Текст книги "Ошибки, которые были допущены (но не мной). Почему мы оправдываем глупые убеждения, плохие решения и пагубные действия"

Автор книги: Кэрол Теврис

Соавторы: Эллиот Аронсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

К тому времени, когда супруги в своих спорах скатываются до взаимных оскорблений и обвинений, сама цель их ссор меняется. Это уже больше не попытка решить проблему или даже убедить другого изменить его (или ее) поведение – теперь их цель лишь ранить, оскорбить, одержать верх. Вот почему тог, кого стыдят, снова и снова пытается оправдать себя, отказывается идти на компромисс, и во взаимоотношениях супругов может появиться самое разрушительное чувство: презрение. Психолог Джон Готтман в своем новаторском фундаментальном исследовании более 700 супружеских пар, которые он наблюдал на протяжении ряда лет, сделал вывод, что презрение – критика, пронизанная сарказмом, оскорблениями и насмешками – один из самых серьезных сигналов того, что отношения покатились под откос [211]  [211] John Gottman (1994), Why Marriages Succeed or Fail. New York: Simon Schuster. О Фреде и Ингрид читайте на с. 69.


[Закрыть]. Готтман приводит такой пример:

Фрэд: Ты забрала мои вещи из химчистки?

Ингрид (передразнивая): «Ты забрала мои вещи из химчистки?». Сам забирай свои чертовы вещи. Я что, твоя горничная?

Фрэд: Вряд ли. Если бы ты была моей горничной, ты бы, по крайней мере, знала, как делать уборку.

Подобные окрашенные пренебрежением пикировки разрушают брак, так как уничтожают те самые важные вещи, которые самооправдания призваны защищать: наше самоуважение, желание быть любимым, хорошим и уважаемым человеком. Презрение – это последний вердикт партнеру: «Я не уважаю тебя: такого, какой ты есть». Мы верим, что презрение – это предвестник развода, не потому что оно отражает психологическую отчужденность партнеров. Презрение появляется после долгих лет мелких ссор и перебранок, которые, как у Дебры и Фрэнка, раз за разом приводят только к очередной безуспешной попытке заставить другого человека вести себя иначе. Это сигнал того, что супруг сдался и думает: «Нет смысла надеяться, что ты когда-нибудь изменишься; в конце концов, ты такой же (такая же) как твоя мать». Гнев отражает надежду на то, что проблема все же может быть решена. Когда он перегорает, то остается лишь пепел негодования и презрения. А презрение – это верный признак безнадежности.

* * *

С чего начинаются проблемы: с неудовлетворенности мужчины и женщины своими отношениями или же с их негативного восприятия друг друга? Я несчастлива с тобой из-за твоих личных недостатков или мое недовольство твоими существенными личными недостатками (а не вполне простительными причудами или внешними обстоятельствами) приводит к тому, что я несчастлива с тобой? Это, несомненно, действует в обоих направлениях. Но так как в начале отношений (в большинстве случаев) люди ни на что не жалуются, психологи наблюдали за парами в течение продолжительного времени, чтобы выяснить, что портит взаимоотношения в одних парах, но не влияет на другие. Они пришли к выводу, что негативные мысли и претензии друг к другу обычно возникают первыми и не зависят от того, насколько часто партнеры злятся друг на друга, испытывают депрессию или другие негативные эмоции [212]  [212] См., например, Benjamin R. Karney and Thomas N. Bradbury (1995), «The Longitudinal Course of Marital Quality and Stability: A Review of Theory, Method, and Research», Psychological Bulletin, 118, pp. 3-34; и Frank D. Fincham, Gordon T. Harold, and Susan Gano-Phillips (2000), «The Longitudinal Relation between Attributions and Marital Satisfaction: Direction of Effects and Role of Efficacy Expectations», Journal of Family Psychology, 14, pp. 267–285.


[Закрыть]. Счастливые и несчастливые партнеры по-разному думают о поведении друг друга, даже если реагируют на одинаковые ситуации или поступки.

Вот почему мы считаем, что самооправдания являются главными «убийцами» брака. Каждый из супругов борется с внутренним диссонансом, вызванным конфликтами и раздражением, трактуя поведение партнера по-своему. Эти объяснения, в свою очередь, подталкивают их к спуску с пирамиды. Те, кто вступает на этот путь стыда и обвинений, заканчивают тем, что переписывают полностью историю своего брака. В результате они продолжают искать подтверждение своему негативному отношению друг к другу. Если раньше супруги не обращали внимания на мелкие проблемы, то теперь они их раздувают и используют как новые доказательства своей переписанной заново истории совместной семейной жизни. Как только новая история обрела форму, муж и жена, постоянно думая о своих проблемах или обсуждая их с сочувствующими им друзьями, совершенно забывают о хороших качествах партнера, из-за которых они когда-то друг в друга влюбились.

Переломным моментом, после которого пара начинает переписывать историю своей любви, Готтман считает ситуацию, когда «волшебное соотношение» опускается ниже отметки пять к одному: позитивных эмоций, проявляющихся в общении друг с другом (таких как любовь, привязанность и юмор), у счастливых пар в пять раз больше, чем негативных (таких как раздражение или жалобы). Важно не то, как часто пары ссорятся: эмоциональные люди могут ссориться и по десять раз в день, а спокойные люди – раз в десять лет – важно соотношение ссор и позитивного общения. «Эмоциональные люди с неустойчивым настроением могут орать и кричать друг на друга, но они в пять раз больше времени будут уделять позитивному общению, показывая, что любят друг друга, и стараясь загладить свою вину», – пишет Готтман. Тихие, сдержанные пары будут менее страстными, но и ссориться они станут в пять раз реже, и коэффициент снова будет равным пяти к одному [213]  [213] Gottman, «Why Marriages Succeed or Fail», p. 57; примеч.7.


[Закрыть]. Если соотношение больше или равно 5:1, то каждый негативный момент в целом компенсируется позитивными. Например, социальный психолог Айала Пайнс в своем исследовании ухудшения отношений в браке описывает, как счастливая в браке женщина, которую она называет Эллен, справилась с диссонансом, вызванным тем, что ее муж не смог подарить ей подарок на день рождения. «Я хотела, чтобы он подарил мне что-нибудь. Что угодно. Я сказала ему об этом, так как я всегда говорю ему о моих мыслях и чувствах, – рассказывает Эллен. – И когда я говорила ему это, я думала о том, как хорошо, что я могу открыто делиться с ним своими чувствами, даже негативными… Мое плохое настроение быстро прошло, как летний дождь» [214]  [214] Цитируется в: Ayala M. Pines (1986), «Marriage», in C. Tavris (ed.), «Every-Woman's Emotional Well-Being». New York: Doubleday. История Эллен на с. 191; Донна и ее «книга ненависти» на сс. 190–191.


[Закрыть].

Но когда соотношение хорошего и плохого падает ниже отметки 5:1, люди разрешают диссонанс, вызванный такими же событиями, так, что отчуждение между ними только увеличивается. Пайнс рассказывает о том, как несчастная в браке женщина Донна реагирует на ту же проблему, которая расстроила Эллен: муж тоже не подарил ей на день рождения подарок. Но если Эллен приняла то, что ее муж никогда не сможет сравниться с Биллом Гейтсом, когда речь идет о подарках близким, то Донна сделала совсем другие выводы:

«Одной из последних капель, укрепившей мое решение развестись, стал мой день рождения. Этот праздник всегда был очень важен для меня. В шесть утра мне позвонил двоюродный брат из Европы и поздравил меня с днем рождения. Этот человек находился за тысячи миль от меня и вспомнил обо мне. А он сидел рядом, слушал это и даже не поздравил меня…

И, знаете, я внезапно поняла, что есть они – те люди, кто по-настоящему меня любят, а этот человек просто-напросто меня не цент. Он меня не ценит, а значит, и не любит. Если бы любил, то не обращался бы так со мной. Ему бы хотелось сделать для меня что-нибудь особенное».

Конечно, вполне возможно, что муж Донны не любит и не ценит ее. И, конечно, мы не знаем его мнения о ситуации с подарком. Быть может, он годами пытался подарить ей удачный подарок, но ни один из них ей не понравился. Вероятно, большинство людей не станут разводиться из-за того, что их супруг не подарил им на день рождения подарок. Так как Донна решила, что поведение ее мужа не только неисправимо, но и невыносимо, теперь она считает любой его поступок неоспоримым доказательством того, что «он меня не ценит, он меня не любит». Донна даже зашла дальше, чем другие недовольные супруги: она рассказала Пайнс, что вела специальный «дневник ненависти», в который записывала все поступки мужа, огорчавшие или расстраивавшие ее. Эти записи были для нее подтверждением правильности ее решения о разводе.

Когда отношения пары опускаются до этого уровня, супруга также начинают пересматривать свои воспоминания. Теперь желанием обеих сторон становится не отправить побыстрее все дурное «вниз по течению реки», а наоборот – вытащить его на поверхность. Искажение прошедших событий или полная амнезия, когда прошлого как будто вообще не было – еще одна причина мыслей о том, что супруга вступили в брак с совершенно чужим им человеком, да еще и не слишком привлекательным. Медицинский психолог Джули Готтман проводила психотерапию несчастливых пар. Когда она спросила у одной женщины: «Как вы познакомились с мужем?» – женщина презрительно ответила: «В университете. Тогда я ошиблась, думая, что он умный» [215]  [215] Julie Schwartz Gottman (ed.) (2004), «The Marriage Clinic Casebook». New York: W.W. Norton. История этой семейной пары приведена в главе 4, «Extramarital Affairs: The Pearl in the Oyster», by Julie Gottman, p. 50.


[Закрыть]. «Редактируя» свои воспоминания, женщина полностью перекладывает всю вину на мужа: это не она сделала ошибку, выбрав его, а он обманул ее, прикинувшись умным.

Джон Готтман замечает: «Я пришел к выводу, что лучше всего предсказывает будущее семейной пары то, каким образом супруги рассказывают о своем прошлом» [216]  [216] John Gottman, «Why Marriages Succeed or Fail», p. 127; его описание 46 семейных пар, см. с. 128; примеч. 7.


[Закрыть]. «Переписывание» истории их отношений начинается еще до того, как пара понимает, что их брак в опасности. Готтман и его сотрудники провели глубинные интервью 56 пар, 47 из них они смогли опросить еще раз тремя годами позже. Во время первого интервью, никто из пар не планировал расставаться, но исследователи смогли безошибочно определить семь пар, которые впоследствии расстались (из сохранившихся 40 пар, ученые точно определили 37, которые останутся вместе – впечатляющая точность). Те 7 пар, которые впоследствии расстались, начали «переписывать» историю своих отношений уже в первом интервью, рассказывая грустные истории и приводя подробности в подтверждение своих слов. Например, они говорили Готтману, что вступили в брак не из-за того, что были влюблены и не могли обойтись друг без друга, а потому что брак представлялся «естественным следующим шагом их отношений». По воспоминаниям разведенных супругов, первый год их брака был полон неоправданных ожиданий и разочарований. «Сразу многое пошло не так, но я уже не могу привести конкретных примеров», – говорит мужчина, который вскоре развелся с женой. Счастливые же пары вспоминают эти проблемы иначе, называя их «шероховатостями» в отношениях, которые они с гордостью преодолели, перенося размолвки с юмором и любовью.

Благодаря свойству нашей памяти пересматривать прошлое для оправдания наших решений, ко времени развода многие пары не могут вспомнить причину, по которой они вступили в брак. Будто им сделали «терапевтическую лоботомию» и удалили воспоминания о счастливых моментах. Мы часто слышим: «Уже через неделю после брака я поняла, что совершила ужасную ошибку». «Но почему же тогда у тебя трое детей, и ты уже 27 лет замужем за этим человеком?». – «О, я не знаю, я просто считала это своим долгом. Наверное».

Безусловно, некоторые люди решаются на развод обдуманно, взвесив все «за» и «против», но для большинства это решение связано с пересмотром прошлого и попытками ослабить диссонанс. Как мы узнаем об этом? Проблемы могут оставаться прежними, но как только один из супругов или оба решают расстаться, оценки проблем меняются. До тех пор, пока пара считает, что сюит сохранять неидеальный брак, они стараются уменьшить диссонанс таким способом:

«Все не так уж и плохо».

«Большинство браков еще менее счастливы, чем мой, во всяком случае, не счастливее, чем мой».

«Он забыл о моем дне рождения, но он делает много других вещей, показывая свою любовь ко мне».

«Да, у нас есть проблемы, но я люблю ее/его, несмотря ни на что».

Но с того момента, как один из супругов или оба начнут думать о разводе, они будут искать способы ослабления диссонанса, оправдывающие решение уйти:

«Этот брак действительно полная неудача».

«Он забыл о моем дне рождения. Выходит, что он меня не любит».

И, конечно же, безжалостные слова, которые говорят многие люди, покидающие своего супруга или супругу посте 20 или даже 30 лет брака: «Я никогда тебя не любил (а)».

Жестокость последней фразы состоит в том, что эта ложь нужна лишь для оправдания своих поступков. Супруги, расстающиеся по объективным причинам, например, один из супругов физически или психологически обижает и оскорбляет другого – никогда не скажут такого. Им просто не нужны дополнительные самооправдания. То же самое касается и тех пар, которые расстаются дружелюбно, а так же тех, кто сохраняет теплые дружеские чувства, когда проходит какое-то время, и боль, вызванная расставанием, стихает. Они не видят необходимости в том, чтобы представлять злодеем своего бывшего партнера или забывать о счастливых временах, так как они могут сказать: «У нас не получилось, жаль», «Мы просто слишком отдалились друг от друга» или «Мы были так молоды, когда поженились, и многого тогда не понимали». Но когда развод болезненный, тяжело переживается, связан с денежными проблемами и особенно, когда расстаться хочет только один из супругов, обе стороны будут переживать целый спектр негативных эмоций. В дополнение к гневу, тоске, обиде и душевным страданиям, эти пары будут испытывать и боль диссонанса. Именно этот диссонанс, а также то, как люди пытаются с ним справиться, являются важными причинами мстительности после развода.

Тот, кого бросили, может страдать от диссонанса, болезненного для его эго: «Я – хороший человек и был отличным партнером» и «Мой супруг покидает меня. Как это могло произойти?». Все это приводит к выводу, что вы не такой уж хороший человек, каким себя считали, а также были плохим супругом, но мало кто из нас станет избавляться от диссонанса, снижая свою самооценку. Гораздо легче «бросать камни» в своего партнера и переложить вину на него/на нее, т. е. говорить о том, какой он/она трудный и эгоистичный человек, и вы, мол, это поняли только теперь.

Если же вы сами бросаете партера, то вам также нужно ослабить диссонанс, чтобы как-то оправдать свои действия, причиняющие боль тому, кого вы когда-то любили. Но вы ведь хороший человек, а хороший человек не станет причинять боль другим. Значит, ваш супруг заслуживает, чтобы его/ее отвергли, возможно, даже больше, чем вам раньше представлялось. Людей, наблюдающих за разводом, часто удивляет необоснованная мстительность со стороны человека, инициировавшего развод. То, что они наблюдают, это механизм уменьшения диссонанса в действии. Одна наша подруга, рассказывая о разводе сына, говорила: «Я не понимаю свою невестку. Она оставила моего сына ради другого человека, который обожает ее, но она не выйдет за него замуж и не хочет работать полный рабочий день только для того, чтобы мой сын выплачивал ей алименты. Моему сыну пришлось пойти на работу, которая ему не нравится, чтобы удовлетворить ее запросы. Учитывая, что это она его бросила, то, как она обращается с моим сыном, кажется необъяснимо жестоким и мстительным». Но, с точки зрения ее бывшей невестки, однако, ее поведение по отношению к бывшему мужу – оправдано. Если он был таким замечательным парнем, она бы осталась с ним, не правда ли?

Медиаторы бракоразводных процессов и все, кто пытались помогать разводящимся друзьям, имели возможность наблюдать за процессом изнутри. Медиаторы Дональд Сапоснек и Чип Роуз описывают «…склонность одного из супругов отзываться о другом пренебрежительно, например: „Он – слабый человек и склонный к насилию пьяница“ или „Она двуличная, эгоистичная, паталогическая лгунья, которой нельзя доверять“. Эти излишне негативные, бескомпромиссные характеристики, которые разводящиеся и конфликтующие пары применяют друг к другу, укореняются и потом уже не изменяются» [217]  [217] Donald Т. Saposnek and Chip Rose (1990), «The Psychology of Divorce», in D.L. Crumbley and N.G. Apostolou (eds.), Handbook of Financial Planning for Divorce and Separation. New York: John Wiley. Их статья доступна в Интернете по адресу http://www.mediate.com/articles/saporo.cfm. Классическое исследование того, как семейные пары реконструируют воспоминания о своей семейной жизни и друг о друге: см.: Janet R. Johnston and Linda E. Campbell (1988J, Impasses of Divorce: The Dynamics and Resolution of Family Conflict. New York: Free Press.


[Закрыть] Причина кроется в том, что когда супруги начинают унижать и оскорблять друга, ослабляя диссонанс для защиты собственного эго, им требуются все новые оправдания своей позиции. Таким образом, они яростно борются за каждый доллар, который «им принадлежит по праву», а другая сторона «не заслуживает и цента», не разрешают бывшему супругу встречаться с детьми или мелочно контролируют все детали этих встреч, так как «послушайте, это ведь мой бывший, он ужасный человек!». Ни одна из сторон не задумывается, что весь этот ужас может быть результатом невыносимой ситуации, возникшей из-за их собственного поведения. Каждый поступок одного из партнеров вызывает месть и самооправдания другой стороны, и наоборот, и так раскручивается спираль взаимной враждебности. Каждый партер, спровоцировавший другую сторону на плохой поступок, использует этот плохой поступок и для того, чтобы оправдать собственную месть, и для того чтобы показать «дурные и злобные» качества бывшего супруга/супруги.

К моменту обращения к медиаторам [†††]  [†††] Медиатор – физическое лицо, которое две спорящие стороны, обратившиеся в суд, признают посредником, способным выработать взаимоприемлемое соглашение, примирить их. Практика медиации широко распространена в США и других западных странах. В России процедура медиации закреплена Федеральным законом «Об альтернативной процедуре Урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» № 193-ФЗ от 27 июля 2010 г., кроме того, официально утверждена Программа подготовки медиаторов. В столице и регионах открылись центры медиации, появились программы по обучению медиации, организуются научно-практические конференции и форумы, стала выпускаться специализированная литература для медиаторов. – Примеч. ред.


[Закрыть] пары находятся в очень плохих отношениях, они уже почти у подножия пирамиды. Дон Сапоснек рассказал, что принимал участие в более чем 4000 процессах, в которых бывшие супружеские пары оспаривали права опеки над детьми. Он сообщает: «Я никогда не слышал, чтобы один из родителей сказал: „Ты знаешь, я думаю, что ты будешь лучшим родителем, чем я“. Это практически всегда выливается в спор, так как каждый считает себя лучшим и более достойным отцом или матерью, у которого/ой более близкие отношения с детьми, чем у оппонента. Они не признают у своего бывшего партнера никаких достоинств, и даже если признают, что мстят ему/ей, всегда оправдывают это, заявляя: „Он(а) этого заслужил(а), ведь он(а) разрушил(а) нашу семью!“. Соглашение, к которому они приходят, почти всегда является компромиссом, при этом они говорят: „Я отказался от своей позиции, так как меня принудили к этому. Я устал(а) бороться. У меня закончились деньги на оплату услуг медиатора… но в любом случае я лучший родитель (чем она или он)“».

Из теории диссонанса следует, что самую сильную потребность оправдать свой развод будут испытывать те люди, которые поначалу сильно сомневались, стоит ли разводиться, или чувствуют свою вину за то, что развод был их односторонним решением. В свою очередь, брошенный партнер отчаянно хочет отплатить за такое несправедливое и жестокое отношение к себе. Поскольку обе стороны вспоминают и прошлые, и недавние примеры ужасного, по их мнению, поведения своего бывшего супруга/-ги, оправдывающие их новые интерпретации этих прошлых событий, бывший супруг/-га представляется им законченным негодяем/-кой. Самооправдание – путь, на котором сомнения превращается в уверенность, чувство вины – в ненависть. История любви становится летописью ненависти.

* * *

Наша коллега Леонора Тифер, медицинский психолог, рассказала нам о супружеской паре (им было около 40 лет, и они состояли в браке десять лет), проходившей у нее курс терапии. Они не могли решиться завести детей, так как каждый из них хотел быть уверенным, что они оба этого хотят, еще до того, как они начнут обсуждать этот вопрос. Они не могли договориться, как разрешить противоречие между ее амбициями а профессиональной карьере и их совместной жизнью, так как жена считала, что имеет право работать столько, сколько хочет. Они также ссорились из-за того, что муж пил, так как считал, что никто не вправе мешать ему пить алкоголь столько, сколько ему хочется. У обоих были любовники, по каждый оправдывал это как ответ на поведение другого.

Но эти обычные, хотя и сложные, проблемы не так сильно угрожали их браку, как их упрямые самооправдания. «Они не понимают, чем необходимо жертвовать, чтобы стать счастливой парой, – говорит Тифер. – Каждый из них хочет делать то, что хочет или „должен“, и они не могут обсудить важные вопросы, которые относятся к их совместной жизни как супружеской пары. И пока они негодуют друг на друга, они избегают необходимости обсуждать эти проблемы, так как обсуждение потребует от них компромиссов и готовности учитывать точку зрения партнера. Они не умеет сочувствовать друг другу и проявлять эмпатию, так как каждый из них считает поведение другого неразумным и безответственным. Таким образом, они вспоминают старые обиды, чтобы оправдать свою сегодняшнюю позицию и нежелание что-либо менять и прощать друг друга».

Напротив, супруги, успешно прожившие друг с другом долгие годы, нашли способ минимально использовать самооправдания, и это показывает, что они способны ценить своего партнера и сочувствовать ему, а не пытаться всегда защищать «свою территорию». Успешные пары со стабильными отношениями готовы выслушать критику, опасения и предложения партнера, не прибегая к самооправданиям. Нам представляется, что они умеют, когда нужно, уступать и не злоупотребляют самооправданиями вроде: «Уж такой я человек». Они ослабляют диссонанс, вызванный несущественными разногласиями, стараясь не обращать внимания на мелочи, а если совершают ошибки или возникают серьезные проблемы, то устраняют диссонанс, исправляя ошибки и решая проблемы.

Мы опросили несколько пар, которые вместе уже много лет и вызывают восхищение у Фрэнка и Дебры. Эти супруги считают, что у них очень прочный брак и теплые взаимоотношения. Мы не спрашивали их: «В чем секрет того, что вы вместе столько лет?» – так как люди редко знают ответ на этот вопрос. Они ответят что-то банальное и бесполезное, вроде: «Мы никогда не ложимся спать, пока не помиримся» или «Мы оба очень любим гольф» (Очень многие счастливые пары как раз ложатся спать, поссорившись, так как не хотят спорить, когда чувствуют себя слишком уставшими для решения проблем, и у многих счастливых пар нет общих хобби и интересов). Мы спросили эти пары, как им годами удавалось разрешать диссонанс, вызванный противоречием между «Я люблю этого человека» и «Иногда он делает что-то такое, что выводит меня из себя».

Один из самых интересных ответов пришел от пары, которую Мы назовем Чарли и Максин, состоявшей в браке более 40 лет. Как и у всех пар, у них было много мелких разногласий, которые могли легко перерасти в раздражение, но они решили просто принять их как жизненные реалии и не дуться друг на друга по этому поводу. Чарли говорит: «Я люблю ужинать в пять, а моя жена – в восемь. Мы пришли к компромиссу: мы едим между пятью и восемью». Но особенно интересно то, как они решают серьезные проблемы. Когда они влюбились друг в друга (тогда им было едва за двадцать), Чарли привлекла безмятежность Максин. Это было нечто манящее, будто тихий оазис в бурном мире. Она же была заворожена его неудержимой энергией, которую он вкладывал во все: от поиска идеального персика до написания идеального по стилю предложения. Но та страстность, которую она любила в нем, когда речь идет о любви, сексе, путешествиях, музыке и кино, пугала ее, когда он был в гневе. Если он был зол, он кричал, стучал по столу – в ее семье такого никогда не было. Через несколько месяцев брака, она сказала ему со слезами на глазах, что его гнев ее пугает.

Первой реакцией Чарли было желание оправдаться. Он не думал, что повышать голос – хорошо, но он считал это своей чертой, неотъемлемой частью своей индивидуальности. «Мой отец тоже кричал и стучал по столу, – говорил он ей. – Так делал и мой дед! Это мое право! Я ничего не могу с этим поделать. Так поступают мужчины! Ты хочешь, чтобы я был как те нытики, которые вечно болтают о „чувствах“?». Но однажды он перестал кричать и задумался о том, как его поведение сказывается на Максин, он понял, что, конечно же, он может изменить свое поведение. Медленно и постепенно, он начал отказываться от таких всплесков гнева. Но Максин также должна была измениться и понять, что не всегда вспышки злости и гнева так уж опасны и плохи. («В моей семье никто никогда не показывал, что злится. Так что я считала приемлемым только такой стиль поведения»). Когда она научилась отличать обоснованный гнев от неприемлемых способов его выражения (например, ударов по столу) и, кстати, от неконструктивных попыток скрывать гнев – таких, например, как зарыдать и убежать – такой была ее собственная «неизменная» привычка.

Спустя годы, возникла другая проблема – проблема, которая развивается медленно, так бывает у многих пар, которые первоначально разделили обязанности на основе того, кто из супругов лучше в том или ином деле. Оборотной стороной спокойствия Максин была застенчивость и страх перед конфликтами, она бы никогда не стала жаловаться на плохую еду или дефекты какого-то товара. Так что это Чарли всегда приходилось относить в гарантийный ремонт испортившийся кофейник, звонить в службу сервиса магазинов, чтобы на что-то пожаловаться или добиваться от хозяина съемной квартиры, чтобы починили сантехнику. «Ты в этом деле куда лучше, чем я», – говорила она, и он соглашался, так как это было правдой. Однако с течением времени Чарли начал уставать от этой обязанности. Его начала раздражать пассивность Максин. «Почему всегда я один должен делать эти неприятные вещи?» – говорил он себе.

Настал переломный момент. Он мог смириться и продолжить делать всю «грязную работу», но он поступил иначе. Он решил, что, возможно, пришло время Максин стать более настойчивой и уверенной – это было бы полезно для нее во многих ситуациях, не только в браке. Сначала Максин сказала: «Я такая, какая есть. Ты знал это, когда женился на мне. Кроме того, нечестно менять правила после стольких лет». Но когда они продолжили обсуждать эту проблему, она сумела услышать его, усмирив свои инстинкты самозащиты. Как только это случилось, она смогла понять его чувства и то, почему он считает такое разделение обязанностей нечестным. Она поняла, что ее возможности не так уж ограничены, как она раньше думала. Она посетила курсы по избавлению от застенчивости (тренингу ассертивности), воспользовалась на практике тем, что она там усвоила, стала более уверенной в себе и начала получать удовольствие от выражения своих истинных мыслей и чувств, что обычно приносило результат. Чарли и Максин объяснили, что он вовсе не превратился в овечку, а она – в волка; личностные качества, жизненный опыт, генетика, темперамент – все это накладывает ограничения на возможности для изменений [218]  [218] Jacobson and Christensen, «Acceptance and Change in Couple Therapy», примеч. 3, обсуждаются новые подходы, помогающие партнерам принять друг друга, вместо того, чтобы каждый из них вынуждал другого измениться.


[Закрыть]. Но каждый из них изменился. Теперь их отношения стали более уравновешенными, он стал мягче, а она – научилась конструктивно демонстрировать свой гнев и быть настойчивее.

В счастливом браке споры, разногласия, разные привычки и даже сердитые ссоры могут сблизить супругов, помогая им узнать друг о друге что-то новое и пересмотреть представления о собственных возможностях или ограничениях. Это не всегда легко. Отказаться от самооправданий, которые прикрывают наши ошибки, защищают наше желание делать все так, как нам хочется, а также научиться свести к минимуму ту боль, которую мы причиняем тем, кого любим, – все это требует нелегких и иногда болезненных изменений. Без самооправданий мы можем лишиться эмоциональной защиты, стать уязвимыми и потонуть в пучине своих сожалений и утрат.

Тем не менее, в конечном счете, мы считаем, что это того стоит: как бы ни было больно и трудно избавляться от самооправданий – в результате мы узнаем очень важные вещи о себе и обретем мир, прозорливость и гармонию. В возрасте 65 лет феминистская писательница и активистка Вивиан Горник написала честное и блестящее эссе о своих длившихся всю жизнь попытках найти верный баланс между работой и любовью и вести жизнь, основанную на безупречных эгалитарных принципах, в обеих этих сферах. «Я так часто писала об одиночестве, так как не могла понять того, почему я сама была одинока», – пишет она. Годами ответом на этот вопрос, как для нее, так и для многих других людей ее поколения, был сексизм: патриархальные мужчины заставляли сильных, независимых женщин делать выбор между карьерой и отношениями. Этот ответ нельзя сбрасывать со счетов, так– как сексизм загубил или испортил многие браки. Но сейчас Горник поняла, что это, хотя и правильный, но неполный ответ. Оглядываясь назад и отказавшись от таких комфортных самооправданий, она смогла увидеть, какова ее собственная роль в том, как складывались ее отношения, роль в определении стиля своих отношений, поняв, что: «…во многом причина моего одиночества была во мне самой – в моей злости, в моем эгоцентризме, а не в сексизме».

«На самом деле, – пишет она, – я была одинока не из-за своих политических взглядов, а потому что я просто не знала, как достойно жить вместе с другим человеком. Во имя равенства я мучила каждого мужчину, которого я любила, пока он не бросал меня: я замечала каждую их ошибку, никогда ничего не прощая, всегда требовала их к ответу, что изматывало нас обоих. Безусловно, во всем, что я говорила, были зерна истины, но я нагромоздила такую гору этих зерен, что она похоронила под собой нашу любовь» [219]  [219] Vivian Gornick (2002), «What Independence Has Come to Mean to Me: The Pain of Solitude, the Pleasure of Self-Knowledge», in Cathi Hanauer (ed.), «The Bitch in the House». New York: William Morrow, p. 259.


[Закрыть].