такое доверие? – возразила Софиана. – Я уверена, что он хороший муж и отличный отец своим детям; я уверена в искренности моей племянницы, когда она рассказывает мне о его делах – и это хорошие дела. А все остальное – просто слухи. Но могу ли я доверять ему так, как доверяю всем вам? Мы тут, в Совете, часто спорим, но все мы обнажили друг перед другом души, принимая обеты. Вот это доверие.

Ларан вздернул серебристую бровь.

– В таком случае, доверяешь ли ты Келсону? – спросил он. – А ты, Денис? Открыл ли король свою душу перед тобой?

– В том смысле, какой имела в виду Софиана? – улыбнулся Арилан. – Вряд ли. Он как-то приходил ко мне на исповедь, когда Дункан Мак-Лайн отсутствовал, но это совсем другое дело. Однако я уверен, что его подлинные намерения и цели – такие же, как наши собственные.

– А как быть с Нигелем? – нетерпеливо спросил Тирцель. – На случай, если кто-то забыл, – Келсон сегодня вечером намеревается попытаться передать ему часть своей силы…

– Нет, мы не забыли, – кивнул Арилан. – И я знаю, к чему ты ведешь, Тирцель. К счастью, мысль о том, что не один-единственный Халдейн может владеть полной силой, не приходила в голову нашему твердолобому юному ренегату. Но если вам охота еще о чем-то побеспокоиться, то вот вам предлог: Келсон решил, что нынче вечером должен присутствовать молодой Дугал Мак-Ардри. Вот этот – точно для вас. Я не знаю, как это случилось, но он наверняка отчасти Дерини; и хотя он не знал об этом еще несколько месяцев назад, это не значит, что он не мог с тех пор многому научиться у Келсона, Моргана и Дункана.

Кайри изобразила на лице крайнее отвращение, а Вивьен пробормотала что-то вроде: «Еще один полукровка…»

– И еще есть Джехана, – продолжил Арилан, не обращая внимания на обеих женщин. – Когда она вернется ко двору…

Это и в самом деле пробудило во всех сильные опасения, – ведь королева-мать принадлежала к тому же роду, что и Льюис ап Норфал – один из Дерини с невероятными способностями и умениями, около века назад пренебрегший властью Совета. Хотя Джехана ничего об этом не знала и всю жизнь отрицала свою принадлежность к Дерини, она все же сумела использовать свои долго подавляемые способности во время коронации Келсона, да так, что ненадолго вывела из строя в высшей степени тренированного мага, покушавшегося на жизнь ее сына.

Но это не значило, что она осознала свои действия, даже после трех лет пребывания в уединении монастыря. Ее неминуемое возвращение ко двору означало то, что в игру будет введен еще один неизвестный фактор, – потому что Джехана по-прежнему ненавидела Дерини.

– За ней придется тщательно наблюдать, – сказал Баррет.

Арилан кивнул и устало откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза ладонью.

– Я знаю, – прошептал он.

– И еще сам король, – вставила Вивьен. – Нельзя допустить, чтобы он вбил себе в голову, будто Нигель сможет по-прежнему владеть силой, когда Келсон произведет собственного наследника.

– Я все знаю, – повторил Арилан.

И пока Совет обсуждал другие вопросы, епископ Денис Арилан упорно думал о возложенной на него задаче. Изо всех семерых только ему одному предстояло окунуться в хаотическую путаницу взбудораженных сил и попытаться установить нечто вроде равновесия.