Текст книги "Плохие девочки не умирают"

Автор книги: Кэти Алендер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Я сделала к ней шаг, но она вытянула руку вперед, останавливая меня. Прислонившись к металлическим ящичкам, она дочитала статью до конца. Ее пальцы разжались, и листок упал на пол.

– Мама… пыталась меня убить, – прошептала она, глядя в стену невидящим взглядом. Как будто перед ней проносилась череда возможностей, ответов на вопросы.

– Меган…

– Все эти ясновидящие… Они говорили не Сара. Они говорили Шара. Какая я глупая. Все эти годы я просто-напросто неправильно их понимала, – проговорила она. В ее глазах стояли слезы. – Бабушка сказала, что мама погибла в автокатастрофе… Почему она не рассказала мне правду?

Я не знаю, – ответила я. – Мне очень жаль.

– Нам нужно вернуться к тебе домой. – Ее лицо напряглось. – Я хочу поговорить с ней. Спросить, почему она это сделала.

Прошла секунда. Мое сердце колотилось до боли быстро.

– Это опасно, – проговорила я. – Меган, помнишь, что ты сказала мне в машине?

Это зло.

– Если в мою сестру что-то вселилось, – продолжила я, – и если оно желает тебе смерти… Если мы придем туда, а Кейси будет дома…

Меган подняла голову и пристально посмотрела мне в глаза. Меня затрясло от нового, жуткого страха: что Меган совершит какую-нибудь глупость и ее убьют.

– Мне все равно, – сказала она. – т-Я не боюсь.

– Она может… она серьезно может тебя убить. – Неужели в этом и было все дело? Призрак матери Меган желал закончить начатое?

Меган попыталась протестовать: она издала какой-то звук, больше напоминавший стон, а не полноценное слово. Но я прекрасно поняла, что она хотела сказать. Она должна была хотя бы попытаться. На ее месте любой чувствовал бы себя так же.

И я тоже?

Да.

Но все-таки.

– Тебе нельзя возвращаться туда, пока у нас не появится больше информации, – я пыталась унять свой трясущийся голос и говорить твердо.

– Может быть, она изменилась, – сказала Меган. – Может быть, она злится, потому что застряла в этом доме. Может быть, она хочет поговорить со мной.

– Нет, – ответила я.

Она покачала головой, как будто сомневаясь, что расслышала верно.

– Нет?

– Нет. Не сегодня. Возможно, завтра.

– Ты что, – в ее голосе звучала обида, – остановишь меня?

– Да, если придется.

– Алексис, – проговорила она. – Я думала, что мы…

– Мы друзья, – ответила я. – Именно поэтому я не могу пустить тебя туда. Мы поищем новые сведения, подумаем, как можно…

Как можно ее уничтожить? Ей нужна помощь, а не… – Она покачала головой, подбирая правильное слово.

Я представляла, как она хочет узнать свою маму. Чувствовала ее боль и одиночество как свои собственные. Мне было до боли грустно за нее.

Так я поняла, что мы друзья.

Я покачала головой.

– Ты не сможешь остановить меня, – сказала она тихо.

– Я позвоню твоей бабушке, – ответила я. – Или позвоню в полицию, и тебя арестуют за незаконное проникновение в чужой дом.

Наступила тишина.

– Я не говорю «никогда», – продолжила я. – Только не сегодня. Нам нужно узнать больше.

– Мы и так уже достаточно знаем, – проговорила она. Я чувствовала ее гнев, жаркий и искренний. Как и слезы, которые текли по ее щекам. – Ты не посмеешь позвонить бабушке.

Я не помедлила ни секунды.

– Посмею.

Меган знала, что я говорю серьезно. Она сгорбилась и опустила голову, так что волосы упали ей на лицо. Она собралась уходить, и я услышала сдавленное всхлипывание.

– Меган, – начала я, но она побежала к выходу, огибая стеллажи с книгами. Я помчалась за ней. В моей голове проносились тысячи мыслей. Не надо было говорить ей. Я должна была скрыть от нее правду. Теперь она в страшной опасности.

Она уже залезала в машину, когда я подбежала к ней. Я схватилась за дверцу, чтобы Меган не смогла захлопнуть ее.

– Езжай домой. Или к Пеппер. Только не ко мне. – Я чувствовала, как меня охватывает страх. – Меган, пожалуйста, тебе туда нельзя!

Ее плечи тряслись от бесшумных рыданий, а лицо было мокрым от слез.

– Я знаю, – всхлипнула она, положив голову на руль.

– Прости, – сказала я. – Пожалуйста, прости.

Она обернулась ко мне. Ее глаза сверкнули в сумерках. Она судорожно вздохнула и вздрогнула всем телом.

– Почему? – закричала она. – Почему она обязательно должна быть плохой?

Я положила руку ей на плечо.

– Я не могу больше помогать тебе, Алексис. Мне пора, – сказала она, стряхнув мою руку. Я отпрыгнула назад, и она захлопнула дверь.

Машина с пронзительным визгом выехала со стоянки и, свернув на дорогу, понеслась вперед.

Я знала, что Меган не поедет ко мне.

Она была в безопасности.

Но я снова осталась одна.

21

Я ВЕРНУЛАСЬ в библиотеку. У меня было такое чувство, что я сейчас разлечусь на сотню осколков.

Когда я проходила мимо регистрационной стойки, мисс Оливер подняла на меня глаза.

Я почувствовала, как ноги сами несут меня к ней, как будто меня тянуло магнитом.

– Извините, – сказала я. – Можно мне как-нибудь попасть в специальный отдел?

Она недовольно взглянула на меня и жестом пригласила подойти поближе.

– Если тебе нет восемнадцати, я могу пустить тебя туда только в сопровождении кого-то из родителей или опекуна. – Она посмотрела на меня так, как будто знала наверняка, что мне никак не восемнадцать.

Я кивнула, стараясь не показывать разочарование. У меня не было сил настаивать.

– Понятно, – проговорила я. – Спасибо. Ничего страшного.

Я вернулась к микрофишам. Решила пролистать статьи, которые вышли после смерти Шары. Достала несколько листов из ящичка 5Е и просмотрела их один за другим. Ничего.

Без Меган я чувствовала себя потерянной, лишившейся цели. Но у меня не было выбора. Нужно было продолжать поиски.

Я перечитывала распечатку той, первой статьи, когда ко мне подошла мисс Оливер. При виде беспорядка, который я устроила, ее глаза округлились. Однако, похоже, она испытывала какое-то мрачное удовольствие от того, что кто-то проводит в библиотеке настоящее исследование.

– Нашла то, что искала? – спросила она.

– Наверное, о пожала плечами я.

– Я обычно так не поступаю, – сказала она, глядя на меня сверху вниз, – но ты так увлечена своим проектом, что я не могу не дать тебе доступ к материалам.

Я непонимающе уставилась на нее.

– Библиотека закроется через полчаса, – проговорила она отчетливо. – Если тебе нужны какие-нибудь… особенные книги, я разрешу тебе их полистать.

– Ээ… – Тут до меня дошло. – Ой. Спасибо вам! Сейчас я подойду.

Мне оставалось просмотреть еще одну стопку слайдов. Я хотела быстро пролистать их, но потом подумала, что лучше больше времени провести в специальном отделе. Так что я засунула всю стопку в свой рюкзак и пошла к регистрационной стойке.

В библиотеке не было никого, кроме пары помешанных на работе преподавателей. Часы показывали ровно половину девятого.

Мисс Оливер поманила меня за стойку к двери, которую я раньше не замечала. Она открыла ее ключом и, нащупав выключатель, включила свет.

– Я приду за тобой, – она посмотрела на часы, – через двадцать пять минут.

Я кивнула и протиснулась в комнату мимо нее. Резко скрипнув о косяк, дверь закрылась, и я осталась одна.

Комнату озарял лишь тусклый зеленоватый свет от пары доживавших свои дни люминесцентных лампочек. Несколько секунд мои глаза привыкали к темноте. А потом я увидела полки.

И у меня перехватило дыхание.

Комната в форме буквы L была по периметру заставлена книжными шкафами под два метра в высоту, и еще несколько стеллажей находились в центре. Они ломились от книг всех форм, размеров и цветов – толстых и тонких, новых и старых. Я осмотрела их внимательнее. В большинстве книг из специального отдела не было ничего особенного. Просто пыльные, потрепанные тома. Я скрестила пальцы, надеясь, что отыскать необходимую мне секцию будет не слишком сложно.

Я зря переживала.

Книги по паранормальным явлениям занимали отдельный огромный шкаф. В отличие от остальных, они как будто бы подзывали к себе. Они были действительно особенными.

Я решила подойти к делу методично и начала осматривать шкаф снизу. Я доставала книгу за книгой, пролистывала их и аккуратно возвращала на место. Но это было слишком долго.

Новая стратегия: достать книгу наугад с одной из средних полок и посмотреть на обложку. Мне попалась книжица под названием «Изучаем и излечиваем ауру», на обложке которой был изображен мужчина в одежде в стиле восьмидесятых и с перьями в волосах. Он серьезно взирал на радугу, а над его головой сиял бледно-золотистый нимб. Близко, но не совсем то.

Я доставала книгу за книгой и читала названия. Все они мне не подходили. Я знаю, что не стоит судить книгу по обложке, но у меня было мало времени, поэтому я решила не обращать внимания на новые издания и брать только старые тома в темных кожаных переплетах.

Мне попалась белая книжечка в мягком переплете, и я подвинула ее в сторону, чтобы добраться до черного кожаного корешка с золотыми буквами. «Происхождение языческих праздников». Проехали. Отложила еще одну белую книжку в мягком переплете и достала разваливающийся от времени том с синей тканевой обложкой. «Исследование сверхъестественных происшествий в Ирландии 1952–1966 годов». Потом заметила черный корешок, видневшийся за белой книгой, и потянулась за ним.

Откуда здесь столько белых маленьких книжек? И тут до меня дошло.

В этом шкафу стояла только одна белая книга в мягком переплете, и она все время попадалась мне под руку.

Я дотронулась до нее, и в мои пальцы ударил маленький разряд тока. Я отдернула руку и внимательнее посмотрела на обложку.

Она была не похожа на переплеты других тонких книжек. Там не было ни радуг, ни чаек – только небрежно нарисованное углем лицо женщины. Она кричала, и ее глаза закатились не то от боли, не то от ужаса.

Книга называлась «Самоучитель по борьбе со злонамеренными духами». Я перевернула ее и увидела фотографию автора – это был мужчина примерно пятидесяти лет с восточными чертами лица. «Уолтер Савамура, известный во всем мире эксперт по…»

Савамура?

Савамура, Уолтер и Джоан.

Люди, жившие в нашем доме после Меган и ее мамы.

Значит, эксперт по духам – и не обычным, а именно злонамеренным – переехал в наш дом после таинственного самоубийства. А потом сбежал оттуда так быстро, как только мог.

Внезапно мне показалось, что тонкая белая книжечка потяжелела в сто раз.

Я очнулась от размышлений. Мне нужно было приготовиться к возвращению мисс Оливер. Я засунула книгу в рюкзак и пошла к двери. Та резко открылась, стоило мне потянуться к ручке.

Я взвизгнула и отскочила назад.

Мисс Оливер посмотрела на меня как на сумасшедшую и спросила:

– Что это ты так испугалась?

У меня не было настроения поддерживать светскую беседу.

– Все хорошо. – Я повернулась боком, чтобы протиснуться мимо нее.

Кроме нас в библиотеке никого не осталось. Я подошла к выходу и вдруг заметила на двери датчики безопасности. Я замерла. От штрихкода книги, лежащей у меня в рюкзаке, сработает сигнализация. Библиотекарь поймает меня с поличным или… мне придется убегать.

Я глубоко вздохнула. Если я побегу, погонится ли она за мной? Знает ли она, как меня зовут?

– Подожди секунду, – крикнула мне мисс Оливер из-за стойки. – Пойдем вместе, – сказала она, нагнувшись и нажав на несколько выключателей. Во всей библиотеке погасли лампы. Красные огоньки на датчиках безопасности перестали светиться.

Мы молча вышли. Сигнализация не сработала. Я подождала, пока мисс Оливер запрет входную дверь, опустит решетку и закроет ее на ключ. Я даже представить не могла, зачем библиотеке столько мер безопасности. Наверное, чтобы такие, как я, не крали редкие книги и микрофиши.

– Тебя кто-нибудь отвезет домой? – спросила мисс Оливер, оглядываясь по сторонам.

– Ээ, нет, – ответила я. – Но все в порядке. Я дойду пешком.

– Пешком? – переспросила она с сомнением в голосе. – Это опасно. Где ты живешь?

– На улице Уитли, – ответила я.

Она посмотрела на меня как на бродячую кошку, которая поселилась на ее крыльце.

– Я подвезу тебя, – наконец произнесла она и открыла дверцу старенького, потускневшего от времени «Бьюика». Это была единственная машина, оставшаяся на стоянке.

Мы ехали в тишине. Когда мы свернули на улицу Уитли, я указала на свой дом. Мисс Оливер сбросила скорость.

– Вот этот дом?

Как часто родители моих друзей задавали мне этот вопрос. Именно с такой интонацией. Теперь я понимала, что они хотели сказать на самом деле. «Этот ужасный дом, с которым связана жуткая история? Ты живешь, ешь, спишь и чистишь зубы в этом кошмарном месте?»

– Ага, вот этот, – отозвалась я. Именно так я всегда и отвечала.

22

Я тихонько прикрыла за собой дверь.

– Алексис, это ты? – донесся до меня мамин голос.

Я бросила рюкзак на нижнюю ступеньку и пошла на кухню. Мама стояла перед холодильником и изучала запас полуфабрикатов.

– Извини, что не позвонила, – сказала я, мысленно готовясь выслушать очередную лекцию.

– Ничего страшного, – отозвалась мама. – Я сама только пришла домой. Кейси сказала мне, где ты была.

Я бросила взгляд на лестницу.

– Сказала?

– Ну, ты же работала над проектом в библиотеке, так?

– Ну… да.

– Твоя сестра тоже много занимается. С головой ушла в свой проект. – Мама говорила полушепотом, как будто пересказывала мне сплетню. – Совершенно на нее не похоже. Никогда не видела, чтобы она работала с таким азартом.

– Хм-м, – только и смогла выдавить я.

– Я разогреваю в микроволновке такитос для Кейси. Ты ужинала?

– Нет, но я не хочу есть.

Я вернулась в холл, взяла рюкзак и поднялась на второй этаж. Я уже подходила к своей комнате, когда дверь в спальню Кейси открылась.

Моя сестра вышла в коридор и посмотрела на меня холодным взглядом. Ее руки были скрещены на груди.

– Заработалась в библиотеке? – спросила она.

Я ничего не ответила и, высоко подняв голову, зашла к себе. Потом заперла дверь, положила рюкзак и сделала несколько медленных, глубоких вдохов.

Переодевшись в пижаму и взяв рюкзак, я уселась на полу рядом с кроватью. Я была готова продолжить поиски.

Кстати, интересно, над каким таким проектом работает моя сестра? Доклады, украденные из школы, информация про разные семьи… И как это может быть связано с Шарой?

Где-то через минуту мама позвала Кейси ужинать, и та бегом понеслась по ступенькам. Комната сестры осталась без присмотра.

Но надолго ли?

Я выглянула в коридор. Из кухни доносились голоса: мама рассказывала о чем-то усталым голосом, Кейси отвечала бесстрастно и отрывисто. Ну что ж, или сейчас, или никогда.

Прижавшись к стене, я преодолела несколько метров, которые отделяли меня от комнаты Кейси. Потом скользнула внутрь и осмотрелась: вдруг ее охраняют какие-нибудь призраки?

Никого не было.

Я старалась не думать об ощущении, которое возникло у меня, когда я стояла здесь прошлым вечером. Теперь я понимала, что тогда я была в комнате не одна. Но сейчас воздух казался сухим, и я не чувствовала вони – лишь еле различимый запах пыли и искусственных волос, исходивший от кукол, и чего-то, напоминавшего старые книги.

Значит, я была здесь одна. По крайней мере, пока.

Комната, как всегда, выглядела так, как будто по ней пронесся ураган. На столе Кейси лежали груды книг и листов. Она и правда усердно работала. Но над чем?

Я подошла к столу и увидела стопку ксерокопий и каких-то бумаг. Я пролистала их. Ксерокопии были сняты с архивных документов. В основном с сообщениями о рождениях и смертях.

Еще на пяти листах я увидела семейные древа. Некоторые были распечатаны, другие нарисованы от руки. На каждом значились имя ученика и номер страницы. Кейси вырвала их из докладов своих одноклассниц.

Значит, она все-таки соврала, что вернула их.

На одной из страничек значилось: МЕЛИССА МАРГАРЕТ ЛЭРД. Работа Мими. На схеме было указано несколько поколений. Некоторые имена Кейси обвела маркером, другие вычеркнула.

На остальных листах было то же самое.

Я вернула их на стол и вытащила из-под груды книг красную тетрадку на кольцах.

Я открыла и пролистала ее. В основном там были школьные конспекты, но последние несколько страниц Кейси явно заполнила недавно. Помимо слов, написанных ее неаккуратным куриным почерком, там были и рисунки: частично перекрывающие друг друга окружности, неровное дерево, какие-то непонятные закорючки…

В этих листках было что-то завораживающее, и я разглядывала их, пока не осознала, что потеряла счет времени. Нужно было срочно возвращаться к себе. Я не сомневалась, что Кейси не оставит свою бесценную работу без присмотра надолго.

И тут я взглянула на последнюю страницу.

Она была исписана очень мелким почерком. От множества слов в глазах рябило и весь лист казался серым.

И слова были написаны задом наперед. Как в том фильме, где маленький мальчик выводил помадой на двери: ОВТСЙИБУ

Это были списки. Я выбрала один и сосредоточилась на нем. На то, чтобы привыкнуть читать задом наперед, ушла куча времени.

Дэлорес Оливер?

Библиотекарь Дэлорес Оливер?

Остальные имена мне ни о чем не говорили.

Мне нужно было больше времени, чтобы изучить списки, но Кейси их еще не закончила. Если я возьму этот лист, она сразу заметит.

Я прислушалась. Снизу доносился шум телевизора. В коридоре было тихо. Может, Кейси решила немного расслабиться и посмотреть викторину?

У меня появилась идея.

Достав листок из тетрадки, я бросилась через коридор в свою фотолабораторию.

Бумага была плотной, но Кейси писала темной ручкой, так что мой план мог сработать. Надо только угадать с выдержкой.

Было одно «но»: у меня закончилась фотобумага.

И тут я вспомнила, что на прошлое Рождество папа подарил мне очень дорогую матовую бумагу. Каждый листок стоил доллара два, поэтому я обернула упаковку полотенцем и положила на дно нижнего ящика, чтобы не влезть в нее случайно. Кейси даже не знала об ее существовании, так что возможно…

Я открыла ящик.

Упаковка была там.

Я достала листок и сунула под фотоувеличитель. На него исписанной стороной вниз положила страничку из тетрадки Кейси. Включила таймер. Десять секунд. Двадцать. Сорок пять. Наконец прошла минута, и лампочка погасла.

У меня совсем не было времени. Я бросила листок фотобумаги в проявитель и выбежала в коридор, держа в руке оригинал.

На лестнице послышались шаги.

Я бросилась в комнату Кейси и, чуть было не споткнувшись о туфлю, лежавшую перед столом, вложила листок обратно в тетрадку.

Но выбраться из комнаты я не успевала. Я забралась в шкаф.

Я старалась дышать тихо, но это было практически невозможно, особенно когда Кейси зашла в комнату и стала смотреть по сторонам. Через щель в двери я увидела, как она потягивается, словно кошка, и, продолжая оглядываться, усаживается на пол рядом с кроватью.

Кажется, она не поняла, что я прячусь в шкафу. Ну, давай же, уйди куда-нибудь.

Фотобумага уже, наверное, сварилась в проявителе. Мне повезет, если там будет хоть что-то кроме угольной черноты.

Но сейчас у меня были проблемы посерьезнее.

Кейси прижала руки к вискам и стала мотать головой, как будто пытаясь избавиться от чего-то. Потом зажмурилась и ущипнула себя за нос.

Вдруг она дернулась всем телом. И на этом борьба была окончена.

Ее движения стали плавными и неторопливыми. Она провела рукой по волосам и осмотрелась по сторонам.

Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота.

Это была уже не Кейси.

Она замерла на месте, глядя в одну точку, изо всех сил прислушиваясь.

Не заглядывай в шкаф, не заглядывай в шкаф… Она встала, склонив голову набок.

Я задержала дыхание.

Она сделала шаг по направлению ко мне…

Вдруг дверь в комнату открылась.

Кейси моргнула и обернулась.

– Кейси, милая, достань, пожалуйста, одежду из сушилки.

– Что? – переспросила Кейси, крутя между пальцами петлю для ремня на своих джинсах.

– Достань постиранную одежду, – повторила мама. – Помнишь, ты обещала, что сложишь ее?

Кейси вздохнула, еще раз настороженно огляделась и вышла из комнаты. Как только она затопала по лестнице, я бросилась в фотолабораторию, достала листок из проявителя и бросила его в стоп-ванну.

Снимок получился темным, но текст был различим. У моей идеи был дополнительный плюс: слова, написанные Кейси задом наперед, на фотографии шли как полагается, слева направо. Множество имен, начирканных корявым почерком.

Я решила, что у меня еще будет время их почитать. Быстро прибравшись, я засунула фотобумагу обратно в ящик на тот случай, если она мне еще понадобится. Потом спрятала снимок под футболку и пошла к себе в комнату.

Присев на кровать, я попыталась понять связь между именами из тетрадки Кейси. Бесполезно. Я отложила списки и достала из портфеля библиотечную книгу и микрофиши. Взяла один из слайдов и посмотрела на него на свет, но различить ничего не получилось. Только маленькие квадратики вместо статей и крошечные черные точки вместо букв.

Раздался стук в дверь. Я подпрыгнула и уронила слайд.

– Алексис? – позвала меня мама.

– Подожди минутку, – ответила я. – Я закрылась на замок.

Я открыла дверь. На маме была куртка. В руке она держала портфель.

– Послушай, – начала она. – Мне надо сходить на работу. Попробую доделать то, что пришлось отложить вчера. В пятницу к нам приедет новый старший вице-президент, и я хочу быть готова…

По ее голосу было слышно, как она взволнована.

Вдруг мне стало жалко маму. Очень жалко. Подумать только: работать столько лет и смотреть, как новые люди приходят в компанию, получают повышение и становятся твоими начальниками. Работать так усердно и видеть, что никто этого не замечает. И столько лет не слышать от своей семьи ни слова благодарности, ни слова сочувствия.

Что ж это за день такой? Моя картина мира трещала по швам.

– Продержишься тут без меня?

– Да… конечно.

Наедине с Кейси. Я постаралась отогнать эту мысль.

Мама переложила портфель в другую руку.

– Мам, – проговорила я.

– Да?

– Я знаю, что ты очень хочешь получить повышение… – Ох. – Но даже если не получится, ты все равно… – Я не могла подобрать нужные слова. – Я хочу сказать, спасибо, что так много работаешь.

Она улыбнулась.

– Твои слова очень много для меня значат. Она дотронулась до моего плеча и ушла.

Я уселась на кровать и взглянула на книжные полки. На месте изуродованного школьного альбома зияла пустота. У меня не поднялась рука поставить его обратно, и я засунула его в нижний ящик стола.

Из комнаты Кейси не доносилось ни звука. Я могла представить себе, чем она занята: сидит сгорбившись над столом и составляет очередной список, выписывая чьи-то имена в тетрадку.

Я устало оперлась о подушки и закрыла глаза. Я пыталась ни о чем не думать, но мне снова и снова вспоминалось лицо Меган, прочитавшей ужасную правду о своей матери. Я представила невинную малышку Меган, сидевшую когда-то с бабушкой у озера. Она понятия не имела, что женщина за фотоаппаратом вскоре попытается ее убить.

Как долго Шара обдумывала то, что собиралась сделать, прежде чем окончательно решиться? Когда она смотрела на Меган через видоискатель фотоаппарата, был ли ее взгляд уже наполнен ненавистью?

Но как можно сделать такой снимок, если ненавидишь того, кого фотографируешь? Мама Меган дождалась, пока солнце заблестело на воде за спиной малышки. Поймала момент, когда ветер заиграл с ее кудрявыми волосиками. Запечатлела глубокую задумчивость в ее маленьких глазках. Эта фотография была наполнена любовью.

Я вспомнила амулет, который был на руке Меган на фотографии. Амулет, который она до сих пор носила каждый день, пряча прошлое под дорогими свитерами и формой болельщицы.

И вдруг меня озарило: мой амулет! Он не просто напоминал амулет Меган. Раз она жила в этом доме, это, скорее всего, были половинки одного сердечка.

Раньше у нас был маленький, тесный домик. Поэтому, когда мы переехали сюда, меня пугали огромные комнаты и высокие потолки. Мне было семь лет. (Пока мне не исполнилось девять, я думала, что мы теперь живем во дворце.)

В самую первую ночь после переезда, когда мама уже укрыла меня и поцеловала на ночь, мне не спалось. Я лежала и смотрела в потолок.

И тут я услышала шепот.

Сначала я подумала, что он доносится из коридора, но, выглянув из комнаты, никого не увидела. Я нырнула обратно под одеяла, но шепот только усилился. Даже зажав уши руками, я все равно слышала, как голос шипит и свистит в моей голове, словно клубок змей. Наконец я поняла, что он говорил.

«Пойдем поиграем».

«Это, наверное, Кейси», – подумала я. Но для игр было уже слишком поздно.

Из-за того, что Кейси весь день закатывала истерики, родители Замучались (с заглавной буквы «3»). И если бы они заметили, что одна маленькая девочка шастает по дому ночью, ее бы ждали большие Неприятности (с заглавной буквы «Н»).

«Пойдем поиграем», – звал голос.

Я положила голову под подушку, чтобы ничего не слышать, но это не помогло.

Я не собиралась идти к сестре, но вдруг почувствовала, как меня тянет к окну. Я подумала, что так я не нарушу никаких правил, и поддалась желанию залезть на подоконник, заваленный подушками. Я положила руки на стекло, потом нагнулась и, подняв задвижку, открыла окно. В комнату ворвался холодный ночной воздух.

«Пойдем поиграем».

Я почувствовала прилив храбрости и почему-то решила, что мне нужно выбраться из окна. Я должна была залезть на огромный дуб. Должна была доказать, что не боюсь этого нового дома.

Я встала на колени и стала высовывать ногу из окна. Голос зашипел громче, теперь в нем звучал восторг. Я была все увереннее в том, что поступаю правильно. Только подумай, как мама и папа будут гордиться тобой завтра утром. Подумай, как будет восхищаться Кейси.

Я поставила ногу на крышу и попробовала опереться на нее. Вдруг я почувствовала, как подо мной едет плохо закрепленная черепица, и ухватилась рукой о стену за занавеской, чтобы не упасть.

Я удержала равновесие, но во мне стала подниматься паника. Я посмотрела вниз с шестиметровой высоты. Голос зашептал медленнее и злее.

Внезапно я поняла, что не хочу играть.

Это была плохая идея. Опасная идея. Мои родители не будут мной гордиться. Они придут в ужас.

Я стала ощупывать рукой стену, пытаясь схватиться за что-нибудь, чтобы влезть обратно в комнату. Я не могла сосредоточиться из-за голоса, который теперь грохотал в моей голове, ругая меня и умоляя: «Пойдем поиграем, пойдем поиграем, пойдем поиграем…»

И тут моя рука наткнулась на маленький кусочек металла, привязанный к ленточке. Он висел на крошечном гвоздике, вбитом в стену.

Я схватила его в руку, и голос замолчал.

Почувствовав прилив сил, я подтянулась и влезла в комнату. Закрыла окно, опустила задвижку и запрыгнула в кровать. Там при свете луны я стала разглядывать предмет, который держала в руке. Он оказался плоским серебряным сердечком, точнее – его половинкой, с гладким зигзагообразным краем. На нем были вырезаны буква Ш и часть буквы А, а ниже буквы М, Е и палочка, которая могла быть кусочком буквы Р или П.

Или Г.

Я обмотала ленточкой запястье и вцепилась в сердечко, как в талисман. Проснувшись утром, я подумала, что все это мне только приснилось, но амулетик по-прежнему был на моей руке.

После этого я еще много лет спала, положив сердечко под подушку. Мне всегда было интересно, откуда оно взялось в моей комнате и кому принадлежало раньше. Я его искренне полюбила и была уверена, что оно относится ко мне так же. Оно стало моим счастливым талисманом.

Голосов я больше не слышала.

Но после того как Бет с мамой переехали, я перестала верить в талисманы. Решила, что даже если удача и существует, ко мне она всегда поворачивается спиной. И лучше сказать, что все это выдумки, чем постоянно расстраиваться, что мне не везет.

Так что я положила амулетик в коробку с безделушками и забыла о его существовании.

Наш чердак – это тихий ужас.

Чего здесь только нет. Коробки со старой одеждой, порвавшееся постельное белье, потускневшие, затертые полотенца. Детские игрушки, которые перешли от меня к Кейси, а потом были спрятаны и забыты. Ненужные шкафы и кресла, прикрытые белыми простынями и блестящие при свете луны, словно призраки.

Наш чердак – кладбище домашних вещей. Там страшно находиться даже днем.

Поднявшись по лестнице и наступив на скрипящий пол, я сделала глубокий вдох, включила тусклый свет и осмотрелась.

Мне нужно было найти коробку с безделушками.

Которая была на чердаке… где-то на чердаке.

Задача казалась безнадежной. За те два года, что я не брала эту коробку в руки, на нее навалили примерно восемь миллионов других ненужных вещей.

Я кое-как пробралась к дальней стене, но ничего не нашла. Подвинула старенькие розовые радиочасы, которые когда-то принадлежали Кейси, и потянулась за коробкой, которая стояла за ними.

Внезапно заиграла музыка. У меня сердце ушло в пятки, когда я поняла, откуда она звучит. Я посмотрела на радиочасы. Они показывали время – на экране светились красные цифры, – и в колонках играла песня в стиле кантри. При этом шнур был обернут вокруг прибора. Он не был включен в розетку.

Я резко обернулась, но на чердаке никого не было.

Певец продолжал петь гнусавым, дребезжащим голосом, хотя музыка то и дело почти затихала, и ее перебивал шум помех. Не думая, что делаю, я подняла руки перед собой. Неужели испугалась, что радиочасы сейчас полетят в меня, и решила, что таким образом смогу их отбить?

«И хоть мы не вместе» ты всегда в моем сердце, возвращайся, милая, домой…»

Я смотрела на радиочасы, боясь к ним прикоснуться. Что, если меня ударит током?

«Ведь дом там, где твое сердце…»

Музыка выключилась.

Я сделала шаг назад. Дом там, где твое сердце.

Эти слова встречались мне всю неделю. Картер сказал их тогда, в машине. Они попались мне в печенье с предсказанием. Они же были в заголовке книги, которую читала библиотекарь. Складывалось ощущение, что кто-то хочет мне что-то сообщить.

Но ведь… я же и искала сердце.

Дом там, где… твое сердце.

Дом.

Я посмотрела по сторонам. Мой взгляд упал на старый кукольный домик, засунутый между каркасом кровати и наставленными друг на друга коробками.

Нет, не может быть. Глупое предположение. Мне было неловко от того, что я вообще рассматриваю его всерьез. Я уже начинала злиться на себя, но все равно подошла к кукольному домику и заглянула в окошко.

Коробка с безделушками.

Дом – там… твое сердце.

Я стала на колени и при свете луны начала аккуратно доставать вещи из коробки, пока не добралась до маленького вельветового мешочка. Распустив завязки, я повернула его вверх дном. На мою ладонь выпал амулет.

Я вернулась к себе в комнату и провела следующий час, разглядывая талисман, который когда-то был для меня самой ценной вещью в мире. Думала, как такое возможно: маленькой девочкой я любила его всем сердцем, а он, оказывается, раньше принадлежал такому ужасному человеку…

Без десяти двенадцать я услышала, как мама загоняет машину в гараж. Когда она поднялась, я зашла в ее комнату и закрыла за собой дверь.

У меня появился план.

– Ой, Алексис, – проговорила она, зевая. – Ты почему еще не спишь?