Текст книги "Год короля Джавана"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 40 страниц)

Глава XXIX
Они изрыгают дерзкие речи; величаются все, делающие беззаконие[30]30
  Псалтирь 93:4


[Закрыть]

К счастью, Джавану не пришлось решать, что делать в случае гибели Фаэлана, ибо Полин со всей своей свитой вернулся уже назавтра, и привез с собой притихшего королевского исповедника. Райс-Майкл многозначительно покосился на брата, едва лишь им принесли эту весть.

Однако до самого вечера. Джаван никак не мог улучить момент, дабы поговорить со своим капелланом наедине. Удалось это сделать только после службы в часовне, когда Полин удалился вместе с Хьюбертом, и лишь отец Лиор, помогавший Фаэлану во время мессы, остался поблизости.

– Отче, я хотел бы исповедоваться, – сказал Джаван, намеренно слегка повысив голос, когда заслышал поблизости шаги отца Лиора.

Тот немедленно отступил подальше, соблюдая священную тайну исповеди, и Фаэлан безропотно повел короля в ризницу часовни. Верный Карлан держался поблизости и Гискард также остался в часовне, преклонив колена у алтаря со скрещенными на груди руками и склонив голову, делая вид, будто глубоко погружен в молитвы, но на самом деле стараясь присматривать за Лиором.

Как уже вошло у них в привычку за прошлый месяц, Фаэлан немедленно опустился на низкий табурет рядом с молитвенной скамеечкой, на которой обычно произносил свои молитвы до и после мессы. Джаван стал на колени, чтобы соблюсти приличия, если кто-нибудь все же пройдет сюда мимо Карлана. Покуда Фаэлан не расскажет ему обо всем, что произошло в аббатстве Custodes, им следовало соблюдать особую осторожность.

– Благослови меня, отче, ибо я грешен, – начал он шепотом. – С вами все в порядке?

Фаэлан скрестил руки на коленях и склонил голову, будто и впрямь собирался выслушать исповедь Джавана, но и при этих его словах не поднял глаз, лишь сильнее переплетая пальцы.

– Они… не причинили мне телесного вреда на сей раз, сир, – пробормотал он.

Джаван ничего не ответил, и взяв Фаэлана за руку, чтобы не позволить тому отпрянуть, другой рукой закатал рукав одеяния священника в поисках признаков кровопускания. Фаэлан напрягся, но сопротивляться не стал, однако расслабился, лишь когда Джаван отпустил его и взялся руками за поручень молитвенной скамеечки. Затем священник устремил на короля взволнованный взгляд.

– Боюсь, я больше не смогу служить вам в этом качестве, сир, – прошептал он неверным голосом.

– Что они с вами сделали?

Фаэлан вновь уставился на сплетенные руки и с глубоким вздохом постарался набраться храбрости, чтобы выговорить вслух:

– Физически на сей раз мне пришлось куда легче, но боялся я ничуть не меньше, чем если бы они на самом деле стали мучить меня, потому что угроза все равно оставалась… и воспоминания о том, как это было в прошлый раз.

– И все-таки, что же они сделали? – повторил Джаван.

– Первые два дня мне было велено отстаивать бдения в дисциплинариуме, – ровным голосом отозвался Фаэлан. – Меня подвергли строгому посту и велели читать особые молитвы. Спать почти не давали. Кроме того, мне не позволяли присутствовать на мессе, пока на третий день аббат не позвал меня к себе. Там были еще отец Полин и брат Альберт, а также отец Лиор и писец-мирянин, который записывал ответы на их вопросы.

– А дальше?

– Они… спрашивали насчет вас, сир: что я видел, о чем мы говорили, что я видел и слышал от прочих ваших приближенных и ваши исповеди. По крайней мере, вы… дали мне дозволение рассказывать об этом. Хотя, конечно, там не было ничего примечательного. И поскольку ничего необычного я не видел, то, стало быть, ничего и не мог им поведать.

Фаэлан говорил чистую правду, насколько он ее помнил. Но Джаван прекрасно сознавал, что допрос Custodes на самом деле был куда более глубоким… и он сам заблокировал некоторые воспоминания о событиях, предшествовавших коронации, включая и смерть брата Серафина.

– Нагнитесь ко мне поближе, отче, – шепотом попросил он и коснулся лба отца Фаэлана. – А теперь расскажите мне все, что произошло в аббатстве.

Фаэлан напрягся, попытался даже отвернуться, но Джаван другой рукой ухватил священника за плечо, чтобы не дать ему отпрянуть, и тут же проник в его сознание, где обнаружил установленный запрет на то, чтобы кому бы то ни было рассказывать о подробностях происшедшего в кабинете аббата. Запрет этот оказалось легко обойти, и рассказ Фаэлана поразил Джавана, хотя в глубине души он был готов к чему-то подобному.

– Расскажите мне обо всем своими словами, отче, – попросил он и опустил руки Фаэлану на плечи. – Теперь вы можете вспомнить все до конца.

Голос Фаэлана звучал медленно и негромко, словно он был под властью каких-то чар, а темные глаза смотрели в пустоту.

– Этот писец-мирянин… кто-то назвал его мастером Димитрием, – прошептал Фаэлан. – Они меня допрашивали про ту ночь, когда умер брат Серафин, и Димитрий не спускал с меня глаз, и даже не записывал мои ответы…

* * *

В это же самое время в личных покоях при соборе, которые архиепископ Хьюберт занимал, когда находился в Ремуте, Полин Рамосский пересказывал другую часть той же истории.

– Таким образом обстоятельства смерти брата Серафина, похоже, оказались именно таковы, как нам их представили первый раз, – заявил он. – Теперь у меня нет сомнений, что с ним случился сердечный приступ. В этот момент с ним рядом находился один лишь отец Лиор, и к тому же день был очень жарким.

Хьюберт снисходительно выслушал его, по-прежнему уверенный, что Полин зря потратил столько усилий, чтобы выяснить совершенно очевидную вещь – ибо смерть Серафина в его глазах была совершенно естественной – но он, как от него и ожидали, задал следующий, вполне логичный вопрос:

– Если рядом был Лиор… не можем ли мы предположить, что именно он каким-то образом повинен в смерти Серафина.

– Никоим образом.

– Отлично. Но возможно ли, чтобы Серафин был отравлен или каким-то образом ему подсыпали снадобье, вызывающее сердечный приступ?

Полин покачал головой.

– Он не ел и не пил ничего за несколько часов до смерти, а трапезу разделил с несколькими другими братьями, включая того же Лиора… и они ели из общей посуды. Таким образом, никакое вмешательство было бы невозможным.

Он глубоко вздохнул, словно опасаясь говорить дальше, и Хьюберт бросил на него вопросительный взгляд.

– Но какого же именно вмешательства вы ждали?

Полин поигрывал с бахромой своего кушака, затем небрежно принялся разглаживать ее другой рукой, тщательно обдумывая вопрос.

– Вот что меня продолжает тревожить. Конечно, вы понимаете, что Лиора в подробностях расспросили обо всех событиях той ночи. И в первый раз, и по возвращении в аббатство. И хотя эта тема не всплыла при первом разговоре, но затем он… вроде бы припомнил что-то насчет визита к отцу Фаэлану, чуть раньше в тот же вечер. По-моему, я говорил, что они намеревались вдвоем навестить его. Однако вначале Лиор ничего об этом не рассказал.

– Предполагаете, он умолчал об этом намеренно?

Полин покачал головой.

– Нет, упущение вполне объяснимое, поскольку в свете прочих событий той ночи это весьма незначительное событие. Однако тут имеется и кое-что еще. Хм… – он со вздохом покосился на Хьюберта.

– Ну ладно, чтобы рассказать вам об этом, мне придется признаться еще кое в чем. Когда я говорил о подробном допросе, то именно это и имел в виду. Пару месяцев назад я взял себе на службу Дерини.

– Что?

– Пусть вас это не беспокоит. Я принял все необходимые меры предосторожности. Его имя Димитрий. Мои рыцари, возвращавшиеся из Форсинна, встретили его с братом на корабле, отплывавшем из Фианны. Его брат – Коллос, свалился в лихорадке, и ему на помощь пришел один из наших лекарей.

– Не верю собственным ушам, – процедил Хьюберт сквозь стиснутые зубы.

– Сперва выслушайте, а потом будете судить. Как только больной пошел на поправку, и стало ясно, что жизнь его вне опасности, оказалось, что оба они – Дерини, и Димитрий, брат Коллоса, прежде был помощником городского головы в Везаире, однако его сместили с должности за какие-то служебные проступки и хищения. Разумеется, он утверждает, что его попросту подставили… Возможно, это и так, а возможно и нет. По крайней мере, экипаж корабля доверял ему.

Хьюберт возвел глаза к небесам, но Полин продолжал:

– Как бы то ни было, оба оказались без гроша, к тому же Коллос наверняка умер бы, если бы не помощь моего лекаря… Хотя, разумеется, тот не стал бы ему помогать, если бы знал, что перед ним Дерини. Однако Димитрий сообщил, что хотя и надеется рано или поздно вернуться в Везаир и отомстить тем, кто ложно обвинил его в преступлении, однако сейчас благодарность за спасение жизни брата повелевает ему предложить свои услуги… за деньги, разумеется, поскольку он должен думать о возвращении в Везаир, однако именно там он приобрел некоторые навыки допроса. Ему доводилось слышать, что в Гвиннеде подобным талантам можно найти применение, пусть и в довольно специфичных обстоятельствах. Он также продемонстрировал свои таланты на нескольких членах экипажа, причем некоторые пошли на это добровольно, а другие – нет.

– Кто бы сомневался, – пробормотал Хьюберт, но Полин, не обращая на его слова никакого внимания, продолжил:

– Как вы понимаете, такое предложение показалось моим рыцарям весьма заманчивым, и все же они оставались настороже. Но когда от Димитрия потребовали доказательств его верности будущим нанимателям, они с братом с готовностью пошли на то, чтобы брат остался в заложниках. Так что я не сомневаюсь, что мы достаточным образом обезопасили себя.

Однако Хьюберт был потрясен рассказом Полина и отнюдь не разделял его уверенности.

– Вообразить не могу, вы взяли на службу Дерини, заранее не посоветовавшись со мной! – воскликнул он.

Полин, смутившись, постарался высказаться в свою защиту:

– Но ведь вы сами держали на службе Дерини.

– Да, но… – Хьюберт заломил руки. – Возможно, он и впрямь говорил вам правду, но откуда вы знаете, на самом ли деле этот Коллос его брат?

– Я уверен лишь в том, что он Дерини, – отозвался Полин. – Его испытывали мерашей, равно как и Димитрия. У обоих начались весьма впечатляющие конвульсии.

Хьюберт кивнул.

– Ну что ж, в таком случае раз второй Дерини остается у нас в заложниках, мы можем надеяться, что этот ваш Димитрий будет покорен нашей воле. Но насколько часто вы пользовались его услугами?

– Не стоит беспокоиться, я был очень осторожен. Я держал их в Картмуре пару месяцев, и подвергал всевозможным испытаниям. Коллос по-прежнему находится там, восстанавливает здоровье, но Димитрия я привез в Arx Fidei, когда король затребовал к себе отца Фаэлана.

– Так он читал мысли Фаэлана?

– Нет, в ту пору я ему еще не доверял. Он использовал лишь чары истины, однако сопротивление Фаэлана удалось понизить… иными средствами.

– Я так и думал, учитывая, в каком состоянии он прибыл ко двору. Джавану сказали об этом?

– Он знает только, что Фаэлану отворяли кровь. Но я ему объяснил, что этого потребовал лекарь.

– А если Фаэлан скажет ему правду?

– Тогда Джаван лишний раз убедится, что подвергнет Фаэлана большой опасности, если попытается заставить его отступить от верности ордену, – заявил Полин. – Может быть, это поможет приструнить нашего короля.

Хьюберт кивнул, поглаживая епископский перстень.

– Но вернемся к смерти Серафина. Димитрий спрашивал об этом Фаэлана?

– Я к этому и веду, – отозвался Полин. – После похорон Серафина первым делом я вместе с Димитрием подробно расспросил обо всем Лиора. К тому времени Фаэлан еще не прибыл в аббатство. Лиор мало что смог нам рассказать о той ночи, однако я спросил, согласится ли он, чтобы Димитрий считал все его воспоминания. Конечно, я мог приказать, но Димитрий заявил, что обычно результаты бывают куда более достоверными, если человек покорится добровольно.

– И Лиор согласился?

– Да. Они с Серафином привыкли работать с Дерини еще в Картмуре. Во время допроса Лиор и впрямь лучше припомнил, о чем они беседовали с Фаэланом той ночью, однако во встрече их не было ровным счетом ничего примечательного, так что неудивительно, что Лиор даже не вспомнил об этом раньше. Они с Серафином ушли очень скоро. Ну, а о том, что случилось раньше, вы знаете. Впрочем, еще один любопытный момент. Димитрий заявил, что в подсознании уловил некое туманное ощущение, что в какой-то миг там мог оказаться и Джаван. Или, может быть, они втроем просто говорили о короле, Димитрий не был в этом точно уверен.

– Забавно, – пробормотал Хьюберт.

– Ну, а вскоре прибыл и отец Фаэлан, – продолжил Полин. – Учитывая, как все прошло с ним в прошлый раз, я был настроен обойтись с ним помилосерднее, но желал также выяснить все, что ему известно о смерти Серафина. Поэтому два дня я потомил его страхом, в ожидании неотвратимого наказания, а также заставил соблюдать пост и не давал спать. На третье утро после мессы, когда его привели к аббату для допроса, он уже испытывал головокружение от голода, и после того как выпил вино причастия на голодный желудок.

– Весьма действенно, – согласился Хьюберт.

– Да, эффект был именно тот, на который мы и надеялись. Я усилил его опасения, сказав, что если он не ответит должным образом на все вопросы Лиора, то мы сумеем развязать ему язык, и поскольку Альберт как раз в это время вертел в руках перемазанный кровью жгут, то Фаэлан принял угрозу весьма буквально… Хотя аббат и несколько испортил нам игру, заявив, что через месяц слишком рано повторять кровопускание.

Хьюберт хмыкнул.

– Аббату Халексу еще многому следует поучиться.

– Вы совершенно правы, однако того же самого нельзя сказать о Димитрии. Не будь он Дерини, а также приверженцем восточной ветви нашей религии, то я бы едва ли устоял от соблазна сделать его членом ордена… хотя и без того он служит нам на славу.

– Так что же там с отцом Фаэланом? – нетерпеливо поторопил его Хьюберт.

Полин склонил голову.

– Детали я пропущу. Главное, что отец Фаэлан ничего не смог добавить к рассказу Лиора. Ни об их встрече с Серафином, ни о дальнейших событиях той ночи. К тому же он ничего не знал о том, виделись ли мои люди с королем. Я заставил Димитрия проникнуть в его сознание, но он лишь подтвердил, что Фаэлан говорит правду. Кроме того, Фаэлан не заметил, чтобы Джаван или кто из его свиты, мог оказаться каким-то образом причастен к смерти Серафина.

– Тогда, похоже, мы в тупике, – поразмыслив, ответил Хьюберт. – Я всегда говорил, что Фаэлан в этом не может быть замешан. Он и ко двору-то прибыл всего за два дня до смерти Серафина, а за неделю до этого его проверяли заклятием истины. Что же касается возможного вмешательства Джавана… – Он покачал головой. – Понимаю, что это странное совпадение, Полин, но я не вижу никакой связи.

– Ладно, на время я готов забыть об этой истории, – согласился Полин. – Но теперь, раз уж вам известно о Димитрии, не желаете ли вы, чтобы я привез его ко двору? Разумеется, мы сохраним это в тайне.

Хьюберт покосился на него.

– Мы ведь не столь давно говорили о том, чтобы полностью отказаться от услуг Дерини, и что же вы предлагаете теперь?

– Но он на нашей стороне, Хьюберт, и по собственной воле.

– Может быть, – пробормотал архиепископ. – Может быть.

Он покрутил на груди распятие, перемещая его взад и вперед на тяжелой цепи.

– Дайте мне поразмыслить над этим пару дней, – предложил он, немного помолчав. – Пока что, если понадобится, у нас имеется при дворе и другой Дерини, не Ориэль, конечно, но я уверен, что лорд Ран позволит нам воспользоваться услугами Ситрика. Конечно, тонкости ему недостает, но, похоже, время для тонкостей прошло. Посмотрим, что принесут нам ближайшие дни… и что поведает нам отец Фаэлан, когда следующий раз прибудет в аббатство для отчета.

* * *

– Человек по имени Димитрий подал мне кубок вина, – говорил тем временем Фаэлан Джавану. – Он сказал, что я ослаб от голода… но, должно быть, мне не стоило пить на пустой желудок. Вино ударило мне в голову. Я помню, что ощутил головокружение, а затем… по-моему, Димитрий положил ладонь мне на лоб. А потом я каким-то образом оказался в лазарете, и кто-то из братьев кормил меня горячим бульоном. – Он растерянно заморгал и в упор взглянул на Джавана. – Не думаю, чтобы я… сказал ему что-то важное, но ведь он Дерини, правда? – прошептал он. – Должно быть, он читал мои мысли, пока я был без сознания. Боюсь, я… больше не смогу это выдержать. В первый раз тоже пришлось нелегко, но…

Его начал бить озноб, и Джаван вынужден был взять под контроль его разум, убрав пугающие воспоминания и заставив священника успокоиться. Страх Фаэлана был вполне понятен, но, по счастью, Джаван в течение месяца надеялся убедить того, что все будет в порядке и беспокоиться не о чем. Похоже, в этот раз в аббатстве они только пытались запугать Фаэлана, но не причинили ему реального вреда.

Однако сейчас времени больше не было. Отец Лиор по-прежнему маячил где-то снаружи, так что нельзя давать ему повод заподозрить, что разговор между священником и королем касался чего бы то ни было, кроме исповеди. Поэтому Джаван был вынужден покинуть ризницу, дабы не возбуждать ненужного любопытства.

Он второпях проделал все, что следовало, и через пару минут, когда они вышли в часовню, на лице священника был покой и смирение, а король всем видом своим изображал задумчивость и раскаяние. Отослав Гискарда исповедоваться перед Лиором, Джаван опустился на колени перед алтарем и прочел «Отче наш», а затем три «Аве», как неизбежное наказание за обман, а затем поднялся и ушел вместе с Карланом. Через десять минут в королевских покоях к ним присоединился Гискард.

– Все в порядке, – заявил рыцарь-Дерини, закрыв за собой дверь. – Правда, я с трудом придумал, в чем бы мне покаяться, но, похоже, отец Лиор ничего не заподозрил.

Он еще парой слов перебросился с Фаэланом, а затем ушел. Фаэлан тоже отправился к себе.

– Тогда, на время все мы в безопасности, – с облегчением вздохнул Джаван. – Хотя, конечно, через месяц будет видно. Фаэлану с каждым разом все труднее возвращаться в аббатство. На сей раз они не стали пускать ему кровь, однако ко времени следующей поездки после этой отвратительной процедуры пройдет уже два месяца. С одной стороны, его мучает страх, ибо каждый раз он гадает, будут ли они делать это вновь, а с другой стороны, подстерегает реальная опасность, что они это сделают. Так что не могу осуждать его, если он скажет, что не желает возвращаться в Arx Fidei… Однако это грозит нам новыми проблемами, и кроме того, подтвердились все наши догадки насчет этого Дерини, который служит Полину.

Увы, но в последующие несколько дней Полин доставил Джавану куда больше трудностей, чем тому бы хотелось.

– Мне сообщили, что ваше величество изволили задавать вопросы по поводу Рамосских Уложений, – заявил он на ближайшем же заседании совета. – Возможно, сир, вам следовало бы адресовать эти вопросы человеку, лучше всего посвященному в тонкости ситуации. Насколько я понимаю, вы желали, чтобы вас просветили по некоторым вопросам теологии относительно Дерини.

После этого началась проповедь, которую никоим образом нельзя было назвать просто ответом на вопрос, и Полин на добрых два часа погрузился в рассуждения о том, что зло изначально присуще Дерини и их магии, и еще столько же времени он многословно защищал действия Рамосского совета. К тому моменту, как Джавану удалось наконец свернуть заседание совета, у него уже раскалывалась голова.

Однако Полина это не удовлетворило. На следующий день целый час он повторял все сказанное накануне. Его не смогли даже сбить с толку слова Джавана, что тот отнюдь не просил никаких теологических обоснований действий Рамосского совета, а интересовался лишь процедурными вопросами.

Но даже это невинное любопытство вызвало у многих враждебность, в особенности у тех, кто лично участвовал в созыве Рамосского собора, так что вскоре очевидно стало, что любые меры по смягчению драконовских уложений против Дерини смогут быть приняты лишь через труп Полина… или, весьма возможно, через труп самого Джавана, если он будет слишком настойчив в своих вопросах. Полин без тени сомнения заявил, что получил полную поддержку примаса Гвиннеда всем своим действиям, и, кроме того, Уложения были одобрены общим собранием епископов и верховными чинами ордена… что немедленно поспешили подтвердить Хьюберт и Оррис. Джаван потратил немало усилий, чтобы хоть как-то смягчить напряжение и перевести разговор на любую другую тему, но все было тщетно. Пришлось ему после завершения заседания отправиться на прогулку верхом вместе с Райс-Майклом, свитой и парой юных рыцарей. Добрая скачка хоть немного помогла ему развеяться и вернулся он во дворец уже затемно.

На следующий день Джаван попросил Райса-Майкла открыть заседание коротким отчетом касательно свода законов, над которым трудились они с лордом Джеровеном. Принц выражался очень четко и осмысленно, проявил прекрасную осведомленность во всех вопросах и даже сумел заинтересовать своей работой остальных советников. Он произвел на них такое благоприятное впечатление, что Джаван был отнюдь не удивлен, когда на следующий день лорд Удаут предложил доверять наследнику короля и более сложные задачи.

– Сейчас мы живем в мирное время, поэтому едва ли воинские занятия необходимы его высочеству в дальнейшем, – промолвил Удаут. – Но учитывая, что принц проявил явную склонность к делам управления, возможно, он мог бы сопровождать придворных посланцев, которые как раз сейчас отправляются в поездку по стране. Он мог бы принять участие в заседании баронских и графских судов, выслушать несколько дел и попробовать на практике применить те законы, о которых до сих пор только читал. Несомненно, это окажется большим шагом вперед в его обучении и будет полезно также его королевскому величеству.

Это было совершенно разумно, тем более, что подобный отряд королевских посланников и впрямь собирался вскоре покинуть Ремут. В их числе был и достойный всяческого доверия дворянин из западных земель по имени лорд Энсли, который направлялся через неделю в Грекоту вместе с сэром Джейсоном. Местность эта была вполне мирной и располагалась достаточно далеко от Кулди, а значит, и от Микаэлы, так что Джаван решил, что вполне может доверить своего упрямого брата Энсли и Джейсону.

Кроме того, если отослать Райса-Майкла из столицы, это уменьшит опасность его столкновения с Ситриком или даже с загадочным Димитрием. Если кто-нибудь из Дерини обнаружит у Райса-Майкла защиты, которыми могут обладать лишь их соплеменники, то, несомненно, это приведет к неприятным вопросам, и обязательно повлечет за собой раскрытие еще более опасных способностей самого Джавана. Король не сомневался, что Custodes не станут пытаться делать различий между магией Дерини и божественной силой короля Халдейна.

– Что скажете, сэр Джейсон? – спросил Джаван у пожилого рыцаря. – Как вы думаете, пригодится лорду Энсли эта светлая голова?

Поднявшись, Джейсон отвесил Джавану поклон.

– У его высочества живой ум, сир, – отозвался он. – И от лорда Джеровена я слышал много добрых слов о его старательности и успехах в постижении законов. Если его высочество желает присоединиться к лорду Энсли, то я уверен, он окажет ему посильную помощь.

– Ну что, брат, – Джаван, пытаясь сдержать улыбку, повернулся к Райсу-Майклу. – Что скажешь?

Лицо Райса-Майкла осветилось.

– А что, и правда, можно? Ты меня отпустишь в Грекоту?

– Ну, разумеется, на определенных условиях, – отозвался Джаван, стараясь в присутствии посторонних соблюсти хотя бы подобие этикета. – Ты, может быть, и принц, однако главным моим порученцем остается все же лорд Энсли, и за ним последнее слово. Учитывая обстоятельства, вторым его помощником я бы назначил сэра Джейсона. Если ты согласишься подчиняться им обоим без всяких споров и пререканий, то я готов посодействовать твоему назначению.

– Ну, конечно, я сделаю все, что ты скажешь, это ведь моя первая самостоятельная поездка, – Райс-Майкл с трудом сдерживал нетерпение. – Просто ушам своим не верю!

Столь явный восторг вызвал кислые взгляды у Рана, Хьюберта и еще нескольких пожилых советников, и после того, как заседание прервалось, Таммарон отвел Джавана в сторону, чтобы в частной беседе высказать свои сомнения относительно того, достаточно ли принц созрел для столь ответственного назначения. Альберт, похоже, также сомневался, но восторг Райса-Майкла оказался столь заразительным, что Джаван решил не обращать на это внимания. В конце концов, через две недели брату исполнится пятнадцать. По закону, он уже считался взрослым мужчиной, так что пора ему брать на себя настоящую ответственность.

Вечером, убедившись, что у лорда Энсли нет возражений против назначения двух новых помощников, Джаван попросил лорда Джеровена оформить необходимые документы: сперва официальные назначения для сэра Джейсона и принца Райса-Майкла Элистера Халдейна в качестве помощников королевского посланца в Грекоте; а затем и третий, секретный, документ, который он надеялся, никогда не придется использовать. В нем он поручал сэру Джейсону заботиться о безопасности принца и давал ему полную власть применить все необходимые меры за исключением высшей меры наказания, дабы заставить того повиноваться. Больше всего Джаван надеялся, что этот документ никогда не понадобится, однако сознавал, что должен принять необходимые меры предосторожности, дабы защитить своего единственного наследника. Он знал, что ему будет сильно не хватать общества Джейсона и его мудрых советов в следующие несколько месяцев… но зато теперь он мог не сомневаться, что его брат в надежных руках.

И не успел Джаван опомниться, как неделя миновала, и Райс-Майкл уехал. Чтобы убедиться в том, что принц не воспользуется предоставленной ему свободой, чтобы посылать или получать письма из Кулди от Микаэлы, Джаван в последнюю минуту решил послать с ними еще и сэра Томейса, поскольку этот юный рыцарь и прежде уже служил оруженосцем принца и наизусть знал все его хитрости и уловки.

– Я буду присматривать за ним, сир, не тревожьтесь, – заверил его Томейс.

Однако Джаван все равно был весьма взволнован, когда вышел проводить их в дорогу. Небольшой отряд возглавлял Томейс, державший в руках штандарт принца, а сам Райс-Майкл выглядел великолепно, гордо держался в седле, одетый в синие цвета, символизирующие его ранг королевского наследника. По одну сторону от него ехал Джейсон, по другую – лорд Энсли. Кроме того, в отряде была еще дюжина писцов и прочих помощников, а замыкала кавалькаду группа конных стражников.

За ними же ехал Полин Рамосский с полудюжиной рыцарей Custodes. По его словам, они направлялись в Arx Fidei, дабы присутствовать при кончине смертельно больного собрата. Из соображений безопасности, до аббатства они должны были ехать все вместе, после чего отряд принца свернет на север к Грекоте. Джаван был рад, что Полин уезжает… однако еще больше он радовался, когда получил первое послание от Джейсона, как раз после того, как они миновали Arx Fidei. В письме сообщалось, что Полин со своими людьми благополучно остался в аббатстве, а принц с сопровождающими продолжили путь.