Текст книги "Крадущийся кот"

Автор книги: Кэрол Нельсон Дуглас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

– Да, здорово, и я не нуждаюсь в том, чтобы меня теперь еще и словесно истязали.

– Доктор и медсестра выполняют свою работу. Любой | профессиональный медик или полицейский сразу опре– I делит, что вы – жертва целенаправленного избиения.

– «Жертва». Какой великолепный бюрократический термин!

– Успокойтесь. Я знаю, что вы круты. Я знаю, что вы упрямы. Так что можете не притворяться, что вы сильнее, чем есть на самом деле.

– Нет, я буду, потому что я не дылда под два метра ростом и не ношу пистолет и полицейский жетон!

Молина замерла на секунду, потом пожала плечами и отвернулась, а потом сделала нечто несусветное: сбросила свои туфли на низком каблуке и стала на пару сантиметров ниже.

– Так лучше?

Злость, клокотавшая внутри у Темпл, внезапно иссякла, не найдя выхода.

– Чуть-чуть. Слушайте. Если бы я подвергалась домашнему насилию, я бы первая разоралась на всю вселенную. Честно. Но это были совершенно незнакомые люди.

– Уличные грабители отбирают кошелек, угрожая оружием, или толкают, срывают сумку и убегают. Но никогда не топчутся вокруг, обрабатывая ограбленного кулаками.

– Может, это были грабители-садисты.

– Оставьте эту чушь при себе. Что это за парень с вами?

– Я же говорила – сосед. Что такого, что он подвез меня до больницы? Если бы он не настоял, я бы вообще сюда не поехала – и теперь его же еще подозревают в насилии?! Вот и делай после этого добро людям!

– Мы обязаны задавать вопросы, – сказала Молина терпеливо. – Врачи, медсестры и полицейские в прошлом не делали этого – а расплачивались женщины и дети. Вы знаете, что треть всех женщин, обращающихся в «скорую», являются жертвами домашнего насилия?

Сухая статистика оказалась выше любых аргументов.

– Нет, я не знала… Так много?

– И это только те, что обращаются. В это число не входят крутые гражданки вроде вас, которые не желают идти к врачу.

– Мама дорогая… Ладно, я поняла, почему вы задаете вопросы. Но вы тоже должны меня выслушать: семейное насилие – не мой случай, поверьте.

– Очень многие это отрицают. – Молина подняла ладонь, предупреждая дальнейшие восклицания со стороны Темпл. – К тому же, ваш случай все еще не ясен для меня.

– Может быть, потому что я не все рассказала. Молина облокотилась о стену:

– Так расскажите.

И Темпл рассказала, не желая этого делать, но еще меньше желая быть заподозренной в том, что ее избил любовник… Молина слушала внимательно, но по ее лицу невозможно было прочесть, о чем она думает.

– Вы сможете опознать этих людей? – спросила она, наконец.

– Хочется надеяться, но, когда вы попадаете в ситуацию вроде этой, трудно бывает рассмотреть и запомнить лица…

– Нужно, чтобы вы взглянули на несколько фотографий. Например, завтра, когда вы отдохнете и поспите.

– Ладно.

– Значит, они спрашивали вас, где Макс Кинселла? Темпл кивнула.

– Вы им сказали?

– Как бы я сказала, если я не знаю?

– Мало ли что вы говорите, – Молина оттолкнулась от стены, надела туфли и бросила на Темпл взгляд из-под своих ужасающе густых и широких бровей. «Господи, как бы эта дылда выиграла, если бы приобрела хоть чуточку женственности!» – подумала Темпл.

– Почему именно сейчас? – Молина опять возвышалась перед ней, высоченная, как всегда. – После исчезновения Кинселлы прошло четыре месяца.

Темпл только недоумевающе потрясла головой.

– Вы должны отнестись к этому серьезно, так что я вынуждена кое-что вам рассказать, хоть и не должна этого делать, – произнесла Молина.

Темгш насторожилась. Кажется, сейчас она услышит птичью песенку, даже если эта птичка – ворона.

Молина недовольно пожевала губами, потом неохотно разлепила их и вылила на Темпл поток сведений, разящих, как пули:

– После исчезновения Кинселлы, а именно – в ночь, когда он исчез, в «Голиафе» был найден труп. Убит ножом, одним точным ударом. Убитый был начальником охраны отеля. Вы знаете, что все казино имеют людей, наблюдающих сверху за игроками через односторонние зеркала и камеры наблюдения? Это официальная практика. Так вот, труп был найден в неофициальном наблюдательном пункте над залом; этот пункт был устроен в вентиляционной трубе кондиционера. Про него никто не знал. Нужно быть очень хитрым и ловким человеком, чтобы устроиться там, да вдобавок заманить туда еще кого-то.

– Выдумаете, Макс…

– Фокусник мог это сделать, но сбежал ли он потому, что нашел своего сообщника мертвым и понял, что будет следующим, или потому, что сам его убил, я не знаю. Я также не знаю, для чего был устроен данный пункт наблюдения – чтобы подсказывать карты сидящим внизу за столами сообщникам или чтобы шантажировать шулеров… какая разница.

– Да уж, какая разница!.. Макс или убийца, или добыча, которую преследует убийца.

– И, если кто-то охотится за ним потому, что он слишком много знает, они не могли выйти на вас, потому что не знали ни кто вы, ни где вы. До тех пор, пока вы снова не появились в «Голиафе» на этой неделе. Вы ведь были завсегдатаем в этом месте, когда Кинселла там работал?

– «Завсегдатаем»!.. Господи, лейтенант, это звучит так, будто я непрерывно шлялась по казино! Да, я встречалась с Максом там пару раз – поужинать и выпить вина. И была на нескольких шоу.

. – Вы же, наверное, знали его программу наизусть.

– Программа, конечно, была одна и та же, но и сам Макс, и аудитория были каждый раз разными. Это было особенностью Макса: он никогда не повторялся. Никогда не делал одну и ту же вещь одинаково.

Молина оценила интересные выводы, проистекающие из этой оценки, не потеряв лица, а потом трезво кивнула:

– Они вас увидели и узнали, и решили получить кое-какие ответы. Это значит, что они в «Голиафе» свои, и что вам опасно там появляться. Есть какая-нибудь возможность отказаться от этой работы?

– К сожалению, нет. Молина покачала головой:

__Тогда оно будет продолжаться в присутствии полиции. Вы бродите вокруг чего-то гораздо более ужасного, чем можете себе представить. Вам просто повезло, что водители поссорились в непосредственной близости от места событий, иначе, даже если вы действительно не знаете, где Макс Кинселла, те двое громил не остановились бы. Похоже, им просто нравилось их занятие.

Темпл кивнула. Повезло.

– Ну, хорошо, – заключила Молина. – Приезжайте завтра прямо с утра в полицейский участок в центре города, чтобы посмотреть фотографии. Я подниму ребят. Если эти парни хотят увидеться с Кинселлой, я хочу увидеться с этими парнями.

– Лучше с ними, чем с ним, – пробормотала Темпл, соскакивая – ой! – с кушетки.

– Что?

– Я сделаю все, что могу, лейтенант, – пообещала Темпл уже у двери и немедленно удрала.

Золотая голова Мэтта согрела ее затуманенный взгляд, точно пятно солнечного света в тоскливом приемном покое. Она направилась прямиком к нему и рухнула в соседнее кресло. Это был длинный и кошмарный вечер.

– Все, я свободна. Никакого рентгена, никакого гипса, никакой инвалидности. Они пытались возложить на меня ответственность в потакании насилию, можешь себе представить? И нам надо сделать остановку у аптеки по пути домой.

Мэтт взглянул на пластиковый больничный браслет с именем у нее на запястье и кивнул, поднимая с пола ее сумку. Ему, впрочем, тут же пришлось поставить ее обратно: к ним приближалась лейтенант Молина. Она затормозила и присела перед Темпл на корточки, невозможно было никуда сбежать от ее пронзительного взгляда и серьезного выражения лица.

– Я знаю, вы не очень прислушиваетесь к тому, что вам говорят официальные лица, но, что бы ни послужило причиной ваших травм, вы все-таки жертва. Жертва преступления. Вот телефон группы психологической поддержки. Позвоните им. Вы будете испытывать ярость; ваша самооценка тоже приняла на себя удар, который был нанесен телу. Не будьте упрямой ослицей. Поговорите с кем-то, кто прошел через подобное.

Темпл сидела и молчала.

– Она права, – сказал Мэтт.

Темпл искоса посмотрела на листок с телефоном. Блин, может быть, им там нужны хорошие пиар-менеджеры.

– Ладно, давайте.

Молина похлопала ее по колену – это Молина-то! – и встала. Она улыбнулась Мэтту одобрительной улыбкой, которой Темпл, например, никогда не удостаивалась:

– Спасибо за оказанную вовремя поддержку.

– Оказывать поддержку – моя профессия. Я работаю на телефоне доверия.

Выразительные брови Молины слегка приподнялись, потом она кивнула:

– Тогда проследите, чтобы она позвонила в группу.

– Я прослежу, чтобы она поняла, что это важно. А Темпл сделает то, что она считает для себя лучшим.

– Лучшее для нее – именно то, что я сказала.

– Р-р-р! – прорычала Темпл тихо, когда Молина ушла. – Что за невыносимая тетка!

Мэтт усмехнулся, следя за удаляющейся темно-синей спиной железной леди.

– Невыносимо правильная. И не отвяжется, пока не добьется своего. Напоминает мне мать-игуменью. Пошли, я отвезу тебя домой.

Домой!.. Какое приятное слово. И как приятно, когда есть кто-то, с кем можно туда возвращаться.

Глава 18 Сосед, за которого не жалко умереть

Когда они, наконец, добрались до дому, и снова, во второй раз за день, стояли перед дверью ее квартиры, Темпл чувствовала себя девяностолетней старушкой. Мэтт на этот раз отпер дверь легко и быстро и пропустил Темпл вперед. Она вошла, удивленная зажженным везде светом. За кухонным столом сидела Электра Ларк и красила ногти в черный цвет.

Увидев Темпл она вскочила и бросилась навстречу, точно вихрь пестрой гавайской расцветки, раскинув руки для объятья и одновременно растопырив пальцы, чтобы не размазать лак. Объятье, таким образом, превратилось в легкое соприкосновение щек, во время которого Темпл почувствовала незабываемый запах духов «Эмерад» – о, только не это!..

Мэтт улыбался широко, как бойскаут:

– Я позвонил Электре, пока ты была у врача. Электра энергично кивнула, ее длинные серьги зазвенели.

– Я открыла дверь запасным ключом, чтобы забрать из вашей квартиры охлаждающие травмпакеты, – сказала она Мэтту. – Они уже в морозилке. Вы, ребятки, явно умираете с голоду? Я могу заказать пиццу.

– Я не хочу есть. – Темпл проковыляла в гостиную и остановилась, пораженная: ее журнальный столик был сдвинут к балкону, диван разложен и застелен чистым бельем.

– Мы не собираемся оставлять вас в одиночестве после того, что случилось, – объявила Электра тоном, не терпящим возражений.

– Мы?.. – растерянно промямлила Темпл.

– Ну, я вот приготовила постель, – скромно сказала Электра. Весь ее вид говорил о том, что она не часто занимается такими низменными житейскими делами. – Мэтт согласился остаться на ночь.

– Да?.. – Темпл обернулась к соседу. – А как же твоя работа?

– Я им позвонил из больницы, предупредил.

– Но я в порядке, мне не нужны няньки. Электра немедленно вмешалась:

– Зато нам это необходимо для спокойствия! Где ваши обезболивающие? Это? Хм. Тайленол. Сегодня ночью вы будете спать, как убитая. Сейчас я вас уложу в постельку, принесу травмпакеты, а потом мы будем ублажать вас мороженым.

– Почему мороженым? – изумилась Темпл.

– Я всегда ублажаю себя мороженым, когда болею.

– К тому же, его не требуется жевать, – добавил Мэтт. – Я сейчас вернусь, мне нужно кое-что взять из своей квартиры.

– Отлично, – Темпл умудрилась сказать это через – аи!.. – плечо. – Гостевая ванная налево за кабинетом.

– Итак, чем еще вам помочь? – Электра решительно последовала за Темпл в спальню, все еще обдувая свои ужасающие ногти. Ее сандалии-«вьетнамки» энергично шлепали по паркету.

Темпл чувствовала себя так, будто ее волочит туда-сюда чрезмерно заботливый тюлень.

– Забудьте про мороженое. Лучше помогите мне снять все это.

Она повернулась спиной к хозяйке квартирного комплекса и предоставила ей «молнию» на трикотажной кофточке.

– Бедняжка, – добродушно проворковала Электра, расстегивая молнию и застежки лифчика. Темпл стиснула зубы от боли и унижения, но Электра была в этом не виновата – она всего лишь хотела помочь. – Где ваша ночнушка?

– Вон там.

– футболка с Гарфиддом, там, на вешалке? Прелесть какая!

Темпл вспомнила картинку на груди: самодовольный котяра, рыжий и полосатый, разглядывающий себя в зеркале. Под картинкой был текст: «Близнецы: ваша обоюдоострая натура более чем достаточна для всех окружающих, однако вам себя всегда мало». Слово «прелесть» было тут явно недостаточно выразительным.

Поднять обе руки, чтобы влезть в ночнушку, оказалось труднее, чем она предполагала.

– Электра, вы прямо Флоренс Найтингейл. Мне стыдно, что я вас так использую.

– Меня когда-то называли редкой птичкой, но соловьем еще ни разу, – однако она покраснела от удовольствия.

Темпл медленно потащилась в ванную и взглянула на себя в зеркало на кафельной стене. Не фонтан, конечно, но, по крайней мере, она больше не выглядела, как дочка Дракулы с засохшей на губах кровью. Фактически, ее лицо было почти нормальным, если не считать небольших припухлостей, замазанных толстым слоем тонального крема. Ну и неудивительно, множество избитыхженщин умудряются спрятать под макияжем свои жуткие тайны.

Она повернула кран с горячей водой и подождала, пока протечет холодная и горячая поднимется до ее этажа по старым трубам. Потом, наконец, намочила махровую салфетку. Выжать ее было непосильным делом для ее покалеченной руки, но тут Электра возникла за спиной, как горничная в отеле:

– Я могу это сделать, дорогая!

– Спасибо, – Темпл приняла выжатую салфетку и начала одной рукой мыть лицо. Когда она закончила эту процедуру и повернулась, Электра уже поджидала ее со старомодным голубым стаканчиком в одной руке и аптечной упаковкой в другой.

– Плесните сюда водички, чтобы запить таблетку. Вот она.

Крохотная ванная, красиво оформленная кафелем двух цветов – белым и серебристо-серым, не могла вместить одновременно неуклюжую хозяйку и ее хлопотливую помощницу. Они топтались вокруг раковины, задевая друг друга боками, пока Темпл, наконец, не проглотила таблетку. После этого она отправилась прямиком в постель. Электра включила потолочный вентилятор на малую скорость и подоткнула ей одеяло.

Как раз вовремя: вежливый стук в полуоткрытую дверь известил о возвращении Мэтта. Он принес полиэтиленовые травмпакеты, наполненные голубым охлаждающим гелем. Через минуту они с Электрой завалили весь ее правый бок обернутыми в полотенца пакетами. Правое плечо и рука немедленно затекли под ледяной тяжестью. Соорудив из нее мумию, эта парочка удалилась в гостиную, откуда до Темпл теперь доносились приглушенные голоса, явно обсуждающие ее несчастье.

Наконец-то ее оставили одну. С другой стороны, теперь, когда ничто не отвлекало ее от боли, все тело начало ныть. Ей надо бы было поспать, но сон не шел.

Что-то мягкое и тяжелое плюхнулось на кровать.

– Луи! Откуда ты взялся?

Кот решительно пошел по постели, приминая неровности простыни и покрывала, вдоль левого бока Темпл, и остановился только когда дальнейший путь должен был бы пролечь по голове хозяйки. Тут он замер, и его большая усатая морда приблизилась к ее лицу. Кот вытянул шею, приблизил нос к самому носу Темпл и принюхался.

– Больницей пахнет, – пояснила Темпл. Или, может, он почувствовал запах крови?

Луи повернул голову и обратил свое пристальное внимание на ее руку, плечо и все тело, тщательно обнюхав ее с ног до головы. Затем он примял лапами простыни и угнездился у нее под боком, свернувшись, точно котенок, где-то под мышкой. Раньше между ними никогда не водилось таких вольностей. Темпл тихонько погладила здоровенную кошачью башку, на что Луи спрятал нос в лапы, вздохнул и закрыл глаза. Похоже, хваленый тайленол оказал воздействие на него вместо хозяйки.

Темпл проснулась внезапно. Она не могла сообразить, почему ее рука придавлена влажными пластиковыми пакетами, и почему она чувствует себя так, точно Черныш Луи всю ночь топтался по ней своими двадцатью фунтами живого веса. Кота рядом с ней уже не было. Лунный свет пробивался сквозь французские двери и ложился на паркет ровными квадратами.

И тут она вспомнила, что случилось.

В панике она резко села, не подумав, и тут же боль пронзила все ее тело. Кровь пульсировала в каждой болезненной точке, как будто решила вырваться на волю. Она задыхалась, потому что не могла дышать, не могла поймать сбившееся дыхание. Возможно, из-за этого ее пульс колотился так сильно. Она от кого-то убегала во сне.

Все ее тело мгновенно покрылось потом, и вялый теплый ветерок от вентилятора заставил ее задрожать в ознобе. Приливы, что ли? В ее возрасте?.. «Что ж, тебе уже тридцать скоро, – подумала она угрюмо. – Пережила шок – вот тебе и климакс… Стоп! Таблетки. Сильные таблетки, Электра говорила. Может, это просто реакция на них».

Темпл с трудом вытащила себя из постели, слыша в сонной тишине собственное прерывистое дыхание.

Ее босые ноги прилипали к паркету, пока она тащилась к приоткрытым дверям гостиной. Лунный свет, из французской двери наполнял эту часть комнаты, выбелив ореховый паркет до цвета сосновой доски. В этом свете возле балкона серебрилось нечто непонятное, большое, светлое, притаившееся, подобно бенгальскому тигру. Темпл отшатнулась в страхе и наткнулась на что-то еще более крупное и непонятное.

– Темпл? – произнес мужской голос.

Макс!..

Но в ту же минуту все неизвестные в комнате сложились в ее затуманенной голове в правильное целое: непонятные громады, мужской голос, – все это сделалось узнаваемым. Одна громада стала журнальным столиком, передвинутым к балкону, вторая – разобранным диваном-кроватью, а мужчина – соседом, ее добровольным медбратом и охранником.

– Да, – ответила она дрожащим голосом. – Я внезапно проснулась и ничего не поняла сначала.

– Наверное, действие тайленола закончилось. Время принять еще одну таблетку.

– Да… Нет! Не сейчас. Я хочу немного прийти в себя. Она присела в ногах разобранного дивана.

– Ты не видел, как Луи уходил?

– А он что, был здесь?

Она кивнула, потом вспомнила, что в комнате темно и Мэтт не увидит ее жеста. – Точно был, спал со мной в кровати. Наверное, ушел на улицу.

– Как? Я не открывал дверь на балкон.

– Я всегда оставляю окно в ванной приоткрытым.

– Так ведь третий этаж!

– Не спрашивай меня. Это его личный вход-выход… Ох, – невольно простонала Темпл, все еще чувствуя себя совершенно разбитой.

– Ты в порядке? – Мэтт встревоженно завозился, поднимаясь.

Темпл, наконец-то, поняла, почему не разглядела его, когда вошла в комнату: он надел свое кимоно вместо пижамы, и светлая ткань сливалась с белыми простынями. Надо будет непременно отблагодарить его за все хлопоты и неудобства, связанные с этой непредвиденной ночевкой. Интересно, что он надевает, (если вообще что-нибудь надевает), ложась спать, когда ему не приходится иметь дело с посторонней женщиной, вторгшейся среди ночи на его спальное место.

– Ты в порядке? – повторил он.

– Я, по-моему, окосела от таблетки… Мэтт ждал.

– И еще, мне кажется, у меня была паническая атака.

Она увидела, как лунный свет скользнул по его волосам, когда он кивнул головой.

– Вот поэтому я и остался. Твое тело помнит о том, что произошло, оно знает больше, чем твое сознание. Так что еще некоторое время ты будешь дергаться.

– Знаешь, возможно, у меня будут дополнительные причины для этого.

– Что ты имеешь в виду?

– Я только что поняла. Боюсь, я вчера была в шоке, мозги у меня слегка съехали… Я тебе не все рассказала.

После некоторого молчания Мэтт спросил:

– Что именно ты не рассказала?

– Я не хотела предавать это гласности… или, может, не хотела смотреть правде в глаза. Эти двое, которые на меня напали… они не были незнакомцами. То есть, они были мне незнакомы, конечно, но зато были знакомы кое с кем, кого я знаю… знала.

Она услышала шелест простыней, когда Мэтт сел и откинул их в сторону.

– О чем ты говоришь?

– Это не сразу пришло мне в голову… они могут вернуться. Могут прийти сюда. Я подумала, что это нечестно по отношению к тебе: позволить тебе ночевать тут, не зная, что это гораздо опаснее, чем караулить нервную девицу, которая может распсиховаться.

– Но почему? Почему они охотятся за тобой? – он обошел диван и уселся рядом с ней.

– Не за мной. За Максом. – Хм.

– Что значит «хм»?

– Электра упоминала, что у тебя был друг. Фокусник, как она сказала.

– Что еще упоминала Электра?

– Только то, что вы расстались.

– А она не сказала, как это случилось?

– Я не спрашивал.

– Ах, да, ты же такой сдержанный… Короче, Макс в один прекрасный день, видимо, переборщил с магией и просто исчез. Раз – и нету. Оставил свои любимые вещи – меня, мотоцикл… про мотоцикл я не знала, теперь узнала… еще кучу дисков и одежду.

– И эти люди, которые на тебя напали, хотели его найти?

– Они хотели знать, где он.

– И ты им не сказала.

– Нет. И не сказала бы, даже если бы знала.

– Это поэтому вы с лейтенантом…

– Что? Не уживаемся на одном квадратном метре? Мы уживаемся. На почве взаимной антипатии.

– Я хотел спросить – поэтому вы познакомились?

– А… Ну, да. Господи, как мне не хотелось говорить Молине, что эти двое охотятся за Максом! Она сама за ним охотится, понимаешь? До вчерашнего вечера я не знала, почему. Вчера она мне сказала, да и то, кажется, не все, а только половину того, что ей известно.

– Так почему же?

Темпл бросила взгляд на Мэтта. Лунный свет уже достиг края дивана, на котором они сидели, и она могла видеть его лицо. А он мог видеть ее. И понять, правду ли она говорит.

– В ту ночь, когда Макс исчез, у него закончился контракт с «Голиафом». Он там выступал в театре «Султан палас». И в ту же ночь был найден труп охранника в секретном месте в потолке. Не в обычной будке наверху над игральными столами, а в неофициальном наблюдательном пункте, оборудованном кем-то тайно.

Мэтт потряс головой:

– Совпадение.

– Молина не верит в совпадения. Она думает, что Макс достаточно ловок и хитер, чтобы придумать и устроить этот насест на потолке, залезть туда, заманить туда того человека и, возможно, убить.

– А на тебя она почему наехала?

– Потому что, когда она пришла и стала задавать вопросы про Макса, у меня не оказалось на них ответов.

– Не оказалось, или ты просто их не выдала?

– Может быть, если бы они у меня были, я бы не сказала все равно. Но их действительно не было! А Молина поверила мне не больше, чем эти двое громил… хотя я должна сказать, что ее тактика допроса, несмотря на всю нежелательность для меня, гораздо предпочтительней, чем у них.

– Бедняжка, – пальцы Мэтта коснулись завитков у нее на шее.

Это прикосновение было дружеским, почти невесомым, но Темпл почувствовала легкий озноб вдоль позвоночника, не имеющий ничего общего с панической атакой.

Теперь ей стало понятно, что именно, кроме боли, разбудило ее и заставило выйти из спальни: долго подавляемый страх одиночества, желание защиты и заботы после тяжелых испытаний.

И вот, пожалуйста, они сидят на диване среди ночи, наедине. Ей даже не нужно волноваться насчет осквернения их с Максом ложа любви – оно в спальне, а они в гостиной. И никаких призраков, кроме мужчины в белом. В белом кимоно и белом лунном свете…

Она выпрямилась, держа дистанцию, и его рука убралась прочь.

– Обо мне можешь не волноваться, – сказал он. – Я остался потому, что знаю: ты еще долго будешь бояться этих людей и чувствовать себя беззащитной. А уж в первую ночь особенно. Если они явятся сюда, я буду готов. Я же Брюс Ли, ты что, забыла? А если они действительно продолжат на тебя охотиться, тебе надо кое-что предпринять, кроме звонка в группу психологической поддержки. Тебе самой надо заняться боевыми искусствами.

– Да ну тебя, Мэтт! Кто меня примет всерьез? Боевая мышь наносит смертельный удар, угу. Эти парни знаешь какие здоровые?

– В восточных единоборствах размер не имеет значения. Даже маленьких детей этому обучают.

– Я неспортивная. Единственные мускулы у меня – от каблуков.

Вот поэтому такой вид спорта для тебя идеален. Там не нужна грубая сила. Слушай, клуб восточных единоборств всего в паре кварталов отсюда. Джек Ри – великолепный учитель.

– Ну… костюмчик симпатичный, – она потрогала широкий рукав его кимоно. – Но я же в нем утону. И, могу поспорить, мне не разрешат надеть высокий каблук. Да?

– Нет. Если, конечно, ты не намерена вышибить дух из кого-нибудь. Мы работаем босиком.

– Никогда! Во всяком случае, не принародно.

– Ты действительно на этом зациклена, что ли?

– Показаться людям без высоких каблуков для меня – все равно, что для других ходить по улице голышом, – заявила она твердо.

Мэтт наклонился, чтобы взглянуть на ее ноги.

– Но ты же сейчас босиком.

– Исключительно дома, – ответила она с большим достоинством.

На секунду он задумался.

– Я же не могу проводить здесь каждую ночь.

– Кто сказал? – не удержалась она. – Ой. Это не я, это тайленол.

Он о чем-то раздумывал и, кажется, не услышал, или просто не захотел показать, что услышал.

– Я сам мог бы с тобой заниматься. Здесь. Дома. Тогда у тебя не будет отговорок.

– Здесь?!

Он огляделся по сторонам.

– Не в этой комнате. Внизу возле бассейна. Попрошу у Джека парочку матов. Ты не ходишь на работу с девяти до пяти, а у меня все послеобеденное время свободно.

– Можно, я буду заниматься в хорошенькой пижамке?

– Ты же говорила, что тебе нравится мой костюм.

– Он мне нравится на тебе. А каблуки? Хотя бы кубинские? Всего пять сантиметров? Нельзя?

– Единственная вещь, которая будет у тебя на ногах – это мозоли.

– Фу, как неаппетитно звучит.

– Темпл, я серьезно. Ты сможешь обнаружить, что ты не такая уж маленькая и слабенькая, как ты думаешь.

Темпл вздохнула.

– Ты и Молина – парочка деспотов, которые желают исключительно добра, – заключила она кисло. – И, что-

Крадухцийся кот бы от вас отвязаться, я обязательно поймаю убийцу стриптизерши и скручу его или ее своим новым великолепным приемом тхэ-квон-чи.

– Либо тай-чи, либо тхэквондо, – поправил Мэтт со смехом. – Почему ты думаешь, что поимка тобой еще одного убийцы меня обескуражит?

– Может, и нет, но зато это утрет Молине ее всюду сующийся нос!

Ночные разговоры с кем-нибудь всегда оказывают терапевтическое действие. Когда Темпл вернулась в спальню в одиночестве, в голове мисс Барр крутились образы ее самой, изображающей каратистку на лужайке. Фантазии перешли в сны, а затем незаметно наступило утро.

Она сунула ноги в шлепанцы на небольшом каблуке, обернула вокруг себя запахивающийся сарафанчик, который не нужно было застегивать, тревожа больную руку, и вышла в залитую солнцем гостиную. Все зря. Никакого Мэтта там не было и в помине. Диван снова был диваном, простыни аккуратно сложены на подлокотнике. Наверное, Мэтт научился дисциплине в каком-нибудь военизированном лагере, не иначе.

Она прошлепала на кухню, чтобы сделать себе что-нибудь горячее и бодрящее. Отсутствие Мэтта неожиданно вызвало немного виноватое облегчение. Она могла не строить из себя героиню, хромать по квартире, охать и стонать, не сдерживаясь. И еще можно было не волноваться о том, как выглядит ее лицо без косметики. Она могла даже позволить себе выругаться сквозь зубы.

Что она и делала – было больно открывать шкафчики, доставать чашку, откручивать водопроводный кран и крышку на банке с растворимым кофе. Слава богу, хоть включить микроволновку было не больно. Когда она полезла в буфет в поисках сахарозаменителя, чтобы подсластить черную горечь кофе без молока, ее внимание неожиданно привлек посторонний предмет, лежащий на барной стойке. Ее туфелька. Целая. С каблуком! И каблук, и подошва – все на месте.

Темпл, улыбаясь, подошла к бару и взяла туфлю. Мэтт, должно быть, встал пораньше и успел приклеить каблук на место «супер-клеем». Она стояла возле бара с чашкой кофе в одной руке и туфлей в другой, когда в дверь позвонили.

Она взглянула на розовые неоновые кухонные часы. Восемь утра. Кто бы это мог быть в такую рань? Разве что лейтенант Молина не могла дождаться девяти часов, чтобы уволочь ее в участок рассматривать фотографии преступников.

Темпл неохотно положила туфлю и потащилась к двери. За дверью маячило взволнованное лицо Электры.

– Вы хорошо провели ночь, дорогая?.. В смысле, хорошо ли вы спали?

– В основном, – ответила Темпл туманно. – Хотите чашечку слишком черного кофе?

– Да вы что! Это нельзя даже нюхать! Дайте-ка я отолью немного… так… теперь добавим воды… Вуаля!

– Спасибо, – сказала Темпл, принимая чашку разбавленного кофе, который теперь можно было пить. – Я еще не собралась, а мне надо быть в полицейском участке к девяти.

– Поэтому я и пришла. Завтрак, помощь в одевании, все, что угодно. А хотите, я вас отвезу? «Вэмпайр» наготове.

– Нет, спасибо. Это пока для меня слишком сложно. Да я постараюсь прийти в форму, пока собираюсь. Единственное, чего бы мне хотелось…

– Да, дорогая?

– Мне бы пригодилась вторая пара глаз и ушей в «Голиафе» на конкурсе стриптизеров. Я не попаду туда раньше десяти, а у меня предчувствие, что события там как раз начинают разворачиваться.

– Вы не откажетесь от этой работы из-за… обстоятельств?

– Если они потеряют двух пиарщиков подряд, это будет уже слишком. К тому же, уже поздно искать кого-то другого на замену.

– Может быть, мистер Бьюкенен уже чувствует себя лучше и сможет вернуться?

– Электра, со мной все будет нормально. Мне лучше чем-то заниматься, чтобы отвлечься. Работа успокаивает. К тому же, Кроуфорда Бьюкенена я и врагу не пожелаю.

Электра рылась в буфете, стараясь быть полезной. Она позвенела тарелками и протянула Темлл миску с хлопьями.

– Вот, с молочком.

– Спасибо. – Темпл поставила чашку с кофе, взяла протянутую Электрой ложку, зачерпнула от души и захрустела… – Агррр-хр-тьфу!..

Она побежала к раковине и выплюнула то, что было у нее во рту.

– Что?.. Что такое, дорогая? Желудок не принимает?..

– Желудок ни при чем. Вкусовые сосочки не принимают.

Темпл вернулась к буфету, взяла пакет с так называемыми хлопьями и поднесла его близко к глазам, чтобы прочитать, что написано на упаковке. Думая, что Мэтт все еще в квартире, она оставила свои очки на тумбочке у кровати.

– Электра, это не хлопья, это «Кошачье счастье». Фи, ужасный вкус. Неудивительно, что Луи отказывается это есть.

– Ой, простите!.. Оно выглядит, как эти новомодные хлопья – ну, знаете, для здорового образа жизни.

– Вот-вот, – сказала Темпл кисло. – Это и должно так выглядеть. Они специально его таким производят, чтобы впарить беспечным двуногим. Кошек, очевидно, труднее обмануть. Не могли бы вы пошарить в нижнем шкафчике? Мне необходим протеин. Я надеюсь, Луи не будет возражать против того, чтобы поделиться банкой роскошного человеческого тунца-альбакор со своей бедной хозяйкой.