Текст книги "Темная Прага"

Автор книги: Кэрри Гринберг

Соавторы: Ричард Гудман,Ася Верчак,Екатерина Вдовина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

К счастью, вампиров оказалось еще меньше, чем мог предположить Черник – так что ему не приходилось ночи напролет бегать с пистолетом, заряженным серебряными пулями, и с осиновым колом, чтобы убить очередного кровопийцу. Редко кто из них оказывался в Праге, и бывший инспектор на какое-то время даже забывал об их существовании, возвращаясь к своим рутинным делам.

Ева сделала все, чтобы вампиры вскоре начали обходить Прагу стороной, словно над ней висело крестное знамение. Хотя, к большому разочарованию Черник, церковные символы не пугали вампиров в той мере, как он предполагал. Однажды, чтобы обезвредить вампира (вернее, это была вампирша, которая выглядела не более чем на тринадцать лет, хотя, по словам Евы, она разменяла вторую сотню), он принялся читать молитву на латыни, что вызвало лишь истерический смех кровопийцы. Вот еще не хватало быть поднятым на смех умершей!

Но Ева не остановилась на том, что упокоила нескольких вампиров: она выискивала все новую и новую информацию об их появлении в разных уголках Австро-Венгрии и соседних государств. Стоило только появиться слухам о том, что умерший поднялся из могилы или найден обескровленный труп, как Ева срывалась с места, увлекая за собой Черника. За несколько лет они неоднократно посещали Вену, Париж, Венецию и множества других городов, больших и маленьких, и даже деревень, которые невозможно найти на карте, и чаще слухи о вампирах оказывались не более, чем слухами.

Охотница убеждала, что им следует направиться в Азию – из Манчжурии до нее доходили слухи о какой-то вампирше, которая вот уже несколько лет убивает там людей, Ева даже сорвалась и поехала туда, однако ей пришлось вернуться ни с чем. Такое тоже бывало, даже эта женщина была не всесильной, хоть и пыталась доказать обратное.

Но для Черника она по-прежнему оставалась загадкой. С одной стороны, Ева была честна с ним: она рассказала все, что знала о вампирах, помогала ему в его детективной работе, была прекрасной собеседницей, подругой и любовницей. Но некоторые темы, которые он про себя назвал «запретными», заставляли ее замыкаться в себе и молчать, что еще больше подогревало интерес Карела.

Впрочем, вечно хранить свои тайны Ева не могла, слишком сильно они давили изнутри, заставляя сердце сжиматься от боли. А единственным человеком, с кем Ева могла поделиться, был Карел Черник.

– Почему ты никогда не называешь свою фамилию? – в очередной раз спросил он.

– У меня ее нет, – просто ответила охотница, делая вид, что поглощена чтением утренних новостей.

– Такого не может быть. Тебе должна была достаться фамилия твоего отца.

Ева отложила газету и отвернулась от Карела.

– У меня не было отца, – тихо ответила она.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я не могу называть это чудовище своим отцом!

– Кем он был? – строго спросил Карел.

– Вампиром.

Черник довольствовался теми обрывками ее прошлого, которыми она изредка делилась с ним. Он узнал, что Ева наполовину вампир, что она была обречена с самого рождения ненавидеть себя и весь свой род. Он бы очень хотел облегчить ее жизнь. Но единственное что он мог, это быть рядом с ней и помогать в меру своих сил.

Карел желал чаще видеть улыбку на ее устах, но охотница как будто не могла позволить себе такой роскоши. Она всегда была сосредоточена и напряжена, в любую минуту готовая к нападению. Ева улыбалась только тогда, когда видела дело рук своих – пепел, оставшийся от очередного кровососа. Это были моменты, когда чувство выполненного долга хотя бы ненадолго занимало место поселившихся в ее душе вечных скорби и печали.

Прага, 1888 год

Казалось, что делом об убийстве герцога фон Валленштайна в этом городе занимался каждый второй. Или создавал видимость. И часу не проходило, как в полицейское управление приходили новые сведения о том, что «под Дяблице задержан виновный». Или где-либо еще.

Правда, эти слухи развеивались через пару часов, когда несчастного человека допрашивали по всей строгости закона, и выяснялось, что, когда произошло убийство, он пил в кабаке, причем свидетелей набиралось не менее пяти человек.

Журналисты, решившие таким нехитрым образом снискать себе славу, каждый раз придумывали истории, которые значительно, насколько хватало воображения у авторов, проводивших собственное «расследование» по «обличению убийцы», менялись от газеты к газете.

Но в целом все, кто хоть как-то относился к расследованию, сходились в том, что убийство имеет политическую подоплеку. Хотя это и выглядело несколько странно, ведь герцог отошел от дел уже несколько месяцев назад, но других объяснений не предлагалось.

Сейчас в полицейском управлении царило оживление совсем по другому поводу. Не далее как несколько часов назад был найден труп молодого человека…

– Я хочу знать, кто это сделал! – стол затрещал под могучим ударом кулака. – Я хочу знать, кто убил моего мальчика!

В углу сидел Тесарж и, наблюдая эту сцену, лишь молча сочувствовал начальнику.

– Господин Бездружиц, – попытался успокоить посетителя убеленный сединами худощавый старик, спокойно взирая на нависавшего над ним человека, – я, как глава полицейского управления города Праги, обещаю, что убийца вашего сына не останется безнаказанным.

И еще один крик, от которого, казалось, сотряслись стены.

– Вот только когда?! Вы ведь ничего не делаете!

– Уверяю вас, это не так. Верно, инспектор Тесарж? – вдруг обратился начальник к Рихарду.

– Разумеется. Следствие только началось, нужно время, чтобы оно принесло результаты.

– Вздор! – вновь повысил голос Бездружиц. – Отговорки! Я не деревенщина, господин Опава, я читаю газеты и знаю, о чем говорят люди.

Владелец знаменитейшего ресторана Праги «Золотая нить» швырнул на стол утреннюю газету. Гавел Опава отыскал среди бумаг очки, надел их и, поправив, принялся читать. Ему хватило заголовка, чтобы понять, что вездесущие журналисты уже добрались и до этого дела и теперь так просто не отстанут.

– Единственное, что вас сейчас действительно интересует – кто убил этого немца! Все только и говорят об этом. И если полиция не может помочь мне, я обращусь за помощью к тем, кто может!

– Не делайте глупостей, господин Бездружиц, – попытался переубедить его Опава.

– Глупостью было положиться на вас! – Бездружиц ушел, хлопнув дверью. Картина над креслом начальника закачалась – гвоздь грозил вот-вот выпасть из стены.

– Рихард…

– Да, пан Опава?

– Обещайте мне, что вы займетесь этим. В Праге на сегодняшний день есть только три инспектора, годящихся для такого расследования – вы, пан Юшек, которому еще никак не меньше месяца поправляться от полученных ран, и тот, что уволился десять лет назад, Карел Черник. Мне не на кого больше рассчитывать, кроме вас.

– Я понимаю. Я постараюсь оправдать ваши ожидания, пан Опава.

– Надеюсь на это, инспектор. Идите.

* * *

Частный детектив Карел Черник вышел из кареты и открыл дверцу перед своей старинной компаньонкой – Евой. Они приехали к так называемому «леднику», находящемуся под патронажем полиции. Именно здесь, под охраной, и находилось тело герцога. Однако у Карела имелись определенные связи и знакомства, и проникнуть внутрь им не составило никаких проблем. Почти никаких: к ним приставили одного из охранников.

– Вот увидишь, я окажусь права, – прошептала Ева, оглядываясь на охранника, каменной глыбой застывшего у них за спиной.

– Хочется надеяться, – невесело откликнулся детектив.

Они подошли к телу, накрытому белой простыней.

– Ну что, давай, – пробормотал Карел, – и да поможет нам Бог.

Ева аккуратно приподняла полотно, открывая голову и шею Фридриха. В чертах его лица все еще были видны следы былой красоты, если бы не застывшая на нем предсмертная маска ужаса и… удивления. Но не это сейчас волновало Еву – взгляд ее скользнул по шее покойника, выискивая те самые неоспоримые причины смерти. Две маленькие аккуратные дырочки с побелевшими краями – трудно было поверить, что именно они и привели к смерти. Но Ева видела слишком много подобных случаев, чтобы сомневаться. Она довольно улыбнулась:

– И все-таки я оказалась права. Никакого политического убийства нет – тут постарались вампиры.

Карелу ничего не оставалось, кроме как согласиться.

Он обратился к охраннику, который стоял в отдалении и вряд ли мог что-нибудь разглядеть и понять:

– Благодарю вас за содействие, пан. Вы очень помогли следствию.

Тот удивленно пожал плечами – чем их двухминутное нахождение в «леднике» могло хоть как-то помочь, он не понимал.

Они вышли на улицу и решили немного прогуляться. Карел галантно взял свою подругу под руку и повел вглубь города по узким пражским улицам.

– Хорошо, ты была права, – легко согласился он, – но что теперь? Как ты представляешь себе это объяснение с журналистами, полицией, правительством, да и целым миром?

– Зачем? – удивилась она, – это уже касается только нас. Но поверь мне, без них я справлюсь лучше.

– Я в тебе не сомневаюсь, – серьезно сказал детектив.

Они еще немного прогулялись по центральной части города, обсуждая уже менее серьезные темы. Примерно через час они разошлись: Ева хотела остаться наедине со своими мыслями и как следует обдумать свои дальнейшие действия. Карел направился обратно в полицию. Ему необходимо было встретиться со своим старым знакомым, Рихардом Тесаржем, который по стечению обстоятельств – или вполне логичной закономерности – занимался этим же делом (как и половина пражской полиции).

По пути к кабинету Рихарда Тесаржа он не встретил знакомых – все течет, все меняется, и люди в том числе. Карел даже боялся представить, сколько же еще совсем молодых ребят погибло во время облав и перестрелок.

– Пан Черник! – Тесарж никак не ожидал встречи с человеком, когда-то приходившимся ему наставником и с которым он не виделся уже несколько лет – с тех самых пор, как тот оставил службу в полиции. Он с энтузиазмом пожал руку учителю и предложил ему стул. – Сколько лет, сколько зим! Как вы?

– Хорошо, Рихард, спасибо, – ответил хлопотавшему вокруг него инспектору Карел, оглядываясь вокруг. – Вижу, тебе наконец-то выделили собственный кабинет.

– Спустя три года после вашего ухода, – подтвердил Рихард.

– Уверен, ты его заслужил, – заметил Карел, – убийств с каждым годом все больше и больше. И Прага не исключение.

Тесарж внимательно посмотрел на бывшего начальника.

– Вы ведь не только за тем, чтобы узнать, как я поживаю, пришли?

– Совершенно верно, – подтвердил подозрения детектив, следя за реакцией Тесаржа.

– Я не могу разглашать информацию об убийствах, – заявил Рихард, – даже вам.

– Разреши задать один вопрос, после чего я уйду. Насколько я знаю, ты занимаешься делами фон Валленштайна и Бездружица. Погоди, – предвидел возражения Черника, – ответь только – ты видел оба тела?

– Да, – кивнул Рихард.

– Ты заметил на теле Бездружица раны в области шеи? – спросил напрямик Карел, – Сравнимые с теми, что были нанесены герцогу Валленштайну?

– Да, – медленно ответил Тесарж. – Но как вы узнали?

– Даже у стен есть уши, – усмехнулся Черник, – спасибо, Рихард, ты сильно мне помог.

И прежде чем инспектор успел хотя бы раскрыть рот, Карел покинул кабинет Тесаржа.

* * *

Прага – волшебный город. У каждой улочки здесь есть своя история, но немногим известны их тайны. Здесь всегда будет жизнь: суетящиеся люди и неторопливые приезжие с раннего утра и до позднего вечера, словно муравьи, постоянно обустраивают свой большой муравейник.

Эдварду нравилась Англия, потому что там была его родина. Но воспоминания о грязных холодных камерах в Тауэре вряд ли когда-нибудь покинут его. В Лондоне он никогда не мог почувствовать себя свободным. Петля вновь и вновь затягивалась на его шее. Там просто нечем было дышать. А вид кладбища до сих пор наводил на него ужас. И вампир старался не вспоминать, почему. Зато спал лучше.

Другое дело Прага!

Эдвард выглянул в окно. Полдень. Ласковое осеннее солнышко согревало черепичные крыши домов, во дворе ленивые коты подставляли свои толстые животы ярким лучам, прикрыв глазки от удовольствия. А люди, должно быть, обсуждали недавние убийства и тех, кто мог их совершить. Старики рассказывали детям страшные истории, а те, испугано приоткрыв рты, внимательно слушали, стараясь не пропустить ни одного слова, чтобы потом пересказать остальным. Так и появляются байки.

Граф давно не видел дневной Праги. А что может быть лучше городских сплетен, особенно когда тебя в этом городе совсем не знают? Можно проникнуть в любую компанию, сказав пару фраз в нужное время и получить всю важную информацию. Он бы с удовольствием прогулялся вместе с Анной, но не стоило беспокоить ее. Графине было не до него: сейчас она склонилась над бюро и ровным почерком что-то писала – строка за строкой, страница за страницей. Она сидела не шевелясь, словно статуя, и только перо в ее белой руке проворно скользило по листу.

Вампир взял свои темные очки и быстро спустился вниз. Кажется, никто не заметил его ухода, и это было к лучшему. Лишние вопросы ему были ни к чему.

Без приключений граф Варвик добрался до Праги и сразу же отправился на Староместкую площадь, наслаждаясь восхитительными видами города.

По дороге на площадь Эдвард услышал от проходящих мимо людей, что того несчастного, которого граф сам вчера избавил от земной жизни, считали обыкновенным пьяницей, одним из многих, к кому судьба была несправедлива. Это было великолепно. Но второй убитый, на которого наткнулась Анна, был еще совсем юн, и в его внезапную смерть никто не верил. Графиня всегда была придирчива в выборе жертвы, хоть Эдвард и пытался ей неоднократно объяснить, насколько это опасно может быть для них. Но все без толку – Анна и не собиралась менять своих привычек.

Только бы след не привел горожан в поместье. Конечно же, они смогут уйти, но бросать Прагу еще лет на пятьдесят было бы очень тяжело для его дорогой графини. Здесь был ее дом и хоть какое-то подобие жизни. Впрочем, его приезд уже все разрушил.

Иногда и праздное шатание по городу может дать какой-нибудь результат. А может и не дать – все зависит от ситуации.

Староместкая площадь была одним из любимых мест Евы в Праге. Здесь было особенно спокойно, даже посреди жаркого дня, среди толпы туристов и праздношатающихся горожан.

В толпе ее никто не замечал, потому что никому нет дела до одинокой девушки. В наблюдениях за людьми Еве всегда лучше думалось.

Убийство юноши на ночных улицах Праги почти не удивило ее. Но история с герцогом не лезла ни в какие ворота – тут пахло политикой, и ни чем больше. Политики, связавшиеся с вампирами, для устранения неугодных себе? Что за ерунда. Нет, герцог явно встал на пути какого-то кровососа. Разобраться в этом деле будет не трудно, следует только изучить окружение герцога. Наверняка, среди них и найдется убийца. А вот кому перешел дорогу молодой человек? Виноват ли в этих смертях один вампир или же их несколько… Об этом стоило подумать.

Но не сейчас. В толпе она неожиданно заметила знакомое лицо и почувствовала, как внутри нее закипает ярость. Это был вампир, единственный из известных ей, что любил гулять средь бела дня, сливаясь со своими потенциальными жертвами – один из способов ощутить себя высшим существом, ведь ему ничего не стоило оборвать их жизни. Ева желала его смерти больше всего на свете. Она гневно сжала кулаки, не чувствуя, как ногти впились в кожу ладоней. Сейчас ей нужно было все ее самообладание, чтобы не наделать глупостей. Теперь стало ясно, кто совершил все убийства. Элементы мозаики стали стремительно складываться в целую картину.

Ее первым порывом было броситься к нему через площадь, нагнать, убить… Однако, оглядевшись, Ева поняла, что это невозможно: во-первых, вампир легко сможет убежать от нее – путей к отступлению слишком много; во-вторых, что волновало ее меньше – люди наверняка поймут ее неправильно. А секретность приходилось соблюдать.

Но упускать его Ева не собиралась. Однажды ей уже пришлось это сделать. Охотница до сих пор не могла себе простить, что не убила его тогда, в Париже, когда у нее был такой шанс. Тогда возможно, ее жизнь была бы сейчас совсем другой.

– Эдвард Плантагенет, – прошептала она его имя, и он тут же развернулся, одарив ее своей лучезарной улыбкой.

Через секунду они уже стояли друг напротив друга – старинные враги, встретившиеся вновь.

Париж. 1881 год. Ноябрь

Полная луна возвышалась над городом. Ремесленные мастерские уже давно были закрыты. Притоны же оживали, начиная новый рабочий день – жрицы любви продавали свои тела почти за гроши, чтобы хоть как-то прокормить свои семьи. В домах простых горожан погасли огни. А в особняках знати званые балы были в самом разгаре.

Париж погружался во тьму.

Эдвард танцевал с прекрасной баронессой на приеме у совершенно неизвестного ему герцога. Лицо графа скрывала маска ярко-красного цвета с золотистой нитью по краям. Нынче был маскарад, и Эдвард был одет в черный фрак и такой же темный длинный плащ, застегнутый на шее. Он улыбался юной даме, чувствуя непреодолимое влечение и жажду крови.

Несмотря на возраст, баронесса была вдовой. Поговаривали, что это она отравила своего престарелого мужа, заполучив все его состояние. Весь вечер юная баронесса крутилась вокруг графа, всячески привлекая его внимание. Эдвард был не против. Его забавлял весь этот маскарад. Люди скрывали свои лица за масками, одевались в смешные костюмы, считая, что теперь могут творить что угодно, будучи неузнанными. И теперь дамы не отличались от тех самых жриц из притонов, только они, в отличие от своих бедных подруг, за деньги и титул были готовы продать не только тело, но и душу. А хорошее вино и шампанское усугубляло положение. Казалось, что все вокруг потеряли контроль над собой, и этот скромный маскарад мог с легкостью превратиться в одну сплошную оргию. И все было бы так, если бы не наступило время расходиться. Разгоряченные гости быстро устраивались в каретах и отправлялись по домам, чтобы там продолжить веселье.

– Граф, вы прекрасно танцуете, – произнесла баронесса, все еще держа Эдварда под руку.

Пришло время прощаться, но это не входило в планы вампира. По его личному графику было время ужинать.

– Вы тоже, мадам. Вы были прекрасны сегодня. Могу ли я рассчитывать на продолжение этого вечера? – склонившись к ее ушку, прошептал граф. Баронесса весело засмеялась, прикрыв ротик ладошкой в белой перчатке.

– А вы знаете, что может подумать про нас высшее общество? – улыбнулась девушка, заправляя выбившуюся прядку волос.

– Пусть это будет нашей тайной, – улыбнулся в ответ Эдвард. – Вы согласны?

– О, Боже, граф, вы соблазняете меня!

– Я еще даже не начинал, мадам. Вы не представляете, каким коварным искусителем я могу быть.

– Поедемте ко мне домой, – предложила баронесса, смущенно краснея.

– А вдруг прислуга что-нибудь узнает, ваши недоброжелатели будут извещены о произошедшем уже завтрашним утром, до того, как вы откроете свои красивые глазки. Нет, моя дорогая, поедемте ко мне. Обещаю, нам никто не помешает, – ласково коснувшись пальцами ее пухлой щечки, произнес Эдвард. – Все слуги отпущены по домам.

– Но, граф…

– Баронесса, не отказывайте мне. Завтра я уезжаю в Англию, мне нужно проверить, как идут дела в моих поместьях, боюсь, я проведу там больше двух месяцев. Пока объеду все земли… – закинул удочку Эдвард, рассматривая свои блестящие ботинки.

– Я согласна, граф, – кивнула девушка. Приманка вампира сработала. Граф довольно улыбнулся.

– Пойдемте пешком. Здесь совсем недалеко. Через парк будет ближе.

– Хорошо, – улыбнулась баронесса, не ощущая ни малейшей опасности.

Охота – довольно простое занятие, если знать несколько правил: не пугать свою жертву, не давать ей повода усомниться в своих чистых побуждениях и действовать быстро, пока истинные намерения охотника не открылись.

Эдвард держал баронессу за руку, рассказывая о своих замках в Англии, о своем старинном роде и прочую дребедень. Глаза девушки жадно блестели, уже предчувствуя будущие богатства. Для графа же все складывалось как нельзя лучше. Когда жертва считает себя охотницей, она забывает о банальном самосохранении.

Внезапно Эдвард повернулся к баронессе, склонился к ней и поцеловал. Она тут же ответила на поцелуй, сорвав с графа маску, запустив ладонь в его мягкие непослушные волосы.

Граф прижал ее к дереву, покрывая поцелуями оголенные плечики и тонкую шейку. Его пальцы пытались нащупать завязки корсажа, но лишь для отвода глаз. Эдвард был настолько голоден, что у него не было времени на игры со своей маленькой жертвой. Поэтому он закрыл ладонью ей рот, а затем осторожно, несмотря на жажду, прокусил ее прекрасную шейку, почувствовав, как кровь потекла по его подбородку. Баронесса не могла оттолкнуть его и совершенно не сопротивлялась, полностью находясь под влиянием его чар…

Но их грубо прервали.

Меч вошел под лопатку с правой стороны, не задев баронессу. Эдвард дернулся, пытаясь повернуться, чтобы разглядеть своего неожиданного врага и оторвать тому голову. Боль, пронзившая все его тело, была настолько сильна, что он выпустил свою жертву, которая тут же упала на мокрую траву.

Вампир из охотника превратился в жертву. Какая нелепость!

Охотница выдернула меч, заставив графа содрогнуться от новой вспышки боли. Эдвард рухнул на колени, чтобы в другую секунду отпрыгнуть в сторону от занесенного над ним клинка.

Но охотница двигалась так же стремительно, как и он.

– Ты вампир? – удивился Эдвард, уклоняясь от ее внезапных атак. – Зачем ты пытаешься убить меня?

– Я не вампир, – отрезала охотница. – Я восстанавливаю справедливость. Мертвые должны лежать в земле.

Эдвард все еще чувствовал боль от ее удара. Он был голоден, а это значительно замедляло восстановление. Прежде граф не встречал такую сильную соперницу. Вампиры никогда не сражались друг против друга, и действия этой девушки были ему не понятны.

* * *

– Так ты все еще жив, – произнесла Ева.

– Я тоже рад тебя видеть, – ответил Эдвард. – Все еще хочешь истребить весь вампирский род? Тебе не надоело?

– Я хочу уничтожить тебя, – жестко произнесла Ева.

– Это угроза? – с усмешкой поинтересовался граф, склонив голову на бок.

– Воспринимай, как хочешь.

– А я уж подумал, что умру здесь от тоски. Если бы тебя не было, женщина, пришлось бы тебя выдумать.

* * *

Эдвард решил уйти по-английски, не прощаясь. Он просто бросился бежать. Хоть это и было трусливо с его стороны, все козыри остались на руках этой злосчастной охотницы. Но и спрятаться от нее было не просто – казалось, что она знает каждый его шаг наперед. Вскоре он очутился на одной из улочек в бедном районе. Было темно, но и это не могло спасти графа: охотница наверняка также хорошо ориентировалась в темноте, как и он. Вскарабкавшись на стену, он прыгнул на крышу ближайшего дома. Эдвард чувствовал ее взгляд на своем затылке, а когда нож попал в левое плечо, вампир ощутил легкий страх, заставляющий двигаться быстрее. Удача явно была на ее стороне, а граф совсем не хотел умирать: ни сегодня, ни завтра, ни когда-либо еще.

Но он оступился и соскользнул с крыши вниз. Упав на каменную мостовую, он выдернул нож и замер, приготовившись вступить с охотницей в бой.

– Как тебя зовут? – спросил Эдвард прижавшись к стене. – Могу я узнать перед смертью имя моей убийцы? – горько усмехнулся граф, слизнув собственную кровь с лезвия ножа.

– Меня зовут Ева. А убийца здесь ты! – ответила девушка, возникнув прямо перед ним.

Резкий выпад вперед, и меч ударился о стену. Вампир оказался за ее спиной, приставив нож к горлу охотницы.

– Ты не оставляешь мне выбора, Ева.

Охотница ударила его локтем в живот и стремительно всадила клинок в грудь Эдварда. Но когда Ева обернулась, графа уже не было. Он сумел скрыться, оставив охотницу ни с чем.

* * *

– Тебе известно кто совершил недавние убийства? – спросила Ева, стараясь сдерживать гнев.

– Нет, – сорвал Эдвард. – Ты считаешь, что мне больше нечего делать, кроме как следить, кто кого убил в Праге? Я предпочитаю держаться подальше от газет, с каждым годом они становятся все хуже – сплошная жестокость, а это отрицательно сказывается на аппетите. И почему эти люди не могут жить в мире? Сплошные войны, вооруженные конфликты, столько невинной крови проливается зря…

– Убийца – вампир. И когда я выясню, какой именно, ему не поздоровится, – пообещала Ева, не желая слушать его лицемерные речи.

– Удачи, дорогая. Жаль, что у меня совсем нет времени поболтать с тобой, – усмехнулся граф, спеша раствориться в толпе.

* * *

Сегодняшняя ночь выдалась на редкость удачной. Охота, долгая прогулка до поместья, тихий разговор с Эдвардом под луной… Но с утра приходилось снова играть убитую горем вдову. Анна пыталась вытеснить из своей памяти и своего сердца воспоминания о любимом, но не могла. Когда все это будет закончено, они обязательно уедут отсюда, – решила она про себя, – слишком много в этом доме связано с именем Фридриха – герцог был здесь частым гостем.

Вся в черном, прекрасная и торжественно мрачная, графиня спустилась вниз, где ее уже ждал Эдвард.

– Почитай, – он протянул ей свежий выпуск газеты.

Всю первую полосу занимала статья о смерти Фридриха. В полицейское управление был отдан приказ во что бы то ни стало разобраться с причинами убийства; журналисты один за другим выдвигали свои варианты произошедших событий… В одном абзаце «всемирная слава» коснулась и графини Анны Варвик – «Молодой леди, вскоре собиравшейся стать законной женой Фридриха. Мы приносим свои соболезнования скорбящей вдове…»

Анна с интересом прочла статью, усмехнувшись про себя: как она могла стать вдовой, если даже не была замужем за герцогом!

– Пани, сегодня прислали свои визитки несколько репортеров, – сказала Мартина, протягивая ей бумажки, – они хотели поговорить с вами о событиях той ночи. Но я прогнала этих наглецов!

– Да, ты правильно поступила, – холодным голосом ответила Анна, – у меня нет сил ни с кем сейчас говорить. Нам предстоят заботы о похоронах.

– Но разве этим не будут заниматься его родственники?

Анна в очередной раз с недовольством отметила, что ее горничная была куда умнее, чем она предполагала. А умная горничная – это не к добру.

– Не думаю. У них были не самые лучшие отношения, к тому же они терпеть не могут Прагу и вряд ли приедут сюда.

Именно от них Фридрих и сбежал в Прагу, чтобы быть уверенным, что здесь его любимые, дорогие и обожаемые родственники не вздумают его контролировать!

– Необходимо оповестить всех приглашенных на свадьбу гостей об ее отмене, – голос Анны слегка дрогнул.

– Прикажете принести бумагу и чернила для писем, пани?

– Да, – казалось, Анна задумалась о чем-то. Потом тряхнула головой и повторила уже уверенней. – Да, бумагу и чернила. И попроси никого не беспокоить меня.

– Да, пани, конечно.

Сегодня графиня выглядела еще печальней и задумчивей, лицо ее казалось ликом фарфоровой куклы, но откуда на лице убитой горем вдовы этот лихорадочно горящий румянец?

Мартина сделала торопливый книксен и покинула столовую. Притворив за собой дверь, она горячо зашептала:

– Только бы не повторился давешний приступ! Храни ее Дева Мария, как и всякую невинную душу!

Дом, казалось, навеки покинули смех и человеческое веселье.

– Когда-нибудь этот дом развалится… – пробормотала девушка, налегая на дверь в графский кабинет. Старое, когда-то дорогое, дерево рассохлось, и теперь дверь поддавалась с трудом.

Мартина внезапно ощутила резкий порыв холода, и ей захотелось закутаться в шаль, забиться в темный угол и заткнуть уши руками – только бы не слышать звуков пустого дома, шелеста струй дождя по стеклу и гулкого боя часов.

Передернув плечами, девушка быстро зашагала по коридорам, не глядя по сторонам, ведь каждая тень заставила бы ее вздрогнуть сейчас.

На кухне жарко горел огонь. Наверное, сейчас это было самое уютное и теплое место, которое только можно было найти. Где-то в соседней комнате, должно быть, спала Вик. Во всяком случае, когда Мартина заходила проведать девочку пару часов назад, та даже не собиралась просыпаться. До какой же степени надо было устать, чтобы проспать больше суток!

– …всем нам тяжело, – донесся от самого очага голос кухарки, – но мы должны держаться, мы же графские слуги!

– Нет-нет, – вторил ей дрожащий от рыданий голос второй служанки, Терезы – молодой нервной женщины со следами оспы на бледном вытянутом лице, – это место нечисто, нехорошее место! Завтра же попрошу расчета! Ноги моей больше не будет в этом проклятом доме!

– Что такое, дедушка Йиржи? – озабоченно склонилась Мартина к уху старого графского кучера.

– А ничего, – согнутый пополам старик раскуривал трубку от уголька, – глупые клуши эти бабы. Вот я. Служил еще тогда, когда их и на свете-то не было, а ни разу слова не слышал. И при прошлых хозяевах служил, и при этих еще послужу. А ты, девка, – он неожиданно сжал запястье Мартины своей сухой шершавой ладонью, – иди-ка в церковь да помолись за душу нашей барышни.

За Мартиной негромко захлопнулась дверь, но этого хватило, чтобы разбудить Викторию. Она оторвала голову от мягкой подушки и непонимающе огляделась: что это за место? Чья это комната? Первый раз за последние семь лет она спала на широкой кровати под шерстяным одеялом – в приюте такая роскошь была непозволительна, что уж говорить о ее свободной жизни на улице.

Она припомнила, что это служанка той самой графини разрешила ей переночевать в поместье: разумеется, с условием, что пани Анна ничего не узнает.

А еще Вик вспомнила, зачем она осталась в этом доме. Конечно! Удостовериться в том, что все ее опасения насчет этой Анны правдивы и интуиция ее не подвела, найти доказательства. Все что угодно, лишь бы пан Тесарж поверил, что за ужасное существо представляет собой эта Анна Варвик.

Вик аккуратно выглянула в коридор: никого не было, и дом, казалось, заснул, и она могла беспрепятственно гулять здесь, сколько ее душе взбредет.

Дом был большой, что-нибудь в нем да обнаружишь. Первая мысль – найти комнату графини Анны и посмотреть, каких скелетов скрывает её шкаф.

Оглядевшись, Вик тихонько двинулась вверх по лестнице. Перила были резные, красивые; маленькие бронзовые фигурки нимф поддерживали их у основания лестницы. Настоящее красное дерево, отполированное до изящного, почти металлического блеска. Ступени тоже из дерева, и так хорошо подогнаны, что не издавали ни скрипа. Шаги скрадывал толстый ворс красного, под цвет бархатных портьер на окнах, ковра. Все было сделано со вкусом. Глядя на все это, где-то в сердце у Вик больно кольнуло. Если бы не тот монстр, она могла бы жить так же, а не спать на продуваемой всеми ветрами улице и питаться помоями.

Вот он – заветный коридор. Несколько дверей, теплый свет масляных ламп, несколько картин, изображавших античные сюжеты – новинки живописи здесь были не в почете, а слухи о французских импрессионистах оставались для графини всего лишь слухами. Все правильно. Ничего подозрительного. Типичный дом богатого человека.