Текст книги "Клетка"

Автор книги: Кензо Китаката

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Там ходили слухи, что их пассажиры порой попадали на обед к акулам, – заметил Мурасава.

– Это только разговоры. Шесть лет назад они согласились взять на борт одного человека, который хотел присвоить общественные деньги. Они договорились довезти его до Тайваня, но затем высадили этого парня на острове Йонагуни, который расположен в непосредственной близости от Тайваня. Ещё одного человека они должны были отвезти на Филиппины, а вместо этого он оказался выброшенным на острове Хатерума.

– Думаю, вряд ли они поступают так со всеми своими пассажирами.

– Но о двух случаях стало известно. После этого залётные преступники уже больше не просились на борт судов «Таро-мару». Я думаю, что в действительности старик это сделал специально.

– Но время от времени они всё же берут пассажиров?

– Возможно.

– Похоже, что эти суда весьма привлекательны как средство перевозки контрабанды для различных группировок якудза. Но как Такино сумел договориться, чтобы Сугимуру взяли на борт?

– Брюзгливые старые ублюдки порой удивительно нерешительны.

– Они должны были проезжать через остров Исигаки, – заметил Мурасава.

В соответствии с записями Мурасавы, «Таро-мару № 6» находилось в доке на Исигаки. Судно № 7 плавало где-то в Восточно-Китайском море. Если Сугимуру вывезли на каком-то из кораблей компании «Таро-мару», то это почти наверняка было судно под номером шесть.

– Прямых рейсов на остров Исигаки нет. Это нужно сначала добраться до Окинавы, а потом в Наха пересесть на один из рейсов «Саутвест Эйрлайнз». Думаю, что можно посмотреть их списки пассажиров.

– Не много ли мы хотим на этом этапе?

– Всё лучше, чем сидеть и ничего не делать.

– Я думаю, мы можем оставить это дело спецгруппе.

– А не стоит ли нам тогда рассказать им хотя бы о «Таро-мару»?

– Нет надобности. Мы ведь не хотим, чтобы нас обвинили, будто мы послали их искать ветра в поле.

Вошла Марико и принесла несколько очищенных спелых плодов хурмы.

«Почему нельзя оставить их птичкам?» – подумал Такаги.

Именно так и было во времена его детства. Никто из его родителей не любил хурму. Сам Такаги мог иной раз погрызть эти плоды, если они были спелыми и мягкими. И даже в этом случае, ему хватало и половины.

– Хурма из нашего сада, – объявила Марико.

– Bay! – воскликнул Мурасава. – Правда, ведь у вас растёт такое огромное дерево.

– А я не люблю фруктовые деревья: они привлекают птиц, – заметил Такаги.

– Он просто хочет сказать, что не любит собирать плоды, – пояснила Марико, составляя на поднос посуду.

Она даже не попыталась присесть с ними. Женщина инстинктивно понимала, когда ей лучше присоединиться к ним, а когда лучше этого не делать.

– Итак, каков наш план действий? – спросил Мурасава сразу же, как Марико вышла из комнаты.

Такаги поднёс ко рту «Голуаз» и закурил сигарету.

– А не стоит ли нам просто подождать и посмотреть? Пусть у нас с сегодняшнего дня будет что-то вроде небольшого отпуска. Ты ведь согласен, что две недели – это немалый срок?

– Поэтому мы будем просто ждать?

– Овада не собирается разоблачать сам себя. Если он на самом деле планирует пройти во власть, то он будет ещё осторожнее, чем раньше.

– Вы полагаете, что впрямую атаковать его принесёт больше вреда, чем пользы?

– Самое большее, что мы сможем сделать – это заблокировать капитал банды. А арест среднего менеджмента не поможет добиться ослабления группировки. У нас есть лишь одна цель.

– Но как же так – просто сидеть и ждать? Разве нет ничего, что бы я мог сделать самостоятельно?

Такаги ничего не ответил. Он выдохнул дым, и облако, помаячив перед глазами, растворилось в воздухе.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

1

Такино достал из кармана кольцо с ключами.

Когда он повернул ключ в замке, раздался металлический щелчок. Дверь не была закрыта на цепочку.

– А, так всё это время ключ хранился у тебя, – заметила Акеми. – Я подумала, что ты его выбросил.

Она надела длинное тёмно-бордовое платье. Такино позвонил ей и сообщил, что придёт. В прошлый раз она прикрылась прозрачным розовым пеньюаром, а сейчас это мягкое шёлковое одеяние. Неужели она на самом деле хочет произвести на него хорошее впечатление? А Такино нет дела до того, во что она одета.

Он взял со стола пепельницу и подошёл к окну. Там, снаружи, моросил мелкий противный дождь, и улицы выглядели тёмными и бесцветными.

– У тебя настроение не очень, да? – поинтересовалась Акеми.

Она подошла к нему и встала рядом. Такино вспомнил, что он забыл купить цветы. Квартира Акеми находилась всего лишь в двух минутах ходьбы от станции Синсен, что по линии Ионокасира, но он вышел в Сибуя, и там тоже есть цветочные магазины. Не то что бы Такино думал об Акеми и потому решил купить ей цветы. Эта идея просто пришла ему в голову без всякой причины, когда он выходил из офиса. Может быть, дело в дожде.

Он потушил сигарету и дал пепельницу Акеми.

Затем Такино снял мокрую одежду. Принимая душ, он чувствовал, как тепло медленно разливается по его телу. Он взял один из кусков ароматизированного мыла Акеми и превратил его в пену. Мыльные пузыри плыли по ванной комнате и оседали на кафельной плитке.

– У тебя одежда насквозь мокрая. Ты правда шёл под дождём, да? – спросила Акеми, просунув голову в дверь ванной.

Такино не очень-то понравилась мысль о том, что кто-то шарится в его белье.

– Не трогай ничего, – сказал он.

– Но у тебя здесь есть чистая одежда.

– Забудь об этом. Всё на мне высохнет.

Он вылил ведро горячей воды себе на голову и услышал, как взвизгнула Акеми. Наверное, на неё попали брызги.

Такино почувствовал прилив тепла и повторил процедуру, только на этот раз с холодной водой. Его тело напряглось, и он непроизвольно застонал. Затем Такино закрыл кран. Внутри он ещё ощущал жар, а сверху тело покрылось гусиной кожей.

– Ты собираешься сегодня пойти вместе со мной на работу? – спросила Акеми, когда он пытался натянуть на себя влажные трусы.

– Не ходи сегодня. На самом деле уже поздно идти.

– Но я только начала там работать.

– Я поговорю с Такаяси, и будь уверена – он позаботится о специальном режиме работы для тебя.

– Я беспокоюсь не о нём и не о его менеджере. Меня волнуют другие девушки. Они начнут на меня жаловаться.

– Да пусть говорят, что хотят.

Он взял из холодильника пиво. Акеми принесла ему открывашку для бутылок и стакан.

Такино подтащил к окну стул, сел и отхлебнул пива. Казалось, дождь стал ещё сильнее.

– Скажи мне, а что именно я для тебя значу? – спросила Акеми.

«Ну вот, начинается, – подумал он. – Стоит провести с женщиной некоторое время, и рано или поздно эта тема всплывёт».

– Ты разозлился бы, если бы я тебе изменила? – продолжила она.

– Это твоё дело. Ты мне не жена.

Акеми красила ногти в тот же цвет, что и её одежда. После каждого мазка кисточкой она останавливалась и легонько дула на пальцы.

– Принеси-ка мне ещё бутылочку пива, – сказал Такино.

– Принеси сам, – ответила Акеми, маша руками с только что накрашенными ногтями.

Такино как раз надевал брюки, когда позвонили в дверь.

Акеми накинула на плечи банный халат и пошла открывать. Дождь начал затихать. Такино открыл штору и встал у окна с сигаретой во рту. Ещё не стемнело. Наверное, сейчас часов пять или около того.

Вдруг в комнату ворвались двое мужчин. Раньше Такино их никогда не видел. Он приготовился к драке.

– Даже не думай, парень. Нас здесь трое, – произнёс один из них.

Вошёл ещё один человек. Все они были примерно одного и того же возраста: лет двадцать девять – тридцать. Один из них носил тёмно-синий костюм с галстуком в красную полоску, двое других – неряшливые пиджаки кричаще-ярких цветов.

– Это что, налёт? – спросил Такино.

– Эй, ты, не зарывайся, – отозвался человек в костюме. – Мы здесь по делу.

– Ну, я и спрашиваю: ограблениями занимаетесь?

– Не, не наш стиль. Просто ты сунул нос не в своё дело.

Такино затушил сигарету. Тяжёлая стеклянная пепельница неожиданно навела его на мысль. Но если он не сможет бросить её точно в цель, то смысла в этой вещице не будет.

Акеми вернулась в комнату, и за ней следом шёл ещё один мужчина. Короткая стрижка, волосы с проседью, глубокие морщины на лице, правая рука перевязана. Старый сутенёр Акеми.

– Это я им сказала, – начала она. Губы женщины дрожали. – Ты меня недооценил. Думал, я всегда буду для тебя лишь куклой.

– Что я сделал не так?

– Я влюбилась в тебя, – ответила она. – Совсем немножко. Но это ты заставил меня в тебя влюбиться.

– И что тут не так?

– Но ты не отвечал мне взаимностью. Обращался со мной, как с куклой.

– Вот как оно всегда бывает.

– Что?

– Женщины. Пустая трата времени.

У неё снова задрожали губы. Казалось, она пытается что-то сказать, но слова застревают у неё в горле. Такино потянулся за своей рубашкой, но человек в костюме опередил его.

– Даже после того, что ты сделал с моим отцом, я верой и правдой служила тебе, – произнесла Акеми.

– Что?

– Это мой отец. – Старик придвинулся поближе к Акеми, буравя взглядом Такино. – Говорю тебе, есть такие узы, которые не разорвать.

– Отец – сутенёр собственной дочери? Скажи мне, Акеми, ты всё это заранее спланировала?

– Я же сказала, что полюбила тебя. И если бы ты меня тоже любил, я ради тебя обо всём забыла бы, даже о своём отце.

– Не-а, – поправил её отец, – связь между родителями и детьми крепче, чем всё остальное. – Он рассмеялся, и глубокие морщины прорезали его лицо.

Такино присел на кровать.

– Ладно, хватит болтать, – человек в костюме повернулся к Акеми.

Двое других ухватились за её халат и сдёрнули его с плеч женщины. Она не успела и слова сказать, как оказалась абсолютно голой.

– Какого чёрта вы делаете? – завизжала Акеми.

– Как ты и говорил, она просто жемчужина, – произнёс мужчина в костюме. – С такими данными она твои долги за год окупит.

Акеми сползла вниз, прикрывая руками грудь. Затем, подняв голову, посмотрела на отца:

– Папа, о чём он говорит?

– Твой старичок, – ответил «костюм», грубо хватая Акеми за волосы, – должен нам денег. Обычно он вносит себя в полис страхования жизни, а мы являемся получателями страховки в случае, если с ним что-то случится. Я не знаю, о чём ты думала, когда сегодня обратилась к нему, но мы собираемся забрать твоё тело в качестве страховки. Старик сказал нам, что мы можем это сделать.

Акеми повернулась к отцу и спросила:

– Папа, это правда?

– Если ты поработаешь в одном из борделей, то мы со всеми за год расплатимся.

– Нет.

– Либо ты это сделаешь, либо я умру. Они заставили меня оформить страховку на случай смерти, меня убьют.

– Слушай, сестрёнка, твой старик должен больше десяти миллионов. Он просто неудачник.

– Опять играл? – спросила Акеми.

Такино зажёг сигарету. Человек в костюме пристально посмотрел на него, но ничего не сказал.

Сейчас ничего не оставалось, как просто смотреть и ждать. Их было трое, и они не позволят Такино просто встать и уйти. Он выдохнул облачко дыма и посмотрел на Акеми, которая, всё ещё раздетая, поднялась на ноги и стояла в другой части комнаты. Женщина пребывала в шоке. Сейчас она уже не прикрывала грудь руками, и та была выставлена на всеобщее обозрение.

– На самом деле всё складывается как нельзя лучше. Мы думали включить его в план страховки через несколько дней.

– Акеми, это один год. Всего лишь год, и всё закончится, – сказал отец женщины.

– Он прав. Такая девушка, как ты, даже сможет заработать немного дополнительных денег. Ты невысокая, но тело у тебя просто супер. Ладно, пусть она оденется.

Один из мужчин накинул банный халат на плечи Акеми. Но она стояла, не делая даже попытки запахнуть его.

Человек в костюме с улыбкой повернулся к Такино:

– А что касается тебя…

– У тебя и ко мне есть дело?

– Старик сказал, что ты ему капитально врезал. Бросил ему кучу денег, а затем сбил его с ног и пригвоздил к полу. – «Костюм» снова ухмыльнулся. – Сколько собираешься заплатить?

– А с чего это я должен платить?

– Компенсация. У старика правая рука не действует. Ты его инвалидом сделал.

– Я думал, это уже в прошлом.

– А я вижу, ты ничего. Даже не обосрался. Что это за здоровый шрам у тебя на груди – операция?

– С тигром подрался.

– Эй, ты, не стоит со мной шутки шутить.

– Сначала забираешь мою женщину, а теперь ещё и деньги мои хочешь?

– Смирись. Нет смысла драться.

Все трое засмеялись. Такино не мог сказать с полной уверенностью, профессионалы они или нет. Он не улавливал в них чего-то специфического. Скорее всего, это просто группа молокососов, но точно он уверен не был. Хотя в одном он не сомневался: ради денег эти парни готовы на всё.

– Тогда я ухожу, – вмешался отец Акеми.

«Костюм» повернулся к нему. Акеми всё ещё не двигалась с места, а халат так и висел у неё на плечах.

– Не торопись, старик. Ты нам нужен, пойдёшь с нами: мы должны убедиться, что твоя дочь хорошо знает своё дело.

– Но она и есть моя гарантия, сейчас она ваша.

– Конечно. Но мы хотим, чтобы ты на всякий случай пошёл с нами.

Такино потушил сигарету и легонько оттолкнул от себя пепельницу.

– Не делай этого, – сказал он. – Я этих парней насквозь вижу. Они просто хотят тебя привязать, ты ведь снова будешь играть. Они вас обоих обдерут до нитки.

– Заткнись, твою мать! – завизжал мужчина в костюме, повернувшись к Такино.

Такино швырнул ему в лицо пепельницу, вскочил на ноги и ткнул локтем в шею парня, стоящего справа. Молокососа слева он ударил в живот. Все трое отступили. Он перепрыгнул через них и бросился к двери. Акеми тоже рванулась туда, они столкнулись, и Такино упал, ударившись лицом о пол.

По лбу потекла кровь, а парень в костюме схватил Такино за ногу. Он попытался встать, но кто-то пнул его, и Такино снова упал. Всё бессмысленно. Дверь близко, а не достанешь. Если бы они не столкнулись на пороге с Акеми, то сейчас путь был бы свободен.

Такино свернулся в комок и выжидал. Он чувствовал, как в его тело врезаются ботинки. Он застонал. Когда тебе хочется стонать, лучше не сдерживать это желание. Всё ещё свернувшись, Такино вертелся от боли на полу. Он прикрыл руками живот.

Они подняли его с пола. Две гориллы держали Такино за руки. «Костюм» вытер кровь со лба носовым платочком, осторожно проверяя, насколько велики раны, будто стремясь определить силу своего гнева.

– Какое безрассудство? Ты смотри! Удивил меня!

«Костюм» улыбался. Его ухмыляющееся лицо придвинулось ближе – всё вдруг окрасилось в красный цвет. Колени Такино подогнулись. Должно быть, они ударили его по лицу пепельницей. Ощущение чего-то влажного. Его глаза наполнились слезами. Он поморгал. «Костюм» всё ещё улыбался. У Такино освободились ноги, он пнул одного из парней в пах, и тот упал на колени. Такино почувствовал, как ему заломили руки за спину, а потом оба парня начали пинать его в живот. Удары были неопасными, но, следуя один за другим, они не давали ему собраться с силами. Он с трудом дышал.

«Костюм» встал. Теперь он уже не смеялся. Такино заметил, как в него летит пепельница. Он постарался увернуться, но почувствовал, как боль обожгла ухо, будто его оторвали. Пепельница же ударилась о стену за ним и разбилась вдребезги. Ухо горело, но по крайней мере слышать он пока мог.

Затем в его челюсть врезался кулак. Один удар, два, три. Начала кружиться голова, он с трудом удерживался на ногах. Приближался ковёр – медленно, очень медленно, – и Такино упал. Должно быть, парни отпустили его.

Он приподнялся на руках. И уже почти сумел встать, когда вдруг неожиданно полетел вперёд и приземлился на спину. Над ним качался потолок. Такино хотел закричать, но ни один звук не вырвался из его рта. Он попытался подняться, но его снова ударили. Он так ясно видел ногу, летевшую к его лицу. Смех. Такино старался встать снова и снова. Потолок превратился в стену, а пол скользил всё дальше и дальше.

Снова его ударили с обеих сторон. Лицо «костюма» придвинулось ближе. Узкие глазки, тонкие губы, бородавки на щеке, словно фасоль адзуки. Такино попытался отползти как можно дальше, но двое парней, по одному с каждой стороны, за руки оттащили его на прежнее место. Он выбрал наилучший момент и бросился вперёд. Голова Такино ударила мужчину в костюме по челюсти. «Костюм», казалось, растерялся, но это всё. Он прыгнул к пистолету. Не хватило трёх дюймов.

Кулак «костюма» ударил Такино в живот. А затем, после короткой паузы, – и в лицо. Потом снова в живот. Такино подался немного вверх. И это несколько облегчило боль в животе. Сейчас ему хотелось как-то освободить правую руку. Парни держали её чертовски крепко. А может, ему так казалось, потому что левую он почти не чувствовал.

– Не надо глупостей…

Такино вдруг услышал голос Сакурая:

«Каждый бой должен когда-то закончиться. "Убей или умри" – эти слова я бы не назвал умными, они больше похожи на глупость».

Вот так сказал ему Сакурай, когда они встретились впервые. В те времена Такино было девятнадцать лет. За два года до этого он бросил техническую школу, потому что больше нечем было платить. Осмотревшись вокруг в поисках какого-либо занятия, он начал работать в баре одного паба в центре района красных фонарей. Такаяси тоже был там барменом.

Они всегда ввязывались в драки вместе, потому что там существовало неписаное правило: в их обязанности входило выбрасывать разбушевавшихся пьяных из бара.

Той ночью они тоже дрались с четырьмя местными парнями. Такино и Такаяси бились с неменьшей яростью, чем те головорезы. В течение некоторого времени обе стороны мешали друг другу. Настала пора решить всё и навсегда.

Четверо против двоих, но в конце концов банда из четырёх человек вынуждена была показать спину и позорно бежать. Такино не боялся смерти. Он никогда не переставал спрашивать себя, откуда берётся в нём эта ярость.

Затем ворвался Сакурай. Он был совсем один. Решив, что сделают и этого ублюдка, они бросились на него. Но дальше Такино вдруг оказался на коленях. Он не понял, как его ударили. Он вскочил на ноги, их глаза встретились. Сакурай спокойно стоял, держа руки в карманах. Такино почувствовал себя обезоруженным.

«Слушай, малыш, – голос Сакурая звучал тихо и спокойно. – Пойдёшь той же дорожкой, и ты на самом деле кого-нибудь скоро убьёшь. А когда это случится, будет слишком поздно – нет смысла сожалеть об этом потом. Если тебе некуда девать силу, то почему бы тебе её не использовать? Не стоит зацикливаться на самой драке».

Через несколько дней Сакурай снова зашёл в их бар, но теперь уже с женщиной. Она плакала, а Сакурай молча сидел рядом с ней и пил. Не похоже было, что это его женщина. Время от времени она что-то говорила о каком-то другом мужчине. Наверное, она плакала из-за него.

Сначала Сакурай, поймав взгляд Такино и Такаяси, ничего не сказал. Но Такино сам окликнул его. «Эй, я хочу перемолвиться с тобой словечком», – произнёс он. Сакурай снова заказал выпивку для женщины, поднялся со стула с видом человека, который рад возможности ускользнуть отсюда.

«Я не дерусь с непрофессионалами, – ответил он. – Я понимаю, парни, что вы не очень-то чисты. Но вы и не профи. А я не уверен, могу ли я бить полудурков типа вас».

Сакурай стоял на аллее за баром и ждал, спрятав руки в глубину карманов. Сначала Такино не собирался звать на помощь Такаяси. Он вовсе не хотел, чтобы это походило на грязное избиение, когда двое идут против одного. Правда, они не всегда так заботились о приличиях. Однако в конечном итоге нет разницы, двое парней бьют одного или нет. Такино напал первым, но получил такой удар в живот, что упал на колени. Не успев встать, на коленях оказался и Такаяси. Всё это заняло у Сакурая меньше времени, чем женщине потребовалось на то, чтобы допить свой бокал.

Вскоре после этого они узнали, что Сакурай только что появился в одной банде якудза, где шла борьба за власть и которая начала разваливаться. Они не спрашивали, откуда он взялся.

Кулак мужчины в костюме врезался ему в челюсть. Затем с короткими интервалами последовало ещё несколько ударов. Парень знал, что он делает. Удары были не столь сильными, сколь неожиданными. Угадать промежутки между ними очень трудно. Думаешь, что это, возможно, последний – и в тот же момент следует очередной удар.

Такино осторожно попытался перенести правую ногу вперёд. Движение далось так трудно, будто его держит мешок с песком. Он выпрямился, стараясь зафиксировать тело в этом положении. А затем силы совершенно покинули его.

– Он выдохся, – услышал Такино голос где-то рядом со своим ухом.

Парень, удерживающий правую руку, отпустил его. Головорез с левой стороны сделал то же самое. Но Такино не упал. Удерживаясь на ногах, он ударил правым кулаком, вложив в этот удар вес всего своего тела. Он видел, как мужчина в костюме пошатнулся. Такино упал на пол.

Новая серия ударов. По животу, по спине, по шее. Они ощущались удивительно тихо и миролюбиво, словно бьют в боксёрских перчатках. В любом случае реальной боли не было, только ощущение, будто тело колышется из стороны в сторону.