Текст книги "Сердцеед (ЛП)"

Автор книги: Кэти Эванс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– Могу я задать тебе несколько вопросов? – говорю я, после чего, застав его врасплох, быстро

ротягиваю руку, вытаскивая свой бейдж из его кармана.

Он смеется, когда я быстро отступаю, чтобы он не отнял его обратно, после чего приходит в себя и преодолевает образовавшееся между нами расстояние медленными и выверенными шагами.

– Ты хочешь поговорить об Interface?

Мне кажется, что фраза «Ты хочешь поговорить об Interface?» становится кодом для чего-то другого.

– Да, – заявляю я, пристегивая бейдж к платью.

Он смотрит на меня.

– Спрашивай, – он, кажется, не возражает против интервью, так что я, наконец-то, с облегчением выдыхаю.

– Какие цели ты ставишь перед Interface?

Он заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо. Когда он опускает руку, мое ухо горит огнем.

– Быть номером один на рынке, оставив позади конкурентов.

Я вижу его, слышу его, его амбиции, его решительность, производимый им эффект только растет во мне.

– Ты... – я замираю, когда он поднимает руку, поглаживая мне щеку костяшками пальцев.

– Ты никогда не перестаешь работать, не так ли? – перебивает он, немного хмурясь. – В этом смысле, ты совсем, как я.

Я тоже хмурюсь.

– Ты отвечаешь вопросом на вопрос.

– Ты не задаешь правильные вопросы.

– Боже, Сент! Почему тебе так нравится меня дразнить?

Смеясь, он наклоняется ближе, пока не оказывается ко мне так близко, что я могу чувствовать запах мыла на его коже. Он удерживает меня за подбородок большим и указательным пальцами.

– Почему ты краснеешь каждый раз, когда я это делаю?

– У меня бледная кожа, почти матовая. Я легко краснею.

– Я вижу, что краснеешь ты только со мной.

Выражение его лица одновременно успокаивающее и волнующее, горячее и холодное, отстраненное, но в то же время, кажется, он раздевает меня.

– Рейчел, ты думаешь обо мне?

– На работе, да. В офисе я думаю о тебе. Ты это хотел услышать?

– Частично, да. Я тоже думаю о тебе на работе, но я также думаю о тебе и в постели.

– Сент, с вами хотел бы поговорить мировой судья. Мисс Ливингстон, я – Дин.

Я сейчас так возбуждена, что сгораю от стыда, что познакомлюсь с пиарщиком Сента в таком виде, тем не менее, я пожимаю его руку, стараясь вести себя спокойно и собранно, ничем не выказывая, как на меня действует Сент.

– Дин, конечно, так приятно с вами познакомиться.

Малкольм забирает бейдж у меня из рук.

– Время для прессы истекло, – сообщает он. Холод напрочь исчез из его взгляда, теперь его глаза более, чем теплые, они искрятся, словно фейерверки, когда он смотрит на меня. – Дин, позаботься о ней.

– Будет исполнено.

Он идет внутрь.

Вскоре и мы с Дином идем следом.

Я спрашиваю у Дина, как долго он работает на «М4», как проходил процесс найма. Мы говорим о его работе, и о том, как я впечатлена Interface, когда я замечаю знакомое лицо в толпе. Я замираю, когда мой мозг узнает небольшой ястребиный нос и длинные темные волосы. Виктория?

Она шире раскрывает глаза и, к моему полнейшему ужасу, указывает на меня. Потом начинает идти мне навстречу.

– Рейчел? – зовет она.

Боже, видеть коллегу из «Эджа», ту, которой я не доверяю, и которая знает, почему именно я нахожусь здесь, не думала, что это заставить меня почувствовать себя такой ничтожной.

Я беру себя в руки и встаю, чтобы поздороваться с ней.

Изображая чистейшую невинность, она выглядит абсолютно довольной, когда я быстро формально представляю ее Дину.

– Дин, вау, ты же пиарщик Сента?

– Виктория... отойдешь со мной в дамскую комнату? Дин, простишь нас на минутку?

Я стараюсь держаться спокойно, выглядя, словно русалка, когда направляюсь в сторону уборных, смотря вперед, пока Виктория с самодовольным выражением лица идет рядом.

Даже ее походка выглядит так, будто она занимается сексом с полом, или что-то вроде того.

– Сент просто пожирает тебя взглядом. Почему ты не вцепилась в него, забалтывая? – говорит Виктория, когда мы, наконец-то, оказываемся в уборной.

Я проверяю, что кабинки пусты, затем подхожу к раковине и открываю воду.

– Все не так.

– Что? Все не как? Словно это платье не напрашивается, чтобы быть сорванным...

– Шшш! – я смотрю на кабинки, повторно проверяя, что они пусты.

Она идет за мной, проверяя каждую лично.

– Не волнуйся, я ничего не расскажу. Хелен прибьет меня, если все накроется.

Я тру виски и делаю глубокий вдох.

– Ты можешь объяснить мне, что ты здесь делаешь?

– Я позвонила некоторым своим знакомым, когда услышала, что тебя нет в списке приглашенных журналистов. Хотела разузнать подробности.

– Подробности чего, Виктория? Я здесь. Это моя... я здесь. И все под контролем.

Она с сомнением смотрит на меня.

– Тогда ладно, – она устраивает целое шоу, моя руки, потом целую вечность вытирая их насухо. Затем проверяет свой макияж. – Советую тебе идти туда и использовать свои дамские чары. Ты женщина, достаточно красивая. И в случае, если ты не заметила, все присутствующие там женщины, кроме тебя, бросают Сенту призывные взгляды.

Она уходит.

Я стою там, смотря на себя в зеркало. Я сильно побледнела. Чувствую себя физически больной. Я уверена, если выйду наружу, Сент увидит меня насквозь. Он узнает, чего я от него хочу, что я хочу всего, включая его секреты, и узнает, почему мне не стоило целовать его так, как целовала в здании Interface. То, что мы там сделали, было таким личным для меня... так непрофессионально с моей стороны, учитывая, что я должна сделать.

Всплывает вся моя неуверенность, и я с телефона вызываю такси. Я жду несколько минут, затем быстро выхожу из уборной и нахожу женщину, которая сидела за столиком с бейджами для прессы.

– Не могли бы вы передать мистеру Сенту, что женщина, чей бейдж находится в его кармане, вынуждена была уйти, почувствовав себя нехорошо? – прошу я ее, благодарная, когда она соглашается.

Снаружи, через дорогу меня ждет такси, и перепрыгнув через несколько лужиц, я сажусь внутрь, а низ платья окончательно испорчен. Добравшись домой, я благодарю водителя, бегу домой, затем стаскиваю платье, сбрасываю туфли, надеваю свою университетскую футболку и сажусь на кровать, неподвижная, задумчивая, чувствуя пустоту и оцепенение.

Никогда не думала, что совершу что-либо, способное причинить боль другому. Я всегда считала себя на стороне хороших ребят, на стороне справедливости. Встреча с Викторией сегодня, пока я одновременно работала и не работала, заставила меня увидеть, кто я есть. Что я делаю.

Я лицемер. Я... обманщица.

Та игра, в которую задиры заставляют тебя играть в детстве – если бы тебя вынудили выбрать, кого убить, а кого спасти, кого бы ты выбрал, маму или папу? Иногда в жизни ты вынужден сделать выбор вроде этого, и это настолько трудное решение, что его невозможно принять, ты скорее пожертвуешь собой. Но это все равно будет значить, что «Эджу» конец.

Я заглядываю в комнату к Джине, но она все еще не вернулась. Возвращаюсь к себе, сворачиваюсь в позе эмбриона и, стараясь отвлечься, включаю местное шоу на телевизоре, где обсуждают слухи.

«Сегодня, на торжественном вечере по случаю открытия Interface, Малкольм Сент говорил...» 

Появляется нарезка с сегодняшнего мероприятия, и внутри меня все обрывается, будто я только что съехала вниз на американских горках. Видео возвращается к главной новости, на экране мы, я и Сент, в тот момент, когда он взял меня за руку и повел на террасу.

БОЖЕМОЙ!

«Ранний уход юной девушки вызвал замешательство в прессе; вот их с Сентом совместная фотография, сделанная ранее, вызвавшая массу слухов о том, заинтересовался ли ею Сент. Ранее говорилось, что она – сотрудник небольшого местного журнала, но на мероприятии присутствовала, не как журналист. Это впервые, когда Сента связывают с журналистом. Будет интересно наблюдать за дальнейшим развитием». 

«Согласен», – отвечает второй ведущий.

– Божемой! – я выключаю телевизор, отбрасываю в сторону пульт, и закрываю лицо руками. Потом делаю вдох и выдох, вдох и выдох, когда мой телефон вибрирует. Это Хелен.

«Ты в новостях. Вики написала. Сказала, он явно на крючке. Я впечатлена».

– Меня сейчас стошнит, – стону я.

Испытывая тошноту от ненависти к своей же отвратительной двуличности, я хватаю подушку, закрывая ею голову. Я не отвечаю Хелен. Вместо этого я удаляю ее сообщение, после чего тянусь к своему спасательному кругу, единственному, что держит меня на плаву, когда все плохо:

«Люблю тебя, мамочка».

Глава 14
ПОСЛЕ ВЕЧЕРИНКИ

Моя мама, скорее всего, спит. Она так и не ответила. А я все еще дерьмово себя чувствую. Черт, я и есть дерьмо. Тяжело вздохнув, я натягиваю футболку на колени и обхватываю ноги руками, опуская голову, пряча лицо. Я так сижу уже некоторое время, когда слышу внизу звонок домофона. Я не буду отвечать. Правда, не буду.

На третьем звонке я сдаюсь, встаю и плетусь ответить на кухню.

– Да?

– Это я.

Малкольм.

Я лихорадочно осматриваю квартиру, которую мы делим с Джиной. Это типичное для Чикаго здание бывшей фабрики, переоборудованное в многоквартирный дом. Двери обеих наших спален выходят в короткий коридор, одна справа, одна слева. Крашеные деревянные книжные полки и колоны металлического каркаса отделяют кухню от гостиной. В стене между столовой и кладовой у нас дыра, и самой дешевой альтернативой прикрыть ее, в свое время, стала огромная белая доска. Мы повесили ее со стороны столовой и пишем там всякое, когда напиваемся или просто под настроение. Раньше это была моя доска «для идей», но девчонки ее утащили.

Это... дом. Мой дом. Что он о нем подумает?

Эта квартира – моя гордость, мой маленький уголок покоя, а теперь ОН будет здесь, и это важно. Довольно много времени прошло с тех пор, как мы с подругами это обсуждали, но ни один мужчина не пересекал священный порог моей квартиры. Ни разу. Он первый. Самый первый.

Я нервничаю от того, что он увидит мой дом, мою зону комфорта, мою радость и гордость, взглядом, который повидал слишком многое в этом мире. Намного больше моего. То, что кажется красивым мне, ему может показаться простым и скучным.

– Поднимайся, – бормочу я, нажимая на кнопку, открывая дверь внизу, затем тороплюсь обратно в свою комнату, натягиваю первые попавшиеся леггинсы и меняю футболку на длинную рубашку, осматриваю себя в отражении в зеркале ванной комнаты.

Сокрушаясь в отчаянии от вида моих опухших век, я быстро умываюсь с мылом и иду к двери. Когда я ее открываю, он уже ждет снаружи, прислонившись к стене, одна рука в кармане, взгляд опущен вниз на туфли, брови нахмурены.

Он поднимает взгляд на меня. Мои ноги парализует, будто от нехватки крови. Он не знает, что значит для меня сделать шаг назад и махнуть, приглашая его войти. Боже, он так хорошо выглядит (впрочем, так же хорошо, как и минуты или часы назад), что я едва не спотыкаюсь на коврике.

– Хочешь кофе?

Он осматривается, кивая.

Галстук на его шее развязан, и висит вокруг шеи, верхние пуговицы рубашки расстегнуты. Его волосы вьются у воротника, и, когда он взъерошивает их, продолжая осматривать мою квартиру, они торчат в разные стороны, темные и притягательные. Мне приходится удерживать себя от желания протянуть руку и коснуться их. Вместо этого я приношу нам две чашки на кофейный столик. Я сажусь на диван и смотрю, как он усаживается в мое любимое большое кресло, то, в котором мне лучше всего думается. Я немного опасаюсь, что теперь не смогу сидеть в нем, не вспоминая, как он был тут.

– Мне жаль, что я ушла, – шепчу я, пододвигая чашку по столу, отдергивая руку прежде, чем он сможет до нее дотянуться.

– Я слышал, что ты неважно себя чувствовала, – Сент наклоняется вперед, не обращая внимания на кофе. Не обращая внимания на мою квартиру и все, кроме меня.

Его оценивающий взгляд вынуждает меня опустить голову и вздохнуть.

– Да, вроде того, – соглашаюсь я.

– Рейчел, тебя кто-то обидел?

– Возможно... – я поднимаю голову, услышав покровительство в его голосе, и скрещиваю руки на груди. Ни один мужчина не беспокоился обо мне, не защищал. Мне так это нравится, что на губах появляется легкая радостная улыбка. – Ты побьешь ее за это?

– Ее?

– Меня, – уточняю я, качая головой. – Я имею в виду себя, я сама себе причинила вред, – я сильнее сжимаю руки, потому что от его вида в своей квартире, мои мысли уносятся куда-то, в другое место, на верхний этаж здания Interface. Я не могу поверить, что целовала эти губы. Не могу поверить, что и он целовал меня так долго.

Он тихонько смеется, проводя рукой по волосам.

– В таком случае, нет, я не побью ее, – затем пауза и тяжелый взгляд.

«Тогда поцелуй ее снова», – думаю я, поддавшись порыву.

Про себя застонав от этой мысли, я закрываю лицо рукой.

В данный момент Сент кажется более, чем озадаченным.

– Проблема в женских штучках?

Я поднимаю глаза на звук его голоса, в нем слышится смущение и улыбка, что из уст такого строгого и скрытного мужчины звучит неожиданно мило.

– Проблема во мне, – признаю я. – Я кое-кого увидела сегодня, она работает там же, где и я. Она всегда такая безупречная. Все ее статьи идеальны. Ее темы, ее метафоры, ее образы!

Его смех, такой низкий, завораживающий, наполняет комнату, он откидывается на спинку кресла, образец делового спокойствия.

– Рейчел, лично я – фанат твоих работ.

Моих... что?!

– Освещая темы, ты всегда честна, что освежает.

– Ты читал мои статьи? – уверена, мой голос и округлившиеся глаза выдают мое удивление.

Легкая улыбка опять появляется на его губах, но в этот раз он хмурится.

– Думаешь, я даю интервью всем подряд?

– Честно? – спрашиваю я.

Когда он кивает, я опускаю голову.

– Я подумала, что, увидев мое выпирающее декольте на аватарке, ты сказал Дину, что встретишься со мной.

В его глазах смех, но после нескольких длинных напряженных минут, что мы смотрим друг на друга, наши улыбки угасают.

– Я читал твою колонку задолго до того, как дал согласие на интервью.

– Должно быть, при встрече я оказалась таким разочарованием. То первое интервью – самое неловкое из всех, что я проводила, – признаю я.

И снова мы обмениваемся взглядами.

Я хочу, чтобы он что-нибудь сказал, поэтому жду.

– Ты была очаровательна.

Я ярко краснею.

Он известен своей скупостью на комплименты или лесть. Все знают, что он резкий, от его честности людям зачастую бывает не комфортно.

Прямо сейчас мне не комфортно, потому что я чувствую, как он смотрит на меня с особой проницательностью, и, когда он продолжает, девчонка внутри меня находится в эйфории.

– Я испытал особое удовольствие, наблюдая, как ты уходишь в моей рубашке. Казалось, что все мои сотрудники, видевшие тебя, знали, что я тебя хочу. Все знали, кроме, пожалуй, меня.

У меня перехватывает дыхание.

– О, – только и произношу я, сумев выдохнуть.

– Тогда я не знал, – уточняет он, его взгляд такой решительный.

Желание, которое я испытываю, невероятно поглощающее, такое мощное, что я не могу думать ни о чем другом, кроме него и того факта, что он не может быть моим.

Меня начинает остро волновать расстояние, разделяющее нас, сколько именно шагов между ним и мной в моей гостиной. Я включаю лампу, и комната наполняется светом, который ласкает черты его лица.

– Сент, почему ты здесь? Если из-за того, что произошло в Interface, то я совершила ошибку.

– Тогда давай совершим еще одну. Более серьезную.

Я нервно смеюсь.

– В этом все дело? Теперь я для тебя вызов?

На его губах появляется улыбка.

– Вызов – это то, что ты перестаешь желать, как только достигаешь. Я не узнаю, вызов ли ты, пока не сделаю тебя своей.

Не могу поверить, насколько сексуальным может быть это короткое слово «своей», когда его произносит мужчина, которого я хочу. Я хочу услышать, как он произнесет его еще много раз, прямо мне на ухо, находясь ближе ко мне. О, боже. Ливингстон, возьми себя в руки.

Но как я могу? Напряжение висит в воздухе. С каждым вдохом я вдыхаю его аромат, каждый вдох напоминает мне, какое напряженное и пульсирующее сейчас мое тело, как тяжело делать новый вдох из-за него.

Он смотрит на меня, будто желая понять.

– Так, значит, твоя подруга...

– Виктория. Она моего возраста, но она уже опубликовала несколько рассказов, она пишет книгу по половому воспитанию для детей, все выглядит так, словно она добивается успеха без особых усилий. Мне никогда не достигнуть подобного, не придумать идеи, как у нее.

– Используй это, используй это, чтобы достичь большего. Ты стремишься к большему, когда кто-то другой готов превзойти тебя. Я был... – начинает он, затем посмеивается, будто вспомнил что-то забавное о себе. – Ладно, давай попробуем так, – он наклоняется вперед в своем кресле. – Для своего отца я был разочарованием, – он говорит обыденным голосом, но смотрит на меня, желая удостовериться, что слова возымели эффект. – Я не уверен, было ли так со дня моего рождения или позже... когда я заболел. Отец никогда не простил мне той слабости. Он затребовал тест ДНК, будучи уверенным, что у мамы был роман на стороне, желая доказать, что я не был его сыном. Я стал больше, быстрее, сильнее только из-за желания доказать себе, что один человек меня недооценил.

– Он был строгим отцом?

– Жестким и упрямым. Кто бы что ни делал, этого всегда было для него недостаточно.

– Поэтому тебе всегда мало, поэтому ты всегда в погоне за большим?

– Не из-за него. Из-за того, что нет ощущения завершенности. А я никогда не останавливаюсь, пока есть еще к чему стремиться.

– Ты тоже весьма упрямый.

Сент смеется, качая головой, беспокойно проводя рукой по волосам.

– Тебе уже лучше?

Я киваю.

– Спасибо, – шепчу я.

– За что?

– Оставаясь здесь со мной, ты отвлекаешь меня от чертовски паршивых мыслей.

Он встает, и мое сердце перестает биться, пока он подходит и садится рядом. Я замираю, когда он обхватывает меня своей сильной рукой.

– Иди ко мне.

Некоторое время он обнимает меня, поглаживая. Он вовсе не мягкий (мускулистая грудь и широкие плечи), но я чувствую его тепло и сердцебиение, и внезапно понимаю, что прижимаюсь ртом к его горлу.

Рукой он выводит круги на моей талии, прижимая меня к груди. Он гладит мою шею от ключицы до линии челюсти.

Я веду рукой вверх по его груди.

В его ответном взгляде пылает огонь, и я хватаю ртом воздух, когда он наклоняет голову.

Он целует меня в уголок рта. Я закрываю веки от удовольствия, и не смею пошевелиться.

Обхватив ладонями мое лицо, он проводит своими губами по моим. Он отстраняется на пару сантиметров, снова смотрит на меня, удостоверяясь, что я в порядке, перед тем как наклониться снова, касаясь меня раскрытыми губами.

Пока я целую его рот, он ослабляет свою хватку на мне, будто давая мне немного свободы, позволяя привыкнуть к себе. Все в нем такое твердое. Его челюсть. Его грудь. Его руки. Его ладони. Но, боже ж ты мой, его губы. Его язык. Его рот теплый и мягкий, и он целует меня с такой жадностью. Языком он легонько проскальзывает сквозь мои губы, заставляя меня таять.

Мы откидываемся на спинку дивана и я позволяю ему целовать себя, потому что это самое изумительное чувство, что я испытывала. Я шире раскрываю рот, наслаждаясь каждой минутой, каждой секундой, за которые эти губы накрывают мои. Он довольно долго целует меня, снова и снова, пока я не перестаю дышать. Я никогда не хочу останавливаться. Я могу делать это часами. Ощущения идеальные. Невероятные.

Сент отстраняется и проводит большим пальцем по моей нижней губе.

В голове сейчас одновременно столько мыслей, что я ни на чем не могу сосредоточиться. Я тяжело дышу, смотря на него – волосы взъерошены, глаза прикрыты, губы слегка опухли – а он смотрит на меня в ответ, словно тигр на свою добычу. Мы меняемся местами, и я, расставив ноги, сажусь к нему на колени. Он целует мой подбородок. Я держусь за его руки, мускулы такие большие и сильные. Он снова целует меня в уголок рта, уверяя, что все хорошо, пока расстегивает мою рубашку.

Я смотрю вниз на его черные, как смоль волосы, чувствуя его теплые поцелуи на своей ключице. Он целует меня прямо между грудей, затем прокладывая поцелуями путь выше к моей челюсти. Он снова целует мне шею. Немного посасывает тут, лижет там, снова целует. Я поднимаю глаза на потолок, стараясь запомнить ощущение его губ на своей коже. Чувствую себя вне своего же тела. Если бы сейчас кто-то заговорил со мной, я бы, наверное, не услышала. Все, чего я хочу в жизни прямо сейчас – чтобы он никогда не останавливался.

Он возвращает свое внимание к моим губам, оставляя на них еще один мягкий поцелуй. Я мгновенно раскрываю рот и обхватываю его руками за шею, чтобы прижать к себе. Его руки на моих бедрах такие большие и теплые, без них я бы уже взлетела куда-то на седьмое небо. Или, в этом случае, на семьсот семьдесят седьмое.

Я таю, когда слышу его голос напротив своей кожи.

– Я продолжаю думать о том дне. О том, что нереально быть такой сладкой, как ты...

Раскрыв губы, я целую его, вкладывая в этот поцелуй все свое сердце. Он восхитительный. Целует меня то нежно, то с напором. Запах его одеколона обволакивает меня, жар его тела согревает, а его губы медленно сводят меня с ума. Эти наши ласки закончатся тем, что я попаду в психушку.

– Не останавливайся, – выдыхаю я, покачивая бедрами в неожиданном желании оказаться ближе к нему, почувствовать его кожу на своей.

Я вся дрожу. Он поднимает голову и целует меня в уголок рта, легонько покусывая. Он стонет, и я понимаю, насколько он завелся.

– Не останавливайся, – прошу я.

– Я не остановлюсь до утра, – он отодвигается и обхватывает ладонями мое лицо. Я смотрю в его мерцающие зеленые глаза, наблюдающие за мной с выражением, которое не могу описать. Он смотрит на меня, словно я богиня. Словно он никогда не мечтал о такой, как я. Он смотрит на меня с таким желанием и нежностью, что я чувствую, как мое горло снова сжимается. Я к этому не готова. Я напугана. Я взвинчена.

– Какого...

Верхний свет включается, и я сажусь прямо, смущаясь, прикрывая свое пылающее лицо руками.

Джина недоуменно моргает.

Сент жмурится, затем открывает глаза, при этом он выглядит так невероятно сексуально, мужественно, такой рассерженный и заведенный, что я тянусь, быстро застегивая его рубашку, ревнуя к тому, что Джина увидит его грудь, его пресс, к которым я буквально только что прикасалась с таким безумством.

– Надеюсь, все на самом деле не так, как выглядит, – хмурится Джина, упираясь рукой в бок.

– Не так, – выпаливаю я, не подумав, после чего смотрю на него, находящегося в полнейшей растерянности. Его волосы так мило взъерошены, но сам он более, чем раздражен.

– Твоя соседка, – говорит он сквозь зубы, злясь, что вообще забыл, что я живу не одна.

Сгорая от стыда, я поднимаю его на ноги (это требует значительных усилий), подталкиваю его к двери.

– Это... было даже больше, чем ошибка. Не знаю, что на меня нашло.

Его взгляд темный, словно ночь, а голос хриплый от желания.

– Я знаю, что на тебя нашло – то же, что и на меня.

– Нет, – я выхожу в коридор, вызываю лифт, и заталкиваю его внутрь, упираясь изо всех сил.

Пока, Сент.

– Рейчел, я позвоню тебе, – бормочет он, прижимая меня к себе и целуя, касаясь своим языком моего, заставляя меня застонать прежде, чем я вырываюсь из его объятий и двери лифта закрываются.

О. Мой. Бог. Что я натворила?

– Что это было?

– Он попрощался.

– Это я – Джина, помнишь? Твоя лучшая подруга. Я знаю, когда ты врешь. Вы тут... занимались непристойностями на диване, как какие-то подростки?

– Я немного выпила сегодня. Он тоже. У нас случилось... что-то. Я совсем не... могу мыслить здраво.

– Ладно. Потому что, мы же обе знаем, что глубоко в душе он Дьявол, так? Король кретинов, да? Мы не спим с подонками, мы не позволяем им пробиться сквозь свою броню!

Я киваю и иду к себе в комнату. Вытерев рот тыльной стороной ладони, я чищу зубы и смотрю на себя в зеркало.

Что я делаю? Я обнажила перед ним свое сердце. Почему бы мне тогда прямо не рассказать ему про статью?

Это не было частью моего плана. Я должна была написать разоблачительную статью о нем, а не позволять ему разоблачать себя.

***

Но я не могу уснуть. Я помню разочарование на лице Сента, когда вошла Джина. Чуть позже я включаю лампу и достаю телефон.

«Прости за то, как мы попрощались», – пишу я, но прежде, чем отправить смс, набираю его номер, не зная, ответит ли он. Долго сомневаться не приходится – я слышу, как он отвечает на звонок, говоря «привет».

– Прости за то, как мы попрощались.

Когда Сент отвечает, в его голосе слышна улыбка, это меня успокаивает.

– Что ж, если это единственный способ заставить тебя мне позвонить.

Я смеюсь, затем беру себя в руки, поудобнее устраиваясь на кровати с телефоном у уха, стеснительно шепча: «Со мной ты ведешь себя иначе, чем с другими».

– Это из-за надписи «Хрупкое, обращаться с осторожностью», которая на тебе написана.

– Я не хрупкая.

– Ты настолько хрупкая, что спряталась в коробке, чтобы никто не смог тебя разбить.

– Мне нравится находиться в безопасности.

– Пока ты находишься в безопасности, ничего не происходит.

– В этом и смысл – ты все контролируешь, все предсказуемо и... безопасно.

За этим следует долгое молчание.

После чего Сент говорит: «Когда ты выйдешь из своей коробки, я буду ждать».