Текст книги "Клетка"

Автор книги: Кензо Китаката

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

4

Дверь открылась, вошёл седой мужчина, аккуратно одетый, в костюме и с галстуком. Он смотрел прямо на Такино.

– Если вы ищете туалетную комнату, то вы не туда зашли, – сказал Такино.

Выражение лица мужчины не изменилось. Он был худощавым, с глубокими морщинами вокруг глаз, но, возможно, не настолько старым, как могло показаться на первый взгляд.

– Это мой офис.

– Я это знаю. На самом деле я хочу переговорить с вами, Такино-сан.

– У вас ко мне дело?

– Не совсем так.

Ему было лет пятьдесят от силы. Есть всего несколько признаков, по которым можно определить возраст: голос, огонь в глазах, лёгкость в движениях.

– Что-то по работе? – спросил Такино.

– В некотором смысле. По крайней мере, разговаривая с вами, я работаю.

– Как видите, я тоже работал, пока вы не пришли.

Человек не сдвинулся с места. Он не отрываясь смотрел на Такино. И этот взгляд не был враждебным, скорее в нём чувствовалось любопытство.

– Не возражаете, если я присяду? – спросил он и указал на складной стул у стола.

Такино неприветливо кивнул.

– Меня зовут Такаги. Я из городской полиции. Молодые офицеры там называют меня просто Старый.

Такино вдруг вспомнил, что Хиракава говорил ему о копе, который был той ночью в «Манчестере». Кажется, все называли его Старый Пёс. Сыщик из Первого детективного отдела. Забавно, что Такаги сократил прозвище. Очевидно, оно ему не нравится.

– Не хочу быть бестактным, но скажите: вы на самом деле старше, чем выглядите? – поинтересовался Такино.

– А на сколько я выгляжу?

– Лет на пятьдесят.

– Мне пятьдесят девять. Хотя жене только тридцать девять. Меня начали называть Старым, когда я был моложе вас.

Точно, он верно понял, что Старый Пёс не любил вторую часть своей клички. Такаги поднёс сигарету к губам и одну предложил Такино.

– «Галуаз»? Вы всегда их курите?

– Как вы сказали? «Галуаз»? А я всегда произношу «Голуаз».

– Откуда мне знать? «Голуаз», «Галуаз» – какая разница?

– Я порой зацикливаюсь на мелочах.

– Вы хотите сказать, что пришли со мной об этом поговорить?

– Что тут у вас за таблички на столе? «Фарш», «Яйца», «Молоко»?..

Такаги долго щёлкал своей старомодной бензиновой зажигалкой и наконец добился маленького дрожащего огонька.

– Завтра четверг – выходной день. Мы должны быть уверены, что покупатели к нам вернутся, когда мы откроемся в пятницу утром. Это вроде визитных карточек – заранее сообщаем о специальных предложениях и скидках.

– У вас на самом деле так дёшево?

– В любом случае дешевле, чем в супермаркете у станции. Двенадцать-тринадцать иен разницы на ста граммах мяса.

– Говорите, двенадцать иен?

– Этого хватает, чтобы их привлечь. Ведь домохозяйке нужно накормить целую семью.

Такаги выпустил в потолок струйку дыма. Такино зажал в руке незажженный «Голуаз».

– Не возражаете, если я воспользуюсь вашей зажигалкой? – спросил Такино.

– Только, возможно, она у вас не будет работать. Она только меня слушается.

Такаги снова щёлкнул зажигалкой – и на фитиле появился маленький язычок пламени.

– По-настоящему старинная вещь.

– Это же не вино. Зажигалки с возрастом не становятся лучше. Люди считают тебя чудаком, если ты пользуешься такими старыми вещами.

– Итак, вы сказали, что здесь вы по работе.

Такино затянулся «Голуазом» и выпустил неприятный едкий дым. Третья за день. Не так уж много.

– Почему вы вдруг начали играть в гольф? – поинтересовался Такаги.

– Вдруг? Разве не именно так люди вообще что-то начинают?

Он решил, что Такаги неплохо закинул удочку. Возможно, следующим будет вопрос о Такаяси. Наверное, он следил за ним и, возможно, знает о банде и о том, что Такино и Такаяси – старые знакомые, вернее, братья по якудзе.

Зазвонил телефон. Одна из приходящих работниц хотела взять выходной, так как у неё заболел малыш. Значит, одна касса остаётся без кассира. Если туда сядет Такахаяси, то Такино придётся спуститься вниз и самому работать в зале. Возможно, политика малого штата сотрудников не всегда хороша.

– Я слышал, что два года назад вы потеряли дочь.

Этого вопроса он не ожидал. Какого чёрта он интересуется Мизу? Такино отвернулся и закурил «Севен Старз», свою сигарету.

– Или лучше поговорим о чём-нибудь другом?

– Вы пришли сюда вести долгие беседы?

– Извините. Извините, у меня на самом деле нет конкретной темы…

– В таком случае, я боюсь, что не смогу помочь вам. Мне нужно работать. Я уделил вам время только потому, что вы сказали, будто работаете в полиции.

– Я детектив Первого детективного отдела городского департамента полиции. Пытаюсь найти убийцу. Он убил двух женщин – мать и дочь. Но человек, за которым я следил, тоже умер. Теперь стараюсь найти убийцу убийцы. Парня по имени Тосио Сугимура – якудзу из банды «Марува».

Голос Старого Пса вызывал в памяти сюжет какой-то скучной телевизионной драмы. Лицо вообще ничего не выражало, только морщинки двигались.

– Сугимуру поймали на торговле наркотиками. Ему на хвост села и его собственная банда. Обычно в такой ситуации человека устраняют или на долгое время сажают в тюрьму, но никто не знает, где он сейчас.

Такаги поднёс ко рту ещё одну сигарету «Голуаз» и некоторое время молчал, щёлкая зажигалкой. Такино ждал, пока он продолжит свой рассказ, но похоже, что его собеседнику больше было нечего сказать. Время шло. Сигарета в руках Такаги медленно сгорала. И вдруг он, запинаясь, начал что-то напевать. Сигарета между пальцами детектива уже тлела.

– Извините.

Было непонятно, то ли он извиняется за песенку, то ли за то, что просыпал пепел.

– Вы сейчас что-то напевали? – спросил Такино.

– Дурацкая привычка. Песенка «Старый пёс Трей».

– Вы что-то хотели этим сказать?

– Не знаю. Я порой и не замечаю, что пою её. Думаю, это происходит, когда перспективы неутешительны.

– Как сейчас?

– Извините, одна глупость за другой, – рассмеялся Такаги.

Почему-то улыбаясь он делался ещё угрюмее.

– Я слышал о Тосио Сугимуре, – сказал Такино. – Мне говорил о нём Такаяси.

– Такаяси?

– Я догадываюсь, что вы наводили обо мне справки. Поэтому вы здесь.

– Если говорить честно, то да. И что вам рассказал Такаяси?

– Сказал, что его достали все эти люди, постоянно ошивающиеся в его клубе. Кажется, одни пытались найти Сугимуру, чтобы получить у него какие-то показания, а другие старались их остановить.

– Показания по поводу чего?

– Я не спрашивал, а он не говорил.

– Вы всё ещё общаетесь с людьми из прошлого, да?

– Только с Такаяси. Я даже приглашал его на свадьбу. Правда, он не пришёл. Раньше у него на лице был большой шрам. Думаю, из-за него он постеснялся принять приглашение.

– Пластическая хирургия?

– Да. Такаяси больше не идёт прежней дорогой. Кроме того, сегодня он настоящий бизнесмен. Я видел его офис некоторое время назад.

– Вы больше уже не дети, да?

– Думаю, мы оба выросли. Так и должно быть, правда? Прежняя жизнь нас многому научила. Ведь наш путь не был усыпан розами.

– Большинству парней так никогда и не удаётся вырваться. Даже если они получают шанс, они просто прячутся в свою раковину, как испуганная улитка, и упускают представившуюся возможность.

– Это была последняя воля нашего брата, того, кто нас опекал. Перед самой смертью он сказал нам: «Уходите. Вставайте на честный путь. И не марайте руки».

– Джузо Сакурай?

– Таких людей, как он, убивают. А такие, как мы, выходят из дела.

Такино сложил в стопку разбросанные на столе рекламные листовки и проспекты. Иногда они снабжали рекламки фотографиями, но чаще всего это были просто обычные листовки – только название продукта и цена. Именно цифры привлекали внимание людей.

– Странно, что вы оба сумели избежать уголовного преследования.

– Да, это так. Мы, вернее, каждый из нас, наверное, четыре-пять раз мог попасть под суд. Но Сакурай позаботился об этом. Он опекал нас. А мы тогда были такими дураками. Разве мы думали о том, чтобы уйти из банды? Но всё произошло именно так. Мы оказались в ужасной ситуации, да ещё и Сакурай как сумасшедший кричал на нас. Сейчас я очень благодарен Сакураю.

Такаги встал. Казалось, он внезапно утратил интерес к разговору. Он начал медленно ходить по офису.

– Будто клетка, правда?

– Вы имеете в виду клетку для животных? Да, мы используем эту комнату ещё и как склад.

– Да я не о комнате говорю. Я имел в виду жизнь.

– Вы говорите так, будто много знаете обо мне.

– На самом деле нет. Это просто интуиция. Вы живёте словно бы в клетке.

Такаги рассмеялся. Его глаза уже не светились любопытством. Казалось, что он сейчас совершенно спокоен. Понятно, почему его называют Старый Пёс. Его седые волосы идеально гармонировали со светло-коричневым костюмом. А вот яркий рисунок цвета шоколада на небесно-голубом полицейском галстуке, который носил Такаги, отличался некоторой смелостью – последний писк моды для стареющего мужчины, живущего с молодой женой.

На прощание полицейский слегка приподнял правую руку. Такино наклонил голову, но не встал из-за стола.

Юки сидела на кровати, работая над кружевом.

Такино вспотел, хотя он надел только банный халат.

– Хочешь выпить? – Такино присел на кровать и налил пиво в свой стакан. Юки потрясла головой – и её длинные волосы заплясали из стороны в сторону.

– Ты слишком долго принимал ванну, – заметила она.

Обычно Такино входил в ванну и выходил из неё довольно быстро, подобно тому, как ворона купается в луже. Частенько он просто споласкивался под душем, не погружаясь в воду. Но сегодня, раздумывая о жизни, он решил полежать в ванне.

Юки сказала, что он переменился с той ночи, как свозил мальчишку в парк и избил его за скандал, учинённый в кафе. Он и сам не знал, почему так случилось, но понимал, что жена права. Что-то изменилось. Где-то там, внутри, он уже не был тем человеком, который женился на Юки пять лет назад.

Такино бросил взгляд на Юки: её тонкие пальцы всё время двигались, дёргая туда-сюда белую нить. Когда они только встретились на верхнем этаже офиса строительной компании, она уже увлекалась кружевами. Был тихий спокойный день. Даже сейчас Такино отчётливо это помнил. Он искал, кому бы продать некоторое количество железа, которое они получили, переплавив металлолом. Он поднялся наверх, чтобы подождать, когда с обеда вернётся босс. На Юки была однотонная тёмно-синяя форма. Она выглядела просто ослепительно.

С того дня миновало пять лет и восемь месяцев.

– Что-то не так? – пальцы Юки перестали двигаться. Она заметила, что Такино не отводит от неё пристального взгляда. – Почему ты так смотришь на меня?

– Любуюсь тобой. Ты всегда целиком погружаешься в работу.

– Не тебе говорить. Ты сам похож на маленького мальчишку, когда сидишь со своими трубками.

Такино налил в стакан ещё немного пива. Бежевый ковёр, две кровати, столик, тяжёлые коричневые шторы. Он снова отхлебнул пива. Не такое вкусное, как поначалу.

– Ты не думаешь, что надо уже что-нибудь решить с комнатой Мизу? – сказал он.

Ещё до того как девочке исполнилось два годика, родители устроили ей собственную комнату. Они застелили там пол толстым ковром, чтобы она не ударилась, если упадёт, выстроили все её мягкие игрушки аккуратными рядами, развесили на стенах картины с изображением лошадей и кроликов. Когда дочь умерла, они не стали трогать эту комнату. Такино вообще практически не заглядывал туда, а Юки появлялась там раз в неделю ради уборки.

– Зачем?

– Ты же понимаешь, что нельзя её оставить в таком виде навсегда.

– Это будет неправильно. Бедная Мизу.

Такино уже раскаивался, что начал этот разговор. Он же знал, как отреагирует Юки. Он опустошил третий стакан пива. Сейчас он чувствовал лишь горечь.

– Ты неправильно поняла меня, Юки.

– Знаю. Я всё понимаю. – Юки перестала работать спицами и положила их на прикроватную тумбочку. – Я знаю, что тебе нелегко видеть её комнату такой, как она была.

– Нет. Просто…

Такино не мог объяснить, в чём дело. Но комната выглядела как-то не так, неправильно. Трудно сказать, что именно его тревожило. Он просто чувствовал: нельзя, чтобы Юки вспоминала о дочери, которую они потеряли, всякий раз, когда она проходит мимо бывшей спальни девочки. В его памяти всплыло лицо Мизу: вот она улыбается, плачет, спит. Он ощутил, как берёт дочь на руки; воспоминания были ещё слишком живыми и слишком болезненными.

– Помнишь, как ты бросился устраивать ей комнату? – спросила Юки. – Как ты контролировал рабочих и всё время указывал им, как именно нужно всё сделать. Я будто сейчас тебя вижу: ты берёшь её на ручки и говоришь: «Смотри, Мизу. Ты здесь можешь играть сколько захочешь и никогда не поранишься».

Юки улыбнулась. Он встал и пересел на кровать Юки. Заскрипели пружины. По плечам женщины струились пряди волос. Такино начал накручивать их на палец.

– Ладно. Давай больше не будем об этом говорить.

Всё ещё перебирая руками её волосы, Такино лёг на постель. Юки встала, вытащила у него изо рта сигарету и положила её в пепельницу. Она сняла пеньюар – белья на ней не было. Казалось, её гладкая белая кожа ничуточки не постарела. Только внизу живота виднелся шрам – просто тонкая линия: рубец, оставшийся после рождения Мизу.

Такино легонько провёл по шраму пальцем.

5

Мурасава убивал время, стоя на платформе станции. Под его ногами на земле тлели несколько сигаретных окурков.

– Это примерно в семи-восьми минутах ходьбы отсюда, – сказал он.

Они были всего лишь в двух остановках от супермаркета Такино.

– Ну, чего вы добились от Такино? – поинтересовался Мурасава.

– Не убедил он меня, что всю свою жизнь только и думает: десять иен туда, пятнадцать иен сюда.

– Что вы имеете в виду?

– Скидки в супермаркете.

– Полагаете, мы сможем из него что-нибудь вытрясти?

Они прошли через торговую галерею, расположенную перед входом на саму станцию. Почти семь часов вечера. Кругом ещё много людей.

Мурасава предполагал, что Такаги пошёл повидать Такино и что-нибудь из него выжать. Большинство полицейских именно так и делают, когда следствие заходит в тупик. У тебя есть кто-то, кого ты считаешь подозреваемым, но доказать это не можешь. И если ничего не получается, то лучше всего постараться надавить на него. Только Такаги, похоже, выбрал неподходящего кандидата.

Наверное, Мурасава думал, что Такино выдаст какую-то информацию, а он знал, как умеет работать Такаги. Но Такаги не сделал попытки что-нибудь вытрясти из Такино. За короткое время их беседы он понял, что лишь напрасно потерял время. Не то что бы Такино был преувеличенно холоден и самоуверен, он даже и не изворачивался. Он просто выглядел совершенно равнодушным. Казалось, что у Такино вообще отсутствует инстинкт самосохранения.

– О Сугимуре нет никаких новостей, я правильно понял?

– По-видимому, он нашёл необычное убежище, иначе они бы уже его разыскали. Если не…

– Если только его не увезли. А с ним и его женщину – Оваду.

– Может быть, это наиболее вероятная версия. И думаю, между ними есть нечто больше, чем трогательный роман.

– Возможно, Сугимура намеревается стать боссом после смерти Овады. А что там насчёт дочери Овады?

– Не знаю. Я пытался выжать что-нибудь из нескольких тупиц «Марува», но ни один не знал даже, что она исчезла.

– Интересно, как сюда вписываются наркотики?

Пока Мурасава изучал прошлое Такино, Такаги собирал всю возможную информацию о банде «Марува» и людях, которые притаились в тени группировки. Он ничего не нашёл. Они свернули на тёмную аллею.

– Вон там, первый этаж, с левой стороны. Похоже, он ещё здесь, – сказал Такаги.

Окно было освещено. Мурасава поднял голову и посмотрел на здание, на старомодный деревянный дом.

– Вы уверены, сэр?

– Понимаешь, миновало более десяти лет. Посмотрим, что здесь произошло за это время.

Они направились к двери. Табличка на ней отсутствовала. Номер «6» был выгравирован прямо на самой стальной поверхности. Они позвонили в звонок, и дверь почти сразу же отворилась.

– Хиракава, у нас есть для тебя работа, – с порога произнёс Такаги.

– Что за срочность? А если я занят?

Выражение лица Хиракавы совершенно не изменилось. Его квартира представляла собой одну полупустую комнату, с колченогим деревянным столом, на котором стоял телефон.

– Что-то непохоже, будто у тебя бизнес процветает, – заметил Такаги. – Но что, мы будем в дверях стоять? Войти можно?

В комнате не было даже стула, куда можно присесть. Такаги поднёс ко рту «Голуаз» и щёлкнул зажигалкой.

– Мне нужно, чтобы ты поработал с датами девятнадцатое и двадцатое октября, – сказал Такаги. – Меня интересует человек по имени Такино, который управляет супермаркетом в двух остановках вниз по линии.

– Не буду говорить, что возьмусь за эту работу, – ответил Хиракава. – Я вообще не обязан с вами разговаривать, если не хочу.

– Если ты не готов делать свою работу, то тогда мы начнём делать свою, – заявил Такаги.

Хиракава потрогал рукой лысую голову:

– А что такое? Вы снова занимаетесь мною? Или как?

– Слушай, я пришёл сюда не о прошлом разговаривать. Я интересуюсь Такино.

В полиции Хиракаву знали под кличкой «Мистер Стелc»[31]31
  Stealth (англ.) – хитрость, уловка.


[Закрыть]. Он был взломщиком, известным тем, что к каждому делу подходил досконально и соглашался работать лишь тогда, когда считал, что абсолютно никакого риска нет.

– А почему вы ко мне пришли? – спросил он.

– Видел тебя не так давно в клубе «Манчестер», разве нет? Ты, возможно, меня там заметил. Я едва тебя узнал – элегантная седина и всё такое.

– Однако вы меня узнали.

Однажды, лет двенадцать назад, Такаги задержал Хиракаву без какой-либо определённой причины. Дело, которым он тогда занимался, даже и не было кражей: он расследовал убийство в одном игорном притоне. В связи с этим он изучил каждого вдоль и поперёк, но парень, которого он искал, всё не появлялся. О Хиракаве он помнил только то, что тот произвёл на него впечатление человека, зарабатывающего деньги исключительно воровством и в азартных играх спускающего всё. Когда Такаги той ночью увидел в «Манчестере» мужчину в седом парике, он сразу узнал это лицо, но никак не мог припомнить его имя.

Однако потом он наткнулся на некоего Мутсумасу Хиракаву в одном из отчётов Мурасавы. И память тут же вернулась к нему. Но при всём том только сейчас, встретившись с ним лицом к лицу, Такаги понял, что тогда в клубе он видел именно Хиракаву.

Мурасава же столкнулся с Хиракавой совершенно случайно, когда он пришёл в супермаркет Такино в связи с делом о харассменте. Трудно с уверенностью утверждать, но, похоже, что между двумя большими сетями супермаркетов было что-то вроде соревнования – и те, и другие хотели заполучить магазин Такино. А Хиракава сумел разнюхать, что же происходит в действительности: владелец стоянки за зданием Такино и собственник самого здания планировали выдавить Такино с этого места. Кроме этого Мурасава ничего не знал о Хиракаве; для него это был просто ещё один старик.

Слепой случай помог им обнаружить, кто он на самом деле. Одному из копов, которого послали последить за супермаркетом Такино, однажды на глаза попался Хиракава. По ходу расследования Мурасава разговаривал с этим офицером, и тот упомянул имя Хиракавы.

– Как только встал на честный путь, так тут же и сделался детективом, так? – спросил Такаги.

– Работа интересная. Тем более что сейчас я вдовец. И если бы я остался дома, дочь и её дети меня просто запилили бы.

– Да, неплохая работёнка для вора вроде тебя. А не хочется иногда воспользоваться всей раздобытой информацией и вернуться к старому ремеслу?

– Вы, должно быть, шутите. Да я уже сейчас не помню ни одного слова из того, что мне стало известно. Кроме того, меня раздражают друзья моей молодости. Они слишком грубые. Не-а, у меня своя дорога.

– А как насчёт азартных игр?

– Для них я тоже сейчас слишком стар. Выигрыш, проигрыш – в конечном итоге ты теряешь всё. Да и госпожа Удача не часто улыбается таким старикам, как я.

Они арестовывали Хиракаву пять раз: два за взлом с проникновением, а остальное – за постоянные азартные игры. Потом, восемь лет назад, его взяли на краже со взломом и дали три года тюрьмы. Такаги видел выписку с банковского счёта Хиракавы, поданную им сегодня днём в отдел регистрации. К старику нужно было отнестись снисходительно хотя бы по причине его возраста. Возможно, когда остаётся один год до шестидесяти лет, это убеждает тебя в том, что пора становиться на честный путь.

– Но должен сказать, что мне очень лестно, – заметил Хиракава. – Прошло столько лет, с тех пор как я вышел в отставку, а высокие чины из полиции всё ещё помнят меня.

– Польщу ещё больше, сказав, что ты самый высококлассный взломщик из всех известных мне, мастер, хотя мы никогда с тобой не работали в одной сфере. Но вернёмся к делу.

Такаги нашёл пепельницу на уголке раковины и затушил в ней «Голуаз». Мурасава тихо стоял у двери, блокируя выход.

– Понимаете, у Такино были проблемы, харассмент в его магазине, – сказал Хиракава. – Но вы, скорее всего, уже знаете.

Хиракава расправил плечи. Для человека его возраста он имел хорошую осанку.

– Один из больших сетевых супермаркетов замахнулся на его магазин. С одной стороны, они предлагали ему деньги, хотели купить магазин, но в то же самое время поставили его в очень тяжёлые условия за попытки снижать цены. Он попросил меня разобраться в этом деле, что я и сделал. Насколько я знаю, дальше он всё решал самостоятельно.

– А как насчёт Сугимуры из банды «Марува»? Знаешь его? Раньше он ошивался в твоём игорном притоне.

– В лицо знаю, а так нет.

– Мы разыскиваем его.

– Ничем не могу помочь.

– Но ты был той ночью в «Манчестере». И нам известно, что владелец клуба как-то связан с Сугимурой. И он также старый друг Такино, разве не так? Всё ещё ничего не вспоминаешь?

– Почему вы решили, что я должен был иметь дело с Сугимурой?

– Я не о Сугимуре говорю. Я говорю о Такино.

– А я вам говорю, что мне нечего сказать.

Такаги взял в рот очередную сигарету. Площадь комнаты была не более шести татами. Но поскольку пустоту заполнял один лишь письменный стол, то она казалась намного больше.

– Вон тот молодой человек, – сказал Такаги, выпуская белый дым изо рта и указывая подбородком на Мурасаву, – провёл кое-какую работу по поводу тебя и Такино. Оказалось, что вы оба на некоторое время уезжали из города. Ты семнадцатого, а Такино в ночь на девятнадцатое, потом вы оба вернулись в ночь на двадцать первое. Правильно?

– Что конкретно вы хотите спросить?

– Куда ты ездил?

– В Хиросиму. Клиентка мне дала задание кое-кого проверить. Дело с адюльтером. Я следил за мужчиной в командировке.

– Продолжай, Хиракава. Ты ведь не хочешь, чтобы я был вынужден оформить всё официально, так?

– Я стараюсь зарабатывать на жизнь честно. Что я могу сделать? Говорю вам: я стал другим.

– Вот забавно будет посидеть в тюрьме в твоём возрасте, а?

– Не берите меня на пушку. За пять лет я ни разу не нарушил закон, в то время как вы считаете своим долгом рыскать вокруг сомнительных отелей, как собака, или выслеживать людей на улице.

– Так же, как и ты, для Такино?

– Он хороший человек. Хотя вы, возможно, так не думаете.

– Но ты звонил своей дочери из аэропорта и сказал ей, что собираешься на Сикоку.

– Верно, я там был. Муж нанявшей меня женщины ездил в командировку на Сикоку. Но там он был всего один день. А потом он поехал в Хиросиму, чтобы повидаться со своей любовницей.

– Ладно, ты хотя бы гладко излагаешь свою версию.

Хиракава рассмеялся. Может быть, дело было в его возрасте, может быть, он считал, что видел в этой жизни всё, но он не боялся полиции.

Сигарета сделалась противной, но Такаги её не выбросил. Мерзкий вкус распространялся от языка в задней стенке горла. Казалось, горечь пропитала всё его тело.

– Должно быть, внуки уже большие. Наверное, и не знают, что их дедушка старая тюремная пташка, а? – Такаги сделал глубокий вдох, и дым наполнил лёгкие. – Я слышал, что твоя дочь замужем за плотником. Серьёзный, трудолюбивый молодой человек, так?

– На что вы намекаете?

– У каждого в шкафу свой скелет, и он не исключение. Неважно, что там, но я всё равно раскопаю.

– Это ваше право.

– Смотри, я не пенсионер, как ты. Старый игрок типа тебя должен это понять. Иногда ты должен выиграть во что бы то ни стало. И я вовсе не делаю всё это ради забавы. Я на самом деле хочу выиграть.

– Но… – у Хиракавы дёрнулись веки. – Вы это серьёзно?

– Я не привык шутить, – ответил Такаги. – И также не люблю угрожать попусту. Раз я начал, то не остановлюсь, пока ты не заговоришь.

– В это я верю.

Хиракава отвёл взгляд. Такаги затушил в пепельнице дымящийся «Голуаз».

– Хорошо. Я должен был встретить Такино в Сикоку. На поезде. Он сказал, что его отправили в Яватагаму.

Мурасава, стоящий сзади, удивлённо закашлялся.

– Расскажи мне всё, – сказал Такаги.

– Это всё, что я знаю.

– Ладно. И ещё одно: с ним кто-то был?

– Насколько я знал, был какой-то человек.

– Понятно, извини за беспокойство.

Такаги надел туфли. Мурасава вышел раньше него.

– А у вас есть семья? – неожиданно спросил Хиракава.

– Жена и ребёнок. Внуков пока нет. Почему ты спрашиваешь?

– Один человек там, в тюрьме, как-то сказал, что вам не следует иметь семью.

– И что?

– Да ничего. Просто он так говорил, вот и всё.

– А он долго сидел?

– Семь лет. Убил одного человека.

– Ты с ним согласен?

Хиракава не ответил. Сейчас он стоял спиной к Такаги.

Когда они подошли к станции Симокитазава, Такаги заметил, что он снова напевает любимую мелодию. Мурасава молча шёл рядом. Такаги остановился и закурил сигарету. Он всё ещё чувствовал горечь.

– Я хочу, чтобы завтра ты полетел в Яватагаму, – произнёс он.