Текст книги "Клетка"

Автор книги: Кензо Китаката

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

6

Такино взял трубку цвета воронова крыла и начал чистить её тоненькой наждачной бумагой. Краска легла на твёрдые части трубки менее насыщенно, а на мягких пропиталась достаточно глубоко. Но разница казалась совсем незначительной. Хорошая обработка и время, потраченное на трубку, должны принести плоды: её цвет станет ровным.

Это была большая округлая трубка с изгибом на стержне. Он делал её таким образом, чтобы сохранить ровную структуру дерева.

Но ошкурить её наждачной бумагой – это ещё только полдела. Поверхность трубки на первый взгляд казалась гладкой, однако на ней всё ещё ощущались небольшие шероховатости. Они были совсем незначительными: чтобы разглядеть их, понадобился бы микроскоп. Вот почему следовало с особой тщательностью протирать трубку тряпочкой. Нужно тереть до тех пор, пока поверхность не станет тёплой на ощупь. Конечно, блеск появляется тогда, когда раскроешь внутреннюю структуру дерева.

Колени Такино покрыл тонкий слой древесной пыли. Следующий этап работы требовал ещё большей тщательности и аккуратности.

Зазвонил телефон.

Пускай звонит. Юки ушла в госпиталь и теперь не вернётся до вечера. Сейчас, наверное, только два часа. Такино даже не смотрел на часы. Он сразу позавтракал и пообедал, поэтому мог остальную часть дня посвятить своим трубкам.

Снова зазвонил телефон. Надо всё же взять трубку. Такино чертыхнулся про себя и встал.

– Мне нужно тебя увидеть. Прямо сейчас. – Это был Такаяси.

– Что случилось? Что-то произошло?

– Ко мне только что приходил человек по имени Хиракава. Знаешь его?

Голос Такаяси звучал как обычно – может быть, немного менее бодро, чем всегда. Но Такино уловил в нём нотки напряжённости.

В прежние времена, когда Такаяси звонил Такино перед крупной операцией, он говорил именно таким тоном. Если случалось что-то по-настоящему серьёзное, лишние разговоры им были не нужны.

– Тот коп – Такаги – вчера навестил Хиракаву.

– Чёрт, чего ему спокойно не сидится.

– Послушай, это не шутка.

– Он и ко мне приходил. Лучше нам тихо сидеть и ничего не делать.

– Знаю. Но мне нужно тебя увидеть. Есть кое-что, о чём я хотел бы с тобой поговорить.

Такино бросил взгляд на незаконченную трубку, лежавшую на столе.

– Ладно.

– Встречаемся на площадке для гольфа, где играли в прошлый раз. Будешь там через час?

– У меня жена машину взяла, значит, мне понадобится…

– Возьми такси. И убедись, что за тобой нет хвоста. Если кто-то будет следить, ничего особенно не изобретай. Подумаешь, большое дело, правда? Я просто даю тебе уроки гольфа.

– Хорошо. Увидимся через час.

Такино протёр трубку тряпочкой, потом переоделся и, перебросив через плечо сумку для гольфа, вышел на улицу. И только в такси он сообразил, что забыл побриться.

Такаяси тренировался с короткой железной клюшкой.

– Смотри, я покажу тебе, как держать железную клюшку.

– Ладно. Думаю, что справлюсь с этой малышкой.

Такино взял в руки клюшку. Сегодня, в обычный будничный день, поле для гольфа было почти пустым.

Такино сделал несколько первых ударов и, постаравшись встать правильно, вновь отправил мяч к метке. Он полетел далеко, прямо и правильно. Второй удар, а потом и третий – мяч движется по той же траектории.

– Ну что, получается? – спросил с соседней дорожки Такаяси, обернувшись и взглянув на друга.

– Немного. Надо же организовать отличное шоу для копов и людей «Марува».

– Давай ударь как можно сильнее. Удивишься, как далеко полетит мяч.

В следующий удар Такино вложил всё своё старание. Он легко коснулся мяча. Тот прокатился по дорожке футов тридцать и замер. Такаяси рассмеялся.

– Так всегда и бывает. Лучшие удары получаются, когда ты на самом деле не стараешься. Выходя на поле, ты слишком много думаешь и очень напряжён.

Такино ударил ещё раз. Клюшка коснулась мяча и тут же соскользнула по резиновой поверхности. Мяч полетел в неопределённом направлении.

Он бил снова и снова, но ни один мяч не летел так хорошо, как во время нескольких первых ударов. Даже когда ему удавался хороший контакт с мячом, тот почему-то вдруг летел вправо. Такино весь вспотел.

– Давай сделаем перерыв, – предложил Такаяси.

Он присел на стул, стоявший неподалёку и поднёс ко рту сигарету.

– Итак, Хиракава – это тот детектив, которого ты нанял?

– Я просто нашёл его рекламу в телефонной книге. А он в свою очередь хорошо сделал работу.

– Он сказал Старому Псу, что ты ездил в Яватагаму. Он попросил меня сообщить тебе об этом. Сказал, что не может встречаться с тобой.

– Поэтому он пришёл к тебе?

– Он сказал, что теперь моя очередь помогать тебе. А вообще кто этот Старый Пёс?

– Сыщик из Первого детективного отдела городской полиции. В тот же день он и у меня появлялся. Мы поговорили немного. Каким-то образом он сумел вычислить меня среди твоих друзей. Уже только это показывает, что он не дурак.

Такаяси встал, чтобы купить две бутылки имбирного пива. Затем вернулся обратно и сел. Такино почувствовал, ему становится прохладно оттого, что он вспотел.

– Я так понимаю, что это ты навёл шухер в субботу ночью в Йокогаме.

– Ты дал мне задание. Я сделал так, как считал нужным.

– Я понял. У меня были встречи в клубе с целым рядом разных людей. И всё это ребята, за которыми, как мне кажется, копы следят. Так как же Старый Пёс среди этих людей вычислил именно тебя?

Такино сделал большой глоток пива.

– Кацу, как ты думаешь, что мне делать? – спросил Такаяси.

– Я вообще не думаю, что тебе нужно что-то делать.

– Да, но…

– Он ничего не может сделать. Ну, пусть этот Старый Пёс поедет в Яватагаму или потом ещё куда-нибудь. Что он станет делать, когда окажется там? Даже если он наденет наручники на Хиракаву и вынудит его всё рассказать, он всё равно меня не достанет. Они не смогут ничего доказать.

– Он следит за тобой.

– Да, и пусть наберётся терпения. Что я сделал? Ничего.

– Но Сугимура в Тайпее.

– И что?

– Ты уверен, что нигде не осталось улик?

– Моя поездка в Яватагаму – это не преступление.

Сначала вспотев, Такино теперь остыл, и ему было немного холодно. Уже почти ноябрь, и воздух уже прохладный.

– Я сделаю всё, что смогу. Если они вдруг соберутся посадить тебя, то я займу твоё место, – сказал Такаяси.

– Юджи, не раздувай из мухи слона. Нам нужно просто стоять на своём и сохранять спокойствие.

Такаяси кивнул.

Такино взял железную клюшку и принял нужную стойку. Он сделал три удара подряд. И все три мяча полетели высоко и прямо, но за метку. Сейчас они не заваливались в воздухе вправо.

– Попробуй бить вполсилы. Тебе не надо ударять слишком сильно, чтобы добросить до зелёного.

Он ударил по следующему мячу чуть легче. Клюшка снова скребнула по поверхности мяча – и он покатился по земле.

– Всё дело в колене. Помогай удару правым коленом, – Такаяси всё ещё сидел позади, наблюдая за другом.

Такино сделал ещё несколько бросков. Если отправлять мячи высоко, то они так сильно не катятся, только подпрыгнут разок-другой и останавливаются.

Он сел и взял сигарету. Забавная игра. Трудно понять её притягательность.

– Капу, я должен кое-что сказать тебе.

– В другой раз.

– Нет, сейчас. Мне нелегко говорить об этом. – Такаяси вертел в ладонях бутылку с имбирным пивом. – Это по поводу Сугимуры. Я говорил тебе, что он хочет завязать. Тебе удалось бы это сделать, и я чувствовал, что должен сказать тебе что-нибудь в таком роде, чтобы ты начал заниматься этим.

Такаяси дотянулся ногой до окурка сигареты, который Такино бросил на землю, но из-за шипов на кроссовках не смог растоптать его. Тогда он поднял окурок с земли и бросил его в пепельницу.

– Я даже зашёл так далеко, что сказал тебе, будто Сугимура и девчонка Овада влюблены друг в друга, – продолжал он.

– По некоторым признакам она не казалась мне беглянкой.

– Ты прав. Она хотела, чтобы Сугимура вернулся, вот и всё. На самом деле они живут вместе уже более десяти лет. У них есть ребёнок, ну и всё такое. Он сейчас, кажется, то ли в третьем, то ли в четвёртом классе. Сугимура всегда считал, что, когда умрёт старик, он следующий в очереди на должность босса их клана. В этом был здравый смысл: ведь он отец единственного внука главы банды. Но любовница старика нанесла ему удар: завела собственного ребёнка. Это случилось шесть лет назад, как раз в то время, когда банда начала распадаться. И старик сразу зациклился на ребёнке любовницы. – Такаяси смотрел вниз на свои ноги. – Как только Сугимура понял, что он, скорее всего, никогда не займёт руководящее положение, он начал задумываться над этой ситуацией. Он потихоньку копил деньги. Так, чтобы, если ему не придётся стать боссом этой группировки, он мог организовать свою, новую. И если бы он сумел собрать достаточное количество денег, то, кто знает, возможно, он сумел бы создать свою, даже более сильную банду.

– Вот тогда он и начал приторговывать.

– Да, и довольно серьёзно взялся за дело. В любом случае у «Марува» он руководил наркобизнесом. Но вот один из его наркодилеров засыпался и раскололся в полиции. С того момента, как он начал, он увеличил количество дилеров примерно в десять раз, понятно, что рано или поздно это должно было случиться. Сугимура послал одного из братьев позаботиться о паршивой овце, затем устранили и самого брата. И этого оказалось недостаточно. Обо всём пронюхала банда и стала его преследовать.

Такино допил остатки своего пива.

– Ты слишком много говоришь, Юджи.

– Дай мне рассказать. Я не хочу больше держать это в себе.

– Как хочешь.

– Его женщина Овада хотела только вернуть отца своего ребёнка. Понимаешь, она рассуждала как женщина. Она думала, что если Сугимура просто пойдёт и извинится перед боссом, то всё уладится. Но они даже официально не женаты. Ведь банда поднялась лишь в последнее время, а раньше они только закреплялись на рынке. Претензии к Сугимуре были у многих старших членов организации. Возможно, они знали, что дочь Овады – любовница Сугимуры, но очень мало кому было известно, что у них есть ребёнок.

Такино молча слушал. Он не придавал значения деталям порученного ему дела. И он не был столь наивен, чтобы поверить в трогательную любовную историю об этой уже не юной парочке.

– Но есть и ещё кое-что. Я хочу сказать: мне нужно было, чтобы Сугимура выехал из страны для моего же собственного блага. В последние шесть лет я работал в его наркобизнесе в качестве посредника и сделал на этом неплохие деньги. Если бы парни из «Марува» его схватили, то и я оказался бы под угрозой. Поэтому я тебе солгал.

– Но именно я пришёл к тебе и попросил ввести меня в дело.

– Это неважно. Всё равно я тебе соврал.

– Ты что, исповедуешься передо мной? Не похоже на тебя.

– Мне просто нужно было облегчить душу. Я с ужасом думал о том, что обманывал друга.

Такино рассмеялся. Слова ничего не значили. Когда раньше, в банде, им приходилось вступать в драку, они всегда делали это вместе. Они оба чувствовали, где будет опаснее всего, и невольно старались послать туда другого. Это происходило почти естественно. И они никогда не считали это трусостью.

Такино потерял всякий интерес к тому, что говорил Такаяси. Какой-то мужчина, стоявший на одной из средних дорожек, выполнил удар. Такино проследил за мячом глазами: он резал воздух ровной дугой. Да и дальность хорошая. Парень, ударивший по мячу, не выглядел особенно сильным и крепким. Примерно того же возраста, что и Такино, и уже с изрядным животиком.

– Сугимура попался на деньгах. Единственной причиной его совместной жизни с Овадой были его надежды на то, что «Марува» не тронет его, пока они вместе с этой женщиной. А я втянул тебя в опасное дело с таким тупым ослом.

– Хватит.

– Я ещё хочу кое-что сказать.

– Говорю тебе, отдохни! Ты слышишь меня?

– Извини, – Такаяси закрыл рот.

Некоторое время они оба молчали. И эту тишину нарушали только прерывистые звуки ударов по мячу. Один из них слышался более отчётливо, был более резким, чем остальные. Это ударил тот парень на средней дорожке. Они оба проводили мяч взглядом.

– Неплохой удар, – заметил Такаяси.

– Сколько времени нужно, чтобы научиться так бить?

– Некоторые способны научиться правильно бить по мячу за три месяца. Хотя это не означает, что они хорошие игроки. Это как в драке. Есть куча так называемых крутых борцов сумо, которые наделают в штаны в ту же секунду, как начнётся драка на улице. Разница между настоящим полем для гольфа и тренировочной площадкой напоминает разницу между соревнованием по сумо и уличной дракой.

Такино снял перчатку. Если это на самом деле похоже на драку, то он зря теряет время, занимаясь тренировками. Его ладони сделались красными и были в мозолях.

Такаяси встал и начал бить клюшкой по мячам. Они отрывались от земли, а затем парили высоко в воздухе. Звук их полёта радовал слух. Он сделал двадцать ударов подряд, затем вернулся и снова сел.

– Мы были парочкой счастливых придурков, – вдруг произнёс Такаяси.

– Что ты имеешь в виду?

– Я говорю о нашем последнем деле.

Сакурай умер. Всем было понятно, кто его убил и почему. Несмотря на то что банда распалась и никто не мог запретить ему завязать с прошлым, Такино отказался пускать дело на самотёк.

Он хотел решить всё сам, но, когда вытащил пистолет, вмешался Такаяси.

– Вот как ты обращаешься с другом? – спросил он, укоризненно глядя ему в глаза.

Вот так они снова оказались рядом.

Они знали, что мужчина, который был им нужен, живёт на шестом этаже жилого здания в центре города. Он приехал откуда-то из Кансая. Его всегда окружали четыре-пять телохранителей, готовых принять пулю вместо него. Его толстое тело возили на заднем сиденье «Линкольна». Такино и Такаяси знали его в лицо. Им также стало известно, что свою квартиру мужчина использует в качестве офиса. Но никакой другой информацией они не располагали.

Это произошло вскоре после семи вечера. В комнате было только три человека, когда они, скрыв лица под масками, ворвались туда. Сначала секундное удивление, а потом заговорили пистолеты. Такино выстрелил три раза, Такаяси – дважды. Такино получил пулю в грудь. Ничего страшного: всего лишь 22-й калибр.

На столе лежал открытый чемоданчик, полный банкнот. Такаяси схватил его, и они бежали. Не только из этой квартиры, но и из города. Человека, за которым они охотились, они там не застали. Если бы не деньги, то, возможно, они никогда бы оттуда не уехали.

– В какой-то момент я решил, что Сакурай хотел забрать нас с собой, – произнёс Такино. – На тот последний большой бой – на схватку не на жизнь, а на смерть. Говоря по правде, полученных тогда денег для меня оказалось чуточку многовато. Если бы мы убрали того толстого ублюдка, то на его место прислали бы кого-нибудь ещё. В конце концов нашим единственным вариантом было либо самим всё бросить, либо нарваться на неприятности. Я имею в виду, если мы хотели остаться в живых. Сакурай это знал. Но он не пошёл на попятную. Такой уж был человек. А я посчитал бы счастьем последовать за ним.

– У нас было пять лет. Нам бы ещё пяти или шести…

– Да, сейчас бы он уже руководил отличной группировкой, собрав вокруг себя триста-четыреста парней. И если бы кто-то начал претендовать на нашу территорию, то у нас хватило бы сил, чтобы не допустить того, что случилось.

– Я до сих пор не могу решить, было ли для нас лучше, что всё окончилось именно так.

Они бежали в Омию[32]32
  Омия – город в Японии на острове Хонсю.


[Закрыть]. У Такино оказалось тяжёлое ранение. Когда он дышал, из его груди вырывались свистящие звуки.

Такаяси нашёл для него доктора. Очнувшись от наркоза, Такино понял, что он находится не в госпитале, а на раскладном диване в какой-то маленькой квартирке. Такино провёл в этом месте две недели, а Такаяси всё время находился рядом с ним и каждый день делал ему перевязку.

Через пару месяцев Такаяси уехал в Йокогаму. С тех пор их пути разошлись. Они поделили деньги между собой: почти по десять миллионов иен на каждого. Такаяси использовал свою долю для покупки небольшого бара на окраине Йокогамы. Такино всё отнёс в банк. Он не хотел тратить их и начинать собственный бизнес.

Потом его взял на работу дилер по продаже металлолома, и Такино проработал у него год. Он усердно трудился. Ему пришлось полностью измениться во всём, начиная с речи. Примерно в это время он и встретил Юки.

Он не знал, как вести себя с женщиной, которая принадлежит к более высоким слоям населения. Он мог лишь смотреть на неё. На мысль о том, чтобы сделать ей предложение, Такино натолкнул его же собственный босс. «Ты, наверное, хороший работник, – сказал он нетерпеливо, – но ты совершенно ничего не можешь, когда видишь эту женщину».

И даже тогда он не мог заставить себя прямо предложить Юки стать его женой. Вместо этого он показал ей свои сбережения на банковском счёте. Он сказал ей, что откладывал деньги из своей зарплаты.

Это стало его первой ложью.

Такино не думал, что выйти за него замуж Юки убедил размер его сбережений, но трудно оспаривать тот факт, что он всё-таки ввёл её в заблуждение.

– Слушай, Кацу, пойдём выпьем, – предложил Такаяси.

– В это время дня? Где?

– Здесь неподалёку есть отель. – Такаяси небрежно бросил свои клюшки в сумку и поинтересовался: – Кстати, сколько денег ты дал той девушке?

– Зачем тебе?

– Менеджер клуба сказал, что в последнее время она появляется на работе в довольно дорогой одежде.

– Дал то, что заработал на нашем деле.

– Понятно. Но тебе лучше напомнить ей, чтобы она не зазнавалась. В таком заведении, как наше, девушки весьма ревнивы. Они могут начать завидовать ей, если она будет так одеваться.

Такино переобулся. Он даже не видел, какую одежду купила Акеми. Не то чтобы его это даже не интересовало. Одежда – это всего лишь одежда. А, кроме того, она лучше всего выглядела, когда на ней ничего не было надето.

– Я чуть не забыл, – произнёс Такаяси, – Хиракава хотел, чтобы я вернул тебе его пятьсот тысяч. Я сказал нет.

Какой в этом смысл. Хиракава перегибает палку.

– Он понимает это не как долг, который нужно оплатить деньгами. Он просил тебе передать, что ты всегда можешь с ним связаться, если тебе будет нужна его помощь. Что-то вроде извинения.

Такино перекинул сумку через плечо. Да, сейчас он не против выпить.

– Где этот отель? – спросил он.

7

Такаги появился на работе в девять утра. Он стоял, болтая с двумя ребятами из специальной группы расследования, когда ему сказали, что его вызывает начальник отдела.

«Марува» вчера вдруг прекратила всякую активность. До этого дня они рыскали по всей Йокогаме, показывая, что не желают прекращать поиски. Было два возможных объяснения: либо они уже позаботились о Сугимуре, либо совершенно точно узнали, что он от них ускользнул. В любом случае специальную группу расследований обвели вокруг пальца.

Он постучал в дверь кабинета шефа и услышал в ответ грубое ворчание. Голос начальника напоминал Такаги одного парня, которого много лет назад он арестовал за поджог. Ему казалось это весьма забавным.

– Садись.

Шеф был крупным широкоплечим мужчиной, с коротко стриженными с боков волосами, с густыми кустистыми бровями и загибающимся в уголках разрезом глаз. Тем, кто попадался на правонарушениях, его лицо казалось очень проницательным. Он был на шесть лет младше Такаги и на три ступеньки выше по служебной лестнице.

– Я тут услышал, что Овада, босс «Марува», планирует на следующий год участвовать в выборах в префектуре Сайтама. Он собирается сделаться политиком и погреть руки на чём-нибудь ещё.

Предполагалось, что делом «Марува» занимается специальная группа. Почему шеф сообщает эту информацию Такаги? Это было не принято.

– Вы предлагаете мне поторопиться и найти доказательства того, что он организовал это убийство?

– Всё сводится к тому, что мы не можем больше позволить себе полагаться лишь на подозрения. Я хочу услышать твоё мнение. Ты думаешь, что Сугимуре удалось бежать?

– Ну, я не могу это утверждать.

– Но, очевидно, Овада имеет на этот счёт собственное мнение. Если он справится с этой задачей, то наложит свои лапы на строительные контракты в целой префектуре.

– И есть лишь один путь остановить его – арестовать?

– Да, как можно быстрее.

Такаги уловил слабые признаки давления на себя. Конечно, это было бы справедливо, так как Оваде самое место в тюрьме.

– Он уже привлёк на свою сторону нескольких членов городского совета в Каваго[33]33
  Каваго – небольшой город в Японии, в префектуре Сайтама.


[Закрыть]. Судя по тому, что я слышал, он оказывал на них воздействие и силовыми методами.

Такаги мог представить, как это делается. Очень просто бить людей по самым слабым местам, когда за тобой стоит мощь банды. Вся проблема в том, что такие вещи практически невозможно доказать.

«Марува» больше не была простой группировкой рэкетиров, как раньше. Сейчас они стремились влезть в любой приносящий прибыль бизнес: строительство, стриптиз-бары, публичные дома под вывеской массажных салонов. Не так давно они начали работать на финансовых рынках. А в настоящее время искали своё место в политике. Босс Овада хотел иметь полный пакет: деньги, власть, престиж.

– Но дело попадает под юрисдикцию Четвёртого полицейского отдела префектуры Сайтамы?

– Конечно, но они не смогут арестовать Оваду прямо сейчас. Даже если они бросят все свои силы на его банду, то им потребуется, по меньшей мере, ещё год, чтобы его посадить. Если Сугимуре удалось бежать, то у нас возникнут большие трудности. Поэтому я и хочу услышать твоё мнение. Пусть даже просто догадки.

– Я же говорю: думаю, он, возможно, уехал.

Такаги зажал во рту «Голуаз» и начал привычную борьбу с зажигалкой. На столе лежала большая солидная зажигалка, но Такаги предпочитал пользоваться своей. Наконец его усилия увенчались успехом – на фитиле появился крошечный язычок пламени.

– А Мурасава бездействует на Сикоку, так?

Для человека, в чьём подчинении находилось более двух сотен сотрудников, шеф прекрасно ориентировался в передвижениях каждого из них.

– Он вернётся сегодня днём. Он собирает информацию о больших рыболовецких траулерах, вышедших из Яватагамы.

– Думаешь, Сугимура выехал на одном из них?

– Возможно. Если бы у нас были доказательства, мы могли бы арестовать владельца. Он в любом случае наглец и сукин сын.

– А что ещё мы можем предпринять, если след Сугимуры окончательно потерян?

– Ничего.

– А как насчёт того парня, что помог Сугимуре бежать?

– Мы знаем, кто он такой. Но опять никаких доказательств.

– Послушай, нам нужно остановить Оваду.

– И именно я должен это сделать?

Шеф взял в рот сигарету и уже хотел было зажечь, но остановился и убрал её обратно в пачку. Такаги вспомнил: пару недель назад он слышал, как шеф объявил, что бросает курить.

– Мы знаем, кто помог ему выехать из страны, но мы не можем его достать. Мы точно в такой ситуации, как и полиция Сайтамы, – сказал Такаги.

– Я не буду задавать тебе вопросы о том, как именно ты выполнишь эту работу.

– Там все пути ведут в никуда. Поэтому и собрали спецгруппу. И она до сих пор усердно работает.

– Если бы я думал, что это лёгкая работа, я никогда не поручил бы её тебе.

Шеф снова поднёс сигарету к губам и зажёг её. Затем он сделал две глубоких затяжки и выпустил густое облако дыма прямо перед собой.

– Я решил: десять сигарет в день. Если совсем бросить, то растолстею, а я просто не могу этого допустить.

– А что там со спецгруппой?

– Я хочу, чтобы ты работал один, ты и Мурасава.

– Вы полагаете, сэр, что нам следует действовать не совсем законными методами, а?

– Оставляю всё на твоё усмотрение. И беру на себя ответственность.

Их взгляды встретились. Нижняя губа шефа, изогнувшись, напоминала что-то вроде улыбки.

Несмотря на дружеский тон, он продолжал говорить как чиновник. Он мог казаться великодушным и лёгким в общении человеком, но, разговаривая с ним, всегда ощущаешь беспокойство. Используя людей, шеф не задумывался, что они люди. Возможно, так и надо поступать, чтобы добиться успеха.

– Сколько у нас времени?

– Десять дней. Самое большее – две недели.

– А если ничего не выйдет?

– Ну, если ты, Такаги, не сможешь вытащить это дело, то я буду знать, что оно с самого начала было обречено на неудачу.

Шеф знал слабое место Такаги. А Такаги прекрасно понимал, что делает его начальник, однако он кивнул головой.

Он оставил сообщение для Мурасавы и отправился домой.

Марико занималась стиркой. Весь сад был украшен одеждой, вывешенной на просушку. Она не особенно удивилась, увидев, что муж вернулся домой, хотя он только что ушёл.

Такаги же направился к ванне и сам наполнил её водой.

– Что такое? – спросила Марико. – Снова будешь думать?

– Что-то в этом роде.

– Ты простудишься, если будешь принимать ванны посреди дня.

– Где Кацуо?

– В школе. Где ещё ему быть?

Такаги разделся до пояса и вышел в сад с бамбуковым мечом. Марико увидела мужа, на её лице мелькнуло беспокойство, и она спряталась за бельём. Он встал в позицию, нацелив кончик меча в лицо воображаемого противника, и замер не двигаясь.

Он помахал мечом вверх-вниз перед собой. Когда клинок резал воздух, Такаги чувствовал, как по его губам скользит самый чистейший ветерок. Вот уже тридцать лет он занимается кендо[34]34
  Кендо – японское искусство фехтования на мечах.


[Закрыть]. Он вовсе не претендовал на знание всех секретов этого искусства, однако достаточно практиковался с бамбуковым мечом, чтобы хорошо владеть им так же, как любой частью своего тела. Такаги тренировался один – уже десять лет он не принимал участия в спортивных соревнованиях.

Он вспотел и начал уставать. Потом сразу сел в ванну и закрыл глаза. Такаги снова и снова прокручивал в голове утреннюю беседу с шефом, а затем забыл о ней. Пока нет смысла обдумывать этот разговор. Слишком рано. Пока он не знает, что делать.

Он вымыл волосы, как всегда, и облился с головы до ног тремя вёдрами холодной воды, прежде чем выйти из ванной.

В кабинете для него уже приготовили стакан с бренди и воду.

– Обед подавать?

– Конечно.

– Только не переборщи с бренди, ладно?

Сразу, как только определённое количество спиртного попадало ему внутрь, его организм начинал испытывать отвращение к пище. И тогда Такаги понимал, что пьян. Он никогда не напивался до бесчувственного состояния.

По телу Такаги разлилось тепло. Он встал перед открытым окном, чтобы немного охладиться. В саду Марико снова занималась стиркой. Маленькая лужайка, группа деревьев, потом бетонная стена и крыша соседского гаража. Он взял в рот кубик льда и подождал, пока он растает.

Он зажал губами «Голуаз». Зажигалка сработала с первого раза.

Было несколько минут двенадцатого. Такаги взял томик Такубоку и открыл его. Страница не содержала стихов. Он пробежался глазами по тексту. «В этом зыбком печальном мире слаб и часто терпит поражение тот, кого называют преступником».

Эту фразу Такубоку написал в своём дневнике, когда, будучи ещё молодым человеком, вернулся в свою деревню Сибутани в возрасте двадцати одного года с женой и матерью. После смерти поэта эти записи были опубликованы в «Субару»[35]35
  «Субару» – популярный в Японии журнал.


[Закрыть] под названием «Дневник моей жизни в лесу».

Такубоку чувствовал тогда, что проиграл первое в своей жизни сражение, и поэтому дневник представлял собой незрелые ещё рассуждения о собственной личности. Такаги вспомнил, что раньше он уже читал эти отрывки. Вынужденный из-за бедности проводить жизнь в лесах в окрестностях Сибутани, поэт пытался посмотреть на себя самого как на молодого, задавленного бедностью преступника.

Такаги медленно перечитал отрывок ещё раз. В отличие от стихов, дневник трудно назвать лирическим: здесь всё пронизано юношеской яростью.

Его позвала Марико. Зазвонил телефон. Такаги надел на книгу её картонную обложку.

– Ты рано вернулся.

Мурасава звонил со своего рабочего места.

– Я взял машину на станции в Яватагаме, знаете, одну из тех, что можно арендовать в одну сторону, чтобы проехать в нужное место. Я быстро домчался до аэропорта и успел на рейс в 9.30.

– Ты можешь сейчас уйти оттуда?

– Думаете, нам лучше сидеть у вас дома?

– Ситуация, вернее наше задание, в целом изменилось. Когда ты сюда приедешь, я всё подробно объясню тебе. – Такаги положил трубку и снова пошёл в кабинет.

Он вставил пробку в бутылку с бренди. Местного производства, но пока ещё не дешёвое. Такаги любил выпить. Если у него было время, то он просто порой не мог без этого обойтись. Интересно, как бы он жил, если бы не стал полицейским? Когда дела шли по-настоящему плохо, ему приходилось бороться с искушением выпить пораньше утром, сразу, как только встал с постели. Других хобби у него не было. Такаги мог расслабляться, только читая стихи за бокалом с бренди.

– Удон[36]36
  Удон – национальная японская лапша, приготовленная из пшеницы.


[Закрыть] на ланч подойдёт? – Марико оделась как девочка-подросток: она была в джинсах и бежевой хлопчатобумажной рубашке. – Я вот думаю, нам надо вытащить стремянку и что-то сделать с этой хурмой, – заметила она. – Её так много, и она почти поспела. Если мы её не соберём как можно скорее, её всю объедят птицы.

В углу сада было единственное дерево с хурмой. Большое и старое. Такаги даже не знал, сколько ему лет. Спелые фрукты прекрасно годились для еды.

– Пусть Кацуо соберёт хурму.

– Ты же знаешь, что он боится высоты. Думаю, лучше бы тебе это сделать.

– Сейчас Мурасава придёт. Почему бы тебе не попросить его?

– Я не могу обращаться с такой просьбой к гостю. Хорошо, я соберу их сама. Как ты думаешь, он будет с нами обедать?

– А ты приготовь так, чтобы и на него хватило, просто на всякий случай.

Такаги потянулся к книгам и взял первую попавшуюся. Этого поэта он любил не особенно, но он всё равно открыл томик и начал читать. Стихотворение о бамбуке. Он попытался читать вслух. Из личного опыта он знал, что мелодика стихотворения может иногда помочь восприятию. Слова начали звучать подобно музыке. Странно, как это отличается от того, как если бы ты просто читал текст глазами.

Мурасава сидел и хлебал лапшу; на его лбу блестели капельки пота.

Такаги читал заметки Мурасавы, написанные, как всегда, аккуратным мелким почерком. Он совсем не ассоциировался с внешним видом Мурасавы. Буквы напоминали крошечных червячков-трубочников, расползшихся по странице.

Они нашли подтверждение тому, что Такино и Хиракава сидели в ресторане суши за станцией, останавливались в одном отеле, а также встречались на различных улицах и аллеях по всему городу. Несколько людей видели Такино на берегу в компании пожилого владельца судов «Таро-мару».

– Мы точно знаем, что Такино и Хиракава оба были в Яватагаме и что они разговаривали со стариком, которому принадлежат траулеры «Таро-мару». Но больше я ничего накопать не смог, – сказал Мурасава.

– По крайней мере, мы можем прийти к выводу, что Сугимура в порядке и на самом деле уехал.

– А что вам удалось в конечном итоге узнать о людях «Таро-мару»? – спросил Мурасава, продолжая поедать лапшу.

– На них есть досье в Главном управлении. Примерно лет десять назад или чуть больше эти люди, очевидно, находились в поле нашего зрения.