Текст книги "Звезды"

Автор книги: Кэтрин Харви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 37 страниц)

– Но эта диета смертельно опасна, Ханна, – сказала Филиппа. – При такой скорости похудения женщина не может отделаться только потерей жира, она обязательно утратит также мышечные ткани и не только мускулы скелета, но и сердечную мышцу! Как они этого добиваются?

Филиппа быстро пробежала информационную справку и нашла ответ:

– Бог мой! Они впрыскивают своим клиентам гормональные препараты! И те теряют массу воды, гликогена, иссушают сердечную мышцу, но сохраняют мышечную ткань!

– Да, и в конце курса выглядят, как тростинки! Настроение Филиппы ухудшалось с самого утра, с того момента, как Ханна явилась в офис с целой охапкой дел на конкурентов «Старлайта».

За тот короткий срок, что Филиппа находилась в Австралии, в диетической индустрии Соединенных Штатов разразился настоящий бум. Центры похудения расплодились в каждом городе, как грибы, бесчисленные виды таблеток и порошков от переедания распродавались миллионами, все больше врачей рекламировали свою помощь тем, кто неправильно питается, супермаркеты предлагали тысячи видов «природных» продуктов.

– Вот еще один жесткий конкурент, – Ханна раскрыла папку и передала Филиппе пачку копий рекламных объявлений, графиков, программ похудения с расценками и демографическими выкладками.

– Обрати внимание, что эта компания строит основу своего успеха на легкости диеты. Клиент раз в неделю является в центр, там и покупает все необходимые продукты. Они уже расфасованы или заморожены, что облегчает взвешивание и измерение рациона. Просто замечательно для людей, у которых не хватает времена, или для тех, кто не хочет долго возиться на кухне.

– Очередной тайный подкоп под «Старлайт», – отозвалась Филиппа. По мере того как на столе перед ней росла груда книг, описывающих бесчисленное множество диетических программ – от сокращения приема жидкостей до «Анонимных обжор», – она все яснее понимала, что у «Старлайта» много больше конкурентов, чем можно было подозревать. А когда Филиппа подумала о сотнях книг по диетологии, которые она увидела утром в местном книжном магазине, о нарастающих требованиях публики получать рецепты быстрого гарантированного похудения, она испытала настоящий страх: не угрожает ли «Старлайту» опасность выродиться в какого-то ископаемого динозавра?

По селекторной связи Ханне сообщили из ее приемной о важном звонке. Она быстро встала.

– Я пойду в свой кабинет.

Но Филиппа предложила ей переговорить отсюда и передала трубку. Ханна, секунду поколебавшись, трубку приняла.

– Ханна Скейдудо, – сказала она осторожно, но тут же с облегчением вздохнула, услышав голос на другом конце.

– Здравствуйте, миссис Скейдудо, это из галереи Эмерсона.

На какое-то мгновение Ханна испугалась, не ответный ли это звонок от кого-то из тех людей, которым она звонила накануне вечером. Она просила их встретиться как можно быстрее, но ответных звонков тогда не последовало. Она собиралась снова перезвонить им сегодня вечером, чтобы ускорить ход событий. До совещания в дирекции оставалось всего три дня, конечно, они должны быть благоразумны…

– Полагаю, у вас для меня хорошие новости, – сказала она в трубку, надеясь, что Филиппа не заметит ее нервозности.

– Мы все для этого сделали, миссис Скейдудо. Мы нашли продавца, который согласился с вашей ценой.

– Правда? Это замечательно! Могу я в таком случае ожидать доставки? Это будет прекрасным сюрпризом моему мужу…

Выслушав ответ, она подытожила:

– Да, конечно. Я условлюсь с моим банком, чтобы деньги тотчас перевели. Благодарю вас. Да… Вам также счастливого Рождества.

Ханна повесила трубку и прошла к столику, на котором оставила свою самочку.

– Это из галереи, где я искала скульптуру Фрейндлиха, о которой писала тебе в последнем письме, – сказала она Филиппе. Раскрыв сумочку, она вынула оттуда флакончик с таблетками и проглотила одну без воды. Уловив недоуменный взгляд Филиппы, Ханна улыбнулась:

– У меня разболелась голова.

Она побыстрее засунула флакончик поглубже в сумочку, чтобы никто не успел прочитать надпись на этикете. Эти таблетки ей прописал доктор Фриман и велел принимал по одной в случае сбоя в сердцебиении. Сейчас ее сердце металось в груди, норовя выскочить наружу. В последнее время оно слишком часто сбивалось на какой-то сумасшедший темп, вместо того чтобы биться ровно, не спеша, и Ханна каждый раз в страхе замирала, а вдруг оно не вернется в нормальный ритм. У ее матери были точно такие же симптомы перед тем, как она в сорок восемь лет умерла от сердечного приступа. Мать никогда не обращалась к врачам и, следовательно, не лечилась. «Это все твое воображение, – каждый раз говорил отец Ханны, когда жена жаловалась на какой-то дискомфорт в груди. – Вы, женщины, вечно жалуетесь на что-то…» В результате миссис Райян приучилась помалкивать о своем недомогании, пока, наконец, не замолчала навеки…

– И они нашли? Как ты сказала называется это произведение?

– «Феникс». Это прелестная скульптура Хельмута Фрейндлиха, одного из самых любимых художников Алана. Я боялась, что не сумею достать ее, но галерея разыскала владельца.

Ханна положила руку на грудь и произнесла, отдышавшись:

– Всего шестьдесят пять тысяч долларов! Надеюсь, Алан будет доволен!

Пока Ханна, опираясь на столик, выжидала, когда лекарство начнет действовать и сердце успокоится, она незаметно изучала себя в зеркале, притворяясь, что поправляет прическу. Она была одета в импорт от Ингрид Линд: прелестный, цвета бурой ржавчины, тунисский балахон с поясом из толстой веревки и медными украшениями, которые очень шли к ее высоким скулам и индейским глазам. У Ханны уже не было проблем с весом, но она придерживалась принципа: никогда не предлагать другим женщинам ничего такого, чего она не могла бы надеть сама. Вот почему она носила фасоны «Перфект сайз», только в уменьшенном варианте.

Ханна разглядывала тяжелое медное ожерелье в глубоком вырезе на груди балахона, ей казалось, что она видит, как оно подрагивает при каждом ударе сердца. «Я не должна последовать за своей матерью, – подумала она с отчаяньем. Уже хорошо, что я на шесть лет ее пережила. У меня так много всего, ради чего я должна жить: обручение Джекки, дети и внуки, уход на покой, когда мы с Аланом наконец совершим кругосветное путешествие…»

Ханна вспомнила, как они ночью занимались любовью с Аланом, прежде чем он умчался, чтобы поспеть на самолет в Рио. Показалось ли ей или же и в самом деле он был более внимателен, более нежен, чем в последние несколько лет? Все совершалось так, как будто бы они снова молодые любовники, а не супружеская пара накануне тридцатипятилетия своего брака. Алан был столь нежен и чуток, и ее страхи, что он может заподозрить что-то, немного поутихли. Конечно, она должна действовать быстро и вернуть сертификаты акций в сейф, пока Алан ничего не заметил. Потому что, если бы он понял, что она собирается сделать, между ними все рухнуло бы.

Между тем появился Рики с подносам. Он принес чай, хрустящие тосты, нарезанные ломтиками персики, а также свежий номер «Уолл-стоит джорнэл», который положил перед Филиппой.

Ханна внимательно оглядела красивого молодого человека, оценила его хорошего кроя, сшитые на заказ, брюки и рубашку, нарядный галстук и запонки, прическу «конский хвост», спадающий на спину между лопатками. Уловив мимолетные взгляды, которыми обменялись Филиппа и Рики, она вновь призадумалась, не выходят ли их отношения за рамки официальных.

– Мистер Хендрикс звонил, мисс Робертс, – сказал Рики. – Он в Палм-Спрингсе и начал дополнительные расследования о Беверли Берджесс. Он сказал, что предоставит вам отчет завтра в «Мэриот-Дезерт-Спрингс».

Было отчего голове пойти кругом! Уменьшение числа клиентов в салонах «Старлайта», угроза общего сокращения персонала, растрата в миллион долларов и вероятность того, что Иван Хендрикс наконец после многих лет поисков нашел ее сестру.

– Спасибо, Рики, – сказала Филиппа, бегло просматривая принесенный им журнал. – Бог мой! – воскликнула она мгновением позже. – «Миранда интернейшнл» прикупила еще два процента акций «Старлайта»! Они уже замахиваются на то, чтобы влиять на интересы компании. Я молюсь, чтобы Алан оказался способным начать диалог между нами и «Мирандой». Я хочу знать, кто они такие и почему подбираются к моей компании. И самое главное – хочу знать их слабости, чтобы найти способ предотвратить самое худшее, иначе они могут взять верх.

– Но, Филиппа, – заметила Ханна, – если даже они скупят все акции, находящиеся в обращении, все равно им не дотянуться до нас. Мы все еще владеем контрольным пакетом.

– Меня не волнует то, что предлагается в свободном обращении, – возразила Филиппа, глядя на подругу. – Но если «Миранда» доберется до одного из нас, это коснется всех.

Ханна поежилась:

– Ты имеешь в виду меня и Алана, себя и Чарми? Контрольный пакет принадлежит нам, и до кого из нас, ты полагаешь, может дотянуться «Миранда»?

– И Ингрид, – сказала Филиппа. – Не забывай об ее пяти процентах.

Несмотря на невероятный успех, которого «Старлайт» достиг с международными фасонами Ингрид, кипучая мисс Линд оставалась камнем преткновения для руководителей корпорации. Когда Ханна семь лет назад решила привести молодую женщину в «Старлайт», Алан был настолько против, что в их семейной жизни возникли жестокие раздоры. Но вмешалась Филиппа: Ханна и Ингрид победили. Тем не менее, Алан продолжал публично выказывать свою неприязнь к главной закупщице Ханны, он даже сумел тонко посеять зерно сомнения и в голове Филиппы.

– Я доверяю Ингрид, – сказала Ханна, – я верю, что никто из нас не продаст, – добавила она, стараясь, чтобы ее слова звучали убедительно, и отгоняя от себя картину ее собственных сертификатов акций, разложенных на кровати, чтобы перейти к новому владельцу.

– Ну, я пошла, – сказала Филиппа, вставая и забирая свои сумочку и портфель. – Рики, будь любезен, съезди на такси в отель и рассчитайся. А я должна совершить одну поездку, прежде чем мы отправимся в Палм-Спрингс. Мне нужно кое-что посмотреть.

Стеклянная дверь, еле слышно скрипнув, закрылась за Филиппой мгновенно, как отрезав шум уличного движения деловой части Беверли-Хиллс.

Молодая женщина, сидевшая за столом приемного холла салона, поднялась ей навстречу.

– Добро пожаловать в «Старлайт»!

Филиппа заранее подготовила слова, которые намеревалась сказать:

– Спасибо, я еще не член клуба, но собираюсь вступить. Можно ли мне будет сначала посмотреть, как тут у вас?

Девушке из приемной было лет двадцать, стройная, хорошо одетая, со значком, на котором напечатано ее имя: Мэнди.

– Конечно. Я покажу вам салон и объясню аспекты всех программ «Старлайта».

Филиппу провели в главный зал салона – большое помещение с удобными креслами. Оно было декорировано в мягких голубых тонах, ненавязчиво звучала тихая музыка.

К залу примыкали комнаты для занятий, отдельные массажные кабинеты, баня с минеральными водами и парильней, парикмахерский и косметический салоны – все в тех же голубых тонах, с мягким освещением, повсюду кадки с цветами. Да, место, где можно отдохнуть и понежиться.

– У нас занимаются три группы в день, в удобные часы, – объясняла Мэнди по ходу осмотра. – Занятия включают беседы о диете, классы красоты и моды. Мы также предлагаем классы аэробики и индивидуальной красоты: общий массаж, массаж лица, маникюр, педикюр.

По мере того как Мэнди подробно описывала обслуживание групп, воздействие диеты и прочее, Филиппа все больше поражалась тишине, царившей в помещении. Ванны с минеральной водой принимали всего несколько женщин, была занята только одна массажная, инструктор по аэробике томилась в ожидании, когда соберется ее группа. Филиппа также не нашла разумным то, что для занятий по диете предлагалось только три группы: утром, днем и вечером. А как быть женщинам, у которых свободны лишь час перед работой, или перерыв на ленч, или, к примеру, поздний вечер? Еще более ее обеспокоило сообщение, что во всех группах, кроме субботних, есть вакансии.

Этот салон «Старлайта» на Роксбюри-драйв в Беверли-Хиллс был олицетворением того, о чем мечтала Филиппа много лет назад. Тогда это было потрясением: вместилище красоты и элегантности, где женщина могла насладиться мгновениями покоя, отвлечься от стрессов повседневной жизни, встретить дружелюбие и расположение тех, кто был озабочен аналогичными проблемами. Здесь учили, как усовершенствовать душу и тело, как понравиться самой себе и обрести самоуважение. Это было почти революционно, но даже в те годы роста, при невероятном преуспеянии салоны не могли обслужить всех желающих. Так почему же этот салон выглядит таким пустым? Неужели так изменились потребности женщин? Или так изменилась сама жизнь?..

Филиппа вспомнила, что говорила Чарми: «Сегодня люди спешат, им подавай результат немедленно. Они не заинтересованы в том, чтобы тратить время и энергию, впутываясь в программу, подобную нашей. Это работало в былые годы, потому что домохозяйки располагали временем. Но теперь мы должны ориентироваться на деловых женщин, которые зачастую еще и матери-одиночки. Им нужна гибкая система плюс возможность быть независимыми».

Служащая, как Мэнди, с энтузиазмом убеждала ее, посетительницу с улицы, вступить в «Старлайт», пытаясь внушить, что «для достижения результатов по такой программе стоит потратить время и усилия». Филиппа начала осознавать проблему, а также нащупывать путь к ее решению. «Старлайт» должен воспрянуть со временем.

Когда, поблагодарив девушку, Филиппа ушла с подаренной брошюрой в глянцевой обложке, она уже зримо представляла, какие изменения надо произвести. Она чувствовала, как возвращается прежнее возбуждение, дрожь от предстоящей встречи с вызовом…

Но это опасное препятствие!.. Филиппа должна найти того или тех, кто обворовывает компанию. И найти быстро. Только тогда можно будет пресечь враждебную деятельность «Миранды интернейшнл». Если «Миранда» установит здесь свой контроль, то все эти годы, все мечтания и замыслы, вся тяжелая, упорная работа пойдут прахом.

Филиппа поспешила к лимузину и велела водителю отвезти ее обратно в главный офис «Старлайта», потом подняла трубку и набрала номер частного телефона Ханны. Когда лимузин влился в поток машин на Уилшир, ни Филиппа, ни водитель не заметили, что за ними следует ухоженный черный «ягуар».

28

Тарзана, Калифорния, 1963 год.

– Знаешь, в чем ты нуждаешься, Филиппа? Тебе нужен мужик. Я имею в виду, ты здоровая двадцатипятилетняя женщина… Тебе когда-нибудь попадался… – он насупился на нее, – «мозолистый»?

Она улыбнулась кузену Ханны и покачала головой:

– Макс, я не собираюсь снова этим заниматься с тобой, тем более нынешним утром и на виду у всех этих людей.

Небольшая группа собралась на тротуаре перед главным входом в Канога-парк. Стояло свежее ноябрьское утро, и солнце сражалось с серыми облаками. В данный момент побеждало солнце.

– Я имел в виду, Фил… – продолжил было он, следуя за ней к месту, где стояли Ханна и Алан. Алан держал на руках младенца, Ханна любовно поглаживала восьмимесячный живот – она ждала второго ребенка.

– Ты не хочешь посидеть? – спросила ее Филиппа.

– Со мной все в порядке, – Ханна переступила с ноги на ногу. – Кажется, можно начинать церемонию, не так ли?

Филиппа бросила взгляд через плечо.

– Ну, разве это не волнует? Наш тридцатый салон! Все соответствовало ее предсказанию, сделанному два года назад, в тот вечер, когда Ханна выходила замуж, вечер, когда Чарми оставила «Старлайт». Ханна легонько обняла ее за плечи.

– Хм… Макс снова идет сюда и смотрит на тебя сумасшедшими глазами. Хочешь, я прогоню его?

Филиппа засмеялась:

– Я вполне могу справиться с Максом сама.

– Здесь вся моя семья, – сказала Ханна со вздохом. Приблизительно половина людей, собравшихся этим утром, чтобы отметить открытие тридцатого салона «Старлайта», принадлежала к многочисленному клану Ханны.

Единственной гостьей от «семьи» Филиппы была миссис Чадвик, одетая в свое выходное платье и новую шляпку с шелковой гвоздикой, то плачущая, то рассказывающая окружающим, что она знала Филиппу, еще когда та работала всего лишь приказчицей в закусочной. «Но я всегда знала, что ее ждет большой успех».

Сегодня успех Филиппы зиждился на том, что она владела тридцатью салонами «Старлайта», каждый из которых обслуживал восемьсот клиентов, а всего – двадцать четыре тысячи женщин. «Где еще, – писала обозревательница в колонке новостей, – женщина может освободиться от стрессов в семье или на работе и в течение полутора часов насладиться самосовершенствованием среди друзей, сбрасывая вес с помощью диеты, которая одновременно и эффективна и привлекательна, изучая тонкости моды и технику мэйк-ап,[14]14
  «Make up» – в английском языке означает то таинство, для обозначения которого мы употребляем французское слово «макияж».


[Закрыть] получая заряд бодрости, хорошего настроения и вдохновения оттого, что она слышит и чувствует? Пишущая эти строки может дать вам ответ, исходя из собственного опыта: только в спокойной, благотворной, умиротворяющей обстановке прелестных, шикарных маленьких салонов «Старлайт»! Помогайте себе, девушки, записывайтесь в салоны «Старлайт»!

В толпе, собравшейся сегодня, чтобы поглазеть, как при открытии нового салона будет перерезана голубая ленточка, находилось шесть консультантов, которым предстояло здесь работать, среди них Кесси Мэри, чья нервная энергия раньше расходовалась на поглощение шоколадок «Сникерс» и воинственное вязанье афганских покрывал. Консультантки «Старлайта» должны быть дипломированными специалистами по диетическим программам. Прежде чем начать работать, им предстояло пройти интенсивный шестинедельный практический курс. Жалованье зависело от стажа работы в фирме и числа руководимых ими групп. Были и такие стимулы, как участие в прибылях и перспектива продвижения по службе, вплоть до высокой должности районного координатора, что означало и большое жалованье, и высокий престиж.

Эти тридцать салонов были разбросаны по Южной Калифорнии, и Филиппа работала над планом расширений сети «Старлайта» по всему штату, а затем – так скоро, как это будет возможно, – и в общенациональном масштабе.

«Если бы только Чарми участвовала во всем этом», – подумала Филиппа, когда два автофургона свернули в их сторону и мужчины в комбинезонах стали выносить большие цветочные аэрозольные распылители с ленточками, на которых было написано «Успех» и «Поздравления». Но с той самой ночи, когда два года назад Филиппа обнаружила свою подругу, избитую, в кровоподтеках, в кладовке, они не виделись и не разговаривали друг с другом.

Несколько раз Филиппа пыталась восстановить отношения. Она посылала Чарми записки, звонила ей по телефону, однажды даже пришла к ее дому только для того, чтобы, постучав, не получить ответа, хотя у нее было впечатление, что за дверью кто-то есть. Наконец она послала ей букет гвоздик – любимых цветов Чарми – с запиской: «Пожалуйста, останемся друзьями». Но Чарми не ответила. Это было год назад.

Думая о лучшей подруге и желая, чтобы она сейчас оказалась здесь, Филиппа снова ощутила свое одиночество. Вот почему Макс так раздражал ее своим назойливым утверждением, что она в ком-то нуждается: он был прав.

Филиппа напрочь отогнала неприятную мысль. В конце концов, как может она быть одинокой? С новеньким, с иголочки, домом на Энрико-Хилл, построенным в той точке, откуда открывается лучший вид на долину, и новым офисом «Старлайта» в Энкино, целиком занимавшим ее мысли и энергию. У нее не было времени на одиночество, Филиппа была занята с утра до ночи, подыскивая места для новых магазинов, развертывая их в салоны, нанимая и обучая персонал, закупая новое оборудование и следя, чтобы все шло без сучка и задоринки.

Филиппа все время была в разъездах – от Фаузенд-Оакс до Эскондидо, а если не в пути или не в одном из двадцати девяти салонов, то трудилась как заводная в своем офисе, отвечая вместе с помощниками на сотни телефонных звонков членов «Старлайта»: может ли окра считаться овощем, поскольку она не упоминается в рекомендованном перечне? А как насчет метракала и сего.[15]15
  Тропические растения.


[Закрыть] Можно ли использовать мед как заменитель белого сахара? Были звонки и с предложениями: рецепт приготовления лазаньи[16]16
  Вид широкой лапши, подается с томатным соусом, мясом и сыром.


[Закрыть] из баклажанов и деревенского сыра или деликатесной овощной подливки из нежирного йогурта и сока морских моллюсков. Все это надо было изучить, испробовать, рассортировать по бесчисленным папкам, чтобы, в конце концов, довести до сведения клиентов в еженедельных рекомендательных текстах.

Затем были еще личные письма, которые поступали в офис «Старлайта» от женщин, которые хотели всего лишь высказать свою благодарность и описывали, как «Старлайт» перевернул всю их жизнь. Такие слова, как «отверженная», «непривлекательная», употребляемые на каждой странице в прошедшем времени, соседствовали с «популярная», «любимая» и «продвижение по работе», употребляемыми в настоящем. Это были письма-похвалы, и когда Филиппа отвечала какой-то группе, ее участницы встречали ответное письмо аплодисментами и веселыми возгласами, подтверждая, как много у нее друзей.

Мужчины тоже присутствовали в ее жизни. Когда Филиппе удавалось выкроить время, она шла на свидание.

Было ли это, спрашивала она себя, портретом одинокой женщины? Иногда Филиппа чувствовала себя настолько одинокой, что у нее появлялось намерение позвонить Джонни в Сан-Квентин или написать ему. В таких случаях она должна была напоминать себе, как она занята, как много у нее друзей, как возрастает ее успех. И тогда Филиппа говорила себе, что не нуждается в Джонни, что вообще не нуждается ни в ком. Ее жизнь заполнена, и она более счастлива, чем хочет казаться большинству людей.

Временами она позволяла себе подумать о Ризе. Потребовалось много времени, пока она набралась мужества, чтобы прочитать его книгу «Поиски».

Когда брат Риза отвозил его тело в Северную Калифорнию, он захватил также груду исписанных листков, которые и предложил затем издателю. В прошлом году изданная книга заняла одно из первых мест в списке бестселлеров и была провозглашена «последним великим романом поколения битников». Когда Филиппа наконец оказалась в состоянии прочитать роман, она нашла в нем слова, которые прочитала в ту ночь, когда обнаружила Риза мертвым: «С округлым личиком херувима, она была чистый ангелочек; когда она раскрывала рот, чтобы сказать что-нибудь, из него изливался свет… Она покоилась в моих руках, как маленькая теплая куропаточка».

Подойдя под взорами собравшихся к трепещущей под утренним бризом голубой ленточке, Филиппа увидела в витрине собственное отражение: высокая, стройная молодая женщина в шерстяной юбке и элегантном коротком жакете с крупными пуговицами. Ее темно-рыжие волосы скручены в модный французский узел и покрыты шляпкой-коробочкой под Джекки Кеннеди. Филиппа улыбалась, потому что ей нравилось то, что она увидела в стекле. Она больше не была ни той толстой, несчастной Кристиной Синглтон, которой покупали одежду у «Толстушки Чарлин» на Поуэлл, ни круглолицым херувимом Риза, его маленькой пухлой куропаточкой. В витрине отразилась уверенная в себе женщина, женщина на пути к еще большему успеху. Женщина, которая определенно не была одинокой.

Филиппа перерезала ленточку, вспыхнули блицы, и все ввалились внутрь, где их ждали накрытые столы – но нечего, от чего толстеют! Все блюда были приготовлены в соответствии с официальными рецептами «Старлайта»: крутые яйца в томатном желе, салат из маринованных огурцов, грибы, спаржа, сандвичи из холодной куриной грудки с ржаным хлебом, овощи и подливка из йогурта. Из напитков – диетическая содовая, кофе, чай, снятое молоко, приправленное мускатным орехом. Единственная уступка грешным слабостям – шампанское, которое вся компания, казалось, вознамерилась прикончить незамедлительно.

Когда все поздравляли Филиппу, неожиданно ворвался краснолицый Макс с истошным криком:

– Иисусе! Президент застрелен!

В салоне был телевизор с экраном в двадцать один дюйм. Макс кинулся включать его, а вокруг тут же собралась толпа.

Экран засветился, на нем появились слова «Сводка новостей» и голос диктора произнес: «Мы прерываем нашу программу».

– Господи, Господи! – бормотал Макс, один за другим переключая каналы, каждая станция передавала одну и ту же сводку новостей. Наконец, он нашел станцию, показывающую репортера на лужайке, вроде бы у госпиталя. Репортер замогильным голосом говорил: «Мы еще не получили ни одного слова о состоянии президента Кеннеди, который был доставлен в Парклендский госпиталь здесь, в Далласе, немедленно после того, как в него стреляли, когда кортеж автомобилей следовал по городу».

В комнате воцарилось молчание, все, враз онемев, уставились на экран.

– Вы можете видеть, – голос репортера дрожал, – за мной толпу, собравшуюся возле госпиталя.

Камера медленно дала общий план. Люди толпились перед тринадцатиэтажным зданием. Они стояли молча, некоторые коленопреклоненно, многие плакали. Откуда-то доносился обращенный к людям умиротворяющий, похожий на пасторский, голос. Камера продолжила движение, словно выискивая его источник, пока не остановилась на старом автобусе с надписью по борту: «Дэнни Маккей, приносящий Иисуса». На продавленном капоте автобуса стоял молодой мужчина с простертыми руками и призывал своих братьев и сестер во Христе: «Присоединитесь ко мне в молитве за нашего любимого президента».

Филиппа видела, как толпа обернулась к нему, лица людей выражали замешательство и надежду, они были словно дети, ищущие вожака. Пока он говорил, Филиппа чувствовала силу его духа, донесенную телевидением. «Я не знаю, что происходит в стенах этого здания, братья и сестры, – выкликал молодой проповедник, – но мы должны возвысить наши голоса к Господу и сказать ему, что мы не хотим, чтобы он взял к себе Джона Фицжеральда Кеннеди сегодня, мы знаем, кто виновен перед миром в том, что здесь случилось!» Дэнни Маккей уже кричал: «Они хотят обвинить Техас! Но это не Техас застрелил нашего любимого президента! Это совершил дьявол!»

К этому времени некоторые гости покинули салон, другие тяжело опустились в кресла или, как Ханна, тихо плакали. Филиппа продолжала слушать проникновенный голос бродячего проповедника.

Он повелевал. Он убеждал. Он был повелителен и прекрасен. Слезы текли по его красивому лицу, когда он призывал мир «показать Господу, как мы любим человека, который лежит здесь, в этом госпитале». Филиппа чувствовала, как его сила достигает и захватывает ее. Дэнни Маккей говорил: «Позволь нам предложить себя вместо нашего сраженного президента». И толпа вскричала: «Аминь!»

Филиппу начала бить нервная дрожь. Дэнни продолжал: «Давайте дадим обещание, что вернемся на праведный путь – ради Джона Кеннеди», – и ее глаза наполнились слезами. Дэнни стоял с распростертыми руками, освещенный сзади солнцем, его стройная фигура содрогалась от срасти, он выкликал: «Сотворим же с Господом мир здесь и сейчас, мои братья и сестры! И если есть в ваших сердцах зло или мрак, отбросьте это во имя нашего любимого президента!» Он взывал к толпе, но Филиппе казалось, что он обращается прямо к ней. «Обещаем Господу здесь и сейчас, – говорил он, – что очистим наши души и раскроем объятия любви и прощению, и с этого момента вы пойдете по новому пути!»

Проповедник, продолжавший говорить о молодом честолюбивом человеке, которому посчастливилось оказаться в нужное истории время в нужном месте.

Дэнни Маккей, стоя на своем потрепанном старом автобусе, продолжал закладывать основы своего подъема к славе и богатству, но Филиппа его уже больше не слышала. Да, он тронул ее. Он раскрыл один из потаенных уголков ее души и направил туда свет. И она неожиданно поняла, что должна сделать.

Она обязана разыскать своего отца. Она обязана восстановить мир с Джонни Синглтоном.

– Джонни Синглтон, – нетерпеливо, в третий раз произнесла она в трубку. Филиппа уже дважды набирала разные номера, и теперь новый человек оказывался в состоянии помочь ей не более, чем первые два.

– Он заключенный, – повторила она, – я его дочь.

– Сожалею, мисс, – ответил молодой человек на другом конце, – но здесь нет Джонни Синглтона. Когда он был заключен?

Филиппа могла назвать год, но не месяц и не число. Когда ей в третий раз предложили подождать, она подумала, что, может быть, он уже освобожден.

В конце концов, прошло девять лет с той поры, кода она звонила в тюрьму Сан-Квентин.

Наконец человек вернулся к аппарату:

– Кем, вы сказали, ему приходитесь?

– Я его дочь, а в чем дело?

– Если вы близкая родственница, мисс, вас должны были информировать.

– Информировать? О чем?

– Вообще информировать.

– Я не понимаю. Он освобожден?

– Я сожалею, мисс. Боюсь, что мы не сможем дать какую-либо информацию без подтверждения «Ай-Ди».[17]17
  Intelligence Department – разведывательное управление.


[Закрыть] Если вы войдете с нами в контакт по почте, с письменным запросом…

– Пожалуйста, скажите, где он!

Ответа не последовало. Повесив трубку, Филиппа ощутила, как ее охватило тяжелое томительное чувство.

– Сумасшедшее дело – это убийство Кеннеди, – говорил частный детектив, царапая каракули в своем блокноте. У него был такой огромный живот, что ему приходилось поднимать и разводить руки, чтобы дотянуться до стола. На его галстуке виднелось засохшее зеленое пятно, и Филиппа захотела узнать, когда он его посадил.

– После убийства все вдруг принялись разыскивать старых друзей, вспоминать старые привязанности. Извините, мисс, я всего лишь излагаю свое мнение о том, что происходит, возможно, я и не прав. Смерть президента заставила людей понять, как быстро все может совершиться, раз – и все, – он громко щелкнул пальцами. – Если всемогущий Кеннеди мог так внезапно умереть, что же говорить о нас, простых смертных. Мой телефон не умолкает, все люди кого-то разыскивают.

Он сделал паузу и искоса бросил на нее взгляд, который Филиппе не понравился. Этого мистера Диксона она нашла по справочнику.

– Итак, вы ищете своего папочку. Не так ли? Лады, позвольте прикинуть, во что это вам влетит.

Филиппа молча взирала, как Диксон набрасывает в блокноте цифры со значком доллара. После тщетных переговоров с тюремными чиновниками Филиппа долго размышляла, что предпринять, чтобы разыскать Джонни. Она боролась с растущим внутри ее безотчетным страхом: что Джонни не освобожден, что он покинул Сан-Квентин по другой причине, что его нет в живых.

– За что он туда попал? – спросил Диксон в самом начале их беседы.

– Я не знаю, – ответила она. – Это важно?

– Может быть. В конце концов, в Сан-Квентине самые строгие меры безопасности. Там одиночки смертников, газовая камера. Если чиновники, как вы сказали, держат язык за зубами…

Он многозначительно пожал плечами, предоставив выводу повиснуть в воздухе.