Текст книги "Три темные короны (ЛП)"
Автор книги: Кендари Блэйк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
– Твоей матери приснился сон… Я так испугалась!
– Я в порядке, Джулс, – он поцеловал её в голову. Она вскинула её и прильнула к его губам.
Сердце Мирабеллы сжалось. Она прильнула к дереву, пока
Джозеф целовал девушку, которую любил всю жизнь.
Что-то пошатнулось, и золотая кошка запрыгнула на них обоих.
Мирабелла наблюдала, как они ласкали пупу. Природа. И
такой фамилиар соответствует королеве. Арсиноя рядом. Её сестра.
А после она увидела её. С улыбкой, которую узнала
Мирабелла, с короткими, упавшими на плечи волосами.
Мирабелле хотелось закричать. Широко раскинуть руки.
Но она боялась двигаться. Она так давно видела Арсиною! Но та не изменилась – даже те же грязные пятна на её лице.
Из-за деревьев вышел ещё один парень с трёмя лошадьми,
может быть, сопровождающий.
– Мы думали, что ты мёртв, – промолвила Арсиноя.
– Я вижу. Вы даже не прихватили ещё одну лошадь.
Все рассмеялись – кроме Джулс.
– Это не смешно, – выдавила она.
Они не видели Мирабеллу. Она наблюдала за их объятиями, слушала их смех. Но вопреки всем порывам, она не нашла в себе мужество, чтобы заговорить. Вместо этого она сжалась за деревом и молча страдала. Пройдёт много времени,
прежде чем они уйдут.
Арсиноя с облегченим выдохнула, наблюдая за объятиями
Джулс и Джозефа. Джулс была собой. С тех пор, как она увидела
Джозефа, заклинание ею больше не владело.
– Тебе больно? – спросил Билли. Лошади ещё нервничали,
и он едва мог их сдерживать.
– Нет, но лодка утонула. Я попал в шквал, пошёл ко дну.
Едва добрался до берега.
– Я думал, что научил тебя плавать получше, – Билли засмеялся.
– Ты вообще не учил его плавать. Он на лодке был до того,
как родился!
– Джулс! – Джозеф смотрел на её руку, завёрнутую в окровавленную ткань. – Что случилось?
– Потом, – перебила Арсиноя. – Мало того, что ты едва не дотянул? Надо вытащить тебя из этого леса в тепло и покормить.
– Ты права, – Джозеф обнял Джулс и обернулся на лес.
Глаза Арсинои проследовали за его взглядом и наткнулись на чёрные юбки. Когда они покидали луг, она незаметно выронила нож. Было просто притвориться, что она заметила это спустя мгновение, и вернуться одной.
Мирабелла ничего не слышала, прежде чем шаги не раздались совсем близко.
– Арсиноя!
– Ты плохо пряталась. Прекрасные чёрные юбки торчат.
Мирабелла застыла от тона её голоса. Её глаза покосились на руку Арсинои, в которой та держала нож. Все говорили, что сёстры слабы. Их просто убить. Но ей не было просто. Арсиноя выигрывала.
– Что ты тут делаешь? – спросила Арсиноя.
– Не знаю, – Мирабелла чувствовала себя дурой. Когда она ушла из Роланса, не думала, что увидит свою сестру и услышит её голос. Но вот они. Вместе, словно и не расставались.
– Ты стала высокой, – сказала Мирабелла.
Арсиноя фыркнула.
– Высокой…
– Ты помнишь меня?
– Я знаю, кто ты.
– Я спросила иное, – трудно поверить, как ей хотелось коснуться Арсинои. Она ещё не поняла, сколько потеряла.
Она сделала полшага вперёд. Арсиноя отступила и сжала нож крепче.
– Я тут не потому…
– Мне плевать.
– Ты не помнишь, – выдохнула Мирабелла. – Хорошо. Я
помню достаточно для нас. И расскажу, если послушаешь.
– Что послушаю? – Арсиноя подозрительно прищурилась.
Природа научила её бояться. Ненавидеть, как храм учил
Мирабеллу. Но это ложь.
Мирабелла протянула руку. Она не знала, что будет делать, если Арсиноя возьмёт её, но должна попробовать.
Загрохотали копыта. Только не это… Вооружённые жрицы окружили их.
– Что это? – прорычала Арсиноя. – Засада? – она посмотрела на нож в своей руке, словно думая взять Мирабеллу в заложницы. – Джулс! – закричала она вместо этого. – Джулс!
Это всего минута до девушки с пумой и Джозефа. Но они были отрезаны от них. Жрицы сомкнули их в кольцо.
– Нет, Арсиноя… – начала Мирабелла.
– Королева Мирабелла!
Мирабелла нахмурилась. Ро сидела верхом на высокой белой лошади с поводьями в одной руке. А во второй длинное копьё.
– Вы ранены?
– Нет, я в порядке. Я в безопасности! Прекрати это!
Ро вклинила лошадь между сестрами, и Арсиноя рухнула на траву.
– Ро, стой!
– Нет, – Ро затащила Мирабеллу в седло, словно та была невесомой.
– Слишком рано, – громко проронила она. – Даже ты не можешь нарушать правила и убить королеву до Костров!
На земле Арсиноя смотрела на неё снизу вверх. Мирабелла покачала головой, но это никуда не годилось. Ро отдала сигнал жрицам, и они ускакали вместе, отколняясь на север и оставляя
Арсиною и Джозефа далеко позади.
– Верховная жрица недовольна тобой, Моя королева, -
прошипела Ро в ухо Мирабелле. – Не стоило бежать.
Озеро Звездопада
Лука встретила Сару Вествуд на берегу озера Звездопада.
Это было в глубине Роланса, большое глубокое озеро, чуть вытянутое. Место, где начинала свой бег река, где впервые
Лука встретила Мирабеллу. Сюда пришлось идти очень долго,
но нет ушей у двери, никто не подслушает.
Сара поприветствовала Верховную Жрицу и кивнула. Её волосы стали более седыми, в уголках глаз появились морщинки. К концу Вознесения Сара может очень постареть.
– Ни слова? – спросила она.
– Ничего, – ответила Лука. – Но Ро её найдёт.
Сара смотрела на стально-синее озеро.
– Наша Мира… – печально промолвила она. – Не знаю, была ли она несчастна… после её первого прибытия она никогда не скрывала эмоции. А что, если она ранена?
– Она не пострадает, Богиня защитит её.
– Но что делать? – спросила Сара. – Не знаю, как долго мы сможем сохранить тайну, слуги уже подозревают…
– У них не будет доказательств после возвращения
Мирабеллы. Не волнуйся, никто не узнает о её пропаже.
– А если Ро её не найдёт? Если…
Лука схватила её за руку. Если прикосновение Верховной
Жрицы было на что-то одарённым, то оно уж точно останавливало панику. А для паники у Луки времени не было.
Она не требовала Сару пройти этот путь только для успокоения её страхов.
Она отвела Сару к вечнозелёной рощице с огромным камнем, тёмным и выветренным, плоским, будто стол. Её жрицы остановили тут чай и хлеб, вновь разогретый суп на небольшом огне для приготовления пищи.
Лука собралась с силами и поднялась на скалу. Она была рада тому, что подъём оказался лёгким, и она устроилась на подушка и одеялах.
– Присядешь со мной? – спросила она. – Будешь есть?
– Буду есть, – Сара серьёзно смотрела на каменный стол. –
Но не сидеть, Верховная Жрица, если позволите.
– Почему нет?
– Это священный камень, – пояснила Сара. – Жрицы
Природы однажды пожертвовали на нём зайцев, бросили сердца в озеро.
Лука провела рукой по скале. Кажется, это был просто камень, в прошлом пьяный от крови. И он пробовал кровь не только кролей. Столько всего таит в себе остров… Столько видит Богиня… И Лука считала, что как раз время обсудить жертвоприношение королев.
Лука разорвала хлеб пополам и протянула кусок Саре. Это был хороший, мягкий хлеб, с овсяной коркой, но Сара не ела, а мяла его в руках, пока не скрошила до конца.
– Никогда не думала, что она такое сделает… – проронила
Сара… – Она была столь послушна.
– Не всегда, – Лука ела. Было время, когда Мирабелла никого не слушала. Но она тогда ещё не была достойной молодой королевой.
– И что желать?
Лука допила чай и боролась с желанием ударить Сару по лицу. Сара хорошая женщина, они давно дружат, но она слишком мягка. Слишком трудно проводить с нею во главе
Чёрный совет. Луке казалось, что она помилует Верховную
Жрицу, что будет это делать.
– Что делать… – проронила Лука. – В самом деле… Скажи мне, Сара, что ты знаешь о Королеве-Белоручке?
– Благословлённая… – нерешительно ответила она. –
Четвёртая близняшка.
– Но не только. Королевы назывались Белоручками, когда сёстры умирали иначе… Например, их топила акушерка, или они умирали от проклятия, или… Или их приносил в жертву острову.
– Я об этом никогда не слышала.
– Это старая легенда. Я думала, что легенда… Но я так стара, что пропустила знаки.
– Какие знаки?
– Слабость Катарины и Арсинои. Безграничная сила нашей
Миры. И, конечно, нежелание убивать. А ведь это её единственный недостаток.
– Я не понимаю… Вы думаете, Мира не желает убивать,
потому что её предназначение быть белоручкой? И Арсиною и
Катарину принесут в жертву?
– Они будут священными жертвами в ночь Вознесения.
Лука барабанила пальцами по камню. Сердце стучало так же глухо.
– Это старые сказки, – сказала она. – Сказки о королеве, что куда сильнее сестёр. Единственная королева… В ночь
Вознесения люди признавали это и сжигали других королев.
Лука напряжённо ждала. Сара долго молчала. Она неподвижно стояла, скрестив руки на груди.
– Было б куда легче… – наконец-то проронила она, и Лука расслабилась. Глаза Сары были полны грусти, но правда ли она считала, что сказка не имела значения? Ро права. Сара сделает так, как скажет храм.
– Не обременяй себя. То, что должно случиться, случится. Я
просто хочу, чтобы остров был готов. Ты сильный голос храма,
Сара. Было бы лучше, чтобы люди услышали об этом прежде,
чем увидят.
Сара кивнула. Она так же прекрасно распространит их рассказ, как прославила Мирабеллу. К ночи Вознесения люди будут сгорать от нетерпения. Может быть, сами подберут ножи.
Одна из начинающих жриц подошла с тёплыми чашками свежего чая. Сквозь складки мантии Лука видела проблески длинных серебряных клинков храма. Придёт Белтейн, и каждая жрица возьмёт свои.
Это не ложь, говорила Ро. Это часть правды. Ради всеобщего блага. Кто-то должен это сделать, если королева не избранная.
После церемонии Вознесения, когда толпа на Белтейне опьянеет и будет в экстазе от чар Мирабеллы, жрицы выступят,
чтобы отрубить Арсиное и Катарине головы. Они перережут им шеи, отрубят руки по плечи. И когда это закончится, у них будет новая королева
Грэйвисдрейк-Мэнор
Арроны приветствовали делегацию с
Чатвортом единственным известным им способом – небольшой сверкающей вечеринкой в северном зале. В то время, как всё сияло, они принимали младшего Чатворта как потенциального короля-консорта. Эта встреча будет в небольшой столовой на втором этаже – более интимная… И Катарина сможет похитить его сердце.
Интересно было находиться во вновь наполнившемся людьми доме. Кузен Люциан вернулся с прислугой из своего домашнего хозяйства, и он кланялся Катарине при каждой встрече. На его губах расцветала любопытная улыбка, и она не понимала, смеётся ли он с нею или над нею.
К сожалению, возвращение людей в Грэйвисдрейк подразумевало возвращение Женевьевы, что очень лично приняла свою высылку. Как младшая сестра, она ненавидела,
когда Натали прогоняла её, и после возвращения настаивала на своём максимальном участии в делах.
– Моя голова до сих пор болит от всех попыток причесать волосы, – проронила Катарина, прижавшись к спине Пьетра.
Они спрятались в библиотеке, там, где она могла быть с ним наедине после возвращения Женевьевы.
– Пальцы бедной Жизель тоже болят, – продолжила она. –
Женевьева всегда недовольна моими волосами.
– Твои волосы красивы… Идеальны.
Женевьева выложила косу с тесьмой. Она вплетала бусинки и струи жемчуга, только чтобы вновь их вырывать. И
всё это чтобы заявить, что шея Катарины слишком тонка, а волосы следует распустить, дабы это скрыть…
– Мне иногда кажется, что она желает моего провала… -
шепнула Катарина.
– Не слушай её, – Пьетр поцеловал красное пятно на её плече. – После ухода жениха Натали опять отправит её в город,
и ты не увидишь её до костров.
Она вывернулась в его руках, чтобы поцеловать.
– Вот так ты должна целовать и Чатворта. Трудно будет подобрать момент за этот короткий глупый ужин… Но у тебя будет время.
– Что делать, если я его не люблю?
– Ты можешь полюбить. Но это не имеет значения. Ты королева и должна выбрать супруга.
Он коснулся её щеки, потом поднял подбородок. Он не увидит, как делегат попадётся в ловушку Мирабеллы. Только она…
Уильям Чатворт Младший был достаточно красив. Его внешность не бросалась в глаза, как у Пьетра, но плечи были сильны, подбородок твёрд, а короткие волосы светлы. Глаза обладали ничем не примечательным оттенком карего, но казались твёрдыми даже в условиях званого обеда Арронов.
Он пришёл один, без матери или даже отца, только с двумя сопровождающими. Напряжённый взгляд не был его идеей. Его швырнули в логово волков. Но были дома и хуже… многие
Арроны тесно контактировали с последним королёмконсортом. Из всех семей на острове они лучше всего знали материк и его обычаи.
Помимо короткого приветствия и представления, они с
Катариной не говорили. Большую часть он говорил с Луцианом,
но теперь Катарина вновь подняла голову и рассматривала его.
Подали медальоны из телятины и золотой картофельный пирог.
Неядовитые,
само собой.
Арроны пытались притворяться, что едят, но только голодные смогут положить в рот хотя бы кусочек.
Женевьева взяла Катарину за руку и с силой сжала её пальцы.
– Не превращайся в свинью только потому, что оно не ядовитое.
Для того, чтобы запомниться, она с силой повернула кожу на локте Катарины. Было так больно, что Катари почти закричала. А завтра придётся прятать перчатками синяк.
Пьетр сидел на противоположной стороне, сжав зубы. Он был готов прыгнуть через тарелки и сжать руки на шее
Женевьевы. Катарина поймала его взгляд, и он, казалось,
расслабится. Он прав. Только пока тут Чатворт. А потом
Женевьеву вновь прогонят.
После окончания ужина, когда еду уже будто бы съели,
Натали провела всех в гостиную. Эдмунд протянул что-то,
очевидно, отравленное, ибо Арроны бросились туда, как птицы к куску хлеба. Горничная принесла поднос с зелёной бутылкой
– что-то особенное для королевы и жениха.
– Позвольте, – проронила Катарина. Она взяла бутылку за горлышко и всмотрелась в стекло. Казалось, все на неё смотрели.
– Вы будете пить, Уильям Младший? – спросила она.
– Конечно, королева Катарина.
Она налила им обоим, и шампанское искрилось в бокалах.
– Можете называть меня просто Катариной, если хотите…
Или Катари. Я знаю, полное имя слишком сложно.
– Я не привык к этому. Придётся попрактиковаться.
– У нас для этого будет много времени.
– Тогда зовите меня Билли. Или Уильям. Некоторые предпочитают называть меня Младшим, но мне б не хотелось распространения…
– Странно называть ребёнка как родителя. Словно родитель собирается заполучить его тело.
Они рассмеялись.
– Кажется, отец считает своё имя достаточно хорошим.
Катарина рассмеялась и оглянулась.
– Каждый смотрит на нас и делает вид, что отворачивается. Не хочу тут говорить…
– Да? А где же?
– На тропе, в прекрасный весенний день… На лошадях вы докажете свою храбрость и поймаете меня.
– Вы не думаете, что моё прибытие уже доказывает мою храбрость?
– Это правда. Именно так.
Она нервничала и быстро пила. Катарина вновь наполнила свой стакан.
– Арроны долго жили тут, – проронил он, и Катарина кивнула.
Арроны обитали в Грэйвисдрейк. И это больше, чем их яды и болезненные произведения искусства на стенах –
натюрморты с мясом и цветами, обнажёнными чёрными змеями. Они просочились в само поместье. Теперь каждый дюйм дерева, даже тени были ими…
– Конечно, наследственная усадьба Арронов находится в
Принне, – сказала Катарина. – Грэйвисдрейк-Мэнор – это законный дом стюардов королевы, и он переходит от королевы в королеве.
– Вы имеете в виду, что если Арсиноя станет королевой, то тут будут жить Милоны? – Билли быстро умолк, словно ему говорили не упоминать имена сестёр.
– Да, – ответила Катарина. – Думаете, они этого хотят? Как это бы выглядело?
– Нет, – ответил он и посмотрел на высокие потолки, окна с бархатными шторами. – Мне кажется, им больше бы понравилось жить в палатках во дворе.
Катарина позволила себе живой смех. Настоящий – и взгляд виновато искал Пьетра. Он был в дальнем углу, делая
вид, что пристально слушает советника Ренату Харгроув и
Маргарет Биюлин, но он всё время ревниво наблюдал за
Катариной. И ей не хотелось думать, что без Пьетра было бы куда легче…
– Билли, вы не хотели бы рассмотреть поместье?
– С удовольствием.
Никто не возражал, когда они вместе покинули зал, хотя тишина закралась в разговоры. Освободившись от гостиной,
Катарина глубоко вздохнула. Когда материковец посмотрел на неё, она покраснела.
– Иногда мне кажется, что если ещё немного церемоний, я закричу… – промолвила она. Он улыбнулся.
– Я понимаю, о чём речь.
Она так не думала… Но скоро он поймёт. Белтейн – это ритуалы. Охота, Высадка, Вознесение. Его бедный умишко будет пытаться вспомнить все правила этикета.
– От этого перерыва не будет, думаю… – сказал он. – Даже не от встреч… А сколько женихов будет, королева Катарина?
– Я не знаю. Прежде было много, но теперь Натали считает,
что лишь шестеро или семеро.
Но даже эта цифра казалась бременем, когда она думала о
Пьетре. Как просить его стоять и смотреть? Он говорит, что желает этого, но она знает, что это ложь.
– Вы не говорите возбуждённо, – промолвил Чатворт. –
Никто из королев, казалось, не желает ухаживаний. Девушки,
которых я знал дома, сошли бы с ума, получив столько поклонников.
Катарина попыталась улыбнуться. Она позволила ему говорить, отойти от Мирабеллы и Вествудов. Заставила себя сделать шаг к нему и податься вперёд.
Когда она его поцеловала, губы были теплы. Он прижался к ней, и она едва не отшатнулась. Она никогда не будет тонуть в нём, как это было с Пьетром. Нет смысла надеяться. Она
получит куда больше королевой. Бесстрастные моменты молчаливого крика, пока не вернётся к Пьетру.
– Это было прекрасно, – проронил Чатворт.
– Да, именно.
Они неловко улыбались. Он не был похож на счастливого больше, чем она, но они всё равно подались друг к другу вперёд, чтобы повторить это.
Волчья зима
– Ты ненавидишь её, да? – спросил Джозеф, сидя с
Арсиноей за столом на кухне Милонов, когда Мадригал омывала свежие порезы рун на руке Арсинои. Они достигали запястья, и теперь раны кровоточили на каждой ладони.
– Ты имеешь в виду Мирабеллу? – спросила Арсиноя. –
Конечно, ненавижу.
– Но почему, если даже не знаешь её?
Может быть. На мгновение в лесу, когда Мирабелла протянула руку, Арсиноя едва не поверила в альтернативу. А
потом пришли жрицы, куда больше солдаты, чем рабыни храма, и всё пропало. Её сестра хитра и сильна. Она подошла очень близко. Столько солдат – и все на неё одну… Чтобы уберечь её от слишком быстрого убийства.
– Я не думаю, что это странно. Разве ты не видишь. Это будет одна из нас. Она. Всю жизнь я слышала, что это будет она.
Я должна умереть, она будет править. И не имеет значения, что я тут.
Бабушка Каит бросила полотенце через плечо, прогоняя ворону, что отправилась в другую комнату и вернулась с банкой мази. Она упала на стол и покатилась по дереву.
– Я к этому не прикоснусь, – сказала Мадригал. – Пахнет жиром.
– Тогда это сделаю я, – грубовато проронила Каит и воспользовалась тем же полотенцем, чтобы согнать дочь с кресла.
Руки Каит казались грубыми ранам Арсинои, когда она втирала мазь в порезы. Грубыми от волнения, но ведь она ничего не говорила. Никто ничего не сказал об использовании
Арсиноей низменной магии. С тех пор, как она вернула
Джозефа, молчала даже Джулс.
Это было не в природе Каит держать язык за зубами. Но наказание Арсинои к добру не приведёт. Она слишком долго рвалась и привыкла поступать по нраву.
– Ты должна позволить этому дышать некоторое время.
Прежде чем вновь замотать.
Каит минуту держала руку Арсинои, а после сжала и положила на стол. Арсиноя нахмурилась. Милоны любили её,
но так, как любит обречённую вещь. Только Джулс считала иначе. А теперь Мадригал.
– Не думаю, что это важно, ведь Мирабелла в этом не виновата, – сказал Джозеф, и Каит ударила его своим полотенцем.
– Перестань защищать эту королеву, Джозеф Сандрин, -
огрызнулась она.
– Но она спасла мне жизнь.
– Этого хватит, чтобы купить твою верность? – спросила
Каит, и Джозеф с Арсиноей улыбнулись.
Джозеф встал, когда Джулс проскользнула сквозь переднюю дверь, наклонился и поцеловал Арсиною в лоб.
– Ты тоже спасла меня, нашла меня, – он положил руку ей на плечо. – Но я не хочу видеть никаких ран на Джулс,
понимаешь?
– Даже если ты опять пропадёшь?
– Даже если так.
Она шумно вздохнула.
– Ты прямо как послушник храма.
– Может быть. Но так звучит всё самое правильное.
Арсиноя увидела Джулс намного позже, когда та вернулась в их комнату вечером, с Камдэн. Если б не печально обвисший хвост горной кошки, Арсиноя могла бы и не понять, что что-то не так.
– Джулс. Ты вернулась?
– Да. Я тебя разбудила?
Арсиноя села и пыталась найти тумбочку, пока не отыскала спичечный коробок. Она зажгла свечу, чтобы увидеть обеспокоенное лицо Джулс.
– Я не спала, а это уже хорошо, – Арсиноя протянула руку к
Камдэн, но кошка только зарычала. – В чём дело? Что-то случилось?
– Нет. Я не знаю, – Джулс забралась в одежде в постель. –
мне кажется, что-то случилось с Джозефом.
– Что ты имеешь в виду?
– Он изменился после крушения.
Джулс устроилась тихо на подушках, и Камдэн улеглась рядом с нею, положила огромные лапы на плечи.
– Как ты думаешь… – начала Джулс. – Что могло случиться с твоей сестрой?
– Моей сестрой? – повторила Арсиноя. Джулс никогда прежде не говорила так о других королевах. Это казалось обвинением, хотя Арсиноя не могла поверить в то, что такое возможно. – Нет, ничего. Тебе привиделось.
– Он слишком часто пытается найти шанс вспомнить о ней,
– проронила Джулс.
– Только потому, что она спасла его.
– Они были вместе две ночи.
Клубок стягивался в животе Арсинои. Она хотела, чтобы
Джулс перестала говорить об этом. Она не хотела знать.
– Это ничего не значит. Она… Вероятно, использовала его,
чтобы найти меня. Может быть, она даже послала шторм.
– Может быть.
– Ты спрашивала его? – спросила Арсиноя, и Джулс покачала головой. – Так спроси. Уверена, он скажет, что ничего не было. Джозеф столько тебя ждал! Он бы никогда…
Арсиноя умолкла и посмотрела в сторону коридора. Когда
Джозеф пришёл домой, они трудились над заклинанием. На
крови – и связывали всё. Но она уничтожила его до окончания.
Или она думала так.
– Спи, Джулс, – Арсиноя погасила свет. – Лучше подождать до утра.
В ту ночь девушки плохо спали. Джулс и Камдэн боролись за место на кровати, сталкиваясь лапами и коленями. Арсиноя долго прислушивалась к шороху одеял. Когда она наконец-то закрыла глаза, ей снился Джозеф в кровавом море.
Утром Каит отправила Джулс и Арсиною в город, чтобы подобрать надлежащую фестивалю одежду. Мантии, как говорила она, морщась. Каит и Арсиноя ненавидели платья.
Коричневые и зелёные шерстяные платья она носила потому,
что так было надо. Но.. Эти костры будут первыми с дня рождения Джулс. И как распорядители Арсини, Милоды должны присутствовать. Белтейн, как говорила Каит,
обязанность молодых.
– Мы увидим Джозефа? – спросила Арсиноя.
– Чтобы заставить его идти за покупками?
– Нет причин страдать одним. Мы можем попробовать куртки и вышвырнуть еду для клешней краба… Он будет огромен!
– Хорошо, – сказала Джулс. – Он всё равно не будет в море.
Джозеф ещё долго не будет в море. Нельзя потерять его так скоро после прибытия. И мать особенно… Она с Ионой заставили его работать на верфи. Даже Мэтью было запрещено выходить далеко, хотя это означало отдать лучшие места.
Арсиноя вдохнула потеплевший утренний воздух. Волчья весна оживала. Скоро деревья расцветут, и вокруг будет столько запахов.
– Подождите, Джулс! Арсиноя!
Миниатюрная чёрная ворона взлетела над головой и дважды ударила крыльями по лицу Джулс.
– Арья! – вспыхнула Джулс. Камдэн прыгнула за птицей, но ворона вновь бросилась к Мадригал.
– Я иду с тобой, – сказала Мадригал. Она была так хороша в светло-голубом платье и высоких коричневых сапогах. Её волосы локонами спадали с плеч. Корзина в руке была прикрыта белой тканью. Пахло печёным хлебом.
– Зачем? – спросила Джулс.
– Я знаю о нарядах больше вас, – сказала она. – И не хочу проводить этот день в доме.
Джулс и Арсиноя переглянулись и вздохнули. После плохого ночного сна они не могли ворзражать.
Они нашли Джозефа с Мэтью, что говорили на палубе
Уистлера.
– Вот они, – Мэтью широко улыбнулся. – Три из наших любимых дам.
– Мэтью Сандрин, – Джулс бросила взгляд на свою мать, -
ты слишком вежлив, – но она улыбнулась, когда Джозеф запрыгнул на скамью и притянул её к себе.
– Они так милы… – проронила Мадригал.
– Именно, хотя мне б не хотелось это видеть, – промолвил
Мэтью и толкнул Джозефа в плечо.
– Мы пришли его отобрать у тебя, – промолвила Арсиноя.
– А взамен? Ваша компания за то время, как я притащу крабов?
Арсиноя покраснела. Мэтью Сандрин был единственным парнем, что заставлял её покраснеть. Даже в детстве она завидовала тёте Караф.
– Может быть, это подойдёт? – Мадригал протянула свою корзину. – Свежий хлеб из отрубей и копчёная ветчина. Два помидора из теплиц. Лучшее, что есть – я сама растила.
Мэтью наклонился, чтобы взять корзину.
– Спасибо. Это неожиданно.
– Я потом вернусь за корзиной, – сказала Мадригал. –
Заплыв надолго?
– Не с моей мамой.
– Давай… – Джулс помахала рукой. – Если поскорее закончим, можем заглянуть к Луке на чай!
Их предназначение,
Воздушный
Рынок,
был единственным местом, где можно найти подходящую для королевы одежду.
– Может, что-то из этого кружевного? – предложил
Джозеф, и Арсиноя схватилась за рукав.
– Кружева, – пробормотала она себе под нос. – Кружева,
кружева, я тебя убью…
– Ну, не кружева, – но выбирать было не из чего. Платья казались стандартными, в синих и зелёных цветах.
– Может, тебе что-то надо? – Арсиноя схватила его за куртку. – На охоту? У вас тут что-то есть?
– Для праздника, ты имеешь в виду, – сказала Мадригал. –
На охоте мужчины Природы без рубашек. Голые по пояс, с символами на них. Джулс, ты можешь подумать о знаках для
Джозефа, – она улыбнулась и протянула платье Джулс, что отмахнулась от него, как пума. – Мэтью присоединится к охоте в этом году?
– Не знаю. Он может. И не может. Говорит, что это для молодых.
– Но Мэтью не стар, ему не больше тридцати!
Джозеф сжал руку Джулс. Мэтью двадцать семь – как и
Луке, – но Лука намного моложе. Он не знал печали Мэтью.
Потери. Все годы Мэтью казались веками после того, как они забрали Караф.
– Я поговорю с продавцом, – заявил Джозеф. – Может, они ещё возят вещи из Индрид-Даун, если ещё не боятся отравленных платьев.
– Он не отличается, как по мне, – шепнула Арсиноя Джулс после того, как он ушёл.
– Возможно, ты права.
– Так почему не отправиться куда-то? Мы тут ничего не получим.
– Ты уверена? – Джулс покосилась на мать. – Я могу остаться…
– Иди, – Сказала Арсиноя и покосилась на платье из кружева и с чёрными лентами. – Итак, ты сможешь увидеть мой позор впервые на высадке, как и остальные.
Джулс толкнула её в плечо, и Арсиноя наблюдала, как она пошла к Джозефу и шептала ему на ухо что-то глупое из разговоров влюблённых, что она сама никогда не сможет сказать.
Конечно, Джулс не права. Джозеф, может, сделал всё, что мог, но она единственная девушка в его сердце… Или нет?
Кроме того момента, как они уходили из магазина, Арсиноя ловила его виноватое отражение в стёклах.
– Арсиноя? Что случилось? – спросила Мадригал.
– Ничего, – но она схватила Мадригал за запястье. – Это первое заклинание под деревом, когда вернулся Джозеф…
Этого не случилось. Оно разрушено. Да?
– Не знаю. Я предупреждала, не надо его трогать.
Она не предупредила об этом, Арсиноя помнила – и они молча шли к книжному магазину Гиллеспи. Она подумала только после того, как сожгла…
Низменная магия мстит. Сколько она слышала об этом…
Джулс, Каит… Караф очень давно.
– Что делать, если мы навредили? Что-то изменили в
Джулс и Джозефе?
– Что бы ты ни сделала, ничего не изменить. Оно работает само по себе. Ты должна нести это, – она игриво толкнула
Арсиною. – Моя Джулс влюблена и счастлива. Ты беспокоишься по пустякам.
Но даже когда Лука вытащил свой прекрасный сервиз и подал торт, она могла думать только об этом. Когда Мадригал отправилась к Мэтью проверить дневной улов, Арсиноя едва услышала её слова.
– Знаешь… – протянул Лука, и по тому, как она тянул хвост
Хэнка, было видно, что он мнётся уже пару минут. – Эти платья это… И для Джулс. Поиски по рынку излишни. Я могу сделать что-то куда лучше…
Арсиноя посмотрела на него и заулыбалась.
– Лука, ты прекрасен! Мне надо, чтобы ты сделал самое красивое платье, что тебе по силам. Я просто хочу, чтобы ты сделала… и для Джулс.
Джулс и Джозеф сидели рядом с Кизиловым прудом на широком бревне, когда Камдэн била лапами куски льда и слизывала капельки воды. Теперь, когда всё таяло, пруд был не так хорош, как в суровую зиму. Он был мутен и вонял гнилью.
Но это было всё тем же их местом, где они так часто бывали детьми.
– Не думаю, что Арсиноя найдёт платье, – Джозеф бросил палку в воду в центре пруда. – И если да, не думаю, что Каит заставит её это надеть.
– Не думаю, что это важно, если у неё нет дара, который можно показать на Вознесении. На днях я спросила её, что она покажет, и она планирует потрошить рыбу… Сумасшедшая.
Джозеф рассмеялся.
– Это наша Арсиноя.
– Она иногда невыносима.
Джозеф сжал руку Джулс и поцеловал её. Перевязки больше были не нужны. Порезы от заклинания Арсинои почти
зажили. Но она скрывала его, как Арсиноя свою руку, особенно в городе.
– Мадригал должна быть наказана за то, что почувствовала в этом.
– Да, но я меньше противлюсь после того, как тебя вернули. Да и она дала надежду Арсиное. Пусть это держит её в безопасности, пока не придёт настоящий дар.
– Разве это не твоя кошка должна быть её?
Так все говорили. Джулс и Камдэн предназначались королеве. И они будут её защищать, пока всё не закончится.
– Тем не менее, у неё мало времени. Ей стоит подумать о чём-то величественном, Белтейн через пару дней.
Джозеф посмотрел вниз.
Они с Джозефом планировали провести вместе ночь впервые на фестивале. Они были очень близки, валяясь в кровати или в лодке, но Джулс хотела подождать. Её зачали на
Белтейн, и она считала, что их первый раз должен быть во время Костров.
– Я знаю, тебе не нравится об этом думать, – промолвил
Джозеф, – но ты задумывалась, что будет, если Арсиноя проиграет? Что случится с твоей жизнью?
Джулс вырывала мёртвые камыши вокруг бревна и скручивала их. Он не сказал "умрёт". Не то, что это означало.
Джулс тайно думала, что если погибнет Арсиноя, она уйдёт с нею. И будет за неё бороться.
– Я не часто об этом думаю, – сказала она. – Но… Мне не кажется, что после этого надо жить. Но мы будем. Я займусь домом. Поля и фруктовый сад. Богиня знает, когда это будет делать Мадригал…
– Она может. Ты не знаешь. Ты способна свободно думать о другом.
– О чём?
– Там весь мир, Джулс.
– Ты имеешь в виду материк.
– Он не так плох. Там есть удивительные места.
– Ты… Хочешь вернуться туда?
– Нет, – Джозеф взял её за руку. – Никогда, если ты не хочешь. Просто… Если наш мир закончится тут, можно начать всё заново там, – он опустил голову. – Не знаю, почему говорю об этом. Почему думаю об этом.
