Текст книги "Плохие девочки не умирают"

Автор книги: Кэти Алендер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Я ужасно хотела их пофотографировать, но об этом не могло быть и речи. Никаких шансов.

Тут до Кейси дошло, что я зашла на запретную территорию.

– Давай поговорим в каком-нибудь другом месте, – притворно беззаботным голосом предложила она.

– Я вижу, что ты пытаешься сделать, – ответила я, но не стала сопротивляться. Мы зашли ко мне в комнату и завалились на кровать. Кейси взяла мистера Зубика – моего старенького мишку из синего плюша – и начала подкидывать его в воздух.

– Как школа? – спросила она таким тоном, что сразу стало понятно: она что-то от меня хочет.

– Замечательно, – ответила я. – А у тебя?

– Не особо, – сказала она и прижала мишку к груди.

– А что такое?

– Не хочу об этом говорить. – Она пожала плечами и зевнула.

– Ладно. – Полчаса выслушивать нытье про то, что в столовой закончился пудинг, или наслаждаться тишиной и покоем? Выбор был очевиден, так что я не стала задавать вопросов.

– Слушай, Лекси, – с надеждой в голосе начала она, – ты в восьмом классе писала доклад про нашу родословную?

– Не помню.

– Его всем задают.

– Значит, наверное, писала.

– Он у тебя еще где-то лежит?

– По идее должен. – Как и моя мама, я по натуре собиратель. К счастью, от папы я унаследовала безусловную любовь к порядку. У меня даже есть пять собственных шкафчиков для бумаг (спасибо Санте!). – Не думаю, что я его выбросила. А что?

– Мне задали его написать, – ответила она. – Это трудно.

– Когда надо сдавать?

– Завтра.

– Кейси! – воскликнула я, вскакивая. – Ты как обычно!

Каждые пару месяцев весь дом погружался в хаос, когда выяснялось, что Кейси отложила на последний момент очередное задание.

– Я знаю! Но я не могу ничего с этим сделать. – Мне показалось, что она вот-вот расплачется.

– Это просто отговорка. Ты могла. Если бы постаралась.

Она прижала мистера Зубика к лицу.

– Я знаю. Я знаю. Знаю, знаю, знаю, знаю, знаю…

– Боже мой, прекрати! – крикнула я и выхватила у нее медведя. Вот так ее истерики обычно и начинались: она заводилась из-за ерунды.

– Ты не обязана мне помогать, – вздохнула она, закрыв глаза.

– Серьезно, сдавать работу завтра?

Она кивнула. Вид у нее был совершенно несчастный. Лицо покрылось пятнами, а голубые глаза блестели, как будто она вот-вот заплачет.

Кейси уже в восьмом классе. Это значит, что у нее меньше года, чтобы взять себя в руки. Иначе с такой сестрой, как я, в старшей школе не выжить.

Кейси очень умная. Из таких, как она, наверное, и получаются сумасшедшие ученые. Она может дословно воспроизвести то, что прочитала в книге. Она не смотрит ужастики, потому что в деталях помнит все страшные эпизоды и месяцами видит во сне кошмары. Я тоже неглупая, но мой ум из разряда «разберем этот тостер на детали, соберем обратно, а теперь смотрите, какое чудо: он по-прежнему работает!».

– Ладно, я помогу, – сдалась я. – Не можешь же ты прийти на урок ни с чем.

’ – Ой, спасибо тебе! – шумно выдохнула Кейси.

– В следующий раз планируй работу заранее.

– Ты что, моя мама, что ли? – хмыкнула она. Я стукнула ее мистером Зубиком.

– Твой доклад в одном из шкафчиков? – спросила она и вскочила с кровати. – Можно посмотреть?

– Я сама найду, – ответила я. Попозже. Сейчас мне надо чуть поспать.

– Ура-ура-ура! – закричала она и, пританцовывая, выбежала в коридор.

Еще мгновение назад на ее плечах лежал неподъемный груз, а теперь она легко и беззаботно подпрыгивает. Наверное, здорово так уметь.

Тут мне в голову пришла мысль.

– Постой, Кейси, – позвала я ее. – Я сегодня такой бред слышала.

Она вернулась и с любопытством посмотрела на меня.

– Это полная ерунда, – продолжила я. – Так, Пеппер Лэрд одну глупость сказала.

Выражение глаз Кейси не изменилось, но было видно, как она наморщила лоб.

– Когда Мими сломала руку, это же был несчастный случай, да?

Кейси не отвечала. Я нервно сглотнула.

– Нет, Пеппер, конечно, полная тупица. Я просто так решила тебя спросить…

– Они обе тупицы, – заявила Кейси. – Тупая Пеппер и тупая Мими.

– Понятно, – проговорила я. – Значит, вы с Мими больше не дружите?

Кейси схватила мистера Зубика и швырнула его об изголовье кровати.

– Мими – лживая идиотка! Она понятия не имеет, о чем говорит! Она просто неуклюжая. Она обманщица. Неуклюжая обманщица.

– Кейс, успокойся, – сказала я. – Забудь об этом. Я тебе верю.

– Ненавижу Мими и ее тупую сестру! – выкрикнула Кейси и выбежала из моей комнаты, хлопнув дверью так, что задрожал весь дом.

Похоже, разговор прошел не слишком удачно.

Я положила голову обратно на подушку и закрыла глаза. Пластинки жалюзи стучали на ветру, и этот звук убаюкивал меня.

Мне приснился сон. Я стояла на островке посреди болота, кишащего аллигаторами. Их спины виднелись на поверхности воды, словно бревна. А потом я заметила Кейси, которая плыла ко мне, не подозревая, что ее окружают хищники. Тогда я достала винтовку и стала стрелять в аллигаторов, которые подбирались к ней слишком близко. Потом Кейси стояла со мной на острове и заплетала мои волосы в косы, напевая рождественские песни. Вдруг из воды вылезла потрепанная кукла в порванном пальто и пошла к нам, но Кейси ее не видела. Кукла указала на Кейси, посмотрела на меня и сказала: «Твоя сестра сошла с ума».

6

АХ, ЭТИ УЖИНЫ в семействе Уорренов. В лучшем случае испытание неловким молчанием на фоне постукивания вилок о тарелки. В худшем – маленький апокалипсис. Тем не менее в тот вечер ничего не предвещало особых неприятностей.

Я была на кухне, когда туда зашел папа. Он был нагружен пакетами с китайской едой из ресторана «Золотая счастливая семья», что, конечно, звучит как насмешка. Если бы хозяева этого заведения знали, насколько мы далеки от звания «золотой счастливой семьи», они, наверное, отказались бы нас обслуживать.

– Привет, – поздоровался папа.

– Привет, – отозвалась я и отвернулась.

Когда я была маленькой, мы с папой много времени проводили вместе, ходили в походы и все такое. Но я взрослела, и это происходило все реже и реже. Теперь мне иногда кажется, что он предпочел бы днями напролет смотреть американский футбол, забыв, что у него вообще есть семья. Но порой я скучаю по старым временам. Раньше папа всегда умел меня рассмешить.

В последнее время с его лица не сходило такое выражение, как будто ему было жаль, что мы больше не друзья. Такое выражение, как у грустного пса. Я практически не сомневалась, что он сам этого не осознавал. И даже смотреть на него не могла. Вот и сейчас стояла, опустив глаза на пол.

– Я уговорил их дать мне пару лишних печенек с предсказаниями, – сказал он.

Я не хотела смотреть в его глаза, которые молили: «Пожалуйста, будь моим другом».

– Здорово, – ответила я и выскочила из кухни. А он остался стоять там с портфелем в одной руке и пиджаком, перекинутым через другую. В мое сердце как будто вонзался нож при мысли о том, как я расстраиваю его.

Но ничего не поделаешь.

– А где мама? – Кейси проскользнула в столовую и уселась на свое обычное место.

– Спасает мир от дефицита скрепок, – ответил папа, расставляя перед нами контейнеры с едой.

Я насадила на вилку кусочек тушеной говядины. Мы с Кейси можем говорить про маму что угодно, но, когда над ней смеется папа, по-моему, это… как-то неправильно. Он же по идее должен ее защищать.

Мама – менеджер в большой компании, продающей канцтовары для офиса. Уже около двух лет она пытается получить повышение и стать вице-президентом. Поэтому она постоянно на работе. И даже когда приходит домой, все равно переживает из-за каких-то дел, поэтому всегда всем недовольна.

Мы ели в тишине. На тарелке Кейси лежали рис и всего пара кусочков курицы гунбао. Сестра терпеть не может острую еду, но остальным в семье она нравится. А Кейси, как всегда, делает то, что хотят другие. Как будто ей кажется, что мы перестанем ее любить, если она выскажется прямо. Или что наши родители посчитают ее «плохой» – такой, как я.

Мы всегда сначала съедаем печенье с предсказаниями. Я развернула свое, разломала его на две половинки и прочитала на бумажке:

– «Дом там, где ваше сердце».

Кейси разочарованно пожала плечами и развернула свое.

– «Вы очень доверчивый человек», – прочитала она, потом смяла бумажку в комок и бросила через плечо.

– Это даже не предсказания, – пробурчал папа, – просто изречения. – Он разломал свое печенье и посмотрел на полоску бумаги. – «Не занимай и не ссужай».

Хлопнула входная дверь. Мамины каблуки зацокали в холле. Она прошла мимо нас в гостиную, бросила там портфель, вернулась, уселась за стол и начала накладывать себе еду.

Смотрите, кто у нас сегодня пришел вовремя, – произнес папа. А потом взял в руку печенье и сделал умный вид. – Конфуций говорит: скрепки для вас важнее, чем семья.

Вилка выпала из маминой руки и звякнула о стол.

– Дэррэлл, только не начинай, пожалуйста.

Папа пожал плечами и вернулся к еде.

– Я хочу сходить в пятницу на парад в честь вечера встречи выпускников, – сказала Кейси.

– Интересно, – ответил папа совершенно незаинтересованным тоном. – С кем играет Суррей?

Все посмотрели на меня.

– Да ладно, – воскликнула я. – Вы что, шутите? Мне на это плевать.

– Тебе не помешало бы хоть чуть-чуть проникнуться духом школы, – отозвалась мама. Как будто сама была фанаткой межшкольного чемпионата по футболу. Она умеет высказывать обычные мысли – например, эту, про дух школы, – таким же тоном, как если бы она говорила «тебе не помешало бы перестать убивать детенышей морских котиков».

– Вроде бы они играют с командой Уэст-Харди, – прощебетала Кейси, – так ведь?

– Понятия не имею, – отрезала я, хотя на территории школы повсюду были расклеены листовки, на производство которых ушла, наверное, целая сотня деревьев. Они гласили: «Вперед, орлы! Задайте жару росомахам из Уэст-Харди!»

– Ты пойдешь на бал? – спросила мама. Где-то в глубине души она все еще надеялась, что однажды я вернусь домой в сопровождении богатеньких друзей и мои волосы снова будут русыми, а не розовыми. Что я превращусь в куколку Барби, королеву бала, чемпионку по теннису. Стану такой, какой была она.

– Конечно, – улыбнулась я. – Только пока не знаю с кем: с капитаном школьной футбольной команды или с Заком Эфроном.

– Я уверена: если бы ты пошла, стала бы королевой бала, – проговорила Кейси.

У меня на языке уже вертелась какая-то грубость, но вдруг я заметила, что глаза Кейси сияют, а губы расплываются в едва заметной улыбке. Она правда так думала.

– Для этого мне понадобилась бы фея-крестная, – ответила я. Кейси засмеялась.

– Тебе понадобилось бы чудо, – сказала мама, глядя в свою тарелку. А потом подняла на нас удивленный взгляд. Если бы мы снимались в комедийном сериале, в этот момент она бы воскликнула: «Неужели я сказала это ВСЛУХ?», и раздался бы закадровый смех.

Наступила тишина. Было слышно только, как мы жуем и как мама разрезает ножом курицу. Она пользуется ножом и вилкой, даже если еда для этого совершенно не подходит. Мне кажется, зная этот факт, психолог мог бы многое о ней рассказать.

– Кейси, тарелка риса – это не ужин, – внезапно заговорила мама.

Кейси опустила голову. Мама положила ей большую порцию острой говядины.

– Она такое не любит, – встряла я.

– Тебя это не касается, Алексис, – ответила мама.

– Кейси, скажи ей, что ты не хочешь это есть, – настаивала я.

Кейси вилкой вычерчивала на своей тарелке восьмерки. Было очевидно, что она больше не станет есть. Но и спорить с мамой она не собиралась.

Мама тоже решила не продолжать этот разговор. Видимо, посчитала, что выполнила свой материнский долг и теперь могла дальше жить своей жизнью.

Она отправила в рот последний кусочек и отодвинулась от стола.

– Извините, что снова убегаю, – сказала она. – У меня просто целая куча квартальных отчетов, которые надо проверить. К нам завтра придет консультант, и в отделе продаж все должно быть на высоте. – Она говорила так, как будто мы понимали, о чем она. – Я буду в своей комнате. Если случится что-то серьезное, стучитесь.

– Мамочка, – внезапно проговорила Кейси, – мне надо с тобой поговорить.

– У тебя все в порядке? – На мамином лице отразилось едва уловимое беспокойство.

– Мне нужна помощь с проектом, – Кейси опустила глаза. – Для школы.

– Давай поговорим об этом в другой день?

– Нет, – прохныкала Кейси. – У меня совсем немного времени.

Мама вздохнула:

– Видишь ли, Кейси, у меня сейчас море работы. Может быть, Алексис может тебе помочь.

– Эй! – воскликнула я. – У меня есть свои дела!

– Но это задание на дополнительные баллы, – сказала Кейси.

Ну да, конечно, Святой Грааль среднего образования.

– Тогда попроси помощи у папы.

Папа уже читал спортивную рубрику в газете.

– Что? – Он недоуменно поднял глаза. – Я сегодня иду к Джиму смотреть бейсбол.

– Папа рос не в Суррее, – уточнила Кейси. – Мне нужен кто-то, кто вырос здесь.

– Я не знаю, что сказать, милая. – Мама обвела комнату беспомощным взглядом. – Почему ты не попросила меня раньше? Надо было отправить мне имейл.

– Меня никто не любит, – проговорила Кейси. Она смотрела в свою тарелку, наполненную едой, которую она не могла съесть.

– Не говори ерунду, – произнес папа, стараясь, чтобы его голос звучал по-отечески. Потом посмотрел на часы. – Ну, мне пора. Не дожидайтесь меня.

Он спрыгнул со стула, поцеловал Кейси в макушку и потрепал меня по плечу. Я поежилась.

Хуже родителей, которые не обращают на тебя внимания, могут быть только родители, хлопающие тебя по плечу по пути к выходу.

Он не попрощался с мамой, но она, похоже, этого не заметила. Она внимательно смотрела на Кейси.

– Знаешь что? – начала она.

Кейси подняла на нее глаза. В них заблестел огонек надежды.

– Пообещай мне пользоваться ежедневником и записывать в него все задания. А еще, если тебе понадобится помощь, сообщай мне заранее. Если обещаешь, я помогу тебе с проектом.

– Я обещаю! – вскрикнула Кейси, тут же взбодрившись. – Схожу за вопросами!

– Ох, Кейси. – Мамино лицо вытянулось. – Я имела в виду не сегодня. Дорогая, сейчас я никак не могу тебе помочь.

Я отвернулась, чтобы не видеть выражение лица Кейси.

– Нам надо научиться лучше планировать дела. – Наверняка она говорила то же самое своим подчиненным на работе. Но сейчас она произнесла эти слова тоном расстроенной матери.

Мама бросила на Кейси печальный взгляд и вышла из столовой. Мы услышали стук ее шагов по лестнице, а потом скрип закрывающейся двери.

Мы с сестрой остались вдвоем.

– Слушай, – заговорила я. – Я же выросла в Суррее. Тебе подойдет моя помощь? – Кейси подняла на меня тяжелый, мутный взгляд. – Давай, сходи за вопросами…

– Я могу сама о себе позаботиться, – сказала она. Потом отодвинула тарелку в сторону и положила голову на стол. Большая слеза скатилась по носу Кейси и упала ей на рукав.

Я встала со стула и пошла наверх. Мне было очень обидно, и я пыталась понять, почему эти слова так меня задели.

Ах да.

В медкабинете я сказала Картеру ровно то же самое.

7

Я зашла в свою комнату и присела на кровать лицом к двери. Мне было тревожно. Но часть меня хотела дать сестре выплакаться. Я же не могу постоянно быть матерью Терезой, так ведь? Она же отказалась от моей помощи. Вот и хорошо. Пускай теперь сама разбирается со своими проблемами.

Ну и ладно. Не пойду ее искать.

Где-то с минуту я просидела в тишине.

Так. Возьму фотоаппарат. План был такой: пойду немного поснимаю, и если случайно наткнусь на Кейси, может быть, поговорю с ней. Если будет настроение.

Я набросила на шею ремешок фотокамеры и вышла в прихожую так шумно, как только могла. Чтобы Кейси услышала.

В столовой никого не было.

– Кейси? – тихонько позвала ее я, зайдя в темную гостиную.

Никакого ответа.

Я пошла на кухню. Может быть, она сидит на полу в уголочке и ест мороженое прямо из банки? (Такое уже случалось.)

Ничего подобного.

– Кейс? – Я открыла дверь в гараж. И тут услышала стук у себя под ногами.

Подвал.

Не подумайте, я вовсе не трусиха. Я нормально отношусь к змеям, клоунам, самолетам и другим вещам, которые до смерти пугают многих людей. Но мне очень не нравится наш подвал.

Вообще, мама его тоже недолюбливает. Хотя бы тут у нас разногласий нет. А еще нам не слишком хочется туда ходить, потому что два года назад мама нашла там гнездо ядовитых пауков – черных вдов. Их давно уже вывели, и дезинфекторы, которые добросовестно приходят к нам раз в месяц, уверяют, что с тех пор не видели в нашем подвале ни одного паука. Но все равно теперь это запретное место. И тут я маму не виню. С моей-то удачей мне попадется одна-единственная черная вдова, выжившая, несмотря на все химикаты. И, конечно же, я наступлю на нее босой ногой.

Дверь в подвал у нас в конце холла, за кухней. Я стояла и смотрела на дверную ручку где-то с минуту, которая показалась мне вечностью. Мне вообще – я не шучу, вообще – не хотелось поворачивать ее и спускаться по ступенькам.

Но если Кейси там…

Я повернула ручку и рывком открыла дверь. Подождала: вдруг в проеме свесится гигантский волосатый паучище и прыгнет мне на лицо? Но нет. Возможно, все они уже атаковали Кейси, и теперь путь был свободен.

Я включила свет, закрыла за собой дверь и сделала шаг вниз. Над ступеньками горела одна жалкая лампочка, а вся остальная часть подвала растворялась в неясной темноте. Тусклый лунный свет, проникавший через единственное крошечное окошко, выхватывал только отдельные контуры.

Воздух был затхлым и спертым. У меня сразу же заболела голова, как это бывает в очень сырую погоду. Но на моем пути хотя бы не наблюдалось паутины, поэтому я шла вперед.

– Кейси? – прошептала я хриплым голосом. Никакого ответа.

Комната была изогнута в форме буквы «U». Стена делила ее посередине на две половины.

Вдруг мне показалось, что я услышала что-то по другую сторону стены.

– Кейси, ты тут?

Ответа снова не последовало, но на этот раз я отчетливо услышала какой-то звук. Я пошла в дальний конец подвала. Ну, настолько далеко, насколько туда проникал тусклый свет.

Я не боюсь темноты, но и не то чтобы ее обожаю. Мне хотелось повернуть назад. Даже если моя сестра и сидела здесь, она явно не стремилась к общению. Кроме того, почему я решила, что Кейси в подвале? Звуки могли издавать и суслики. Или огромные крысы, зараженные бешенством.

Еще мгновение – и я бы бросилась вон из подвала. Но тут я услышала сдавленный всхлип.

Огромные бешеные крысы точно не шмыгают носом, чтобы привлечь добычу.

– Кейси, – я попыталась заставить свой голос звучать строго, – где ты?

– Здесь, внизу, – отозвалась она.

– Где внизу?

– Под карточным столом.

Ну конечно.

– У меня есть фонарик, – проговорила она. Слабый свет озарил кусочек цементного пола впереди меня. Я пошла по этой желтоватой дорожке и оказалась в самом углу. Тогда Кейси направила фонарик себе на лицо, мокрое и опухшее от слез.

– Ладно тебе, Кейси, – сказала я. – Пойдем наверх.

– Нет! – Она изо всех сил замотала головой. – Я никогда туда не вернусь.

– Никогда?

В темноте я увидела, как она кивнула.

– А как будешь в туалет ходить?

Она вздохнула.

– Я серьезно, Лекси!

– Я тоже!

– Буду ходить в гостевой туалет.

– Это же наверху. – Потянувшись, я забрала у нее фонарик и посветила им вокруг. – Может, тут где-нибудь есть ведро?

Она вздохнула – слишком горько для девочки, которая учится в средней школе.

Я решила, что ей надо немного побыть наедине со своими мыслями, поэтому стала светить фонариком по подвалу в поисках пауков. То, что нас до сих пор никто не укусил, еще ничего не значило. Может, они затаились, планируя атаку. Я пыталась обнаружить черных вдов – блестящих, напоминающих ягодки черники.

Не получилось. Я вообще не заметила никаких насекомых.

Зато я увидела множество полок, заполненных вещами, которые давным-давно нужно было отнести на помойку. Но мама ничего не выбрасывает. Она даже сохранила коробки, которые остались здесь от предыдущих владельцев. Мы с папой гораздо аккуратнее, но ни он, ни я не решились бы избавиться от маминого драгоценного мусора – пардон, от маминых вещей.

– Лекси, – прошептала Кейси, – расскажешь мне сказку?

Сказку.

Моей сестре тринадцать лет, а она хочет, чтобы ей рассказали сказку.

В животе появилось противное чувство. Я не знала, что ответить.

Кейси почувствовала мою нерешительность.

– Я все думаю об одном. Мне надо отвлечься. – Ее ладонь сжала мою руку. – Пожалуйста, – прошептала она.

– Сказку, – повторила я таким тоном, чтобы она поняла, какая это странная просьба. – Сказки для… маленьких детей.

– Мне все равно. Можно короткую. Про что угодно.

– Ну… на одной ферме жила-была девочка, и все там было черно-белым. Однажды ее дом унес смерч. Когда она очнулась, вокруг нее стояли карлики, и все стало цветным…

– Эту я уже слышала, – сказала Кейси усталым, напряженным голосом. – И нельзя говорить «карлики». Это невежливо.

– Ох, Кейси…

– Пожалуйста, Лекси, – она опять начала плакать, – ну пожалуйста…

Раньше Кейси была совершенно нормальной и занималась обычными для ребенка вещами. Она была храброй и веселой. Могла сама постоять за себя. А сейчас ее мир словно… трещит по швам. Она сидит под столом в подвале. Разговаривает с куклами. Просит сказку, как шестилетний ребенок.

Наверное, я слишком нянчусь с ней. Вместо того чтобы потакать ее капризам, нужно посоветовать ей завести друзей в школе, вовремя делать домашнюю работу, исправить оценки. Хватит уже ее защищать.

И уж точно – в этом я была уверена на сто процентов – нельзя рассказывать ей сказку.

– Когда-то давным-давно, – начала я, удивив и Кейси, и саму себя, – в маленькой хижине на берегу реки жили мужчина и женщина.

Мой голос звучал слишком резко и дрожал. Я сделала глубокий вдох.

Кейси молчала. Наверное, боялась, что скажет что-нибудь не то и я перестану рассказывать.

Но я не собиралась останавливаться. Я чувствовала, что история теснится внутри меня и хочет выйти наружу, как воздух из легких.

– Они были молоды и бедны… настолько бедны, что иногда по вечерам им нечем было ужинать. Но они любили друг друга так сильно, что даже этого не замечали.

Кейси судорожно вздохнула. Я сопровождала свой рассказ движениями руки, которой держала фонарик. Я рисовала лучом квадраты света – так стремительно, что яркие, сияющие линии будто прожигали мой мозг насквозь.

– Но мужчина работал изо всех сил, и вскоре дела пошли на лад. Теперь они с женой могли построить себе дом. – Я перевела взгляд на потолок. Некоторым деревянным балкам на вид можно было дать лет сто, другие выглядели не такими старыми. Их пересекали ряды металлических труб. – И он построил самый большой дом во всей округе. Очень большой, чтобы соседи поняли, насколько они богаты. Во дворе у них рос огромный дуб, и они повесили на одну из веток качели. Ясными ночами они вдвоем сидели на качелях, а если было холодно, зажигали огонь в камине и оставались дома.

Я так ясно представляла себе эту картину. Наш дом, наше дерево. А еще мужчину и женщину в старомодных нарядах. Видела, как они прогуливаются, заходят в холл, садятся перед камином в гостиной.

– Где они познакомились?

– Они познакомились… – Я провела взглядом по тонкой трубе, которая извивалась под потолком в дальней части подвала. – В колледже.

– А когда это все происходило? – поинтересовалась Кейси. – Дамы в сказках обычно не ходят в колледж.

– А эта ходила, – ответила я. – Они познакомились на уроке и влюбились друг в друга.

«Когда она зашла в класс, он сидел за первой партой у двери. Она была совсем одна. После урока он подождал ее и заговорил с ней. Он спросил, не знает ли она, где находится Ремингтон-Билдинг. Она знала, потому что ее папа…»

– Эй… Лекси?

Я моргнула. Сколько времени я провела в этих мыслях? И, самое главное, откуда они появились у меня в голове? Я никогда не представляла себе ничего подобного, но сейчас слова складывались сами собой. Как будто я пересказывала Кейси сюжет фильма, который посмотрела утром. Все детали… все было передо мной. Я просто знала их.

– И потом они поженились? – подсказала Кейси.

Я даже не успела ни о чем подумать, а слова уже вылетали у меня изо рта:

– После того как они поженились и построили себе дом, у них родилась малышка. Мама растила ее, а папа работал, но все свободное время проводил с дочкой. Играл с ней, рассказывал ей о животных, учил музыке. А другие детишки всегда были неподалеку…

– Ты же сказала, что они жили в деревне! – вставила Кейси как-то нехотя.

– Да, но эта девочка очень нравилась городским детям, и они шли пешком несколько километров, только чтобы побыть с ней. И она завела множество друзей, и все обожали с ней гулять. Она была похожа на ангелочка. Носила красивые платьица с бантиками и кружавчиками. У нее были светлые волосы и круглое личико. А если она выходила на улицу в холодную погоду, ее щечки розовели…

Я так ясно видела эту девочку перед собой, словно смотрела на ее фотографию. Вот она несется по коридору второго этажа и забегает в комнату, в которой сейчас живет Кейси, а три ее подружки следуют за ней. А вот сидит у окна, смотрит на дорожку, ведущую в город, и ждет, когда папа вернется домой. Как ей это нравилось!

– Как их звали?

– Кого? – От вопроса Кейси картинка, которую я видела в своей голове, развеялась. В подвале как будто бы стало теплее. Головная боль усиливалась. В висках начало пульсировать.

– Этих мужчину и женщину.

– Ее звали… – Я обвела комнату взглядом и вдруг поняла, что знаю ответ. – Ее звали Виктория. А мужчину звали… Роберт.

– И глаза у них были редкого, прекрасного зеленого цвета, – добавила Кейси.

– Какое это имеет значение? – спросила я.

– Мне нравится зеленый цвет глаз, но он встречается все реже. Скоро у всех глаза будут либо карие, либо голубые.

– Нет ничего плохого в карих глазах, – заверила ее я. – И в голубых, таких как у… нас. – Но подумала я о глазах Картера.

– Я понимаю, – вздохнула Кейси. – Но все же.

Мысленным взором я снова увидела, как маленькая девочка пританцовывая бежит по коридору. Вдруг она остановилась и взглянула на меня. Глаза у нее действительно были зелеными.

– Итак, – я не хотела признавать, что Кейси была права, – на чем я остановилась?

– На том, что все девочки из города приходили поиграть со мной.

Со мной… Эти слова зазвенели в моей голове, и у меня перехватило дыхание.

– Я не говорила, что эта девочка – ты.

– Ну а кто еще?

– Не знаю, – сказала я, снова посмотрев на трубы. Мне стало казаться, что каждый раз, когда я перевожу на них взгляд, их становится больше. – Но точно не ты.

Но в моей голове снова проступила та же самая картинка, и я заметила некоторое сходство. У девочки были мягкие карамельно-русые волосы – такие же, как у Кейси. И у них обеих был добрый, ласковый взгляд. Отличался только цвет глаз: у девочки – зеленый, у Кейси – голубой.

– Эта моя сказка, – настаивала Кейси.

– Да, но она не о тебе, – возразила я.

– Откуда ты знаешь?

Я вижу эту девочку, стоит мне закрыть глаза, вот откуда.

– Просто знаю, и все.

– Я хочу, чтобы это была я, – сказала Кейси и стиснула зубы, так что на скулах проступили желваки. – Почему ты так вредничаешь?

Я начала подниматься.

– Все, проехали, – выпалила Кейси. – Забудь, что я сказала. Сказка не про меня!

– Ладно. – Я глубоко вздохнула. – Ну и вот, когда девочке исполнилось десять, ей подарили прекрасную куклу.

Кейси затаила дыхание.

Одна из труб над нашими головами была покрыта маленькими отметками, сделанными красной краской. Причем так неаккуратно, что я даже предположить не могла, что они означают.

– Девочка принесла ее в школу, и все дети стали завидовать, потому что у них не было ничего подобного. А девочка так сильно полюбила свою куклу, что только о ней и говорила. А потом стала носить ее повсюду и разговаривать с ней так, как будто та ей отвечала. Дети испугались и перестали ходить к девочке в гости. Со временем становилось только хуже. Ее начали обижать и обзывать в школе.

Труба с красными отметинами была такая старая, что краска начала с нее облетать. Один из ее концов, который я хорошо видела, не был ни к чему присоединен. А другой… я провела по трубе взглядом. Она тянулась дальше, в угол, в самую темную часть подвала.

Однажды девочка вернулась домой из школы и сказала, что не хочет больше туда ходить. Мама посмотрела в ее серовато-бледное лицо и спросила почему. Но девочка не отвечала. Ей было стыдно, потому что теперь городские дети издевались и над ее родителями тоже. Говорили, что ее мама не была настоящей женщиной, так как ходила в колледж. Называли их вульгарными выскочками за то, что они построили такой большой дом всего на троих человек.

– Дети начали подозревать девочку во всех грехах, – продолжила я. Распускали по городу слухи, что она сошла с ума. Что считает свою куклу живым существом.

Кукла была ее единственным другом. Девочка сидела в своей комнате и смотрела на куклу, изо всех сил желая, чтобы та ожила и поговорила с ней.

– И вот однажды, гуляя, девочка подошла слишком близко к школе. Дети начали дразнить ее. Она стала убегать, но дети погнались за ней и выхватили у нее куклу. Одна из девочек взяла ножницы и отрезала ей волосы.

– Девочке?

– Нет, кукле.

Кейси судорожно вздохнула. Наверное, злобные дети, обрезающие кукле волосы, были ее худшим кошмаром.

– После этого она старалась не попадаться им на глаза. И больше никогда не брала с собой куклу. Но однажды они все же заметили ее и погнались за ней до самого дома. Она так испугалась, что залезла на дуб, чтобы они ее не поймали.

– Ее мама была дома?

– Нет, – ответила я.

– И что случилось?

– Дети увидели, что она сидит на дереве…

Слова появлялись в моей голове сами по себе. Я видела всю эту сцену. Как девочка лезет на дерево. Как грязные, шумные дети кричат на нее, издеваются над ней, говорят ей, чтоб не порвала свое красивое платьице…

– …и начали… кричать.

Я заставила себя остановиться.

Кейси не нужно было знать, что произошло дальше. Иначе процент сумасшествия в нашем доме повысится, а он, честно говоря, и так зашкаливает.

Я оторвала взгляд от труб и, разжав пальцы, положила ладони на пол.

– Потом мама девочки пришла домой, увидела всех этих мерзких детей и прогнала их. Одну из кричавших девчонок она напугала так сильно, что та описалась, и остальные перестали с ней общаться.

Я говорила неправду. Слова обжигали мне горло.

– Отлично, – обрадовалась Кейси.

Комок боли в моей груди стал не таким тугим.

– Эту злую девчонку звали… Меган Уайли, – сказала я. В подвале как будто стало легче дышать. Я все дальше отходила от той истории, которую увидела в своей голове, и рассказывать становилось легче. – Наша девочка слезла с дерева. Мама заварила ей чаю, и все было хорошо. Она вернулась в школу и стала самым популярным ребенком в классе. А все потому, что благодаря ее маме противная Меган Уайли описалась у всех на глазах.