Текст книги "Неотразимая"
Автор книги: Кэтрин Харт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)
– Дети? Да еще четверо? – повторил Джордан, его глаза удивленно округлились. – Боже, Мэтт! Да ты еще более занят, чем я думал. И мне на ум сразу пришел другой вопрос.
Не странно ли, что ты ни разу не упомянул о своей жене? Синтия, так кажется?
Выражение лица Мэтта и его тон остались ровными и спокойными, когда он пояснил:
– Синтия умерла прошлой осенью. Ее сбросила лошадь. Вот почему я решил продать нашу собственность и отправиться с детьми на запад. Я хочу основать сиротский приют в Орегоне.
Джордан с любопытством смотрел на него.
– Похоже, ты неплохо все решил после ее смерти, дорогой брат. Подумать только, ты никогда много не писал о ней.
– Если ты помнишь, мы потеряли связь через несколько месяцев после моей женитьбы на Синтии. – Взгляд Мэтта стал напряженным, и он обвиняюще посмотрел на своего брата. – Что произошло, Джордан? Почему ты неожиданно перестал писать? Проклятье, я ведь думал, что ты умер! Долгие месяцы я ждал и молился, чтобы хоть что-то услышать о тебе. Я столько писал в армию, чтобы узнать новости о тебе. И все напрасно. Разве ты имеешь хоть малейшее понятие, сколько я передумал, как сильно я оплакивал тебя, когда, наконец, потерял всякую надежду снова увидеть тебя? И именно в эту минуту я не могу решить, обнять тебя или ударить!
Два брата напряженно смотрели друг на друга, между ними повисла тишина, пока наконец Джордан не сделал первое движение к Мэтту.
– Прости меня, Мэтт. Ты не представляешь, как я раскаиваюсь, сколько раз я мечтал увидеть тебя, хоть еще раз услышать твой голос, и когда я, наконец, решил вернуться домой, то обнаружил, что ты ушел. Господи, как же мне не хватало тебя!
Расстояние между ними резко сократилось, и они крепко обняли друг друга. Слезы стояли в их голубых глазах, когда они отпустили друг друга и немного отступили.
– Почему? – уже более спокойно повторил Мэтт. – Что случилось?
Джордан грустно улыбнулся.
– Это долгая история, и ее нелегко рассказывать.
Мэтт показал рукой на костер.
– Садись, а я пока раздую огонь и приготовлю обед.
Как только Мэтт поставил котелок на огонь, Джордан спросил:
– Я не собираюсь менять тему, да ты в любом случае не позволишь мне этого, но ты не можешь мне объяснить, как это вы с Синтией за три года смогли сделать четверых детей?
У тебя там, наверное, есть близнецы, – добавил он, показав пальцем на палатку, где спали малыши.
Мэтт покачал головой.
– Нет близнецов, да там нет ни одного ребенка Синтии или моего. Это все сироты, которых мы приютили. Я собирался для всех подобрать хорошие семьи, прежде чем уехать из Кентукки, но этих пришлось взять с собой.
– И ты сам заботишься о них? – удивился Джордан. Потом он добавил с шаловливой улыбкой:
– Или с этим тебе помогает справляться общество красоток, следя за всеми твоими нуждами и более личного характера?
– Ты, кажется, забыл о моем призвании, брат. Я ведь богобоязненный священник, помнишь? – напомнил ему Мэтт, протягивая ему чашку с дымящимся кофе и наливая еще одну для себя.
Джордан с огоньком в глазах продолжал:
– О, я не забыл. Я просто подумал, что ты мог бы. Да и потом, разве не тебя я встретил вышагивающим по улице с танцовщицей, переброшенной через плечо, и вы так громко ругались, словно вы связаны друг с другом.
– Джейд может быть очень разъяренной, когда на нее находит, и это бывает довольно часто. Надеюсь, она остынет, как только мы поженимся.
Джордан поперхнулся горячим кофе, выплеснув его прямо на траву.
– Поженитесь? – недоверчиво повторил он, уставившись на своего брата. – Ты?
И она? – Когда Мэтт спокойно кивнул, он тихо присвистнул. – Ну, кажется, чудеса никогда не кончатся? И когда же произойдет это счастливое событие?
– Скоро, я надеюсь. Как только я смогу убедить свою предполагаемую невесту принять мое предложение.
– Я вижу. – Рот Джордана скривился, когда он безуспешно пытался скрыть улыбку. – У тебя небольшие проблемы с ее убеждением, мой младший брат? Хочешь, я дам тебе несколько советов в этом отношении?
– Нет. По правде говоря, я бы предпочел, чтобы ты оставил свои советы при себе так же, как и любые возражения, которые у тебя могут возникнуть, – откровенно сказал ему Мэтт. – Что бы мне хотелось, так это услышать, что же ты делал три этих долгих года. Ты так долго отсутствовал, Джордан, и я думал, нам обоим стоит поговорить об этом.
Джордан вздохнул и прислонился спиной к колесу фургона, его глаза потемнели от тревожных мыслей.
– Мысленно я написал тебе тысячу писем, Мэтт, – спокойно произнес он. – Когда я был в состоянии составить их. Были долгие промежутки времени, когда я терял рассудок и всякое понятие о времени. Боль. Жар. Изнурение.
Голод. – Установилось длительное тягостное молчание, прежде чем он продолжил глухим хриплым голосом:
– Побои были такими жестокими, что забвение казалось настоящим облегчением.
– Господи! – выдохнул Мэтт, пораженный этим. – Где же ты был все эти годы?
Джордан непроизвольно коснулся рукой шрама, который проходил вдоль сломанной переносицы через левую щеку до самого виска.
– Ты слышал об Андерсонвилле? – спросил Джордан, глядя на своего пораженного собеседника.
– Боже мой! – Мэтт едва мог говорить, у него поднялся ком к горлу. Андерсонвилль был одним из самых печально известных лагерей для военнопленных на всем Юге. Для солдата Союза попасть в плен и оказаться там было равносильно смерти. – Сколько ты там был? – тихо спросил Мэтт.
Глаза Джордана закрылись, он ответил со вздохом:
– Целую жизнь, Мэтт. И даже больше.
Меня освободили только через несколько недель после официального окончания войны.
Большинство из нас были настолько ослаблены, что даже не могли уйти. Потом нам прислали еще и подкрепление, чтобы выжившие узники могли хоть немного собраться с силами.
– Если бы я только знал, если бы ты только сообщил мне, я бы приехал за тобой, Джордан. Да я бы продал душу, если бы это понадобилось.
– Я знаю это. – Джордан бросил на брата печальный, извиняющийся взгляд. – Я знаю, мне следовало сообщить тебе, но ты не можешь понять, в каком состоянии я находился в то время, что творилось в моем рассудке, в душе, что было с моим телом. Брат, с которым ты вырос, умер в том лагере пленных, Мэтт. Появился совершенно другой человек.
Я походил на свою тень, хрупкий, опустошенный, полусумасшедший тип. Едва ли я был похож на человека. А когда я снова начал чувствовать, эмоции, охватившие меня, были далекими от добра и сочувствия. Я стал таким бешеным, переполненным злостью, ненавистью и горечью, что я едва был похож на себя.
Голос Джордана сломался, и Мэтт ждал, молча сочувствуя своему брату, пока Джордан не смог продолжить.
– Я не мог таким вернуться домой, Мэтт.
Просто не мог. Я не рассчитывал, что ты сможешь понять это, но мне нужно было время, чтобы исцелиться, изгнать из себя этих демонов, прежде чем вернуться к людям, которых я знал до войны. Ты. Старые друзья.
Соседи. Я не хотел, чтобы ты видел меня таким. Я также не хотел изливать свою злость на тебя или кого-то еще. Я не хотел ранить тебя. Вот почему я так долго ждал, прежде чем вернуться к тебе, я почти на два года отложил свое возвращение. Я хотел быть уверенным, что смогу быть нормальным, здоровым человеком, как прежде.
– И тебе удалось в конце концов снова обрести себя? – спросил Мэтт, его глаза были переполнены сочувствием к страданиям брата.
Джордан пожал плечами.
– В основном. Я могу слышать южный акцент и не испытывать желания убить говорящего, – со слабой улыбкой отозвался он. – Я могу закрыть глаза и больше не чувствовать запах гниющей плоти. Кошмары почти прекратились. И я научился контролировать свои действия. Я с гордостью могу сказать, что редко впадаю в ярость по самому ничтожному поводу. Кажется, что я снова стал разумным членом человеческой расы.
– Как же тебе удалось самому справиться с такой непосильной задачей? – искренне удивился Мэтт. – Преодолеть такие жуткие препятствия и мучения?
– О, не надо слишком переоценивать меня, пока ты не услышал конец моей истории, – с сарказмом произнес Джордан. – Я преодолел свои проблемы тем же путем, каким и заработал их. Оружием. Чему не научила меня армия, тому я сам научился после войны.
В действительности, я удивлен, что ты до сих пор не слышал историй обо мне, потому что я быстро заработал себе имя одного из самых скорых стрелков на этой стороне Миссисипи, – Джордан пытливо взглянул на своего брата, на его лице отразилась насмешка над самим собой. – Теперь скажи, как ты гордишься мной, Мэтт. Если можешь. Ты ведь никогда не лжешь.
– Мне очень жаль, Джордан. Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через все это и столько вынести. И хотя я не могу честно сказать, что одобряю твой выбор профессии, это не умаляет тот факт, что ты мой брат, моя кровь. Я все равно люблю тебя, не имеет значения, что ты сделал или собираешься делать.
Я всегда буду любить тебя.
– Спасибо, – тихо ответил Джордан. – Ты даже не представляешь, как я хотел услышать это от тебя.
– Да, я надеюсь, ты понимаешь, что я только начал, что теперь я засыплю тебя советами и поучениями. Я буду пытаться отнять у тебя твое драгоценное оружие и помочь тебе заслужить новую репутацию, осесть в Орегоне вместе со мной и Джейд. Или, если тебе это не понравится, вернуться домой и заняться выращиванием зерновых и лошадей в Кентукки.
Джордан усмехнулся.
– Я был бы удивлен, если бы ты не сделал этого, хотя выращивание зерновых меня не привлекает. – Затем, немного задумавшись, он продолжил:
– Джейд? Могу поклясться, что там в городе, я слышал, как ты называл ее Эгги.
Улыбка Мэтта была очень похожа своей искренностью на улыбку брата.
– Я называю ее так только тогда, когда хочу разозлить, – признался он, озорные огоньки сверкнули в его голубых глазах. – Это срабатывает всякий раз.
Глава 20
На следующее утро Джордан поставил себе цель познакомиться с женщиной, на которой Мэтт собирался жениться, хотя Джейд совершенно не была расположена к этому знакомству. Наоборот, она боялась встречи с этим человеком, ее тревожило предчувствие, что о ней подумает брат Мэтта. Скорее всего, решит, что она шлюха, недостойная лизать ботинки его брата, не то чтобы стать его женой. В конце концов, именно так считал каждый. Почему Джордан Ричарде должен подумать иначе?
Она даже ожидала, что его отношение будет еще хуже, учитывая тот факт, что он родственник Мэтта. Намерение Джордана встретиться с ней сразу стало очевидным; когда Джейд вышла из палатки и натолкнулась на него, он напрашивался позавтракать вместе с ней, Тилдой и другими девушками. Чтобы встретиться с ее взглядом, он поднял пронзительные глаза, по которым нельзя было прочитать ни одной мысли, пока он продолжал медленно изучать ее, словно кот, который лениво следит за прижатой мышью. К большой досаде Джейд, яркий румянец залил ее щеки, и она неожиданно почувствовала себя очень неловко. Это еще сильнее разозлило ее, особенно когда она увидела понимающую улыбку, проскользнувшую по лицу Джордана.
– Вы уставились на что-то в особенности, или мой нос привлек ваше внимание в это утро? – задиристо спросила она, метнув в него изумрудный огонь своих глаз.
Джордан усмехнулся.
– Просто интересно посмотреть, что в тебе такое есть, что очаровало моего брата. Может, эти глаза цвета зеленой травы или эти буйные огненно-рыжие волосы, разметавшиеся по спине. Подозреваю, что это твой озорной язык привязал его крепким узлом.
– Ну, так почему бы вам не вернуться назад и не отвязать его, если не можете придумать ничего лучше? – произнесла Джейд, махнув в сторону лагеря Мэтта.
– Говоря по правде, мне уютнее именно здесь, где я сейчас. Я не привык, чтобы толпа детей с самого утра хватала меня за ноги и одолевала разными вопросами.
Джейд невольно улыбнулась.
– Да, это у них здорово получается, – согласилась она. – Особенно у Эмили. У этой девчушки острый язычок, и она может придумывать такие коварные вопросы.
– Так ты не возражаешь, если я останусь на завтрак? Твои подруги были так любезны и пригласили меня.
Джейд пожала плечами.
– Оставайтесь, но должна предупредить, что мы все еще только учимся готовить. Это просто чудо, что Тилда не отказалась учить нас, ведь с нами столько хлопот.
Тилда засмеялась.
– Знаете, она права. Ни разу за всю свою жизнь мне не приходилось встречать девчонок, которые были бы такими неумехами в готовке.
Но они уже набивают руку, медленно, но верно.
– Не без ошибок, конечно, – состроила гримасу Фэнси. – Но Тилда заставляет есть все, что мы приготовим.
– Мне приходилось есть, и гораздо хуже того, что вы приготовите, – заверил их Джордан. Потом, снова обратившись к Джейд, он сказал:
– Мы ведь толком и не познакомились. Я – Джордан Ричарде, старший брат Мэтта.
– Рада познакомиться, – ответила Джейд. – А я – Джейд Донован.
Брови Джордана вопросительно поднялись. а в глазах сверкнули веселые искорки.
– О? А я думал, тебя зовут Эгги.
Лицо Джейд вспыхнуло от ярости, а глаза метнули сердитый взгляд в сторону лагеря Мэтта.
– Чтоб он провалился, этот парень! Как бы мне хотелось стукнуть его по голове чем-нибудь тяжелым, чтобы ему пришлось расстегивать бриджи, прежде чем что-то сказать!
Джордан расхохотался. Начав смеяться, он никак не мог остановиться, и прошло несколько секунд, прежде чем он смог говорить, от смеха у него на глазах появились слезы.
– А знаешь, Джейд, вы с Мэттом очень подходите друг к другу. Ему действительно нужен кто-то вроде тебя, чтобы немного расслабиться, а тебе, вероятно, неплохо иметь мужа, который мог бы направлять тебя в нужную сторону. Это может хорошо сработать в вашем случае, как только ты согласишься оставить свое нынешнее занятие, выйдя замуж.
– Попридержите язык, мистер Ричарде.
Вы очень ошибаетесь, потому что в ближайшее время я ни за кого не собираюсь выходить замуж. И будьте так любезны передать это от меня вашему твердолобому брату. Может, он прислушается к тому, что вы ему скажете.
Всякий раз, когда это пытаюсь сделать я, он становится глухим.
– Таков уж мой братец с детства, – согласился Джордан, все еще улыбаясь. – Он упрям до невозможности.
– И я тоже.
– Может, и так, но я знаю Мэтта и делаю ставку на него. На вашем месте, мисс Донован, я бы начал шить свадебное платье.
– Шить я тоже не умею, – проворчала Джейд, бросив на него раздраженный взгляд.
Джордан хмыкнул.
– Тогда вам лучше побыстрее научиться, не так ли?
Теперь, когда братья наконец встретились, Джордан решил путешествовать вместе с караваном. Он вызвался помочь девушкам править фургоном, давая им небольшой отдых от этой нудной работы. Конечно, большую часть времени одна или другая подруга Джейд сидела рядом с ним, неважно, помогало это справиться с упряжкой или нет.
Это не слишком удивляло Джейд, а еще меньше Мэтта. Несмотря на сломанный нос и шрам на щеке, Джордан отличался той мужественной красотой, которая притягивала женщин, как магнит железо. Лизетт, слегка пожав плечом, высказалась по этому поводу:
– 0-ля-ля! Этот Джордан, он такой опасный и притягательный мужчина, не правда ли?
Джейд уже не нужно было по очереди с девушками управлять фургоном, так что Мэтт, естественно, предположил, что теперь она будет проводить свободное время с ним и с детьми. Всякий раз он настаивал, чтобы она сидела рядом с ним, используя как предлог уроки чтения.
– Чем больше у тебя будет практики, тем быстрее ты научишься.
– Точно, – подхватила она, – и если я не ослепну, пытаясь читать в этом трясущемся фургоне, то заработаю косоглазие.
– Обещаю, что я буду любить тебя и такой. Теперь повтори последнее предложение снова. Вспомни, чему я тебя учил, правильно произноси буквы.
От места слияния рек дорога постоянно шла в гору, кругом расстилались обширные прерии. В следующие полтора дня у переселенцев и их животных не будет свежей воды, потому что Южная Платт осталась позади, а новое место стоянки под названием Эш-Холлоу, до которого нужно было добраться, находилось более чем в двадцати милях к северо-западу.
Однако, чтобы добраться до Эш-Холлоу, им предстояло сначала спуститься с этого неровного плато по Виндлес-Хилл[1]1
Windlass – лебедка (англ.).
[Закрыть]. Это место получило свое название из-за крутого опасного спуска, животных там приходилось выпрягать, а фургоны спускать при помощи веревок. С тех пор как первопроходцы одолевали этот холм, он пользовался печальной известностью: на его склоне было потеряно много фургонов так же, как и человеческих жизней – и это была только одна из трудностей, ожидавших их впереди.
Спуск с Виндлес-Хилл оказался во многом труднее, чем переправа через реку, которую они совершили раньше. Здесь им предстояло не только выпрячь животных, но и значительно облегчить фургоны, чтобы мужчины могли спустить их по склону. Большинство людей вытаскивали из повозок хрупкие предметы или те, что были не очень надежно закреплены.
– Да, не слишком приятная работа, – жаловалась Блисс. – Вот уж не думала, что у нас возникнут подобные проблемы, пока мы не добрались до этих гор.
– Как вы думаете, сколько раз нам еще предстоит разгружать и загружать эти фургоны? – спросила Фэнси, помогая Пичес опустить на землю бочонок с мукой. Мужчины вытаскивали вещи потяжелее, но женщинам оставалась целая куча разных мелочей: лампа, продукты, зеркала и все прочее.
Прежде чем девушки попытались дать хотя бы предположительный ответ на вопрос Фэнси, к ним подошел Мэтт, он выглядел изумленным и немного раздраженным.
– Кому из вас все это принадлежит? Вы что, совсем потеряли голову, когда решили тащить с собой люстры и пианино? Я просто не поверил своим глазам, заглянув в фургон Билли!
– Да? Подожди возмущаться, пока не посмотрел, что в этом фургоне! – объявил Джордан. – Здесь красный плюшевый диван, пара огромных гардеробов, и по меньшей мере три медные кровати! – Он пролез дальше в фургон, чтобы обследовать его содержимое. Через минуту он появился с изумленным криком. – Да будь я дважды проклят! Впервые в жизни вижу, чтобы кто-то тащил это за две тысячи миль! Мэтт, у этих леди здесь полдюжины ящиков ликера! И дорогого бренди!
Мэтт застонал и закрыл глаза в надежде открыть их и увидеть, что это только сон, жуткий кошмар. Но когда он снова поднял взгляд, ничего не изменилось. Те же тонны мебели, которую нужно было выгрузить из двух фургонов, казавшихся до настоящего момента такими легкими.
Их обгоняли другие переселенцы с менее тяжелой поклажей, в то время как Мэтт, Билл и Джордан уже несколько часов занимались разгрузкой. Наконец, работа была завершена, и наступила очередь спустить фургоны с помощью веревок и портативной лебедки.
Вскоре оба фургона девушек и фургон Мэтта были благополучно спущены вниз. Животных осторожно свели с холма и временно оставили в стороне. Женщины отвели вниз детей и оставили под присмотром Тилды, в то время как сами стали переносить легкие вещи на руках. Наконец наверху остался только самый тяжелый груз.
– Нужно бросить здесь половину этого барахла, – ворчал Мэтт, недовольно глядя на тяжелые гардеробы и пианино. – Мне не доставит большого удовольствия упражняться с ними еще дюжину раз и дальше.
– А почему бы нам не сбросить все это вниз, то, что уцелеет, опять сложим в фургон, а? – сухо предложил Джордан.
– Меня не интересует, что вы собираетесь делать со всем барахлом, – вмешался Билл, – но, если понадобится, пианино я снесу вниз на своей спине. Разве вы не понимаете, как редки и дороги эти вещи на Западе? Да они все на вес золота!
Мэтт кивнул, саркастически улыбаясь.
– Может, именно потому, что они так дорого стоят, их и надо было отправить багажом на корабле, а не тащить по суше. Надо было хоть немного думать!
Джордан вздохнул…
– Давайте приниматься за работу, надо так надо. Пианино самое тяжелое. Что скажете, если начнем с более легких?
Один диван оказался внизу невредимым, его двойник добрался до подножия без одной ножки. Один гардероб также был опущен без повреждений, а второму предстояло заделывать большую трещину сбоку. Удивительно, что хрустальные люстры, тщательно упакованные внутри каждого гардероба, совершенно не пострадали. Четыре комода тоже благополучно добрались вниз, отделавшись несколькими небольшими царапинами.
Когда наконец дошла очередь до пианино, Билл стал настаивать, что спустится вместе с ним.
– Я постараюсь, чтобы оно шло ровно всю дорогу. Пусть оно обвязано одеялами и подушками, но здесь так много выступов и острых краев, я боюсь, как бы его не повредить.
Мэтт покачал головой.
– Не думаю, что это разумная идея. Это чудовище такое тяжелое, что трудно предугадать, как оно может пойти вниз.
– Мэтт прав, – подтвердил Джордан. – Это не самый безопасный спуск.
– Я все-таки попытаюсь, – продолжал Билл. – Слишком велик риск, что оно может что-то задеть и сорваться.
– Тогда я подстрахую с другой стороны, чтобы оно шло ровно, – предложил Мэтт. – Джордан будет работать лебедкой.
Все шло гладко до половины спуска, Билли, Мэтт и пианино добрались до небольшого выступа, где громоздкий предмет можно было удержать, а трое мужчин могли собраться с силами. После небольшого отдыха они продолжили спуск, стараясь делать все как можно медленнее и ровнее.
И вдруг все пошло наперекосяк. Один край пианино зацепил тяжелый валун, раздался глухой удар. В этот момент одна из веревок соскользнула, и инструмент опасно свесился на одну сторону. Билли сразу же крикнул Джордану остановить ворот. Он перебрался к переднему краю, чтобы не дать пианино упасть, пытаясь плечом удержать его в нужном положении и снова накинуть веревку.
– Веревки не хватает! – крикнул он Мэтту. – Слишком далеко соскользнула, назад не подтянуть.
– Может, за что-то зацепилась, – предположил Мэтт. – Держись. Я посмотрю.
Мэтт осторожно пробрался вокруг раскачивавшегося инструмента, тщательно осматривая крепления.
– Нашел, – произнес он наконец. – Трос зацепился за выступ, но слишком далеко, я не достану.
– Посигналь Джордану немного подтянуть ворот, – сказал Билли, – может, это освободит его.
– Тогда отодвинься в сторону. Если эта махина двинется, тебе лучше не стоять на ее пути.
– Я не могу сейчас отойти. Просто скажи Джордану приподнять его.
Хотя Мэтт не был уверен в целесообразности этого маневра, он помахал Джордану, чтобы тот немного ослабил трос. Инструмент дернулся назад. Затем, как только веревка соскочила с выступа, пианино двинулось вперед.
В следующее мгновение все веревки натянулись, и все ослабевшие крепления лопнули.
Когда это произошло, пианино накренилось, и прежде чем Мэтт успел отскочить, оно рухнуло вниз, прижав его левую ногу.
Мэтт услыхал хруст кости прежде, чем почувствовал сильную боль, пронзившую все его тело. Яркие вспышки промелькнули у него в голове, и словно издалека он услышал свой собственный крик. Его зрение оставалось четким, он не потерял сознание, хотя нога болела невыносимо.
Именно тогда он понял, что кричал не только он. Сверху отчаянно закричал Джордан. В нескольких метрах внизу лежал неподвижный и раздавленный Билли. Пианино продолжало нестись вниз с горы, разлетаясь по пути на тысячи мелких кусочков, клавиши дико звякали, а струны звенели в финальном мрачном аккорде.
Джейд побежала еще до того, как услышала первый крик. Не обращая внимания на пианино и на грозившую ей опасность, она карабкалась вверх по склону – спотыкаясь о выступы, запинаясь, но не останавливаясь, пока что-то тяжелое не ударило ее по спине и не прижало к земле. Несколькими секундами позже земля содрогнулась. На нее посыпались камни и осколки. Через какой-то миг огромная тень пронеслась дальше.
Тяжесть убралась с ее ног, и чьи-то руки быстро подняли ее.
– Ты в порядке? – с беспокойством спросил Карл Янсен. – Проклятье, девчонка! Ты оказалась бы прямо на пути этого пианино, если бы я не задержал тебя!
– С-спасибо! – пробормотала она, едва переводя дыхание. Не сказав больше ни слова, она повернулась и снова устремилась вверх по склону, ее колени так ослабели, что она едва держалась на ногах. Слезы катились по ее щекам, когда она с трудом пробиралась через острые выступы и края, снова произнося имя Мэтта сквозь рыдания.
Джордан добрался до своего брата первым, спрыгнув сверху. К своему огромному облегчению, он увидел, что Мэтт жив, его лицо исказилось от боли, но он дышал, крепко стиснув зубы.
– Сильно повредился? – спросил Джордан, чувствуя свою беспомощность, но зная, что нельзя двигать с места раненого человека, пока не определишь его повреждения. – Где больно?
– Моя нога, – простонал Мэтт.
Джордану не нужно было спрашивать, какая. Левая нога Мэтта была ободрана, окровавлена и изогнута под немыслимым углом, вернее, несколькими углами.
– Где еще? Шея? Спина?
– Не знаю. Я еще не пытался двинуться, но думаю, нога пострадала сильнее всего. По крайней мере, надеюсь. – Мэтт замолчал, волна боли на время лишила его голоса. – Как Билли?
Джордан взглянул на другого мужчину и покачал головой.
– Он не шевелится. Должно быть, он мертв. Это проклятое пианино прокатилось прямо по нему.
– Проверь, Джордан. Посмотри, может, что-нибудь можно сделать для него.
Джордан склонился над раздавленным телом Билли, пытаясь нащупать его пульс, когда Джейд резко остановилась прямо перед ним.
Ужас стер все краски с ее лица, когда она смотрела вниз на изуродованное тело пианиста. Она молча повернулась и дальше стала изо всех сил карабкаться вверх по склону к Мэтту.
– Мэтт! О Господи, Мэтт! Пожалуйста, пожалуйста, только будь живым! – молила она. Бросившись на землю возле Мэтта, почти ослепшая от слез, она всхлипывала. – Господи, я молю тебя о милости, сделай так, чтобы с ним все было хорошо. Я все обещаю. Все!
От сильной боли его глаза были закрыты, и Мэтт некоторое время не мог ответить. Наконец, хриплым от невыносимой боли голосом он раздражительно произнес:
– Тогда выйди за меня замуж, ирландская плутовка!
