Текст книги "Темная Прага"

Автор книги: Кэрри Гринберг

Соавторы: Ричард Гудман,Ася Верчак,Екатерина Вдовина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

… Пусть все идет так, как идет.

Глупенькая девочка Анна влюбилась и захотела навсегда остаться со своим прекрасным англичанином. Конечно, тогда глупенькая девочка не понимала слова «навсегда», и это позволяло ей строить прекрасные планы на их чудесную совместную жизнь.

Стоит отдать должное Эдварду, он не поступил с Анной так, как поступал с подобными влюбленными девочками вот уже несколько сот лет – попросту говоря, не убил ее, выпив кровь. За что графиня должна быть ему благодарной или наоборот проклинать – она не определилась до сих пор.

23 сентября 1888 года

Когда смолкли ночные разговоры, а солнце уже подумывало подниматься и начинать новый день, пани Анна легла спать.

О крепком дневном сне осталось лишь мечтать, однако и несколько часов сна могли оказаться спасительными…

– Пани Анна! – звонкий голосок горничной разлетелся по всем уголкам поместья и достиг, наконец, комнаты хозяйки.

Анна приоткрыла глаза и недовольно посмотрела на часы: может быть, и считается, что в десять часов леди не пристало уже находиться в собственной постели, но какое, черт побери, ей было до этого дело!

Дверь тихонечко скрипнула, явив Мартину. Горничная осталась стоять на пороге, не решаясь войти в комнату без разрешения.

– Что случилось? – сонным голосом произнесла Анна, приглашая девушку зайти.

Мартина отошла от окна и в очередной раз удивилась про себя, как хозяйка видит хоть что-то в этой кромешной тьме.

– Пани, к вам пришли – сказала она нерешительно.

Анна удивленно приподняла бровь. Хотя, что там скрывать, о том, что, и главное, кто к ней пришел, она узнала уже давно – лишь слегка коснувшись сознания Мартины. И сейчас еле сдерживала себя, чтобы стрелой не помчалась отсюда, куда глаза глядят.

– К вам инспектор Рихард Тесарж. Кажется… это насчет вашего жениха, – потупив взгляд, продолжила горничная.

– Что ж, это заслуживает внимания, – немного высокомерно произнесла Анна и тут же одернула себя: «Переигрываю».

– Помоги мне одеться, – будничным голосом произнесла она.

Служанка поспешила зажечь лампу, чтобы рассеять мрак в комнате. Через минуту она вернулась из гардеробной графини с ее повседневным платьем в руках. Гардероб Анны заслуживал отдельного описания, Мартина всегда удивлялась такому разнообразию костюмов – он больше походил на гардероб актрисы – такое количество платьев различных стран и эпох, что можно было смело устраивать маскарад. Например, что делало в ее шкафу платье едва ли не столетней давности – очень смешное на взгляд Мартины, выглядевшее, словно ночная сорочка с завышенной талией. Неужели раньше такое носили?!

Пока Мартина шнуровала корсет, Анна обдумывала, что ей следует говорить и как себя вести с инспектором. Он не должен составить для нее проблемы – вампирша прекрасно подчиняла сознание людей, особенно мужчин. Гипноз удавался ей даже лучше, чем Эдварду, она по праву этим гордилась.

Через пятнадцать минут Анна спустилась по главной лестнице вниз, в зал, где ее ждал инспектор. За спинкой его кресла стояла вчерашняя нищенка – та самая девочка, что так странно смотрела на нее.

– Графиня, добрый день, – поприветствовал ее инспектор, вставая с кресла.

Вик отступила назад, но при этом вцепилась в рукав инспектора, словно боялась его отпускать, и не могла решить – оставаться ли ей здесь под опекой инспектора, или бежать прочь.

Эмоции ее лежали на поверхности: страх, ощущение опасности, злость – все это было обращено на Анну. Вампирша впервые встретила такую реакцию. Вик словно чувствовала, кем на самом деле является Анна, что за существо скрывается за доброжелательной улыбкой, учтивыми манерами светской дамы и приятной внешностью.

Анна постаралась не обращать на нее внимания. Графиня поздоровалась с инспектором, улыбнулась ему… После такой улыбки у него не должно остаться не единого сомнения насчет ее невиновности. «Эта девушка просто не может быть виновной», – внушала она ему.

Помимо них в комнате присутствовали и Мартина с Эдвардом, однако первая и главная задача горничной в доме – сделаться невидимой и неслышной для хозяев, когда им ничего от нее не требуется. А Эдвард лишь мысленно был крепко связан с Анной, словно говоря ей: «Я здесь. Я с тобой», но сам держался поодаль, не желая привлекать к себе излишнее внимание. Сейчас все зависело не от него, а от его дорогой Анны.

– Инспектор Тесарж, – обратилась к нему Анна, – что за обстоятельство заставило вас посетить мой дом?

– Я пришел к вам, чтобы известить вас о трагическом событии. Вчера, в предместьях Праги был найден мертвым человек, и, – Рихард выдержал паузу, – у нас нет никаких сомнений, что тело принадлежит герцогу фон Валленштайну. Мои соболезнования.

– Фридрих… – прошептала Анна, – о, нет…

О цели визита инспектора она, конечно, знала. И все равно, эти слова прозвучали, как гром. «Соболезнования…»

– Он… мертв? – еле слышно переспросила она.

Рихард кивнул.

Что делают в таких ситуациях истинные леди? Что должна была сделать Анна? Она побледнела еще сильнее, хотя, казалось, это уже невозможно… и бесшумно упала на руки подоспевшему инспектору, как бы потеряв сознание.

Признаться, Рихард ожидал чего-то подобного, ему и прежде доводилось сообщать невесте о гибели ее несостоявшегося супруга. Правда, тогда это был не подданный другого государства, к тому же герцог, а обычный лавочник, но все женщины реагируют одинаково! Мартина всплеснула руками и бросилась ему помогать. Уложив графиню на диван, он крикнул горничной:

– Воды!

Анна, услышав бодрый голос Рихарда и звонкие шаги Мартины, удаляющиеся на кухню, решила не испытывать судьбу, поэтому подняла веки и с ужасом взглянула на инспектора:

– Но… этого не может быть! Почему… почему?..

Вик все же решила выглянуть из-за спины инспектора. Она смотрела на графиню испуганно, не веря в ее искренность ни на секунду.

– Я не врач, но не советую вам пока вставать. Лежите, – Рихард пресек попытки Анны приподняться на локтях.

Возвратившаяся Мартина подложила под голову хозяйки подушку.

В этот момент рядом с инспектором возник Эдвард. Изобразив беспокойство, он присел рядом с Анной, взяв ее за руку.

– Боже мой, милая, какое несчастье.

Эти слова прозвучали настолько искренне, что если бы Анна не знала бы его, она могла бы подумать, что он действительно сожалеет о смерти герцога.

Эдвард рассчитывал, что тело Фридриха найдут как минимум через неделю. Но это девчонка, что пряталась за инспектором, подпортила все его планы. Граф чувствовал, что именно она нашла герцога.

– Меня зовут Эдвард Варвик. Я брат Анны, – представился он инспектору, все еще сжимая руку Анны, – как такое могло произойти…

Вик стояла в оцепенении. Она не знала, страх ли сковал ее, или это все чары графини Анны.

Пока все суетились вокруг Анны, Вик осмотрелась. Казалось, свет совсем не проникал в это темное помещение, обставленное изысканной мебелью ранней викторианской эпохи из темного дерева. «Ни за что бы не стала жить здесь», – подумала нищенка. Атмосфера давила и пугала… Жизнь, казалось, ушла из поместья, сейчас же Вик словно обманывали, пытаясь выдать фарс за настоящую жизнь.

Вик подошла к инспектору и тихонечко тронула его за рукав. Рихард хотел было отмахнуться от девочки, но все же бросил на нее удивленный взгляд, заметив испуг в глазах.

– Не верьте ей, – совсем тихо пробормотала Вик побелевшими губами.

Анна и Эдвард одновременно повернулись, с неподдельным удивлением взглянув на нее. На секунду выражение глаз Анны изменилось. В них сверкнули красные искорки опасности и смерти.

Но Рихард не заметил этого.

– Эта девочка, Виктория, нашла труп вашего жениха. Если бы не она…

Легкая улыбка коснулась губ Эдварда.

– Так вот кому мы должны быть благодарны.

Его красивые темные глаза пытливо изучали личико Виктории. Неужели эта девочка чувствовала вампиров? Вик, словно дикая кошка, ощущала опасность, находясь рядом с ними. Ее чувство самосохранения было на высоте. С ней надо было быть настороже. Легче всего было бы убрать ее с их пути. Но это слишком просто. А доказать виновность Анны и Эдварда в смерти Фридриха было невозможно. Граф был в этом уверен.

– Как вы себя чувствуете? – обратился инспектор к графине.

Она слабо улыбнулась. Бледность так и не покинула ее лица. Инспектор не подозревал, что она не покидала девушку вот уже два века.

Анна схватилась за протянутую руку и встала.

– Как я могу себя чувствовать, – грустно произнесла она, – я все еще не могу поверить, что с Фридрихом… герцогом фон Валленштайн могло случиться такое. Это ужасно…

– Я обещаю вам, что полиция приложит все усилия для раскрытия этого преступления… Но я надеюсь, что вы тоже поможете следствию.

Ничто не изменилось в лице Анны. Она кивнула Рихарду:

– Я надеюсь, что вы справитесь, инспектор. Я не смогу спать спокойно, пока не буду знать, что же случилось с Фридрихом.

– Необходимо будет опросить всех, кто присутствовал в тот день в поместье.

– Всех? – графине не понравилось, что будут задавать вопросы Мартине. Она могла сказать лишнее.

– Только так мы сможем составить полную картину. Итак, не знаете ли вы, куда мог направиться герцог?

Анна пожала плечами, всем своим видом показывая, что не имеет ни малейшего представления.

– Наверное, это как-то связано с политикой… Да, точно, это все политика.

Рихард покачал головой.

– Конечно, пани, эта версия звучит наиболее правдоподобно.

Инспектор с горечью подумал, что если дело выйдет на международный уровень, ему не сносить головы. Слишком опасно браться за такое расследование. Оставалось лишь надеяться, что герцог был еще слишком молод, чтобы нажить себе врагов. С самого утра полицейское управление отправило запрос в столицу и в Пруссию, что бы получить информацию о герцоге фон Валленштайне, и когда придет ответ, станет ясно, стоит ли и дальше рассматривать эту версию.

– А нет ли у вас подозреваемых, пани графиня?

– Простите меня, инспектор… я не могу сосредоточиться. Мартина, принеси нам чаю. Инспектор?

Рихард посмотрел на Викторию.

– Похоже, мы согласны, – улыбнулся он.

«Мы?» – хотела спросить Анна. Девочка смотрела на нее глазами испуганного волчонка.

Эдвард же словно ушел в тень, хотя и стоял прямо за спиной Анны. Во всяком случае, вампирша чувствовала его поддержку.

Мартина, как всегда, сделала все быстро, и уже через двадцать минут на резном столике красного дерева стояли чашки, чайник, сахарница и блюдо с разнообразными сладостями привезенными Анной из Индии и Азии.

– В жизни не пробовал ничего подобного, – нахваливал инспектор восточные сладости. – В какой лавке ваша горничная покупает их?

Анна задумалась, что ей следовало ответить. «Правду», – подсказал голос, принадлежащий Эдварду.

– Не думаю, что в Праге их можно найти, – спокойно сказала она, – я привезла их из путешествия по Азии.

* * *

Она уехала на Восток, желая покончить со своей старой жизнью. Это было около пятнадцати лет назад, может, чуть больше или меньше – Анна никогда не запоминала такие мелочи, как даты – тогда они расстались с Эдвардом в очередной раз, как и всегда думая, что больше не встретятся, но зная, что это просто не может случиться. Он отправился в Рим, а она… Она сама не знала, куда поедет. Вещи были собраны, поезд на Gare de l'Estждал на перроне, и графиня Анна Варвик покидала охваченный войной Париж, сама не зная, вернется ли сюда вновь.

Париж изменился – сильно, ужасно, катастрофически изменился.

Париж ее детства – куда лишь однажды она выезжала с матерью. В нем не было той красоты, свойственной современному Парижу, но маленькая Анна все равно смотрела на него с обожанием – волшебный, сказочный город.

В следующий раз она смогла побывать здесь не скоро – очень не скоро, почти через сотню лет. И теперь смотрела на него не восторженными глазами маленькой девочки, а разочарованными и печальными – того существа, которым стала. Но город был не менее прекрасен. Просто она, Анна Варвик, не замечала его красоты, гуляя тихими ночами по набережной Сены да по старым кварталам Сорбонны, где потом находили обескровленные тела тех, кто столь неудачно вышел на улицу поздним вечером.

Но город жил! И, наблюдая за его блеском и нищетой, жила Анна.

Потом грянула революция. Нечто чужеродное той эпохе, к которой привыкла Анна. Есть король, есть устоявшийся порядок – как можно?.. – эти мысли не давали ей покоя, когда они с Эдвардом в спешке покидали город, не желая погрязнуть в народных волнениях.

Покинули, чтобы вернуться в него через десять лет – в совсем уже другой Париж Наполеона, иной, но не менее прекрасный…

Но все же он менялся – и вместе с ее воспоминаниями рушились старые здания, сносились целые районы по приказу барона Османа. Прекрасные широкие проспекты, новые, однотипные особняки – все это было безумно современно, но так непривычно!

А потом пришли семидесятые годы.

Но с войной и приходом коммунаров Анна поняла, что не может принять все творившиеся здесь изменения. Да, по рождению она была француженкой, да, как любая француженка она любила Париж, но это был уже не ее город, не ее мир. Она испытывала такое человеческое и такое глупое чувство ненависти к Коммуне, которая на ее глазах рушила все то, к чему графиня привыкла, что не должно было изменяться никогда, что уехала из страны, решив не возвращаться, пока в столице все не вернется на круги своя.

Глупая вампирша тогда и не подумала, что время имеет особенность двигаться вперед, и уже никогда не вернется в милый сердцу, и привычный Анне 17 век, как бы она не обижалась на объявившую войну Пруссию и решившихся на новую революцию коммунаров.

Итак, она уехала на восток – туда, где приличным молодым леди делать нечего. Ее персона вызывала много толков как среди пассажиров Восточного Экспресса, удивленно поглядывающих на аристократку, пустившуюся в одиночку в такое путешествие, так и среди колонистов в Индии, когда она появилась в порте Бомбея с невинным желанием найти гостиницу поприличней.

Здесь было легко убивать – в отличие от чопорной и демократичной Европы, здесь никто даже не думал обращать внимание на смерть какого-нибудь нищего. Но надолго здесь она не задержалась, восточный уклад жизни быстро опротивел Анне, а экзотика заставляла с ностальгией вспоминать даже грязный и обнищавший Париж. Поэтому она села на поезд и отправилась обратно, однако до французской столицы так и не доехала, остановившись в Праге и познакомившись с небезызвестным нам герцогом фон Валленштайн.

* * *

Анна крепко держала горячую чашку с чаем, но если бы Рихард сейчас прикоснулся к ее рукам, он бы заметил, что они оставались ледяными.

Оба они замолчали, каждый думал о своем. Анне не хотелось сейчас выслушивать и отвечать на вопросы инспектора, касающиеся ее прошлого, но она понимала, что они непременно возникнут. Она не могла врать, так как догадывалась, что одна ложь повлечет за собой другую, как снежный ком. Что она могла сделать – так это наброситься на него прямо здесь, убить, выпить всю кровь… но к чему это могло привести, она даже и думать не хотела. «Буду и дальше вести себя, как и положено леди», – решила она, еще сильнее сжимая чашку. По тонкому фарфору побежала едва различимая трещинка.

Рихард тоже думал. Он смотрел на спокойное лицо графини и пытался понять, какие же чувства она испытывает. Ужас? Испуг? Злость? Ничто не выдавало истинных чувств девушки. «Шок», – решил он про себя. Однако Анна выглядела вполне адекватной и, казалось, могла отвечать на его вопросы.

– Графиня, я понимаю, как вам тяжело, но эти вопросы необходимы следствию. Приступим?

Она кивнула.

– Сообщал ли вам герцог о планах на ночь с 21 на 22 сентября или на день 22?

– Нет, – скупо ответила Анна, – я не обсуждала с Фридрихом его планов.

– Видели ли вы, как герцог покинул поместье?

– Нет. Я находилась в своей комнате. У меня была лихорадка, – пояснила она.

Рихард что-то быстро записывал в своем блокноте.

– Как вы думаете, видел ли кто-нибудь из домочадцев, как отъезжает герцог?

– Не думаю, – быстро ответила Анна, – всю ночь и Мартина, и Эдвард находились со мной.

По комнате мелькнула тень – Рихард не сразу заметил, как подле Анны встал ее брат. Он стоял за креслом, положив руки ей на плечи.

– Прошу вас, на сегодня хватит вопросов для моей сестры, – скупо сказал тот, – она слишком много пережила, это большой шок для нее.

Рихард взглянул на них обоих: бледные, темноволосые, прекрасные и спокойные – молодые люди казались пришельцами из другого мира.

– Что ж, граф, я согласен с вами. Но если графиня не хочет сейчас продолжать беседу, могу я рассчитывать на разговор с вами или ее горничной?

Эдвард едва заметно пожал плечами:

– Как пожелаете, инспектор.

Рихард отставил чашку, еще раз поблагодарил хозяйку за прекрасный прием и, наконец, бросил взгляд на Вик. Она сидела, плотно сжав губы, и, не моргая, смотрела в лицо Анне. Графиня, казалось, не замечала этого сверлящего насквозь взгляда.

– Виктория, – инспектор слегка коснулся ее плеча, и девочка словно вышла из транса.

– Здесь холодно и страшно, пойдем отсюда, – сказала она на смеси чешского и английского.

– Потом, – нетерпеливо ответил Рихард.

Он не понимал, почему же она так странно реагирует на гостеприимный дом графини Варвик.

Эдварду с трудом удавалось сохранять серьезность. Вся эта ситуация казалось ему настолько комичной, что он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.

Вампир взял горячую чашку чая, грея руки, и устроился в кресле.

– Когда вы последний раз видели герцога фон Валленштайн? – спросил инспектор.

– Кажется, это было в комнате Анны. Моя дорогая сестра плохо себя чувствовала и, как она уже сказала, мы все провели весь вечер в ее комнате. Потом бедный Фридрих отправился к себе, а я и служанка остались с Анной. Утром Мартина сообщила, что герцога нет в его покоях, – рассказал Эдвард.

– Когда вы прибыли в Прагу?

– 20 сентября. Я приехал на свадьбу сестры, – предугадав следующий возможный вопрос, ответил вампир.

– Значит, всю ночь вы были в комнате графини Варвик? – уточнил Рихард.

– Да, – кивнул граф. – Именно.

Допросы за пару-тройку сот лет ни капли не изменились. Правда, во времена инквизиции они были более действенны и менее гуманны. Любой мог признаться, что наложил порчу на своего соседа, только чтобы мучения прекратились.

Эдвард невольно потер шею.

– И вы не отлучались из комнаты?

– Я ходил в библиотеку за книгой Мольера, – спокойно ответил граф.

– Вы не заметили ничего необычного? Какой-нибудь шум в комнате герцога Валленштайна? – спросил Рихард.

– Нет. Все было тихо.

– Хорошо… – пробормотал Рихард. – Надеюсь, что если вы вдруг что-нибудь вспомните, вы сразу же сообщите.

– Несомненно, господин инспектор, – улыбнулся Эдвард.

– А теперь, могу я переговорить с вашей горничной? – обратился Рихард к графине.

– Мартина!

– И, – продолжил Тесарж, – если вас не затруднит, наедине.

– Как… как хотите, – Анна жестом попросила Мартину, появившуюся в дверях, подойти поближе.

Эдвард, бросив взгляд на инспектора, поднялся из кресла и, кивнув сестре, вышел из комнаты. Анна уже повернулась, чтобы уйти, но вдруг заговорила:

– А ваша спутница?

Рихард посмотрел на Викторию. Та замотала головой.

– Гмм… – инспектор посмотрел на бродяжку, – уверен, она с удовольствием подождет в коридоре, – ему требовалось поговорить с горничной без посторонних.

Однако сама Виктория с этим была не согласна. Всем своим видом она демонстрировала, что не намерена покидать гостиную.

– Я не настаиваю… Я просто думала, так будет лучше, инспектор, – сказала Анна и вышла.

Рихард смерил Викторию таким взглядом, что ей ничего не оставалось, как покинуть комнату.

– Мартина Новачек, здравствуйте еще раз, – обратился он к горничной, – присаживайтесь.

– Вот уж не думала, что теперь я работаю на вас, – заметила Мартина.

– Это ненадолго, – усмехнулся Тесарж. – Я просто хотел задать вам несколько вопросов. Я понимаю, графиня Варвик платит вам жалованье, но произошло убийство. И если вы что-то знаете, не стесняйтесь и не бойтесь рассказать об этом. Возможно, вы что-то видели? Может быть, это была ссора. Незнакомые гости. Все, что угодно. Все, что могло показаться вам необычным.

– Нет, ничего такого, – после некоторого молчания ответила Мартина.

– Вы уверены?

– Да.

– Вы видели, когда господин Валленштайн покинул дом?

– Я была на кухне.

– Значит, нет? Какие-нибудь подозрительные звуки?

– Ничего. Я даже не слышала, как захлопнулась дверь.

– Спасибо, – Рихард сделал несколько пометок в блокноте, – мне пора идти, – инспектор поднялся на ноги.

– Уже уходите? – спросил Эдвард, появляясь в дверях.

– Да. Спасибо, вы нам очень помогли. Передайте графине еще раз – я очень сожалею о случившемся. Вы оказали неоценимую помощь следствию.

– Я рад, что поисками убийцы жениха моей дорогой сестры занимается такой человек, как вы, инспектор.

– Благодарю вас. Надеюсь, графиню не будут мучить ночные кошмары.

– До свидания, инспектор, – произнесла убитая горем Анна и закрыла за ним дверь.

* * *

Вик нехотя покинула гостиную, инспектор остался где-то позади. Примерно тремя комнатами позади. Вик очень-очень не хотела оставлять его наедине с этими… этими существами. Да. Именно существами. Люди – это другое. Они оставляют после себя другие чувства, ощущения. У некоторых это сияние сильное и яркое, такое, как у Рихарда. У других оно темное и мрачное, источающее зло, как у многих людей, что ходят по улицам того же Лондона. С темным и злым смириться можно было. Но вот у обитателей этого дома… у них не было даже такого. Почему? Может потому, что они и людьми-то не были! Аура – это человеческое. Хоть Вик и не была образованной девушкой и не знала такое умное слово, как аура, но она инстинктивно чувствовала, кому можно доверять, а кого следует опасаться. Так вот, этих «людей» нужно опасаться. А значит – держаться подальше. С инспектором Тесаржем, конечно, можно быть в безопасности на улицах Праги, но в этом доме от него толку, что от вон той колонны – стоит столбом и глупо улыбается, доверчиво глядя на неудавшуюся герцогиню. Вик такое положение дел не устраивало. Нужно было объяснить инспектору, что этим существам нельзя верить. А для этого нужны доказательства…

Она готова была пойти на поиски доказательств прямо сейчас, если бы не появившаяся перед ней Мартина. Вик непроизвольно вздрогнула; она помнила, как еще вчера обворовала эту девушку… Но сейчас горничная мило и доброжелательно улыбалась и говорила что-то на почти незнакомом чешском языке. Потом махнула рукой и увлекла почти не сопротивляющуюся Вик за собой. И действительно, зачем сопротивляться, если тебя ведут на кухню, где много-много вкусной еды, тепло и ничего не угрожает…

Мартина с жалостью смотрела, как Вик набросилась на поставленную перед ней тарелку каши. Ей стало стыдно за то, что вчера «во имя справедливости» она сдала эту девочку полиции. Само провидение вернуло ее к той женщине, что Вик видела на рыночной площади. А это значит, что сейчас Мартина сделает все возможное, чтобы этой бродяжке было здесь хорошо: накормит, отмоет… И может быть, если хозяйка не заметит, даже оставит ее на ночь в одной из гостевых комнат.

Странным для Мартины оставалось лишь то, как Вик смотрела на графиню. Горничная хорошо запомнила эти огромные глаза, полные страха, ужаса и гнева, обращенные на ее хозяйку. Конечно, Анна Варвик не была ангелом, но она и не вызывала такого всепоглощающего ужаса…

Пока Мартина кормила бродяжку на кухне, в гостиной граф и графиня Варвик обсуждали визит инспектора.

– Молодец, дорогая, я почти поверил, – сказал Эдвард.

Анна прижалась спиной к двери и закрыла глаза.

– Я уверена, что нас не заподозрят. Я мало что понимаю в полицейских расследованиях, но приписать нам какие-нибудь обвинения будет очень и очень трудно, – проговорила она.

В зал вошла Мартина, успевшая накормить Вик и даже отвести ее в комнату тетушки Мадлен, которая на неделю уехала к родственникам в город. Горничная выглядела едва ли не более расстроенной, чем ее хозяйка.

– Я… Я очень сочувствую вам, пани, – тихим голосом сказала она.

Анна лишь кивнула.

Горничная ни капельки не притворялась: она действительно очень огорчилась из-за герцога. Она так любила, когда он приезжал в поместье пани Анны – дом словно наполнялся жизнью, ее вечно грустная и холодная хозяйка начинала улыбаться. Мартина была уверена, что из них получилась бы прекрасная пара – Фридрих был замечательным человеком с чистым и благородным сердцем – такие встречаются лишь в сентиментальных французских романах. А теперь все кончилось. Свадьба, к которой все уже готовились несколько недель, отменяется, а что будет с графиней – она даже не представляла. Когда Мартина, наконец, покинула гостиную, Анна позволила себе улыбнуться. И улыбку эту на всем свете мог понять только он один – он, граф Эдвард Варвик.

* * *

Ночь очаровывает.

Темный полог медленно опускался на город, оставляя лишь очертания домов и бледные тени редких прохожих, стремящихся поскорее спрятаться в своих жилищах от мрачных мыслей и суеты прожитого дня.

Ночь непредсказуема.

Последние отблески заката мелькнули на небе, похоронив огромную алую звезду до следующего светлого, еще теплого дня. Где-то на окраинах города тоскливо завыла собака, наблюдая за молодым месяцем.

Мужчина запнулся на каменной мостовой и рухнул на землю, едва увернувшись, чтобы не сломать себе нос. Он был немного пьян, расстроен и близорук, а вместе с тем дома его ждала жена и четверо чудных детишек. Но разве об этом он мечтал? Его дед был сапожником, как и отец, и дядя, а ему просто досталось семейное дело, и никто не спрашивал его, хочет он этого или нет. Рутинная работа, глупая жена и четверо вечно грязных голодных и галдящих детей – вот что он получил. Черт бы все это побрал.

Мимо промчалась карета, едва не задавив несчастного. Мужчина вскочил на ноги. Подхватив камень, он размахнулся и кинул его в обидчика. Далеко. Не попал.

– Грязная собака, – выругался сапожник.

А еще ночь способна убивать.

– Добрый человек, какой сегодня день? – спросил Эдвард.

– Пятница, – ответил мужчина, вытерев нос рукавом.

– Гм… больше похоже на воскресенье, – сказал вампир, задумавшись.

Сапожник махнул рукой на странного незнакомца и зашагал дальше, но тот снова преградил ему путь.

– Ну что тебе еще? – грубо произнес сапожник, смачно выругавшись.

Эдвард причмокнул, предвкушая скорую трапезу.

– Хотите сыграть в игру, любезный? – вампир лукаво улыбнулся.

– Что ты мелешь?..

– Ты убегаешь, я догоняю, – перебив сапожника, сказал граф.

– Я не…

Страх, как ведро холодной воды, отрезвляюще подействовал на мужчину. Очень странные зубы были у этого господина. Клыки гораздо длиннее, чем у обычного человека, как в байках про вампиров. Вот только сейчас байка перестала быть глупой детской страшилкой, обретая реальную основу.

– Кто ты такой? – дрожащим голосом спросил сапожник.

– Твоя смерть, – усмехнулся Эдвард. – Я охотник, а ты моя жертва. Так что будь добр, доставь мне удовольствие и посопротивляйся чуток. Иначе мне будет неинтересно.

Мужчина, раскрыв рот, в ужасе глядел на Эдварда, не имея возможности пошевелиться.

– Ну, беги же. Может тебе еще удастся спасти себя, – улыбнулся вампир.

Сапожник бросился в сторону. Эдвард медленно двинулся за ним, устало вздохнув. И так каждый раз. Никакой фантазии у этих людей.

Вскоре граф нашел свою жертву, пытающеюся перелезть через забор чьего-то особняка.

Вампир с легкостью сдернул его вниз, и, схватив за грудки, поднял на ноги.

– Может, тебе станет легче – мне это тоже не приносит удовольствия, – ответил Эдвард. Соврал, конечно.

Вампир уже приметил подходящее место, где можно было расправиться со своей жертвой. Спустя несколько минут он прижал несчастного к стене.

– Ты ведь заботился о своем здоровье? – поинтересовался Эдвард. – Ладно. Можешь не отвечать. Я это и так пойму по твоей крови.

Сапожника трясло как от лихорадки.

Граф нащупал сонную артерию на шее мужчины и улыбнулся.

– Больно не будет. Только если со всем чуть-чуть…

Вампир жадно впился клыками в шею. Эдвард чувствовал, как мужчина слабеет в его руках, не пытаясь сопротивляться. Наконец граф остановился, выпустив свою жертву.

Сапожник упал на грязную кучу, едва дыша.

– Я могу продлить твое существование на несколько веков. Ты хочешь этого? – опустившись на корточки перед мужчиной, спросил Эдвард.

Сапожник, не моргая, смотрел на своего убийцу, проклиная все свои прошлые мысли и вспоминая все известные ему молитвы.

– Ты станешь вампиром. Весь мир будет у тебя на ладони, конечно, придется забыть о своих родственниках. Ну, так что?

– Занимаешься благотворительностью? – спросила Анна, возникнув рядом с Эдвардом.

– Мне всегда так жаль их, – печально произнес граф.

Анна возникла позади, неслышимая и почти невидимая – стояла, как тень, как фантом в ночи и с интересом наблюдала за Эдвардом. Точнее – за его жертвой. Мужчина в ужасе смотрел на вампира, не произнося не слова. «Дева Мария, защити», – молил он про себя. Взгляд Эдварда завораживал, гипнотизировал, поглощал – в этом взгляде словно отражалась вся боль и весь страх несчастного сапожника.

– Ну что, ты этого хочешь? – переспросил Эдвард.

Мужчина не знал, что следует ему говорить и что делать, точнее – понимал, что ничто его уже не спасет.

Анна сделала шаг назад и окончательно слилась с ночью. Ей не доставляло удовольствия наблюдать, как питаются вампиры – что, впрочем, никоим образом не отменяло ее потребности в пище. Кровь… Не только кровь, но и агония жертв – без этого нельзя было почувствовать всю сладость трапезы.

Она услышала сдавленный предсмертный крик мужчины – настолько короткий и тихий, что никто из людей не смог бы его услышать. Завтра здесь, на мостовой, найдут его труп и наверняка даже не обратят особого внимания… Конечно, это же не герцог Фридрих фон Валленштайн, а какой-то никому не нужный человечек – один из многих. Так она обычно и относилась к своим жертвам.

Анна уже не была голодна – она нашла свою жертву на пустых улицах ночной Праги. Теперь, когда Фридрих мертв, она не видела смысла голодать, ждать тех нестерпимых приступов, когда мысли сводятся лишь к одному – победить Голод! Анна ясно помнила, как ее одолевала только одна мысль: «Кровь, кровь, кровь…».

Сегодня все было куда проще. Она неспешно брела по тихой мостовой, оставаясь незаметной для людей. Даже если бы ее первостепенной целью не была охота, она все равно не ушла бы отсюда – настолько волшебными были эти часы. Здесь не было случайных людей – добропорядочные горожане сидели сейчас в тепле домашнего очага со своими семьями. В то время как по улицам разгуливали прелюбопытнейшие личности…