Текст книги "Темная Прага"

Автор книги: Кэрри Гринберг

Соавторы: Ричард Гудман,Ася Верчак,Екатерина Вдовина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Центральные улицы Праги гудели от недовольства и открытого возмущения – толпа горожан, представлявших, казалось, все сословия, считала своим долгом сообщить каждому об их отношении к семейству Варвик и неспособности полиции задержать преступников.

Тесарж знал, что Бездружиц ни за что не согласится ждать его в экипаже, но все же решил попытаться переубедить упрямца. Как следствие, они провели несколько минут в ожесточенном споре, и Рихарду не оставалось ничего другого, как смириться с присутствием Бездружица. Даже если переговорить с графиней наедине не удастся, ему может понадобиться экипаж пана, чтобы вывезти Анну в город, под защиту властей.

Тесарж поднялся на крыльцо; Бездружиц держался чуть позади. Инспектор вежливо постучал в дверь, и, ожидая прислуги, взглянул на спутника.

– Неприятное место… – заметил Бездружиц, – в таких норах и оседают преступники. Людей можно арестовывать уже за то, что они селятся в домах, подобных этому.

Рихард оглядел колонны с кариатидами у дверей, которые никак не могли претендовать на звание неприятных или мрачных.

– Пражская полиция обязательно подумает над вашим предложением, – не удержался от сарказма Тесарж. Бездружиц ничего не ответил, и только посмотрел исподлобья на инспектора.

Пришлось несколько раз ударить тяжелым дверным молотком, чтобы дверь перед ними открылась. На пороге стояла сама Анна Варвик, которая с недовольством смотрела на гостей.

– Графиня Варвик, надеюсь, я вас не побеспокоил? – спросил Тесарж, разглядывая хозяйку дома: выглядела она неважно, а бледный цвет лица и залегшие под глазами темные круги говорили о бессонной ночи. – Мне нужно с вами серьезно и обстоятельно поговорить. Боюсь, вы в большей опасности, чем я полагал ранее.

– Не побеспокоили, – произнесла она, хотя и по лицу, и по тону было ясно, что сказано это было скорее из вежливости. – Прошу вас, инспектор, проходите, не стоит задерживаться на пороге, – мрачно произнесла она, желая скорее уйти с солнца.

Краем глаза она заметила фигуру Бездружица, стоящего за инспектором, и внутренне содрогнулась. Этого гостя тут явно не ждали. Но за его спиной разворачивались еще более интересные действия: около полудюжины полицейских окружили дом, и, судя по ружьям в их руках, они приехали сюда не на пленэр. Однако их расстановка поразила графиню куда больше: полицейские стояли спиной к дому, словно желали отразить атаку извне. Впрочем, через мгновение это стало объяснимо, когда на горизонте появилась пока еще незаметная человеческому глазу толпа, стремительно направляющаяся по главной дороге к поместью.

– Пройдемте тогда в гостиную, – предложил Тесарж, и, не дожидаясь приглашения, шагнул внутрь. Да так и застыл на пороге, обозревая окружавший его разгром.

– Господи… Пани, что здесь случилось?

Анна последовала за ним, закрыв дверь перед носом пана Бездружица. Но лишь стоило ей сделать пару шагов вглубь комнаты, как входная дверь вновь стукнулась о косяк. Видимо, отсутствие приглашения было последней вещью, которая могла задержать пана. Графиня скрестила руки на груди и оглядела погром, более похожий на нашествие армии Наполеона.

– Прошу прощения, что мне приходится вас принимать… в такой обстановке, – произнесла она, – здесь произошел один неприятный инцидент.

Словно в подтверждение ее слов раздался едва слышный глухой стон из сундука, но инспектор его не заметил. Анна незаметно ударила каблуком по кованой стенке сундука. «Заткнись, идиотка!» – вампирша была уверена, что ее мысли весьма отчетливо дошли до заточенной охотницы.

– Вижу, что неприятный… – инспектор огляделся по сторонам, и, найдя единственный уцелевший стул, поспешил занять его. – Графиня Варвик, я не могу представить, в какой передряге вы оказались, но, чтобы помочь вам, мне нужно знать все. Сюда приближается разъяренная толпа, и вряд ли их намерения можно назвать самыми миролюбивыми. Вам опасно здесь оставаться. Слишком много слухов в последнее время гуляют о вас и вашем брате в городе, и горожане решили устроить самосуд…

– Боже мой! – на этот раз она уже не притворялась, она и вправду удивилась, – но зачем горожанам мое поместье? Что я сделала?..

Она взволнованно прошлась по комнате, случайно задев подолом юбки упавший подсвечник; тот откатился к ногам инспектора.

– Но это же совершенно бессмысленно! Я знаю… – она на секунду задумалась, но неожиданная мысль осенила вампиршу, – я ведь знаю, кого они ищут. Вампира… – произнесла она это слово, словно пробуя его на вкус.

Инспектор согласно кивнул.

Молчавший до сих пор Бездружиц неприязненно уставился на Анну, еще крепче сжимая спрятанный в кармане пальто пистолет. Эта женщина могла быть причастна к убийству его единственного сына, его наследника, его гордости… Палец нашел курок, но… Сначала он должен удостовериться!

– Это и есть та самая… Анна Варвик?

– Пан, подождите, – поморщился Рихард, – мы разговариваем.

– До меня дошли слухи, что в городе говорят… о вампире? – спросила Анна.

– Удивительно, что вы вообще знаете, что происходит в городе, – невесело усмехнулся Тесарж. – Уже не говорят, а в открытую выкрикивают ваши с Эдвардом имена на улице.

– Это ужасно, – совершенно искренне сказала Анна. – Но поверьте мне, теперь им нечего делать в поместье.

– Что вы хотите этим сказать? – подался вперед заинтересованный Тесарж.

После небольшой паузы она глубоко вздохнула и повернула голову к инспектору.

– Рихард, а вы верите в вампиров?

– Не поверите, но вы уже третий человек, кто задал мне этот вопрос за последнее время. – Рихард припомнил разговор с вездесущими репортерами и той таинственной женщиной, что недавно наведывалась в его кабинет. – И я в очередной раз повторю, что я верю в только то, что убийцы могут творить жестокость пострашнее той, что приписывается сказочным чудовищам… Но я почти готов поверить, что тот, кого мы ищем, действительно возомнил себя вампиром.

– Как бы то ни было, господин инспектор, – мрачно продолжала она, – но вы были правы! Тот человек, что мне пришлось представить как своего брата – ведь он угрожал мне, вчера… – Анна закрыла лицо руками, словно боясь своих чувств и того, что ей придется говорить дальше. – Он пытался убить меня!

Тесарж бросил короткий взгляд на сломанную мебель и разбитую посуду, и повернулся к графине:

– Как, что произошло? – потрясенно спросил он – ему всегда казалось, что эти двое понимают друг друга как нельзя лучше.

– Он пришел поздно ночью, когда все уже спали, – самозабвенно сочиняла Анна, – раненный. Не знаю, что произошло, но, видимо, кто-то раньше меня понял, что за существо он собой являет, и попытался убить. Едва завидев меня, Эдвард – или как его зовут на самом деле – словно обезумел и бросился… – она замолчала, пытаясь справиться с собой, а заодно придумать правдоподобное продолжение захватывающей истории.

– Анна, мне сложно представить, сколько всего вам пришлось пережить… – сочувствующе произнес Рихард.

– Инспектор, только не говорите, что вы ей поверили! – воскликнул в негодовании Бездружиц. – Ведь очевидно, что она сочинила эту байку от начала до конца!

Анна бросила испепеляющий взгляд на пана.

– Пан Бездружиц, прекратите! – воскликнул Тесарж, поднимаясь на ноги.

– …но вы должны продолжать, – завершил предложение инспектор, обращаясь к графине.

Еле сдерживая ярость, Анна все же заговорила, как ей казалось, спокойным и грустным голосом.

– Он напал на меня. Никогда прежде я не испытывала такого ужаса, моя жизнь буквально висела на волоске. Вы не поверите, но мне показалось, что он хотел… укусить меня. Это звучит странно, правда? – она нервно засмеялась. – Если верить байкам… Но, возможно, это лишь показалось мне! Но он был очень слаб. Настолько, что не смог одолеть даже меня.

Бездружиц бросил критический взгляд на миниатюрную фигурку графини – казалось, что ее сможет унести даже легкий порыв ветра.

– Ах, вы не верите… – задумчиво проговорила она, – но вы не видела, в каком он был состоянии! Умирал… Буквально умирал! Только поэтому я смогла дать отпор этому чудовищу.

– Завязалась драка? – предположил инспектор, осматривая руины бывшего раньше прекрасным интерьера.

– Да, вы правы. Я схватила нож для бумаги, который лежал здесь – Анна бросила взгляд на простой металлический ножик с тонким лезвием, валяющийся среди прочих вещей на полу, – и хотела всадить ему в сердце… О, Боже мой, я не могу говорить дальше!

– Так вы убили его или нет? – в очередной раз вмешался в дознавательный процесс Бездружиц.

– Нет! – воскликнула она, словно сама мысль была ей ужасна. – Да, я хотела, но поверьте мне, я бы не смогла. Вы ведь верите мне? – голос ее дрогнул, в нем слышались сдерживаемые слезы. – Видимо, ранение было слишком серьезно, а может быть, это был яд, но он упал передо мной замертво!

– И… – Тесарж заколебался. – Где он теперь?

«А и правда, где?» – подумала графиня.

– Я… отнесла тело в комнату. Я не знала, что делать, но будь он вампир или человек, какая разница, пусть он будет похоронен по христианским законам!

– Не верю ни одному слову этой сумасшедшей! – заявил пан Бездружиц. – Взгляните на нее! Не знаю, как насчет сил для того, чтобы всадить нож в человека, но тащить тело из одной комнаты в другую она бы точно не смогла.

– Инспектор, ну хоть вы-то мне верите? – обратилась Анна к инспектору, заметив его сомнения.

– Конечно, я верю вам. Просто… Просто отчего у меня такое чувство, что вы пытаетесь скрыть кого-то от меня?

– Ну что вы, инспектор. Кого? Зачем? Я осталась совсем одна в этом доме – единственный, кто не сбежал, предал меня. Когда к поместью вот-вот прибудет беснующуюся толпа, у меня есть только одно желание – защитить и оградить свой дом, если это требуется – доказать свою невиновность… Но как? Инспектор, как я могу доказать вам, что невиновна, если даже не знаю, в чем меня обвиняете вы и этот человек, – она бросила взгляд на Бездружица.

– Графиня, можем мы взглянуть на тело? – опередил Бездружица Тесарж.

Она на секунду застыла в нерешительности, но ответила как всегда спокойно и с достоинством.

– Если господа желают, я не могу противиться. И если это докажет, что человек, называвший себя графом Эдвардом Варвиком, мертв…

Но внимание господ уже не было приковано к Анне, они смотрели куда-то поверх ее головы.

– Мертв, – подтвердил Эдвард, улыбнувшись. – Определенно. И уже давно. А мертвых, как вам должно быть известно, невозможно убить дважды, – вампир остановился на самом верху лестнице, держа Викторию за руку и наблюдая затем, как мужчины внизу застыли в изумлении, явно не ожидая снова увидеть его. Даже Анна приняла удивленный и одновременно испуганный вид, актерским даром графиня не была обделена. – Глупо пытаться убить мертвого, когда он и так уже не жив, – быстро проговорил граф снисходительным тоном. – Уважаемому пану Тесаржу должно быть уже известна моя биография, поэтому не будем тратить время на бесполезные разговоры, – спустившись до середины лестницы, сказал Эдвард. – Тем более, когда мы голодны! Кто желает быть первым? Кто из вас, дамы и господа, согласится продлить на несколько минут жизнь другому, отдав свою? – лукаво улыбаясь и демонстрируя свои клыки, поинтересовался вампир.

Первым из ступора вышел пан Бездружиц.

– Лгунья! – воскликнул он, с ненавистью переводя взгляд с Эдварда на Анну. Как красиво она все представила, пытаясь выдать себя несчастной жертвой. Но что-то слишком плохо верилось в ее непричастность. Устранить одну преграду, затем уже можно будет разобраться и с самим графом… Он не чувствовал страха перед ним, только злость и обиду, что его провели, как мальчишку. Бездружиц взвел курок и выстрелил в Анну, целясь ей прямо в сердце.

– Не делай этого, идиот! – крикнул Рихард, пытаясь выхватить у него пистолет, но было уже слишком поздно. Тесарж бросился на Бездружица, но тот оттолкнул его в сторону, так, что инспектор не смог удержаться на ногах. Пан Бездружиц дрожащей рукой сжимал пистолет, ни за что на свете не желая расставаться с ним, и теперь направил дуло на стоящих на лестнице Эдварда и девчонку. Кто она, он не знал, но ни времени, ни желания разбираться не было.

Графиня дернулась, чувствуя, как пуля прошла сквозь тело, обжигая и причиняя легкую боль. Бездружица нельзя было назвать метким стрелком, даже с близкого расстояния он не смог попасть в сердце, пуля попала чуть ниже, разорвав бархатистую ткань корсажа, и прошла на вылет. Почему-то об этом Анна пожалела больше всего в данный момент. Дорогое было платье. Но играть, так до конца. Коснувшись раны и посмотрев на свою окровавленную руку, Анна сильнее прежнего побледнела и осела на пол. Оставалось радоваться глупости Бездружица, который зарядил пистолет обычными свинцовыми пулями, не причиняющими никакого вреда вампирам.

– О-о, – протянул Эдвард, наблюдая за душераздирающей сценой. – Как грубо. И после этого вампиры – зло? Анна была виновата только в том, что хотела удачно выйти замуж, используя чужую фамилию и положение. И тут появился я и предложил ей счастливую жизнь, если только она будет представлять меня своим братом. Разве это плохо?

– Я не верю! Она такая же, как вы! – прорычал сквозь зубы Бездружиц.

Он снова возвел пистолет и выстрелил в графа, но, видимо, промахнулся, потому что вампир даже не шелохнулся.

– Перестаньте, пан. Не тратьте сил, я же сказал, что меня нельзя убить, – устало произнес Эдвард. О, Анна должна оценить придуманный им спектакль.

Но Бездружиц как будто не слышал, продолжая стрелять. Даже когда не кончились патроны, он продолжал бесцельно дергать спусковой крючок, не веря до конца происходящему.

– Если вы позволите, то я продолжу. Анна согласилась… поверьте, вначале я не собирался убивать герцога. Но так уж случилось, что он понял, кто я на самом деле. Мне ничего не оставалось, как убрать его со своей дороги, пока он не разболтал обо мне всему городу. А бедная Анна так и осталась в неведение, кто на самом деле лишил ее счастья… Пока вы, инспектор, не пришли в ее дом и не открыли несчастной глаза. Она дожидалась удобного момента, чтобы отомстить мне. А тут еще эта ведьма, то есть охотница. Ева. Ей удалось ранить меня, и мне не оставалось ничего, как вернуться в этот дом, умирать. Воспользовавшись этим, новоявленная графиня набросилась на меня, пытаясь убить. Когда я потерял сознание, она решила, что я умер, ей же не было известно, что вампиры рассыпаются в прах после смерти. К счастью, Виктория спасла меня, к ее несчастью ей пришлось отдать мне свою жизнь. Но я не такое чудовище, как могу вам казаться, я отплатил ей. Я вернул ее к новой жизни и сделал вампиром!

Эдвард рассказывал все скорее Тесаржу, чем Бездружицу, который все еще не мог поверить, что граф не умер от пуль.

– Милая, а теперь убей пана Бездружица, он никогда не смерится со смертью сына, помоги ему, а я буду рядом, – повернувшись к Виктории, сказал граф, ласково улыбнувшись девочке. Это была кульминация. Пьеса почти подходила к концу, скоро актерам надо будет выходить на поклон.

Он видел, как Вик колеблется, не зная, что ей делать, ведь это было впервые для нее, да и она была еще слишком слаба, чтобы самой сейчас разбираться и принимать решения. Но именно первая трапеза должна была дать ей силы на предстоящую поездку.

Бездружиц замер на месте с остекленевшим взглядом.

– Ничего не бойся, иди.

Эдвард прислонился к перилам, собираясь просто наблюдать за происходящим, но будучи готовым в любую минуту придти на помощь Виктории. Девочка медленным, нетвердым шагом пошла вниз.

Рихард чувствовал, будто самый страшный его кошмар вершится наяву. Потому что иначе, кроме как кошмаром, происходящее нельзя было объяснить. Вот обезумевший Бездружиц стреляет в графиню, и она оседает на пол: ранена? Убита? Вот и таинственный граф, появившийся в городе всего неделю назад, но уже поставивший его с ног на голову, спускается с лестницы, говоря при этом такую ересь, в которую невозможно поверить. И только кошмаром и бредом можно было объяснить то, что рядом с ним стоит… Виктория.

– Вик! – воскликнул изумленно инспектор, – что ты здесь делаешь?..

Она медленно повернула голову в сторону инспектора, но, казалось, не видела его. Взгляд ее был обращен куда-то внутрь себя. Взгляд чужих, холодных и очень испуганных глаз. Словно за несколько прошедших часов она изменилась так, как не менялась за всю свою жизнь – и дело тут было не только в красивом платье, которое так непривычно и смешно сидело на ней. Но вот она уже отвела от инспектора свой взор, продолжая спускать дальше вниз по лестнице. Эдвард наблюдал за девочкой с легкой улыбкой, как за ребенком, только-только научившимся ходить.

Как будто в трансе, Рихард хотел броситься к Вик, но не смог сделать ни движения. Внимательный взгляд темных глаз Эдварда Варвика словно держал его, преграждая путь к девочке. Вампир ехидно улыбался, давая понять незадачливому инспектору, что тот ничего, ну совершенно ничего не может сделать против него!

И действительно, что он мог? Рихард чувствовал себя случайно попавшим на шабаш черных сил, где сам был простой марионеткой. Убийцы, воры, маньяки – ради бога, с ними инспектору пришлось сталкиваться ни раз лицом к лицу, но сейчас в игру вошли неведомые ему силы. Он беспомощно оглядел помещение, в котором всего несколько минут назад разговаривал с Анной Варвик. Сейчас же она…

Рихард наклонился над Анной, и взял ее руку, пытаясь нащупать пульс. Пульса не было. Дыхания, впрочем, тоже.

– Ну вот, видите, что ваш приятель сделал с моей милой Анной, – проговорил Эдвард, однако особой горечи в его голосе слышно не было. – А вы еще в чем-то обвиняете нас! А она была хорошим… человеком. Что ж, инспектор, смотрите, смотрите, – он театральным жестом указал на Вик и загипнотизированного Бездружица, – может быть теперь вы поверите, дорогой инспектор!

«Только не здесь и не сейчас, не надо!» – мысленно предостерегла его Анна, продолжавшая неподвижно лежать на полу, изображая убитую. И так же мысленно граф заверил ее, что знает, что делает. Как всегда.

Лежать на жестком полу среди осколков стекла было не удобно, но уж очень Анне хотелось продолжить свою игру. И не хотелось разрушать созданный Рихардом светлый образ графини Анны Варвик. Пусть лучше она умрет. Чтобы воскреснуть потом где-нибудь вдали от Праги, где никто ее не будет знать…

Не имея возможности открыть глаза, вампирша все равно отчетливо представляла себе, что происходит вокруг. А вокруг происходил хаос, перевернувший с ног на голову всю их жизнь в поместье, ворвавшийся сюда с приходом людей. Но беспорядок творился не только в доме. Стоило лишь прислушаться, чтобы различить нервные крики полицейских на улице, которые смешивались все с нарастающим гулом приближающейся толпы.

* * *

Странные эти люди – люди! Бегают, суетятся чего-то. Ругаются, нервничают. Странные они. В особенности эти двое, что стояли внизу. Вик смутно осознавала, что происходит что-то не то, что-то явно недоброе и что эти двое – представители правопорядка, герои, рыцари на белых конях, несущие добро и свет, а стоящий рядом с ней и державший руку на её плече граф – воплощение зла, чудовище, жаждущее крови, убийств, живущее ими, получающее наслаждение от них. Спасители и монстр. Монстры и спаситель. Все смешалось. Все потеряло свой изначальный смысл. Осталась только его рука, нежно сжимавшая хрупкое плечико, скрытое тонкой и дорогой тканью платья. Виктория могла сейчас думать только об этом и не о чем более. Агония, шок, странное отупение…

И вдруг выстрел. Как гром. Виктория вздрогнула от удивления и испуга, который, впрочем, был притуплен не проходящим оцепенением. Графиня бессильно осела на пол, а Вик злорадно порадовалась где-то на самом краю сознания: «Теперь-то граф будет моим», однако что-то ей подсказывало, что не все так просто.

– Милая, а теперь убей пана Бездружица, он никогда не смерится со смертью сына, помоги ему, а я буду рядом, – голос, ласковый голос графа Варвика. Так говорят с ребенком. Только слова совсем не детские.

«Убить…? Но… Но я не могу! Зачем? Не хочу…»

Но она хотела. Кровь, появившаяся из раны Анны и тут же впитавшаяся в платье, пробудила что-то внутри. Голод? Возможно. Виктория почти ощущала сладковатый привкус соленой крови на своих губах. Она облизнулась. Неуверенно, робко подняла глаза на Эдварда.

«Можно…?»

– Ничего не бойся, иди, – утвердительно кивнул граф, чуть подталкивая свою подопечную в сторону безвольной жертвы.

Первый шаг. Слабый, как будто идешь по болоту, прощупывая кончиком носка особо подозрительные кочки. Второй. Уже чуть-чуть увереннее. Взгляд назад. Одобрительная полуулыбка. Третий. Уже плавный. И тут Виктория улыбнулась… Глаза полыхнули алым огнем. Тесарж в ужасе застыл на месте. Бедная жертва даже не посмела шелохнуться, но в глазах Бездружица горел не просто страх – ужас.

– Вик, остановись! – крикнул Рихард. – Ты не должна этого делать!

Но девочка даже не вздрогнула. Казалось, она его даже не услышала.

– Это бесполезно, инспектор, – насмешливо заметил Эдвард, одобрительно глядя на свое дитя. – Она вас не слышит. Или слышит, но не понимает. Скажите, вы когда-нибудь имели дело с голодными волками? – усмехнулся Варвик. – Вижу, что нет. Ну, смотрите.

– Бездружиц! – теперь инспектор попробовал вывести из ступора владельца ресторана, колотя тростью по полу. Зачарованный Бездружиц не обратил на его попытки никакого внимания. Вместо этого он смотрел, не отрывая взгляда, на Викторию. Он даже послушно согнул колени, чтобы маленькая Виктория в сравнении с великаном Бездружицем смогла добраться до его шеи.

Вик в ответ лишь облизнулась. Теперь в её движениях не было ни капли неуверенности. Ей казалось, что все именно так, как должно быть. Люди – еда. Ничего более. Она не видела никого и ничего, кроме жирной, пульсирующей вены на шее своей первой жертвы. Казалось, вена сама хочет, что бы в неё вонзились тонкие и острые зубки. Вот-вот, еще чуть-чуть. Еще пара сантиметров и… И вдруг Виктория остановилась.

– Я… я не могу… – хрипло, чуть слышно проговорила она.

Эдвард устало закатил глаза. Был ли он разочарован, был ли недоволен, был ли зол? Да, был, но никак не выказал этого.

Может быть, граф сильно давит на девочку? Может, поступает с ней слишком жестоко? Но что такое «жестоко» для вампира, существа, которое живет благодаря жестокости? Тьфу. Ерунда. Ему уже давно было чуждо состояние Виктории. Сострадание, переживание – все это умерло в нем. Может, поэтому он не старался облегчить последние минуты жизни своих жертв, не использовал гипноз. Все просто, укусил, убил, выжил. Просто для него. Но не для тех, чьи жизни Эдвард оборвал.

Коварный искуситель. Злодей, эгоист, негодяй, каких свет не видывал, подчиняющий себе всех окружающих людей. Это все было о нем. О графе Эдварде Варвике.

Он заставил графиню убить жениха, воспользовался влюбленностью Виктории и сделал ее себе подобной. Да… И ни разу пока не пожалел о содеянном. Эдвард всегда действовал в своих интересах. И лучше ни кому не знать, как тяжело ему давались некоторые решения.

На улице бушевали горожане. Люди были готовы ворваться в дом, чтобы разорвать нечисть на куски. Они даже не осознавали, что сами уподобились вампирам в жажде увидеть их кровь.

Но они не беспокоили Эдварда. Пока что.

Граф спустился с лестницы, выискивая взглядом свою трость, которую где-то обронил. Легко откинув носком ботинка остатки столика, вампир подхватил свое верное оружие и развернулся к Виктории.

– Что значит – не можешь? – спокойно поинтересовался Эдвард. – Теперь для тебя не существует этого слова, моя девочка. Если ты не убьешь его, то он убьет тебя. А если не он, то солнце и разъяренная толпа. И я не смогу тебе помочь, Виктория, ты должна выбрать. Перейти грань или…

Очередной камень врезался в стекло и упал к ногам графа.

– Скорее, Виктория, – поторопил ее Эдвард. – Нам нужно уходить, но перед этим надо закончить все дела.

Граф сел в единственное уцелевшее кресло, где ранее восседала графиня Анна Варвик. Яд, а потом и бой с Евой вымотали его. Ему нужен был сон, но в данный момент это была недозволенная роскошь.

Эдвард внимательно посмотрел на Бездружица, и тот опустился на колени перед Вик, склонив голову на бок.

– Давай же! – нетерпеливо произнес вампир, обращаясь к девочке.

В этот момент Ева дала о себе знать, пытаясь расколотить крышку сундука изнутри. Рихард бросил рассеянный взгляд на сундук, однако не придал этому звуку никакого внимания – и, правда, какое это все имело сейчас значение?

Вик вздрогнула всем телом и удивленно взглянула на Эдварда. В глазах последнего сквозило нетерпение, досада и… злость? В ней же самой боролись весьма и весьма противоречивые чувства. Обида, злоба, безумный, умопомрачающий страх и полное, холодное понимание. Понимание того факта, что, как ни крути, а от своей природы не уйти. И чем раньше она смирится с неизбежным – тем лучше и проще будет всем и ему в первую очередь. Ну, упрется она сейчас, ну, оставит она этого несчастного Бездружица в живых…

Она оставит. Граф не допустит того, что бы эти двое вышли отсюда живыми. Смысл всего этого, если этот человек и так погибнет, а она, Виктория, как бы не крепилась, все равно сорвется – против природы не попрешь!

«Но я не могу. Не могу лишить человека жизни!»

«Почему это не можешь?» – вкрадчиво поинтересовался вдруг внезапно появившийся внутренний голос. – «Помнится, в твоем случае это никого не остановило. Скорее даже наоборот».

«Не правда! Я жива. Жива, слышишь!»

«Да ну?»

На последний вопрос девушка так и не смогла ответить – в комнату, разбив еще одно окно и пролетев через все помещение, влетел еще один камень. Крики становились все громче, отдавая какими-то паническими и истерическими нотками. Медлить было нельзя.

Решай, девочка.

Виктория вновь посмотрела в глаза своему… хозяину? Карие глаза завораживали. И вдруг девушка с холодной, отрешенной ясностью поняла, что она все еще хочет пойти за этими глазами куда угодно. В рай, ад, на край света, в глубины океана – не важно. Все, что угодно, куда угодно, с кем угодно, но лишь бы он был рядом. Любовь? Возможно.

«Решай!»

И она решила. Кровь – это жизнь, а она хочет жить. Впервые, наверное, за много-много лет…

– О, Боже мой, Вик, нет… – на одном дыхании прошептал Рихард.

Ее клыки легко прокусили кожу на шее, открывая крови путь наружу, прямо в ротик к юной вампирше. Через пару минут все было кончено. Бездыханное тело, еще не остывшее от недавно теплившейся в нем жизни, медленно опустилось на пол. Вик аккуратно промокнула алые губы шелковым платком, как и подобает настоящей леди. Ведь теперь она леди, правда?

Она распрямилась, расправила плечи и немного дерзко улыбнулась зрителям сего спектакля. Теперь перед ними стояла молодая, уверенная в себе девушка, а не забитый ребенок, каким она была до. Даже платье графини теперь совсем не казалось лишним. Ну, что ж, пора привыкать к обещанной лучшей жизни.

Казалось, весь мир застыл в ожидании одной лишь Виктории. Анна позавидовала самообладанию Рихарда – она бы на его месте давно потеряла сознание от одного вида Вик. ТакойВик. Но, в конце концов, Анна и не была полицейским инспектором, мужчиной, которому, быть может, приходилось видеть вещи и пострашнее.

Вот так вот картина мира, создаваемая научной революцией и техническим прогрессом рушилась на глазах. Да, инспектор, вампиры существуют.

Анна улыбнулась про себя, поудобнее устроившись на мягком ковре, – все равно Рихард не смотрел в ее сторону, а изображать невинно убиенную жертву стало порядком надоедать. Она даже решила приоткрыть глаза, чтобы в полной мере полюбоваться картиной происходящего вокруг абсурда. Но тут же их пришлось прикрыть из-за показавшегося ослепительно ярким солнечного света, проникающего через оконный проем. «Тут раньше было стекло», – мрачно отметила про себя Анна, постепенно пытаясь привыкнуть к слепящему свету.

Однако стекло – до того капризный материал, что всего от нескольких метко закинутых камней разбивается и со звоном осыпается на пол. И вампирше теперь приходится терпеть не только резкие и громкие выкрики с улицы, но и пусть и рассеянный, но солнечный свет, который для нее был по меньшей мере неприятен, а уж если говорить начистоту – просто невыносим.

«Эдвард, когда все это закончится?» – интонации через мысленное общение передать было сложно, но Анна постаралась.

«Скоро, скоро, отдыхай пока, – с иронией ответил ей Эдвард, поглядывая на то, как удобно она лежит на ковре посреди комнаты. – Ты же вроде хотела спать?»

Обиженно не ответив на его реплику, графиня с нетерпением стала ждать, когда же эта несносная девчонка, которую она теперь обречена терпеть вечность, закончит со своим обедом. Тем временем внимание ее, да и не только ее – Эдвард и Рихард практически одновременно развернулись, – привлекли долетающие крики с улицы: все громче и громче, все яростнее и яростнее.

«При чем тут plamen, – пыталась разобрать Анна доносящиеся до нее чешские слова, – и почему они кричат о pojar?»

Ответы на свои вопросы она получила тут же – когда один, а затем и второй, и третий зажженный факел влетел через разбитое окно в помещение. Как забавно… Люди побоялись зайти внутрь, не решаясь встретиться с теми, кого ненавидели (и о чьем существовании узнали всего пару часов назад), но такой способ показался более действенным. Раньше ведьм сжигали на костре, так почему бы ни поджечь все проклятое поместье, пусть даже там находятся Тесарж и Бездружиц! Нет более страшного оружия, чем толпа, а уж тем более толпа, действующая в панике, не думающая о последствиях и повинующаяся какому-то внутреннему голосу, сохранившемуся с древних времен. Завалить мамонта! Сжечь вампиров!

Зайти внутрь и помериться силой с вампирами им не по силам, так почему бы их не сжечь? Если не подохнут, так хоть из дома выйдут, а там всей толпой, можно будет наброситься на них и разорвать на кусочки. Интересно, сколько людей при этом может погибнуть?

Анна, открыв глаза, с безмолвным интересом наблюдала, как пламя перескочило с полыхающего факела на занавеску, весело побежало наверх, и уже скоро должно было перейти на обои.

Люди, собравшиеся вокруг особняка Варвик теснили пражских жандармов, не понимая, почему те не занимаются настоящими преступника, а стоят на улицу, охраняя поместье этих мерзких тварей!

– Сжечь их, и дело с концом! Вампиры горят в огне! Сжечь дом! – воскликнул какой-то старик, тряся своей тростью в воздухе. – И дело с концом!

– Святой воды надо! Кто-нибудь сбегайте в костел! Надо их водой облить! – вскричал широкоплечий мужчина, вытерев рукавом нос.