Текст книги "Тэлон (ЛП)"

Автор книги: Кериен Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Или, может быть, это просто значит, что она любит меня, хоть и не говорит этого. Я хочу думать так, даже если на заднем плане маячит мысль о том, что это исключительно моя фантазия. Имею право, разве нет?

Я перевожу взгляд на свою куртку, думаю о маленьком сокровище в ее кармане. Даже несмотря на то, что мы уже женаты, перспектива сделать ей предложение пугает. Она не говорила мне «да». Она сказала «да» фантазии обо мне, созданной ее воображением на основе кучи бумаг с отмеченными галочками подходящими ответами.

Вышла бы она за меня замуж, если бы знала, во что ввязывается? Особенно теперь, учитывая все то дерьмо, что происходит в моей жизни. Если бы я знал заранее, я бы не стал на ней жениться. Не потому, что не хочу быть с ней. Я хочу быть с ней во всех смыслах этого слова. Просто не хочется ее обидеть, и мне кажется, она заслуживает кого-то получше.

Почему я ни разу не говорил ей, что люблю ее? Потому что никогда никому этого не говорил. Эти слова страшат меня до потери сознания. Я знаю наверняка, что она говорила их кому-то другому. А мне никогда. Может быть, я должен сказать их первым? Скорее всего, так гласит неписанное правило в инструкции к любви, которую никто из нас не видел. Наверное, я боюсь, что, если скажу ей, что люблю, она не скажет то же самое в ответ. Или скажет, но только потому, что сказал я. Да и когда именно такое говорят? Боюсь, что брякну эти слова в какой-нибудь жутко глупый момент и буду выглядеть конченым идиотом. Как вообще люди умудряются обставить подобное правильно?

Режущий слух писк снова начинает терзать мое ухо. Похоже, это начинается, когда я слишком напряженно о чем-то думаю, как будто болезнь ни за что не хочет дать мне отвлечься на секунду, а требует моего нераздельного постоянного внимания. Иногда посвистывание бывает таким громким, что кажется, будто остальные люди тоже должны его слышать. Боюсь, в один прекрасный день на нашем пороге объявится целая куча собак. Прибегут на этот треклятый свист.

– Кажется, мне нужно пойти немного посидеть.

Глава 37

АЗИЯ

После ставшего уже привычным еженедельного видеочата с доктором Холлистер я поднимаюсь наверх в поисках Тэлона. Он лежит в постели, а Пикси свернулась калачиком на подушке рядом с его головой.

– Прости. – Я поднимаю кошку и опускаю ее на пол. – Не знаю, почему ей так нравится это место.

Каждый раз, когда Тэлон ложится отдохнуть, она устраивается рядом с его больным ухом и сидит рядом почти неподвижно.

– Оставь ее. Она мурлычет рядом с моей головой, это помогает заглушить звон в ухе. Мне нравится, когда она так делает.

– Ну ладно… – Я этого не знала, поэтому сажаю Пикси обратно на кровать. Она тут же забирается ему на плечо и закапывается в его длинные волосы. Как же это мило. Хочется сфотографировать их, но сейчас вряд ли подходящее время для фото.

– Я только что разговаривала с доктором Холлистер. Она сказала, ты пропустил последние два видеочата.

– Пошла она к черту. Я задолбался рассказывать ей, как себя чувствую.

– Это часть проекта, Тэл, – вздыхаю я. – Мы на это согласились. Ты делаешь записи в дневнике?

– Да, делаю, – закатывает глаза он. – Хочешь почитать?

Да. Очень хочу. Хочу знать, что творится у него в голове. Хочу знать, что он думает обо мне.

– Нет, – отвечаю я вслух. – Это слишком личное. Если ты не будешь следовать правилам, на которые мы согласились, в конце можешь остаться без оплаты.

– Я что, похож на человека, которому не насрать на оплату? – корчит он недовольную гримасу. – Или ты боишься, что не получишь свою часть, потому что я нарушаю правила? Не волнуйся, Мармеладка, я дам тебе пятьдесят штук наличными, если хочешь.

Ушам своим не верю! Я кидаю на него возмущенный взгляд.

– Это последнее, что меня интересует, Тэлон. Я переживаю за тебя. Переживаю за нас. Посмотри на себя. Ты уже неделю лежишь в этой кровати. Врач сказал, что тебе обязательно нужно двигаться, учиться справляться с головокружениями.

– Пошел он! Пусть сам попробует пытаться ходить, вечно падая в дерьмо, а потом еще слушает, как его обвиняют в том, что он постоянно под наркотой или вечно пьяный. С меня хватит.

– Ты всегда в ужасном настроении. До конца эксперимента осталось две недели, и мне страшно. – Я не выдерживаю и выплескиваю на него свои страхи. – Ты собираешься меня бросить?

Он затягивается электронной сигаретой, теперь заправленной какой-то легальной травкой вроде марихуаны, которая должна действовать на него успокаивающе, и поднимает на меня совершенно безразличный взгляд.

– Ты хочешь, чтобы я тебя бросил?

Даже злой, грубый и неопрятный он выглядит слишком сексуально и привлекательно. И мило, если брать в расчет маленькую кошку на плече. Как же мне хочется, чтобы он снова подшучивал надо мной, заигрывал, как кот с мышкой. Я скучаю по его объятиям по ночам.

– Как ты вообще можешь спрашивать у меня такое. Ты же знаешь, что я этого не хочу.

– Не знаю.

– Значит, ты просто идиот! – выкрикиваю я и убегаю из комнаты.

Он сведет меня с ума! Я спускаюсь вниз, на кухню, где меня уже какое-то время дожидается заранее приготовленное тесто для его любимых пирожных. Я так хочу заставить его хоть немного улыбнуться, что закупила специальные ингредиенты и утварь и посмотрела несколько обучающих видео, чтобы сделать пирожные в форме кошачьих мордочек, покрытых белой глазурью с глазками из леденцов, ушками, носиками и даже маленькими усиками.

Два часа спустя он заходит на кухню обнаженный по пояс, его видавшие виды джинсы сидят низко на бедрах. Несмотря на ссору и обиду, от одного его вида у меня предательски порхают бабочки в животе. Он замечает на столе трехъярусное блюдо для десертов, полное капкейков – кошачьих мордочек.

– Ты сделала капкейки… – удивленно отмечает он. – Или это мыло?

Я отворачиваюсь к раковине, чтобы помыть руки.

– Нет, это настоящие капкейки.

– Это же кошки. На Пикси похожи.

– Да.

– Очень симпатичные. Даже есть жалко.

– Что ж, надеюсь, ты их съешь. У меня два часа ушло на то, чтобы их для тебя приготовить.

– Ты сделала капкейки для меня? – Он подходит ближе и становится возле раковины, рядом со мной. – Почему? Я же вел себя как мудак.

Я поворачиваюсь к нему и стараюсь не расплакаться. Слезы жгут мне глаза еще с нашей ссоры.

– Потому что, хоть ты и ведешь себя как засранец, я хочу, чтобы ты был счастлив. Хочу снова увидеть, как ты улыбаешься.

– Ты назвала меня идиотом.

– Иногда ты бываешь идиотом.

Он кивает и откусывает большой кусок капкейка.

– Ты права, – отвечает он, прожевав. На губе у него остался небольшой кусочек глазури, и он непринужденно облизывается. А я тут же вспоминаю ощущения от его языка на своей коже, когда он зацеловывал меня с головы до ног. – Очень вкусно, Мармеладка. Хотя у меня такое ощущение, будто я ем голову Пикси.

– Я не подумала об этом, когда их делала, – смеюсь я.

– Ты что, плакала? – замечает он и приподнимает мое лицо за подбородок, заставляя посмотреть на него.

– Немного… – Я пытаюсь отвести глаза, но он не дает мне опустить голову.

– Я не хотел тебя расстроить, Аз. Я просто…

– Я люблю тебя, – перебиваю его я.

– Что? – он смотрит на меня удивленно, широко распахнув глаза.

Я проглатываю комок, застрявший в горле, и повторяю:

– Я люблю тебя. Не знаю, почему ты не можешь любить меня тоже. – Голос у меня сбивается, и по щеке ползет слеза, но я не отворачиваюсь.

– Ты правда так думаешь? – он осторожно проводит пальцем по моей щеке, вытирая слезы.

Я только киваю, не в силах больше говорить. Не надо было вообще ничего говорить.

– Тогда знаешь, что? – продолжает он, глубоко вздохнув. – Ты еще большая идиотка, чем я. – Он кладет ладонь мне на затылок и прижимается губами к моим губам. – Я люблю тебя. Люблю тебя больше всех на свете!

Колени у меня слабеют с каждым его поцелуем, поэтому я отчаянно цепляюсь за его плечи.

– Больше всех – это много… – шепчу я.

– Это дохрена!

Он меня любит.

Тэлон поднимает меня на руки и направляется в гостиную, там опускает на диван и сам устраивается рядом.

– Боюсь, что уроню тебя, если поднимусь вверх по лестнице, – объясняет он между поцелуями.

– Ну и ладно, все равно постель слишком далеко, – отвечаю я, пока мы срываем друг с друга одежду и разбрасываем ее по комнате. Он целует мою шею, нежное место за ухом, впивается в кожу так жестко, что я уверена, завтра там будут следы, но мне все равно. Важно только то, что он стал прежним собой.

И он меня любит!

Он губами спускается по моему телу все ниже, язык скользит между грудей, ласкает соски, затем живот. По спине у меня бегут мурашки. Тэлон поднимает мои ноги себе на плечи и опускает голову между моих бедер. Его язык, губы и пальцы теперь совершают какое-то волшебство у меня между ног. Я протягиваю руку и зарываюсь пальцами в его волосы, невольно приподнимая бедра, чтобы прижаться к нему сильнее. Случаи, когда мы можем заняться любовью, не спровоцировав очередной приступ, теперь редкость. Не хотелось бы все испортить. Спустя несколько минут чистого восторга я осторожно тяну мужа к себе.

– Я хочу тебя, – говорю я, обвивая его талию ногами.

– Сначала скажи, – требует он и, раззадоривая меня, прикасается головкой члена к моему клитору и слегка надавливает.

– Я хочу тебя, – повторяю я, сжимая его плечи. Боже, как же мне нравится, что он такой мускулистый и крепкий.

– Не это…

– Тэлон, пожалуйста… – Я ерзаю, пытаясь занять стратегически верное положение.

– Скажи, и я весь твой.

– Я люблю тебя?

– Теперь это уже вопрос? – Он игриво улыбается и продолжает дразнить меня то прижимаясь, то отстраняясь от меня.

– Нет. Никаких вопросов. Я люблю тебя. – Я притягиваю к себе его голову и целую в губы. – Я очень тебя люблю. – Снова целую и, приподняв бедра, льну к нему. – Я люблю тебя.

Он медленно входит в меня, сантиметр за сантиметром.

– Ого! Я люблю тебя. Очень-очень сильно! – выдыхаю я, обняв его за спину.

Он смотрит мне прямо в глаза, его волосы падают мне на плечи, и я вижу, как меняется выражение его лица. Взгляд становится мягче. Черты лица расслабляются, а губы расплываются в той самой искренней улыбке, которая может растопить айсберг. Он кажется совсем юным и беззаботным. Ему хочется быть любимым. Почему нам потребовалось столько много времени, чтобы это понять?

– Я тоже тебя люблю, Мармеладка. С каждым ударом моего глупого сердца.

Глава 38

ТЭЛОН

Когда я захожу в назначенное время в студию, в рабочей зоне Лукаса, как обычно, торчит Финн. Я уже пропустил несколько визитов в тату-салон, потому что был не в состоянии сесть за руль, а тащить сюда Азию мне не хотелось, но, поскольку в последние пару дней мое самочувствие заметно улучшилось, сегодня я доехал сюда сам. Если не считать спуск от подъездной аллеи до главного шоссе, все прошло совсем неплохо.

– Эй, Тэлли-Хо, как жизнь? Как здоровье? – спрашивает Финн заметно громче и медленнее, чем нужно. Ненавижу этого мудака!

– Отлично. Спасибо, что притворился мной, пока я был в больнице. И прости, что онлайн на тебя обрушилась куча комментариев про то, как отстойно ты играешь по сравнению со мной. Ты правда старался, я знаю.

– Парни… – предупреждает Лукас. – У нас здесь зона, свободная от мудаков!

– Жаль, что ты больше не сможешь услышать, как от удовольствия повизгивает твоя милашка-жена, – усмехается Финн. – Хотя это, наверное, не самое неприятное в твоем состоянии.

– Мужик, я ее отлично слышу, не переживай, – отвечаю я, стиснув зубы.

– Судя по всему, у нее уже есть запасной вариант на примете на случай, если ты совсем превратишься в овощ. Видел ее с каким-то парнем по дороге сюда.

В одно мгновение я отталкиваю Лукаса в сторону и кулаком заезжаю Финну по лицу.

– Не смей и слова говорить о моей жене, – спокойно выдавливаю я, вытирая с руки следы крови.

– Так, хватит! – встревает между нами Лукас. – Я не собираюсь терпеть бардак в своей студии. – Он одним взглядом останавливает Финна, который явно намеревается двинуть мне в ответ, да и я совсем не против. – Финн, ты мне как брат, чувак, но иногда ведешь себя, как мудак! Я перенесу твои визиты, чтобы вы двое здесь больше не пересекались. Собирай вещи и уходи. Я позвоню, когда найду для тебя подходящее время.

Когда Финн уже двигается к выходу, в комнату заглядывает Рейн и начинает верещать, осматривая его лицо. Можно подумать, я самому Христу морду начистил.

– О боже! – восклицает она, разворачиваясь ко мне. – Что ты с ним сделал? У него кровь идет!

Я пожимаю плечами.

– Голова закружилась, и я неудачно приземлился кулаком ему в нос.

Она закатывает глаза, но смотрит при этом на меня с жалостью и наконец уводит Финна, прижав полотенце к его носу. Не нравится мне, насколько она с ним любезна. Если этот говнюк морочит голову моей сестренке, я его точно убью.

– Зашибись, Тэл. – Лукас хмурится и обрызгивает кресло антисептиком. – Неужели это было необходимо?

– Да. Он уже не первый месяц напрашивался.

– Он вам очень помог, когда заменил тебя во время турне. И он нормальный гитарист. Ты и сам в курсе.

– Мне все равно. Я знаю, что он козел и получил по заслугам. Видел, как Рейн его обхаживала? Мне это не нравится.

– Они просто друзья и все. Никогда не видел, чтобы он к ней клеился.

– Очень на это надеюсь.

Лукас убирает в сторону очищающий раствор и аккуратно расставляет на столе свои инструменты, пока я удобно устраиваюсь в кресле, слегка потирая руку.

– Тебе нужно успокоиться, – произносит он и меняет тему разговора, потому что в принципе не любит скандалить. – Значит, ты смог добраться сюда сам, не разбив машину. Здорово.

– Да, я сегодня отлично себя чувствую. Голова почти не кружится. Только этот гребаный шум в голове достал.

– Репетиции тебе по-прежнему даются с трудом. Мы все это видим.

– Я стараюсь привыкнуть, но все звучит как-то странно, – отвечаю я, затягиваясь электронной сигаретой. – Думаю, что к началу следующего турне смогу продержаться целый концерт.

– А если не сможешь? – Лукас разворачивается в мою сторону. – Нужно быть реалистом, друг.

– Что ты хочешь сказать? – Настроение у меня снова резко ухудшается.

– Я ничего не хочу сказать, просто надеюсь, что все получится… Но, если нет, у меня есть идея. Я размышлял о ней и хотел обсудить с тобой.

– Серьезно? Что за идея? – В прошлый раз, когда мне предлагали обсудить идею, я в итоге женился на незнакомке. И идея в итоге оказалась не такой уж плохой, так что, пожалуй, я готов обсудить еще одну.

– Помнишь, на прошлой неделе мы с тобой в студии пробовали импровизировать с акустикой?

– Так?..

– Ты здорово тогда сыграл, и потом, на акустике можно играть сидя.

– И?

– Похоже, тебе лучше дается акустический, приглушенный звук. Кажется, акустическая гитара не так сильно действует тебе на голову. Думаю, именно громкость, усилители и избыточная вибрация от сразу нескольких инструментов не лучшим образом сказываются на твоем состоянии.

– Да, тут ты прав как никогда, – киваю я и понимаю, что теперь дома действительно часто играю именно на акустике. И он точно подметил: спокойный звук дается мне гораздо легче.

– Я подумал, что, если нам закончить те несколько песен, которые мы сочиняли для развлечения, и сделать их акустические версии? Я могу играть на скрипке или, если понадобится, на мандолине, а ты возьмешь на себя гитару и вокал. Можно, кстати, добавить фортепиано и попросить Рейн петь что-то вместе с тобой. У нее очень красивый голос, Тэл, завораживающий. Вы могли бы записать классные дуэты, зашибенские! Что-то вроде фолк-рок баллад.

– Хочешь создать свою группу?

– Да, только мы. И играть исключительно здесь, у себя, а не колесить по стране. Мне очень не хватает музыки, но кататься в турне я не хочу. Мне нравится быть рядом с домом, с Айви и детьми, а не в гребаном автобусе. Но это мы могли бы замутить. И ты смог бы писать любую музыку, а не смотреть, как группа переиначивает твою идею. Ты немного не такой, как они, и сам это знаешь. Скорее, похож на меня. В твоей игре больше души и чувств. В тебе самом музыка звучит иначе.

Заинтересовать меня ему удалось. Лукас может играть почти на любом музыкальном инструменте. Без сомнения, мы вместе могли бы написать замечательные песни. С «Эшес&Эмберс» у нас уже довольно давно постоянные споры. Лукас точно заметил: я хочу писать и исполнять музыку и песни несколько глубже, не только зажигать на сцене.

Тем не менее «Э&Э» – моя семья. Отец лет с пяти готовил меня к тому, что я буду заниматься именно этим – играть на гитаре в группе с братьями. В силу каких-то причин мой интерес к пению никогда не брали в расчет. И у Рейн, несмотря на то что она еще совсем молоденькая, отличный голос – низковатый, с хрипотцой, но мелодичный, при этом она терпеть не может атмосферу типичной рок-группы. Родители специально старались держать ее подальше от всего этого, не хотели, чтобы девочка оказалась в этой индустрии. Для нее идея Лукаса подошла бы идеально.

По правде говоря, я люблю петь. Люблю баллады. И обожаю чистый, не усиленный техникой звук гитары.

– Дай мне немного времени, надо подумать, – отвечаю я, наблюдая, как иголка протыкает мою кожу и оставляет за собой цветной след.

– Конечно. Просто, мне кажется, это пошло бы на пользу всем нам, и мы смогли бы отлично сработаться.

– Уйти из группы будет очень тяжело, но, возможно, ты прав, – киваю я. – Может быть, пришло время что-то поменять. Я попытаюсь сначала справиться с этим следующим турне. Посмотрим, что из этого выйдет. Мне заменили лекарства на что-то новое.

– Хорошо, бро. Мое предложение будет в силе. Ни с кем другим я бы такое не затеял.

– Ты меня точно заинтересовал. Я никогда о таком не думал.

– Ну вот и подумай, – улыбается он, подняв голову.

– Завтра у нас важный день. – Я придавливаю пальцами свободной руки свои виски, пытаясь избавиться от жужжания в голове. – Конец эксперимента.

– Твою мать, серьезно? Как быстро пролетело время.

– Можно и так сказать.

– Вы же решили остаться вместе, да?

– Еще бы! – Я делаю над собой усилие, чтобы утверждение звучало оптимистично, но меня гложут некоторые сомнения. Я уже не уверен, что понимаю ход мыслей Азии, и не знаю, что именно теперь могу ей предложить.

– Поздравляю, Тэл! – хлопает меня по руке Лукас. – Это нужно будет отпраздновать.

По дороге обратно домой, за город, я на какое-то время застреваю, следуя за школьным автобусом, который останавливается через каждые два квартала, и знакомые головокружение тошнота накатывают снова. Черт. Я раздраженно сжимаю руль. Добраться бы до дома скорее. Ужасно не хочется тормозить и блевать на обочине. Я затягиваюсь электронной сигаретой и включаю кондиционер в машине на полную мощность. Может, прохладный воздух поможет справиться с рвотой, которая обычно следует вскоре за головокружением.

Дожидаясь, когда автобус передо мной начнет движение, я поворачиваю голову направо и замечаю девушку, очень похожую на Азию, которая стоит перед рестораном и разговаривает с парнем. Они мило улыбаются друг другу. Я моргаю несколько раз, словно пытаясь получше рассмотреть их, и когда вижу, как парочка начинает обниматься, кровь словно перестает бежать по моим венам. Она не просто похожа на мою жену – это и есть моя жена.

Водитель позади меня жмет со всей дури на сигнал, пока я как замороженный продолжаю стоять посреди освободившейся полосы, разрываемый двумя желаниями: уехать и выйти из машины, подойти и узнать, какого черта она делает здесь с незнакомым мне парнем. Который ее, мать вашу, обнимает! Они так увлечены друг другом, что даже не оборачиваются посмотреть, какой там мудила сигналит во всю дурь прямо за мной. Если бы Азия обернулась, то непременно увидела бы меня. Но она ничего не замечает, потому что сосредоточена на своем приятеле.

Пронизывающий свист в ухе, кажется, достигал уровня в несколько децибел, пока я, сам не свой от бешенства, добирался до дома – перед глазами стояла сцена у ресторана, а в голове проносился миллион возможных объяснений. Она же почти никогда не выходит из дома. Никого не знает. Когда я уходил утром, она была дома, сидела на полу в мастерской, кроила что-то и попросила быть осторожнее. Послала воздушный поцелуй и сказала, что любит.

Когда я наконец подъезжаю к дому, то почти уверен, что ее машина окажется в гараже, но нет. Я надеялся, мне все привиделось – галлюцинации из-за вечного вертиго, но Азии нет.

Захожу в дом со стороны гаража, направляюсь на кухню и вижу записку на столе.

Поехала в магазин. Целую.

Меня охватывает паника. Может быть, она не по своей воле была с тем парнем. Может, она поехала в магазин, а он ее схватил или даже похитил.

Но ведь она улыбалась, не пыталась сбежать или вырваться. Кто бы он ни был, она его знает. Она позволила ему обнять себя, и сама его обнимала. Кровь закипает от ярости.

Ш-ш-шух. Ш-ш-шух. Ш-ш-шух.

Вслед за Пикси я иду в холл, затем в мастерскую. Ткань по-прежнему лежит на полу, как будто Азия уходила в спешке. Она всегда убирает за собой, когда работает. Но на этот раз, похоже, свинтила сразу, как только я съехал с подъездной дороги. Перед тем как ехать в тату салон, я заезжал к Ашеру, у нее было полно времени заняться чем хочется.

Я поворачиваюсь к выходу, собираясь вернуться на кухню, и замечаю на столе рядом с ее ноутбуком дневник. Он лежит раскрытый, даже ручка на месте, там, где не исписана до конца страница. За шесть месяцев, которые мы провели бок о бок, я ни разу не прикасался к ее дневнику.

Но сегодня, в последний день эксперимента, поднимаю его со стола, чтобы прочитать последнюю запись.

«Во время этого процесса я очень много узнала о самой себе. О том, чего хочу, что мне нужно, что делает меня счастливой. Будь у меня право выбора, я бы никогда не вышла за него замуж. Он тысячу раз разбивал мне сердце. Мне страшно думать о том, что с ним случилось, и как болезнь изменила его. Какое-то время все было просто замечательно, а потом снова изменилось.

И почему Д решил вернуться в мою жизнь именно сейчас? Я несколько недель игнорировала его сообщения, но он не сдается. Я не могу просто рассказать Тэлону. Он никогда не поймет. Я и сама не понимаю, просто чувствую, что не могу двигаться дальше, пока не получу нужных мне ответов. Я запуталась и застряла».

Ну и какого хрена все это значит?

Она не вышла бы за меня замуж. Если бы был выбор. И она запуталась. Застряла.

Застряла со мной, лузером, который вот-вот оглохнет окончательно. Ей, похоже, меня просто жаль. Или нет? Застряла с ненормальным экс-рок-музыкантом, который едва может удовлетворить ее, не свалившись с кровати в половине случаев?

А теперь она с Дэнни. Конечно, это его я видел с ней.

Чтоб я сдох.

Ш-ш-шух.

Вот уж не думал, что звук в ухе может стать еще хуже, но вот пожалуйста. Гремит так, словно поезд мчится прямо сквозь голову. Меня даже потряхивает. И я все еще стою возле стола, держу ее дневник, хотя кажется, что он обжигает мне руки.

Я наконец бросаю тяжелую тетрадь обратно на стол и поднимаюсь наверх, чтобы принять еще несколько таблеток. Стоя в нашей спальне, в ожидании того, когда подействуют лекарства, я тупо пялюсь на ее сторону кровати. Потом достаю собственный дневник и анкеты, которые должен заполнить в качестве последних результатов эксперимента и принести завтра на встречу с доктором Холлистер.

Первый же вопрос вызывает у меня приступ смеха: «Считаете ли вы, что эксперимент прошел удачно?»

Нет, вашу мать! Я так не считаю.