Текст книги "Принуждение (ЛП)"

Автор книги: Кэндис Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 17

Я останавливаю кадры из видео и перематываю его снова, чтобы запечатлеть лучшие моменты, прежде чем позволить ему прокрутить еще раз. Я откидываюсь назад, когда она скользит пальцами между ног. Низкий стон вырывается, когда я наблюдаю, как ее пальцы быстро становятся влажными, и представляю, как я беру их в рот и обсасываю досуха. Не имеет значения, что я смотрел это уже пять раз и каждый раз кончал. Я чувствую, как снова твердею, наблюдая, как ее кремовая кожа вспыхивает от удовольствия.

Чего бы я только не отдал за то, чтобы трахнуть ее своими пальцами. Я бы довел ее до грани, прежде чем сменить пальцы на рот, вырвав у нее оргазм, прежде чем выпить его до дна.

Только тогда я забрался бы между ее подтянутых бедер, теперь скользких от желания, и вонзился бы в нее. Я бы обхватил руками ее горло и трахнул ее достаточно сильно, чтобы на следующий день она чувствовала меня везде. Моя хватка усиливалась, когда мы мчались друг за другом к финишной черте, и я бы отпускал ее только тогда, когда ее глаза закатывались и моя сперма заполняла ее.

Я напоминаю себе обо всех причинах, по которым я должен тянуть время. Если я ворвусь сейчас и возьму ее слишком рано, это разрушит мои планы. Я могу заставить ее брать меня в каждую дырочку, и я даже могу убедиться, что ей это нравится, поворачивая это маленькое упругое тело к себе. Но я не могу заставить ее полюбить меня, не то чтобы это то, что мне нужно, но я хочу ее полной капитуляции. Я хочу, чтобы она была так же одержима мной, как я ею. У жертвы много применений, но я хочу, чтобы она жаждала меня так, как будто она сама охотница. Если это означает ухаживать за ней, то пусть будет так.

А кто не любит цветы?

Наблюдая, как она одевается и уходит, я знаю, что пришло время сделать мой следующий шаг. С неохотным вздохом я поднимаюсь со своего места и оглядываю комнату, на изображения, покрывающие стены, и улыбаюсь.

На каждом изображении Айви. Некоторые из них с улицы, где она спешит на одну из работ или с нее. Некоторые из них связаны с наблюдением за ней за стойкой бара в «Дрифт» или за тем, как она собирает грязные полотенца на своей дневной работе, тихо кипя от злости из-за того, что ей сказал придурок босс. Большинство – и мои любимые – сделаны, когда она дома и мы только вдвоем. Даже если она понятия не имеет, что я сопровождаю ее на каждом шагу.

ГЛАВА 18

Кипя от злости, я наблюдаю, как она улыбается той самой улыбкой, моей улыбкой, какому-то парню из братства, который вот-вот разобьется, и каким-то образом мне удается сдержать желание броситься туда и свернуть ему шею.

Ей повезло, что она стоит за стойкой, не обращая внимания на мое присутствие. Если бы мы сейчас столкнулись друг с другом, я не уверен, что смог бы сдержать свой темперамент. Я зол, что она покинула свою дерьмовую квартиру без сопровождения Пита, зол, что она повесила трубку после нашей ссоры, и еще больше зол, что она выяснила, что я отслеживал ее телефон. В основном я злюсь на себя за то, что раскрыл свои карты. Я видел, что у нее были сомнения относительно нас. Айви слишком умна, чтобы не видеть проблески монстра, который живет прямо под поверхностью. О, я знаю, как играть в эту игру. После целой жизни наблюдения за людьми я знаю предполагаемый разумный ответ практически на любую ситуацию, в которой я оказываюсь. Но я никогда не был готов к встрече с такой девушкой, как она.

Я знаю из миллиона различных секретных диагнозов, что я не такой, как все остальные. С годами у меня появилось больше ярлыков, но ни один из них, похоже, не подходит. Меня это никогда не волновало. Если уж на то пошло, я подпитывал слухи и искажал их в соответствии со своими потребностями. Мужчины, сложив руки, умоляли сохранить им жизнь, женщины на коленях просили мой член. Каждый из них служил своей цели, так чем же Айви отличается? Как мужчина, который всю свою жизнь был оторван от мира, может вдруг что-то почувствовать – нет, почувствовать все – к никому не известной девушке, которая еще совсем ребенок?

Если бы я верил в такую чушь, как магия, я бы подумал, что она каким-то образом околдовала меня, добившись недостижимого своей соблазнительной улыбкой и нетронутой киской. Может быть, это потому, что я провел всю свою жизнь, живя и работая среди отбросов общества – моя душа черна, руки в крови, а тело покрыто таким количеством грязи, что я никогда не отмоюсь дочиста.

И вот однажды ангел входит в мой ад и все меняет.

Я прижимаю стакан скотча к губам и осушаю его одним глотком, наслаждаясь обжигающим вкусом, прежде чем со стуком ставлю стакан на стол.

Словно почувствовав меня каким-то образом, Айви замирает, ее улыбка дрогнула, когда она посмотрела в мою сторону. Хотя я знаю, что она не может меня видеть, клянусь, в какой-то момент наши взгляды встречаются, и между нами проходит электрический разряд, отчего мой член становится твердым, несмотря на мой гнев.

Секунду спустя момент прерывается каким-то придурком, размахивающим наличными у нее перед носом. Ее улыбка возвращается на место, но, видя ее сейчас, я понимаю, чего мне не хватало раньше. Она фальшивая. Я видел настоящую улыбку, черт возьми, я почувствовал ее воздействие. Это такая улыбка, которая заставляет людей останавливаться и пялиться или, по крайней мере, спотыкаться, продолжая свой путь. Вот какой эффект Айви оказывает на людей, а она ни хрена не понимает.

Мне жаль глупцов, которые были до меня и не смогли распознать сокровище таким, какое оно есть на самом деле. Я хочу использовать его и сделать своим. Заставить его подчиниться моей воле и молить о пощаде. Теперь, когда она каким-то образом отметила меня, я сражусь с самим дьяволом, если он попытается забрать ее у меня.

Уловив движение сбоку от стойки, я вижу, как придурок разговаривает с тремя другими мужчинами, и все они смеются тем отвратительным надрывным смехом, который, кажется, делают мужчины, когда они что-то слишком компенсируют.

Они указывают на Айви и опускают головы, украдкой оглядываясь по сторонам, что, как знает любой гребаный идиот, привлекает к ним больше внимания.

Движение небольшое. Может быть, если бы я не наблюдал за ними так пристально, я бы не заметил ловкости рук, когда высокий темноволосый чувак слева подсовывает придурку маленький пакетик с чем-то.

Я вскакиваю со своего места и в мгновение ока подхожу ближе, мои глаза никогда не отрываются от них, независимо от того, как сильно я хочу, чтобы они снова были на Айви.

Я натягиваю бейсболку пониже и подхожу ближе к мужчинам. Когда я подхожу достаточно близко, чтобы услышать, как придурок просит еще по кружке, я опускаю голову и украдкой наблюдаю, как Айви ставит на стойку три бутылки Bud и стакан чего-то прозрачного и протягивает руку для оплаты.

– И выпивку для леди, – ухмыляется придурок.

Она улыбается, но качает головой: – Нет, спасибо. Я не пью на работе, к тому же моему боссу это не понравилось бы. – она подмигивает, смягчая удар.

– Я понял. Как насчет содовой? Похоже, тебе не помешало бы, – он натягивает легкую улыбку. Даже я должен признать, что когда он включает свое обаяние, я вижу, как женщины могут на это клюнуть.

Вздохнув и посмеиваясь, она достает из холодильника бутылку воды, открывает крышку и выпивает половину бутылки, прежде чем поблагодарить его и поставить на стойку, когда он протягивает ей свою карту.

Она берет ее и пропускает через кассу, но в ту секунду, когда она поворачивается спиной, он хватает бутылку с водой и бросает что-то в нее, прежде чем поставить ее обратно на то же место, снова широко улыбаясь, когда она поворачивается обратно.

Я хочу схватить его за шею и бить головой о стойку бара снова и снова, пока от его лица не останется ничего, кроме кровавого месива, но тогда Айви узнала бы, что я здесь.

Я оглядываюсь в поисках охраны, готовый подать им сигнал, когда придурок предлагает ей тост, ожидая, пока Айви возьмет свой напиток.

Как только ее рука обхватывает бутылку, я расталкиваю людей, чтобы добраться до нее. Я замираю, когда она качает головой и выбрасывает бутылку в мусорное ведро, прежде чем взять новую.

– Извини, чувак, но я никогда не пью то, что оставила без присмотра, – извиняется она. Чокается своей новой бутылкой о его бокал и переходит на другую сторону бара, чтобы обслужить стайку смеющихся женщин в неоново-розовых лентах, идентифицируя себя как участниц девичника.

Меня охватывает чувство гордости. Я знал, что моя девушка умна, но здесь я недооценил ее. Это не значит, что этот мудак не заплатит за свои действия.

Я врезаюсь в него и ударяю о стойку. Пока он пытается удержаться на ногах, чтобы не расплескать напитки, я ловлю стакан локтем и наблюдаю, как жидкость стекает по его животу и промежности.

Я отодвигаюсь от него, пока он ругается, и направляюсь в коридор, ведущий к туалетам. Я достаю свой телефон и притворяюсь, что поглощен чем-то на экране, когда он проносится мимо меня и сердито распахивает дверь.

Убирая телефон в карман, я следую за ним внутрь.

Здесь есть четыре туалетные кабинки, все пустые, двери широко открыты. Стена с писсуарами находится напротив раковин. Пьяный парень, покачиваясь на ногах, заканчивает мыть руки и вытирает их досуха, не обращая внимания ни на меня, ни на ругающегося придурка, его слова заглушаются, когда он нажимает кнопку сушилки, нацеленной на его штаны.

Я жду, пока пьяный чувак уйдет, затем достаю из кармана пару перчаток и подхожу к придурку сзади.

Черт возьми, как кто-то может быть таким невнимательным? Этот придурок умоляет меня убить его.

Я обхватываю его руками за шею и тащу в кабинку, самую дальнюю от входа, и захлопываю дверь в кабинку, запирая ее.

– Какого хрена, чувак? Отпусти меня!

Я сильно дергаю и разбиваю его голову о металлический держатель для рулонов туалетной бумаги, чувствуя себя оправданным, когда его бровь рассекается и по лицу течет кровь.

– Ты пытался накачать мою женщину наркотиками, – рявкаю я, мой голос звучит скорее демонически, чем по-человечески.

– Нет, нет, чувак, я бы никогда… – его слова прерываются, когда я заставляю его опуститься на колени и бью лицом о сиденье унитаза.

– Не ври мне, блядь. Выверни свои карманы.

– Пожалуйста, прости меня.

Я снова бью его по лицу, наблюдая, как его кровь растекается по сиденью и стекает по фарфору, капая на плитку внизу.

– Выверни свои гребаные карманы, пока я не отрезал тебе язык за то, что ты лжешь мне.

Он шарит, прежде чем выбросить содержимое своих карманов на пол. Бумажник, связка ключей, пачка сигарет и пакетик с чем-то, похожим на шесть или семь таблеток внутри.

Я наклоняюсь, беру пакет свободной рукой и зажимаю края, сжимая их вместе, пока пакет не откроется.

– Ты пытался трахнуть мою девушку? Ты хотел проникнуть в ее киску, да?

Я снова бью его по лицу, его рыдания как музыка для моих ушей.

– Мне жаль, – выдыхает он.

– Нет, тебе не жаль. Но ты, блядь, будешь. Открой рот.

Я скручиваю его, пока он не оказывается на заднице, моя рука движется от задней части его шеи к горлу.

– Пожалуйста, – умоляет он, но я сжимаю сильнее.

– Открой свой гребаный рот, пока я не вырезал твои глазные яблоки и насильно не скормил их тебе.

Он хнычет, но открывает рот. Я высыпаю таблетки из пакетика внутрь, прежде чем силой закрыть ему рот и зажать нос.

– Теперь глотай.

Он дрожит, и слезы текут по его лицу, но я не сдаюсь, пока не чувствую, как он сглатывает.

– О, прости. Это было немного суховато для тебя? Возможно, немного воды помогло бы, – я дарю ему улыбку, но, судя по выражению абсолютного ужаса на его лице, сомневаюсь, что это приносит ему утешение.

Схватив его еще раз, я разворачиваю его обратно и опускаю его лицо в вонючую воду унитаза, крепко сжимая его шею, пока он бьется.

– Ты действительно думал, что я отпущу тебя? – я смеюсь и прижимаю его крепче. Его ноги дергаются, а движения становятся хаотичными, когда легкие наполняются дерьмовой водой. Наконец, когда он перестает двигаться и его тело обмякает, я отпускаю его и смотрю, как его теперь уже мертвое тело оседает между унитазом и стеной.

Я перешагиваю через него и открываю дверь, закрывая ее за собой, прежде чем подойти к раковине. Открываю кран, снимаю перчатки, засовываю их в карман, затем мою руки.

Выходя из туалета с опущенной головой, я достаю свой мобильный телефон, нажимая кнопку быстрого набора 1.

– Мужской туалет. Последняя кабина слева, – я вешаю трубку и направляюсь в противоположном от бара направлении, перепрыгивая через две ступеньки за раз, пока не добираюсь до кабинета в конце коридора и не захожу внутрь.

Я закрываю за собой дверь и подхожу к огромному стеклянному окну, которое выходит на весь этаж, и наблюдаю за баром, пока не вижу ее в конце, наливающую текилу мужчине, который выглядит как байкер – минус стрижка – и женщине, которая выглядит так, будто ее только что трахнули в переулке снаружи. Кто знает, может быть, так оно и есть?

Отвернувшись, я снимаю джинсы и футболку и кладу их в сумку вместе с бейсболкой и перчатками, прежде чем направиться в смежную ванную и залезть под душ.

Я привожу себя в порядок и возвращаюсь в офис, где за дверью висит мой запасной костюм.

Стук в дверь заставляет меня поднять глаза.

– Войдите, – кричу я, зная, кто это будет.

Кензо открывает дверь и закатывает глаза, когда видит меня голым.

– Я вижу твой член чаще, чем свой собственный, – бормочет он, заставляя меня фыркнуть, когда я натягиваю чистые боксеры и брюки, прежде чем потянуться за отглаженной черной рубашкой и серым галстуком.

– Так кем же был тот мудаком?

– Понятия не имею, но с ним внизу трое приятелей, – я подхожу к окну и показываю на них. Их достаточно легко найти, они все еще в баре, только теперь они разговаривают с двумя женщинами лет тридцати с небольшим.

– Те трое в конце бара. И проверь женщин. Кто знает, не подсыпали ли в их напитки что-нибудь.

– Ублюдки, – ворчит Кензо. – Хотя на тебя не похоже, что ты применяешь практический подход, – он прав. Обычно я бы вызвал его для чего-то подобного.

– Этот придурок подсыпал что-то в напиток Айви. Она просто была слишком умна, чтобы не выпить это.

– А, это все объясняет, – бормочет он. – Она видела тебя?

– Нет, она меня не видела. Там внизу слишком много народу, чтобы обращать внимание на толпу.

– Черт возьми, Атлас, как ты думаешь, сколько времени пройдет, пока она не узнает, что ты на самом деле ее босс?

– Она не узнает. Я прикажу ее уволить до того, как это когда-либо произойдет.

– Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Мне она нравится.

– Мне тоже, Кензо. Вот почему все должно быть именно так.

Он вздыхает, но не возражает. Как бы сильно она ему ни нравилась, я знаю, когда дойдет до дела, он всегда прикроет мою спину.

Даже если это означает причинить вред Айви в процессе.

ГЛАВА 19

Я сбиваюсь с ног на работе, что отвлекает меня, но каждый раз, когда у меня есть пять минут, чтобы перевести дыхание, гнев снова охватывает меня.

– Что с тобой сегодня вечером? Подожди, только не говори мне, что ты Боб Марли, – дразнит Марвин, заставляя меня нахмуриться.

– Что?

– Знаешь, ты «глушишь». На борту «трусикового экспресса» красный код. Ты плывешь по багровой волне… – я закрываю ему рот рукой и заставляю замолчать.

– Прямо сейчас это объясняет, как ты можешь выглядеть как брат Хемсворта и все еще оставаться одиноким.

Он стряхивает мою руку и смеется: – Да будет тебе известно, дамам нравятся мое большое… – я тыкаю его локтем в ребра.

– Не заканчивай это предложение. Меня не волнует, насколько велико, по твоему мнению, твое… эго. Что-то явно повлияло на твою личность в период полового созревания.

Его ухмылка заразительна, когда я качаю головой и вытираю стойку бара.

– А если серьезно, что не так?

– Мужчины. Вот что не так.

– Я чувствую, что в этот момент я должен вступиться за своих братьев и сказать, что не все мы плохие, просто склонны к случайным приступам глупости.

Я не так уверена в этом. То, что сделал Атлас, выходит за рамки приступа глупости. Это контроль и вторжение.

Как бы мне ни хотелось прямо сейчас жаловаться и стонать из-за этого мужчины, что-то меня останавливает. Я ничего не рассказывала об Атласе своим друзьям. Я, честно говоря, думала, что это сойдет на нет и им будет нечего сказать. Серьезно, когда вообще срабатывает сценарий "богатый мальчик – бедная девочка", кроме как в фильмах и книгах? Это не так. Но настойчивость Атласа вымотала меня, и когда я сдалась, я поняла, что мне нравится, что никто о нем не знает. Не потому, что я смущена, а потому, что мне нравится идея иметь что-то, что принадлежит только мне. Провести годы в приемной семье означало делиться всем, хотела я того или нет. Я не могу вспомнить, чтобы было, предназначенное только для меня, и я предполагаю, что в этом суть моей проблемы. Оказывается, Атлас не единственный, у кого есть собственнические наклонности. Разница в том, что я, кажется, держу себя в руках, а Атлас принял безумие.

– Ладно, выкладывай. Что происходит?

– У меня вроде как, может быть, есть преследователь, – признаю я, говоря ему правду – просто не всю.

– Что? – он полностью поворачивается ко мне лицом, все следы поддразнивания исчезли с его лица.

– Это не имеет большого значения, – говорю я ему, что звучит неубедительно даже для моих ушей.

– Какого хрена, Айви? Ты не можешь сказать мне, что у тебя есть преследователь, и говорить, что это не имеет большого значения.

– Черт. Ты, конечно, прав. Я просто имею в виду… – мои плечи опускаются. – Я не знаю, Марвин. Он прислал цветы мне домой, и у меня такое чувство, что за мной наблюдают, но никого не вижу. По крайней мере, недостаточно близко, чтобы я могла заметить.

– Он знает, где ты живешь? Айви, это серьезное дерьмо, – он скрещивает руки на груди.

– Я встречаюсь кое с кем. Он ничуть не счастливее тебя. Он установил у меня дома новую, надежную дверь, и когда я с ним, я чувствую себя в безопасности. – я не говорю ему, что Атлас – причина, по которой мне вообще нужна эта чертова дверь, или что я зла на этого человека и предпочла бы спать одна, чем иметь с ним дело прямо сейчас.

– Ну, я думаю, это уже что-то. Я не знал, что ты с кем-то встречаешься. Я рад за тебя, Айви.

Я слабо улыбаюсь ему, прежде чем вытащить свой телефон: – Я не знаю, откуда этот парень знает мой адрес. Не мог бы ты взглянуть на это и сказать мне, есть ли на нем какие-либо шпионские программы? Можешь называть меня параноиком, но я лучше перестрахуюсь, чем потом пожалею.

– Конечно. Ты можешь дать мне десять минут?

– Конечно. Я все равно здесь закончила, так что просто подожду тебя.

– Как ты доберешься домой?

Дерьмо. Уже слишком поздно для автобуса, и я не хочу звонить Питу.

– Почему бы тебе не остаться у меня? Ты можешь переночевать в комнате для гостей, и это даст мне немного дополнительного времени, чтобы проверить телефон, если мне это понадобится.

На мгновение я колеблюсь, зная, что это разозлит Атласа еще больше, но потом вспоминаю, почему мне вообще нужно проверить мой телефон, и решаю, что пришло время ему попробовать собственное лекарство.

– Я приму твое приглашение, если ты сначала проверишь телефон. Я не хочу случайно привести парня к тебе домой.

Он хмурится и начинает смотреть на мой телефон, бормоча что-то о мудаках, пока идет прочь. Марвин – великолепный парень, но единственные чувства, которые я испытываю к нему, – это братские, и я знаю, что то же самое он испытывает ко мне. Он чрезмерно заботлив, какими могут быть только старшие братья, и я знаю, что если я засну в его комнате для гостей, это не значит, что я проснусь с его руками у меня в штанах.

Я выключаю свет, проверяю, что все остальное выключено, и направляюсь в комнату для персонала, чтобы взять свои вещи из шкафчика.

– Пока, Айви, – зовет Бекка, одна из новых девушек, которая кажется милой.

– Пока, – я машу рукой.

Я хватаю куртку и надеваю ее, распуская волосы, и собираюсь закрыть дверцу, когда замечаю листок бумаги, торчащий из угла книги, которую я держу здесь на перерывах.

Предположив, что это моя закладка выскользнула, я вытаскиваю книгу, чтобы засунуть ее обратно, но вместо этого обнаруживаю фотографию. Моя фотография, сделанная ранее вечером, на которой я улыбаюсь одному из клиентов – сомнительному парню, который купил мне бутылку воды, думая, что это может принести ему ночь со мной. Может, у меня и не так уже много денег, но у меня есть моя гребаная гордость.

Я переворачиваю фотографию, и моя рука непроизвольно подлетает ко рту.

Не раздавай улыбки, которые принадлежат мне.

Я комкаю фотографию в руке и бросаю ее в шкафчик, захлопывая дверцу.

– Эй, ты готова идти?

Я выпрыгиваю из собственной кожи при звуке голоса Марвина.

– Господи Иисусе, Марвин. Ты пытаешься убить меня?

– Я не подкрадывался, Айви. Ты в порядке?

Я качаю головой и открываю шкафчик, хватая скомканную фотографию и протягивая ее ему.

Он смотрит на меня в замешательстве. Разворачивая ее и переворачивая, его лицо краснеет, когда слова доходят до него.

– Этот ублюдок был здесь, – рычит он.

– Марвин, – я хватаю его за руку, когда он выглядит так, будто собирается бросится на поиски, что было бы глупо. Кем бы он ни был, он давно ушел. Если только он не ждет меня снаружи.

– Я просто хочу уйти. – И я действительно, действительно хочу, чувствуя себя странно незащищенной теперь, когда я знаю, что парень был здесь. Не имеет смысла, почему это должно меня так сильно пугать. Я уже знаю, что у него есть мой адрес, но там я могу принять меры предосторожности. Здесь, понятия не имея, кто этот человек, я вынуждена общаться с клиентами с улыбкой на лице, не зная, наблюдает ли за мной человек, с которым я разговариваю.

– Конечно. Вот, возьми, – он протягивает мне мой телефон, прежде чем открыть свой шкафчик и взять пальто.

– Плохая новость в том, что ты была права в своей паранойи. Телефон определенно прослушивался. Я отключил все приложения, которые могли бы позволить ему отслеживать тебя, и удалил это, – он показывает мне что-то, что немного похоже на контактные линзы.

– Мы оставим это в твоем шкафчике, чтобы он не смог найти тебя нигде, кроме как здесь. У меня был соблазн уничтожить это, но оно может понадобиться тебе для полиции. Ты ведь обратишься в полицию, верно?

Я уже общалась с детективом Майлзом, но я не могла продолжать бегать к нему с такими тривиальными вещами, не так ли? У этого человека были гораздо более важные дела, чем ненужные цветы и фотография в моем шкафчике. Оставалось позвонить в местный полицейский участок. Я не хотела их впутывать. Я не очень верю в «мужчин в синем», не потому, что я сделала что-то, чтобы привлечь их внимание, а потому, что дети, находящиеся под опекой, часто становятся мишенью для нарушителей спокойствия, хотя зачастую они сами становятся жертвами. Я видела, сколько раз закон подводил людей, иногда потому, что у них были просто связаны руки, а иногда потому, что у них было предвзятое представление о людях, с которыми они имели дело. С каждым разом я все больше теряла веру в систему.

Даже сейчас, будучи взрослым человеком, получающим доход, я не могу не задаться вопросом, будут ли они по-прежнему смотреть на меня так же, как раньше – как на выброшенный мусор.

Вот что удерживало меня от того, чтобы сообщить об этом. Это, а также тот факт, что продолжать было особо нечего. Но, возможно, пришло время.

– Раньше у меня никогда не было поводов для волнений, но сейчас все по-другому. Даже я это знаю. Я просто не могу сейчас с этим справиться. У меня такое чувство, что моя голова может взорваться. Оставь это в моем шкафчике. Я заберу завтра и отнесу домой после своей смены, а потом позвоню в полицию. Я работаю в утреннюю смену, так что будет проще.

– Ты обещаешь?

– Да, Марвин, я обещаю. Теперь уведи меня отсюда. Давай оставим задний выход, хотя я не знаю, мог ли он околачиваться поблизости, – я нервно потираю руки.

– Я понял, Айви, не волнуйся. Вот, надень это, – он достает шапочку из кармана пальто и натягивает ее мне на голову, заправляя под нее мои волосы, прежде чем натянуть капюшон моей куртки.

– Твои светлые волосы – это что-то вроде маяка. Так будет легче выскользнуть.

Он прав. Он ведет нас вниз по лестнице и выводит из здания, как будто он телохранитель, защищающий Первую леди. Я не вижу ни единой души с того места, где он прижимает меня к сгибу своей руки.

Только когда мы выезжаем с парковки и проезжаем мимо главного входа, я вижу Пита, который ждет меня.

Закрывая глаза, чувствуя себя колоссальной стервой, я достаю свой мобильный и пишу ему, извиняясь, что сегодня вечером остаюсь у друга и он мне не понадобится. Я выключаю свой телефон, чтобы Атлас не начал его взрывать, когда поймет, что я не собираюсь домой.

– Все будет хорошо, Айви. Завтра ты позвонишь в полицию, а я присмотрю за тобой на работе. А как насчет твоего парня? Тебе нужно позвонить ему и сообщить, что происходит?

Я качаю головой, борясь с внезапным желанием заплакать.

– Нет, уже поздно. Он будет спать. Я позвоню ему завтра, – немного искажаю правду. Кажется, я много чего делаю сегодня вечером.

Он не заставляет меня говорить, возможно, чувствуя, что я на пределе. Он просто отвозит нас в свою квартиру, которая находится не так уж далеко от моей.

Он паркует машину, и я выхожу, не дожидаясь его, как я бы ждала Пита или Атласа. Сегодня вечером я просто нормальная девушка, а нормальные девушки сами открывают свои гребаные двери.

Квартира Марвина на первом этаже, так что мне не нужно подниматься по лестнице. Тяжесть всего этого давит на меня, и все, чего я хочу, это принять душ, рухнуть в обморок и, возможно, проспать остаток года.

Включив свет, я осматриваю очевидную холостяцкую берлогу и ухмыляюсь беспорядку.

– Не осуждай. Я не ожидал компании. Хотя обещаю, что в комнате для гостей прибрано. Ею пользуется только моя сестра, когда приезжает в гости.

– Все хорошо, клянусь. Я просто готова заснуть стоя, – признаюсь я.

– Тогда давай я покажу тебе твою комнату, чтобы ты могла прилечь.

Я следую за ним через кухню в узкий коридор и вниз к двери в дальнем левом углу.

Он открывает ее и обнаруживает светло-мятную комнату с бело-зеленым постельным бельем и высоким белым комодом в углу.

– Вон там ванная с чистыми полотенцами. Хочешь футболку, чтобы спать в ней?

– Это было бы здорово. Спасибо тебе, Марвин. За все.

Он тянется ко мне и притягивает в объятия, крепко держа меня в течение минуты, прежде чем отступить и посмотреть на меня сверху вниз.

– Ты напоминаешь мне мою сестру. Мне хотелось бы думать, что если бы она оказалась в такой ситуации, кто-нибудь вмешался бы и помог ей. Конечно, это было бы после того, как я надрал бы ей задницу за то, что она не позвонила сначала мне, – признается он, заставляя меня усмехнуться.

– Ей повезло, что у нее есть ты.

– Обязательно скажи ей это, когда она придет в гости.

Я киваю и соглашаюсь, в то время как он исчезает в другом конце коридора и появляется через несколько минут с большой выцветшей футболкой какой-то группы.

– Отдохни немного. Увидимся утром, хорошо? И если тебе что-нибудь понадобится, просто позови. Я прямо напротив по коридору.

– Я в порядке, но все равно спасибо. Спокойной ночи, Марвин.

– Спокойной ночи, Айви.

Я принимаю самый быстрый в мире душ, натягиваю свежевыстиранную футболку Марвина и забираюсь на кровать. Моя голова едва касается подушки, как я вырубаюсь.