Текст книги "Лукас (ЛП)"

Автор книги: Кериен Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Я заставляю себя сделать глубокий вздох и успокоиться, пока не сказал или не сделал что-то непоправимое.

– Мейси, прошу тебя, просто объясни мне, что происходит, хорошо? Обещаю, я успокоюсь и больше не буду на тебя злиться. Просто расскажи правду, чтобы я смог исправить ситуацию с твоей матерью, ладно?

– Я ничего не помню, – отвечает она. – Помню, как этот урод бросил меня на вечеринке, и что ты заехал за мной, и что мы целовались.

– Я тебя не целовал. – Я хватаю ее за плечи и встряхиваю. – Ты попыталась меня поцеловать. Я тебя оттолкнул, и ты это прекрасно знаешь. Зачем ты так делаешь?

Неожиданно в дверном проеме появляется Вэндал.

– Мужик, я уже десять минут звоню в дверь, а твои крики еще с парковки слышно. – Он смотрит на Мейси, потом на меня и снова на нее. – Что за херня тут творится?

– Я не знаю. – Я в отчаянии на секунду прижимаю ладони к лицу. – Она меня подставила. Устроила так, как будто бы я с ней переспал, и Айви ей поверила.

– Какого хера ты творишь? – Вэн смотрит на девушку, злобно прищурившись.

– Я ничего не делала. – Она даже дрожит от страха перед ним и поглядывает в сторону двери. – Не смотри на меня так.

– Ты лжешь. У тебя на лице написано, – обвиняет он, нависая над ней, как скала. Выглядит он жутко, и она съеживается в ужасе.

– Оставь меня в покое, – ноет она.

Он оттесняет ее в угол, загораживая своей практически двухметровой фигурой, как стеной, возможные пути отхода.

– Если ты специально натворила что-то, чтобы навредить моему брату, я заставлю тебя сильно пожалеть, девочка. Поверь мне.

– Вэндал, она же еще ребенок, – напоминаю ему я.

– Ей уже восемнадцать. – Он не сводит с нее пристального взгляда, – достаточно взрослая, прекрасно понимает, что делает, и в состоянии нести ответственность за последствия своих действий, когда лезет в чужую жизнь.

– Я хочу домой. – От угроз Вэндала она опять начинает дрожать. – Я не помню, что произошло.

– Я могу тебе помочь вспомнить. – Он кладет руку ей на горло, едва касается ее, но она каменеет от ужаса. И правильно делает. Вэндал – психопат, с ним не поиграешь. На самом деле я не думаю, что он стал бы причинять ей вред, но с тех пор как умерла Кэти, психически он стал еще более неуравновешен, чем обычно.

– Вэндал… – предостерегаю я.

– Хочешь со мной поразвлечься? – спрашивает он отвратительным, мрачным голосом. Так, наверное, звучит голос самого Сатаны. – Любишь играть в игры? Я покажу тебе, как это делается по-настоящему, малышка, и ты отсюда потом без инвалидного кресла не выйдешь.

Твою мать. Мой брат съехал с катушек.

– Вэндал, прекрати. Лучше вызови ей такси и убери ее отсюда к чертовой матери.

– Нет. Она все вспомнит. Правда, малышка?

Мейси еще сильнее вжимается в стену, по щекам ее начинают течь слезы.

– Говори. Сейчас же, – велит он, нависая над ней всем своим огромным телом. – Хочешь узнать, каково трахаться с мужчиной постарше? Я тебе все подробно покажу, если сейчас же, твою мать, не начнешь выкладывать, как все было.

– Вэндал! – прикрикиваю я, хватая его за плечо. – Довольно. Она мне практически родня.

– Родные люди друг с другом так не поступают. – Он смотрит на нее, как на насекомое, достает бумажник и бросает ей пятьдесят баксов. – Вали отсюда на хер, найди такси.

Я наблюдаю, как девушка поднимает деньги и опрометью бросается вон из комнаты и вниз по лестнице. Входная дверь захлопывается за ней с таким грохотом, что, кажется, стены зашатались.

Вэндал разворачивается ко мне. Взгляд у него усталый и немного дикий, как у животного.

– Дерьмово выглядишь, бро. Ты ее правда?..

– Нет, – резко прерываю его я. – Ни в коем случае. Она мне позвонила пьяная с вечеринки. Я поехал за ней, забрал и привез сюда. Она вела себя странно, все пыталась меня потрогать. Я ее оттолкнул и ушел к себе. Спал один у себя в комнате. Я бы ни за что к ней не притронулся. Это дочь женщины, которую я люблю, почти что член моей семьи. Ты же сам отец, Вэн. Мог бы ты что-то такое вытворить?

– Я был отцом. – Он отворачивается к окну, я замечаю, как подрагивает его подбородок. – И, думаю, я мог бы вытворить практически все, что угодно.

– Прости. – Я морщусь. Надо же было такое ляпнуть. – Я плохо соображаю.

– Не переживай. – Он подходит ко мне, хлопает по плечу. – Что будешь делать?

– Ну, очевидно, мне нужно как-то заставить ее признать, что она все это подстроила, и убедить Айви мне поверить. – Я стягиваю с кровати простыни, бросаю все в кучу на полу, хочу избавиться от любых следов присутствия Мейси. – Она швырнула в меня кольцом, Вэн. Как будто сердце мне вырвала.

Он прислоняется к стене возле дверного проема, скрещивает мощные руки на груди. Черные, как смоль, волосы спадают ниже плеч. Даже меня его внешний вид иногда пугает, не представляю, какого страха натерпелась Мейси, будучи мишенью его ярости.

– Думаю, мудила бывший муж приложил ко всему этому дерьму руку.

Достойная кличка для урода. Усмехнувшись, я киваю в ответ.

– Я тоже так думаю. Этот говнюк меня ненавидит и никак не смирится, что мы с Айви вместе. Думаю, когда он узнал, что мы обручились, ему совсем крышу снесло.

– Хочешь, я с ним побеседую.

– Пока не надо. – Вэндаловы методы ведения бесед меня пугают. – Мне нужно поговорить с Айви и еще раз поговорить с Мейси, когда она успокоится.

– Одно только слово, бро. – Вэндал хрустит костяшками пальцев, – и я его, ублюдка, урою.

– Тебе правда нравится причинять людям боль, да?

Его лицо искривляется в злобной ухмылке.

– Не всем подряд, но, в целом, да. Процесс мне нравится. Люблю причинять боль. В любом доступном виде.

Остается только радоваться, что эти гены мне не достались.

После того, как Вэндал уезжает, я быстро принимаю душ и еду к Айви домой. Еще один удар прямо в сердце поджидает меня на улице, когда я вижу машину Пола, припаркованную на подъездной аллее.

Я в бешенстве колочу в дверь, пока Айви не открывает, заплаканная, с покрасневшим лицом.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она.

– Какого черта он здесь делает? – отвечаю я вопросом на вопрос.

Пол появляется в дверном проеме за ее спиной.

– Где, черт возьми, моя дочь? – требует он.

Поверить не могу. Что за херня?! Мы с ней помолвлены. Совсем недавно мы занимались сексом на кухонном столе в этом самом доме. А теперь я стою на крыльце у входа, а они загораживают дверь?! Вместе.

– Она уехала от меня больше часа назад. Мой брат дал ей денег на такси.

Пол отталкивает Айви в сторону.

– Ты переспал с моей дочерью, а после отправил ее домой на гребанном такси?

– Можно уже прекратить этот цирк. Я с ней не спал, и ты, твою мать, это прекрасно знаешь, – теряю над собой контроль я. – Какого хрена вообще происходит? Я знаю, что это ты, Пол. Ты сделал что-то с Мейси, как-то заставил ее оболгать меня вот таким вот отвратным образом.

– Лукас! – в шоке подскакивает Айви. – Он бы никогда так не поступил с нашим собственным ребенком! – заявляет она в его защиту. В его защиту. Не в мою.

– Я бы тоже так не поступил! Ты знаешь, как я люблю твоих детей.

Пол опять отталкивает ее, он смотрит прямо мне в лицо. Я сжимаю кулаки, как же хочется двинуть по его самодовольной роже!

– Судя по всему, одного из них ты даже слегка чересчур любишь, – усмехается он. – Ты им не отец, а Мейси – красивая девушка. Ты воспользовался ею слабостью, когда она была беззащитна. Радуйся, что я полицию не вызвал, – угрожает он.

– Никто не собирается вызывать полицию! – кричит Айви. – Лукас, пожалуйста, уходи.

Уходи. Она хочет, чтобы я ушел. А он останется здесь.

– Мне нужно с тобой поговорить. Наедине. Пожалуйста, Айви.

Она бросает взгляд на Пола.

– Дай мне минутку, – говорит она ему, а я не понимаю, почему он вообще здесь, почему она не прикажет ему уйти.

Он откровенно смеется надо мной за ее спиной, а затем уходит внутрь, в ее дом. В их дом.

Я пытаюсь обнять ее, но она отстраняется и скрещивает руки на груди.

– Айви, я не понимаю, что все это значит. Я не прикасался к Мейси. Никоим образом, только пытался оттолкнуть ее от себя. Почему ты веришь в эту херню? Что он с тобой сделал? Что это за извращенный ад, и почему мы здесь вообще оказались?

– Мейси ни за что не обманула бы меня насчет такого, Лукас. – Она поднимает на меня красные, опухшие глаза. – Она знает, как сильно я тебя люблю. Думаю, она напилась и, наверное, флиртовала с тобой, а ты, под влиянием момента, не удержался.

Ее слова, как нож прямо в сердце – кажется, оно даже биться перестало.

– Что? Ты думаешь, я такой слабовольный? Айви, на меня женщины постоянно вешаются. Взрослые женщины, а не пьяные подростки, не имеющие понятия о том, что творят. Ты серьезно думаешь, что я стал бы рисковать нашими с тобой отношениями ради быстрого перепихона с пьяной малолеткой, помимо прочего еще и дочерью своей невесты?

– Она была в твоей комнате. – Слезы начинают струиться по ее лицу. – Я видела, как она оттуда выходила.

– Наверное, она пробралась туда, когда я спустился вниз открыть дверь. Она не была в моей комнате ночью, ни одной секунды.

– Ну зачем ей это делать? Она всегда была искренней девочкой, и она не лгунья. Никогда ею не была.

Внутри у меня все обрывается.

– А я? Я, по-твоему, лгун?

Она быстро качает головой и кладет ладонь мне на грудь, там, где сердце.

– Нет. В это я тоже не могу поверить. Если только ты не притворялся все время. Может быть, последние несколько месяцев были притворством.

– Для чего? Зачем мне так заморачиваться?

– Не знаю, – кричит она, всхлипывая. – Я не знаю, чему верить.

Я в отчаянии запускаю руки в волосы, отхожу от нее немного. Как же я хочу, чтобы она позволила мне войти в дом, а этот говнюк свалил на хер.

– Айви, я думаю, Пол ее подговорил. Он пытается задурить тебе голову, хочет нас разлучить. Он точно знал, что сделать, чтобы ты во мне засомневалась. Знает, как сильно ты боишься снова оказаться в подобной ситуации после того, как он с тобой поступил. Он все это подстроил. Я уверен.

– Нет. – Она яростно мотает головой. – Он бы не поступил так с собственным ребенком, не стал бы ее так использовать.

Я обнимаю ее, несмотря на протесты и попытки вырваться.

– А я думаю, поступил бы. Думаю, именно это он и сделал. – Я целую ее в макушку и глажу по шелковистым волосам. – Пожалуйста, ты должна мне поверить, Айви. Я люблю тебя. Люблю твоих детей. Я бы никогда никого из вас не обидел. Не хочу тебя потерять.

Она прижимается лицом к моей груди, обвивает руками меня за талию.

– Я тоже тебя люблю. Только не знаю, чему верить. Это все отвратительно. Ты сам не можешь это не признать. Я в замешательстве.

– Поверь мне. Пожалуйста. – Я заставляю ее поднять лицо и посмотреть на меня. – Ты знаешь мое сердце лучше кого бы то ни было.

Ее огромные, наполненные слезами голубые глаза – глубокие печальные озера – смотрят прямо на меня.

– Дай мне немного времени во всем разобраться. Мне нужно поговорить с Мейси наедине, спокойно.

– Не заставляй меня уйти. Отправь его домой, давай вместе во всем разберемся, прошу тебя.

– Он и так уже уходил. Лукас, поезжай домой. Дай мне время подумать, успокоиться.

– Я хочу, чтобы ты надела кольцо обратно. Оно у меня с собой.

Она качает головой и делает шаг назад, отступает.

– Нет. – Айви всхлипывает, вытирает новые слезы, размазывая по щекам косметику. – Я не могу. Не могу, пока не разберусь во всем.

Боль разливается у меня в груди, сжимает в тиски сердце. В глазах темнеет.

– Ты не понимаешь, что сейчас делаешь, Айви. Ты убиваешь нас. Убиваешь меня.

27

АЙВИ

Дни проходят мимо. Много дней. Бесцельно потраченных, проведенных в бесконечных сомнениях. Я не верю собственной дочери, не верю Лукасу, не верю самой себе. Я чувствую, что с каждым днем разверзшаяся пропасть становится все больше, и я не уверена, что смогу все исправить. Не уверена, что вообще кто-то из нас может все исправить.

По сравнению с тем упорством, с которым Лукас пытался исправить ситуацию, настойчивость, с которой он изначально пытался пригласить меня на свидание – хм, просто детский лепет. Он звонил каждый вечер, слал бесчисленное количество смс. Присылал мне цветы. Писал письма. Рисовал картины и сочинял стихи. Я игнорировала все его попытки. А потом все прекратилось. Кажется, часть меня умерла, когда я поняла, что он наконец сдался. И, если он на самом деле говорил правду, я заслуживаю каждую невыносимую минуту этой муки за то, что разбила самое нежное, любящее сердце на свете.

Я разбита и чувствую себя больной. Меня тошнит, мучают головные боли, а сердце разбито. Я разрываюсь на части между двумя людьми, которым, была уверена, могу доверять.

Я видела, как моя дочь вышла из комнаты моего любимого. Голая, прикрываясь одним только полотенцем. Я не могу выбросить эту картину из головы. Она снова и снова всплывает перед глазами, бесконечно. Дочка не отрицала, что они провели вместе ночь. Она спросила его, собирается ли он вернуться к ней. Прямо у меня на глазах.

Мейси, конечно, не совершенна, но она никогда не была лгуньей, даже когда была совсем маленькой. Она говорила правду и просто принимала необходимость нести ответственность за последствия своих действий.

Знаю, она злилась на меня из-за того, что я попыталась не пустить ее на ту вечеринку с ее новым парнем. Неужели она была настолько зла, чтобы попыталась отомстить мне вот таким вот образом, переспав с Лукасом или претворившись, что они были вместе? В голове у меня никак не укладывается, что дочка могла бы поступить так со мной. Да и как она могла знать, что я приеду к нему? Мой приход утром был спонтанным решением, я хотела сделать Лукасу сюрприз, принеся ему его любимый кофе. Возможно ли, что она все придумала и сразу же реализовала свой план? Не могу себе представить, что она так сделала. Никак не могу. Если только не принять как факт, что я не знаю собственного ребенка так хорошо, как привыкла думать.

Но Лукас… мой милый Лукас с его темной, чувственной, скрытой от посторонних стороной. Мог ли он прикоснуться к моей дочери? Я с самого начала знала, что он ей нравится. Может быть, это увлечение не прошло? Или, может, я только все усугубляла, когда, пытаясь сделать его частью нашей семьи, позволяла им проводить время вместе и даже радовалась этому? Может быть, это мое стремление только подпитывало ее чувства к нему, и она только притворялась, что рада за нас, чтобы иметь возможность быть к нему поближе? Мейси красивая девушка, с идеальным телом. Любой мужчина увлекся бы ею, любому было бы трудно сказать ей «нет», если бы она сама предложила себя, дала понять, что не против. Если она была пьяна и флиртовала с ним в тот вечер, смогла бы она надавить на те самые точки, заставить его забыть обо всем и переступить через черту вместе с ней?

Тошнота и слабость накатывают на меня, когда я пытаюсь заставить себя нарисовать в воображении сценарий произошедшего: Лукас прикасается к ней, ведет ее в свою спальню, целует ее, раздевает. Нет. Секс по-быстрому – это не про Лукаса. Лукас – любовник в полном смысле этого слова. Он не умеет заниматься бессмысленным сексом. Если только что-то не назревало между ними уже давно, а я просто была слепа и не видела…

Может быть, я ему надоела? Может, Мейси – юная, сексуальная и беззаботная – показалась ему привлекательнее? Как Шарлен для Пола. Мейси – фанатка его группы; ей понравился бы такой образ жизни, она идеально подошла бы на роль молодой и красивой подружки рок-музыканта. Не то что я. Старая, скучная мамочка, которая только и может, что сидеть с ним на балконе и попивать латте.

«Ты – то, чего я хочу. Стабильность и безопасность, которые мне нужны. Тебе единственной я могу доверить свое сердце. Ты одна можешь исполнить все мои мечты».

Эти его слова, которые он сказал, когда надевал кольцо мне на палец, крутятся в голове снова и снова. Только за них и цепляются сейчас мое разбитое сердце и моя раненая душа. Он всего себя, до последней частички, вложил тогда в эти слова. В этом я уверена, без тени сомнения. Я прочувствовала это до мозга костей. Маленький мальчик, игравший старинными вещами на чердаке у бабушки с дедушкой, самостоятельно учившийся играть прекрасную музыку и веривший, будто статуэтки горгулий его охраняют, вырос и превратился в мужчину, который мечтал только об одном: встретить кого-то, кто будет любить его настолько крепко, чтобы никогда не бросить.

Я – этот кто-то. Он в этом уверен. Он верил мне. Я обещала ему быть рядом. А он, в ответ, пообещал мне все, чего я хотела, в чем нуждалась, и даже больше. Он подарил мне сказку, о которой я мечтала.

Не стал бы Лукас ставить такое под удар. Никогда.

Или нет?

Мое сердце говорит «не стал бы», но тогда нужно перевернуть эту медаль, и посмотреть в глаза ужасному, ошеломляющему факту. Моя собственная дочь солгала мне, и подстроила ему ловушку, чтобы уничтожить меня.

Спустя почти месяц, который Мейси прожила у Шелли, она, наконец, снова появляется дома и приезжает на новой машине.

– Откуда у тебя эта машина? – требовательным тоном спрашиваю я, выйдя на улицу и осматривая сияющее новенькое красное авто, припаркованное перед домом.

– Папа мне купил. Не хотел, чтобы я ездила на своей старой развалюхе, когда поеду в колледж. Сказал, это небезопасно.

– Серьезно? Так и сказал? – Ну конечно. Теперь все ясно. Оглушительная волна ярости накрывает меня.

– Да.

Она направляется к дому, и я следую за ней буквально по пятам.

– Присядь. Будем разговаривать.

– Мам, я устала. – Она разворачивается и закатывает глаза. – Я несколько недель спала у Шелли на диване, ждала, пока шум уляжется.

– Шум уляжется? – повторяю я. – Сейчас же садись. Ничего еще не закончилось.

Она раздраженно бросает сумочку на диван, усаживается и упирается взглядом в пол.

– Мам, мне жаль насчет Лукаса.

– Правда? – Я стараюсь отвечать ровным тоном и не взорваться от возмущения.

– Ну конечно мне жаль. Я не хотела, чтобы так получилось… просто так получилось.

– Расскажи, что именно случилось. – Я присаживаюсь рядом с ней и стараюсь держать себя в руках. – Все, как было.

– Что? Мам, это же извращение какое-то!

– Я хочу, чтобы ты мне рассказала. Прямо сейчас. Не расскажешь, я позвоню и велю немедленно оттащить машину обратно к дилеру.

– Ты не сможешь. – Она смотрит на меня волком.

– Хочешь проверить?

– Ладно. Я пошла на вечеринку с Брентом, хотя ты сказала, что не разрешаешь. – Дочка ерзает на диване, теребит ремешок на чехле своего смартфона. – Я на тебя злилась. Мне уже восемнадцать. Не надо указывать мне, что делать.

– Пока живешь под моей крышей, изволь следовать моим правилам. Продолжай.

– Я выпила несколько бокалов, а он вел себя со мной как козел. – Она вздыхает. – На вечеринке было много народу, но знакомых никого. Там было полно шалав, и я застукала его, когда он с одной из них целовался. Мы сильно поругались, и он свалил с ней, а меня оставил там. Домой мне было никак не добраться, я не хотела звонить тебе и выслушивать бесконечные «я же тебе говорила», поэтому позвонила Лукасу, попросила его приехать и забрать меня. Он хотел, чтобы я рассказала тебе, что произошло, но я отказалась, пообещала позвонить тебе утром.

– Дальше что? Ты была пьяная?

– Да. Не так, чтобы на ногах не стоять, но слегка не в себе. Он сказал, что я могу переночевать в гостевой комнате. Когда мы туда зашли, он предложил одолжить что-нибудь из одежды, в чем спать, а я разделась и поцеловала его.

– Зачем? – Кровь леденеет у меня в венах.

– Потому что он сексуальный. – Она пожимает плечами. – И я на тебя злилась.

– Что случилось потом?

– Мы еще какое-то время целовались, а потом мы с ним… этим занялись. Я уснула в его кровати и проснулась, когда услышала твой голос внизу.

– Вы этим занялись? – повторяю я.

– Ну да. Хотя я была не совсем трезвая, не помню все, что произошло.

– Он отвел тебя в свою спальню?

– Ага. – В ее голосе начинают проскальзывать нотки неуверенности.

– Мейси, это серьезное заявление.

– Я знаю.

– И ты спала в его комнате?

– Да. Я проснулась, когда он встал, чтобы открыть тебе дверь.

– Ты лжешь.

– Нет, не лгу.

– Лжешь, Мейси. И ты непременно расскажешь мне, зачем тебе это нужно. Но для начала я тебе кое-что объясню. Я знаю, что ты лжешь, потому что верю Лукасу. Я все это время просидела здесь, прокручивая все снова и снова у себя в голове и в сердце, потому что доверяю вам обоим. Я обоих вас люблю. – Я стараюсь сдержать слезы, но они все равно текут по щекам. – Ты – моя маленькая девочка. Все, что я делала с тех пор, как в восемнадцать лет забеременела тобой, я делала для тебя, чтобы обеспечить тебе хорошую, комфортную жизнь, и я никогда бы не подумала, что ты можешь так со мной поступить. Не только со мной. Поступить так в принципе.

– Мам... – Она начинает дрожать и плакать. – Прости.

Я опускаю ладонь на ее колено.

– Это страшно, когда приходится выбирать между двумя людьми, которых ты любишь, решать, кто из них обидел тебя, пытаться понять, кто из них соврал тебе, и, хотя мне ужасно не хочется так говорить, родная, потому что это очень больно… но я тебе не верю. Я верю Лукасу, потому что знаю, как много наши отношения для него значат, как сильно ему хотелось чего-то настоящего. Он не стал бы этим разбрасываться, не стал бы лгать и изменять мне, потому что я знаю, он очень любит меня.

Дочка смотрит на меня, часто моргая, лицо ее заливается краской.

– По какой-то причине ты вдруг решила напакостить мне, разрушить мою жизнь, лишить меня счастья, а я, хоть убей, не могла понять почему. – Я глотаю комок в горле, а Мейси, прикусив нижнюю губу, опускает взгляд и отказывается смотреть мне в лицо. – Сначала я думала, что он тебе все еще нравится. Я представляю, каково тебе было бы, будь это так. Но сейчас я знаю настоящую причину. Она стоит перед нашим домом, разве не так?

Она пытается встать и уйти, но я хватаю ее за руку.

– Разве я не права, Мейси?

Ее голос – едва различимый шепот, когда она признает: «Да».

– Зачем ты так поступила?

– Прости, мама. – Она начинает плакать, плечи ее вздрагивают. – Я не хотела.

– Тогда зачем? Просто признайся, скажи мне правду.

– Папа пообещал купить мне новую машину, если я разлучу тебя с Лукасом. Он предложил обставить все так, как будто Лукас со мной переспал. Сначала я отказывалась, но, когда я с ним общалась, он каждый раз заводил об этом речь. Как будто ни о чем другом думать не мог и все дурил мне голову, предлагал новые идеи, как мне это устроить. Показывал фотографии машины, которую купит мне. Я ему говорила, что не хочу этого делать, а потом, в тот вечер, когда Лукас разрешил мне остаться у него дома, все как бы само сложилось. Я правда не думала, что ты поверишь, но в итоге все отлично получилось.

Отлично получилось. Моя дочь думает, что навредить другим людям – это отлично. Собственный отец уговорил ее натворить такое, подкупив новой машиной.

Вот ведь ублюдок. От бешенства у меня дрожат руки, кожа покрывается мурашками. С каким удовольствием я бы разбила в кровь его рожу.

– Мам, прости, пожалуйста. – Сквозь шум ярости в голове до меня доносится голос Мейси. – Я не думала, что все будет так плохо.

– Даже не знаю, в ком я больше разочарована, – тихо отвечаю я. – В нем или в тебе. То, что он попросил тебя сделать, просто отвратительно, поверить не могу, что ты согласилась. Ради машины.

– Мам…

– То, что ты сделала, отвратительно. – Я закрываю руками лицо, залитое слезами отчаяния. – Лукас – хороший человек. Он бы что угодно сделал для тебя и Томми.

– Я знаю. Мне нравилось, что вы с ним были вместе, мам. И мне, и Томми. Он для нас старался быть лучшим отцом, чем был папа.

– Как же ты тогда могла так с ним поступить? – практически кричу я. – И со мной?

– Я не знаю! – воет она. – Папа все твердил, что так будет лучше. Говорил, что Лукас только притворяется, что он не тот, за кого себя выдает, что он просто молодой парень, который вздумал поразвлечься с одинокой постаревшей женщиной, и что он тоже тебя обидит рано или поздно. Убеждал, что в конце концов я тебе даже одолжение сделаю.

– И ты в это поверила?

– Нет. Просто я очень хотела машину, мам. Моя старая – просто ржавый кусок металлолома! У всех моих друзей новые машины.

Образ мышления подростка чудовищный: они могут оправдать что угодно просто потому, что так захотелось.

– И ты решила разлучить двоих людей, которые тебя любят, ради машины? Ради всего святого, Мейси! Знай он, что тебе хочется новую машину, Лукас, скорее всего, одолжил бы тебе на нее денег просто так. Он же хорошо к тебе относился!

– Я знаю. Мне так жаль, – кивает она соглашаясь. – Я не думала, что все будет так плохо, что ты так расстроишься. И не ожидала, что Лукас со своим братом-психопатом накинутся на меня.

– Это правда, что ты его трогала? – Я молюсь про себя, чтобы эта часть истории оказалась неправдой. – Он сказал, что ты к нему прикасалась.

– Да. – Она смущенно поеживается. – Я полезла к нему и поцеловала его.

Рвота подкатывает к горлу.

– Ты мне сейчас отвратительна, Мейси. Словами не выразить, насколько.

– Не только моя в этом вина, мам! Мог бы оттолкнуть меня посильнее, если бы хотел. Он же намного больше меня. Он меня хотел. Я почувствовала.

– Довольно. – Я подскакиваю, не в силах больше это выносить. – Тебе нужно уйти. Возьми необходимые тебе вещи и поезжай к отцу.

– Мам! Ты же не можешь вышвырнуть меня из дома! – Она, открыв рот, шокированная смотрит на меня с ужасом.

– Нет, могу. Можешь пожить у отца, пока не начнутся занятия в колледже. Поверить не могу, что ты могла так меня обидеть. Я не знаю, кто ты вообще такая!

– Ладно, все что случилось, было по моей вине. Я сама к нему полезла. Теперь ты довольна? Он оттолкнул меня и все твердил, как любит тебя. Все? Я тебе все рассказала. Пожалуйста, можно я останусь здесь? Не хочу жить с отцом и его гребаной Шарлен!

– Нет. – Я яростно трясу головой. – Забирай свою новую машину и езжай жить к ним. И, надеюсь, ты подумаешь о том, какой ужасный поступок совершила из жадности. Я не так тебя воспитывала, чтобы ты на такое смогла решиться, и не могу сейчас находиться с тобой рядом. Ты права. Тебе уже восемнадцать. Ты взрослый человек. Поэтому поезжай к отцу, живи взрослой жизнью у него в доме или остановись у кого-то из друзей, пока я не смогу простить тебя за то, что ты натворила.

С разрывающимся на части сердцем я наблюдаю, как она в слезах убегает в свою комнату и спустя несколько минут возвращается обратно с битком набитой спортивной сумкой в руках, в точности как ее отец в не таком уж далеком прошлом.

У двери она останавливается и поворачивается ко мне; лицо у нее покраснело, макияж размазан.

– Мам, ну пожалуйста, можно я останусь здесь? – Голос у нее дрожит. – Не заставляй меня уходить. Обещаю, я извинюсь перед Лукасом. Ничего подобного больше не повторится. Если хочешь, я с ним больше вообще разговаривать не буду. Мам?

Я качаю головой и стою на своем.

– Нет. Я люблю тебя, Мейси, но то, что ты натворила – просто ужасно. Мне нужно время, чтобы все обдумать и прийти в себя. – Я отворачиваюсь и только слышу, как открывается и закрывается дверь, а спустя секунды ее новая сияющая машина отъезжает от дома.

Я тихо сажусь на диван и даю волю слезам. Ненавижу Пола, он снова лишил меня всего, что я любила, и разрушил мою жизнь.

– Я, пожалуй, прогуляюсь и пойду пообедать, – на ходу говорю я своей ассистентке, проходя мимо ее рабочего стола. – Вернусь примерно через час.

Она кивает, настолько поглощенная работой, что даже не поднимает голову от экрана монитора, и я отмечаю про себя, что надо бы выяснить, когда у девушки следующая аттестация.

Я пешком прогуливаюсь до парка, расположенного в нескольких кварталах от моего офиса, и присаживаюсь на скамейку под огромным ивовым деревом. Может, свежий воздух последних летних деньков поможет мне расслабиться. Я плохо спала в последнее время, и, похоже, усталость наконец берет свое; в голове сплошной туман, и настроение все время неважное. В тот вечер, когда, выяснив все обстоятельства у Мейси, я позвонила Лукасу, я не ожидала, что он в ответ скажет, что ему нужно время подумать, прежде чем он сможет позволить мне вернуться в его жизнь. С тех самых пор меня преследует бессонница.

По собственной глупости я была уверена, что, как только извинюсь за свои сомнения, он примет меня обратно с распростертыми объятиями, учитывая, что он без остановки звонил и писал мне в первые дни после того, как я обнаружила Мейси у него дома. Но он не похож ни на кого из знакомых мне людей. Он, конечно, невероятно любящий человек с огромным сердцем, но я на собственной шкуре убедилась: у него есть та часть, которую он открывает лишь немногим. И второго шанса может не случиться.

С Лукасом только так: или все, или ничего, а я не подарила ему свое сердце целиком. Я думала, что подарила, но когда пришла пора доказать это на деле, то не оправдала его ожиданий. Я не должна была отталкивать его и отгораживаться. И это себя я считала взрослой сформировавшейся личностью в наших отношения.

– Позволишь присесть?

Я поднимаю глаза, но он уже взял на себя смелость опуститься на скамейку рядом со мной.

– Ашер? – Я оглядываюсь вокруг, думая, что он, наверное, не один. Может, он с Лукасом? Но он один. – Что ты здесь делаешь?

– Встречаюсь с другом. – Он неспешно пожевывает травинку, торчащую в углу рта. – А ты?

– Вышла подышать в обеденный перерыв. Работаю недалеко отсюда.

– Хороший день для прогулки.

– Да, ты прав.

Он кивает и какое-то время смотрит на меня изучающе.

– Ты знала, что Лукас родился с дырой в сердце?

Я резко впиваюсь взглядом в его глаза, шокированная этим неожиданным заявлением.

– Что? – Голос у меня дрожит, и я судорожно сглатываю комок, мгновенно сжавший горло в тиски. – Нет… он мне об этом никогда не говорил.

– Что ж, я не удивлен. Он не любит об этом говорить. Врожденный порок сердца. Поэтому мать от него отказалась. Боялась, что с ним будет слишком трудно.

Я даже не пытаюсь смахнуть слезу, медленно ползущую по моей щеке. В голове вихрем проносятся мысли, и меня вдруг охватывает ужас, что он болен или умирает.

– Порок прооперировали уже очень давно, – продолжает Ашер своим мелодичным голосом. – Но, признаться, я до сих пор нахожу немалую долю иронии в том, что у человека с таким большим сердцем есть в нем дырочка, и что люди, которые должны бы любить его, похоже, проваливаются в нее и исчезают навсегда.

– Я правда люблю его, – словно оправдываясь, отвечаю я. – Тебе просто не понять.

– О, поверь мне, я понимаю. – Он вытаскивает травинку изо рта.

– Я хочу вернуть его. Хочу выйти за него замуж. Мне больше ничего не нужно.

Еще один мужчина подходит к нам и присаживается рядом с Ашером. Он очень высокий, широкоплечий, одет в черную кожаную косуху, обут в высокие грубые ботинки, а глаза прячет за солнечными очками. Голова его обрита, но покрыта татуировками.