Текст книги "Три темные короны (ЛП)"
Автор книги: Кендари Блэйк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Над переводом работали:
Переводчик: Габриэла Полонская и
Владислава
Редактор: Виталина Селезнёва
Перевод предоставлен группой
Falling Kngdoms | Translation books
Три королевы тьмы
Рождаются в лощине.
Тройняшек милых мы
Друзьями не увидим.
–
Три тёмные сестры,
Да справедливость судит…
И две поглощены,
И королева будет!
Шестнадцатилетие королев
Декабрь, 21
Четыре месяца до костров
Грэйвисдрейк-Мэнор
Молодая королева стояла босиком на деревянном полу,
подняв руки. На ней было только её скудное бельё, ну и собственные длинные чёрные волосы, покрывающие спину,
скрывая всё. Каждая унция силы нужна была, чтобы держать голову гордо, а плечи расправленными.
Две высокие женщины окружили её. Их пальцы барабанили по собственным сложенным на груди рукам, а шаги по холодному паркету отражались эхом.
– Она тонка в талии… – Женевьева провела пальцем по рёбрам, словно пытаясь их спугнуть. – Но так хрупка…
Маленькие королевы не внушают доверие. Остальные на совете постоянно об этом шепчут.
Она изучала королеву с неприязнью, взгляд отмечал каждое несовершенство – впалые щёки, бледную кожу. Струпья из-за яда дуба пятнали правую руку. Но никаких шрамов. Они всегда в этом осторожны.
– Опустите руки, – промолвила Женевьева, поворачиваясь на каблуках.
Королева Катарина бросила взгляд на Натали, повыше и старше из двух сестёр Аррон, прежде чем сделала это. Натали кивнула, и кровь вновь прильнула к пальцам Катарины.
– Сегодня она будет в перчатках, – проронила Женевьева.
Тон был критичен. Но Натали определяет готовность королевы, а не она, и если Натали хочет натирать руки
Катарины ядовитым дубом за неделю до дня рождения, то сделает это…
Женевьева подняла прядь волос Катарины и потянула.
Катарина моргнула. Руки Женевьевы толкнули её, и она попыталась защититься. Это было так грубо, что порой казалось, будто Женевьева хотела, дабы она упала так, чтобы её можно было отругать.
Женевьева вновь потянула её за волосы.
– Ну, хоть не выпадают. Но как чёрные волосы могут быть так скучны? И она ещё так мала…
– Она самая маленькая и молодая из тройни, – глубоким,
спокойным голосом проронила Натали. – Некоторые вещи,
сестра, не изменить.
Когда Натали выходит вперёд, Катарине трудно следить за нею. Наталья Аррон близка к матери, но неузнаваемая. Это в её шелковые юбки Катарина зарылась в шестилетнем возрасте во время долгого пути из Чёрного Коттеджа в Грейвисдрэйк-
Мэнор, всхлипывающая из-за расставания с сёстрами. Ничего царственного для Катарины. Но Натали потакала ей. Позволила
Катарине плакать, разрушить платье. Гладила её волосы. Это было самое первое воспоминание Катарины. Единственный раз, когда Натали позволила ей вести себя, как ребёнку.
Косы из-за непрямого света в гостиной у ледяной пышноватой Натали казались почти серебристыми. Но она не стара. Натали не стареет. У неё слишком много работы и обязанностей, чтобы позволить этому случиться. Она глава семьи Аррон-отравителей, самый сильный член Совета Тьмы.
Она взрастит новую королеву.
Женевьева схватила отравленную руку Катарины.
Большой палец скользнул по струпьям, пока она не нашла самый большой и не надавливала, пока не пошла кровь.
– Женевьева, – прошипела Натали, – хватит.
– Перчатки прекрасно подойдут, думаю, – Женевьева всё ещё казалась сердитой. – Перчатки до локтей придадут рукам форму.
Она отпустила руку Катарины, и та упала на бедро.
Катарина стояла на подмостке уже час, и ещё долгий день впереди. Всю дорогу до ночи и до Черноты. Праздник отравителей. От одной мысли желудок сжался, и она содрогнулась.
Наталья нахмурилась.
– Ты отдыхала? – спросила она.
– Да, Натали, – отозвалась Катарина.
– Ничего, кроме воды и разбавленной каши?
– Ничего.
Ничего не есть несколько дней, и этого может не хватить.
Ей понадобится выпить много яду, это может победить обучение Натали. Конечно, ещё и ничего не сделать, если дар
Катарины действительно силён.
Стоя на подмостье, она чувствовала тяжесть стен гостиной. Они давили, учитывая множество Арронов внутри.
Они приходили со всех частей острова. Шестнадцатилетие королев.
Грэйвисдрэйк обычно казался большим и молчаливым, пустым, если не считать Натали и слуг, брата и сестры Женевьевы и Антонина, и… Да, Лукиан и Аллегра, когда они не в городских домах. Сегодня они тут с нарядами. И всё готово для отравителей. Если б дом мог улыбаться, он бы коварно ухмылялся.
– Она должна быть готова, – сказала Женевьева. – Каждый уголок острова услышит, что сегодня случится.
Натали склонила голову к сестре. Этот жест передавал сразу и спокойствие Натали, и беспокойство Женевьевы, и усталость от послушания.
Натали повернулась, чтобы посмотреть в окно, на дорогу через холмы в столицу Индрид-Даун. Двойные чёрные шпили
Волроя, дворца, где царствует королева, где живёт Совет Тьмы,
и чёрная труба дыма.
– Женевьева, ты слишком нервная.
– Слишком нервная? – спросила Женевьева. – Мы входим в
Год Вознесения со слабой королевой. Если мы проиграем… Я не вернусь в Принн!
Голос сестры был столь пронзителен, что Натали засмеялась. Принн. В прошлом город отравителей, но теперь там жили лишь слабые. Весь капитан Индрид-Даун их. Прошло сто лет.
– Женевьева, ты никогда не была в Принн.
– Не смейся надо мной.
– Тогда не смеши. Не знаю, почему ты туда собралась.
Она смотрела в окно на чёрные шпили Волроя. Пять
Арронов в совете Тьмы. Пятеро и больше уже трёх поколений,
для правления королевы-отравительницы.
– Я только говорю, что, может быть, ты пропустила многие дела совета, нянчась с нашей королевой.
– Я ничего не пропустила, – сказала Натали, и Женевьева отвела взгляд.
– Конечно. Прости, сестра. Просто совет насторожен, храм открыто поддерживает элементы…
Натали насмешливо улыбнулась.
– Храм для праздника и молитв над больными, – она повернулась и провела по подбородку Катарины. – В остальные дни люди верят совету.
– Почему бы тебе не пойти в конюшню и не уехать,
Женевьева? – предложила она. – Это решит твоё волнение.
Вернись в Волрой. Дела требуют внимания.
Женевьева закрыла рот. На мгновение показалось, что она могла ослушаться или ударить Катарину по лицу, чтобы снять напряжение.
– Это хорошая идея, – сказала Женевьева. – Увидимся вечером, сестра.
После того, как Женевьева ушла, Натали кивнула
Катарине.
– Можешь сойти.
Колени тощей девушки дрожали, когда она сходила с возвышения, стараясь не споткнуться.
– Иди в свои комнаты, – сказала Натали и отвернулась к куче бумаг на столе. – Я пошлю Жизель с миской каши. И
ничего другого, кроме пары глотков воды.
Катарина склонила голову и упала в полуреверансе,
который Натали поймала б лишь углом глаза. Но задержалась.
– Это… – замялась Катарина. – Всё так плохо, как говорит
Женевьева?
Натали на мгновение задумалась, словно решая, стоит ли ответить.
– Женевьева беспокоится, – наконец-то сказала она, – ещё с нашего детства. Нет, Катарина. Всё не так плохо, – она протянула руку, чтобы заправить пряди волос девушке за ухо.
Натали часто так делала, радуясь. – Королевские отравители были у трона задолго до моего рождения и будут там ещё после нашей смерти, – она положила руки на плечи Катарине.
Высокая, холодная красавица Натали. Её слова не лишали места для аргументов и сомнений. Если б Катарина была похожа на неё, то Арроны могли бы ничего не бояться.
– Сегодня это партия, – сказала Натали. – И твой день рождения. Наслаждайся, королева Катарина. Позволь мне побеспокоиться об остальном.
Сидя перед туалетным зеркалом, королева Катарина изучала своё отражение, пока Жизель расчёсывала её длинные чёрные волосы, сильно проводя по прядям. На Катарине до сих пор был халат и нижнее бельё, и холод сковал её. Замок был прорезан сквозняками, что цеплялись за тени. Казалось, она всю жизнь провела во тьме и дрожала.
По правой стороне от неё была стеклянная клеть. В ней отдыхали коралловая змея, пожирая сверчков. Катарина
получила их девочкой и была единственной, кого та не боялась.
Она знала вибрацию голоса Катарины и запах кожи. И ни разу её не кусала.
Катарина наденет её на вечеринку, та обвернётся вокруг запястья тёплым браслетом. У Натали чёрная мамба.
Небольшой змеиный браслет не так прекрасен, как на плечах,
но Катарина не любила украшения. Она похорошела – красный,
жёлтый, чёрный. Токсичные цвета, они говорят. Прекрасно для королевы Отравителей.
Катарина коснулась стекла, и змея подняла округлую голову. Катарине было дано указание не давать ей имя, ещё и ещё раз повторяли, что это не домашнее животное. Но
Катарина называла змею Возлюбленной.
– Не пейте слишком много шампанского, – промолвила
Жизель, собирая волосы Катарины. – Оно будет отравлено или окрашено ядовитым соком. Я слышала на кухне о розовых ягодах омелы.
– Я должна буду пить, – промолвила Катарина. – Это тосты за мой день рождения, в конце концов.
Её день рождения и день рождения сестёр. Весь остров празднует шестнадцатилетие тройняшек-королев.
– Только мокните губы, – сказала Жизель, – и всё. Это не только яд, а и напиток. Вы слишком малы, чтобы справиться, и опьянеете.
Жизель заплетала волосы Катарины в косы и закручивала их на затылке в странную конструкцию. Прикосновения были нежны. Она не дёргалась. Она знала, что годы отравления ослабили кожу головы.
Катарина потянулась к косметике,
но
Жизель прищёлкнула языком. Порошок королевы был слишком бел,
они пытались скрыть торчащие плечевые кости. Она была отравлено тонка. Ночи рвоты сделали кожу хрупкой и полупрозрачной, как влажную бумагу.
– Хватит, довольно, – Жизель улыбнулась отражению, -
глаза большой куклы Тьмы.
Жизель была любимой горничной Грэйвисдрэйка. Но даже она была красивее королевы, с полными бёдрами, цветом лица,
светлыми волосами, что светились, вопреки тому, что она не стала ледяной блондинкой, как Натали.
– Глаза куклы, – повторила Катарина.
Возможно. Но они не прекрасны. Большие, чёрные шары с болезненным макияжем. Глядя в зеркало, она разделяла тело на куски. Кости. Кожа. Малокровие. Её просто сломать и стереть скудные мышцы, вытащить органы, высушить на солнце. Она спрашивала, часто ли этим занимались сёстры… Они одинаковы под кожей?
Отравительница,
естествоиспытательница, элементаль.
– Женевьева думает, я не смогу, – сказала Катарина. – Я
мала и слаба.
– Вы отравительница, – сказала Жизель. – Что ещё важно? К
тому же, не так и малы. Не так слабы. Я видела похуже.
Натали заглянула в комнату в чёрных тканях. Они должны были услышать её приход – каблуки звенели при столкновении с полом. Но слишком отвлеклись.
– Она готова? – спросила Натали, и Катарина встала. Одета главой семьи Аррон, честь этого праздника… День рождение.
Жизель взяла платье Катарины, чёрное, пышное, тяжёлое.
Оно было без рукавов, но струпья от ядовитого дуба прикрывали атласные перчатки.
Катарина шагнула в платье, и Натали принялась закреплять его. Желудок Катарины сжался. По лестнице поднимались звуки сборов. Натали и Жизель надели перчатки на руки. Жизель открыла змеиную клетку. Катарина выудила
Возлюбленную, и змея послушно свернулась вокруг её запястья.
– Наркотики или алкоголь? – спросила Натали. – Может быть…
– Всё будет хорошо, – промолвила Катарина, поглаживая змею по чешуйкам. – Она хорошо воспитана.
– Как скажешь, – Натали повернула Катарину к зеркалу и положила руки ей на плечи.
Никогда прежде три королевы с таким даром не правили подряд. Сильвия, Никола и Камилла были последними. Все отравители, поднятые Арронами. Ещё одна и, возможно,
династия состоится. Может быть, только королевеотравительнице позволят расти, и её сестёр утопят при рождении.
– В Черноте не будет ничего особо странного, – сказала
Натали. – Ничего из того, что ты не видела. Но не ешь много.
Пользуйся умениями. Как мы учились.
– Было бы хорошим предзнаменованием, – начала
Катарина, – если бы сегодня вечером пришёл мой подарок, как у королевы Хадли…
– Ты вновь была в историческом отделе библиотеки, -
Натали брызнула жасминовыми духами на шею Катарины,
коснулась к косам на затылке. Светлые волосы цвета льда у
Натали были заплетены почти так же, как ради солидарности. –
Королева Хадли не отравительница. Она воительница. Это другое.
Катарина кивнула, повернула головой направо и налево,
словно кукла, а не человек, глина, из которой Натали могла сотворить яд с помощью своего ремесла.
– Ты немного тощая, – сказала Натали. – Камилла никогда не была худа. Почти пухлая. Она ждала Черноты, как праздника.
Упоминание Камиллы резало слух Катарины. Натали,
несмотря на то, что подняла её, почти никогда не говорила о прошлой королеве. Мать Катарины, хотя та о ней никогда так не думала. Храм предписывал, что у Королев нет родителей.
Они дочери Богини. Кроме того, королева Камилла покинула остров со своим эскортом сразу после родов, как все королевы.
Богиня послала новых Королев, и правление старой закончилось.
Тем не менее, Катарине нравилось слушать рассказы о прошлом. Больше всего рассказ о Камилле, что говорила
Натали, как та получила корону. Как отравила сестёр хитро и тихо, и те умерли. Как всё закончилось, и они были спокойными настолько, что если б не пена на губах, то казалось бы, что они спали…
Натали видела эти мирные, отравленные лица перед глазами. Если Катарина будет успешна, она увидит ещё двоих.
– Ты похожа на Камиллу, хотя немного другая, – Натали вздохнула. – Она тоже любила библиотечную пыль. И казалась такой молодой… И была так молода! Она правила лишь шестнадцать лет после коронации. Богиня слишком рано послала тройняшек.
Тройня Королевы Камиллы была послана рано, потому что та слаба. Так шептались люди. Катарина представляла порой, как должно будет с ней. Сколько лет поведёт народ,
прежде чем Богиня решит сменить её. Она думала, что Арроны об этом не беспокоились. Чёрный совет управляет островом во время промежутков, и когда её коронуют, они всё равно останутся при своём.
– Камилла была мне как маленькой сестрой, наверное, -
сказала Натали.
– Тогда я твоя племянница?
Натали сжала её подбородок.
– Не будь столь сентиментальна, – сказала она и позволила
Катарине отступить. – Такая молодая, Камилла убила её сестёр при равновесии. Она была хорошей отравительницей, её дар рано проявился.
Катарина нахмурилась. Одна из её сестёр тоже рано показала дар. Мирабелла. Дар стихии.
– Я убью своих сестёр так же легко, Натали, – сказала
Катарина. – Обещаю. Хотя, может быть, когда я закончу, они не будут казаться спящими.
Бал был заполнен отравителями. Казалось, все, кто мог претендовать на кровь Арронов, да и многие другие из Принна прибыли в Идрид-даун. Катарина изучала их с верхней части главной лестницы. Хрусталь, серебро, драгоценности,
сверкающие башни фиолетовых ягод белладонны в сетях сахара…
Гости слишком рафинированы – женщины в чёрном жемчуге и алмазах, мужчины с чёрными шёлковыми галстуками. Слишком много мяса на костях. Слишком много сил в руках. Они будут судить её и засудят. Они рассмеются.
Она смотрела, как женщина с тёмно-красными волосами запрокинула голову. На мгновение казалось, что её челюсть нынче оторвётся, и показалось горло. В ушах Катарины болтовня обратилась в вопли, а бал был переполнен сверкающими монстрами.
– Я не могу сделать это, Жизель, – прошептала она, и горничная прекратила поправлять её пышные юбки за спиной.
– Можешь, – возразила та.
– Тут больше ступенек, чем прежде.
– Нет, – Жизель рассмеялась. – Королева Катарина, вы будете совершенны.
В бальном зале затихла музыка. Натали приняла руку.
– Вы готовы, – Жизель проверила платье ещё раз.
– Спасибо всем, – обратилась Натали к гостям, и раздался её глубокий, зычный голос, – за то, что прибыли сюда для празднования такой важной даты. В любом году. Но в этом году важнее всего! Нашей Катарине исполнилось шестнадцать! –
гости зааплодировали. – А по весне фестиваль Костров станет чем-то большим. Это будет начало года вознесения! Во время костров остров увидит силу отравителей во время животворящей церемонии! И когда всё закончится, мы увидим нашу королеву, отравившую её сестёр!
Натали сделала жест в сторону лестницы.
– В этом году фестиваль начнётся, а в следующем будет королева! – опять аплодисменты, смех, согласные крики. Они считают, что это просто. Один год – отравить двух королев
Сильная Королева сделает это за месяц, но Катарина не сильная.
– Сегодня, однако, – сказала Натали, – вы просто насладитесь её компанией.
Натали повернулась к лестнице, покрытой бордовым ковром. Блестящие чёрные нити кружились вокруг. Может, всё ради того, чтобы Катарина упала?
– Это платье тяжелее, чем казалось в шкафу, – тихо промолвила Катарина, и Жизель хихикнула.
Когда Катарина выходит из тени на лестницу, она чувствует каждый взгляд.
Отравители серьёзны и требовательны. Они могут резать словами так легко, как ножом. Жители острова Финнбайрн становятся сильнее с королевой. Природа более подвержена природе, элементали –
чистая стихия. После трёх отравительниц-королев они сильнее всего, а Арронам нет равных.
Катарина не знала, должна ли улыбаться. Только не дрожать, не спотыкаться. Она едва не забыла дышать. Видит,
что Женевьева стоит справа от Натали, и её сиреневые глаза похожи на камни. Она кажется яростной и испуганной, словно
Катарина сделала ошибку. Словно смакует перспективу ударить её по лицу.
Когда Катарина оказывается посреди зала, взгляды поднимаются и вспыхивают улыбки. Сердце бьётся в горле.
Сейчас станет легче.
Слуга протягивает бокал шампанского, она принимает его и вдыхает аромат – шампанское пахнет дубом и немного яблоками. Если оно отравлено, то не розовыми ягодами омелы,
как подозревала Жизель. Тем не менее, она делает лишь глоток, чтобы промочить губы.
Когда она вошла, музыка вновь заиграла, а болтовня ожила. Отравители в своих лучших чёрных нарядах походят на ворон, и так же быстро разговаривают. Столько вежливых поклонов и реверансов, столько имён, но имеет значение только имя Аррон. Через несколько минут начинает давить тревога. Платье сжимает сильнее, в комнате жарко. Она ищет
Натали, но не может найти.
– Вы в порядке, королева Катарина?
Катарина смотрит на женщину перед собой и не может вспомнить её слова.
– Да, – отвечает она. – Конечно.
– Как вы думаете, праздники ваших сестёр столь же славны?
– Ну, почему же… – отвечает Катарина. – Природолюбы запекают рыбу на палочках, – отравители засмеялись, – и
Мирабелла… Мирабелла…
– Плещется босиком в дождевых лужах.
Катарина повернулась. Красивый парень-отравитель улыбается ей – с голубыми глазами и ледовыми волосами
Натали. И протягивает руку.
– Что ещё нравится делать элементалям? – спрашивает он.
– Моя королева, вы танцуете?
Катарина позволяет ему вести её в зал и притянуть к себе.
Красивый сине-зелёный ядовитый скорпион в правой петлице.
Он ещё жив. Лапки корчатся, а орнамент гротескно красив.
Катарина немного отклоняется. Яд Тёмного Путешественника мучителен. Её жалили и исцеляли семь раз, но она ещё чувствовала на себе его последствия.
– Ты спас меня, – проронила она. – Ещё одна шарада слов, и я б сбежала…
Его улыбка достаточно внимательна, чтобы заставить её покраснеть. Она кружится и рассматривает его резкие черты.
– Как тебя зовут? – спросила Катарина. – Ты Аррон, у тебя их взгляд. И их волосы. Если они не крашенные, конечно.
Он смеётся.
– Что? Как слуги? О, тётя Натали и её выступление…
– Тётя Натали? Итак, ты Аррон.
– Да, – кивнул он. – Меня зовут Пьетр Ренар. Мать –
Паулина Ренар, а отец – брат Натали, Кристоф, – он кружит её. –
Вы хорошо танцуете.
Его рука скользнула по её спине, и она напряглась, когда он был слишком близко к руке и мог почувствовать следы предыдущего отравления на коже.
– Это удивительно, – промолвила она. – Учитывая тяжесть мантии. Кажется, ремни собираются пустить кровь.
– Ну, не стоит допускать. Говорят, что у самых сильных отравительниц и кровь ядовита. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то украл тебя, воспользовавшись этим, эти стервятники…
Яд в крови. Как они бы разочаровались, если б попробовали её…
– Стервятники? – проронила она. – Тут столько твоей семьи…
– Именно.
Катарина рассмеялась и остановилась только тогда, когда оказалась слишком близко к Тёмному Путешественнику. Пьетр был высок, выше почти на голову. Она легко могла танцевать и следить за скорпионом.
– У вас прекрасный смех, – сказал Пьетр. – Так странно. Я
ждал от вас нервозности.
– Я нервничаю. Чернота…
– Не из-за Черноты. Год. Фестиваль Костров. Самое начало…
– Начало всего, – кивнула она.
Натали много раз говорила принять вещи такими, как они есть. Не перегружаться. Это прежде было просто. Но у Натали всегда всё просто.
– Я буду смотреть правде в глаза, как должна, – сказала
Катарина, и Пьетр рассмеялся.
– Так много страха в голосе. Надеюсь, будет больше энтузиазма при виде ваших женихов…
– Это не имеет значения. Какого бы короля-консорта я б не выбрала, он будет любить королеву.
– А до этого? – спросил он. – Я думаю, все хотят, чтобы любили его, а не его положение.
Она собиралась заявить, что Королева – это не положение.
Не каждый может быть Королевой. Только она или одна из сестёр, как сказала Богиня. Только они приведут следующее поколение тройняшек. Но она понимала, что имел в виду Пьетр.
– И разве не достаточно, чтобы все любили тебя, – сказал он, – заместо одного?
– Пьетр Ренард, должно быть, вы приехали издалека и не слышали шёпот. Все на острове знают, к кому благосклонны женихи. Моя сестра Мирабелла прекрасна, как звёзды. Никто и в половину обо мне такого не говорил.
– Но, может быть, это лишь лесть. И говорят, Мирабелла ещё и безумна. Склонна к приступам. Она фанатик и раб храма.
– И достаточно сильна, чтобы всех остановить.
Он закатил глаза, и Катарина улыбнулась. Она не остановит Грэйвисдрэйк. Никто не является столь сильным,
чтобы разорвать его. Натали не допустит.
– А как же сестра Арсиноя, природная? – спросил Пьетр, и они рассмеялись. Никто не говорил об Арсиное.
Пьетр вновь закружил Катарину. Они долго танцевали, и люди видели это.
Песня заканчивалась. Третья или четвёртая? Пьетр остановил танец и поцеловал кончики пальцев сквозь перчатки королевы.
– Надеюсь вновь увидеть вас, королева Катарина, – сказал он.
Катарина кивнула. Она не заметила, как все остановились,
пока он не исчез, и болтовня вернулась, отражаясь от южных зеркал и повторяясь, пока не достигнет резных плит.
Натали бросалась в глаза в центре черноты платьев. Она должна с кем-то танцевать. Но длинные, чёрные одеяния уже привлекли слуг, как муравьёв, и те ставили подносы для пира.
Чернота. Иногда – "чёрное пресыщение". Это ритуальный праздник яда, для отравительниц почти такой же важный, как и высокий фестиваль. Слаб дар или силён, Катарина должна это сделать. Должна выпить яд до последнего глотка, пока её не доведут благополучно до её комнат. Ни один из приезжих отравителей не имеет права увидеть того, что будет после. Пот,
судороги, кровь.
Когда виолончели заиграют, она почти сбежит. Слишком рано. У неё должно быть больше времени.
Каждый отравитель важен. Каждый Аррон от Чёрного
Совета – Лукиана и Женевьева, Аллегра и Антонин. Натали. Она не может разочаровать Натали.
Гости подошли к накрытому столу. Толпа прижималась волной черноты, толкая её вперёд.
Натали поручила слугам снять серебряные заслонки.
Груды сверкающих ягод. Куры в соусе из болиголова. Цукаты из скорпионов и сладкий сок из олеандра. Пикантная тушёная
птица с красным и чёрным горохом. Во рту Катарины пересохло. И змея на запястье, и платье сжимали одинаково.
– Вы голодны, королева Катарина? – спросила Натали.
Катарина скользнула пальцем по тёплой чешуе
Возлюбленной. Она знала, что должна сказать. Есть один чёткий сценарий.
– Я голодна.
– Пусть смерть других питает вас, – продолжила Натали, – а
Богиня угощает. Вы довольны?
Катарина сглотнула.
– Это кажется неплохим.
Традиция предписывает вид Натали. Она выглядит неестественно, словно превращается в глину.
Катарина кладёт руки на стол. Остальной праздник –
развитие, длительность и скорость. Она может сидеть или стоять, как хочет. Не нужно есть всё, но чем больше, тем лучше.
Натали посоветовала игнорировать столовые приборы и пользоваться руками. Чтобы сок стекал по подбородку. Если б она была сильна так в отравах, как Мирабелла в стихиях, то поглотила бы всё…
Еда пахла вкусно, но желудок больше не введёт Катарину в заблуждение. Он предвкушает боль.
– Курица, – проронила она. Слуга ставит её перед нею. В
комнате душно, столько ожидания… Они будут запихивать ей это в рот, если понадобится.
Катарина расправляет плечи. Семь из девяти членов совета близко. Пять Арронов, как и Лукиан Марлоу, и Паола
Венд. Два оставшихся члена отправлены на праздновании сестёр.
Только три жрицы исполняют обязанности, но Натали говорит, что жрицы не имеют значения. Верховная жрица Лука всегда предана Мирабелле, храм отказался от нейтралитета в её пользу, чтобы Мирабелла отобрала власть у Чёрного Совета.
Но Чёрный Совет на острове, и жрицы лишь реликвии и няньки.
Катарина взяла слёзно-белое мясо из верхней части груди,
самое далёкое от токсичной начинки. Протолкнула сквозь зубы и жевала. На мгновение стало страшно, что она не проглотит,
но вышло, и толпа расслабилась.
После она просит засахаренных скорпионов. Они легки.
Такие себе игристые конфетки, погребённые в золотистом сахаре. Весь яд в хвосте. Катарина ест четыре штучки пинцетом, а после призывает тушёную оленину с горохом.
Она должна отложить рагу до последнего. Яд обойти не удастся. Яд от гороха всюду, в каждом кусочке мяса и капле соуса.
Сердце Катарины колотится. Где-то в зале Женевьева проклинает её, беспробудную дуру. Но ничего не поделать. Она должна съесть это и даже облизать пальцы. Она отпивает испорченный сок, после очищает вкус холодной, прозрачной водой. Голова начинает болеть, взор меняется, зрачки расширяется.
Совсем мало времени до того, как станет плохо. До того,
как она заболеет. Она чувствует тяжесть взглядов. Вес ожиданий. Они требуют окончания. Их желание почти слышно.
Дикие грибы совсем рядом, и она поедает их быстро. Пульс уже неровен, но она не уверена, виноват яд или просто нервы.
То, что она ест быстро, создаёт хорошее впечатление, и Арроны аплодируют. Они приветствуют её. Это выглядит небрежно, и она глотает больше грибов, чем намерена. Последние куски кажутся ей знакомыми, но это не они. Те слишком опасны.
Живот скручивает. Токсин вступает в действие.
– Ягоды.
Она запихивает их за обе щёки, тянется за вином. Большая часть течёт по шее и скапывает на платье, но это неважно.
Чернота закончена. Она кладёт две руки на стол.
Отравители ревут.
– Это лишь предвкушение, – заявила Натали. – Чернота для королевы будет чем-то вроде легенды…
– Натали, мне нужно уйти, – говорит она и хватается за рукав Натали.
Толпа утихла. Натали свободно выпрямилась.
– Что? – переспросила она.
Её желудок сжимается. Это происходит так быстро, что нет времени отвернуться. Она сгибается пополам и вырывает съеденное на скатерть.
– Всё в порядке, – она борется с тошнотой. – Я просто приболела…
Живот вновь ворчит. Громче звучат звуки отвращения.
Шелестят платья отравителей при отступлении.
Катарина увидела хмурые выражения, покрасневшие глаза и следы слёз. Её отражение нашло место в каждом взоре.
– Пожалуйста, – Катарина ахнула от боли, – кто-нибудь,
проводите меня в мои комнаты.
Никто не подошёл. Колени ударились о мраморный пол.
Это не лёгкий яд. Она мокра от пота, на щеках лопнули кровеносные сосуды.
– Натали, – прошептала она, – прости.
Натали ничего не сказала. Катарина может видеть только как сжимается её кулаки, движение рук, когда она молча и яростно прогоняет гостей из банкетного зала. Вокруг все спешат уйти, оказаться так далеко от Катарины, как только можно. Ей вновь становится плохо, и она скрывается под скатертью.
Бальный зал пустеет. Слуги начинают очищать столы, а судороги ещё пробивают её маленькое тело.
Она в опале, и никто не шевельнётся даже, чтобы помочь ей.
Волчья зима
Камдэн караулит мышей на снегу. По центру поляны оказалась коричневая мышка, и, независимо от того, как она быстра, огромные лапы Камдэн едва касаются земли, даже когда снега хватает до колена.
Джулс весело наблюдает за развлечением. Мышка ужасается, но она решительна. Камдэн нависает над нею, такая возбуждённая, словно это олень или огромный кусок баранины, который сразу в рот не запихнёшь. Камдэн – горная кошка, в свои три года она уже полностью выросла. Она далека от того детёныша, что провожал Джулс домой из леса, такого маленького, что в пятнах больше пуха, чем шерсти. Теперь она гладкая и медово-золотая, единственные чёрные пятнышка украшают уши, пальцы и кончик хвоста.
Снег вырывается из-под лап, когда она бросается на мышь и бьёт лапой. Несмотря на то, что видел это, Джулс не знает,
пощадят мышку или съедят. Она надеется, что ту съедят, и всё это скоро закончится. Но для бедной мышки ещё стоит много побегать, прежде чем она доберётся до норки, и погоня начинает походить на пытку.
– Джулс, это не работает.
Королева Арсиноя стоит в центре поляны, одетая во всё чёрное, словно карточка Роршаха на снегу. Она пытается распустить розу из бутона, но в ладонях побег остаётся зелёным и плотно закрытым.
– Молись, – промолвила Джулс.
Они уже много лет это говорили, и Джулс прекрасно знала,
что будет дальше.
Арсиноя протянула руку.
– Почему бы тебе не помочь?
Для Джулс бутон розы выглядит полным возможностей.
Она чувствует запах каждой капельки духов, спрятанных внутри. Даже оттенок красного…
Эта задача должна быть лёгкой для каждого из Природы.
Особенно для королевы. Арсиноя должна распускать целые кусты, заставлять созревать огромные поля. Но её дар не приходил. Из-за этой слабости никто не верил, что Арсиноя переживёт год Вознесения. Но Джулс не сдастся. Нет, даже если сегодня шестнадцатилетие королев, и тень Вознесения падет на них через четыре месяца.
Арсиноя шевельнула пальцами, и бутон покачнулся из стороны в сторону.
– Просто маленький толчок, – промолвила она. – Чтобы заставить меня начать…
Джулс вздохнула. Был соблазн отказаться. Она обязана отказаться! Но цветок отцветёт, так или иначе, ведь он мёртв,
отрезан от своего корня. Она не может позволить ему засохнуть и сморщиться ещё зелёным.
– Ладно, – промолвила она. – Присоединяйся ко мне.
– Угу, – закивала Арсиноя.
Это не требует много времени, лишь мысль. Шепоток.
Бутон раскрывается, словно фасоль в горячем масле, и прекрасная красная роза раскручивается в руках Арсинои.
Яркая, как кровь, пахнущая летом.
– Готово, – заявила Арсиноя и положила розу в снег. – Не так уж плохо. Мне кажется, я сотворила большинство этих лепестков в центре.
