Текст книги "Год короля Джавана"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 40 страниц)

Глава XVI
Допросим же его со всем пристрастием, дабы вызнать всю его слабость[17]17
  Мудрость Соломона 2:19


[Закрыть]

Они разговаривали еще четверть часа, и Джаван постарался объяснить Карлану, что именно должно произойти. – Не могу сказать наверняка, поскольку сам толком ничего не знаю, но совершенно уверен, что тебе не причинят никакого вреда. Если тебя хоть немного утешит, то мне точно также неведомо, что будут делать со мной.

– Вам нет нужды оправдываться, сир, – возразил Карлан. – И вы не обязаны ничего объяснять… Особенно поскольку совершенно очевидно, что объяснить вы не можете, ибо и сами точно не знаете. Трудно сказать, кто из нас сильнее напугается в эту ночь, но я никогда не отступлю от своего долга перед вами, мой господин, из одного только страха, каким бы я иначе был рыцарем?

– Да, тут нет сомнений, ты славный рыцарь, – Джаван улыбнулся и похлопал Карлана по плечу. – Благодарю тебя.

– На самом деле, это большая честь для меня, мой принц, – прошептал Карлан, не сводя взора с Джавана. – А могу ли я попросить вас об одном одолжении?

– Разумеется.

– Ну… мне бы не хотелось думать, что я испытываю какие-то сомнения относительно вас или себя самого, но могли бы вы… заставить меня забыть обо всем, что было сказано сегодня вечером до того времени, когда действительно понадобится моя помощь?

На миг прикрыв глаза, Джаван с улыбкой кивнул.

– Ну, конечно. Хотел бы я, чтобы кто-то мог сделать то же самое со мной.

Прежде чем один из них мог бы передумать, Джаван взял руки Карлана в свои и погрузился в его сознание, производя там необходимые подмены, и внушая воспоминания о совсем другом разговоре. Тем более, что он все равно собирался затронуть с ним эту тему.

– В общем, я назначаю тебя своим помощником, – произнес он вслух, возвращая молодого рыцаря в сознание. – Ты и без того исполняешь эти обязанности, так пусть теперь это будет признано официально. И хотя я очень ценю то, что ты выполнял обязанности моего пажа эти последние пару недель, но, конечно, нам следует подыскать другого человека, который бы снял с тебя это бремя. Есть какие-нибудь предложения?

Карлан взял бокал и задумчиво отпил немного вина.

– Ну, полагаю, едва ли вы захотите видеть кого-либо из сыновей тех лордов, которые с радостью выпустили бы вам кишки себе на подтяжки, – со всей откровенностью заметил он. – Значит, мы отвергаем наиболее очевидных кандидатов, типа Кешела Мердока или мальчиков графа Таммарона. Сдается мне, у лорда Джеровена есть внук как раз подходящего возраста, или, может быть, взять молодого Катана Драммонда?

– Хм. Едва ли это будет удачный выбор.

– Но проблема лишь в том, что он не сын одного из высших сановников.

– Может и так.

– Говорят, он парень неглупый, – продолжил Карлан. – Был довольно юным, когда начал службу, но уже несколько лет выполнял обязанности оруженосца при Райсе-Майкле. Кажется, ему сейчас лет двенадцать. Значит, вполне достоин этой должности. А его хорошенькая сестренка прислуживает супруге Таммарона. Кстати, вы в курсе, что ваш брат положил на нее глаз?

– Микаэла? – Джаван был поражен. – Хорошенькая? Райс-Майкл?

Карлан задорно поднял бровь и взглянул на него, пожимая плечами. Заметив его улыбку, Джаван сказал:

– Ты ведь не шутишь, правда? Да, конечно, не шутишь. Боже правый, я его видел вместе с ней после похорон, но это ведь сущая нелепость. Они оба всего лишь дети.

– Подумайте как следует, сир. Ей тринадцать. А вашему брату на Рождество исполнится пятнадцать. Он совершеннолетний уже целый год. Я понимаю, что вы прекрасно осознаете возможную опасность, если один из вас произведет на свет наследника до того, как вы крепко возьмете власть в свои руки, однако подобная мысль могла и не прийти в голову вашему брату… И я более чем уверен, что никому из советников и в голову не пришло открыть ему глаза. Увы, но наш юный принц довольно наивен и не слишком искушен в придворных интригах.

– Нет, не могу поверить, – заметил Джаван после недолгого молчания. – Что ты имеешь в виду «положил на нее глаз»? Он не сделал ничего неподобающего.

Карлан с ухмылкой покачал головой.

– Если вы имеете в виду, не затащил ли он ее к себе в постель, и не забрался ли тайком в ее, то полагаю, что нет. Кто-нибудь непременно заметил бы это, а слуги любят посплетничать. Но, разумеется, он уже достаточно взрослый, чтобы думать о женитьбе… Тогда как вы в этом возрасте были обречены на безбрачие и совершенно не задавались такими вопросами.

Джаван почувствовал, как неудержимо краснеет и смущенно отвел взгляд.

– Не то чтобы я совсем об этом не думал, – произнес он вполголоса, – ведь хранить обет безбрачия не означает, что человек совсем не задумывается о радостях плоти. Просто он не имеет права им потакать. Существует некоторые… особые приемы, благодаря которым во многих аббатствах усмиряют страсти… Эта общепринятая процедура, насколько мне известно, именуется «особой заботой». Это значит, тебе пускают кровь, а потом дают два-три дня на то, чтобы оправиться и при этом сажают на специальную диету. Это разжижает кровь, и не только в буквальном смысле. Аббат, который позволяет проделывать это четыре-шесть раз в год, считается великим благодетелем.

– Ну что ж, любопытный способ справиться с позывами плоти, – Карлан с серьезным видом кивнул. – И как часто… аббат Arx Fidei дозволял нечто подобное?

Джаван невесело усмехнулся.

– О, он был просто огромным благодетелем. Каждые четыре-шесть недель… хотя, полагаю, главной целью было вообще лишить учеников желания сопротивляться, а не только покорить позывы плоти. Custodes не слишком одобряют независимое мышление. К счастью, ко мне они не смели это применить, кроме единственного раза, чтобы я на себе ощутил благодетельность сей «науки».

– Они сделали это с вами? – Карлан был потрясен.

– Всего один раз, так требовалось по уставу. Полагаю, это было одним из первых серьезных испытаний обета послушания. Мне как раз сравнялось четырнадцать. – Джаван откинул голову, затылком упираясь в камень, стараясь взглянуть на эти воспоминания взглядом беспристрастного наблюдателя. – Тебе отворяют вену на руке… говорят, если попытаешься сопротивляться, то будут удерживать силой. Затем пускают кровь в особый тазик, у которого сбоку выемка, чтобы как раз поместилась рука. Крови берут довольно много, хотя потом кто-то из семинаристов мне говорил, что первый раз самый худший. Не знаю уж как там дальше, но одного раза мне вполне хватило.

– Они держали вас силой? – спросил Карлан.

– Нет, – взяв в руки бокал, Джаван принялся вертеть его в пальцах. – Если бы я попытался сопротивляться, это ничего бы не изменило. Полагаю, я слишком высоко ценил свое королевское достоинство, чтобы доставить им такое удовольствие. Правда, к концу я едва не лишился чувств. Если бы им было это угодно, они вполне могли прямо на месте избавиться от неугодного принца, и я бы даже пальцем не смог бы пошевельнуть в свою защиту. Думаю, именно это они и хотели мне продемонстрировать. Потом я неделю приходил в себя в лазарете, но, по крайней мере, там хоть кормили хорошо.

Он долил себе из кувшина остатки вина и осушил бокал единым глотком, затем отставил его в сторону и вытер рукавом рот, внезапно ощутив навалившуюся усталость.

– Ладно, все это далеко в прошлом, – заявил он, поднимаясь на ноги. – Это лишь еще один пример, как нечто, созданное во благо, люди способны обратить во зло. – Он вздохнул. – Полагаю, теперь нам обоим следует поспать. – Спасибо за совет насчет пажей и предупреждение о Райсе-Майкле и Микаэле. Я как следует задумаюсь над обоими вопросами.

* * *

К вящему удивлению Джавана, несмотря на все опасения и неприятные воспоминания, всплывшие в памяти после разговора с Гискардом и Карланом, он заснул, как только голова его коснулась подушки, и спал без сновидений. Наутро после ранней мессы в королевской часовне, ему в последний раз пришлось примерить одеяние для коронации, и одновременно он проглотил легкий завтрак, а оставшееся время до полудня посвятил занятиям с королевскими копьеносцами, которые станут его эскортом в день коронации. Затем он галопом прогулялся верхом по тенистому берегу реки, с наслаждением отдаваясь ощущению свободы, однако за это время так и не сумел найти возможности поговорить с братом наедине.

В полдень ему пришлось вернуться в парадный зал, и там он уединился с Карланом, Джеровеном, Робером и еще несколькими молодыми рыцарями. Все вместе они отлично пообедали. Неподалеку сидел Райс-Майкл и грыз яблоко. Сегодня на нем была туника королевского синего цвета, а не черного, ибо официальный траур был позади, а до коронации оставалась всего неделя.

Рыцари обсуждали воинское построение и упряжь, критиковали королевских копьеносцев. Джеровен обсуждал какие-то незначительные вопросы протокола, относящиеся к церемонии коронации. Робер сомневался, следует ли оставить в рядах стражи одного из солдат, о котором говорили, что он стал слишком много пить. Джаван, слегка утомленный всеми этими разговорами, отвлекся, созерцая сад, где цвели розы. В одной руке он держал кружку эля, а в другой – хлеб, намазанный мягким сыром. Несмотря на то, что он только что вернулся с утомительной прогулки, в душе он ощущал беспокойство.

По крайней мере сегодня он больше чувствовал себя королем, и, возможно, скоро даже начнет выглядеть таковым. Поскольку он еще не был коронован, то не имел права носить алые одежды Халдейнов, однако белоснежная туника с длинными рукавами и темно-серые шоссы, по крайней мере, делали его непохожим на клирика. Черная кожаная шапочка была богато украшена золотым шитьем, словно изображая корону, и надежно прикрывала не отросшую до сих пор тонзуру. Пояс был таким же простым, черным, как и тот, в котором он уехал из аббатства, но зато на нем висел красивый кошель и охотничий кинжал, что выдавало в нем молодого человека благородного происхождения, а поскольку уже через час ему предстояло возвращаться в собор для очередной репетиции церемонии, он так и не снял шпоры.

Он вздохнул, когда разговор у него за спиной перешел на лошадей, и посыпались одобрительные суждения по поводу нового жеребца, которого барон Хилдред пару дней назад доставил из Форсинна, как раз для процессии коронации. Джаван постарался не думать о том, что ждет его сегодня впереди, и как не выйти из себя во время очередного неизбежного спора с Хьюбертом и Оррисом, а, возможно, также с Полином и Альбертом.

Кроме того, вечером требовалось его присутствие на церемонном ужине с придворными. Это тоже было обязанностью не из приятных. Наверняка, там будут Ран с Мердоком и все их прихлебатели. Все они даже не старались скрывать своего недовольства, из-за того что юному королю удалось настоять на своем в вопросе о престолонаследии, и наблюдали за ним, точно голодные стервятники.

Любуясь безмятежным садом, сверкающим под ослепительным летним солнцем, Джаван внезапно вспомнил, как порою был счастлив в одиночестве в монастырском дворике; несмотря на то, что дни его в Arx Fidei были полны страха и опасностей, но ночные прогулки дарили истинное отдохновение душе. Поскорее прожевав последний кусок хлеба, он запил его элем, а затем, отставив кружку, присел в проеме у окна, отряхнул с рук крошки и пошире распахнул ставни. Сладостный аромат роз и клевера донесся до него с дуновением ветерка, и он с удовольствием вздохнул поглубже.

– А спускались ли вы в сад, с тех пор, как вернулись, сир? – спросил его Робер, заметив, каким взглядом смотрит через окно Джаван. – У вас еще есть на это время, если желаете.

– Желаю ли я? – выдохнул Джаван. – Ну конечно, да. Господи, я и позабыл, как там прекрасно.

Снисходительно улыбаясь, Робер неприметно кивнул Карлану.

– Так ступайте же, сир. Я думаю, мы вполне обойдемся без вас, ну, скажем, полчаса. И возьмите Карлана с собой.

– Я тоже пойду, – объявил Райс-Майкл, отбрасывая прочь огрызок яблока.

– Нет, останьтесь, расскажете мне, что это за новый жеребец был у вас под седлом сегодня утром, – возразил Робер. – По-моему, я не видел его прежде… Полагаю, вашему брату сейчас хотелось бы побыть одному перед тем, как вновь заняться государственными делами.

– А, ну ладно, – пробормотал Райс-Майкл.

– В другой раз, Райсем, – и Джаван, с благодарностью улыбнувшись, потрепал брата по плечу. Он по-прежнему хотел перемолвиться с тем парой слов насчет Микаэлы, но это могло и подождать. – И даже Карлан мне не нужен. Пусть только держится поблизости и не подпускает ко мне никаких просителей.

Рыцари засмеялись при этих словах, и сам Джаван улыбнулся. Они с Карланом были уже почти у самой лестницы в конце зала, когда оттуда внезапно показался Гискард, а с ним и худощавый седоволосый мужчина в сером.

– Государь, позвольте представить вам Уильяма из Десса, он надзирает за всеми строительными работами в замке, – произнес Гискард, и человечек, сняв с головы шапку, низко поклонился королю. – Вы просили, чтобы я познакомил вас с ним при первой же возможности.

– Мой государь, – пробормотал тот.

– Ах, да. Благодарю вас, что пришли, мастер Уильям. Насколько я понимаю, именно вам я обязан всеми этими замечательными работами, которые были выполнены в замке.

– Надеюсь, вы одобряете все, что нам удалось сделать, сир, – мастер вновь поклонился.

– О, да, разумеется. Сэр Гискард сказал мне, что вы собирались также заняться библиотекой где-то на нижнем этаже под королевскими покоями. Я подумал, не покажете ли вы мне это место? Я приучился ценить книги во время обучения в семинарии.

Лицо строителя осветилось улыбкой.

– Это огромная честь для меня, сир. Не желаете ли вы пройти со мной прямо сейчас?

– Боюсь, что сейчас не получится, – возразил Джаван, украдкой бросив взгляд на Карлана, который покачал головой. – Но, может быть, чуть позже сегодня, после репетиции церемонии. У меня будет время, Карлан?

– Где-то около часа, сир, – отозвался молодой рыцарь. – Позже вам придется присутствовать на ужине, а для этого нужно будет переодеться.

– Да, конечно, и все равно я хочу увидеть эту библиотеку. Вам будет удобно, мастер Уильям? Чуть позже, ближе к вечеру сегодня, где-то во время вечерней службы?

– Буду весьма польщен, государь, – отозвался тот и вновь поклонился, явно вне себя от счастья.

Джаван немного приободрился, когда они с Карланом принялись спускаться по лестнице. Гискард последовал за ними. Джаван надеялся, что если Гискард так быстро привел к нему главного строителя, то, значит, место для Портала было одобрено, а стало быть…

На самом деле, Джаван предпочел бы пока не размышлять о том, что все это означало, поскольку одна только мысль об устройстве Портала внушала ему неподдельный страх. Он немного задержался у входа в сад, пока Гискард не нагнал их, и испытующе взглянул тому в лицо.

– Место одобрено? – спросил он.

– Да, через два дня.

– А как насчет…

Едва заметным кивком он указал на Карлана, который отошел на пару шагов вперед и сейчас склонился, любуясь розами.

Слегка кивнув, Джаван пробормотал:

– Он попросил стереть у него все воспоминания, но он готов нам помочь.

Гискард улыбнулся.

– Смелый парень. – Он окинул взглядом сад. – Я вам помешал?

– На самом деле я хотел спуститься сюда, чтобы пару минут побыть в одиночестве, прежде чем отправиться в собор сражаться с церковными драконами. Не возражаешь, если я попрошу тебя подождать здесь с Карланом?

– Конечно, нет, сир.

Поклонившись, Гискард присел в галерее. Джаван же углубился дальше в сад, наслаждаясь ароматом роз и направляясь к фонтану, расположенным на пересечении двух посыпанных гравием дорожек. Этот фонтан был куда красивее, чем тот, в Arx Fidei. Вода выплескивалась из кувшина, который держала на плече коленопреклоненная женщина. Статуя была чуть больше, чем в натуральную величину, она стояла на возвышении посреди фонтана. Лицо было скрыто складками вуали, и Джаван порой любил представлять себе, как прекрасна она должна быть.

На самом деле, у нее вовсе не было лица. Они с Райсом-Майклом когда-то давным-давно забрались поближе, чтобы в этом убедиться, и обнаружили, что черты ее совершенно уничтожены, стесаны, то ли под действием дождя и ветра, то ли кем-то преднамеренно. Никто не знал наверняка. Джаван попробовал расспросить садовников, но они смогли сказать лишь, что статуя эта очень древняя, и никто не помнил, когда именно она была установлена.

Вспомнив все это, Джаван с улыбкой поболтал рукой в прохладной воде, затем, сняв шапочку, влажными руками провел по лицу и расстегнул тунику на горле. Но тут же у него за спиной под чьими-то шагами заскрипел гравий, и он понял, что недолгому отдыху пришел конец. Однако прежде чем обернуться, он в последний раз брызнул себе в лицо прохладной водой, вытер шею и лишь затем взглянул через плечо – и увидел прямо перед собой двух человек в темных одеяниях Custodes.

Прищурившись на солнце и негодуя в глубине души, что ему осмелились помешать – особенно эти монахи – Джаван торопливо взял шапочку и опять натянул ее на затылок. По широкому алому кушаку и алой накидке, трепетавшей за плечами, в первом из незваных гостей он узнал Полина, и это объясняло, почему Карлан с Гискардом пропустили его в сад, даже не попытавшись остановить… Однако на втором была самая обычная ряса священника, и руки он прятал в широких черных рукавах. Лицо монаха скрывал капюшон, и все это сильно напоминало то самое одеяние, которое Джаван носил в Arx Fidei. Когда они оказались совсем рядом, Джаван узнал наконец отца Фаэлана.

– Я доставил королю его нового исповедника, как вы и требовали, – без всяких вступлений объявил Полин, лишь слегка поклонившись Джавану. – Исполните ваш долг перед его величеством, отец Фаэлан.

Не поднимая глаз, священник тяжело опустился на колени прямо на гравий, и Джаван почти поморщился, завидев это. Он тут же протянул священнику руку, чтобы помочь ему подняться, и был поражен, заметив, насколько бледным и измученным тот выглядит.

– Приветствую вас во дворце, отче.

– Я верный слуга вашего величества, – едва слышно отозвался Фаэлан.

Когда он поцеловал Джавану руку, тот ощутил, что священник весь дрожит, и губы у него пересохли. Более того, мысленной связью он почувствовал, что тот сильно напуган, буквально до полусмерти. Постаравшись скрыть удивление, он хотел было помочь Фаэлану подняться на ноги, но тот поспешно отпрянул и поспешил вскочить, едва лишь Джаван успел дотронуться до него. Все это время он так и не поднял на короля глаз.

– Не сомневаюсь, что отец Фаэлан станет для вас весьма подходящим духовным наставником, – говорил тем временем Полин. – Разумеется, он остается в подчинении Arx Fidei, и должен будет возвращаться в обитель на три дня ежемесячно, но надеюсь, для вашего высочества это не станет слишком большим неудобством.

Фаэлан вновь спрятал руки в просторных рукавах рясы, но Джаван успел заметить, что его все еще била дрожь. Во всем этом было нечто весьма странное. Джаван и вообразить не мог, что же могло случиться, чтобы так напугать священника. Он не осмелился задать этот вопрос напрямую при Полине, но решил, что непременно выяснит все прежде, чем уйдет из сада.

– Благодарю вас, что привели мне моего нового исповедника, верховный настоятель, – сказал он. Тон его оставался нейтральным, однако не допускал никаких пререканий. – Я думаю, что сейчас мы с отцом Фаэланом прогуляемся по саду, чтобы возобновить наше давнее знакомство. Я помню, что в скором времени мне следует прибыть в собор. Сэр Карлан проводит вас в парадный зал дворца, и мы очень скоро присоединимся к вам. Гискард, а тебя я попрошу подождать здесь.

Даже не дожидаясь возможных возражений Полина, Джаван взял молодого священника и повел его вокруг фонтана, а затем по тропинке, уводившей в самое сердце сада. Через несколько секунд за спиной послышались шаги, – это удалились наконец Карлан с Полином. Джаван искоса взглянул на Фаэлана, но священник шагал рядом и по-прежнему отводил взгляд, не сводя глаз с гравия, поскрипывающего под его сандалиями.

– Я рад, что вы здесь, – сказал Джаван еще через пару шагов, по-прежнему не в силах понять, почему священник так напуган. – Приятно иметь рядом еще одного друга.

– Вы слишком опасный друг, сир, – прошептал в ответ Фаэлан, и голос его прервался всхлипом.

Потрясенный, Джаван уставился на священника, затем отвел его под тень деревьев, стараясь, чтобы их не было видно из окон парадного зала, поскольку он не сомневался, что Полин будет наблюдать за ними оттуда.

– Так, ладно, – заявил он, заправив большие пальцы за пояс и в упор глядя на Фаэлана. – Полин ушел. Подслушать нас никто не может. Теперь вы входите в мою свиту и я клянусь вас защищать. Кто вас так напугал? Не можете же вы так бояться меня. Забудьте, что я король. Не так давно мы были учеником и наставником. Мы были братьями.

Фаэлан сжал челюсти, чтобы зубы не стучали, и поднял полные слез глаза, уставившись поверх плеча Джавана куда-то вдаль. Руки он сцепил на груди, словно пытаясь согреться от бьющего озноба. Джаван был потрясен, глядя как сильно изменился этот человек, всегда такой спокойный и невозмутимый.

Глубоко вздохнув, Фаэлан наконец произнес:

– Меня заставили поклясться на святых реликвиях, что я буду доносить обо всем, что увижу и услышу. Вот почему… я должен возвращаться в аббатство каждый месяц.

– Ясно, – ответил Джаван.

Но это явно было еще не все. То, что Фаэлану прикажут шпионить за ним, он знал заранее, и это мало его трогало. И, конечно же, священник тоже должен был это прекрасно осознавать. Кроме того, то, что он сознался в этом Джавану, снимало с него всякую ответственность. Так почему же тогда он так напуган?

– Фаэлан, то, что вам приказали шпионить за мной, это не предательство, – мягким голосом заметил он. – Я был к этому готов. Это не ваша вина. Но я не думал, что вы будете так бояться меня. Они вам угрожали?

Подавив рыдание, Фаэлан откинул капюшон и дрожащими пальцами взлохматил каштановые волосы, затем прижал руки к губам, пытаясь подыскать слова.

– Вы ведь тоже… жили в аббатстве, сир, – запинаясь, произнес он. – Вам кое-что известно о тамошних наказаниях. По-моему, я… испытал их все на себе за ту неделю, что вы попросили меня приехать сюда.

– Фаэлан, простите меня, – прошептал Джаван, распахнув глаза от изумления, – я и представить себе не мог…

– Ну конечно, не могли. Откуда? Но отцу Полину требовалось выяснить точно, почему вы пожелали видеть именно меня, на чем основывалась наша дружба, о чем мы говорили. Он не верил, когда я сказал ему, что понятия не имел о вашем намерении оставить семинарию после смерти брата, что вы хотели взойти на престол, что вы никогда не обсуждали со мной свое религиозное призвание. – Он поднял голову и затуманенным взором уставился на дерево, под сенью которого они стояли. – Отец Полин заявил, что я ослушник и бунтовщик. Чтобы заставить меня подчиниться, он начал с того, что меня морили голодом и заставляли отстаивать долгие бдения в дисциплинариуме, по несколько дней и ночей кряду без сна. Кроме того, ежедневно меня били плетьми… Так, чтобы остались рубцы, но не было крови. До этого дошло лишь три дня назад.

– Боже правый, неужто потом они пустили вам кровь? – потрясенный, прошептал Джаван.

Фаэлан склонил голову. Голос его сделался едва слышным.

– Они никак не могли добиться от меня того, что хотели, и потеряли терпение. Они… отволокли меня в лазарет посреди ночи, в ту маленькую комнату, где обычно отворяют кровь…

– Но с вами же делали это, когда вы стали послушником, – возразил Джаван. – Они не могут потребовать кровопускания дважды, это против Устава ордена.

– Ну, значит, полагаю, они временно приостановили действие Устава, – отозвался Фаэлан не без иронии. – Там было четверо монахов, которых я прежде никогда не видел, готовых удержать меня силой, если бы я вздумал сопротивляться. А в это время другой вскрыл мне вену. К тому времени вопросы задавал помощник инквизитора, отец Лиор. Он все спрашивал и спрашивал меня, пока кровь текла по руке и наполняла таз.

Он всхлипнул и, помолчав немного, продолжил.

– И они заставляли меня смотреть. Честное слово, я думал, они хотят меня убить. И все это понапрасну. Одно дело, когда ты умираешь за что-то стоящее, но мне-то нечего было скрывать… – Помолчав, он с трудом вздохнул, и, как показалось Джавану, левой рукой внутри рукава принялся нащупывать шрам, оставшийся на правом предплечье от этого ужасного наказания.

– Как бы то ни было, после того, как они наполнили кровью первый таз до краев, я лишился чувств, увидев, что они намерены продолжать. А когда я вновь пришел в себя, то у изголовья моей койки сидел сам отец Полин, а с ним был и верховный инквизитор ордена, отец Серафин, так, кажется, его зовут. Он дал мне мерашу. Он объяснил, что это такое. Может, он решил, что я какой-нибудь новый, неизвестный доселе вид Дерини, который оказался способен столько времени противиться их расспросам?.. Но от этого отвратительного снадобья я просто заснул. – Он испустил тяжкий вздох. – После этого они… Опять допрашивали меня на следующий день, после того, как прошло действие мераши. А на следующее утро – кажется, это было вчера, Полин велел мне привести себя в порядок, и сказал, что я должен отправиться в Ремут и стать вашим новым капелланом.

Джаван покачал головой. История Фаэлана потрясла его до глубины души, равно как и то, сколько пришлось вытерпеть несчастному священнику по его вине. Однако в то же самое время какая-то тревожная мысль не давала Джавану покоя. Как будто священник о чем-то умолчал, хотя, когда он испробовал на нем чары истины, то мог убедиться, что тот был абсолютно правдив.

Но как такое возможно? Что упустил Фаэлан в своем рассказе, и по собственной ли воле он это сделал? Неожиданно Джавана поразило то, насколько похожие инструкции дали сейчас Фаэлану, а в былые дни давали пажам, которые шпионили за принцами. Но регенты – те хотя бы не скрывали своих намерений!

Боже правый, но возможно ли такое? Неужели, Custodes так же, как раньше и регенты, взяли на свою службу какого-то Дерини и держат это в тайне. Может быть, Фаэлан умолчал именно об этом? Тогда это объясняло использование мераши.

– Мне очень жаль, что вам пришлось пройти через все это, отче, – сказал он наконец. – Если бы они убили вас, это и впрямь было бы совершение впустую и исключительно по моей вине. Я намеренно старался не обсуждать с вами своих планов, поскольку не желал ставить вас под угрозу… Хотя теперь вижу, что эти благие намерения ничуть не помогли. Это отвратительно, что Полин решился прибегнуть к подобным мерам, к тому же против члена собственного ордена. А кто еще, вы сказали, допрашивал вас? Полин, отец Лиор и…

– Брат Серафин, – подсказал Фаэлан.

– Ах, да, – пробормотал Джаван. – Кто-нибудь еще?

– Нет, сир.

– Значит, только эти трое, – промолвил Джаван, хотя уже знал, что этот последний ответ был ложью… и вновь вставал вопрос – почему?

Внезапно, несмотря на жару, озноб пробрал его до костей, но Джаван решил, что вопрос этот он обдумает чуть позднее. Пока же его не оставляла жалость к несчастному Фаэлану, который, не замышляя ничего худого и не подозревая недоброго, случайно оказался втянутым в интриги Полина.

– Ладно, я это запомню, – произнес он вполголоса. – Если бы мог, я бы вернул время вспять, и поступил бы как-то иначе, но, к несчастью, это невозможно. Я не могу исправить того, что с вами произошло. Однако вы не обязаны здесь оставаться, если не желаете. Хотите, я отправлю вас назад. Я могу сказать Полину, что вы мне не подошли.

Тихо, почти по-детски всхлипнув, Фаэлан затряс головой.

– Если вы так сделаете, скорее всего, они накажут меня за то, что не угодил вам… А потом другого священника подвергнут точно таким же пыткам, как и те, через которые прошел я. И к тому же… я даже не знаю, чем могу быть вам полезен. Конечно, я могу служить мессу, однако как исповедник я не…

И вновь озноб пробрал Джавана. Куда хуже, чем в прошлый раз. Откуда-то издалека, очень издалека, до него донеслись шаги и скрип гравия под ногами. Скорее всего, это спешил к ним Гискард.

– Вы хотите сказать, что они могут потребовать от вас нарушить тайну исповеди? – переспросил он. А ему-то до сих пор казалось, что его уже ничем нельзя удивить…

Фаэлан уставился на сцепленные на груди руки. Несомненно, он покраснел бы сейчас, однако был совершенно обескровлен после недавнего испытания.

– Они никогда… не говорили об этом напрямую, – прошептал он. – Но это ясно подразумевается. Спросить я не осмелился. Полагаю… все зависит от того, решат ли они, что вы могли признаться мне в чем-то таком, что им удалось бы использовать против вас. – Сглотнув, он вновь потупил взор. – Сир, я никогда, никогда прежде не предавал тайну исповеди, и не сделаю этого впредь. – Он вновь сглотнул. – Священник скорее должен умереть, чем открыть что-то из того, что он услышит на исповеди. Желаете ли вы… чтобы я поступил именно так?

– Давайте не будем думать об этом сейчас, – пробормотал Джаван, и, взяв священника за плечо, повел его назад по тропинке, навстречу приближающемуся Гискарду. – Пока что давайте решим таким образом. Я лично даю вам дозволение раскрыть все то, что я могу сказать во время исповеди, если этого от вас потребуют… Ладно, сейчас меня ждут в соборе для репетиции. Поэтому кто-нибудь из моих помощников отведет вас в ваши покои. Они рядом с моими. Он все вам покажет. И пока меня не будет, я хочу, чтобы вы легли и как следует отдохнули. Чуть позже я пришлю к вам Целителя. Он проверит, не был ли нанесен вашему здоровью серьезный ущерб.

– Целителя? – Фаэлан застыл на месте. – Дерини?

– Он был моим Целителем добрых четыре года, – заверил его Джаван, удивляясь подобной реакции. – Если это может вас успокоить, скажу также, что этот Дерини принадлежит к свите архиепископа Хьюберта. Так что, полагаю, мы можем считать, что он вполне безопасен.

– Но я…

– Не беспокойтесь, отче, он вам не повредит. Но если хотите, я не стану посылать за ним, пока сам не смогу прийти, – предложил Джаван.

Наконец, они поравнялись с Гискардом, который, развернувшись, последовал за ними, и все втроем они подошли к фонтану.

– Гискард, я попрошу тебя отвести отца Фаэлана наверх и показать ему его покои. Проследи, чтобы ему дали поесть… И ванну, если он пожелает искупаться. После этого он должен отдыхать весь день. Лично проверь это. Потом, после репетиции, встретимся в моих апартаментах. Насколько я помню, нас ведь будет ожидать начальник строительных работ.

– Очень хорошо, сир.

Они дошли, наконец, до открытой галереи и отправились к лестнице. Но прежде чем подняться по ступеням, Джаван остановился и нагнулся, делая вид, будто поправляет пряжку на сапоге.