Текст книги "Принуждение (ЛП)"

Автор книги: Кэндис Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 12

– Свидание? – Атлас повторяется, уставившись на меня.

Как он и обещал, отправляясь завтракать, Атлас появился у меня дома после того, как я закончила работу, с огромными сочными сэндвичами и клубникой в шоколаде на обед.

– Да, свидание.

– С чего бы мне приглашать тебя на свидание?

Ой. Я вздрагиваю, чувствую себя так, словно меня только что ударили в живот.

Я делаю шаг назад, но он останавливает меня, обхватывая ладонью мою руку.

– Ты неправильно поняла меня, Айви. Я имею в виду, какого хрена мне хотеть пригласить тебя куда-нибудь, чтобы каждый второй мужчина в здании мог провести вечер трахая тебя глазами, прежде чем пойти домой и трахаться с подружкой, представляя тебя в своей голове? Почему бы просто не оставить тебя при себе?

Я фыркаю. Этот человек слегка безумен.

– Я думаю, ты, возможно, теряешь рассудок, Атлас. Если мужчина на свидании, он вообще меня не заметит. Вместо этого его внимание будет сосредоточено на женщине перед ним, которая потратила час на то, чтобы привести себя в порядок, в надежде произвести хорошее впечатление.

Он ворчит: – Ты не знаешь мужчин.

– Скорее, ты не знаешь ни одного хорошего мужчины. Я серьезно, Атлас. Я не знаю, что у тебя за компания, но я могу сказать тебе вот что. Настоящий мужчина, мужчина, который стоит себя, будет относиться к женщине с уважением. Это означает тысячью различных способов показать ей, что она для него единственная женщина. Если его взгляд блуждает, это не просто разрушает ее веру в него. Это разрушает ее веру в себя. Она начинает сомневаться в том, зачем потратила час на сборы. Я надела не то платье? Я выгляжу недостаточно стильно? Я выгляжу слишком шикарно, что, по его мнению, я не буду выставлять себя напоказ? Должна ли я выставлять себя напоказ? Я считаю, если мы идем на свидание, а мужчины смотрят, мы просто доказываем каждой присутствующей там женщине, что они достойны лучшего. И к твоему сведению, если мы на свидании и ты всю ночь будешь трахать глазами кого-то другого, единственная задница, которую ты получишь, – это вид моей, уходящей прочь.

– Значит, то, что мы идем на свидание, это означает, что мы оказываем всем этим женщинам огромную услугу? – он усмехается, и, Боже, эта усмешка что-то делает со мной.

– Безусловно.

Он хихикает, обхватывает меня за затылок и притягивает к себе, чтобы поцеловать в лоб.

Я восхищаюсь его красотой. Атлас может быть суровым и сердитым, сварливым и сдержанным. Он может быть сексуальным и грозным, но я редко вижу его мягким и милым. Словно эта концепция ему чужда.

– Хорошо, милая Айви. Приведи себя в порядок, и я приглашу тебя на свидание сегодня вечером, но…

Я поднимаю на него взгляд. Вся нежность исчезла с его лица.

– Если кто-нибудь прикоснется к тебе, я отрежу ему пальцы и засуну их ему в глотку.

Да, Атлас не романтик.

– Договорились. Теперь ты иди и делай то, что делают богатые люди, а я потрачу следующие несколько часов, раздумывая, что надеть сегодня вечером.

Он качает головой, но все равно делает шаг назад.

– Хорошо. Держи свой телефон при себе, и я позвоню, чтобы сообщить детали. Я пришлю за тобой Пита.

– Спасибо. – Я делаю шаг вперед, обхватываю рукой его галстук и тяну. Поняв намек, он наклоняется и целует меня. Это горячо и тяжело, и у меня остаются секунды до того, чтобы умолять его просто наклониться ко мне и уже взять меня. Но, увы, он отстраняется, прежде чем я теряю остатки морали.

– Будь хорошей девочкой.

– Есть, капитан.

– Айви, – предупреждает он, когда я отдаю ему честь.

– Прекрасно. Никаких оргий с наркотиками, пока тебя нет. С тобой совсем не весело.

Он хватает меня за волосы, его голос низкий и наполненный похотью.

– Ты хочешь повеселиться, детка? Я могу показать тебе веселье.

Еще один крепкий поцелуй, а затем он уходит, приказав мне запереть за ним дверь и напомнив, что мне действительно не следует дразнить медведя.

Я ставлю музыку на паузу и жду, гадая, не показалось ли мне, когда снова раздается стук в дверь.

– Черт, что теперь? – бормочу я. Направляясь к двери, я смотрю в глазок и молюсь, чтобы не найти фиолетовые цветы.

За дверью стоит незнакомый мне мужчина с большой серебряной коробкой, перевязанной черным блестящим бантом, в руках.

– Чем я могу вам помочь? – спрашиваю я через дверь.

– Доставка для Айви Брукс, – кричит он в ответ, но его ответ точно не приносит мне утешения.

– Вы можете просто оставить это у меня на пороге, спасибо.

– Извините, мисс, но мне было поручено передать это вам лично.

– Я… – Звонок моего телефона прерывает мой отказ. Достав его из заднего кармана, я вижу, что это Атлас.

– Эй, итак, у моей двери мужчина с большой серебряной коробкой, и он не уйдет, пока я не открою ему свою дверь, но я не думаю, что это разумно из-за моего возможного преследователя и…

Атлас прерывает мой бред: – Это от меня, Айви. Ты можешь открыть дверь. Я даже останусь с тобой на связи.

Я чувствую, что немедленно расслабляюсь.

Отпирая дверь, я открываю ее с улыбкой и беру коробку, прежде чем немного смущенно поблагодарить курьера.

Мне каким-то образом удается удержать коробку, не уронив телефон, и одним махом запереть дверь, прежде чем направиться к кухонному столу.

– Айви, ты все еще там?

– Я здесь, – отвечаю я, уставившись на коробку, которая выглядит слишком красивой, чтобы ее открывать.

– Скажи мне, что не так.

Я вздыхаю. Как этот мужчина может быть таким чертовски наблюдательным, когда он даже не находится с тобой в одной гребаной комнате.

– Ненавижу то, как я волновалась из-за того, что открывала дверь, – я признаю. – Это не самый лучший жилой дом и не самый лучший район, но я всегда чувствовала себя в безопасности, пока не прибыли эти чертовы цветы. Мне не нравится чувствовать себя неуютно в собственном доме.

– Это нормально – быть осторожной, Айви. Даже умно.

Я вздыхаю, зная, что он прав.

– Что еще? – спрашивает он.

– Что еще, что?

– Что еще не так?

– Ничего. Я в порядке.

– Не лги мне, Айви. Я слышу это в твоем голосе. Теперь скажи мне, что не так.

Проклятье.

– Я… я просто не уверена, как я отношусь к тому, что ты тратишь на меня деньги. Мы не так давно знаем друг друга, и я не хочу, чтобы ты думал, что ты мне нравишься, потому что у тебя есть банковский счет, потому что это совсем не так.

– Ты просила меня купить тебе что-нибудь?

– Нет.

– Ты просила у меня денег?

– Что? Нет, конечно, нет.

– Ты пойдешь со мной на свидание, только если я осыплю тебя дорогими подарками?

– Не будь смешным. Я с тобой только из-за твоего обжигающе горячего тела и твоего солнечного характера, – огрызаюсь я, заставляя его усмехнуться.

– Вот именно поэтому, милая, я знаю, что тебя не волнуют деньги. Ты должна знать, что я мог бы дать тебе все, о чем ты когда-либо мечтала, и это все равно не повлияло бы на то, что у меня есть в банке. Тот факт, что тебе на все это насрать, это просто глазурь на торте. Возьми подарок и скажи: «Спасибо, Атлас», чтобы я мог вернуться к работе, – приказывает он своим, до глупости, сексуальным голосом.

– О, ладно, – недовольно ворчу я. – Спасибо за подарок, Атлас. Это невероятно мило с твоей стороны. Просто знай, что тебе не обязательно покупать мне подарки, чтобы понравиться мне. Ты мне и так чертовски сильно нравишься.

– Я знаю, Айви. И ты мне тоже чертовски сильно нравишься. Увидимся позже.

Он вешает трубку, прежде чем я вспоминаю спросить, зачем он вообще звонил.

Я бросаю телефон на стойку и фыркаю, но не пытаюсь сдержать улыбку, когда дергаю за серебристую ленту и поднимаю крышку.

– Боже мой, – я поднимаю ткань дрожащими руками и смотрю, как великолепное изумрудно-зеленое платье свисает с моих пальцев. Оно изысканное, и я знаю, даже без ценника, что оно, вероятно, стоит столько же, сколько покупка маленького континента. Возможно, это просто самое красивое платье, которое я когда-либо видела.

Я перекладываю его через прилавок и беру следующий предмет в коробке – серебристые босоножки на высоком каблуке с ремешками. Я просто знаю, что они идеально подойдут к платью. Последнее, что я вижу, – это потрясающее белое кружевное бюстье и стринги, завернутые в серебристую папиросную бумагу внизу. К ним прилагается записка.

Не такое красивое, как ты, но это лучшее, что я мог сделать за короткий срок.

A

Если это все сон, я чертовски надеюсь, что никогда не проснусь.

Я отправляю Атласу сообщение, в котором говорю, что мне нравится подарок. Он просто отвечает:

Атлас: Будь готова в семь.

Борясь с желанием провести следующие три часа, прихорашиваясь, я продолжаю заниматься стиркой и уборкой, прежде чем, наконец, сдаюсь.

Я хочу, чтобы Атлас гордился тем, что сегодня вечером я иду под руку с ним, и если немного дополнительного времени, посвященного на себя, придаст мне уверенности, то так тому и быть.

Приведения себя в порядок включает в себя принятие душа, бритье повсюду и нанесение лосьона с медовым ароматом. Я распускаю волосы и добавляю больше крупных локонов перед нанесением макияжа, который я оставляю легким, желая, чтобы все внимание было сосредоточено на моем платье.

Закончив, я сбрасываю полотенце и голышом возвращаюсь в спальню, нанося немного духов на запястья и за ушами, прежде чем надеть кружевное нижнее белье, которое купил мне Атлас.

Подойдя к зеркалу, я ахаю, когда рассматриваю себя. Я выгляжу… сексуально, старше, но не в том смысле, что я слишком стараюсь. Но, что самое лучшее? Я не просто так выгляжу, я так себя чувствую. И нет ничего сексуальнее для человека, чем уверенность.

Затем я предпочитаю надеть туфли, исключительно потому, что не доверяю себе, чтобы не упаду на задницу и не проткну каблуком подол платья. Я не хочу рисковать платьем, которое стоит больше моей годовой аренды.

Наконец-то надев туфли и лишь слегка покачиваясь, когда я встаю, я натягиваю платье через голову, как раз когда раздается стук в дверь.

Нахмурившись, я разглаживаю платье и направляюсь к глазку, в котором за последний месяц произошло больше событий, чем когда-либо, и удивленно выдыхаю, когда вижу Кензо, стоящего по другую сторону двери.

Распахнув ее, он приветствует меня улыбкой, которая превращается в шокированный взгляд с открытым ртом, когда он видит меня.

– Вау, Айви. Ты прекрасно выглядишь. Атлас – счастливчик.

Я краснею и приглашаю его, прежде чем закрыть дверь.

– С ним все в порядке?

– С Атласом? О, с ним все в порядке. Он немного опаздывает, поэтому встретится с тобой уже там. Он послал меня, потому что, цитирую: "Я видел, как эта женщина споткнулась о воздух. Я не собираюсь рисковать тем, что она в платье и на каблуках спустится по лестнице одна». – он имитирует голос Атласа, но я в ступоре.

– Айви? Ты в порядке?

– Никто никогда раньше не делал для меня ничего столь милого.

Он качает головой и посмеивается: – Ты единственная в своем роде, – признается он, когда я торопливо хватаю свой телефон, ключи и деньги, прежде чем запихнуть их в маленький черный клатч.

– Я предпочитаю термин "ограниченное издание", но какая разница, – я подмигиваю, направляясь к двери. Он следует за мной и ждет, пока я закрою дверь, прежде чем предложить мне руку, помогая спуститься по лестнице и сесть в ожидающую машину.

– Привет, Пит. Как дела? – я улыбаюсь, когда Кензо закрывает дверь и забирается на пассажирское сиденье.

– У меня все хорошо, мисс Айви. Вы выглядите очень мило этим вечером.

– Черт, вы, ребята, тешите мое самолюбие. Спасибо, – я опускаю голову, пряча свою глупую ухмылку.

Я откидываюсь на спинку сиденья, пока Пит и Кензо тихо разговаривают между собой, и смотрю в окно, чувствуя себя счастливой. Я имею в виду, что до того как Атлас ворвался в мою жизнь, я никогда не осознавала, что просто существовала.

Выбиваться из системы и получать указания вежливо отвалить, чтобы они могли вытереть о вас руки, – это мучительный опыт. Это избавляет вас от одиночества, которое в тот или иной момент испытывает большинство приемных детей, в состояние одиночества. Люди могут подумать, что это одно и то же, но внимание сосредоточено на деталях. Ты можешь быть одинок, но при этом знать, что если ты возьмешь трубку и позвонишь кому-нибудь, они прикроют твою спину. Ты можешь быть одинок и все равно навещать семью раз в месяц на шумные, агрессивные ужины, где все задевают за живое и спорят из-за несущественного дерьма. Быть одному – значит быть одиноким. Здесь нет телефонных звонков или семейных ужинов, нет людей, с которыми можно связаться или протянуть руку помощи, зная, что они прикроют твою спину. Рядом нет людей, которые помогут тебе подняться, если ты споткнешься и упадешь, что делает такую девушку, как я, очень осторожной. Риск для меня не равен вознаграждению. Выставлять себя напоказ стоит, только если кто-то тебя поймает, так почему я нарушаю все свои собственные правила ради Атласа?

Проводя пальцами по материалу своего платья, я понимаю, что точно знаю, почему я рискую. Это из-за первоклассной системы безопасности, установленной Атласом, и водителя, на котором он настаивает, чтобы он забирал меня на работу и доставлял домой в целости и сохранности. Это потому, что он послал своего человека просто помочь мне подняться по лестнице. Это потому, что, несмотря ни на что, я доверяю ему. Я верю, что он не только поймает меня, но и не даст упасть с самого начала. Это либо делает меня по-настоящему смелой, либо невероятно глупой.

ГЛАВА 13

Я перематываю пленку назад и снова смотрю в камеру, как она ходит по своей дерьмовой спальне голая, как в день своего рождения.

Покачивая свой член вверх-вниз, я смотрю на ее полные упругие груди, просто умоляющие, чтобы их пососали, и на ее дерзкую попку, умоляющую, чтобы ее трахнули. Не сейчас, но скоро. У меня есть все время в мире.

Я смотрю, как она берет что-то белое и кружевное и надевает. Маленькие крючки спереди удерживают его и приподнимают эти и без того фантастические груди. Боже, я не могу дождаться, когда увижу, как они будут покрыты моей спермой.

Моя рука движется быстрее, когда я чувствую предательское покалывание у основания моего члена. Я хочу наслаждаться этим чувством вечно, но я знаю, что прямо сейчас эти моменты мимолетны.

Когда она наклоняется и надевает крошечные белые кружевные стринги, демонстрируя мне свою прелестную розовую киску, я больше не могу этого выносить. Мой разум представляет, как мой член скользит в ее горячее влажное тепло, когда я кончаю в нее и, наконец, делаю ее своей.

С рычанием я кончаю себе на руку и живот, расстроенный пустой тратой совершенно хорошего семени, которое я мог бы использовать, чтобы обрюхатить ее. Но все хорошее приходит к тем, кто ждет, и Айви Брукс есть на что надеяться.

Она просто еще не знает этого.

ГЛАВА 14

Мой телефон подает звуковой сигнал, сообщая мне, что они прибыли. Я смотрю вниз на здание и представляю, как Кензо выходит из машины, придерживая дверь для Айви. Грохот заставляет меня обернуться и увидеть, как официанты ставят на стол последнюю тарелку, а на маленький столик рядом с ней ведерко со льдом и шампанским. Я отпускаю их, как только они заканчивают, и поворачиваюсь обратно, чтобы посмотреть на город.

Окружающие здания освещают ночь брызгами всех неоновых цветов, известных человеку, но они не имеют ничего общего с блеском звезд, наблюдающих за нами благодаря необычайно чистому небу.

Вместо того, чтобы двигаться навстречу Айви, я жду, когда Кензо приведет ее ко мне, зная, что пока разумно действовать таким образом. Чем меньше людей увидят нас вместе, тем лучше. Такой мужчина, как я, не может позволить себе слабости, а Айви – моя самая большая.

Я провел большую часть своей жизни, сосредоточившись на чем-то одном. Я занятой человек, который сколотил состояние, но им всегда двигала необходимостью завершить ту гребаную работу, из-за которой все пошло насмарку. Эта работа подобно призраку, который преследует меня. Это захватило всю мою жизнь. Чем скорее я смогу ее закончить, тем скорее моя жизнь вернется в нормальное русло, какой бы, блядь, нормальной она ни была.

Проблема в Айви. С тех пор как она вошла в мою жизнь, ее солнечный свет не позволяет мне оставаться в тени. Такому мужчине, как я, незачем стремиться к чему-то большему. Я чертовски уверен, что не заслуживаю счастья, и мне напоминают об этом каждый гребаный день. У меня больше денег, чем у Бога, друзей в высших и низших кругах, я приложил руку к стольким пирогам, что каждый день приносит что-то новое. И все же каждую ночь я ложусь спать таким же опустошенным внутри, каким был, проснувшись тем утром. Я – пустой сосуд с ненасытным аппетитом ко всему, только для того, чтобы обнаружить, что я никогда не насытился. Это мое проклятие, епитимья, которую я должен понести, пока работа не будет выполнена.

Пока не появилась Айви и не разнесла все вдребезги.

Дверь на террасу на крыше со скрипом открывается, и вот она, выглядящая как гребаный ангел. Я разрываюсь между желанием наброситься на нее и перепрыгнуть через перила, чтобы спасти ее.

Ошеломляющая, как бабочка, не замечающая своей гибели, она идет ко мне, застенчиво улыбаясь, совершенно не подозревая о том, как просто мне будет оторвать ее красивые крылья, чтобы она не смогла улететь.

Господи, мысль о том, что ее больше нет, о том, что она не будет смотреть на меня так, как сейчас, заставляет мои кулаки сжиматься.

Я никогда ничего в своей жизни не хотел больше, чем эту женщину. Даже зная, что я погублю ее, зная, что разобью ее душу и буду смотреть, как угасает весь солнечный свет, я все равно не могу отпустить ее.

– Ты выглядишь сногсшибательно, Айви, – говорю я ей хриплым голосом, мой член тверд, но в этом нет ничего нового.

– Спасибо. Это выглядит потрясающе, – говорит она мне, оглядывая крышу и стол, уставленный едой, а также гирлянды, сплетенные вокруг перил. – Каким-то образом тебе удалось найти для меня маленький райский уголок. Атлас Монро, я действительно верю, что в твоих костях может быть магия. Это все, о чем я когда-либо могла мечтать.

В моей голове я слышу звон колокола. Похоронный звон, когда последний представитель моей человечности разрывает цепи, сковывающие его. Теперь слишком поздно спасать ее от меня, она моя.

– Присаживайся. Я сделал заказ за тебя. Я знаю, ты не привередлива, но если тебе что-то не нравится…

Она прижимает руки к моей груди и смотрит на меня невинными глазами.

– Это идеально.

Я веду ее к столу и выдвигаю ее стул, ожидая, пока она сядет, прежде чем я это сделаю.

– Угощайся. Не дай еде остыть.

Она впивается в свой стейк и картофельный "дофинуаз", пока я открываю пробку от шампанского.

– Выпьешь?

Она качает головой и сглатывает, прежде чем ответить.

– Мне всего восемнадцать, – напоминает она мне, выглядя немного застенчивой, как будто я расстроюсь из-за этого. Но это не слишком далеко от истины.

Ее невинность сияет для меня, как маяк в темноте. Ее маленькая фигурка и едва пятифутовый рост взывают к первобытной части меня, и все это испорчено кем-то достаточно злым, чтобы сделать это, а именно мной.

– Когда ты закончишь есть, я хочу трахнуть твой рот и кончить тебе в горло. Я думаю, что если ты достаточно взрослая, чтобы проглотить мое семя, то ты достаточно взрослая и для бокала шампанского, не так ли?

Ее нож со звоном падает на тарелку, щеки покрываются румянцем, когда она потрясено смотрит на меня.

– Ты хочешь этого, милая Айви?

Она стонет.

– Да, ты этого хочешь. Поешь, выпей бокал шампанского и сделай вдох, Айви. – Я усмехаюсь, когда она резко вдыхает.

– Хорошая девочка.

– Ты пытаешься убить меня? Я чуть не подавилась своим стейком, – она качает головой.

– Единственное мясо, которым ты будешь давиться, мое. Теперь ешь. Тебе понадобится энергия.

Я разрываю связь, отводя взгляд, зная, что пока я этого не сделаю, она не сдвинется с места.

Наливая ей бокал, прежде чем налить себе, я продолжаю есть. Я смотрю, как Айви продолжает есть, теперь медленнее, что заставляет меня широко улыбнуться.

– У меня есть все время в мире, Айви. Если ты думаешь, что если ты будешь есть медленнее, это тебя спасет, то ты меня совсем не знаешь.

Она удивляет меня, фыркнув.

– Не всех нужно спасать, Атлас. Да, твои слова, возможно, шокировали меня, но только потому, что я не привыкла их слышать. Это не значит, что я напугана или ищу спасения. На самом деле, меня беспокоит только то, что ты сочтешь отсутствие у меня навыков невпечатляющими, и на следующей неделе на этом месте будет сидеть кто-то другой в красивом платье, который сосет член как чемпион.

– Господи. Ты никогда не реагируешь так, как я думаю.

Нахуй всё.

– План меняется. Встань.

Ее глаза немного расширяются, прежде чем она вытирает рот салфеткой и встает. Я жду, прежде чем подняться на ноги и подойти к ней.

– Раздевайся.

– Атлас, – шепчет она, ее голос срывается.

– Здесь нет никого, кроме нас, Айви, – я подхожу ближе, моя рука поднимается, чтобы обхватить ее подбородок. – Оказывается, я не хочу стейк. Я хочу чего-нибудь послаще.

– Я… я… – она заикается, но не двигается, заставляя меня вздохнуть, когда я тянусь за своим пиджаком и вытаскиваю нож из одной из боковых кобур, которые ношу, заставляя ее подпрыгнуть. Она пытается отстраниться, но моя рука на ее подбородке сжимается сильнее.

– Не люблю повторяться, Айви, – рычу я, прежде чем просунуть нож прямо под ее платья, между грудей, и потянуть, игнорируя ее визг. Материал разрывается, как кожица на перезрелом фрукте, обнажая белое кружевное нижнее белье, обтягивающее ее восхитительную грудь.

– Боже мой. Какого хрена, Атлас? – она шипит, пока я продолжаю разрезать платье, пока оно не падает на пол и не собирается лужицей у наших ног.

Подняв нож, я очень мягко провожу плоской стороной лезвия по ее щеке, наблюдая, как ее глаза расширяются от смеси страха и возбуждения.

– Ругательства, Айви, – говорю я, проводя ножом по ее горлу, пока ее пульс бешено колотится под кожей. Я продолжаю двигаться, скользя им между ее грудей, прежде чем обвести каждый сосок, скрытый под корсетом. Она задерживает дыхание, я полагаю, в ужасе, что малейшее движение приведет к кровотечению. Но я бы никогда не порезал ее случайно.

Я провожу плоской стороной лезвия вниз по ее животу, останавливаясь на секунду, пока мой мозг регистрирует прилив силы, которая охватывает меня, заставляя мой член стонать от признательности.

Я мог бы засунуть свой язык ей в рот и заглушить ее крики, одновременно вонзая острое лезвие в ее кожу, разрезая мышцы, как если бы это было просто масло.

Жизнь и смерть безвозвратно перевернулись с ног на голову в мгновение ока.

– Атлас? – она задыхается, словно чувствуя, как тьма во мне поднимается на поверхность.

– Тсс, доверься мне, – бормочу я ей в подбородок, прежде чем провести по поясу ее стрингов от бедра к бедру и обратно.

Она прижимается ко мне, но не кричит и не сопротивляется. Может быть, я и хищник во всех смыслах этого слова, но Айви – не добыча. Она – награда, на которую может претендовать только победитель. Военные трофеи, хотя единственный человек, который сражался, – это я. О, я пытался вырваться. Я пытался отпустить ее и дать ей шанс на борьбу, но, в конце концов, ее искушение было слишком велико. Как и в случае с Адамом, все что потребовалось, – это один раз попробовать запретный плод, и игра была окончена. Рай для меня, но этот единственный вкус не принесет Айви ничего, кроме билета в ад в один конец.

Я разрезаю материал на ее бедрах и срываю кружево, засовывая его в карман, прежде чем отступить и уставиться на нее.

Мой маленький грязный ангел, смотрящий на меня с вызовом, который заставляет меня хотеть трахать ее, пока она не взмолится о пощаде.

Одинокая слезинка скатывается по ее щеке, но она не прячется от меня, рассказывая все, что мне нужно знать. Айви понятия не имеет, кто я на самом деле. Для нее я просто мужчина, у которого больше денег, чем здравого смысла. Но для преступного мира я гребаный король. Глядя на нее сейчас, я без сомнения знаю, что нашел свою королеву.

Свободной рукой я хватаюсь за край льняной скатерти и сильно дергаю, не сводя глаз с Айви, когда содержимое стола с грохотом падает на пол, разбивая тарелки и стаканы. Она вздрагивает от шума, но не двигается ни на дюйм, ее глаза прикованы ко мне, ожидая, каким может быть мой следующий шаг.

Положив нож на свой стул, я поворачиваюсь и тянусь к ней, хватая ее за бедра и поднимая на стол.

– У тебя закончились месячные?

Резкий кивок – ее единственный ответ.

– Хорошо. Ложись на спину и раздвинь ноги, милая Айви. Пришло время для моего десерта.

Она смотрит на меня настороженно, но делает, как я прошу, ложась на спину и раздвигая ноги, обнажая себя передо мной.

– Шире, Айви. Я хочу, чтобы ты держала их открытыми для меня.

Она наклоняется и держит себя открытой, пока мои глаза изучают ее. И, черт возьми, я смотрю.

– Ты такая влажная для меня, Айви. Я вижу, как блестят соки твоей киски.

Я подтягиваю стул, на котором ранее сидела Айви, и передвигаю его так, чтобы теперь он находился в том месте, откуда мне будет лучше всего видна ее киска, и сажусь.

Скользя руками вверх по ее гладким ногам, я чувствую ее дрожь, когда направляюсь туда, где она нуждается во мне больше всего.

Используя свои большие пальцы, я шире раскрываю ее киску и провожу по ней языком.

– Черт, нет ничего слаще на этой земле, чем вкус твоего меда, – бормочу я ей, прежде чем снова погрузиться в нее. Сначала я слегка лижу ее клитор, прежде чем применить больше силы. Я погружаю свой язык внутрь нее, трахая ее неглубокими движениями, как если бы это был мой член.

Она качает головой и что-то бормочет, но не выпускает из рук ноги.

– Такая хорошая девочка.

Я просовываю в нее палец, поражаясь тому, какая она чертовски тугая, зная, что ей будет трудно принять мой член, и обнаруживая, что мне это нравится больше, чем следовало бы.

Я проталкиваю палец дальше и замираю на секунду, когда со мной происходит то, чего я не ожидал.

– Милая Айви. Скажи мне, кто-нибудь был внутри этой киски? – я знаю ответ. Я чувствую, как доказательство ее невиновности сжимает кончики моих пальцев. Никто не становится таким чертовски тугим после принятия члена, но я хочу, чтобы она сказала это вслух.

– Нет, никто не был внутри меня, Атлас, – шепчет она, поднимая голову, чтобы посмотреть на меня сверху вниз.

– Теперь эта киска моя, Айви. Ты слышишь меня? Ни один ублюдок никогда не увидит ее, не попробует на вкус или не прикоснется к ней, кроме меня. Когда мой член скользнет в твое тугое влажного тепло, знай, что это будет не только твой первый член, но и последний.

– Господи, Атлас. Мы едва знаем друг друга.

– Я знаю достаточно, и это, блядь, не просьба. Это констатация факта. Ты впустила меня в свою жизнь. Ты открыла эту дверь и раздвинула ноги. Это был твой выбор. Ты не можешь взять свои слова обратно.

– В твоих устах я звучу как собственность. Как часть собственности, подлежащая обмену. Или приобретение бизнеса.

– Тогда считай это враждебным поглощением, – предупреждаю я ее, прежде чем ввести в нее еще один палец, заставляя ее вскрикнуть от вторжения.

– Расслабься, Айви. Впусти меня. Мой член намного больше, чем эти пальцы. Ты должна научиться принимать меня.

– Я не… Боже, не здесь, Атлас. Я не хочу терять свою…

Я сгибаю пальцы, заставляя ее снова вскрикнуть, обрывая ее слова.

– Я не собираюсь трахать тебя сегодня вечером, Айви. Это все меняет между нами, – говорю я ей, скользя пальцами внутрь и наружу, каждый раз поглаживая то место на ее передней стенке, которое заставляет ее ноги дрожать.

– Я не понимаю, – выдыхает она.

– Зная, что ты никогда раньше не принимал член? – я стону, борясь с желанием вытащить свой член и погладить его. Но я этого не делаю, зная, что у меня точно не хватит силы воли удержаться от того, чтобы войти в нее, если я это сделаю.

– Я хочу, чтобы ты была обнажена. Между нами ничего не было. У меня есть врач. Завтра утром она сможет осмотреть тебя и договориться с тобой о противозачаточных средствах. Я чист. У меня есть документы, подтверждающие это. Ты согласна взять меня без перчаток? – я спрашиваю ее, делая вид, что даю ей выбор.

– Эм… да. Меня это устраивает.

– Хорошая девочка. Я не могу дождаться, когда кончу в тебя, Айви. Черт возьми, это все, о чем я могу думать. Я хочу наполнить тебя таким количеством спермы, что твой живот раздуется от нее. – Хочу сделать больше, чем заполнить ее киску. Я хочу обладать каждым дюймом ее тела, но с этим пока придется подождать.

– О боже, – хнычет она, оседлав мои пальцы, прежде чем я высвобождаю их и тянусь за своим ножом. Я поворачиваю его так, чтобы гладкая ручка была обращена к ее киске, и мягко вдавливаю его в нее.

– Атлас! – она встревоженно кричит, но я не думаю, что она понимает, что это, только то, что это не мои пальцы.

– Представь, что это мой член, Айви, почувствуй, что я могу с тобой сделать, – я провожу ножом немного глубже внутрь и другой рукой поигрываю ее клитором. Она выгибается дугой, когда я ускоряю свои движения. Ее тело напрягается, ища освобождения, когда я осторожно поворачиваю рукоятку ножа внутри нее. Мой годами с трудом заработанный самоконтроль почти лопается при виде запретного предмета, покрытого ее соками. Я вытаскиваю нож, бросаю его обратно на стул и снова заменяю его своими пальцами.

На этот раз я встаю и наклоняюсь над ней, мои пальцы ласкают ее, в то время как мой большой палец кружит вокруг ее клитора.

Когда я знаю, что она на грани, я наклоняюсь ближе, скольжу своими губами по ее, прижимая ее к столу, и шепчу.

– Я трахаюсь жестко и быстро. Чтобы сделать это в первый раз, не причинив тебе боли, нам нужно немного растянуть твою киску, чтобы она приспособилась ко мне, – предупреждаю я, с силой засовывая в нее три своих пальца, накрываю своим ртом ее и жадно глотаю ее крики.