Текст книги "Принуждение (ЛП)"

Автор книги: Кэндис Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

– Шшш… будь хорошей девочкой. Веди себя хорошо и тихо, и они даже не узнают, что ты здесь. Видишь, это залог твоей безопасности. Держаться подальше от неприятностей. Ты должна усвоить, что действия всегда имеют последствия, – он целует меня в лоб и уходит, задержавшись в дверях.

– Я оставлю дверь открытой, чтобы ты могла их слышать, – он подмигивает, как гребаный псих, и уходит, возвращаясь через несколько секунд.

Мое облегчение настолько велико, что у меня перехватывает дыхание, но это ненадолго.

– Я идиот, чуть не забыл, – он достает черную маску для сна и надевает ее мне на глаза, оставляя в полной темноте.

Я кричу и сопротивляюсь, но он не освобождает меня.

Он прижимается губами к моему уху, шепча слова, которые я едва улавливаю сквозь рыдания.

– Самые важные уроки часто усваиваются труднее всего. Будь хорошей девочкой. Я вернусь чуть позже, – и, поцеловав меня в губы, он ушел.

Оставив меня одну посреди гребаного кошмара.

ГЛАВА 32

Пока она плачет, я тихо закрываю за собой дверь, зная, что она не услышит, как она захлопнулась из-за звуков ее рыданий.

Я готовлю себе кофе и перетаскиваю свой ноутбук на кухонный стол как раз в тот момент, когда прибывают строители.

Впуская их, я приветствую мужчин, которые работали у меня на нескольких проектах на протяжении многих лет.

– Я хочу, чтобы сегодня вы сосредоточились на библиотеке и террасе. На третий этаж вход воспрещен. Если я увижу кого-нибудь из вас там, я убью вас, а затем уничтожу всю вашу линию просто ради смеха. Я буду работать отсюда, если вам что-нибудь понадобится.

– Без проблем, – соглашается Карл, бригадир, прежде чем все они расходятся и приступают к работе.

Я прилагаю усилия, чтобы не думать о моем ангеле, лежащем обнаженным на кровати, страх проникает в ее кости, когда она беззвучно плачет.

Я сказал ей, что я плохой человек. Она понятия не имеет, насколько верно это утверждение, но дело не только в этом. У меня есть враги, которые, не задумываясь, схватили бы Айви и вытворяли с ней ужасные вещи, просто чтобы поиздеваться надо мной. Я не хочу, чтобы она знала, насколько черна моя душа, поэтому я скрыл эту часть себя настолько, насколько смог. Но она должна знать, что ее безопасность – мой приоритет номер один, даже если сейчас мне так не кажется.

Она нужна мне здесь, в этом доме, со мной. Все остальное, черт возьми, неприемлемо. Я мог бы заковать ее в цепи, запереть, расставить охрану вокруг дома. Когда моя паранойя достигнет своего пика, я, скорее всего, сделаю все эти вещи. Несмотря на все это, я не хочу, чтобы она меня ненавидела.

Вкус ее слез на моем языке может сделать меня твердым как камень, но ее мягкая улыбка, застенчивая, почти нерешительная, которую она мне дарит, подобна гребаному наркотику. Видеть, как она смотрит на меня вот так, на монстра, который убивает без угрызений совести, – все равно что впрыскивать жидкий солнечный свет в мои вены.

Это тот вид яда, который действует только на самых порочных из нас, мужчин вроде меня, которые когда-либо знали только тьму.

Она появилась и заразила меня своей сладкой мукой, изменив фундаментальные части меня всего лишь застенчивой улыбкой и ароматом своего возбуждения.

Часть меня ненавидит себя за это. Та часть, в которой все еще сохранилась человечность, знает, что я должен был освободить ее. Я зашел слишком далеко. Добровольно или в позолоченной клетке, Айви проведет свою жизнь с моим членом в ее киске и моей рукой, сжимающей ее горло.

Приходя в себя, я снова наполняю свою чашку кофе и возвращаю свое внимание к ноутбуку.

Я работаю в тишине, пока парни делают то, что должны, не обращая внимания на пленницу, привязанную к моей кровати. Находиться так далеко от нее – пытка. Мой член не опускался с тех пор, как я оставил ее, и если я не войду в нее в ближайшее время, я сойду с ума.

Нахуй. Взглянув на часы, я вижу, что прошло чуть меньше двух часов. Подав знак бригадиру, я говорю ему заканчивать на сегодня. Как только они уходят, я принимаю душ в одной из ванных комнат на первом этаже и поднимаюсь наверх обнаженным, не пытаясь скрыть звук своих шагов.

Я широко распахиваю дверь и стою, уставившись на свой приз. Было ли когда-нибудь в мире большее сокровище, чем вид всей этой фарфоровой кожи, распростертой передо мной? Ее нежно-розовая и чертовски тугая киска умоляет меня засунуть в нее свой член, пока я сжимаю ее золотистые волосы, влажные от слез, которые она пролила из-за меня.

Подойдя к кровати, я встаю рядом с ней и зачарованно наблюдаю, как ее голова поворачивается ко мне, чувствуя, что рядом с ней кто-то есть.

Я провожу пальцем по ее ступне и провожу им вверх по ее шелковистой гладкой ноге, вызывая у нее стон, от которого мой член плачет в предвкушении.

Стараясь, чтобы мои прикосновения были легкими, как перышко, я дразню ее маленькими случайными касаниями, чтобы она не могла предугадать, откуда последует следующее.

Когда она начинает сопротивляться, я погружаю и всасываю затвердевший сосок в рот и наблюдаю, как ее тело замирает на мгновение, прежде чем оно снова начинает бороться. Румянец, разливающийся по ее груди, показывает мне, что она больше, чем просто напугана, она возбуждена, но она не сдастся, не узнав, я ли это. Я пока не готов развеять ее страх.

Я двигаюсь между ее раздвинутых ног в изножье кровати и щелкаю языком по ее клитору, прежде чем ввести в нее палец. Она не такая влажная, как мне бы хотелось, ее страх сильнее возбуждения, но это нормально. Я терпеливый человек.

Я высвобождаю палец и снова заменяю его своим языком, погружая его внутрь нее и пробую мед, который уникально похожа на Айви.

Упираясь членом в кровать, я ищу трения, пока лижу, сосу и наслаждаюсь ее киской, пока с нее не начинает капать, а мое лицо не покрывается ее влагой.

Только тогда я сдаюсь, когда она настолько бредит, что у нее пропадает желание бороться. Поднявшись на колени, я перемещаю свой член к ее входу и врываюсь в нее.

Ее крики приглушены кляпом, но я не позволяю им замедлять меня. Я позволяю им подпитывать меня. Моя испорченная сторона наказывает ее за то, что она находит удовольствие, когда не знает, что это я, даже не смотря на то, что это я обрек ее на неудачу.

С этой мыслью в голове что-то щелкает, и я жестко трахаю ее до тех пор, пока не могу больше сдерживаться. Протянув одну руку, я хватаю ее за горло и сжимаю. Когда ее киска сжимается вокруг моего члена, я наполняю ее своей спермой, клеймя ее изнутри, а также своими отпечатками пальцев снаружи.

На мгновение прижимаясь к ней, я перевожу дыхание, прежде чем подняться с кровати.

Ее грудь вздымается, когда моя сперма капает на простыни под ней. Чувство удовлетворения захлестывает меня, когда я поворачиваюсь, возвращаюсь в ванную и одеваюсь.

Когда я возвращаюсь к Айви, она дрожит так сильно, что ремни с лязгом ударяются о раму кровати.

Настоящий страх. Наконец-то.

Сначала я отпускаю ее ноги и массирую лодыжки, прежде чем протянуть руку и освободить ее запястья. Я растираю их, удивленный, когда она не сопротивляется.

Затем я вынимаю кляп, прежде чем окончательно снять маску.

Она не смотрит на меня, не говорит со мной и не признает моего существования. Это выводит меня из себя, поэтому я говорю, не подумав, желая добиться от нее реакции.

– Я вхожу в дверь и вижу, что ты истекаешь спермой? Вижу, что мои мужчины были заняты… – я не успеваю закончить свою колкость, как она слетает с кровати и мчится в ванную. Она падает на пол рядом с унитазом, и ее рвет.

Что-то скручивается у меня в животе при виде этого, и это не имеет ничего общего с самой рвотой, а только с моим чувством вины.

Я сделал это.

Пытаясь помочь ей, моя рука едва касается ее спины, прежде чем она всхлипывает и отстраняется, обхватывая руками колени и подтягивая их к подбородку, слезы капают с ее лица нескончаемым потоком дождя.

– Не прикасайся ко мне, – задыхается она.

– Айви, позволь мне помочь тебе.

– Я больше не нуждаюсь в твоей помощи. Держись от меня подальше, Атлас.

– Я не могу этого сделать, Айви, – шепчу я, опускаясь на колени рядом с ней.

– Я никогда не прощу тебя, – хнычет она, ее слезы текут достаточно быстро, чтобы утопить нас обоих.

– Это был я, Айви, клянусь. Ты действительно думаешь, что я позволил бы другому мужчине прикоснуться к тебе?

– Я хочу почистить зубы, – бормочет она, когда слезы внезапно прекращаются.

Она не делает попытки встать, ее разум отключается от эмоций, которые угрожают захлестнуть ее.

Я беру ее зубную щетку и пасту и наполняю водой стакан, чувствуя себя так, словно попала в эпицентр шторма. Нервирующая тишина заставляет волоски на моих руках вставать дыбом, пока я жду, когда мир снова ворвется в меня и буря ее гнева разорвет меня в клочья.

Она берет зубную щетку дрожащими руками и макает ее в воду, прежде чем протянуть мне, чтобы я выдавила на нее зубную пасту.

Я наблюдаю за ней, пока она чистит зубы, ее внимание сосредоточено на точке за моим плечом, прежде чем она сплевывает в унитаз и берет у меня воду, чтобы прополоскать, прежде чем вернуть его мне вместе со своей зубной щеткой.

– Теперь ты можешь идти, – говорит она мне роботизированным тоном, кладет голову на колени и ждет, когда я уйду.

– Я не собираюсь…

И вот так просто тишина разлетается вдребезги, обдавая нас обоих болью.

– Просто уходи! – она кричит, и этот звук вырывает мою душу. – Пожалуйста, просто оставь меня в покое, – умоляет она, ее голос срывается на каждом слове.

– Я не могу, – шепчу я.

– Иди нахуй. Ты не можешь? Скорее, ты не хочешь. Теперь ты счастлив, Атлас? Ты чувствуешь себя большим мужчиной теперь, когда ты так опустил меня? Я работала на двух работах, водила дерьмовую машину, жила в ужасном районе и голодала, потому что не могла позволить себе поесть, но я никогда не чувствовала себя отбросом до этого момента. Так что поздравляю, Атлас, я надеюсь, ты задохнешься от собственной правоты.

С рычанием я хватаю ее, прижимая к себе, хотя она борется со мной изо всех сил. Я захожу с ней в душ, несмотря на то, что я полностью одет. Я включаю воду, крепко держа ее, пока она визжит из-за холодной воды.

– Я ненавижу тебя, – выдыхает она, когда вода наконец нагревается, и она разражается душераздирающими рыданиями. – Я ненавижу тебя, я ненавижу тебя, я ненавижу тебя.

Каждое слово разрывает меня на части. Я никогда не хотел этого, хотя и знал, что это неизбежно. Я по-своему пытался быть хорошим парнем для нее, но я подвел нас обоих к падению. Она влюбилась в мужчину, которого не существует, и, в свою очередь, я наказал ее за любовь к нему.

Она влюбилась в ту грань меня, которая не более чем миф, жадно поглощая мою ложь, словно мой яд был сладчайшим нектаром. Теперь иллюзия разрушена, она хочет убежать. Я чувствую это в каждом напряженном мускуле ее тела.

Я обманывал ее, играл в игры с ее стеклянным сердцем, зная, что стоит мне протянуть руку, как она добровольно попадется в расставленную мной ловушку.

Но я заманил в ловушку не только ее, я заманил в ловушку нас обоих. Если я хочу, чтобы она когда-нибудь была больше, чем просто моей пленницей, мне нужно, чтобы она забыла этого мужчину и вместо этого полюбила монстра.

Я держу ее, пока ее рыдания не стихают, и единственным звуком является ее прерывистое дыхание, когда она пытается успокоиться.

Я отпускаю ее и снимаю свой испорченный костюм. Я бросаю его в основание душа вместе со своими боксерами, оставляя себя голым.

Она настороженно наблюдает за мной, отступая, когда я протягиваю руку, чтобы схватить ее, но я не могу позволить ей отступать от меня дальше, иначе я никогда не получу ее обратно.

– Я не причиню тебе боль, Айви, – успокаиваю я, снова притягивая ее к себе.

– Ты уже это сделал, – шепчет она.

Она права, я сделал. Я могу сколько угодно оправдывать свои действия, но это не меняет того вреда, который я ей причинил.

– Я знаю.

– Я думала, это ты, – выдыхает она, заставляя меня остановиться. – Я думала, что узнала твое прикосновение и то, что ты чувствовал, но потом ты сказал мне, что это был один из твоих мужчин и… – она делает глубокий вдох.

– Это был я, Айви, клянусь.

– И я должна поверить человеку, который только что сделал это со мной? Я должна поверить человеку, который с таким же успехом мог приставить нож к моей груди. Я была только с одним мужчиной, Атлас. С тобой. Я сделала тебе этот подарок, а ты просто изгадил все, намекая, что можешь так опрометчиво его выбросить. Если твой главный план состоял в том, чтобы заставить меня бояться преследователя за этими стенами, то ты облажался, потому что единственный мужчина, которого я боюсь прямо сейчас, – это тот, кто стоит передо мной.

ГЛАВА 33

Я смотрю на дождь, который хлещет по окну. Шторм, безжалостный в своей атаке, бушует уже несколько дней. Но это не имеет ничего общего с смятением, бушующим внутри меня.

Словно почувствовав, куда ушли мои мысли, руки Атласа сжимаются вокруг меня, лишая меня свободы даже во сне.

С того дня между нами все изменилось. Мы все еще занимаемся сексом, потому что мое предательское тело каждый раз капитулирует перед его прикосновениями. Но теперь между нами существует отчужденность, часть моего сердца и разума, которую я оберегаю от него. И Атлас, блядь, ненавидит это. Это привносит отчаяние в наши занятия любовью, мольбу с обеих сторон: его о прощении, меня о свободе. Но ни один из нас не желает уступать другому.

Его некогда мирный дом превратился в поле битвы, перемирие объявляется только в темные ночные часы, когда мы можем притворяться под покровом теней, что все в порядке. Что мы просто муж и жена, а не пленница и тюремщик.

Это напоминает мне ту сказку, в которой молодую девушку похищает и держит в плену зверь. В конце концов она влюбляется в него, и ее любовь смягчает его черты, делая его менее звериным и более человечным..

Разница в нашей истории в том, что я добровольно вошла в свою тюрьму, уже влюбленная в этого человека. Но вместо того, чтобы быть его спасительницей, я стала его падением, наша извращенная любовь исказилась и истрепалась, превратив его в монстра.

Он не позволит мне уйти, а я не могу остаться.

Дело не в том, что я чувствую к нему, а в том, что я чувствую к себе. Я не хочу быть той женщиной, которая теряет себя из-за мужчины. Той, кто медленно задыхается от их удушающих действий, которые они наряжают под видом защиты, когда на самом деле все сводится к контролю.

Может, я молода и наивна, но я не глупа. Я знаю, что если Атлас добьется своего, он сломает меня, просто чтобы превратить в женщину, которой он хочет, чтобы я была.

Можешь называть меня сумасшедшей, но я на это не согласна.

– Я могу слышать твои мысли.

– Я сомневаюсь в этом. Если бы ты знал, о чем я думаю, ты бы спал с одним открытым глазом и ножом под подушкой.

Он хихикает, скользя рукой вверх, чтобы обхватить мою грудь и пощипать сосок, который твердеет в ответ на его прикосновение.

– Всегда такая дерзкая, – стонет он, прежде чем прикусить мое ухо. Убрав руку с моей груди, он поднимает мою ногу и перекидывает ее через свою, открывая меня для себя. Когда я нахожусь там, где он хочет меня видеть, он хватает свой член и выравнивает его прямо перед тем, как войти в меня.

– Блядь. Всегда так туго. Мне всегда кажется, что ты душишь мой член, – ворчит он, его рука снова на моей груди, его губы на моей шее, когда я растворяюсь в нем. Я узнала, что сопротивление – это не вариант, потому что никто не применяет сексуальные пытки так, как Атлас. Может, он и не причиняет мне физической боли, но часами превращает меня в жалкое, дрожащее месиво, не позволяя мне кончить. Он держит меня на краю пропасти, заставляя меня бросить свою гордость за край, где она разбивается вдребезги среди моих просьб.

– Хотела бы я душить что-нибудь другое, – рычу я, даже когда снова толкаюсь в него, встречая его толчок за толчком.

Он хихикает, его дыхание скользит по моей коже, оставляя за собой мурашки.

Его движения ускоряются, хватка на мне усиливается, и, хотя мне не хочется этого признавать, мне нравится, когда он держит меня вот так. Я чувствую себя в безопасности, а это самая большая чушь на свете.

– Такая влажная для меня, сладкая Айви. Тебе нравится мой член внутри тебя, не так ли?

Я не отвечаю, что заставляет его толкаться сильнее.

– Ответь мне, Айви, или я не позволю тебе кончить.

– Аааа! – вскрикиваю я после особенно жестокого толчка. – Да, мне нравится, когда твой член внутри меня. А теперь заткнись и трахни уже.

– Как пожелаешь.

Он переворачивает меня на четвереньки, хватает за задницу и толкается в меня.

Его пальцы впиваются в мою кожу, оставляя синяки именно так, как ему нравится, когда он трахает меня сильнее и глубже, чем раньше.

Есть некоторая боль. Она есть всегда. Он большой и не боится использовать оружие, данное ему Богом, но острая боль усиливает сладость удовольствия, разливающегося по моему телу.

Наклоняясь надо мной, он просовывает руку мне между ног и играет с моим клитором, пока я не понимаю, что больше не могу сдерживаться.

– Ты хочешь кончить, Айви?

– Да, боже, да.

– Скажи мне, что любишь меня.

Я игнорирую его, но знаю, что это бесполезно. Это его новая любимая игра, обнажающая меня эмоционально и оставляющая мой мозг таким же незащищенным, как и мою киску.

– Пошел ты.

– О, милая, ты знаешь, что я могу заниматься этим весь день, – насмехается он, и так и будет. Это то, что он делает. Он собирает меня воедино только для того, чтобы снова сломать.

– Атлас!

– Скажи, что любишь меня, – он акцентирует каждое слово карающим толчком бедер, заставляя меня всхлипывать в ответ, который ему нужно услышать.

– Я люблю тебя, – шепчу я.

– Да, ты любишь! – толчок. – Кончай! – приказывает он. – Кончи на мой член.

Его слова действуют как спусковой крючок, и я кончаю со скоростью пули, теряя способность делать что-либо, кроме как кричать, когда он извергается внутри меня.

– Хорошая девочка, – хвалит он, когда я спускаюсь со своего пика, и краткий миг блаженства сменяется гневом.

– Я ненавижу тебя.

– Нет, ты не ненавидишь. Может, ты и хочешь, но не можешь, потому что я в твоих гребаных венах точно так же, как ты в моих.

Я не отвечаю, опасаясь, что он прав. Чем дольше я здесь нахожусь, тем больше начинаю сомневаться, кто настоящий монстр. Мужчина, который совершает грехи, или женщина, стоящая за ним, которая их оправдывает.

– Давай, пора принять душ и одеться. Я сказал Майлзу, что ты заболела, но ему нужно поговорить с тобой, поэтому он придет сегодня. Он скоро будет здесь, и я бы предпочел, чтобы на тебе было что-то большее, чем просто моя сперма, когда он приедет.

На секунду в моей груди расцветает надежда, но я должно быть выдаю себя, потому что его непринужденное выражение лица становится резким.

– Я не хочу бороться с тобой каждую секунду, Айви, но это не значит, что я не буду. Ты будешь вести себя прилично, когда он придет, потому что, если ты этого не сделаешь, та тепленькая работенка, на которую я перевел Марвина, внезапно исчезнет. Не то чтобы это имело такое большое значение, когда его тормозные тросы будут перерезаны.

– Ты не убийца, – я качаю головой, но его губы подергиваются, прежде чем они образуют сардоническую усмешку.

– Монстр, помнишь?

– Это из-за тебя он ушел? – я должна была догадаться. Его слова наполняют меня безнадежностью, потому что я знаю, что он не шутит.

Все те комментарии, которые он делал, пока мы были вместе, заставляют меня сомневаться в себе и в том, что я действительно знаю об этом человеке.

– Ах, теперь ты понимаешь, – он улыбается, убирая волосы с моего лица.

Я киваю, потому что теперь действительно понимаю. Он все время пытался мне сказать, я просто отказывалась видеть.

Он готов убивать, обманывать, лгать и красть, чтобы получить то, что он хочет.

Нет буквально ничего, чего бы Атлас не сделал, чтобы удержать меня здесь.

– Мистер Монро, миссис Монро. – Детектив пожимает нам руки, прежде чем мы все рассаживаемся на темно-серые диваны в гостиной.

– Я рад видеть, что вы так хорошо выглядите. Супружеская жизнь, кажется, идет вам на пользу. Кстати, поздравляю.

Господи, может быть, я упустила свое призвание актрисы: – Спасибо, детектив, – я мило улыбаюсь ему. Рука Атласа скользит по моему бедру, слегка сжимая его в знак предупреждения.

– Атлас сказал, что вам нужно поговорить со мной.

– Да, ну, я не уверен, что вы, возможно, уже слышали, учитывая вашу свадьбу и болезнь.

– Простите, детектив, но слышали о чем? – спрашиваю я в замешательстве. У меня такое чувство, что я пропустила часть разговора.

– Генри Смит покончил с собой чуть больше недели назад.

Я резко втягиваю воздух: – Что? Почему?

– Похоже, он недавно пережил жестокий развод. Его жена уничтожила его, и поэтому он пристрастился к наркотикам и проституткам, чтобы заглушить боль, – тихо говорит он мне.

– Генри? Из «Флекс», Генри? Вы уверены, что это был он? Парень был отъявленным мудаком, но он точно не набрасывается на проституток и не дует, скорее это учебники и защитные чехлы для карманов.

Он слегка хихикает, и я краснею, понимая, что плохо говорю о мертвых. Я не буду плакать из-за его отсутствия, но я и не желала ему этого.

– Я уверен. Была произведена положительная идентификация.

– И это определенно было самоубийство? – тихо спрашиваю я, когда Атлас снова сжимает мою ногу.

– Ты не подозреваемая, Айви, если это то, о чем ты беспокоишься. Но да, это было квалифицировано как самоубийство. Хотя есть еще кое-что.

Он переводит взгляд с меня на Атласа, прежде чем сглотнуть.

– У вас с мистером Смитом когда-нибудь были интимные отношения? – я секунду смотрю на него, прежде чем разражаюсь смехом.

Как только я думаю, что у меня все под контролем, я начинаю снова.

– Простите, просто… Если бы вы знали, как сильно мы не любили друг друга, вы бы никогда не спрашивали. С обеих сторон была взаимная ненависть.

– Понятно. Я должен был спросить. Возможно, то, что вы считали ненавистью, он воспринимал как отношения. Сталкеры редко мыслят логически, когда речь заходит об объекте их одержимости.

– Подождите, вы думаете, Генри был моим преследователем? Но я видела Макдуша, то есть Кей Ти, в моей квартире…

– И я не говорю, что он по-прежнему не представляет интереса. В конце концов, возможно, что они работали вместе.

Но как? Почему? Все это не имеет смысла. Как их пути вообще могли пересечься? Я полагаю, что все возможно, но тогда, если это правда, любой человек мог бы работать с ним.

Или женщина. Я хмурюсь, задаваясь вопросом, когда я начала предполагать, что мой преследователь был мужчиной.

Я открываю рот, чтобы сказать детективу, что мы, возможно, неправильно смотрим на все это дело, когда он упоминает что-то о фотографиях.

– Фотографии? Какие фотографии?

Детектив вздыхает, выглядя смущенным.

– Мы нашли в его распоряжении множество фотографий и видеозаписей женской раздевалки. Мы также нашли несколько ваших фотографий, – он открывает папку, которую принес с собой, вытаскивает пару снимков 8х10 и раскладывает их на кофейном столике, чтобы я могла их увидеть.

Я задыхаюсь, когда смотрю на них, мои руки взлетают, чтобы прикрыть рот.

Есть три фотографии, и на каждой я крепко сплю, полностью обнаженная и не обращаю внимания на опасность, которая находится всего в нескольких футах от меня. На последней фотографии рука в кожаной перчатке обхватывает мою грудь.

Я поворачиваю голову к Атласу, когда он произносит мое имя, его встревоженные глаза смотрят в мои.

– Он был в моей квартире! – кричу я несколько истерично. – Он прикасался ко мне! – Я задыхаюсь, а затем вскакиваю и бегу в ванную, едва успевая опорожнить содержимое своего желудка. К счастью, это всего лишь кофе.

Чьи-то руки убирают мои волосы назад, заставляя меня запрокинуть голову и увидеть Атласа рядом со мной.

Я спускаю воду в туалете и позволяю ему помочь мне подняться на ноги, освобождаясь, чтобы я могла почистить зубы, пока он стоит позади меня, наблюдая за моим лицом в зеркале.

Как только я закончу. Я кладу руки на стойку и делаю глубокий успокаивающий вдох, прежде чем выдохнуть.

– Я думаю, ты был прав все это время, Атлас. Я нигде не в безопасности, кроме как здесь, – я качаю головой, еще раз встречаясь с его глазами в своем отражении.

– Ты вообще хочешь меня сейчас, когда я, возможно, испорченный товар? Он мог бы… – я задыхаюсь, не в силах произнести слово "изнасиловать".

Атлас подходит ко мне сзади и просовывает руку мне под юбку, отодвигая мои стринги в сторону.

Он вводит палец внутрь меня, заставляя меня зашипеть от этого вторжения.

– Чувствуешь это? Когда ты не возбуждена, это нечто большее, чем просто укол боли, и это всего лишь от моего пальца. Ты чувствовала меня внутри себя, Айви, после того, как я жестко трахнул тебя и после того, как я нежно любил тебя. Скажи мне, ты чувствуешь меня на следующий день?

Я обдумываю его слова, понимая, о чем он говорит.

– Я всегда чувствую тебя, – признаюсь я.

– Здесь никого не было, кроме меня, Айви. Но в любом случае, отвечая на твой вопрос, если бы кто-то другой когда-нибудь прикоснулся к тому, что принадлежит мне, это не заставило бы меня любить тебя меньше. Если ты когда-нибудь окажешься в ситуации, подобной этой или той, в которую ты попала с моим отцом, я не хочу, чтобы ты когда-либо ставила под сомнение мою преданность к тебе. Твоя цель – выживание. Я найду того, кто похитил тебя, и приду за тобой. После того, как я убью его, я трахну тебя в луже его крови, чтобы напомнить тебе, кому ты принадлежишь. Я никогда не буду смотреть на тебя иначе, чем сейчас. И Айви, ты уже знаешь, что ты для меня все.

Он убирает палец, и я поворачиваюсь и обвиваю руками его шею, черпая в нем силу.

– Я больше не хочу тебя ненавидеть.

– Тогда не делай этого.

Я фыркаю. Вот так просто, да?

– Просто хочу любить тебя и оберегать, Айви. Я действительно прошу слишком многого?

– Нет, Атлас. Это не так. Просто скажи мне, что это все. Ты больше ничего не скрываешь, что могло бы причинить мне боль, верно?

Он минуту молчит, прежде чем обхватить ладонями мой подбородок и наклонить мою голову.

– Ты хочешь услышать правду или ложь? – он тихо спрашивает, отчего у меня на глазах наворачиваются слезы.

– Солги мне. – Потому что мы оба знаем, что правда может убить меня.

– Нет, Айви. Я больше ничего не скрываю.