Текст книги "Лукас (ЛП)"

Автор книги: Кериен Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Оригинальное название: Lukas (Ashes & Embers, #3)

by Carian Cole 2015

Переведённое название: Лукас (Эшес и Эмберс, #3)

Кериен Коул 2018

Перевод: Диана Кусова

Редактор: Александра Журомская

Вычитывала: Александра Журомская

Переведено специально для группы: Книжный червь / Переводы книг

Любое копирование без ссылки

на переводчиков и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Аннотация

Кузен Шторма.

Младший брат Вэндала.

Вы уже встречали его мельком.

Он всегда приветлив.

Всегда мил.

Тот, на кого они могут положиться.

Он добрый.

Тату-мастер. Он играет метал и классическую музыку – на скрипке.

Его тело создано для греха.

Ему 24.

И появляется Айви. Ей 36, она разведена, мать-одиночка, которая не была на свидании целых 18 лет.

Она просто хотела сделать тату.

Но получила гораздо больше.

Не так уж и плохо быть хорошим.

1

АЙВИ

– Детка, я так по тебе скучаю. – Его голос кажется хриплым от сдерживаемого желания.

Я прижимаю телефонную трубку к уху, мое сердце колотится, а на коже выступает тонкий слой пота.

– Я тоже по тебе скучаю, больше, чем когда бы то ни было.

Мои пальцы сжимаются вокруг трубки.

– Только подожди, я доберусь до тебя завтра вечером. Хорошенько отдохни сегодня, тебе это понадобится. Я буду трахать тебя так жестко, что ты до понедельника ходить не сможешь.

У меня перехватывает дыхание, и я закрываю рот рукой. Завтра вечером. В пятницу вечером.

– Ох! Давай забудем про ужин и проведем вечер в постели.

– М-м-м, детка, мне нравится ход твоих мыслей. – Он выдыхает в трубку. – Мне надо идти. Увидимся завтра.

– Я люблю тебя.

У меня внутри все обрывается.

– Я тоже люблю тебя, детка, – отвечает он.

Эти слова мне так знакомы. Он говорил их мне тысячи раз. Но в этот раз он говорит их не мне, и это не мой голос говорит их в ответ. Я произносила их много раз. Но не сейчас.

В этот раз кто-то другой слышит эти слова и говорит их моему мужу.

Я жду, пока он завершит разговор, тихонько нажимаю кнопку «отбой» и кладу трубку обратно на базу рядом с кроватью. Моя рука дрожит так сильно, что я его едва не роняю. Слезы жгут глаза и текут по щекам. Схватив бумажный платок с прикроватного столика, я промакиваю их и убегаю в главную ванную комнату, потому что слышу, как он идет по коридору в сторону нашей спальни.

Я сижу на краю ванны, дрожа, а в голове вихрем носятся мысли. Я пытаюсь понять смысл того, что только что услышала. Это должна быть какая-то ошибка. Или шутка. Не может быть, чтобы я только что услышала, как мой муж разговаривал по нашему домашнему телефону с другой женщиной. Посреди ночи. Говорил, что любит ее. Что собирается встретиться с ней завтра вечером.

Он по ней скучает.

Он ее любит.

Она любит его.

Он собирается жестко ее трахнуть.

Я наклоняюсь над туалетом и меня начинает тошнить. Восемнадцать лет доверия, преданности, обязательств и любви просятся наружу.

Теперь все это ложь.

– Айви… Ты в порядке? – Ручка двери трясется. – Детка, почему дверь заперта?

Я протираю лицо холодным влажным полотенцем и глубоко вздыхаю, дрожа.

– Мне не хорошо. Ложись спать.

– Тебе что-нибудь принести? Открой дверь. Я не хочу, чтобы ты сидела взаперти в ванной, пока тебя тошнит.

Все еще сидя на полу рядом с туалетом, я тянусь и открываю дверь, и он немедленно входит и становится рядом со мной.

– Что случилось? – Он щурится от яркого света в ванной, глядя на меня. – Ты совсем недавно была в порядке. Съела что-то испорченное?

Нет, я вышла замуж за кого-то испорченного.

Все его лицо выражает заботу и кажется искренним, и меня снова выворачивает от одной только мысли о том, как долго он мне лгал. Меня снова тошнит, и он делает шаг назад. Голова идет кругом. Он ее любит. Он по ней скучает. Она любит его. В пятницу вечером. Он же должен любить меня. Только меня.

Немного раньше он упоминал о том, что завтра вечером ему нужно будет задержаться на работе. Он уже давно задерживается на работе по вечерам и работает в выходные, пока мы с детьми остаемся дома одни.

Он был с ней.

Ну конечно.

Пока я сижу на коленях на полу и страдаю, другие улики проносятся в голове, как кадры из ужасного фильма. Странные суммы расходов по нашим кредитным картам. Долгие вечера в офисе. Вспыльчивость по отношению к детям. Отсутствие интереса к сексу. То, как он избегал семейные мероприятия.

Желудок снова сжимается.

– Айви, ты меня пугаешь. Тебя никогда не тошнит. – Он набирает воду в маленький бумажный стаканчик и протягивает мне. – Попробуй выпить немного воды.

Я беру у него стакан, всматриваюсь в его лицо и начинаю всхлипывать. Я люблю Пола уже восемнадцать лет, и ни разу за это время мне не приходилось в нем сомневаться. Ни разу.

У него на лице замешательство.

– Ты плачешь? Что случилось?

– Я слышала. – Горло у меня болит от сдавленных рыданий, а голос превращается в жалкий шепот.

– Что ты слышала?

– Тебя, когда ты разговаривал по телефону внизу. – Я сглатываю желчь во рту. – С другой женщиной.

Он бледнеет и хватается рукой за затылок, как обычно, когда злится или расстроен.

– Черт. – Его глаза на минуту закрываются, а потом медленно открываются и встречаются с моими. – Ты меня подслушивала?

Не могу в это поверить.

– Ты серьезно? Это все, что ты можешь сказать? Нет, я не подслушивала. Я увидела, что индикатор на трубке горит и подумала, что один из детей кому-то звонит.

Он глубоко выдыхает.

– Прости. Мне так жаль, Айви. – Он меряет шагами маленькую комнату. – Нам нужно поговорить. Я не хотел, чтобы ты так об этом узнала.

О, Боже. Он даже не отрицает это.

Я встаю и пошатываюсь перед тем, как протиснуться мимо него в спальню. Внезапно ванная комната становится слишком личным пространством, и я уже не могу находиться в ней вместе с ним. Я сажусь на край кровати, ошеломленная тем, что он ничего не отрицает. Почему он не отрицает? Вот сейчас я должна была бы обнаружить, что это просто какое-то недоразумение.

– Пол, что происходит? – Слезы опять текут по моему лицу. – Пожалуйста, скажи, что у меня галлюцинация, или что это какое-то недоразумение.

Он садится на кровать в полутора метрах от меня.

– Айви, мне так жаль…

– Ты спишь с другой женщиной? Ты ее любишь? – спрашиваю я, рыдая еще сильнее.

Он трет свой лоб.

– Я думаю, нам не стоит говорить об этом сейчас. Ты себя плохо чувствуешь.

– Мне стало плохо из-за этого.

Он быстро смотрит на меня, затем отводит взгляд в пол, как будто не в силах смотреть на меня.

– Прости. Я не хотел, чтобы ты так об этом узнала, – повторяет он тихим голосом.

Желудок у меня сжимается, и из глаз снова текут слезы.

– Ты вообще хотел, чтобы я узнала? Или просто собирался продолжать встречаться с ней у меня за спиной?

Он качает головой, не поднимая глаз.

– Я на самом деле не знаю.

– Так это правда? – Реальность происходящего постепенно просачивается в мое сознание, и меня начинает трясти.

Мужчина, которого я люблю со старшей школы, смотрит мне в глаза и кивает.

– Да, у меня роман на стороне.

Внутри у меня все обрывается, а затем начинает закипает ярость.

– Ты издеваешься надо мной? – шиплю я, стараясь не кричать. – У меня уже год сексуальные отношения со съемной насадкой душа, а ты в это время встречаешься с другой женщиной?

Все это время я думала, что отсутствие у него сексуального интереса ко мне обусловлено тем, что он слишком много работает и ему приходится справляться с большим количеством стресса. Я и не предполагала, что у него роман.

– Пожалуйста, не кричи. Не хочу, чтобы дети услышали. – Он бросает взгляд в сторону коридора. – Я этого не хотел. Ты знаешь, как я отношусь к неверности. Я подобное ненавижу… но так получилось.

У меня вырывается полуистерический смех.

– Правда? Как именно так получилось, Пол? Кто она?

– Ассистентка-гигиенист в стоматологическом кабинете, – тихо признается он, избегая смотреть мне в глаза.

Для меня просто непостижимо, как человека может потянуть к кому-то, когда этот кто-то отскабливает налет и другие гадости с десенного края ваших зубов. Мне практически смешно от попытки это представить.

– Не могу поверить. Ассистентка?

Несмотря на то, что ее пальцы побывали во рту не только у него, но и у меня, и у моих детей, должна признать, что она молодая, стройная, красивая и жизнерадостная. Она из тех женщин, которых все мужчины хотят, а все женщины ненавидят, хотя втайне мечтают быть такими, как они.

– Ей, наверно, года двадцать два, Пол. Что с тобой случилось? Изменяешь мне уже год? Оставляешь меня и детей каждые выходные, чтобы провести время с ней? Обманываешь нас всех? Что, черт побери, с тобой происходит?

Он сидит, таращась на пол и не произнося ни слова. Мне нужно, чтобы он ответил что-нибудь, как-нибудь объяснил все. Но он молчит.

Я беру еще один бумажный носовой платок и вытираю нос, злясь на себя за то, что плачу в его присутствии, потому что знаю, что выгляжу погано, когда плачу. Мне вдруг становится стыдно оттого, что я плохо выгляжу, находясь рядом с ним.

– И что теперь? – спрашиваю я, хотя слышать ответ мне совсем не хочется, ведь я уже знаю, что сейчас будет. – Что будем делать?

– Нам не обязательно сейчас об этом говорить. Кажется, тебе достаточно на сегодня. Давай, ты просто...

Я хлопаю рукой по прикроватному столику, и он вздрагивает.

– Не нужно со мной сюсюкать, Пол! Скажи как есть. Не хочу тянуть. Это мучительно больно. Неужели ты не видишь? Или тебе все равно?

– Конечно, мне не все равно, Айви. Я переживаю о тебе и детях больше всего на свете.

– Очевидно, не больше всего, а иначе мы бы здесь сейчас не сидели и не обсуждали твой роман.

Он игнорирует мой сарказм.

– Ты знаешь, что я люблю тебя и детей. И всегда буду любить. Но, мне кажется, мы отдалились за последние несколько лет. Ты сама это говорила несколько раз. Мы практически не видимся. Мы спорим...

– Мы практически не видимся? Пол, тебя никогда нет дома. Я всегда здесь с детьми! А ты или на работе, или, как я понимаю, в последнее время на свиданиях, развлекаешься с кем-то. Мы спорим только потому, что тебя никогда нет рядом! Не смей даже пытаться обвинить в случившемся «нас». Я была хорошей женой и матерью. Никогда не изменяла. Все вокруг на моих плечах.

Он надолго закрывает глаза и кивает.

– Ты права. Все правильно, и я это знаю. Ты всегда была отличной женой, и ты потрясающая мама. – Он медленно качает головой, все еще глядя в пол, как будто не в состоянии сейчас сфокусировать взгляд на чем-то другом. – Думаю, я просто начал хотеть чего-то еще, чего-то особенного.

Я пристально разглядываю незнакомца, который занял тело моего мужа.

– Чего-то еще? Что это вообще значит? У нас двое прекрасных детей и красивый дом. У нас обоих хорошая работа. Мы уже двадцать лет вместе, восемнадцать из которых женаты! У нас есть все, чего ты, согласно твоим же словам, хочешь от жизни. Что еще тебе нужно?

Черты его лица искажаются раздражением и смущением.

– Я не знаю, Айви. Мне тоже тяжело от всего этого. Я люблю тебя и детей. Я разрываюсь. Просто… Даже не знаю, как объяснить. Думаю, мне просто хочется чего-то нового. Все, чего я, казалось, хотел, изменилось, когда я встретил Шарлен. Не знаю, как это объяснить.

– Прекрасно. Рада слышать, что Шарлен смогла показать тебе дорогу к настоящему счастью и спасла тебя от этой скучной, мучительной жизни с семьей. Уверена, ее сексуальное тело не имеет ко всему этому никакого отношения.

Я резко швыряю бумажный платок в стоящую рядом с ночным столиком маленькую мусорную корзину.

– Это неправда, и я не это имел в виду. Возможно, мне не давало покоя то, что я за всю жизнь был только с тобой. Тебе никогда не было интересно, каково было бы с кем-то другим?

Я поворачиваюсь и таращусь на него.

– То есть спать со мной стало скучно, и поэтому тебе понадобилась двадцатилетняя девушка? Такая, которую можно трахать так жестко, что она потом ходить не сможет? Ты так ей сказал? Когда ты превратился в свинью? И нет, я никогда не думала о том, чтобы переспать с другим мужчиной. В отличие от тебя, я всегда была более чем счастлива тем, что имела, несмотря на то, что ты никогда не трахал меня так, что я потом не могла ходить. По правде говоря, в большинстве случаев тебе с трудом удается не уснуть, пока ты доведешь дело до конца.

Он морщится от моего комментария, но тянется к моей руке. Я резко отшатываюсь.

– Не прикасайся ко мне, Пол.

– Я пытаюсь попросить прощения.

– Не нужно. Это даже невозможно. Что ты теперь собираешься делать? Чего ты хочешь? – повторяю я.

Он вздыхает и окидывает взглядом нашу спальню, как будто находится здесь в первый раз.

– Думаю, после всего произошедшего мне не стоит больше здесь оставаться. Я уйду и вернусь завтра, чтобы забрать кое-какие вещи, и, если ты не против, на следующих выходных приеду с грузовиком за остальными своими вещами. Наверно, нам нужно поговорить с юристом. Обещаю, я позабочусь о тебе и детях. Тебе не придется переживать.

По тому, как он говорит, я понимаю, что он уже обдумывал все это раньше. Он раздумывал об этом про себя, пытался решить, что нужно сказать и сделать, а сейчас просто произносит эти мысли вслух.

Развод. Он разводится со мной. А мне не придется переживать. У меня даже нет шанса вернуть его обратно. Он не хочет даже попытаться спасти наш брак. Я убита наповал тем, что он готов перечеркнуть восемнадцать лет брака из-за какой-то девчонки, которая всего на несколько лет старше его собственной дочери.

Я медленно качаю головой, шокированная.

– И все? Между нами все кончено? Ты даже не хочешь попытаться все исправить? Мы могли бы обратиться к семейному психологу. Многие так поступают. Тут нечего стыдиться, и они умеют хранить секреты.

– Айви, я уже год сплю с другой женщиной. Как это можно исправить?

Жестокость его слов меня оглушает. Я потеряла год своего брака, даже не зная об этом. Как я могла не заметить? Как могла пропустить все знаки?

– Я думала, ты меня любишь, – мой голос срывается. – Думала, мы любим друг друга.

Я понимаю, это звучит жалко, но других слов я найти не могу.

– Я люблю тебя, но каким-то образом влюбился и в нее тоже.

Он медленно подходит к нашему общему гардеробу и бросает несколько вещей в свою спортивную сумку.

– Для меня это тоже дурдом, Айви. Меня убивало то, что я так долго тебе лгал. Знаю, ты этого не заслуживаешь, и я ненавижу себя за то, что обидел тебя.

– Тогда зачем ты это сделал? Почему ты не мог остаться верным нам? Зачем ты позволил кому-то влезть между нами?

Он приближается ко мне с переполненной сумкой в руке.

– Я не знаю. Я бы хотел знать ответ на этот вопрос, но не знаю. Я никогда не хотел тебя обидеть. Никогда. Просто одно тянулось за другое. Ты права – я должен был все прекратить. Я – мудак. Я это знаю.

– Так ты хочешь бросить меня и детей? Ради нее? – требую я ответа.

– Не ради нее. Но сейчас, думаю, мне нужно уйти. И я не бросаю детей. Я все еще их отец.

Мое сердце разбивается и разлетается на миллион маленьких осколков – воспоминаний о нашей совместной жизни. Они застилают все вокруг, как кровь на месте жуткого жестокого преступления. Такое не убрать, не сложить снова вместе. Он все уничтожил.

Он смотрит на меня, а я рассыпаюсь в прах. Знаю, он этого не видит, но все мои надежды и мечты состариться рядом с мужчиной, которого я люблю, смяты и скомканы в той сумке, что он держит в руках, и теперь он отдаст их кому-то другому.

– Это из-за того, что я уже не такая стройная, как раньше? – спрашиваю я дрожащим голосом. – Я могу записаться в спортзал, купить новую одежду…

– Айви, боже мой… Нет. Ты красивая, и я все еще люблю тебя. Дело совсем не в этом.

Я медленно качаю головой туда-сюда, пытаясь осознать, что с нами происходит.

– Просто я не понимаю, что сделала не так.

Он подходит на несколько шагов ближе ко мне.

– Ты все делала так, клянусь тебе. Я не планировал это и не искал приключений специально. На самом деле она немного напоминает мне тебя, когда мы были молодыми. Она жизнерадостная и беззаботная. Мне нравится быть с ней рядом и не слышать, как дети кричат и дерутся, знать, что их нет за стенкой, не слушать постоянно орущие видеоигры и музыку. Мне очень жаль.

– Ты хотел детей, Пол. Они шумят.

– Я знаю. Ну же, Айви. Мейси родилась, когда тебе было восемнадцать, а мне девятнадцать. Мы были слишком молоды, чтобы заводить ребенка. Нам не довелось пожить для себя или друг для друга. А как только она подросла и смогла немного оторваться от нас и обходиться без твоего стопроцентного внимания, родился Томми. Думаю, мне хочется немного повеселиться, пока я еще молод.

– Тебе лучше уйти. – Мой голос глухой, безжизненный.

Я отказываюсь на него смотреть. С меня хватит. Это отвращение к собственной семье заставляет меня его ненавидеть, и я даже хочу причинить ему физическую боль.

Он колеблется какое-то мгновение, затем разворачивается и уходит. Его шаги тяжело стучат вниз по лестнице, входная дверь открывается со скрипом, затем закрывается. Хлопает дверь его машины, и та отъезжает от нашего дома, освещая фарами окна спальни.

И он ушел. Просто так.

Я до рассвета сижу на кровати и в оцепенении таращусь на стену, размышляя о том, какого черта сейчас произошло.

2

ЛУКАС

Бессонница – самый ужасный враг. Толкается. Пинается. Смеется мне в лицо. Выжидает, и, когда я чувствую себя в безопасности, бьет прямо по голове. Я пытаюсь бороться, но мы все знаем, чем закончится эта история – враг победит.

И вот я лежу без сна, разглядываю сводчатый потолок и чувствую себя неуютно в собственной постели. Не только потому, что не могу уснуть, а еще и потому, что рядом со мной девушка, и я знаю, что больше с ней спать не буду. Я хочу любить ее. Я должен любить ее. Она милая и миниатюрная, с охренительным телом и длинными шелковистыми черными волосами с голубыми прядями. Глаза у нее, как гребаные сапфиры, а смех, как у сумасшедшего эльфа. Она музыкант, как и я, и хорошо меня понимает. Она знает, когда остаться и когда уйти, а отсасывает так, будто мой член – вишневый леденец на палочке.

И только одна деталь все портит.

Повернувшись ко мне, она прижимается губами к моей щеке.

– Ты намного приятнее в постели, чем Вэндал.

Я чувствую, как ее губы растягиваются в улыбке, когда она прижимается к моему плечу.

Ага. Именно это все портит – она несколько раз спала с моим старшим братом. На самом деле я уверен, что о сне не было и речи, когда он привязывал ее к кровати и «вэндализировал», как он это мило называет. Хоть я и старался, не могу выкинуть эти мысли из головы. Не хочу быть номером два или подбирать объедки за собственным братом. Да и кто бы захотел, чтобы его всегда сравнивали с братом? Я не хочу быть с женщиной, которую Вэндал видел обнаженной и испохабил. Я хочу быть с той, которая будет… только моей.

Я сажусь, медленно высвобождаясь из ее объятий, и пытаюсь найти свою одежду в темной комнате.

– Что ты делаешь? – Ее рука ложится мне на спину, голос сонный – она старается не заснуть.

Я поворачиваюсь к ней. Мне страшно, что я сейчас ее расстрою, но лучше всего сделать это сразу – как сорвать пластырь.

– Рио, я не могу больше это продолжать, – говорю я мягко.

– Что продолжать?

– Это. Нас.

Резко садясь, она прижимает простыню к своей обнаженной груди.

– Почему? – Ее ярко-голубые глаза темнеют.

– Ты мне очень нравишься. Ты – одна из моих лучших друзей… Но не более с моей стороны. Мне бы хотелось, чтобы было иначе.

Ее обычно красивое лицо становится хмурым и грустным.

– Лукас… Мне очень нравится быть с тобой. Может быть, нам просто нужно больше времени. Не нужно думать о том, превратятся ли наши отношения во что-то серьезное, и тогда это случится само собой.

– Я не хочу так с тобой поступать. – Я медленно качаю головой, встаю и натягиваю джинсы. – Прости. Чего я точно не хочу, так это ранить тебя.

– Именно это мне в тебе нравится больше всего, – произносит она с сожалением. – Ты единственный, кто на самом деле заботится обо мне и не относится, как к игрушке.

Я ненавижу своего брата за то, что он перетрахал всех девчонок в радиусе ста миль, и ненавижу себя еще больше за то, что не могу через это переступить.

Она переползает через кровать ближе ко мне, ее волосы шелковистым покровом заслоняют грудь.

– Лукас, это ничего, что ты меня не любишь. Я это переживу. Правда. – В ее голосе надежда и отчаяние, и мне больно это слышать. Она заслуживает намного больше, просто пока еще этого не знает.

Я поднимаю одежду Рио с пола и кладу рядом с ней на кровать, чтобы девушка могла одеться.

– Для меня это не нормально, – возражаю я. – И ты заслуживаешь большего. Не соглашайся на компромиссы, ладно? Не надо. Правильный парень обязательно появится, поверь мне. И ему чертовски повезет, что он встретил тебя.

– Сомневаюсь, – отвечает она, натягивая рубашку через голову.

– Я подожду в гостиной и отвезу тебя домой.

– Лукас? – Ее нежный голос останавливает меня, прежде чем я успеваю дойти до двери комнаты. – Возможно, не всем дано встретить своего единственного человека. Ну, знаешь, может, это просто миф?

Может, и так, но я верю в мифы и доверяю старинным легендам. Фантазии текут по моим венам. Они не дают мне умереть.

3

АЙВИ

Если бы несколько месяцев назад кто-то сказал мне, что мой муж бросит меня ради другой женщины, я бы рассмеялась этому человеку в лицо. Сказать, что я была потрясена, значит не сказать ничего. В то время как Пол занимался переездом в хорошую новую квартиру, покупал новую мебель, встречался с красивой молодой женщиной и начинал новую, увлекательную, полную веселья жизнь с более молодой, задорной версией меня, моя собственная жизнь превращалась в дурдом, сплошь состоящий из стресса и неразберихи. Мне кажется, это несправедливо, что он натворил дел, а в итоге страдаю я. Мне в жизни не приходилось делать ничего ужаснее, чем говорить нашему семилетнему сыну и семнадцатилетней дочери, что их отец ушел. Как удобно, что Полу не пришлось видеть шок и отчаяние на их лицах или отвечать на их бесконечные вопросы.

Следующий удар по моему сердцу случился, когда он вернулся домой через несколько недель после своего официального ухода, чтобы забрать свои вещи. Он оставил почти все, что, как я ошибочно предполагала, имело значение для нас двоих, или могло представлять какую-то сентиментальную ценность для него – наши свадебные фотографии и фотографии из наших с детьми отпусков, сувениры, которые мы привозили. Он оставил картины и предметы декора, которые мы выбирали вместе; даже дурацкие смешные вещицы с наших первых свиданий времен старшей школы. Не понимаю, почему он не захотел взять ничего, что напоминало о нашей совместной жизни. Словно он намерен просто забыть о том, что мы когда-то были парой.

Моя лучшая подруга Линдси заходит почти каждый день после работы узнать, как у меня дела. Я никогда раньше не была в депрессии, у меня не было причин волноваться за свою жизнь и свое будущее, но сейчас у меня не получается думать ни о чем другом. Пол забрал все, что у меня было, и мне кажется, что я застряла в странном сумрачном чистилище, не представляя, что делать дальше.

– У Сэма есть один очень симпатичный друг, который недавно развелся. – Мы потягиваем кофе у меня на кухне, и Линдси лукаво улыбается.

Я закатываю глаза.

– Линдси, пожалуйста. Не нужно устраивать мне свидания, тем более с мужчиной, который тоже только что развелся, потому что он или остался в дураках и находится в такой же дыре, как я, или как раз и есть злодей. Мне ничего из этого не нужно.

– Встряхнись. Ты не можешь вечно сидеть в этом доме. Ты только больше загоняешь себя в депрессию и набираешь вес. Не дай этому уроду победить.

Ее слова ранят, хотя я знаю, что она не хотела меня обидеть.

– Спасибо, Лин. Я набрала пять килограммов, не двадцать пять. Я их скину.

– Знаю, что скинешь, дорогая. Я просто за тебя переживаю. Хочу, чтобы ты была счастлива. Лучший способ перестать страдать по кому-то – это забраться на кого-то другого. Ты такая красивая. Вокруг полно мужчин, которые были бы рады замутить с тобой.

– Мама, что значит замутить? – Я опускаю взгляд на Томми, который тихо материализовался рядом со мной.

Я сверлю Линдси взглядом и глажу его по голове.

– Это значит сходить в ресторан, дорогой. Иди, начинай делать домашнее задание.

Он строит рожицу и уныло плетется в гостиную. Как только он отходит настолько, чтобы не слышать нас, я снова поворачиваюсь к Линдси.

– Пожалуйста, следи за тем, что говоришь в его присутствии. Он совсем в замешательстве от того, что происходит. И я не собираюсь ни на кого забираться!

– Прости, я даже не видела, как он зашел. И почему твои дети не шумят, как мои?

– Они шумят, поверь мне. С тех пор, как Пол ушел, они оба слегка ошарашены.

– Они адаптируются. Дети это умеют.

Я поправляю фрукты в вазе на середине стола.

– Они хотят, чтобы он вернулся. Постоянно спрашивают меня, когда он вернется домой.

– А ты? Ты тоже хочешь, чтобы он вернулся?

Я пожимаю плечами, сосредоточенно перекладывая яблоко с места на место.

– Не знаю… Возможно. Я по нему скучаю.

– Айви, нет. – Она убирает мою руку от яблока. – Оставь фрукты в покое и послушай меня. Я знаю, что ты по нему скучаешь, и вся эта история ужасна. Ты самый милый, преданный человек, что я встречала в жизни. Нельзя позволить ему вернуться обратно после того, что он сделал. Тебе сейчас нужно сосредоточится на себе. Ты этого никогда не делала.

Она сжимает мою руку, и ее обручальное кольцо впивается в мои пальцы.

– Ты всегда ставила его на первое место. И детей. Черт возьми, даже меня! Сейчас ты должна поставить на первое место себя. Ты должна научиться быть Айви без Пола. Я понимаю, это пугает, но ты должна выяснить, кто ты есть на самом деле. Попробуй сделать что-то, что ты всегда хотела. Покрась волосы, сделай маникюр, купи обалденную одежду, заведи щенка, сделай татуировку. Попробуй все то, чего ты всегда хотела, а он нет. Начни выходить из дома и встречаться с новыми мужчинами. Выпусти настоящую Айви наружу.

– Ты считаешь, я ненастоящая?

– Конечно, настоящая, но только представь, сколько всего ты не делала, потому что ему это не нравилось? Как, например, не красила волосы, потому что он считал, что это бессмысленная трата денег. Я хочу, чтобы ты стала самой собой, тебе больше не нужно переживать, что он стоит над тобой надзирателем.

Я слабо ей улыбаюсь.

– Давно хотела покрасить волосы в красивый рыжий цвет или сделать омбре, или как там это называется. И всю жизнь хотела татуировку. И щенка… Я всегда считала, что детям нужно расти с собакой.

Она берет свою сумочку и начинает в ней рыться, складывая вещи, которые достает, в кучу на столе.

– Сходи в салон красоты на следующей неделе и займись волосами и ногтями. И… У меня есть отличный тату-мастер, он тебе подойдет. На самом деле, я выиграла подарочный сертификат на татуировку от него. Он – друг моего друга. У него потрясающие работы. В основном он работает с музыкантами, моделями и прочими творческими личностями, а я дарю тебе мой подарочный сертификат.

Она протягивает мне открытку-сертификат.

– Я хочу, чтобы ты это сделала. Для себя.

Я кусаю губу, разглядывая открытку.

– Ну, не знаю, Линдси. Татуировка? В моем возрасте?

– Ради всего святого! Тебе тридцать шесть, не сто лет. У всех есть татуировки.

– Кто будет делать татуировку? – Мейси – прекрасное видение, сотворенное из длинных светло-каштановых волос и больших невинных голубых глаз – заходит в комнату и направляется прямо к холодильнику.

– Я пытаюсь убедить твою мать, что она не слишком старая для тату, – отвечает Линдси, складывая свои пожитки обратно в сумочку.

Мейси таращится на меня с открытым ртом.

– Мам! Ты собираешься сделать тату? Круто! Можно мне тоже?

– Пока тебе не исполнится восемнадцать, нельзя.

Она драматично закатывает глаза.

– Ну и ладно. Можно я пойду с тобой и посмотрю?

– Я подумаю. Сделай одолжение, сходи, посмотри, как там твой брат. Проверь, все ли у него в порядке с домашним заданием.

– Не бери ее с собой, – говорит Линдси, когда Мейси выходит из комнаты. – Тебе нужно начать иногда делать что-то в качестве себя самой, не в качестве Мамы.

– А еще что? Когда ты успела стать моим инструктором по личностному росту? – поддразниваю я, понимая, что она права.

Мне нужно учиться идти по жизни самостоятельно: как незамужняя женщина, не как жена или мать. Это гораздо проще сказать, чем сделать, поскольку я с восемнадцати лет была и тем, и другим. Я не представляю себе ничего другого.

Линдси встает, обходит стол и обнимает меня.

– Я не хочу, чтобы ты зацикливалась, вот и все. – Она отодвигается и приглаживает мои волосы. – Ты такая милая, Айви. Пожалуйста, сделай все то, о чем мы говорили. Мне пора двигать домой, кормить свое семейство.

– Ладно. Я люблю тебя. Передай от меня привет Сэму и детям.

– Передам. И подумай насчет того, чтобы забраться на кого-нибудь. Хорошее сексуальное мимолетное увлечение здорово бы тебя взбодрило.

– Иди уже! – Я, смеясь, показываю пальцем на дверь.

4

АЙВИ

Ты сможешь это сделать. Ты сможешь это сделать. С каждым шагом от парковки к тротуару я все сильнее колеблюсь то заставляя себя двигаться в сторону тату-студии, то желая броситься обратно к машине, чтобы уехать домой и провести вечер, свернувшись калачиком в постели с книгой.

Здание очень своеобразное, в точности как описывала Линдси. Кажется, в какой-то момент своей жизни оно было часовней или церковью: фасад из серого камня, витражные окна, а на крыше башня со шпилем. На каменной табличке на лужайке возле входа витиеватым шрифтом выгравировано: «Тату-студия “Сердца и стрелы”». Мои каблуки звонко стучат по выложенной аспидным сланцем дорожке ко входу, и я приближаюсь к огромной красной двери из дерева с металлическими деталями в готическом стиле. Глубоко вздохнув, я толкаю тяжелую дверь, и звон колокольчика объявляет о моем прибытии. Я вздрагиваю от этого звука. Назад дороги нет.

– Одну минуту! – раздается крик из другой части здания, за фойе.

Интерьер студии совсем не такой, как я себе представляла. На самом деле даже не знаю, что ожидала увидеть. Думаю, что-то похожее на холодные, грязные тату-салоны, которые показывали в кино – те, где огромные мужчины с длинными всклокоченными бородами курят сигары, тусуются и выглядят подозрительно. Интерьер «Сердца и стрел» представляет собой смесь роскошного готического и викторианского стилей: на полу темный паркет, а в приемной антикварный красный бархатный диван и такого же типа стулья. На стенах висят картины в богато украшенных золотистых рамках. Подняв с журнального столика один из фотоальбомов в старинном кожаном переплете, я понимаю, что это портфолио татуировок, набитых художником, и медленно листаю страницы, находясь под впечатлением от его дизайнов. Детали и растушевка его работ филигранны и выглядят очень реалистично, особенно на тату-портретах людей и животных, которые похожи на настоящие фотографии. Линдси была права – этот парень по-настоящему талантлив. Моя нервозность слегка отступает, теперь я как минимум уверена, что татуировка точно будет красивой. Если только я не поведу себя как дурочка или не грохнусь в обморок.