Текст книги "Плохие девочки не умирают"

Автор книги: Кэти Алендер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– И?..

– Что «и»? – Я глядела в угол. В то место, куда, видимо, сходились все трубы.

– И что потом?

Но с меня было довольно сказок. Все тело болело и ломило. Я подумала, что это хороший повод встать и пойти спать.

– Ничего не было. Всех злых детей посадили в тюрьму. – Я вздохнула. – А девочка жила долго и счастливо. Конец.

– Лекси, подожди…

– Что?

– А что стало с куклой?

– Забудь ты про куклу, – ответила я. – Пойдем наверх, хорошо?

Кейси впилась в меня взглядом. Странно, но в темноте ее ясные глаза казались какими-то пустыми.

Несколько мгновений я глядела на нее, и вдруг у меня в памяти всплыла кукла из недавнего сна. «Твоя сестра сошла сума».

Кейси глубоко вздохнула.

– Что такое? – спросила она, хотя я не сказала ни слова.

– Ничего, забудь, – ответила я. – Пойдем. Сначала я проверю, нет ли на горизонте мамы.

Если попадаться, так лучше мне одной.

Кейси осталась ждать у лестницы. Я открыла дверь подвала и прокралась в холл. Никого не было.

Я тихонько приоткрыла дверь и шепнула:

– Все в порядке, поднимайся. – И пошла на кухню, чтобы нас точно ни в чем нельзя было заподозрить.

Я налила себе стакан воды, села за стол и стала пить никуда не спеша.

Минут через пять я внезапно поняла, что стакан опустел, а Кейси так и не пришла.

Я вернулась к двери в подвал и открыла ее.

– Кейс? – позвала я. Ответа не было, только из угла раздался какой-то шелест.

Я медленно шагнула вниз, вдруг почувствовав, как в жилах стынет кровь. Обошла стену, и по моей спине забегали мурашки. В самом темном углу тень, похожая на Кейси, склонилась над старым ящиком с инструментами. Она копалась в горах никому не нужного хлама, который звенел и стучал. «Оборотень», – пронеслось в моем мозгу. «Или зомби!» Я схватила со стола фонарик и резко включила его.

– Что ты тут делаешь? – выдохнула я.

На меня, щурясь от света, смотрела моя сестра.

– Ой, привет, – проговорила она.

– Отвечай на вопрос, – потребовала я. – Чем ты тут занимаешься?

– Я услышала какой-то звук, – проговорила она, вытирая руки о штаны. – А потом я… Я решила попробовать найти твой доклад про родословную.

– Откуда ему здесь взяться?

Она покачала головой:

– Я подумала, что ты отнесла сюда свой старый шкафчик для бумаг, когда тебе купили новый.

– Нет, они оба в моей комнате, – сказала я. – Пошли наверх.

Она стала медленно продвигаться сквозь горы мусора, вытянув левую руку, чтобы сохранить равновесие.

– У тебя что-то в руке? – спросила я.

– Что? – переспросила она.

– Что в твоей правой руке?

– Ничего.

– Что ты… – Я осеклась и вздохнула. – Ладно, не важно. Я иду наверх.

Опять заболела голова, и захотелось спать. Я подумала, не завелась ли в подвале ядовитая плесень. Потом запоздало догадалась посветить фонариком на трубы под потолком. Теперь, вблизи, можно было разглядеть, что это за красные метки…

Черепа и перекрещенные кости. Десятки одинаковых небрежно наштампованных картинок.

Отлично. Приятно узнать, что мы весь вечер дышали ядовитым воздухом.

Я поднялась по ступенькам и села за кухонный стол, на то же место, что и пару минут назад. Сделала несколько глубоких вдохов, надеясь прочистить легкие. Кейси остановилась в дверях.

– Можешь сходить за докладом? – попросила она.

– Сходи сама, – ответила я. – Посмотри в верхнем ящике левого шкафчика, в секции «8-й класс, уроки истории мисс Кардилло».

Кейси кивнула, потом робко посмотрела на меня.

– Приготовь мне макароны с сыром, – милым голосом попросила она и забавно сморщила нос. – Пожааааааааааалуйста. А я помою посуду.

– Хорошо, – пожала плечами я. Все равно мне было уже не так плохо.

Она на секунду помедлила и взглянула вправо. Тогда я заметила, что она прячет руку за стеной.

– Что там у тебя? – строго спросила я. Застыв, она подняла на меня взгляд. Попалась.

– О чем ты?

– Что у тебя в руке?

– У меня в руке ничего нет, Лекси, – произнесла она.

Я посмотрела на нее, она ответила мне спокойным взглядом.

Чтобы немного позлить ее, я включила фонарик и направила луч ей в лицо.

Может быть, конечно, я переутомилась. Но…

Ее глаза.

Они были зелеными.

Ярко-зелеными.

– Я.. – Все слова вылетели из моей головы. – Не важно.

– Вернусь через секунду, – сказала она и убежала наверх.

8

НЕСКОЛЬКО минут спустя Кейси вприпрыжку вбежала на кухню, напевая себе под нос. В руке у нее был доклад. Она поцеловала меня в щеку, села и начала листать страницы, накручивая на палец прядь волос. А я стала собирать грязные тарелки и загружать их в посудомоечную машину.

Кому-то нужно было прибраться. Мама могла оставить посуду немытой до субботы. С другой стороны, этим мог заняться папа. Но мне все равно нужно было куда-то деть руки, пока Кейси решала, какую часть моей работы она может списать, не вызвав подозрений.

– Мамина бабушка родилась в Суррее? – спросила она.

– В докладе так написано?

– Ага, – кивнула она.

– Значит… да.

– Ого, – воскликнула Кейси, развернув вложенный в доклад большой лист. – Какое красивое родословное дерево у тебя получилось!

Я глянула на него и вспомнила: учительницу так впечатлил мой рисунок, что она повесила его на стену. Тогда я еще нравилась учителям.

– Сделаю-ка я новый, – решила Кейси, отодвинула стул и поскакала к лестнице.

Довольная тем, что на кухне снова чисто, я достала кастрюлю, чтобы сварить макароны. Налила воду, поставила ее на плиту и вдруг вспомнила, что не вытерла стол.

Я взяла тряпку, вышла в коридор и вдруг заметила, что дверь в подвал немного приоткрыта.

Наверное, Кейси не закрыла ее до конца. Я направилась туда, но стоило мне подойти, как дверь приоткрылась еще на пару сантиметров.

– Кейси? – позвала я. Может, она решила надо мной подшутить. Я слышала, как она неслась вверх по лестнице, но она могла тихонько спуститься обратно.

Теоретически.

Я с трудом заставила себя сделать еще один шажок вперед.

Я почувствовала, как по ногам ударил порыв холодного ветра. В воздухе появился слабый горьковатый запах.

– Сержант Мяу, – произнесла я так шутливо, как только могла, – выходи, не бойся.

– Да тут я.

Я обернулась. Кейси стояла у кухонной двери и смотрела на меня.

– Чем ты тут занимаешься? – поинтересовалась она.

Я повернулась обратно к двери в подвал.

Она была закрыта.

– …Ничем, – пробормотала я. – Видимо.

– Иди сюда, – попросила она. – Помоги мне.

Я вернулась на кухню и села за стол. Кейси принесла коробку из-под обуви, доверху набитую ручками и маркерами, и огромный лист плакатного картона. Когда твоя мама работает с канцтоварами, что-что, а материалы для творчества дома всегда найдутся.

– Займись стволом, – скомандовала Кейси и дала мне коричневый маркер. Я послушалась и, начав рисовать, обнаружила, что тревога и беспокойство стали понемногу проходить.

– Мне очень жаль, что сегодня так вышло с мамой, – сказала я.

Кейси пожала плечами.

– Вот поэтому у меня никогда не будет детей, – продолжила я. – Ужасно выбирать между работой и семьей. К тому же не хочу, чтобы у меня на шее сидела сопливая мелюзга.

Она даже не улыбнулась.

– Мама Мими – домохозяйка, так ведь? – уточнила я. – И посмотри, какой отвратительной выросла Пеппер. Что ни делай, разницы все равно нет.

– Мне плевать, – сказала Кейси и вздохнула.

– Раз ты больше не дружишь с Мими, с кем ты сидишь за обедом? Может, с Девон? – Это, конечно, было маловероятно. В школе Девон известна тем, что может перечислить названия всех серий «Стартрека». Включая спин-оффы.

– Не хочу об этом говорить, – ответила Кейси и отвела взгляд.

Меня не отпускала одна мысль.

– Слушай, Кейс, – я старалась говорить беззаботно. – В тот день… Мими хотела… сделать что-то с одной из твоих кукол?

Кейси нахмурила брови.

– Я не хочу об этом говорить.

Но я хотела. А старшая сестра здесь я.

Кейси сверкнула глазами.

– По-моему, уже пора засыпать макароны, – сказала она, указывая на кастрюлю.

Вода в ней покрылась пузырьками и радостно кипела.

Мои ладони похолодели и стали липкими.

– Кейси, – проговорила я, – я же не успела включить плиту.

Она побледнела.

– Что происходит? – выдавила я.

Кейси перевела взгляд на плиту, спрыгнула со стула и схватила кастрюлю за ручки. Я попятилась: на секунду мне показалось, что она хочет опрокинуть ее на меня. Но нет, она вылила воду в раковину и бросила кастрюлю туда же.

Она обернулась и пристально посмотрела на меня, но мне казалось, что она меня не видит. Как будто я внезапно превратилась в незнакомку, которая ей лишь смутно кого-то напоминала.

– Я не понимаю, – проговорила я.

Глаза Кейси распахнулись шире.

– Происходит что-то очень странное, – продолжила я.

Я вспомнила, как слова сказки лились из моего рта сами собой. Как приоткрылась дверь в подвал. Как по полу потянуло холодом. И, вздрогнув, вспомнила про свечение, которое мы увидели прошлой ночью.

– Что это такое? – прошептала я.

– Лекси, не злись, пожалуйста, – Кейси наморщила лоб, – но… мне кажется… возможно, ты переутомилась.

– Нет! – а как же плита? – Вода кипела, а я…

– Лекси, – Кейси приобняла меня своей тонкой рукой, – это я включила плиту.

– Но… когда ты успела? Почему ничего не сказала?

– Минуту назад, когда ты была в столовой, – сказала она, сглотнув.

– Да, но…

– Тебе надо расслабиться, – перебила она меня. – Ты сама себя накручиваешь.

Я обвела кухню взглядом. От лампы лился теплый свет. Приятно пахло острой говядиной, которую я только что выкинула.

– Может, ты и права, – признала я.

– Да точно тебе говорю, – сказала она. – Садись. Дорисуй дерево.

Я села. Я была слишком сбита с толку, чтобы возражать.

Я вовсе не великий художник, но Кейси, похоже, завораживали линии, которые я проводила. Она сложила руки на столе, положила на них голову и наблюдала.

– Ты так смотришь, что я начинаю нервничать, – сказала ей я.

– Извини, – ответила она и отодвинулась.

Я сосредоточилась на силуэте ствола: толстом, но изящном, слегка изогнутом. С маленькими дуплами. Я нарисовала сломанный сук, а в другом месте – тонкий слой свежей коры, который уже почти прикрыл образовавшуюся на дереве рану.

Краем глаза я видела, как Кейси ерзает напротив меня и чем-то щелкает. Ей было интересно, но она не хотела это показывать.

Наконец я распрямила спину и посмотрела на свой рисунок.

Ого.

Щелк-щелк.

Я никогда не рисовала ничего подобного. Обычно мои рисунки довольно схематичны, хотя, глядя на них, можно легко понять, что я хотела изобразить.

Это дерево никак нельзя было назвать схематичным. Оно все состояло из деталей. Стиль рисования не был похож на мой. Как будто эти линии провел кто-то другой…

Так же как и сказку рассказывал кто-то другой.

Щелк-щелк.

Внезапно мне стало плохо.

Щелк-щелк.

Я резко отодвинулась от стола и посмотрела на Кейси.

– ПРЕКРАТИ! – закричала я, напугав и ее, и себя.

Она остановилась, уже занеся палец для следующего щелчка. Ее глаза испуганно округлились, когда она поняла, что именно делает.

Она снимала заднюю крышку моего фотоаппарата и ставила ее на место.

Значит, на пленку попал свет, и теперь она испорчена.

– Извини! – пискнула она, когда я вырвала фотоаппарат из ее рук и захлопнула крышку. – Лекси, я не хотела…

– Замолчи, Кейси, – сказала я. – Или я тебя убью!

Я выбежала из кухни и понеслась вверх по ступенькам. Кейси побежала следом, держась от меня на безопасном расстоянии. Ее рот округлился, глаза покраснели. По щекам текли слезы.

– Я не верю тебе! – крикнула я. Потом забежала к себе и захлопнула дверь.

Из соседней комнаты раздался мамин голос:

– Девочки, перестаньте шуметь. Я же работаю!

Я застонала от Злости и стукнула по подушке кулаком.

Через пару минут я услышала, как Кейси устало зашла в свою комнату и закрыла дверь. Я почувствовала себя немного виноватой, но не настолько, чтобы пойти ее утешать.

Пусть подумает о том, что натворила.

В одиночестве.

9

ТОЙ ночью я плохо спала. Думаю, меня можно понять. Во сне я снова и снова падала, но за секунду до того, как разбиться о землю, в ужасе просыпалась.

Я вертелась и смотрела на время примерно каждые полчаса. В конце концов в полшестого утра я решила, что нужно вставать. Хоть не высплюсь, зато успею проявить то, что осталось на пленке.

Я направилась в крошечную гостевую ванную комнату в конце коридора – мою фотолабораторию. Я старалась не думать об испорченных кадрах, так что у меня была возможность поразмышлять обо всех остальных странных событиях прошлого вечера. Когда я проходила мимо двери Кейси, у меня по коже побежали мурашки. Но стоило дойти до места назначения, и меня накрыла волна спокойствия. Ощущение счастья.

Я включила фотофонарь (не спешите удивляться, это всего-навсего красная лампочка) и задернула черную занавеску, чтобы через щели в двери не проникал свет. Все мысли о кипящей воде, психически неуравновешенной сестре и родителях, которых никогда нет рядом, исчезли без следа.

Сейчас почти все делают цифровые фотографии, и в этом нет ничего плохого. Это просто не мое. Я бы сказала, что, когда снимаешь на цифровой фотоаппарат, ты словно находишь что-то новое. Но когда работаешь с пленкой, творишь это что-то сам. А еще я люблю проводить время в фотолаборатории. Здесь можно отдохнуть от сестры и родителей.

Оборудование у меня неплохое. Мы с папой переделали ванну в столик, на котором теперь стоят лотки с реактивами. Я купила с рук старенький фотоувеличитель. Над столиком протянула бельевую веревку, чтобы просушивать пленки и готовые снимки.

Вот что забавно: когда мы переехали сюда, вся ванна уже была в пятнах от реактивов, а под раковиной нашлись баночки с проявителем и закрепителем. Значит, кто-то превратил эту комнату в фотолабораторию еще до меня. Наверное, такой дом, как у нас, не может не способствовать творческому самовыражению. Может быть, собирая коллекцию кукол, Кейси не просто поддается потребительскому безумию (как я иногда говорю, чтобы позлить ее). Может, таким непривычным образом она выражает себя.

Я вставила пленку в катушку и налила в бачок проявочный раствор. Теперь нужно было немного подождать. Чтобы не терять время, я аккуратно разобрала фотоаппарат и протерла линзу.

Запищал таймер. Я раскрутила пленку и подвесила ее на веревку, закрепив прищепкой. Потом включила старый мамин фен и пару минут обдувала ее холодным воздухом. Пленка должна быть совершенно сухой. Если она будет влажной или даже хотя бы немного липкой, фотографии не получатся.

Потом я разрезала пленку на части, по пять кадров в каждой, чтобы сделать обзорный лист. Это когда кусочки пленки кладут прямо на фотобумагу, чтобы получился целый лист маленьких черно-белых фотографий. Нужно это для того, чтобы выбрать, какие именно снимки ты хочешь увеличить. Нельзя печатать все подряд – это напрасная трата фотобумаги, а стоит она недешево. Нужно выбрать только удачные кадры.

Я положила кусочки пленки в прозрачный кармашек, нажала на кнопку, наклонилась вперед и поднесла его к свету. После разрушительных манипуляций, которые Кейси проделала вчера вечером, я не ожидала увидеть ничего, кроме черноты.

И с облегчением выдохнула – оказывается, от напряжения я едва дышала.

Снимки не засветились.

Я достала лист фотобумаги из тщательно закрытого черного пакета, который стоял под раковиной, и положила негативы прямо на него. Включила фотоувеличитель – лампа освещала пленку в течение пары секунд, потом погасла. Я взяла бумагу и опустила ее в лоток с проявителем: на этом этапе на бумаге проступают очертания фотографии. Обожаю наблюдать за этим процессом. Интересно следить, какие элементы проявятся первыми.

Я достала обзорный лист и положила его в стоп-ванну, чтобы удалить остатки проявителя из эмульсионного слоя фотобумаги. Потом отправила его в закрепитель – нужно, чтобы на листе не осталось никаких светочувствительных элементов. Наконец, перенесла его в лоток с холодной водой. Теперь осталось только под лупой внимательно изучить то, что получилось.

Я выкрутила колесико увеличения на максимум и склонилась над фотографиями.

Они были очень красивые: черное небо, большая белая луна, точечки звезд… На переднем плане возвышался дом, словно излучающий молочно-сероватое сияние. Изображения были немного нечеткими – видимо, по вине Кейси. Конечно, неплохой эффект получился. Но я все равно жутко злилась.

Наконец я добралась до кадров со странным свечением, которое мы увидели. Конечно, фотографируя, я немного пошевелилась, поэтому изображение чуть-чуть смазалось. Но благодаря этому его даже было легче разглядеть. И там определенно что-то виднелось.

Хм.

Я наклонилась, чтобы посмотреть еще раз, и заметила белое пятнышко на рамке. Маленький огонек, который будто бы парил над домом.

Я чистила линзу, перед тем как пойти снимать. Но, конечно, туда все равно могла попасть пылинка.

Ну, не важно. Фотография, в любом случае, хорошая. А пятнышко я могу убрать, когда буду увеличивать ее.

Последние несколько снимков все-таки оказались засвеченными. Один кадр получился наполовину: было видно большое витражное окно и часть окошка Кейси, а дальше – только яркая белизна. Странное свечение обнаружилось рядом с деревом, но из-за того, что на пленку попал свет, его едва можно было различить. И, конечно, именно в этот раз я умудрилась не пошевелиться, и кадр получился четким.

Я рассматривала этот странный сгусток света и заметила, что он все-таки не совсем бесформенный. На этом снимке было видно, что он продолговатый, с вертикальными полосами по бокам. Ближе к верхушке он немного сужался, а потом расширялся снова.

В принципе он отдаленно напоминал очень размытый человеческий силуэт.

Но это невозможно. Не только невозможно, но еще и глупо. Если долго на что-нибудь смотреть, увидишь все что угодно.

На другой фотографии тоже виднелось пятнышко от пылинки – кружок света прямо посередине рамки. Даже побольше, чем на предыдущей.

Ну что ж, не бывает, чтобы все получалось идеально. По крайней мере, вышло сделать несколько красивых и жутковатых снимков дома. Не так плохо для пленки, которая чуть не отправилась на небеса – прямиком в пленочный рай.

10

ВОЗВРАЩАЯСЬ к себе в комнату, я услышала шум. Он шел откуда-то снизу.

Шорк-шорк-шорк-шорк.

Внезапно шум прекратился.

Суслики? Трубы? Наш дом оседает?

Уже подходя к своей двери, я взглянула в сторону комнаты Кейси. Сквозь небольшую щель проникал свет – дверь была приоткрыта. Совсем чуть-чуть. Я вытянула шею, пытаясь разглядеть, лежит ли Кейси в своей постели. Ничего не было видно, поэтому я развернулась обратно.

Она стояла у меня за спиной.

Я взвизгнула и от страха сжала одну руку другой.

Кейси спокойно посмотрела на меня.

Мне понадобилось пару мгновений, чтобы восстановить дыхание.

– Что ты тут делаешь?

– Ходила попить.

– Как ты смогла так тихо подняться по лестнице?

Она посмотрела на меня как на ненормальную.

– Я в носках, – фыркнула она и приподняла ногу, чтобы продемонстрировать это мне. Вся нижняя часть носка была запачкана чем-то черным.

– Ого, какие грязные, – сказала я. Тут мне в голову пришел вопрос: – Ты куда-то ходила?

– С чего ты решила? – Кейси выглядела озадаченной.

– Я просто… Вроде что-то слышала… – пожала плечами я.

– Лекси, ты в порядке? – Она пристально посмотрела на меня.

– Все хорошо, – ответила я.

– Ну ладно, а то вчера ты немного… – она тщательно подбирала слово, – переволновалась.

Это уже было чересчур.

– Если бы мне не пришлось идти за тобой в подвал, потом готовить тебе и делать за тебя домашнее задание и наблюдать, как ты засвечиваешь мои фотографии…

– А, фотографии, – сказала Кейси. – Они засвечены? – В ее голосе не было слышно сожаления, только легкое любопытство.

– Нет, – ответила я. – К счастью для тебя.

– Извини, – проговорила она, глядя куда-то в потолок. – Просто ты странно себя вела, и я отвлеклась.

Это я странно себя вела?

Сказка, дерево, дверь в подвал, холодный ветерок… Все это при утреннем свете казалось более объяснимым, чем вчера ночью.

Возможно, я все-таки вела себя немного странно.

– Увидимся позже, – сказала Кейси и пошла в свою комнату.

Подожди, – остановила ее я.

Она обернулась ко мне.

– Тебе еще нужна какая-то помощь с докладом?

– Нет, все в порядке, – пожала плечами она. – Я закончила его вчера.

А, вот как.

– Молодец, – сказала я. – Можно посмотреть?

– Эээ нет… не сейчас же, – ответила она. – Не в полседьмого утра.

– Ладно, – кивнула я.

Я быстро приняла душ и оделась. Почему-то мне не слишком хотелось еще раз встречаться с сестрой этим утром.

Все это время мне казалось, что с Кейси что-то неладно. Но внезапно мне пришло в голову, что, возможно, проблемы не у нее. Что, если это со мной не все в порядке? Можно ли сойти с ума, не осознавая этого?

Это же так обычно и происходит, да?

Когда приключается что-то подобное, начинаешь очень сильно жалеть, что у тебя нет лучшей подруги. Такой, к которой можно подойти и спросить: «Скажи, я съехала с катушек?» И она выложит тебе все, что думает.

Все это было немного чересчур, особенно в семь пятнадцать утра. Да еще и на пустой желудок.

Мама уже была на кухне, ждала, пока сварится кофе. Она прислонилась к столику и зачарованно смотрела на кофемашину.

Когда я зашла, она даже не посмотрела на меня. Но мне было все равно. Я налила себе стакан сока, засунула в тостер печенье «Поп-тарт», достала тарелку и со звоном поставила ее на столик. Дел больше не осталось и пришлось ждать. Кухня погрузилась в тишину, которую нарушали только электрическое жужжание тостера и негромкое, мерное бульканье кофемашины.

– Спасибо, что помыла посуду.

Я удивленно подняла глаза и увидела, что мама смотрит на меня.

– И что помогла Кейси с домашним заданием, – добавила она.

Я пожала плечами.

– Я не собиралась ничего говорить, но в пятницу у меня важное собеседование. На должность вице-президента. Но если я не получу эту работу… – Она покачала головой. – Я так устала, Алексис. И хочу больше времени проводить с вами.

У меня начала кружиться голова.

– Да, но… что ты будешь делать? Уволишься?

Она смотрела на кофейник и не отвечала.

– Но как же мы будем?.. – Я осеклась. Подумала, что не надо это говорить. Потом оперлась рукой о столик. – Папа уже знает?

– Нет, – ответила она. – Наверное, надо с ним об этом поговорить.

– Расскажешь Кейси?

– Расскажет мне о чем?

Услышав голос Кейси, мы обе подпрыгнули. Она стояла в дверях, держа в руке доклад.

Мама глубоко вздохнула.

– Кейс, не волнуйся. Я думаю, будет лучше, если пока это останется между нами с папой.

– Мной и папой.

– Конечно, милая. Мы соберемся всей семьей и обсудим это, когда придет время. Я обещаю.

– Нет, – отозвалась Кейси. – Ты сделала ошибку. Надо было сказать: это останется между мной и папой. – Она подошла к раковине и налила себе стакан воды. Выпила его за пару глотков, поставила на столик и посмотрела на маму, застывшую на месте. – Лично мне кажется, из тебя выйдет неважная домохозяйка. – Она взглянула на часы. – Мне пора в школу. Сегодня я пойду пешком.

Она повернулась и ушла.

Мама, потеряв дар речи, стояла у столика и смотрела на то место, где только что была Кейси.

Внезапная близость, которая начала возникать между мамой и мной, исчезла вместе с Кейси. Осталось только какое-то ощущение неправильности и стыда. Я потянулась к тостеру, выключила его и достала наполовину готовое печенье. Бросила его на тарелку и вышли из кухни, не сказав маме ни слова.

11

Я пыталась как можно быстрее взять свои вещи из школьного шкафчика. Пока не пришла Лидия и не ввязалась в новую ссору с болельщицами. Хватит с меня нервотрепки, особенно после событий последних двенадцати часов.

Я как раз искала книгу для урока литературы, когда на меня упала чья-то тень. Ну что ж, теперь встреча с Лидией неизбежна.

– Доброе утро, – сказал Картер Блюм.

Я выронила учебник математики, и он приземлился Картеру на ногу. Судя по звуку, удар получился болезненный.

Болельщицы захихикали.

Картер поднял книгу и, улыбнувшись, протянул ее мне.

– Извини, – промямлила я.

– Око за око, да? – спросил он. – Нога за лоб? Без проблем.

– Слушай, – сказала я, – мне бы хотелось побыть одной.

– Ладно. Без проблем, – кивнул он. Потом сделал шаг назад и отвернулся в другую сторону.

Я его обидела. Еще было не поздно забрать свои слова назад. Сказать, что на самом деле я так не думаю.

Но я не стала этого делать.

Я просто сказала: «Отлично, спасибо», – и не остановила его, когда он пошел дальше по коридору. Потом повернулась обратно к шкафчику, стараясь не обращать внимания на презрительные взгляды болельщиц. Захлопнула дверцу и гордо прошла мимо них.

Дети тьмы сидели во дворе. Когда я проходила рядом, никто из них даже не посмотрел на меня. Не то чтобы я хотела с ними общаться, но было бы приятно, если бы кто-то из них меня окликнул. Ладно, без разницы.

Я пошла в библиотеку. Подумала, что там я буду в безопасности: она всегда пустует. То утро не было исключением. Если не считать, что прямо передо мной на одном из растрескавшихся от времени оранжевых диванчиков сидел один-единственный ученик – Картер. Я вздохнула и подошла к нему.

– Алексис Уоррен, ты что, меня преследуешь? – спросил он, широко раскрыв глаза.

– Клянусь, я понятия не имела, что ты тут, – ответила я.

– Нет, я польщен, – сказал он, криво улыбнувшись, и осмотрелся по сторонам. Выглядел он как-то растерянно и вместе с тем (хоть мне и не хотелось это признавать) очень мило. – Но… я лучше пойду.

Внезапно я поняла, что он не самая худшая компания в мире.

– Ты пришел сюда первым.

Он пожал плечами и потянулся за рюкзаком.

– Ты можешь тут посидеть, если хочешь, – сказала я. Он накинул рюкзак на плечо.

Придется говорить прямо.

– Останься. – Мое сердце забилось сильнее.

Да, получилось очень даже прямо. Он откинулся на спинку старенького диванчика и улыбнулся.

– Я рассказал маме про ваш дом, и она пришла в ужас. Теперь умирает от желания увидеть его собственными глазами.

Я присела на диванчик напротив.

– Только этого нам не хватало. Чтобы архитекторы смеялись над нашим домом.

– Сразу видно, что ты не знакома с деятелями искусства Суррея. Чем ужаснее вещь, тем больше она им нравится.

Я не удержалась от смеха. Он, словно герой из фильма сороковых годов, всегда находил остроумный ответ. Его даже можно было бы назвать милым, если бы он так не напоминал Кена, вечного спутника куклы Барби.

– Извини, что нагрубила, – проговорила я.

– Когда именно?

– Ха-ха. Не так уж и ужасно я себя вела. – Мне не хотелось вдаваться в подробности.

Он посмотрел на потолок и поднял руку, словно был Гамлетом и держал в ней череп.

– Это, без сомнения, самый глупый вопрос за всю историю человечества. – Он сжал руку в кулак, как будто хотел что-то раздавить.

– Я такого не говорила, – возразила я.

– А мне твои слова запомнились именно так, – пожал плечами он. – Я их даже процитировал в своем блоге.

На моем лице, видимо, отразился ужас, и Картер расхохотался.

– Да шучу я, – сказал он. – Честно.

– Ты настоящий политик, – пошутила я. Только это прозвучало не так весело, как я ожидала. Даже наоборот, это прозвучало так невесело, что из разговора сразу исчезла вся легкость. Молодец, Алексис.

Где-то с минуту Картер молчал.

– Ты хотя бы не забыла надеть что-то краснобелое на День школьных цветов, – наконец сказал он, указав на мою одежду.

Я посмотрела на красную футболку, которую надела поверх белой рубашки с длинными рукавами.

– О, нет, – рассмеялась я. – Клянусь, я не специально.

– Это будет серьезный удар по твоей репутации, – заявил Картер. Сам он щеголял в безукоризненно чистой толстовке со школьной символикой.

– Я думаю, твоя репутация пострадает сильнее, – заметила я, – если твои друзья увидят тебя со мной.

Он пожал плечами.

– Думаю, ты этого стоишь.

Услышав эти слова, я почувствовала, что теряю способность здраво мыслить. Я попыталась изобразить на своем лице безразличие, но в результате мне удалось только высоко поднять левую бровь.

Он тоже приподнял бровь и улыбнулся.

– Я просто вспомнил, как впервые увидел тебя.

– На школьном телевидении.

Он покачал головой:

– Нет, раньше. В свой первый день в школе.

Я перевелся в середине сентября, уже шла третья неделя учебного года. Я ждал перед кабинетом директора, пока мама подписывала документы, и слушал, о чем разговаривают секретарши. Они возмущались, что какая-то ученица наклеила на все внедорожники на стоянке наклейки с надписью «Воздухозагрязнитель».

А, ну да. Тогда я активно боролась за чистоту окружающей среды.

– А потом зашла ты, и директор вышла тебе навстречу. А ты сказала ей, что ничего не наклеила на ее машину, потому что знаешь, что она стоит в очереди на покупку гибридного автомобиля.

Ага. Почему-то миссис Эймс все равно отнеслась к ситуации крайне неодобрительно.

Он снова улыбнулся, смотря куда-то вдаль.

– Это был первый раз. А второй… Это невозможно забыть.

Он говорил об идиотской телепрограмме.

– Лучше забудь об этом, пожалуйста, – поморщилась я.

– О чем ты? Ты была восхитительна. Просто невероятна. Разнесла их в пух и прах. Выставила всех дураками. И я это говорю не только потому, что благодаря тебе стал вице-президентом. – Он улыбнулся и прищурился, словно оценивал меня. – Тогда я сказал себе: Картер, ты обязан когда-нибудь сбить эту девушку с ног в школьном коридоре.

Не отдавая себе отчета, я отодвинулась и отвела взгляд.

– Что случилось? – спросила Картер.

– Я просто… не могу так.

– Что не можешь? Принять комплимент?

– Не могу оставаться собой, когда общаюсь с тобой. – Я пыталась подобрать слова. – Да, ты приятнее, чем я думала. И здорово, что ты любишь архитектуру, но…

– Что? – тихо спросил он, наклонившись ко мне.

– Не знаю, – ответила я. – Скажи что-нибудь искреннее. Все вокруг изо всех сил пытаются что-то строить из себя, а получается всегда одно и то же. Я так хочу, чтобы хоть кто-то сказал что-нибудь искреннее.

Он опустил глаза на ковер.

– Проехали, – сказала я. – Извини. Это было грубо, даже для меня. Я пойду. – Я взяла рюкзак.

– В прошлом году я пытался покончить с собой.

Рюкзак выскользнул из моей руки и упал обратно на диван.

– И мне пришлось перевестись в другую школу, потому что папа… – он горько усмехнулся, – мой папа – психиатр. Если бы кто-то узнал о том, что я сделал, его репутации пришел бы конец.

Я открыла рот и снова закрыла его, ничего не сказав.

– Здесь об этом никто не знает, – тихо проговорил Картер, глядя мне прямо в глаза и не мигая. – Кроме тебя.

– Мне очень жаль, – пробормотала я. Что еще можно сказать в ответ на такое признание?

– Не переживай, – отозвался он. – Это забавно, но… я не шутил по поводу твоего выступления на школьном ТВ. Ты, сама того не зная, очень мне помогла. Благодаря твоим словам все стало значительно проще. У меня появились друзья и дело, на которое можно тратить свободное время. Это… пришлось кстати.

Всегда к вашим услугам.